Текст книги "Красный бамбук"

Вот только хорваты так не считают – и если в городах еще какой-то порядок, то в горной провинции творится полный беспредел. Впрочем, к включённым в Хорвато-Словению мусульманам-боснякам хорваты относятся не лучше, как и к словенцам, с которыми идет яростная грызня на тему, кто из них более культурные европейцы и кто должен быть главным в Загребе. В итоге в сорок шестом Сталин предложил Ранковичу, что СССР может принять хорватских колонистов (на добровольной основе), причем с самого начала местом расселения предполагалась Галиция, куда было полезно добавить чужеродный для бандеровцев и вполне боеспособный элемент. Тем более что, по легенде, именно северные Карпаты были исконной родиной хорватского народа. В отличие от украинцев, также добровольно возвращающихся в СССР из Польши (в индивидуальном порядке, и расселяемых в Сибири, без мест компактного проживания), хорваты ехали организованно, селились вместе и даже свое оружие имели. И сразу насмерть сцепились с бандеровцами – найдя, что воевать за свои дома, имея за спиной лояльное к себе государство, это совсем другое дело, чем воевать с теми, кого правящая власть негласно поддерживает. К текущему году вышли из этой войны безусловными победителями – хотя и понеся некоторые потери. Конечно, бывшие усташи это тот еще контингент – и особых иллюзий насчет их бескорыстной любви к «славянскому братству» лично я не испытываю совершенно. Однако же факт, что до сего момента не отмечено ни одного случая их нелояльности (на нашей территории) к СССР и советским гражданам – не в том положении гости, чтобы против хозяев играть. И даже если бы нашлись больные на голову, жаждущие подвигов на большой дороге – их бы свои односельчане тут же укоротили, во избежание собственных проблем. И верно сказано, что бандеровцам в хорватском районе делать абсолютно нечего – герои сала туда и в лучшие для них времена меньше чем сотней не совались. Поскольку пойманных ОУНовцев хорваты, в лучших традициях некоего Дракулы, сажали на колья вдоль дороги, в назидание тем, кто придет мстить. А когда МГБ высказало озабоченность насчет оперативной информации – то хорваты стали пленных Куда Надо сдавать, однако часто в некомплектном виде: язык на месте, для допроса годен, ну а пальцы, уши, то что между ног, а иногда и сами руки с ногами уже без надобности. Ну дикие горцы, простой народ – это у них кажется было прежде, что если кого-то хотели «административно» наказать, то просто оружие изымали – и наказанный выйти не смел из дома, поскольку показаться на людях без ружья, сабли и кинжала для него было, как для нас без штанов![21]21
  Тут Кунцевич неточен: это наказание было не у хорватов, а у черногорцев.


[Закрыть]

Может, какая-то «неучтенная» банда затесалась? Так следственное дело в Москву прислали уже. Во-первых, экспертизой установлено – Степан Аксенов, которого в лесу нашли, застрелился из своего пистолета. Причем у него в кармане остался полный запасной магазин. И никаких других гильз, равно как и следов пуль на деревьях, не найдено. На склоне Галина Бескровная умерла от переохлаждения, пулевых и огнестрельных ранений нет, а вот нога вывихнута – вполне возможно, когда бежишь в панике, не разбирая дороги. Мария Кузьменко умерла от сердечного приступа – вероятно, вызванного сильным испугом. Барков Михаил, падение с высоты. И только у Кирилла Корсунина и Олеся Купавы – пулевые. Во-вторых, все пули, извлеченные из тел в лагере, равно как и гильзы, обнаруженные там же – от карабина, найденного там же, и числящегося за Барковым, по номеру оружия сверяли. И никаких других пуль и гильз нет. В-третьих, на карабине отпечатки пальцев одного Баркова. В-четвертых, в карманах Корсунина и Кузьменко было личное оружие – соответственно, «парабеллум» и наган – которым никто из перечисленных граждан не воспользовался. В-пятых, в крови погибших никаких известных ядов не обнаружено, есть алкоголь в малом количестве – у костра найдена пустая фляга с запахом вина, литр на шестерых, да еще зимой, это несерьезно. Что из всего следует?

Выходит, что стрелял один Барков – по своим товарищам. Двоих положил насмерть сразу (пулевых ранений, два у Корсунина и одно у Купавы), а Аксенов с Бескровной бросились бежать. Барков им вслед стрелять не пытался (хотя запасные обоймы при нем были), а бросив карабин, тоже побежал, не заметив обрыва. И не было там больше никого – все свидетели (из группы Степанюка) единодушны, не видели они на снегу чужих следов, ведущих к лагерю и от него. А следы тех, кто бежал и погиб, остались – значит, метели и снегопада не было (метеостанция подтверждает).

Отчего львовские товарищи таких же выводов не сделали? Темнят, что-то скрывают? Лазарева по ВЧ с Федоровым говорила (который все еще первый секретарь в Галицко-Волынской ССР), получила ответ:

– Анна Петровна, дорогая! Я лично Павла Валерьяновича, отца Михаила Баркова, с сорок третьего года знаю, он не в моем соединении, но у соседей, у Карасева воевал. Проверенный человек, без всякой гнили, я за него ручаюсь! Сейчас по сыну убивается искренне, один он у него был. Вот мы у себя с товарищами, посовещавшись, решили – чем признать, что положительный советский студент, ни в чем плохом до сего дня не замеченный, и вдруг рехнулся, друзей пострелял, лучше вписать бандеровцев виноватыми, тем более они как раз под раздачу подвернулись. Ребят жалко – но их уже все равно не вернуть. Пусть уж так и останется!

Дело закрыто, и в архив? Так непонятки остались. Чтоб молодой парень, за которым никаких признаков сумасшествия раньше не видели, и вот так вдруг крышей поехал? Психика, конечно, дело темное – как положено, экспертное заключение у медиков запрашивали, и ответ пришел, если воду из него отжать, «теоретически и с крайне малой вероятностью, но такое возможно». Ладно, допустим он свихнулся, двоих застрелил и сам после с обрыва – а остальные трое отчего умерли? Мария Кузьменко перепугалась до смерти – но и у остальных, согласно протоколу, «на лицах застыл страх». А они вовсе не домашние мальчики и девочки, хотя уже не из воевавшего поколения (ну кроме Корсунина, который 1926 г. р. и даже медаль за Маньчжурию имел) – но нелегкой послевоенной жизнью тертые достаточно, не должны были просто так пугаться, без серьезной причины. Перепились до белой горячки – не подходит, если найдена всего одна пустая фляга, причем согласно заключению, даже не водка, а домашнее вино, куда меньшей крепости. Ну а Аксенов от кого отстреливался в пустом лесу, до последнего патрона, который себе, чтобы не даться живым? Причем так напугался, что про запасной магазин забыл – или не имел времени его из кармана достать, потому что кто-то или что-то уже совсем рядом? Так не верю я в чертей, пришельцев и всяких там чукабар! По крайней мере, пока сам не увижу и магазин из АК в них не разряжу, чтоб убедиться в их потусторонней сущности.

– Валентин Георгиевич! – нарушает мои мысли Тамара, медовым голоском. – А мне вы покажете, как эту игрушку собирать?

Вот традиция – когда «из оперативных соображений» тебе в нашей Конторе документы меняют, то имя могут оставить прежнее, как привычно, и на случай, если знакомого встретишь, и он тебя окликнет. А фамилию и отчество – сейчас, к примеру, я Кудрин а не Кунцевич, и Георгиевич – хотя прежде Сергеевичем ходил. Игрушка же, которая Тамару заинтересовала, в этом мире называется «русский кубик» – поскольку венгру Эрне Рубику здесь пока всего одиннадцать лет. Между прочим, запатентована и не только в СССР продается – принося какие-то деньги в нашу казну. В той жизни я к этому предмету был равнодушен – а тут купил в киоске на Арбате, уже после того как Маша погибла, и как-то привык крутить в режиме «сижу, размышляю». На скорость собирать не умею – есть такие уникумы, кто видят расклад граней целиком и быстро-быстро, в пяток приемов, все на месте, ну а я могу лишь раздельно, по слоям. Сначала верхний, это просто. Затем средний – ну тут приемы, как крутить, чтобы часть встала на место, каждая из четырех на ребре, с серединами граней проще, вот так. С нижним слоем дольше всего – сначала ставим угловые, вот эти два рядом. Затем подгоняем остальные два. Теперь меняем их ориентацию – для этого надо вот так, так и так. И по ребрам нижней грани.

– Здорово! – воскликнула Тамара с таким видом, словно я, как джинн из сказки, явил ей бриллиант из пустой руки. – А меня научите, Валентин Георгиевич?

Да смотри, не жалко – только я эти приемы записать не умею, а лишь нашел, что крутить надо так и так, руки и запомнили. Давай теперь ты – а я свои ладони поверх твоих положу, направлять буду. И не чувствую к тебе абсолютно ничего. Вот даже к шалаве Маруське, убивице, которой я ради формальности, по закону положенной, предлагал «добровольное согласие на замену высшей меры – участием в опасных медицинских исследованиях», – и ведь ни лица ни фигуры у нее нет в сравнении с «пантерочками», однако же хорошо, что я тогда сидел и за столом, а то бы даже конвой ухмылялся, увидев изменения в моем организме. Понятно, отчего Алешенька ради тебя на всё был готов – особенно если с девушками до того у него не было вообще. И нет тут никакой мистики – в бесконечно далекой жизни в двадцать первом веке довелось мне пересечься с одним, называвшим себя экстрасенсом – не таким, как наш знаменитый Бахадыр из Самарканда, но тот тоже что-то умел. И рассказывал про биополе и «чакры», узлы этого поля в нашем теле, их семь, по вертикали вдоль позвоночника, и шестая, что ниже пупка, как раз за репродуктивную функцию отвечает – и если она у кого-то очень сильная, то даже на расстоянии, как магнит, заводит в резонанс такую же «чакру» у другого человека, и выходит эффект Казановы – мимо пройдешь, а дамы уже в обморок готовы, у них там все уже горит. Или же про «феромоны» слышал, с таким же действием – не знаю, что правильно. Аналогично и у баб бывает – вот любопытно, у Маруськи до какого момента это сохранится, когда она от лучевки будет помирать? Ну а с Тамарой у меня реакции полный ноль, хотя рядом сидим и почти что в обнимку, она боком и бедром ко мне прижалась. Даже Вике с Варей, сидевшим напротив, смешно – вижу, они едва сдерживаются. Вот что за порядок – в гостиницу разнополых советских граждан, не членов одной семьи, ни за что не поселят, ну а в купе вагона на несколько суток пожалуйста! По уму, надо было девушкам целое купе забронировать, ну а я бы в соседнем. Так поезд весь забит, мест ни одного нет.

Куда это народ едет? Ну, во-первых, в Львове через неделю, 13 апреля, будет событие – хоккейный матч на кубок Победы. Хоккей с шайбой, «канадский» хоккей (в отличие от «русского», с мячом) в СССР прежде не приветствовался – однако смутно вспоминаю, что даже в знакомой нам истории советский хоккей стал бурно развиваться в начале пятидесятых, а в пятьдесят третьем наша сборная сыграла свой первый официальный матч[22]22
  11 марта 1953 г., СССР – Норвегия. И наши выиграли 6:0!


[Закрыть]. В этой же реальности, слышал и от Ани, и от Юрки, сам Иосиф Виссарионович, просматривая на ноуте запись матча Суперсерии 1972 года, СССР – Канада, изрек:

– Есть мнение, мы сильно недооценили этот спорт. В котором наши советские люди добились больших успехов, весьма положительно повлиявших на образ и международный авторитет нашей страны. Гораздо больших, чем в любимом нами футболе – ну, с футболистами еще разговор отдельный будет. Ну а советскому хоккею – быть! Чтобы и тут случилось – «какая боль, какая боль, пять – ноль!». И чтобы противники наши на ледяном поле «молились строем – не помогло».

Это было сказано еще в сорок четвертом, сразу после парада Победы. Еще не была разбита Япония, и шли на восток воинские эшелоны, с берегов Рейна на берега Амура. А в Спорткомитете СССР уже кипела работа – поставили задачу председателю Комитета по физкультуре и спорту Николаю Романову и начальнику отдела футбола и хоккея Спорткомитета Сергею Савину, вдобавок к ним заручились согласием тренеров и игроков русского хоккея – найденного в Одессе Анатолия Тарасова, москвичей – Аркадия Чернышева, Александра Игумнова, Михаила Якушина и Всеволода Боброва. Срочно разыскали (кого смогли, ведь прошла большая война, и многих уже не было в живых) представителей федераций хоккея и тренеров сборных команд стран, участвовавших в чемпионате мира – 1939 года – Финляндии, Польши, Чехословакии, Венгрии, Югославии, Италии и Германии. Сергей Савин дополнительно сам поехал в Ригу и познакомился с игроком и тренером – Эдгарсом Клавсом, ставшим на первых порах основным консультантом. В Москву, в Спорткомитет, собрали всех, кто так или иначе был причастен к организации чемпионатов страны по русскому хоккею с мячом. За неделю наметили планы по сооружению хоккейных площадок в Москве, Ленинграде, Новосибирске, Челябинске и других городах. Поначалу было трудно – ведь только что завершилась война, и не хватало буквально всего, защитное снаряжение шили из старых ватников, шлемы были боксерские у вратарей и велосипедные у игроков, ну а вратарские маски в те годы даже на Западе только появились и еще не были обязательными. Но быстро подключился частный сектор – уже через год в Москве и Ленинграде было множество артелей, делавших клюшки, шайбы, коньки (кто не знает – для хоккея коньки нужны особой формы, беговые или фигурные не подойдут), ботинки, шлемы, щитки, атрибутику. Не хватало главного – поначалу все матчи и тренировки шли под открытым небом и в зимний сезон. Так как оборудование для искусственного льда закрытых площадок тогда производилось лишь в Канаде и США – и продавать его нам соглашались лишь за заоблачную цену, или отказывались вообще.

Пришлось налаживать производство у себя. Слышал, что на каком-то этапе наши даже разведку подключали, для добычи техдокументации – возможно, в будущем о том у нас приключенческий роман или фильм выйдет. Но справились, хотя крытых круглогодичных катков у нас пока не так много – есть в Москве, в Ленинграде, в Горьком, в Архангельске, в Ворошиловграде… и в Львове. Который старается поддерживать образ «западной двери СССР в Европу» – и Ледовый дворец (названный именно так) был построен с помощью товарищей из Чехии. Чехи вообще оказали большую помощь в становлении советского хоккея. Но следует отметить, что мы были способными учениками, создав свой, «русский» стиль, не похожий на манеру ни чехов, ни канадцев. Канадский хоккей на русской земле взял от футбола вкус к игре в пас, пристрастие к многоходовым комбинациям, а от хоккея с мячом – космические скорости, виртуозное владение коньками. Первый чемпионат СССР проходил в 1945 году, и выиграла его – футбольная команда московского «Динамо»[23]23
  Соответствует истине! Только год 1946-й.


[Закрыть]. Вообще, для первых лет нашего хоккея не было необычным его «совместительство» с футболом – для игроков, тренеров и даже целых команд. А с сорок восьмого (когда был готов первый ледовый стадион в Москве) начались турниры на Кубок Победы.

Официальное название – на приз от газеты «Правда», задуманы как «внутрисоцлагерный» чемпионат, в отличие от чемпионата СССР и чемпионата мира. Играли национальные сборные, не клубы – а объявленным призом было, кроме кубка, автомобили «Победа» (или их стоимость, по выбору) всем членам команды-победителя (а также тренеру); за второе место полагалось три автомобиля (или их цены) на команду (между собой разделите сами), за третье – один. Причем «Победы» были в люксовом исполнении, с гэдээровским дизелем, с коробкой-автоматом – и по мерке этого времени считались ничем не хуже какого-нибудь «Форда». История умалчивает, название турнира (сначала разговорное, затем незаметно перекочевавшее и в официальные документы) произошло от этого приза или от праздника – финал неизменно разыгрывался в первых числах мая. Турнир 1948 года полностью проходил в Москве, со следующего года играли уже и в Ленинграде – команд-участников было много, а для болельщиков не составляло труда прокатиться на «Стреле». Но уже с пятьдесят первого в турнире на правах гостей участвовали команды Финляндии и Швеции. А в этом году впервые заявили о своем желании канадцы. При том, что среди участников традиционно были все соцстраны – включая итальянцев, греков, румын, болгар, «важна не победа, а участие». И вот, в Львове играют – канадцы и поляки. В исходе никто не сомневался, вопрос был лишь – с каким счетом? И «всухую», или паны смогут хотя бы один раз забить? А главное, что в финале будет – пока что все прошлые годы СССР стабильно в тройке призеров был, наравне с чехами, третьими же с переменным успехом бывали то финны, то шведы, ну и кого сейчас канадцы потеснят? Хотелось бы оценить их игру – надеюсь, в Львове будет время выбраться на матч и билеты для нас найдутся. Хотя не скажу, что я большой любитель хоккея – мне как-то ближе футбол.

А во-вторых, «руссо туристо». В сталинском СССР – поистине история повернула с хоженого пути! Хотя в капстраны просто так не поедешь – тут железный занавес, как и в нашей реальности. Но сначала уж тогда про чехов расскажу, чтоб было ясно.

Не Чехословакия – «уродливое детище Версальского договора», так ведь и есть! Поскольку суверенное Чешское королевство существовало до 1620 года – у нас это времена Минина с Пожарским! – а после лишь в составе Австрийской (и Австро-Венгерской) империй. В 1918 году же Антанте потребовалось создать «санитарный кордон» против большевизма, а также восточную угрозу для Германии, так и оказались чехи со словаками в отдельной собственной квартире. Где к словакам относились как к «второму сорту», а к Словакии как к аграрному придатку – и словаки это не забыли. В итоге, когда по итогам послевоенного референдума оказалось, что судетские немцы желают войти в состав ГДР – а это значит, что Чехия теряет свой наиболее промышленно развитый регион! – то перед словаками встал выбор из трех вариантов. Пытаться выплыть в одиночку (на что откровенно не хватало ресурса – до войны Словакия была бедной аграрной окраиной), остаться приживалкой при обедневших чехах (которые продолжали смотреть на словаков свысока – и ведь единого «чехословацкого» народа не сложилось даже в нашей реальности, разъехалась коммунальная квартира в нашем 1993 году), и присоединиться к сильному и богатому СССР на правах союзной республики. Плебисцит принес победу третьему варианту – правда, не со слишком большим перевесом.

Ну а чехи? Помню этой зимой приезд в Москву их делегации – президент Эдуард Бенеш, премьер Клемент Готвальд, министр иностранных дел Ян Масарик, это кто же на хозяйстве тогда остался? В отличие от иной истории, все трое до сих пор живее всех живых – может, тут сказалось регулярное лечение в СССР (чья медицина в последние годы считается лучшей в мире – и почему это меня не удивляет?). А может, более спокойная политическая обстановка в стране – не было здесь в сорок восьмом ни попытки выставить коммунистов из правительства, ни ответной прокоммунистической «бархатной революции». Симпатизанты Запада среди чешских политиков в этот раз рыпаться не решились, надежды на помощь извне не было ни малейшей, с востока СССР, с запада, севера и юга ГДР, пиндосы с наглами далеко, а чехи это не поляки, чтоб лезть в безнадёжную драку за иллюзии и миражи. Да и Мюнхен в Праге ещё не забыли, как «западные демократии» положили их под Гитлера. Не сказать, что чехи сильно довольны – в пражских пивных (которые, наверное, еще Гашека помнят) вовсю бранят и своих правителей, и Москву, и предателей словаков, и эгоистов англосаксов, и всех вместе за послевоенный плебисцит, по итогам которого большая часть земель, отошедших к Германии в 1938 году после Мюнхена, так за ней и остались, по желанию живущих там немцев (меньшая часть, где компактно жили чехи, все ж вернулась Чехии). В целом к потере Словакии с Подкарпатской Русью относятся спокойнее – как я сказал, эти территории и в довоенной Чехословакии считались нищей окраиной, в отличие от промышленных Судет. Но на возмущённые протесты («за что мы воевали?») Сталин им напомнил, что Чехия с немцами, собственно, и не воевала, сдавшись без единого выстрела. Зато чехи всю войну ударно работали на немцев, исправно снабжая вермахт оружием и техникой (плавающий танк немцы сделать не смогли – то, что вышло на полигон, плавало не лучше топора, – а вот у «исстрадавшихся под немецким игом» чехов получился вполне плавучий образец). Расхожая фраза, что «на Гитлера работала вся Европа», но в реале лишь Чехия и Австрия были полностью интегрированны в хозяйство Рейха, показывая в экономике результат не худший, чем был до войны. И партизан в Чехии не было, в отличие от соседней Словакии – свою ненависть к немецким поработителям чехи выражали тем, что трудились на ВПК Третьего рейха у станков и кульманов, в чёрных рубашках. Оттого в этой реальности Сталин не спешил признавать неделимую Чехословакию (договор о союзе против Гитлера с эмигрантским правительством Бенеша в 1941 году был к конце 1942-го дополнен заявлением о праве европейских народов на самоопределение) и распинаться в дружбе (соответствующий договор подписали только в 1944-м, после вступления наших войск на территорию Чехии и включения коммунистов в правительство, и речь там шла только о Чехии с Моравией и Силезией, о Словакии и Подкарпатской Руси ни слова). Чехословацкой армии генерала Людвига Свободы на территории СССР так и не сложилось (формировавшийся с 1942 года батальон был набран до штатной численности только в 1944-м), чехов в СССР столько не было. В той истории чехословацкие войска на нашем фронте состояли в основном из словацких солдат и офицеров, перешедших на нашу сторону, но здесь словаки служили в отдельных, словацких частях, не подчинявшихся правительству Бенеша. А «протекторат Богемия и Моравия» хотя и считался официально частью Рейха, но сформированная из его населения 299-я пехотная дивизия так и не попала на Восточный фронт, несла гарнизонную службу во Франции, где, не совершив ничего героического (но и бесчинствами себя не запятнав), мирно сдалась американцам. Ну а те из чехов, кто откопали у себя какие-то немецкие корни и записались в фольксдойчи (что давало им какие-то привилегии) – попав в наш плен, так и остались там до конца войны и даже позже, хотя и кричали что они «братья-славяне» и «жертвы гитлеровской агрессии» – пленные немцы им за это ещё и морду били, отчего чехи просили держать их отдельно от вермахтовцев; однако мадьяры ненавидели чехов еще больше, да и от румын, французов, итальянцев «швейкам» тоже доставалось.

В итоге чехи ворчат, но сами понимают, что строить из себя обиженных будет лишь хуже – и на деле стараются загладить свою вину перед победителем. На первых послевоенных выборах, в том же 1944-м, большинство (еще более крупное, чем в той истории) получили коммунисты, и их вождь Готвальд стал премьером коалиционного правительства. Англосаксонские журналюги с удивлением (а многие и с возмущением) описывали радостных чехов в Праге и других местах, которые говорили им на ломаном французском, реже на таком же английском (язык Шекспира до войны был меньше известен в Европе, чем язык Рабле) и менее охотно на немецком: «Мы все здесь коммунисты, понимаете?!» В Москве оценили, и после плебисцита к Чехии присоединилась бывшая немецкая область Лаузиц, между Саксонией и Силезией, населённая славянским народом лужичан (или лужицких сербов), которые на предложение стать автономной областью в составе ГДР или в составе Чехии выбрали второе. Еще более вкусным куском была Силезия – которая в совсем древние времена (когда у нас еще Киевская Русь была) принадлежала польской короне, затем Польша распалась на удельные княжества, ну а в силезские города как-то постепенно оказались под культурным влиянием немцев, прибравших к рукам всю экономику. В конце XIII века Силезия перешла к Чехии, которая к тому времени и сама была изрядно онемечена. При чехах немцев в Силезии поселилось ещё больше, и Нижняя (западная) Силезия совсем онемечилась, а в Верхней (восточной) часть населения сохранила свой язык и национальность. Религия у них с XVI века в основном была лютеранская, в отличие от поляков и чехов, в большинстве католиков, сами себя силезцы не считали ни чехами, ни поляками, язык у них был чем-то средним между чешским и польским. В XVII веке Силезия, вместе с Чехией оказалась под властью Австрии, а в середине XVIII столетия большей частью была захвачена Пруссией, став в следующем веке провинцией Германии. Однако уже в XIX веке, по мере роста национализма в окрестных странах, часть силезцев записалась в чехи или поляки, чтоб защититься от онемечивания.

Что до Тешинской области (кусок Верхней Силезии), то эта земля, на которой находятся залежи угля и руды, и соответственно, крупнейшие шахты и заводы, глубоко вдается в чешскую территорию, подобно клину. Также через нее проходит важная «трансчешская» железная дорога – однако большинство населения это поляки. И получила новорожденная Чехословакия сей лакомый кусок в 1920 году, когда Красная Армия шла на Варшаву – чехи, воспользовавшись случаем, ввели в Тешин свои войска «для предотвращения беспорядков и защиты от красной агрессии» – ну а после, уж простите, пан Пилсудский, это исторически наша земля! Поляки той обиды не забыли – и когда Чехословакию дербанили в тридцать восьмом, то даже Гитлер мог формально оправдаться Мюнхенским договором, Польша же захватила Тешин просто внаглую, «а патаму что», не утруждая себя даже придумать законный повод. Владела очень недолго – через год немцы, проглотив уже польское государство, выкинули поляков из Тешина, присоединив эту область к Рейху.

Поляки не считали вопрос закрытым. Всего через месяц после капитуляции Германии, свежесозданные дивизии Войска Польского двинулись на Тешин, восстанавливать историческую справедливость[24]24
  В нашей реальности события июня 1945 года.


[Закрыть]. И лишь СССР, в роли «лесника, который всех разгоняет», предотвратил абсолютно реальную угрозу польско-чешской войны – марш все по домам, сидеть тихо и ждать, что плебисцит решит, а то товарищ Сталин рассердится! Плебисцит решил, как и ожидалось – Нижняя Силезия вся отошла к ГДР. В Верхней же Силезии голоса разделились – там, где население было не немецким, не было желающих репарации платить (а страшные слухи тогда ходили, что державы-победители в этот раз с Германией сделают – всех немцев голыми и босыми по миру пустят), и из оставшегося выбора между Польшей и Чехией предпочли второе. Причем за Чехию проголосовало даже подавляющее большинство этнических поляков – что вызвало бешенство в Кракове (где разместилось правительство Польши до восстановления Варшавы – которому и по сей день конца-краю не видно). «Верните нам наш Тешин – и нам плевать на чешские проблемы!» Да еще с угрозами в адрес «предателей» – что, понятно, не вызвало у этих изменников энтузиазма подчиняться и, задрав штаны, бежать под краковскую власть. Да и уровень жизни в Чехии (намного меньше пострадавшей от войны) был выше, чем в Польше, и порядки даже в довоенной Чехословакии (где худо-бедно, но признавали права национальных меньшинств и религиозную свободу) были куда терпимее, чем в Польше (с её насильственной полонизацией и притеснением иноверцев). Ну а полякам требовать чего-то от товарища Сталина, помнившего свою войну 1920 года (член Реввоенсовета Юго-Западного фронта, «даешь Варшаву» – и поражение на Висле, когда осталось совсем немного до победы) – как говорят в Одессе, «не делайте мне смешно».

– Мы товарища Берута любит и цэним. Но при чем тут Силезия, которая чехам и немцам принадлежала намного дольше? Если те, кого вы соотечественниками называете, сами не хотят с вами жить, то кто виноват, кроме вас самих?

Так в составе Чехии появилась ещё одна автономная область, Силезская (по итогам того же плебисцита Праге прирезали и несколько чешских селений в округе Глац на границе с северной Чехией). А незадолго до этого была создана и Моравская автономия (в Праге на это пошли очень неохотно, только после того как СССР гарантировал проведение референдума в Силезии, где наши войска поддерживали порядок (следя, чтобы волеизлияние населения было без всякого принуждения). В итоге Чехия хоть и усохла в одних местах, получила неплохую компенсацию в других. Поэтому местное население ни о каких протестах против «советской оккупации» и не задумывается (наоборот, считает наши войска гарантией безопасности, на фоне холодных отношений с ГДР и особенно с Польшей – своя армия в Чехии небольшая, набирается по контракту, призыв отменён, к радости последователей Швейка, так же как в Венгрии, Румынии и Польше – видимо, в Москве решили, что в случае войны с англосаксами, воевать за нас все эти европеи всё равно не будут, а немногочисленные профи надёжнее при подавлении внутренней бузы, и ограничиваются бухтеньем по пивным и другим точкам общепита, а также прочим общественным местам, но только в свободное от работы время.

Тут чехи в своём репертуаре. До конца Первой мировой обеспечивали всякой машинерией, химией, обувью, тканями, хрусталём, фарфором, неизменным пивом и ещё много чем империю Габсбургов, с конца 30-х – империю Гитлера, теперь вот империю Сталина (СССР и просоветские страны Восточной Европы и Азии, в индустриализацию которых этот Советский Союз особо не вкладывается, разве что там, где это нам реально выгодно, так что в не особо развитых или вовсе неразвитых странах чешскую продукцию, наряду с немецкой, рвут из рук и просят ещё). При этом, как и во всей просоветской Европе, экономика Чехии интегрирована с экономикой СССР (что-то национализировано напрямую, у тех, кто сильно провинился при фашистах, где-то удовольствовались отбором контрольного или блокирующего пакета, оставив прежних владельцев на их местах, с прочими ограничились кредитно-денежным поводком, собрав все местные финансы под крышей Московско-Пражского банка. Ну и поделили между крестьянами землицу, отобранную у немецких и чешских помещиков (правда, у последних, из тех, кто не подличал с фашистами, отобрали не всё, оставив замки и усадьбы с прилегающими садами-огородами – кто-то стал фермером, кто-то вступил в кооператив, а кто-то создал совместное предприятие с государством, открыв в родовых гнёздах, расположенных в живописной местности, или славных древней историей, либо красивой архитектурой, отели и гостиницы, принимающие туристов, у которых они весьма популярны – ведь интересно, чёрт возьми, побродить по замку, помнящему времена Гуса и Барбароссы, слушая рассказы графа или барона в хрен знает каком поколении, о приключениях его предков!). Население уже не боится, что страшные коммунисты все отберут и загонят всех в колхоз-гулаг, обобществив женщин, а реформы правительства Готвальда по улучшению социальных условий для обычных граждан подавляющему большинству этих граждан нравятся.