Текст книги "Красный бамбук"

«При выполнении операции «переустановка шаговых двигателей в исходное состояние» в момент замыкания контактов программного токораспределителя напряжение с шины, появившееся при подключении к бортовой кабельной сети автономно задействованной ампульной батареи второй ступени, беспрепятственно поступает на запуск пиростартера двигателя второй ступени и на электропневмоклапан наддува пусковых бачков»[33]33
  Цитаты из С. Симонов, «Цвет сверхдержавы – красный». http://samlib.ru/s/simonow_s/.


[Закрыть].

Проблем, конечно, хватало – не этих, так других. Но за каждым из приведенных (и множества других) случаев стояли аварии, когда дорогостоящая ракета (результат долгого труда множества людей) превращалась в кучу обломков. И поиск проблемы с ее устранением занимал несколько недель, а то и месяцев, и обходился в миллионы народных рублей! Теперь мы могли в каких-то случаях брать уже готовые результаты – и знали общее направление, куда идти, на что обратить внимание, а это очень дорого стоит. В довесок в этой истории СССР получил от немцев и ценный задел в виде опытных данных по жидкостным ракетным двигателям, и несколько сотен специалистов из команды фон Брауна (жалко, что не удалось поймать его самого). Читал, что в знакомой нам истории немецкие конструкторы, вывезенные в СССР, трудились «в стол», не получив допуска к советским секретам, «для получения аналогии разработок вероятного противника». В этой истории немцам предлагали подписать контракт на полноценную работу в наших ОКБ, включая подписку о секретности, запрет на выезд за пределы советского блока – а также достойную оплату, вывоз в Союз семей, предоставление жилья и всего полагающегося. И промышленность ГДР с самого начала была задействована субподрядчиком для нашей ракетной программы (конечно, всех наших технологий мы немцам не передавали – зато их брали на правах победителей). В итоге ракета Р-12 (наследница «пятерки»), способная забросить мегатонную боеголовку на 2000 км, встала на боевое дежурство на пять лет раньше, в 1954 году. В отличие от Р-5 (от которой унаследовала некоторые технические решения, и даже часть оборудования), она имела ампулизированную заправку, позволяющую хранить ее на боевой позиции в готовности к пуску (лишь гироскопы системы наведения раскрутить, при вводе полетного задания). И тактические Р-11 (дальность 300 км с 40-килотонной боеголовкой) на мобильном (танковом) шасси также с прошлого года поступают на вооружение ракетных бригад фронтового подчинения (трехдивизионного состава, в каждом по три батареи, две пусковые установки в каждой). А самое главное – уже стоит на полигоне Тюра-там (он же Байконур) первая межконтинентальная «семерка».

Ну и обгоняем американцев в том, в чем у них в нашей истории был приоритет! Там они первыми оценили перспективу твердотопливных ракет (на смесевом металлизированном топливе, ошибочно считавшемся во всем мире – уступающим баллистным порохам). И первыми в том 1958-м запустили прототип «Минитмена» – лишь после этого в СССР начали шевелиться в этом направлении. И только в 1965 году Алтайский НИИ химической технологии сумел получить топливо на основе бутилкаучука, в следующем году был первый успешный пуск ракеты РТ-2 (делало ОКБ-1, бывшее «королевское»), и лишь в 1971 году эти ракеты (они же РС-12, они же SS-13), по характеристикам аналогичные «минитменам», встали на вооружение. Именно этим объяснялось наше ракетное отставание – до того держать паритет с США нам приходилось за счет жидкостных челомеевских, проблему постоянной готовности удалось решить за счет ампулизированной заправки, но дороговизна в производстве и сложность в обслуживании (в сравнении с твердотопливными) никуда не исчезли. Здесь же необходимые работы начали еще в сорок четвертом, после Победы подключили немецкий химпром – и знали от нас общее направление, куда копать, и даже имели образец для анализа (стартовые ускорители наших «гранитов»). В итоге твердое топливо с вполне удовлетворительными характеристиками было получено в этом СССР уже в сорок восьмом, через год налажено промышленное производство, в первую очередь для зенитных ракет – С-75В (морской аналог С-75) в этой реальности имеет обе ступени на ТТ, а не одну первую, как было в том мире. Чтобы заставить летать на оперативно-тактическую дальность, пришлось повозиться, там проблем хватало и с соплами, и с неравномерностью горения – но готова к принятию на вооружение и ракета Т-1 (почти что аналог нашего «Искандера»!). А вот какими будут наши массовые межконтинентальные, все еще жидкостными, или уже успеют сделать что-то приближенное к «воеводе» и «тополю», это еще будем посмотреть!

А что у супостата? Есть такое понятие, «зона высокого риска», в иное время в оценке бизнес-проектов применялось – попросту, когда неясно еще, «полетит – не полетит», а ресурс вкладывать надо. И существенно, что в нашем будущем эта зона уже пройдена была – и Фау-2 на Лондон уже падали, и после Победы американцам достались сотни вагонов с немецким оборудованием и ракетами в разной степени готовности, да еще фон Браун со всей своей командой – так что сомнения не было, пройден уже «нулевой этап». Здесь же такого сомнения нет у нас, ну а для наших заклятых союзников баллистические ракеты пока что «вещь в себе», очень дорогие игрушки сомнительной эффективности, сильно уступающие бомбардировочной авиации в дальности (сотни км считаются пределом), точности (километров десять в радиусе от цели принимаются за отличный результат), стоимости (одноразовая штучка ценой в бомбардировщик, а то и в два-три) и надежности (взрываются на старте недопустимо часто – если боеголовка ядерная, то и ответного вражеского удара не надо, чтобы войну проиграть). Фон Браун, успевший к американцам сбежать, в единственном числе, без своей команды, без документации, а главное, без очевидного результата – а кто это вообще такой? Утверждает, что может создать чудо-оружие, только дайте ему даже не миллионы, миллиарды – так подобных непризнанных гениев у дверей каждой корпорации по десятку толчется, хоть в очередь выстраивай. А Соединенные Штаты в этой реальности (не получившие навара от «плана Маршалла» и доллара как единственной мировой валюты) чуть беднее, и военный бюджет у них меньше, и в Китайскую войну (идущую с перерывами с 1945 года до сих пор) они вбухали не меньше, чем в нашей истории в Корейскую, и во Вьетнам влезли уже сейчас (а это удовольствие очень дорогое).

Оттого первые годы после войны единственным учреждением, занимающимся в США разработкой баллистических ракет, была Лаборатория аэродинамики Калифорнийского технологического института, которая эту проблему изучала еще с начала 40-х. Еще до конца войны им удалось создать твердотопливную ракету «Прайвит» («Рядовой»), а затем начались работы над жидкостными ракетами, двигались довольно медленно, а создаваемые ракеты планировали использовать только в исследовательских целях – ведь никакого финансирования от военных на этот раз создатели первых американских ракет не получили. Тем не менее в итоге они сделали «WAC–Corporal» («Капрал»), которая показала относительно неплохие результаты. Но вот последующий проект по созданию двухступенчатой ракеты затянулся надолго, без немецких трофеев, и копался над ним Калифорнийский Технологический до конца 40-х в одиночестве. Вернер фон Браун все же был привлечен, но поначалу лишь для разовых консультаций «вслепую» – как можно к руководству работами какого-то подозрительного иностранца допускать (напомню, что имиджа автора успешного проекта «Фау-2» у Брауна нет, зато к его членству в СС здесь относятся куда хуже, чем в нашей истории), да и для профессиональной гордости американских конструкторов будет оскорбительно!

В итоге Лаборатории аэродинамики все же удалось создать двухступенчатую геофизическую ракету… А вот ни программы «RTV-A-2 Hiroc», заказанной ВВС США, и наработки, по которой впоследствии были использованы при создании «Атласа», ни геофизической ракеты «Aerobee» («Аэропчела»), созданной по заданию от ВМФ, – в этом варианте истории вообще не было! Правда, после Китайской войны 1950 года американская армия тоже зашевелилась, наконец проявила интерес к работе Калифорнийского Технологического института и даже финансировала новые разработки, результатом которых стал проект боевой ракеты «MGM-5 Corporal», но два-три года за счет своей медлительности и незнания они уже потеряли. А мы эти два-три года тоже ведь не стояли на месте!

Конечно, совсем скрыть наши успехи было нереальным делом, но слегка подкорректировать информацию можно было вполне. Поначалу наши ракетные части легендировались под «ПВО дальней зоны», затем была допущена «утечка информации», в итоге американцы считают (справочник Джена по вооружениям видел сам), что у Р-5 дальность всего 300 километров (а не 1200, как в действительности), зато обходятся такие игрушки нашей казне каждая как эскадрилья бомбардировщиков, ну а количество сильно занизить, это само собой. И по сообщениям нашей разведки, в США работы по баллистическим ракетам до сих пор идут по остаточному принципу, «ну пусть и у нас тоже будет», причем исключительно под крылом армии – ни ВВС, ни флот интереса не проявляют. С пятьдесят третьего было пять запусков прототипов «Corporal» (в том числе три неудачных), максимальную дальность достигли в 130 километров, в строевых частях пока ничего нет. При том, что крылатые ракеты (ВВС и флота) у них наличествуют, и довольно неплохие.

А что же Браун? В 1951-м его назначили-таки руководителем программы создания новой баллистической ракеты «Редстоун», проектная дальность которой уже свыше 300 километров (первый прототип был запущен осенью прошлого года). Американцы полагают, что тогда-то они нас «догонят и перегонят», не догадываясь, что наша «фора» куда больше, чем они думают.

Ну а что касается других известных американских ракетных проектов этой эпохи, то никакого проекта «Авангард» нет вообще и нет о чем-то подобном ни слуху, ни духу, а с будущим «Атласом» дело идет ни шатко, ни валко. Как нам удалось узнать, после Китайской войны 1950 года и фирма «Конвэйр» предложила разработку своей ракеты – совершенно новой. Но на ее создание требовался и срок вдвое больше, чем у проекта Брауна, и финансирование куда более масштабное. Поэтому американцы отказались от идеи вести сразу два проекта и приняли один лишь «Редстоун», к тому же потребовав от «Конвэйр» основные усилия сосредоточить на крылатых ракетах.

В чем, казалось бы, преуспели – помнят Шанхай, а до того битый «Тирпиц». Вот только не знают, что «гранит» это противокорабельная ракета оперативно-тактического радиуса, а вовсе не «стратег». Уже несколько лет (с опережением даже относительно иной истории) стоит у них на вооружении КР «Матадор» с дальностью в тысячу км, да только с появлением нашей С-75 она сразу стала морально устаревшей, и американцы скоро это поймут. А еще готовится у них сейчас такое чудо, как межконтинентальная крылатая ракета – непонятно американцам, что этот путь тупиковый. Так что – пусть тратят на него куда больше финансов и ресурсов, чем на баллистические.

Первые летные испытания дозвуковой МКР «Снарк» были в прошлом году, результаты неудовлетворительные. Круговое вероятное отклонение – больше 31 км, а это слишком много даже для ядерной боевой части. В этом году, совсем недавно, провели новые испытания уже после усовершенствования – КВО снизился до 7 км, что сочтено допустимым. Радиус действия ракеты свыше десяти тысяч км, средняя скорость 1050 км/ч, а потолок – 17 км, что сейчас уже недостаточно, чтобы быть неуязвимой для ПВО и перехватчиков. И скорость на уровне МиГ-15, вот только маневрировать беспилотная ракета не умеет, летит равномерно и по прямой – идеальная мишень.

Еще у американцев есть крылатая ракета «Навахо»: скорость – до 3200 км/ч, дальность – 6500 км, высота полета – 18 км. В прошлом году также провели десяток испытательных пусков – и все неудачные. Продолжают ракету дорабатывать, обещают в этом году запустить лучше.

И вот… эти-то «успехи» американцев мы, скорее, можем назвать нашим большим успехом. «Снарки» уже в серию пошли, ударными темпами – а ведь стоит каждый по пять миллионов долларов! Пусть теперь и «Навахо» начнут массово выпускать – сколько денег выбросят на то, что устареет после запуска нашего спутника! Хотя… возможно, некоторое время между нашим спутником и появлением у них своих баллистических ракет – все равно придется им пользоваться «Снарками» и «Навахо» – чтобы хоть что-то было, что можно нашим противопоставить… А потом эти программы все равно закроют, причем навсегда. Так что насколько из-за такого изменения направления развития в этом мире – вместо МБР к МКР – они потратят больше денег зазря, чем в нашем прошлом – даже не знаю. А лишние затраты американцев – это наш успех, так как означает, что эти деньги уже не пойдут на что-то более для нас опасное.

Тем не менее «Конвэйр» не отказалась и от своих проектов новой баллистической ракеты и вот уже несколько лет ведет по ним работы исключительно за свой счет (оттого довольно медленно, с финансированием «по остаточному»). Так что, даже если после полета спутника американцы поймут, какую глупость совершили, и кинутся наверстывать, то все равно масса времени ими потеряна и вряд ли «Атласы» и «Титаны» появятся ранее начала, а то и середины 60-х!

Ну а три неудачных старта американских «Капралов» из пяти… Тут информацией не владею, но сильно подозреваю, что к этому люди Конторы незабвенного Лаврентий Палыча руку приложили. Поскольку доподлинно знаю о консультациях, требуемых этой Конторой от наших спецов, относительно ракетных комплектующих (тех же клапанов, насосов, реле и прочего), какими особенностями они категорически не должны обладать. А контрагентские поставки для американской ракетной программы идут на конкурсной основе – по принципу, знакомому нам по временам Табуреткина, «кто дешевле» (а как иначе, если частный капитализм?). И я слышал, что еще в кризис пятидесятого года наши (через всякие люксембургские холдинги и швейцарские инвестиционные фонды) прибрали к рукам пакеты акций не только европейских (английских и французских), но и американских фирм – отчего бы не предположить, что среди них есть как раз те самые «дешевые» поставщики? Но тут я умолкну – поскольку как раз тот случай, когда меньше знаешь, крепче спишь.

Своих забот хватает – мотаюсь между Москвой, Питером, а также севером и Черным морем, приходилось и на Дальний Восток летать. В своей московской квартире (четыре комнаты в сталинском доме) лишь наездами бываю, купленная «Победа» в гараже стоит. Лизавета моя все понимает – и в Порт-Артуре она со мной была, когда я на ТОФ командирствовал, и в Ленинград со мной ездила, до тех пор, пока в пятьдесят третьем Антошка не родился. Теперь вот ждет меня, сына воспитывая, и с женой нашего Адмирала в подругах ходит. Ну точно, Анечкин кадр – а я еще сомневался. Что ж – «брак по расчету самый крепкий, если расчет верный».

Ой, что будет, если наш спутник уже в этом году полетит? Чувствую, что вот тогда-то ракетная гонка с американцами и начнется по-крупному – и об этих годах буду с тоской вспоминать, как о времени покоя.

США, штат Колорадо.

Полигон ВВС

– Что ж, джентльмены, Военно-Воздушные силы США в моем лице весьма довольны результатами. Ваша фирма оказалась на высоте – это будет лучший бомбардировщик мира. С рекордной дальностью, скоростью, бомбовой нагрузкой – и как теперь установлено, практически неуязвимый для любого ПВО.

– Генерал, так фирма «Боинг» может рассчитывать на заключение правительственного контракта в этом финансовом году?[34]34
  В США новый финансовый год начинается 1 сентября.


[Закрыть]

– Ну, Фрэнк, поскольку я тоже пайщик вашей фирмы… Было бы очень желательно, чтобы в день, когда Конгресс будет решать этот вопрос, ваши бомбардировщики уже имели на счету хотя бы один реальный боевой вылет. Это окажет весьма благотворное влияние.

– Но программа испытаний еще не завершена. По собственно самолету замечаний нет, однако с бортовым оборудованием могут быть проблемы.

– Так от вас не требуется участия в полноценной войне. Не Москву бомбить, а всего лишь долететь до одного места в диких вьетнамских джунглях, где нет никакого ПВО, ну кроме маловысотных зениток, высыпать там груз бомб и с триумфом вернуться. Впрочем, если вы опасаетесь даже гипотетической воздушной угрозы – то истребительное сопровождение мы вам дадим.

– Ну, если это нужно Америке… Как истинные патриоты, мы хотим, чтобы наша страна получила самую длинную и тяжелую воздушную дубинку – достаточную для сдерживания мирового коммунизма.

Гриб Михаил Иванович,

Герой Советского Союза,

командир 6-го гвардейского истребительного полка ТОФ

Ну вот, наконец и я попал на войну!

Целый год тут было – как в Отечественную, в Ташкентском округе: где-то война, а у нас лишь учения. Готовились, что вот сейчас начнется, и армады В-47 пойдут на Ханой и Хайфон, а по земле с севера надвинутся гоминьдановцы, с запада Таиланд (союзник США по Южно-Азиатскому военному блоку), с моря высадится американский десант, поддержанный флотом США, ну а американское наступление с юга это само собой. Нет, сомнений в том, кто победит в очередной мировой войне, у нас не было – но конкретно мы себя ощущали примерно как гарнизон Ханко или Севастополя в сорок первом: кругом враги, а Большая Земля далеко. Что нервировало – но сильно в форме держало. В рефлексы было вбито, что вот завтра начнется по-крупному – и тогда любое разгильдяйство окажется смертельным.

И в Москве явно что-то знали. В пятьдесят третьем нас тут было: одна смешанная дивизия (три полка на «мигах», один на Ил-28) против трех тысяч самолетов, что могли бросить против ДРВ американцы, это даже не смешно – но если Родина прикажет… так что у нас было злое ожесточение, ну как бы полк перебросили в Брест перед 22 июня, и пусть мы погибнем, но чтоб и фрицы так кровью умылись, чтоб им икалось всякий раз, вспоминая свою «победу». Весной пятьдесят пятого нас тут было уже как полноценный авиакорпус: на острове Хайнань смешанная дивизия, и на территории ДРВ восемь истребительных полков, два бомбардировочных на Ил-28 и один (правда, сокращенного состава) на Ту-16. Вьетнамскими были лишь штурмовые полки на Ил-10, так же и транспортная авиация на Ли-2 и Ан-2. Не оттого, что нам было жалко им «миги» доверить – слышал, что в Союзе пытались вьетнамских курсантов обучать, и оказалось, что не выдерживают они перегрузок, поскольку при колонизаторах банально недоедали, теперь и мышечной массы не хватает для полета на реактивных, и кости слабые, на перегрузке ломает, кальция мало ели. Так что когда начнется – в воздухе отдуваться придется нам.

Очень много было зенитной артиллерии, прежде всего малокалиберной – спарки ЗУ-23, на мой взгляд, так вообще были самой характерной чертой вьетнамского пейзажа, у всех сколько-то важных объектов ставились, аэродромы обычно кроме них еще и батареи С-60 с радионаведением прикрывали, а в Ханое, куда я по службе приезжал (ну и отдохнуть – какой соцкультбыт на «точке» среди джунглей), видел на площадях наши 100-мм зенитки. И расчеты были отлично натренированы – слышал, что упражнение – на дереве подвесить уменьшенные силуэты самолетов (да еще и вперемешку, «наших» и противника) и снести эти мишени за максимально короткое время (при этом «наших» не задеть) – было еще на китайской войне в пятидесятом, ну а здесь стало обычной практикой подготовки зенитчиков. А летом пятьдесят четвертого из Союза прибыли дивизионы С-75, первых наших массовых и удачных зенитных ракет. Так что к весне пятьдесят пятого мы обоснованно считали: если американцы сюда сунутся, то зубы обломают.

Мы знали, что происходит на юге – в порядке передачи боевого опыта. Если в Южном Вьетнаме партизаны Вьетконга действовали, как наши на Брянщине в Отечественную, то в Лаосе вдоль границы был настоящий партизанский край, коммунистическая зона, там были партизанские базы – учебные лагеря, склады, госпитали, туда бежало мирное население, не желающее жить под американским игом. И вдоль границы на юг по джунглям шла «тропа Хо Ши Мина», по которой партизанам поступала помощь от ДРВ. Несмотря на название, это была не караванная тропа для носильщиков (хотя во Вьетнаме и такое не редкость), а настоящая дорога для автомашин, с мостами и тоннелями, с тысячами людей, которые поддерживали все в исправности; все это было тщательно замаскировано под пологом леса. Американцы стремились прервать движение по этой «дороге жизни» – прежде всего посредством авианалетов. Пока в них участвовали лишь «скайрейдеры»-штурмовики, вьетнамские товарищи отбивались сами, нанося агрессору ощутимые потери. Но в начале 1955 года ВВС США стали привлекать к авиаударам тяжелые бомбардировщики – В-50, В-29 (уже считавшиеся устаревшими, эти самолеты еще активно применялись в периферийных войнах) и даже В-17 (они еще остались в строю ВВС Национальной Гвардии США). «Суперкрепости» бомбили с высот, на которых их не могли достать малокалиберные зенитки – и потому оборону «тропы» решено было усилить. Для начала на юг перебрасывался тяжелый зенитно-артиллерийский полк и одна эскадрилья истребителей (ограничение было, наличием подготовленных аэродромов – вернее, на тот момент был готов только один). Выбор пал на одну из эскадрилий нашего 6-го гвардейского. Первая эскадрилья нашего полка – традиционно лучшая. Которую я счел своим долгом вести лично.

Нас было двенадцать, все 1-го класса (класс «летчик-снайпер» в советских ВВС ввели позже). Морские летчики – имеющие, в сравнении с сухопутными, гораздо лучшую штурманскую подготовку, что было важным: навигация над горами Индокитая была сложной задачей, и запасных площадок для посадки не было. Повезло, что в этот день не было облачности, которая здесь часто опускается до верхушек гор – ниже которых мы должны были лететь, чтобы скрыться от американских локаторов. Обычно при перелете на незнакомый аэродром группу всегда сопровождает лидер, уже знакомый и с маршрутом, и с условиями посадки – но на эту площадку до нас не садился еще никто. И хотя нам сообщили описание того места – увидев его с воздуха, я пожалел, что я не Валерий Чкалов.

Сначала надо было заходить между гор, курсом 192, одна вершина слева, две справа. И одна прямо по курсу – чуть не долетев, когда вторая вершина справа оказывалась на траверзе, надо было повернуть на курс 139, и всего в двух километрах оказывалась еще одна гора, полоса была на ее склоне, на террасе, начало ее было сразу после обрыва, и катиться по земле приходилось с уклоном вверх, девятьсот восемьдесят метров, после которых отвесная скала. И тропический лес, слева и справа – когда аэродром принимали или выпускали самолеты, целый батальон вьетнамцев дружно тянул за троса, отгибая деревья (прием, широко распространенный у вьетнамских маскировщиков). Грунт был твердый, укатанный почти до состояния асфальта – вот только, что будет, когда начнется сезон дождей? Хотя наличествовал и дренаж, канавы слева и справа. Заполненные камнями, как положено – но все равно, боже упаси попасть в них колесом при пробеге.

– Зато тут, по словам местных, относительно сухо, – сказал мне наш инженер, капитан Лазукин, руководивший строительством этого аэродрома, – вода по склону скатывается, ну а в низине что ни делай, в сезон будет канава, заполненная жидкой грязью. А тут даже металлом успели вымостить, в конце, где стоянки.

Да, слышал, что в войну японцы сооружали в джунглях что-то подобное – но реактивные «миги» не «зеро» и «хаябусы». Под пологом леса располагались стоянки для самолетов, хранилища для топлива и боеприпасов, палатки для нас и техсостава, позиции прикрывающих аэродром зениток. Причем часть объектов были обвалованы землей, а некоторые даже укрыты сверху – и вьетнамские товарищи выглядели виноватыми, что «не успели все закончить». Для буксировки самолетов от стоянок на полосу перед взлетом, и с полосы на стоянки после посадки (а эту операцию надо было делать быстро, чтобы освободить место для того, кто садился следом) был в наличии трактор – хотя мне приходилось видеть, как истребитель оттаскивали автомобилем Газ-69 и взводом солдат, или даже полностью вручную. В общем, отсюда можно было работать – а это главное.

Наземных локаторов не было – наводить нас должны были посты ВНОС с рациями, возле границы – как у нас в Отечественную. Правда, сами американцы облегчили нам задачу, устраивая налеты как по расписанию, примерно в одно и то же время, по одним и тем же местам. 13 апреля с утра мы были наготове, и в 11.08 (я запомнил это время) пришло сообщение – шесть «больших» в квадрате 76, курс запад-юго-запад, высота 3000.

– Странно, что тип не указан, – заметил Лазукин, – у вьетнамцев уже глаз наметан на В-50, В-26, «скайрейдеры».

Взлетев эскадрильей, мы развернулись на курс перехвата. Мы летали тогда на МиГ-17ПФР, хотя в Союзе уже шли в строевые части первые наши сверхзвуковые, МиГ-19 во фронтовую авиацию, «сушки» в ПВО. Но наши «семнадцатые», уже проверенные, в совершенстве освоенные летным и техническим составом, на мой взгляд, наилучшим образом подходили к вьетнамским условиям – Су-11 с двумя движками и дальнобойным радаром все ж требовал хорошо оборудованной базы, а не полевого аэродрома в лесу[35]35
  В альт-реальности Су-11 имеет вид не «летающей трубы», а внешне похож на МиГ-23, только с двумя двигателями и фиксированным крылом, без изменяемого угла.


[Закрыть]. И наша модификация МиГ-17 была его вершиной – с форсированным двигателем, радиодальномером и вооружением, кроме пушек, ракетами «Корунд-5»[36]36
  В альт-истории, примерно соответствует ракете К-5, стоящей на вооружении с 1956-го, ею вооружались перехватчики МиГ-17ПФУ.


[Закрыть]. Мы шли восток, развернувшись «пеленгом звеньев», на высоте 1100, над плоскогорьем Болавен – земля кажется недопустимо близкой, зато на фоне земли нас никакие радары не увидят. Через четырнадцать минут после старта мы увидели впереди и выше шесть точек, быстро превратившихся в черточки – самолеты на встречном курсе.

Я приказал – «горка». Что означало ракетную атаку на кабрировании, мы отрабатывали эту тактику еще в Союзе, выход на группу бомбардировщиков на малой высоте (незаметно для прикрытия) и с форсажем вверх, атака из нижней полусферы. Ракеты лишь позволили увеличить дистанцию первого удара. «Корунды» все же не были полноценным оружием для воздушного боя, вес восемьдесят восемь кило, не считая ухудшения аэродинамики с подвесками под крыльями, сильно просаживали скорость и маневр истребителя – это было хорошее средство первого (особенно внезапного) удара, ну как в древности (кино к нам привозили регулярно), сначала с дистанции дротик метнуть, минус один враг, затем вступать в рубило на мечах. Пять километров дальнобойности – и пассивная система радионаведения, требующая до попадания постоянно удерживать цель в узком конусе излучения «изумруда». Кажется, задергались – если нас не увидели, так засекли наши локаторы! Но времени у них уже не было, мы километр за четыре с половиной секунды проскакиваем, даже с подвесками и на малой высоте. Вот уже рабочая дистанция – залп, и двадцать четыре «корунда» уходят на цели!

– Орел-три, истребители сверху!

Бомбардировщики имели прикрытие – сверху на нас падала четверка истребителей, силуэтом на Ф-88 «демоны» похожи. Опасные противники – мы знали, что после боев над Янцзы американцы их звали «истребители МиГов». Хотя превосходство они имели над «пятнадцатыми», ну а «семнадцатые» с ними были как минимум на равных. Все ж лишние три тонны веса у американца, при том что общая тяга двух движков лишь чуть больше, чем одного нашего – это очень ощутимо и в динамике разгона и в вертикальном маневре. Но черт возьми, ну пять секунд бы еще! Нет – тогда они наших перебьют. Ведь самолет, выдерживающий постоянный курс и скорость, – это как мишень.

– Орел-три, я Орел, прикройте!

Левофланговое звено (майора Егорова) развернулось навстречу американцам. И восемь ракет долой – теперь они как НУРСы к цели пойдут, по последним координатам, которые успели принять. Но наши дошли – я отчетливо видел на бомбардировщике, который атаковал, два разрыва – один под крылом, второй на фюзеляже. Это были не В-50 и не В-47 – а незнакомые нам самолеты, гораздо больших размеров, угловатых очертаний, восемь моторов в спаренных гондолах под стреловидным крылом висят. Взгляд влево – там уже идет бой, кажется, одного американца свалили (вижу лишь троих), но и одного нашего не хватает! Мы все еще ниже бомбардировщиков, а «демоны» пытаются вверх уйти… рассчитываю маневр, успеем сейчас их достать, и с разворотом снова на бомберы, уже сверху и с хвоста!

– Орел, я Орел-три, у меня Орел-три-три сбит!

– Орел-два, я Орел, атакуем истребители!

Свалили еще одного. Пожалуй, тут Егоров справится, тремя против двоих – а мы восьмеркой по дуге выходим на бомберы. Они виражат вправо, на север – и освобождаются от бомб, чтобы скорее удрать. Хорошо – значит, до целей не донесли! Хотя, если под нами деревня, то не дай бог – под такой ковер попасть, тут в каждой туше не меньше десятка тонн бомб. Но мы им врезали – за двумя ясно вижу дымные хвосты, пожар, причем один быстро теряет высоту. И еще один не горит, но идет как-то неуверенно, явно отставая от тройки неповрежденных. Мы атакуем, уже с превышением, в их ракурсе «на восемь часов», начиная с подранков. Тот, которому больше досталось, сразу рушится в лес, свалившись на крыло. Второй же – выдерживает наш огонь, хотя я ясно вижу разрывы снарядов на его крыльях и фюзеляже. Но дым за ним стал заметно гуще – гори, сволочь! А мы проскакиваем на юг – все же у реактивного истребителя радиус виража куда больше, чек у «яка», на котором я воевал когда-то.

Очередь третьего бомбардировщика. Догоняем его ввосьмером, вижу трассы из-под его хвоста – пытается отстреливаться. Бьем – и вижу, что попадаем. И этот все летит, не падает. Да что вы, заговоренные, что ли?

Теперь, завершив «змейку», атакуем тройку уходящих на восток. Классическая атака сверху-сзади, как на учениях. Мы стреляем, они тоже отстреливаются. Ну до чего же живучие – у нас ладно, 23-миллиметровые, но и Н-37, двух-трех снарядов которой хватало для В-29 – а эти наших крупнокалиберных «гостинцев» получили явно больше!

– Орел, я Орел-два-два! Меня подбили, горю, прыгаю!

Черт, они Игашева из второго звена достали! А бой надо уже заканчивать – и снаряды на исходе, и о топливе надо думать, на форсаже керосин расходуется быстрее в разы, чем в крейсерском полете. И с американских аэродромов, наверное, уже взлетели истребители на выручку – свежие, с полным боекомплектом. Мы проскочили вперед бомбардировщиков, разворачиваемся, ну вот, противник на встречном курсе! Атака в лоб – как в Отечественную ходили. Вот только тогда сумма скоростей «яка» и «месса» была, ну, 1200 км/ч, меньше четырехсот в секунду. А тут гарантированно раза в полтора больше! Правда, и наши пушки прицельно бьют на полторы тысячи, и прицел с радиодальномером, вещь очень полезная, которой не было у нас даже в сорок пятом. Но все равно – по нашему уставу, лобовая атака на реактивных рекомендовалась лишь «для летчиков высшей квалификации, и в крайних случаях». Зато если удачно попасть – тут и бомберу мало не покажется. Так как оборонительное вооружение бомбардировщиков направлено в основном в заднюю полусферу – а если целью выбрать ведущего, и метко врезать, то остальные самолеты должны были шарахаться в стороны, чтобы избегнуть столкновения с падающим, при этом ломали оборонительный строй.