Текст книги "Таймырский Эрмитаж"

– Это про меня, дядя Олег. Это про меня…

– Да, может быть, и про тебя. Этой песне уже почти сто пятьдесят лет. Классический сюжет.

– Это монахи поют?

– Нет. Солист здесь – знаменитый бас-профундо Владимир Пасюков, а хор – профессиональный мужской хор из Петербурга. А хорошо ведь поют?

– Я никогда такой музыки не слышал. Душу рвёт…

– Да, это не дискотека… Ну что, пойдём посмотрим, что осталось от “Лопаты”?

Гроза ушла. Небо очистилось, лишь отдельные рваные клочки облаков второпях пролетали на малой высоте. Похолодало. На месте огненного погребалища осталась широкая куча золы, ещё хранящей тепло. Усилившийся ветер пригоршнями поднимал её в воздух, закручивал в вихре и уносил на северо-восток. Стальной каркас, удерживавший брёвна, и клетка газораспределителя причудливо изогнулись, размягчившись от жара. От штыря, заманившего молнию, ничего не осталось. Десятки тысяч ампер, прошедшие сквозь него, в долю секунды превратили его в железный пар.

* * *

Олег Иванович засел за компьютер и отправил очередное сообщение в Красноярск. “Дорогой брат Константин, пока ты ходишь по коридорам прокуратуры, в моих палестинах происходят эпохальные события. Ты, несомненно, изумлён, как это мне удалось побудить матёрого бандита Мягкова чистосердечно раскаяться. Предполагаю, что тебе это кажется невероятным. Может быть, ты даже подозреваешь, что я вынудил это раскаяние средневековыми пытками. Нет, дорогой брат, я действовал в согласии с нашими идеалами “любовь, дружба, правда”. А правда, дорогой Костя, состоит в том, что Коля Мягков – единственный мой родственник на этом свете. Помнишь, ты спрашивал меня, не озаботился ли я завещанием. Я озаботился и через адвокатов стал искать моих, возможно, существующих родственников. Я не писал тебе об этом именно потому, что нашедшийся у меня двоюродный брат, сын родного брата моей мамы, оказался тем самым Николаем Мягковым. Фантастическое совпадение! Я попросил адвокатов сохранить наше родство в тайне и продумывал варианты, как мне с этим родственником поступить. Скорее всего, я не стал бы перед ним раскрываться и включать его в завещание. Но судьба подшутила над нами. Мой потенциальный наследник пришёл ко мне сам, чтобы меня ограбить и потом убить, чтобы спрятать концы в воду, ни сном, ни духом не ведая, что мы родственники. Для него я был очередной “клиент”, которого следовало “отпрессовать”. Отличие было лишь в том, что прочие “клиенты” после “прессования” оставались живыми. Мне же было уготовано утонуть на дне моего безымянного озера.

Когда вчера мои гости были повязаны, я раскрылся перед Колей, чем вызвал у него сильнейший душевный шок. Что-то человеческое в нём ещё осталось, и он дал прокурорам материал сам на себя. Не знаю, что чувствовал ты, смотря на моё дополнительное заявление, когда Коля сидел рядом со мной совершенно свободный. При его физической кондиции он мог бы с лёгкостью осуществить свой первоначальный план. Возможно, я немного сошёл с ума, так подставившись, но я счёл, что только так я смогу вернуть его к нормальной жизни. И Коля это правильно понял и оценил. И, знаешь, я полюбил этого шалопая.

Но мы ещё поговорим на эту тему. А пока – очередная фантастика. Сегодня ночью у нас случилась гроза. И одна из молний убила второго бандита – Лопатина. Так можно поверить в силы небесные и кару божью. Гибель Лопаты – так его зовут коллеги по бандитскому ремеслу – была во всех деталях отснята одной из видеокамер наружного обзора. Соответствующий видеофайл прилагается. Я счёл самым подходящим местом для удержания этого бандита до прибытия милиции мой дровяной склад. И именно туда шарахнула молния, хотя неподалеку стоят мои ветряки со своими громоотводами. Воистину, кара божия. Я думаю, что этот видеофайл следует тоже передать в прокуратуру.

На этом кончаю. У меня ещё, сам понимаешь, куча дел.

Твой брат Олег.

Таймырский эрмитаж,

10.08.2010”.

Пока Олег Иванович писал, Колян набрал свежих грибов и пожарил их с размороженными овощами.

– Коля, да ты кулинар! Кто у тебя дома готовит, ты или жена?

– Да нет у меня жены. Я один. Так, шалавы всякие ко мне ходят, да с них, как с хозяек, толку никакого. Самому в основном приходится…

– А что ж ты до сих пор не женился?

– Так на ком? С шалавами этими связываться?

– Да, понятно. Вот что, Коля. Ваша вторая парочка, как их там?…

– Нечипор и Галуза…

– Вот-вот. Нечипоренко и Галузян. Когда они вас назад ждут?

– Завтра вечером.

– А что они будут делать, если вы не объявитесь?

– А что им остаётся? Ждать будут.

– И надолго их хватит?

– Ну дня два точно подождут, а потом не знаю.

– А что, рации у вас разве нет?

– Есть, она с ними, но работать на ней умеет, умел лишь Лопата. Так что толку с рации теперь никакого.

– Интересно. И нам что делать, мы пока тоже не знаем. Надо дождаться ответа из прокуратуры. Ну а пока ответа нет, давай-ка мы простираем твою одежду.

Через два часа костюм Коляна был выстиран и высушен стиральным оборудованием фирмы Miele. В третьем часу пополудни пришёл долгожданный ответ из Красноярска: “Дорогой Олег, если бы ты знал, что мне сегодня пришлось пережить. Я просто киплю от возмущения. Эти чинуши! Никто не хочет связываться с твоим делом. Если бы всё это случилось в Красноярске, то они бы, так и быть, соизволили бы подобрать твоих бандитов. А лететь на Таймыр по твоему заявлению у них, видишь ли, нет денег. Я ничего сегодня добиться не смог. Они думают. Хорошо хоть взяли твой электронный адрес и обещали “при необходимости” – нет, ты только подумай, “при необходимости”! – связаться с тобой. И, представляешь, они попросили тебя предупредить, чтобы ты был поосторожнее и не причинил ущерба задержанным, пока они будут разбираться с оправданностью твоих действий.

А, может быть, ты оплатишь вертолёт для этих господ из прокуратуры, чтобы они поскорее загребли твоих непрошенных гостей?

До скорого.

Твой брат Константин.

Красноярск,

10.08.2010”

Где-то через полчаса пришло новое сообщение от Константина Антоновича. “Опаньки! Голова идёт кругом от твоих пертурбаций. Одного бандита постигла кара небесная, а второго ты успел полюбить! Не понимаю, как ты рискнул так подставиться?! Ты, несомненно, сошёл с ума! Я чуть инсульт не схватил, читая твоё бодрое сообщение, что ты “счёл, что только так ты сможешь вернуть его к нормальной жизни”. Олег, Олег, ты блаженный! Слава Богу, всё обошлось. А, может быть, дело в том, что у тебя есть пресловутое шестое чувство, и оно помогает тебе успешно играть на “Форексе”?

Ну да ладно. Объявился из отпуска тот дальний родственник по линии жены. Бегу к нему, авось поможет.

Пока, Константин”.

– Ну вот, Коля, похоже, мне придётся за свой счёт отправлять тебя и твоих бывших коллег на Большую землю. Чудны дела твои. Господи!

Олег Иванович обрисовал Коляну сложившуюся картину.

– Так, дядя Олег, не надо ничего делать. Девятнадцатого на устье Тареи придёт вертолёт туристической компании и нас заберёт. Пусть менты из Хатанги подлетят с ним и нас повяжут.

– Так-так… Интересная мысль, Коля. Давай-ка обмозгуем…

Спустя четыре часа Олег Иванович, обнявшись и расцеловавшись с Коляном, простился с ним. Колян ушёл в своём выстиранном костюме на место вчерашней высадки на берегу Венты. Он бодро шагал и улыбался. Ждавший его впереди суд и посадка на многие годы не страшили его. Теперь он другой человек, а за такое счастье можно и потерпеть. Перед уходом он попросил дядю Олега ещё раз проиграть ему балладу о двенадцати разбойниках. Он прослушал её трижды. Мелодия и слова баллады впечатались ему в память, и в пути он напевал вполголоса “Господу богу помолимся, древнюю быль возвестим…”.

А в далёком Красноярске в краевой прокуратуре шли горячие дебаты, что делать, если вся эта невероятная информация от двух учёных идиотов окажется чистой правдой? Но возможно ли это? Поток фантастических сообщений просто кричал, что их источник – Таймырский чудак-отшельник – сошёл с ума и засылает выдумки, бродящие в его больной голове. “Чушь всё это, господа”, -авторитетно заявил один следователь по особо важным делам, – “Классический случай. Помните в “Швейке” был один генерал Риттер фон Герберт, который чокнулся и рассылал идиотские телеграммы по полкам?”. В этот момент в кабинет вошла секретарь и принесла новую депешу от Константина Антоновича. Это была копия сообщения Олега Ивановича.

“Дорогой Константин, передай, пожалуйста в прокуратуру, что вопрос с вертолётом решён. Мой родственник Николай Мягков вышел на встречу с Нечипоренко и Галузяном. Он вооружён и, пользуясь фактором внезапности, нейтрализует бандитов и доставит их к устью Тареи, где 19-го августа их всех должен забрать вертолёт, зафрахтованный туристической компанией ООО “Таймыр-Экстрим”. Полёт оплачен уже бандитами. Если с этим вертолётом прилетят сотрудники милиции, то Николай Мягков передаст им своих бывших сообщников и себя. Если милиционеров в вертолёте не будет, Николай доставит бандитов в отдел милиции в Хатанге. Надеюсь, у них хватит ума не отпустить бандитов на свободу.”

Час от часу не легче! В посещение этого чудака Дудинского уклонившимися от маршрута туристами ещё поверить можно. Допустим, они в самом деле бандиты. Но кто в здравом уме отпустит бандита вот так, да ещё с оружием, на соединение с сообщниками. Да они захватят вертолёт, и поминай, как звали. Нет, этим Дудинским надо бы серьёзно заняться. Что он вообще там в тундре делает? Окружающую среду портит? Овцебыков[36]36
  В 70-ых годах прошлого века на Таймыре были успешно расселены завезённые из Канады и США (Аляска) овцебыки – крупные животные, некогда (тысячелетия тому назад) населявшие северную окраину Азии.


[Закрыть] истребляет, наверное. Надо бы налоговую инспекцию на него напустить, а потом и самим на него навалиться. Дедуля-то, похоже, богатенький. А теперь самое лучшее – не спешить. До девятнадцатого время ещё есть.

Утром одиннадцатого августа состоялся немного нервный разговор между одним из руководителей прокуратуры и одним из равных ему по рангу руководителей Управления ФСБ, после которого начитанный следак по особо важным делам получил изрядную выволочку и предписание собираться в Норильск и в Хатангу с целью организации захвата бандитской группы у слияния Тареи и Пясины.

* * *

Колян добрался на лодке по Венте до Тареи к вечеру одиннадцатого августа. Уже издалека он заметил синюю палатку. Нечипор и Галуза уже разместились на правом берегу Тареи у самого слияния с Вентой. Эге-гей! – закричал Колян, когда до стана сообщников оставалось меньше ста метров. На крик из палатки вышел, пошатываясь, Галуза. Пьяный, – с удовлетворением отметил про себя Колян, – А где же Нечипор? Колян пристал и вытянул лёгкую лодку на берег.

– Здорово, Галуза, – со вздохом произнёс Колян, демонстрируя досаду и траур.

– Здорово, Колян. А чего это ты один? Где Лопата?

– А где Нечипор?

– Да в палатке он, нажрался в дупель. А Лопата-то, в натуре, где?

– Нету Лопаты. Замочил его этот гад.

– Как замочил?

– А так. Из пистолета прямо в сердце в упор саданул.

– Да как же так? А ты где был?

– Да рядом. В меня он не успел пальнуть. Я его первым завалил.

– Что за хрень? А деньги-то хоть с него выжали?

– Деньги-то выжали, да что толку. Они теперь на счетах Лопаты, а как мы до них доберёмся?

– Нет, я что-то не врубаюсь. Как же клиент мог Лопату замочить?

– Да это всё Лопата виноват. Он там начал командира из себя строить. Мне велел не соваться, а сам с клиентом всё умничал, образованием своим похвалялся. Вот и доумничался.

– Да, похоже на Лопату.

– Там такие ветряки классные стоят, вот Лопата и давай его расспрашивать, что, да как? Ну дед ему всё рассказывал-рассказывал, а Лопата уши и развесил. А я, как дурак, рядом стою, их трескотню слушаю. А Лопата мне глазами всё знаки подаёт, не возникай мол.

– Ну и как же так вышло? Вы что, его не связали?

– Да нужды не было. Дед сразу понял, что ему не отвертеться. Деньги по интернету, все двадцать пять миллионов в два адреса Лопате перегнал. Ну Лопата тут и начал выкаблучиваться. Вежливо так с ним разговаривает, вопросы задаёт, деда нахваливает. Ну прямо дипломат.

– О! Это точно! Лопата любит такие понты бросать.

– Ну повёл нас дедуля по своей фазенде – тут у него кабинет, тут кладовая сухая, тут кладовая простая, тут морозильник, тут холодильник, тут кухня, ну всё-всё там есть. И электрощитовая, гори она огнём.

– Ну и дальше, как оно было?

– Ну открывает дедуля свой электрический шкаф. Сейчас, говорит, рубильник главный отключу, чтобы всё в шкафу рассмотреть можно было. А вместо рубильника хвать откуда-то с полки пистоль. Лопата и ойкнуть не успел.

– Ну, а ты что?

– Да я же в таких делах тёртый. У меня всё время “Вальтер” в руке на взводе был. Тут же дедуле в лоб и шарахнул.

– Классно! А дальше что было?

– Ну пришлось обоих в озере утопить. Нашёл там пару каких-то трансформаторов. Прикрутил по одному к каждому, вывез на лодке на середину и сбросил. Ни за что не всплывут.

– А фазенду не сжёг?

Обижаешь. Конечно сжёг. Никаких следов не осталось.

– А что-нибудь с фазенды прихватил с собой?

– Да так, по мелочи. Что на себе унесёшь?

– Ну и что?

– Да вот фотоаппарат прихватил, супер-пупер. Штук пять, наверное, стоит. И пару бутылок какого-то супер-коньяка. Да ещё три серебряных рюмашки.

– Покажь!

– Да вот они, смотри.

– Ух ты!

– А что там Нечипор? Давай вытаскивай его сюда, помянем Лопату коньяком дедушки.

– Щас, попробую… Нечипор, вставай, Колян пришёл. Давай помянем Лопату.

Нечипор что-то промычал в ответ, и Галуза немилосердно вытянул его за ноги.

– Вставай, алкаш. Помянем Лопату.

– По-по-мянем? С удо-удо-вольствием.

Нечипор отреагировал лишь на приятное приглашение помянуть. Что поминать надо Лопату, до него не дошло. Колян между тем деловито открыл бутылку “Метаксы” и налил во все три рюмки доверху.

– Ну, поехали.

– Поехали, – произнёс Нечипор, выпил залпом и тут же отпал в глубоком сне.

– Пусть ему таймырское озеро будет пухом, – пафосно произнёс Галуза и мелкими глоточками, смакуя, выпил свою рюмку.

– Плакали наши денежки, – произнёс неуместную фразу Колян и тоже выпил.

– Ты чо, Колян? Лопату не обижай, – запротестовал было Галуза.

– Да он сам себя обидел и нас на такие бабки нагрел своей дурью.

– Правильно! Давай ещё по одной.

– Давай…

Галуза отрубился после третьей рюмки. Колян спустился к воде, ополоснул лицо и решительно взялся за дело. Через полчаса Галуза и Нечипор лежали в своей лодке боком, надёжно связанные по рукам и ногам спинами друг к другу, упираясь лицами в борта. А ещё через полчаса вниз по Тарее цугом поплыла связка лодок; в передней Колян, в задней его пленники. Перед отплытием Колян собрал всё имущество экспедиции и даже собрал весь мусор в байдарку с пленниками, оставив берег чистым от следов своих бывших бойцов. Став новым человеком, он старался вести себя подобающе. В старой его жизни ему бы и в голову не пришло убрать за собой.

* * *

Пятнадцатого августа караван Коляна прибыл на конец маршрута. Путешествие было не самым приятным. Пленники, очухавшиеся от клофелина, заботливо насыпанного Олегом Ивановичем на донышки двух рюмок, и осознавшие своё горестное положение, отравляли жизнь Коляну своими воплями и призывами одуматься. Но это было полбеды. Большей бедой было отправление естественных надобностей пленников. Для этого ему приходилось освобождать им руки. Первым этой чести удостоился Нечипор. И он тут же сделал попытку наброситься на Коляна. Колян ожидал этого и покарал строптивца, уложив его лицом на землю и отвесив несколько увесистых затрещин. Несмотря на наглядность урока, попытку бунта при такой же оказии предпринял и Галуза. И его постигла та же участь. При очередной гигиенической остановке были предприняты новые попытки взбунтоваться, что немало удивило Коляна. “Ну и тупари”, – подумал он презрительно. Так и пошло. Остановка по нужде, освобождение рук, бунт, кара. И так каждый день, и не по разу.

Несчастные пленники ничего не понимали. Впервые увидев себя упакованными в лодке, они решили, что Колян сам замочил Лопату, сгрёб деньги старика себе и теперь собирается замочить и их. Но Колян почему-то цацкался с ними. Дни шли за днями, а они всё ещё оставались живыми. Да что там живыми! Раздавая им затрещины, Колян даже не пытался изувечить их, что для них было бы самым естественным делом. Ни Нечипор, ни Галуза не отличались познаниями в топографии и географии, но и они понимали, что их караван прибыл к месту встречи с вертолётом. И это сбивало их с толку ещё сильнее.

– Слышь, Галуза. А может быть, Колян свихнулся?

– Да и я так же думаю. Ещё два дня, и придёт вертушка. И если Колян нас не замочит, то нас освободят, и тогда ему хана. О чём он думает? На что надеется?

– Ну точно свихнулся!

Колян между тем неумело бросал блесну. Иногда броски у него получались. И один из таких бросков оказался успешным. Леска рывком натянулась, удочка завибрировала. Сердце Коляна радостно забилось, и он начал наматывать леску на катушку. Это оказалось непростым делом. Колян кряхтел и вскрикивал. Пленники, лёжа в лодке, не могли его видеть, и их сомнение в душевном здоровье Коляна от его возни только усилилось. Могучий Колян оказался всё-таки сильнее рыбы. Это был таймень весом не менее пуда.

– Эй, козлы, смотрите, какую рыбину я вытянул!

Колян поднёс рыбу к лодке с пленниками, показал её и выбросил в воду. Такую огромную рыбину до вертолёта и втроём не съесть. Пусть плавает. Этот поступок окончательно утвердил пленников, что Колян не в себе.

– Слышь, Колян, послезавтра придёт вертушка. Ты полетишь с нами?

– А куда же я денусь?

– Так тебе же придётся нас развязать. Отвяжи сейчас, чего тянуть-то? Мы тоже хотим рыбу половить.

– Мне вас развязывать не придётся. Пусть менты вас развязывают.

– Какие менты, откуда они тут?

– Прилетят.

– Да ты что, совсем спятил? С чего это они сюда полетят?

– Нас повязать.

– Нас?

– Да нас. Вас двоих и меня.

– Да откуда они возьмутся?

– Оттуда. Дед Дудинский их вызвал.

– Как вызвал?! Ты же его замочил.

– Да фуфло я гнал. Всё не так было. Дудинский живёт и не кашляет.

– А Лопата?

– А Лопату бог наказал. Дед его на дровах связанным оставил, а ночью в дрова молния шандарахнула. От Лопаты даже пепла не осталось.

– А ты-то что делал? Ты-то где был?

– Да там же и был. Но я завязал и чистосердечно раскаялся.

– Да не гони ж ты порожняк, Колян!

– Это не порожняк. Вот прилетят менты, сами убедитесь.

– И ты, сука, хочешь нас ментам сдать?

– И сдам.

На Коляна посыпался град угроз и призывов одуматься, а Колян уселся в сторонке и задумался. В памяти у него снова и снова проходили сцены его короткого пребывания на станции дяди Олега. Называть Олега Ивановича как-то иначе у него не получалось. Старший двоюродный брат стал для него навеки дядей Олегом. У Коляна время от времени щемило сердце от мысли, что ему предстоят суд и годы заключения, но едва он вспоминал дядю Олега, и щемящая боль проходила. “Прорвёмся!”, – твердил он про себя. Тут он вспомнил “Двенадцать разбойников”.

– Эй, козлы, послушайте-ка песню, которую я на днях выучил.

Колян не отличался ни слухом, ни голосом, но потрясшую его балладу он пропел безошибочно и с чувством.

– Это тот лох тебя такой мути обучил? – язвительно спросил Нечипор.

– Это не лох! Это мой дядя Олег, и за него я любому пасть порву. Понял?! Молчите, суки, а то утоплю, как щенят, и скажу, что так и было.

История с атаманом Кудеяром не произвела на пленников ни малейшего впечатления. Она лишь усилила уверенность, что у Коляна крыша поехала, и они сочли за разумное помалкивать. Ещё и в самом деле утопит. Что с психа взять?

* * *

В одиннадцать дня девятнадцатого августа прибыл тот же вертолёт, который две недели назад высадил горе-туристов у истока Тареи. Сделав на малой высоте круг над рекой, вертолёт грациозно опустился на поляне недалеко от берега. Находящийся в пилотской кабине красноярский следак с изумлением увидел картину, в реальности которой он сомневался до последнего мгновения. Двое туристов лежали, связанные спинами друг к другу, на дне лодки, а один турист приветственно размахивал рукой. Четвёртого туриста не было видно. Сверху были хорошо видны аккуратно разложенные на носу второй лодки четыре пистолета. Следак до последнего предвкушал наслаждение, которое он получил бы, когда бы выяснилось, что вся эта командировка – пустая трата времени. Он ожидал увидеть четырёх отдохнувших туристов и так надеялся утереть нос своему начальнику, поверившему бредням чудака-отшельника. Увы, наслаждение отменялось. Увиденная картина при всей её невероятности точно соответствовала сообщениям Дудинского.

Открылась дверь, откинулась лесенка, и по ней сбежали три омоновца в боевом облачении с десантными автоматами. Следом вышел штатский в обычном костюме и туфлях. “Стоять! Руки вверх! Не двигаться!”, – скомандовал старший группы захвата, и Колян послушно поднял руки. Подошедший омоновец равнодушным голосом приказал: “Руки за спину! Спиной ко мне!”. Через мгновение на запястьях Коляна защёлкнулись наручники. Омоновец проворно ощупал его с головы до ног. “Чисто”. Вскоре и Нечипор с Галузой оказались в том же положении. Поставленные рядом с Коляном, они тут же набросились на него, норовя пнуть побольнее. Омоновцы вмешались незамедлительно, но Коляну всё равно досталось по лучевой кости левой ноги, и он корчился от боли.

– Так это ты Мягков Николай Каллистратович? – спросил следак.

– Так точно, я.

– Да, дружище, удивил ты меня. Ни в жизнь бы не поверил, чтобы такой урка до такой степени раскаялся.

– Это дядя Олег меня на ум наставил.

– Это Дудинский что ли? Олег Иванович?

– Да, он.

– М-да… И как же он этого добился? Следов пыток вроде бы не видно…

– Какие пытки?! Просто дядя Олег оказался моим родственником, а я убивать его пришёл. И так мне стыдно стало, что я завязал. Готов понести заслуженное наказание и начать новую жизнь.

– Значит, Олег Иванович не сумасшедший…

– Сумасшедший?! Да сами вы чокнутый после этого.

– Но-но, не груби мне. Я, скорее всего, буду вести это дело.

– А что тут вести, я всё уже показал на видеокамеру. Можете по всем адресам проверить, что я ничего не утаил.

– Ладно-ладно. Об этом потом. А что, Лопатина вправду молнией сожгло, или это была не молния?

– Да вправду. Мы спали, а собака нас лаем разбудила, когда пожар начался. А потом мы запись видеокамеры просмотрели. Где-то в полночь молния в дрова и шандарахнула. Всё отчётливо видно.

Нечипор с Галузой слушали этот диалог и чувствовали, как волосы шевелятся у них на голове. В вертолёте их усадили на пол, а Колян, освобождённый по команде следака от наручников, уселся на сиденье рядом с ним. Всю долгую дорогу они оживлённо беседовали, и следак время от времени качал головой, не скрывая изумления.