Текст книги "50 знаменитых убийств"

За время пребывания в Германии на Банд еру не раз готовились покушения. Но до октября 1959 года Проводнику ОУН удавалось счастливо избегать опасности.

15 октября 1959 года примерно в 12.55 Степан Бандера без охраны вошел в запирающийся на ключ подъезд своего дома. В 13.05 его еще живого нашли на лестничной площадке первого этажа. Лицо Бандеры было покрыто черными и синими пятнами. По дороге в больницу он умер. Врач, осматривая труп, обнаружил под правой подмышкой (Бандера был левшой) кобуру с револьвером и позвонил в полицию. Было установлено, что причиной смерти стало отравление цианистым калием. Более никаких сведений полиции установить не удалось. Пользуясь современной отечественной терминологией, убийство стало стопроцентным «глухарем».

12 августа 1961 года в полицию Западного Берлина обратились Богдан Сташинский и его жена Инге Поль. Сташинский сообщил, что он является сотрудником КГБ и совершил два политических убийства украинских националистов: Льва Ребета и Степана Бандеры. Все подробности убийства этих двух человек сейчас известны в изложении этого перебежчика.

Богдан Сташинский – выходец из небольшого западно-украинского села. Однажды, еще будучи старшеклассником, он был задержан милицией за безбилетный проезд в поезде. Им почему-то заинтересовалось КГБ. На допросе он признался в том, что члены его семьи занимаются в подпольной националистической деятельности. Вскоре он уже сотрудничал с КГБ, помогая выявлять и арестовывать остатки националистического подполья.

В 1952 году Сташинского начали готовить к работе за границей. Он изучал языки и разведдело. Через два года он был отправлен в Польшу, а затем под псевдонимом Йозефа Лемана – в Восточную Германию. Первое время Сташинский был связным. Вскоре произошло событие, впоследствии перевернувшее всю жизнь агента КГБ. Он встретил немецкую девушку Инге Поль и влюбился. Это не помешало ему доложить о своей подруге начальству, которое проверило прошлое девушки и не нашло ничего подозрительного.

Между тем советские власти продолжали испытывать некоторое волнение по поводу деятельности украинских националистов, руководимой из Германии. Сташинскому поручили ликвидировать двух лидеров украинских националистов: Льва Ребета и Степана Бандеру. Лев Ребет – идеолог национализма, публицист и писатель – оказался более легкой целью.

Сташинский сменил псевдоним и стал Зигфридом Дрегером. Под этим именем он приехал в Мюнхен и поселился в гостинице, неподалеку от эмигрантского учреждения, в котором, как было известно, работал Ребет. Несколько дней Сташинский-Дрегер выслеживал свою жертву и выбирал место предстоящего убийства. Вскоре подходящее место было найдено. Им стало здание редакции, с которой сотрудничал Ребет.

Утром 12 октября 1957 года Лев Ребет вышел из трамвая и отправился к зданию редакции. Сташинский обогнал его, поднялся по винтовой лестнице на второй этаж и затем, услышав внизу шаги, стал спускаться. Встретившись с Ребетом лицом к лицу, Сташинский выстрелил ему в голову из специального оружия. Это был небольшой однозарядный цилиндр, стреляющий легколетучим жидким ядом. Пары яда вызывали образование тромбов в кровеносных сосудах мозга. Выстрелив, Сташинский, не останавливаясь, продолжил спускаться по лестнице. Экспертиза установила, что причиной смерти Льва Ребета стал сердечный приступ.

Начальство поздравило Сташинского с успехом и вручило ему в подарок фотоаппарат. После чего агент начал готовить второе покушение.

Сташинский получил сведения о том, что Проводник ОУН будет выступать в Роттердаме, на церемонии памяти Евгения Коновальца. Агент под новым псевдонимом (Ганс-Иоахим Будайт) отправился в Голландию. Церемония проходила на могиле Коновальца. Возле ворот кладбища Сташинский увидел автомобиль «опель», на котором, по имеющимся сведениям, ездил Бандера. Когда Проводник ОУН произносил речь, Сташинский стоял недалеко от могилы и хорошо рассмотрел его. Но сфотографировать Банд еру охрана не дала.

Выследить Банд еру оказалось непросто. Сташинский совершил с этой целью четыре поездки в Мюнхен (по легенде Будайта, он проживал в Дортмунде), но все усилия оказывались тщетными. Тогда ему пришла в голову до смешного простая мысль. Он решил поискать в телефонном справочнике человека по фамилии Поппель – КГБ было известно, что Бандера проживает в Мюнхене под этим псевдонимом. Неожиданно такая наивная попытка дала результат: Поппель проживал по адресу Крейтмайр-штрассе, 7.

Оставалось получить орудие убийства и решить одну проблему: дверь на подъезде дома закрывалась на ключ. В этот раз Сташинскому выдали новое оружие. По принципу действия оно не сильно отличалось от того, которым был убит Ребет, но было двуствольным. Кроме того, агент привез с собой в Мюнхен набор отмычек.

Отмычки не подошли к замку. Наконечник одной из них отломался и упал в механизм замка. Через два года этот обломок стал подтверждением слов Сташинского. По следам на одной из отмычек специалисты в Карлхорсте (где находилась явочная квартира советской разведки) изготовили несколько ключей. В следующий раз Сташинский без оружия отправился в Мюнхен, только для того, чтобы проверить, подойдут ли ключи. Одним из них агент смог частично провернуть механизм замка и сам доделал ключ напильником. Получив доступ в подъезд, Сташинский побывал там и увидел табличку «Поппель» на двери одной из квартир четвертого этажа. Теперь все было готово.

В начале октября 1959 года Сташинский вновь прибыл в Мюнхен. На этот раз он привез оружие. 15 октября, в час дня агент увидел, что «опель» Бандеры заезжает в гараж. Сташинский открыл дверь подъезда и пошел наверх пешком, рассчитывая, что Бандера тоже лифтом не воспользуется. Но тут он услышал наверху женские голоса и вынужден был пойти обратно. На втором этаже Сташинский вызвал лифт. В тот момент, когда кабина подъехала, мимо агента прошла женщина, а Бандера открыл дверь в подъезд. Сташинский начал спускаться. Когда он вышел в вестибюль, оказалось, что Бандера все еще стоит в дверях, видимо, он пропускал даму. В правой руке у него была тяжелая сумка с продуктами, левой он доставал из кармана ключ. Сташинский подошел к двери и спросил у своей жертвы на немецком языке: «Что, не работает?», «Нет, все в порядке», – ответил Бандера, взглянув на Сташинского. Оказавшись, таким образом, лицом к лицу со своей жертвой, Сташинский поднял завернутое в газету оружие и выстрелил из обоих стволов. Выходя за дверь, он краем глаза увидел, как Бандера стал оседать набок.

Добравшись до Восточного Берлина, Сташинский встретился с руководством и дал подробный отчет о проведенном деле. Затем ему приказали отправляться в Москву за наградой. «За выполнение важного государственного задания в исключительно трудных условиях» Сташинский получил орден Красного Знамени. Казалось, что теперь карьера его обеспечена. Почему же уже через два года он бежал на Запад и сам обрек себя на длительное заключение, сознавшись в двух убийствах? Дело в том, что, воспользовавшись теплым приемом начальства, агент сообщил, что собирается жениться на Инге Поль. Вначале ему цинично предложили откупиться от невесты деньгами. Но не все последователи «железного Феликса» могли легко отказаться от своих чувств. Сташинский стал настаивать. Воспользовавшись тем, что орден ему вручал лично председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин, агент лично обратился к нему за разрешением на брак.

Сташинскому позволили вернуться в Восточный Берлин и, не вдаваясь в подробности, сообщить Инге, что он работает на советскую разведку. Невеста сразу предложила бежать на Запад. Сташинский отказался. Тогда Инге согласилась помогать жениху в его профессиональной деятельности.

Весной 1960 года они поженились в Восточном Берлине и отправились в СССР для переподготовки. Но здесь опытный агент Сташинский заметил, что их квартира прослушивается. Он обратился за разъяснениями к начальству и получил невразумительный ответ о том, что аппаратура осталась со времен прежних жильцов, за которыми требовалось следить (квартира принадлежала КГБ). Но больше всего Сташинского насторожило даже не это. Он сообщил начальству о беременности жены. В ответ поступило предложение сделать аборт. Инге категорически отказалась.

В конце 1960 года Сташинского вызвало начальство и сообщило, что он «засветился» в следствии по делу об убийстве Бандеры. Скорее всего, это был предлог, чтобы прекратить сотрудничество со ставшим ненадежным агентом. Сташинскому было запрещено покидать страну. Между тем Инге не хотела жить в СССР. В январе 1961 года она получила разрешение съездить на родину: супруги хотели, чтобы ребенок родился гражданином Восточной Германии. В начале августа 1961 года Инге уже собиралась возвращаться в Москву. Но тут произошло несчастье: ее новорожденный сын, оставленный под присмотром соседки, захлебнулся во время кормления и погиб. Для того чтобы убитая горем Инге не наделала глупостей, КГБ разрешило Сташинскому поехать в Германию. Естественно, что за ним внимательно следили.

12 августа специальная машина отвезла Сташинского с женой в Дальгов. Там в доме отца Инге должны были пройти последние приготовления к похоронам. В четыре часа дня Сташинский и Инге незаметно вышли из дома через черный ход. Пешком они прошли пять километров до соседнего города, где взяли такси и отправились в Восточный Берлин. Здесь беглецы сели на поезд. Кроме профессиональных навыков Сташинского, им помогло везение. Проверка документов в поезде так и не дошла до их вагона. Уже вечером того же дня Сташинский обратился в полицию. Время для бегства было выбрано как нельзя лучше: 13 августа Восточный и Западный Берлин были почти на 30 лет разделены стеной.

(1935–1990)

Русский православный священник, богослов. Автор книг по основам христианского вероучения, истории религии, православному богослужению. Убит. Убийца не установлен.

Отец Александр родился в Москве 22 января 1935 года. Его предки по материнской линии (Василевские) жили в России с начала XIX века. Анна Осиповна, прабабушка Александра Меня, рано овдовев, одна воспитала семерых детей. В молодости Анна Осиповна жила в Харькове и когда она тяжело заболела, то ее исцелил отец Иоанн Кронштадтский, причисленный Церковью к лику святых.

Бабушка и дед отца Александра окончили химический факультет университета в Берне (Швейцария). В роду отца Александра по материнской линии кроме инженеров и военных были также два писателя. Предки по отцовской линии известны плохо.

Отец священника, Владимир Григорьевич, был человеком нерелигиозным. Он родился в 1902 году, жил в Киеве, работал главным инженером на текстильной фабрике в Орехово-Зуеве. Мать, Елена Семеновна, родилась в 1908 году. Живя в Харькове, в 1917 году Елена поступила в частную гимназию, в которой с увлечением ходила на уроки Закона Божьего. Окончив школу, Елена осталась в Москве, работала чертежницей, а в 1934 году вышла замуж. Владимир Григорьевич очень терпимо относился к ее религиозным чувствам, хотя по тем временам это было небезопасно. Религиозное становление Елены происходило в окружении известных московских священников – отца Алексея Мечева, его сына и настоятеля храма св. Кирра и Иоанна на Солянке архимандрита Серафима. В начале 30-х годов отец Серафим перешел в юрисдикцию Катакомбной церкви.

Александр Владимирович Мень родился 22 января 1935 года в Москве. 3 сентября 1935 года отец Серафим тайно крестил маленького Александра (одновременно с сыном крещение приняла его мать) в одном из подпольных женских монастырей на квартире в Сергиевом Посаде (тогда – Загорске). Отец Серафим, ставший на несколько лет духовником маленького Александра и его матери жил в подполье и чудом избежал ареста. Он был подлинным продолжателем традиции старчества – лично беседовал с каждым человеком, давая глубоко продуманные и индивидуальные советы (то же потом можно было сказать с полным правом и о самом отце Александре, хотя «старцем» он никогда не был). Главное свое призвание отец Серафим видел в том, чтобы быть пастырем, кормчим душ, и «оберегать чистоту православия». Незадолго до своей смерти в 1942 году он предсказал матери маленького Александра, что ее сын станет великим человеком в Православной церкви.

После кончины отца Серафима наибольшее влияние на духовное развитие будущего священника оказывала настоятельница подпольного монастыря схимонахиня Мария. Позже отец Александр писал о ней: «Подвижница и молитвенница, она была совершенно лишена черт ханжества, староверства и узости, которые нередко встречаются среди лиц ее звания. Всегда полная пасхальной радости, глубокой преданности воле Божией, ощущения близости духовного мира, она напоминала чем-то преподобного Серафима Саровского или Франциска Ассизского».

В 1943–1953 годах Александр учился в Московской мужской школе № 554, о которой сохранил самые мрачные воспоминания, хотя среди учеников этой школы были такие выдающиеся личности, как поэт Андрей Вознесенский и режиссер Андрей Тарковский. У Александра были широкие интересы, он любил литературу, поэзию, музыку, живопись, писал иконы. Был страстно увлечен изучением природы, астрономией, биологией. Он посещал кружок рисования в Зоологическом музее (когда Александр учился в 9-м классе, в одном из московских Домов культуры состоялась выставка его работ), биологический кружок при Педагогическом институте. С 8 лет он писал стихи и художественные эссе, очерки о природе и истории. Позже отец Александр часто повторял: «Бог дал нам две книги: Библию и природу».

После возрождения Православной церкви в 40-х годах оставшиеся в живых духовные дети отцов Мечевых организовали в Москве подпольный кружок, который собирался, в основном, на квартире Бориса Васильева. Тайный священник, палеонтолог, этнограф и историк, он прошел через тюрьмы, лагеря и ссылку. Вместе с женой отец Борис устраивал лекции по культуре и религии, совместные чтения и обсуждения Священного Писания. Именно он поощрял Александра изучать библейскую историю, Древний Восток, и всегда призывал согласовывать современные научные знания с верой.

В возрасте двенадцати лет Александр понял свое призвание быть священником, а в пятнадцать начал прислуживать в алтаре церкви Рождества Иоанна Предтечи на Красной Пресне, читал на клиросе и пел в хоре. Тогда же он познакомился с инспектором Московской духовной академии А. В. Ведерниковым, который был одним из наиболее деятельных мирян в Русской православной церкви советского периода. В 20-е годы он окончил Институт Слова, основанный Н. А. Бердяевым, после войны стал инспектором Московской духовной академии, а в 50-60-х гг. – ответственным секретарем редакции «Журнала Московской Патриархии». Позже он был референтом митрополита Таллиннского Алексия, нынешнего Патриарха.

К окончанию школы в 1953 году Александр самостоятельно освоил программу Духовной семинарии, однако не стал поступать в Духовную академию, а решил получить светское образование. Он собирался поступать на биологический факультет Московского государственного университета, но из-за своего происхождения не смог. В результате в 1953 году Александр Мень был принят в Московский пушно-меховой институт на охотоведческий факультет. В 1955 институт закрыли, а факультет перевели в Иркутск.

Там Александр самостоятельно прошел почти весь курс Духовной академии, а параллельно с учебой работал в епархиальном управлении, числясь истопником. В первый год своей жизни в Иркутске Александр делил маленькую квартиру с Глебом Якуниным, который стал крупным деятелем в борьбе за религиозную свободу. Александру постоянно приходилось бегать из института в церковь, которая находилась как раз напротив, но однокурсники Александра, зная, что он глубоко религиозен, относились к его вере терпимо. Сам отец Александр позже писал: «Вообразите себе, что произошло бы, если бы я в первый день после поступления в институт стал демонстративно креститься! Надо было их подвести к пониманию того, что один из них может быть верующим». Когда о церковной деятельности Александра стало известно институтскому начальству, его отчислили. Это произошло в мае 1958 года, когда первый госэкзамен был уже сдан (в то время начался очередной виток антирелигиозной пропаганды).

В 50-е годы Александр Мень задумал очерк общей истории Церкви (первую часть «Древняя Церковь» он закончил в 1956 году, вторую «Средние века» – в 1957 году). В процессе изучения истории Церкви он перешел на экуменические позиции единства христианских церквей и сблизился с H. Е. Пестовым, который помог Александру узнать западное христианство. Впоследствии отец Александр всегда следовал экуменическим принципам, хотя оставался истинно православным священником.

Тогда же будущий отец Александр сблизился с отцом Николаем Голубцовым. Это был человек образованный, дипломированный биолог, которого называли тогда пастырем московской интеллигенции. Отец Николай до самой своей смерти (1963 г.) был духовником Александра Меня. Пастырское служение интеллигенции отец Александр наследовал от него.

После отчисления из института Александр вернулся в Москву и был представлен митрополиту Николаю, который, несмотря на молодость Александра и отсутствие у него духовного образования, благословил рукоположение. 1 июня 1958 года, на Троицу, Александр был посвящен в дьяконы и направлен в приход подмосковного села Акулово, где прослужил два года.

Тогда же он поступил на заочное отделение Ленинградской духовной семинарии, которую закончил в 1960 году. В том же году Голубцов благословил Александра подать прошение о принятии сана священника. Он был рукоположен 1 сентября в Донском монастыре и направлен вторым священником в храм Покрова Пресвятой Богородицы в село Алабино.

Первая публикация отца Александра появилась в марте 1959 года в «Журнале Московской Патриархии» (с тех пор он напечатал около 40 статей). В том же году отец Александр закончил первый набросок книги о Христе «Сын Человеческий», а в 1960 году начал писать шеститомную «Историю религий». Через год после начала служения в Алабино он был назначен настоятелем храма. Жил с семьей при приходе (женился отец Александр еще в студенческие годы, в 1956 году).

В 1964 году отец Александр был переведен в церковь близ станции Тарасовка, где проработал вторым священником 6 лет. Жить в Тарасовке было нельзя, и отец Александр с семьей перебрался в дом родителей жены рядом со станцией Семхоз, где жил до конца жизни.

Число людей, приезжавших послушать проповеди отца Александра и поговорить с ним, неуклонно возрастало, молва о нем ширилась. В ту пору государство запрещало верующим организовывать собрания, особенно молитвенные или для изучения Библии. Однако многие друзья отца Александра на лето снимали дачи вокруг Новой деревни, создавая своеобразную общину. На них-то отец Александр и опирался, чтобы помочь новообращенным. К концу шестидесятых годов этот кружок уже не мог отвечать на запросы всех, кто проходил через него. Тогда стали создаваться маленькие группы с тем, чтобы они собирались регулярно, как правило, раз в неделю. Все группы были ориентированы на общую молитву и взаимопомощь, но каждая имела свое лицо. Одна специально предназначалась для поучения готовящихся к таинству крещения, в другой занимались богословием и историей Церкви и так далее.

В Алабино отец Александр написал «Истоки Религии», «Магизм и единобожие», «У врат молчания», новый вариант «Сына Человеческого». В тарасовский период – «Дионис, Логос, судьба» и полностью переработал первые три тома шеститомника. Все эти книги выходили в разные годы в брюссельском издательстве «Жизнь с Богом», а после гибели отца Александра – в издательстве «Слово» в Москве. Тогда же им была написана книга о православном богослужении «Небо на земле» (после значительной переработки она получила название «Таинство, Слово и Образ») и книга для детей «Откуда произошло все это», изданная в Италии.

В 1964–1968 гг. Александр Мень учился в Московской духовной академии. Его кандидатская диссертация была посвящена монотеизму и дохристианским религиям.

А летом 1970 года отец Александр был переведен в храм «Сретения Господня» в Новой деревне в г. Пушкино. Там он служил вторым священником до 1989 года, когда был назначен настоятелем. В Новой деревне отец Александр завершил пятую книгу из серии «В поисках Пути, Истины и Жизни» – «Вестники Царства Божия» и шестой том «На пороге Нового завета», также создал новые варианты «Сына Человеческого», который вышел в 90-е годы в качестве 7-го тома в серии «В поисках Пути, Истины и Жизни».

Отец Александр считал, что между данными науки и Священным Писанием нет противоречий. Противоречия видят те, кто не знает истории и литературных жанров Древнего Востока, не умеет читать Библию. В своих литературных работах отец Александр ставил себе задачи «проводить синтез Библии и науки, в том числе исторической, рассказывать о церковной истории и жизни в Церкви в свете Евангелия». Он приложил много усилий к тому, чтобы научить современников вникать в Библию и понимать ее. Его знания библеиста получили международное признание уже в 70-е годы, когда он был приглашен принять участие в издании брюссельской Библии, где ему принадлежат комментарии к Пятикнижию Моисея и книгам Пророков.

Важнейшей задачей современного пастыря, по мнению отца Александра, должны быть проповедь и миссионерство, а самая большая опасность для христиан – замыкаться в «благополучном» церковном «гетто». В Новой деревне количество его прихожан часто превышало несколько сотен, а число его духовных детей, скорее всего, насчитывает несколько тысяч. Книги отца Александра, распространяемые нелегально, приводили к вере тысячи людей, а чтобы послушать его проповеди, люди приезжали из других городов.

Всем, кто к нему обращался, он оказывал помощь, одновременно духовную, моральную и материальную. Если он кого-нибудь крестил, то в дальнейшем регулярно исповедовал этого человека, причащал, крестил его детей, освящал квартиру, давал советы, помогал в научных занятиях, а при случае – и материально. «Если бы меня спросили, как чувствует себя душа, попавшая в рай, я ответил бы: точно, как в доме отца Александра, – рассказывал один из его друзей. – Ничего особенного, просто хорошо. Как никогда и нигде. Свободно. Светло. Тепло. Ничего лишнего. Волшебная гармония исходила из каждого уголка и предмета».

Такая бурная деятельность священника в атеистическом государстве не могла остаться незамеченной. Ему не давали спокойно работать, а несколько раз отец Александр чудом избежал ареста. Когда уже казалось, что отстранение и арест неизбежны, началась перестройка, и иерархи Церкви предоставили ему широкие полномочия для миссионерской работы. Кроме того, в 1988 году праздновалось тысячелетие крещения Руси, что значительно облегчило отношения церкви и государства.

В последние годы у него не было ни секунды отдыха. Но он считал, что не имеет права отказываться от возможности нести людям живое слово о Христе. Он продолжал активную литературную деятельность, написав учебник для духовных академий и начав работу над уникальным «Словарем по библиологии» – многотомном труде о людях, которые посвятили свою жизнь изучению и объяснению Священного Писания.

Широкая миссионерская работа отца Александра началась 11 мая 1988 года, когда он впервые в истории СССР выступил с публичной лекцией в Московском институте стали и сплавов. Осенью того же года он проповедовал в московской школе, и это было настолько неслыханным событием, что об этом даже писали в «Известиях». В следующие два года он прочел более двухсот лекций на самые различные темы – «История религий», «Жизнь и смерть», «Библия в литературе», «Обряды и таинства», «Культура и христианство» и многие другие. Отец Александр стал первым священником, который начал регулярно выступать по радио и телевидению.

Он принял участие в создании Библейского общества, совместно с другими православными, католиками и протестантами. А в 1990 году его прихожане взяли опеку над тяжелобольными детьми из Детской республиканской клинической больницы в Москве. Отец Александр неоднократно сам бывал в этой больнице, 9 сентября 1990 года по дороге на воскресную службу Александр Мень был убит.

В массовом сознании укрепилось мнение, что при раскрытии громких преступлений нити ведут так высоко, что только полное изменение режима позволит раскрыть эти дела. Дескать, «высоким чинам» и так все хорошо известно, а остальным гражданам знать подробности не обязательно, да и нежелательно. А взятие дела «на контроль» как раз и означает гарантию того, что истина так и не всплывет на поверхность. Так ли это, судить трудно, но история Александра Меня наталкивает именно на такие мысли.

Вот рассказ одного из очевидцев тогдашних событий, журналиста В. Лебедева: «…10 сентября 1990 года поехал на машине в Новую деревню (там находился храм, в котором служил отец Александр). Почти еще никто не знал о трагедии, и около храма было пусто. Через минут десять приехал районный прокурор со следователем. Я поинтересовался, что известно о мотивах преступления и преступнике. «Да ничего пока, – ответил прокурор. – Заурядный случай, какого-то попа убили, наверное, из-за денег. Попы у нас все богатые». «Поп» – это выдающийся философ, культуролог и теолог, проповедник, всемирно известный библеист Александр Мень.

Все, что происходило в последующие годы, оставляет четкое впечатление, будто областная, а потом и Генеральная прокуратура, следственные органы проводили всю работу, исходя из того, что «убили какого-то попа, невелика беда». И это несмотря на патронаж Горбачева, а потом Ельцина.

Вскоре после убийства отца Александра был арестован некто Игорь Бушнев, житель Сергиева Посада, который якобы в припадке ярости убил Меня. Вскоре его освободили из-под стражи, поскольку концы не сходились с концами, и никаких доказательств причастности Бушнева к совершенному преступлению не было. Однако это не помешало через некоторое время снова его арестовать – по тому же делу, и снова освободить за недостаточностью улик.

Очевидно, на следственные органы шло сильное давление: дело было громким, а в 1990 году отсутствие виновных еще казалось невозможным (во всяком случае, неправильным). Это сейчас уже стало привычным, что когда дело касается громких преступлений, виновные почему-то не находятся. И первым кирпичиком в этой стене всеобщего умолчания стала гибель Александра Меня: да, преступление осталось нераскрытым, но ничего страшного ни для исполнителей, ни для заказчиков, ни для следователей не произошло. С тех пор и повелось…

Как бы то ни было, кроме Игоря Бушнева все равно никаких других подозреваемых не было, и ему в третий раз предъявили обвинение в убийстве Александра Меня. Все сроки следствия давно прошли, и было решено «поработать» с ним, получить чистосердечное признание, да и судить.

Суд состоялся в июне 1996 года. И тут, при всем честном народе материалы следствия стали разваливаться на куски, и чем дальше, тем очевиднее становилось, что многие показания и улики просто сфальсифицированы (в лучшем случае «притянуты за уши»).

Картина преступления была такой: в начале седьмого утра 9 сентября 1990 года Александр Мень вышел из своего дома в поселке Семхоз, где жил с семьей в последние годы (Семхоз – поселение Сергиево-Посадского района, расположенное в трех километрах на юг от Троице-Сергиевой лавры и возникшее в 1929 году на землях семенного хозяйства). Как всегда, отец Александр нес в руке туго набитый портфель. Впереди отца Александра, как обычно, ждал долгий день, – литургия, исповедь, крестины, отпевание, а во второй половине дня – публичная лекция в Москве.

Он шел на железнодорожную станцию, чтобы электричкой ехать в Новую деревню, в храм, где отцу Александру предстояло служить литургию. Именно об этом храме А. Галич (духовником которого был отец Александр) пел: «Где с куполом синим // Не властно соперничать небо». На тропинке, ведшей к платформе, Александра Меня уже поджидали двое (этот факт был установлен по деталям убийства).

Один из нападавших ударил Меня по затылку тяжелым предметом, вероятно, топором (орудие убийства так и не было найдено, поэтому до сих пор достоверно неизвестно, чем был зарублен отец Александр). Второй вырвал из рук Александра Меня портфель, в котором якобы лежали документы, изобличающие многих высших иерархов церкви в тесном сотрудничестве с КГБ. Портфель пропал бесследно, и именно поэтому возникла версия, что в нем были какие-то обличительные бумаги: если бы нападающим были нужны деньги, то они, скорее всего, бросили бы портфель невдалеке от места преступления. А так сразу поползли слухи о «руке КГБ» и противостоянии отца Александра церковным иерархам, о том, что его продолжали преследовать.

После страшного удара по затылку отец Александр упал, но умудрился подняться и направиться к своему дому. По дороге ему встретилась жительница Семхоза, спросившая, что с ним случилось и не нужна ли ее помощь. Он ответил, что ничего страшного, дойдет сам. И дошел! Второй раз он упал только у собственной калитки дома. Его жена, Наталья Федоровна, остававшаяся в доме, услышала странные звуки. Решив, что это кошка, она вышла на крыльцо и увидела за калиткой лежащего в кровавой луже мужчину. Она вернулась в дом, вызвала «скорую помощь», милицию. Когда Наталья Федоровна вышла вновь, машина «скорой» уже приехала, но кровопотеря была слишком велика – врачи не могли спасти жизнь отца Александра.

У умирающего священника пытались узнать, кто же совершил злодейство, задавали вопросы. Александр Мень не ответил, но позже его жена вспоминала, что он прошептал: «Не важно». Он знал, что их неизбежно ждет высшая мера наказания, а отец Александр был убежденным противником смертной казни. Он, истинный христианин, простил своих убийц и, возможно, молился за них в последние минуты своей жизни.

Впрочем, работа правоохранительных органов далека от христианских идеалов всепрощения. Поэтому, разумеется, было возбуждено уголовное дело, которое – увы – оказалось бесперспективным. Когда это стало очевидным, вину решили «повесить» на первого попавшегося фигуранта – Игоря Бушнева (надо же как-то отчитываться перед вышестоящими инстанциями). Почему же был выбран именно Бушнев?

Дело в том, что за день до убийства отца Александра, около восьми часов вечера Игорь Бушнев с подругой сели в электричку, шедшую из Москвы в сторону Сергиева Посада (Загорска). По пути к ним пристала какая-то шпана; хулиганы избили Бушнева и на одной из остановок выкинули его из поезда. Он решил найти обидчиков и отомстить им, вернулся домой, взял топор и отправился на их поиски. Разумеется, он никого не нашел, но все это время бродил с топором. Потом Бушнев поехал в Москву, чтобы найти девушку, но она, как позже выяснилось, в ту же ночь попала под поезд и погибла.