Текст книги "Красный бамбук"

Опять сходится, подумал Райан, и наши аналитики, и немецкие (насколько известно нам) очень долго не могли принять «иновременное» происхождение «моржихи», даже когда стало абсолютно ясно, что этот корабль не мог быть построен ни на одной из верфей в этом мире. И только советские необычайно быстро и легко поверили – судя по тому, что «лодка К-25» в рекордный срок была зачислена в советский флот, и приняты все меры секретности. «Бессмертный флот» – да, если бы это было возможно, получив известие о гибели своего корабля, тут же выдергивать его из дня предыдущего! – понятно, отчего там, в условиях той войны, не пожалели ресурсов на опыты! Остается прояснить еще кое-что…

– Миссис Лазарева… да простите, как тогда мне вас называть? Поскольку вы говорите сейчас от лица той стороны, и в присутствии иных самых главных людей в СССР, следует ли понимать, что вы являетесь старшей среди представителей иного времени, присутствующих в этом мире?

– Ах, вот вы о чем? Знаете, в войну и при дефиците кадров – всех интересует лишь твои реальные качества, то есть уже выполненные дела. Ну, еще твоя специальность. Там я была в общем тем же, как моя прабабушка – инженер-кораблестроитель по мирному времени, успела еще до войны закончить ленинградскую Корабелку, в начале войны боец-диверсант, затем снова в промышленности, занималась атомом, радиоэлектроникой, кораблями – и больше даже не чистой наукой, а управлением людьми. Потому и решили, что я наилучшим образом подхожу как раз для тех направлений, которые у предков следовало бы ускорить. Физику пространства-времени знаю лишь в рамках общего высшего образования. Ну и – даме о возрасте позволительно не отвечать, скажу лишь, что я старше, чем значусь здесь по документам, за прошедшее время биология, медицина и продолжительность жизни успели шагнуть вперед. По факту можете считать меня «полномочным послом в ранге министра», коль уж мне поручено довести до вас позицию той стороны. Которая обсуждению не подлежит!

И тут сходится. Инженер – и в то же время управленец высокой квалификации и ранга. Значит, именно она была «серым кардиналом», теневым «генералом Гровсом» советского «Манхеттена» – а идиот Эрл ходил буквально рядом и ничего не понял? А теперь она официально – главный порученец у Пономаренко, а реально – как агент-контролер этого мира, от «задверцев»?

– В таком случае, может, доведете до своей стороны и нашу позицию? – Райан постарался изобразить наиболее дружелюбный тон. – Что моя страна здесь искренне сожалеет о том, что случилось там. И приложит все силы, чтобы такого не допустить. Со своей же стороны мы можем предложить добрососедские отношения, взаимное уважение интересов… и вы упомянули о торговле, так смею заверить, что Соединенные Штаты…

Райан осекся, увидев выражение лица Лазаревой.

– Что ты мне можешь предложить? – прошипела она подобно разозленной кобре. – Чистое небо над головой, без вечных серых туч, с которых падает радиоактивный снег. Солнечное тепло, чтоб можно было выйти наружу без спецкостюма. Вкус свежих фруктов, а не питательных брикетов из биофабрики. Моих родителей, сгинувших в первые дни этой войны. Спокойствие увидеть своего мужа и детей живыми и здоровыми – и завтра, и через неделю, через месяц, год. Наши города, музеи, театры – ставшие пеплом. Зеленый лес, луг возле речки, в которой можно рыбу ловить. Трава, по которой можно бегать босиком. Все это у меня, у всех нас, украли вы – пусть не вы лично, мистер Райан, но ваши потомки. Которые ничем не лучше вас!

И тут сходится, механически отметил Райан, война, в начале которой и там русским пришлось бросить на передовую даже женщин. Затем, когда положение выправилось, с фронта отозвали – тех, кто выжил и ценную специальность имел. Жизнь в подземельях – а ведь Лазарева еще десять лет назад на улице всегда вуаль носила, хотя этот предмет туалета тогда в СССР считался «буржуазным» – глаза привыкли к искусственному освещению, а не к яркому солнцу? И даже чисто женское – терпеть не может военную форму, зато неравнодушна к нарядам, изголодавшись по ним в том мире. Неужели все правда, как бы невероятно ни звучало? И что тогда – молиться, боже, спаси Соединенные Штаты?

– Анна Петровна! – произнес Сталин. – Вы, пожалуйста, не путайте личную позицию с государственной. Господин Райан приехал по конкретному вопросу – узнать, воюем мы, или пока еще нет.

Анна мгновенно подобралась, потупила глаза. Что не совсем сочетается с ролью «чрезвычайного и полномочного»! Информация к размышлению – но смотрим, что дальше.

– В данном случае моя личная позиция полностью совпадает с позицией моей стороны, – сказала она уже более спокойным тоном, – выживание так называемого американского народа абсолютно не является приоритетом. А вот голубое небо над всей этой планетой – является. И лишь поэтому наша сторона пока стоит за мир. До тех пор, пока американцы не начнут войну. Тогда – никаких моральных ограничений.

И добавила, посмотрев на Райана:

– Не могу сказать, каков будет ответ – решаю не я. Могу лишь предположить с достаточной вероятностью, что на ваш Йеллоустоун ничего не упадет – лишь до того, как ваши Бомбы не будут сброшены на какой-либо советский город. Равно как и наших друзей – например, Рим или Берлин мне будет искренне жаль. Вспомните, что я говорила вам раньше – мы там не идеалисты, а прагматики. Сейчас этот мир интересен нам как возможный «запасной аэродром» – когда само знание, что он есть, помогает выстоять. Я очень надеюсь, что этот вариант так и останется в запасе – но если придется к нему прибегнуть, это будет страшно не для СССР, а для вас. Потому что я, уже привыкнув к реалиям этого мира, могу хотя бы с вами беседовать – а для тех, кто придет сюда, с опытом и оружием следующей мировой войны, аксиомой будет «сколько раз увидел американца, столько раз его убей». Да, сейчас у нас нет лишних ресурсов на масштабную военную операцию в этом мире, параллельно с идущей там войной и битвой за выживание – но если утвердят план эвакуации, с затратами считаться не станут. Впрочем, даже ограниченное вмешательство может оказаться для вас очень тяжелым. Вы ведь так и не узнали тайну «синего света», что было в Шанхае, пять лет назад?

– Проход для еще одной «моржихи»?

– Всего лишь внепространственный «маяк». По меркам радио – грубая аналогия с «грозоотметчиком» Попова. Единственная его функция, что сигнал, данный здесь в определенном месте и времени, будет «услышан и запеленгован» на той стороне. Мы не можем пробивать червоточины – но можем чуть менять место их раскрытия и облегчать сам процесс переброса. Открыть пробой на очень короткое время требует гораздо меньше энергии – и представьте, что такой «синий маяк» загорится в условленный момент в точно обговоренных координатах, например, в Баренцевом море. На короткий миг – чтобы пропустить ракету, которая пойдет на Вашингтон, на Нью-Йорк, да хоть на Йеллоустоун. И перехватить ее у вас нет никаких средств. Сколько потребуется, чтобы вы капитулировали – или вбомбить вас в каменный век? Аналогично, проход может открыться под водой, для атомной торпеды, и жаль будет Нью-Йорка или Филадельфии.

– Тогда позвольте все же спросить, что вы хотите от моей страны? Какие будут ваши условия?

– Условие очень простое, – Лазарева взглянула на Райана, как сквозь прицел, – чтобы вам не становиться у нас на пути. Живите, пока нам не мешаете, и делайте то, что не задевает наши интересы. А если все же нарушите – то не обижайтесь после, что вас не предупреждали. И это исключительно ваши проблемы, как объяснить что-то вашим избирателям. Я здесь говорю с вами с одной целью – довести до тех, кто вас послал, что нам не нужна эта война, зато, возможно, потребуется эта планета – и в этом случае нам будет глубоко безразлична судьба американской нации, как и вообще всех, кто не является нашими друзьями и союзниками. Мы – те, кому повезло там выжить! – циники и прагматики, а вовсе не гуманисты: после смерти десятков миллионов своих, мы стали равнодушны к жизни чужаков. Передайте это своим хозяевам – а дальше уже ваше дело, как к этому отнестись. Но только учтите – нового предложения не будет. И милосердия к проигравшим – тоже. Что вполне по-вашему. А в остальном – у моей стороны больше требований нет. Может, будут у… – тут Лазарева взглянула на Сталина и Пономаренко.

– У нас будут, – сказал Сталин, – прежде всего, ваше правительство принесет извинения, накажет виновных и выплатит компенсацию за гибель пятидесяти двух советских граждан на мирном пассажирском самолете. И будем считать, что за потопление без объявления войны вспомогательного судна ВМФ СССР вы уже расплатились кратно, а виновные в том наказаны. Далее, настоятельно рекомендую вам убрать вашу эскадру из Балтийского моря, и больше там не появляться – иначе у кого-то палец на спуске дрогнет, и вам снова придется перед вашими избирателями оправдываться за несколько тысяч погибших и утонувшие корабли. Ну а что касается Вьетнама… Там вы с позором проиграли эту войну – я думаю, и здесь будет неэтично лишать вьетнамский народ его Победы.

Сталин взглянул на Лазареву. Та зловеще усмехнулась.

– Ваша страна не только проиграет войну, мистер Райан. Но еще получит большие внутренние проблемы – и с экономикой, так и не компенсировав затрат, и с общественной моралью. Ваши «идиоты Уилсона» это только начало – через несколько лет вся ваша армия превратится в уголовную банду, и когда вернется домой, то принесет колоссальный всплеск преступности и наркомании. Гангстерские двадцатые вам покажутся идиллией – ведь теперь ряды нарушителей закона пополнят те, кто обучен воевать и очень дешево ценит чужую жизнь. И в моем времени вы эти проблемы так и не решили – Соединенные Штаты уже никогда не будут такими, как до войны.

– Нас интересует судьба наших граждан, по нашим сведениям, содержащихся в Сайгоне в вашем плену, – сказал адмирал Лазарев, – можем предложить их обмен на… ну пусть в пропорции один к десяти. То есть за каждого своего гражданина мы вернем вам десять ваших летчиков. А в качестве первого шага – мы хотели бы получить поименный список этих людей.

– Поддерживаю, – заявила Анна Лазарева, – и добавлю, что моя сторона очень не поймет и не одобрит, если кто-то из этих людей «пропадет без вести», умрет или заявит о политическом убежище в США. В этом случае мы оставляем за собой право на ответные действия – или вам Сайгона мало? Со своей же стороны можем обещать, что никто из этих лиц больше не появится во Вьетнаме. Мистер Райан, вы вспоминали про Конвенции и обычаи – так если я не ошибаюсь, в прежние времена было, что попавших в плен офицеров освобождали под обязательство больше не участвовать в этой войне. И ждем ответа на этот вопрос – ну скажем, в течение суток.

– Суток мало, – ответил Райан, – я в Вашингтон лишь к концу этого срока попаду. И еще мне надо будет доложить президенту и убедить в своей правоте. И пока решение будет принято и пройдет по командной цепочке…

– Первый ваш аргумент принят, – сказала Лазарева, – а второй, нет. Уж вы простите, но американский бизнес всегда славился оперативностью принятия решений. Двое суток – по истечении которых мы, не получив сведений о судьбе сайгонских пленников, начинаем обратный отсчет.

– Вам очень нужны эти люди? – спросил Райан. – Потому что среди них есть кто-то оттуда?

– Мы своих не бросаем, – вступил до сих пор молчавший Пономаренко, – и несем за них ответственность. И со своей стороны можем обещать – как американскому народу и мировому сообществу понравится показательный судебный процесс в Ханое над вашими воздушными пиратами, злодейски разбомбившими мирный город? Их у нас несколько сотен нападало и поймано – тоже можем список предъявить. И всем им может быть предъявлено обвинение в военном преступлении, что позволит вьетнамской стороне обойтись с ними не как с пленными, а как с бандитами.

– Я доложу президенту. Надеюсь, он примет решение, устраивающее все стороны.

– В таком случае, мистер Райан, больше не смеем вас задерживать. Уверены, что вам необходимо скорее попасть домой – и потому ваш самолет получит разрешение на немедленный вылет.

– Последний вопрос, миссис Лазарева, если позволите называть вас так, не знаю вашего настоящего имени. А какой смысл несет вторая песня, что вы прислали?

– А вы так и не поняли, мистер Райан? В общем, никакого. Если не считать, что это моя суть и моя жизнь. Мое чувство, с которым я покидала родной мир. И судьба, которую я ни в коем случае не пожелаю своим детям.

Мозес Горцмен,

гражданин США и американский бизнесмен

Мойша Гарцберг был счастлив. Поймав птицу-удачу за хвост и посадив в клетку. Теперь неси мне золотые яйца, и по десятку каждый день – или ощиплю и зажарю!

Для начала – с невероятной легкостью удалось вывернуться ужом из того кошмара с вьетконговским пленом, два года назад[50]50
  См. кн. «Красные камни».


[Закрыть]. Коммуняки оказались до идиотизма честны, выпустив уже простившегося с жизнью Мойшу сразу по заключению перемирия. Правда, прежде его выдоили досуха, и все, что он знает, и какие деньги лежат на его счетах. А в один из дней доставили в Ханое к французскому консульству (заодно защищавшему интересы граждан США в коммунистическом Вьетнаме) и дали пинка под зад. И лягушатники, хотя после событий пятьдесят третьего года не сильно любили американцев – но не отказались помочь бывшему узнику Вьетконга.

С тех пор Мойша благоразумно не приближался к зоне военных действий ближе, чем на пару сотен миль. Обосновался в Сингапуре – британская колония, цивилизованное и безопасное место, через которое, однако, тоже шли товары и деньги для вьетнамской войны. Поскольку, например, горючее, Армия США предпочитала не везти через океан, а закупать здесь же, в Малайе, у компании «Роял Датч Шелл». Так что Мойша, обнаружив свои заначки обнуленными, не пал духом, а развил бурную деятельность – чему весьма способствовали сохраненные дружеские связи и репутация «друга США». А также пресса – уже в Сингапуре к нему пришел улыбчивый китаец «мистер Ли» и предложил написать серию «вьетнамских» репортажей для одной очень уважаемой газеты. Которые, к радости Мойши, через какое-то время напечатала «Сан Франциско кроникл», самая респектабельная газета Западного побережья!

– Бизнес, мистер Горцмен! – сказал Ли. – Поскольку вы показались нам перспективным автором, то треть ваших гонораров наша, надеюсь, вы не возражаете? Ну а мы обязуемся продвигать вас и дальше. Обманывать нас не советую, равно как и ссориться – как вы знакомы с большими людьми здесь, так и мы знаем кое-кого там, в Штатах.

Что ж, Мойша умел ждать и правильно оценивать расклад. Но как только он переберется за океан и заведет там нужные связи – то вытрясет из этого китаезы все, что сейчас ему заплатит. А пока – обретенная репутация «эксперта по Вьетнаму» оказалась полезной и в бизнесе. Также моральное удовлетворение – вспоминая ужас своего заключения в земляной яме, Мойша изобразил вьетконговцев полузверями-полудикарями, отвечающими черной неблагодарностью американцам (рыцарям без страха и упрека), которые несут в Индокитай свет цивилизации и культуры. А венцом счастья был полученный наконец американский паспорт – как сертификат принадлежности к высшей расе. И еще, «Коламбия пикчерз» проявила интерес к его, Мойши Гарцберга – нет, теперь уже законно, Мозеса Горцмена! – идее снять героический фильм о вьетнамских приключениях в стиле русского «Индианы Джонса». Мойша взялся за эту работу с энтузиазмом – первый набросок сценария был готов уже через шесть дней! Там было – американский журналист, захваченный вьетконговцами, жестокие звероподобные вьетнамцы, такие же русские, отличающиеся лишь цветом кожи. И прекрасная блондинка, дочь миллиардера – вместе с которой герой бежит из вьетнамского плена, по диким джунглям, где крокодилы, ягуары, ядовитые змеи, повсюду мины и подлые ловушки, а позади орда вьетконговцев, вот-вот догонят – и он, отважный супермен, в одной руке сжимает автомат, другой держит на плече бесчувственную девушку, а за спиной в рюкзаке у него секретный прибор от русского «мига». Мойша с удовлетворением посчитал, что за весь сюжет его герой убивает 286 вьетнамцев и 99 русских спецназовцев. Это будет шедевр, зрители станут ломиться в кинотеатры – а какая выйдет прибыль… тут у Мойши захватывало дух!

В этот майский день Мойша собрался всего лишь мирно пообедать в ресторанчике «Оксфорд» в строгом английском стиле (американскому джентльмену пора отвыкать от дикарских привычек вроде восточной кухни). Когда в отдельный кабинет, который Гарцмен снимал (расщедрившись на лишние десять долларов, чтоб не видеть этих азиатских морд, которые набегали даже в это приличное заведение) без стука вошли двое. Хотя хозяин ресторана обычно следил, чтобы самых дорогих гостей не беспокоили. Значит, эти имели на то право?

– Мистер Гарцмен? – старший из вошедших показал удостоверение. Военная полиция Армии США, отдел расследований. По крайней мере, очень похожее на него – впрочем, по инструкции, этим агентам запрещено выпускать документ из рук. Черт, как не вовремя! И ведь большие люди в погонах обещали, что с этой стороны никаких проблем не будет!

Они все знали! Как некие Чины с большими погонами манипулировали с ценами, оформляли подложные документы, продавали бензин «налево» целыми тысячами тонн. И жирный кусок от этого перепадал Мойше – даже один процент стоимости топлива, потребленного Армией США во Вьетнаме, вы представляете, сколько это в долларах? И конечно, Мойша не мог сдержать соблазна откусить от принадлежащего благодетелям, совсем немного… ну не чересчур много! Господи, неужели ты решил от меня отвернуться? Ведь и красные тогда поймали меня на том же! Если генерал Рейнолдс узнает – я ж как минимум американского паспорта лишусь и к серьезным сделкам меня не подпустят на милю!

– У нас к вам предложение, от которого вы не можете отказаться. Сейчас вы подробно напишете про эти дела. В двух экземплярах – в одном, не скрывая и своей неблаговидной роли, причем врать не советую, часть нам известна, и если поймаем на неточностях… А вот второй вы напишете напротив, от лица подлинного патриота США, не могущего молчать про эти возмутительные преступления! И добавите вот это.

Вот это?! Что лица из этого списка – в том числе благодетели Мойши, генералы Рейнолдс и Фергюссон, и еще с десяток фамилий, не просто крали миллионами, но и, ради сокрытия своих преступлений, организовали взрыв и пожар в Сайгонском порту – на джонках были наемники из Бин Ксуен, сделавшие для виду несколько выстрелов, а на самом деле в нужные места на складах и на кораблях были подложены бомбы?! Конечно, если по-честному, эти господа нарушали закон – но все они истинные патриоты США!

– Мы тоже патриоты. Вы газеты читаете, мистер Горцмен? Ничего личного – бизнес.

Тут Мойше еще поплохело. Потому что он помнил, что было в Штатах совсем недавно. Громкий скандал, шум в газетах и даже в Конгрессе – отчего наши парни во Вьетнаме покупают бензин у «Роял Датч Шелл», а то и вовсе у индонезийцев?! Оставляя без прибыли «Стандарт Ойл», что непатриотично! Значит, его угораздило попасть между жерновами. Когда дерутся слоны – хомячка растопчут, даже не заметив!

– Мистер Горцмен, вы ведь патриот Америки? А также – вы понимаете, что теперь вам желательно, чтобы эти господа оказались за решеткой, а не на свободе? Ну и какой джекпот вы можете сорвать, выступив героем?

И Гарбцберг написал все, что от него хотели. Благодетели они благодетели – но бизнес есть бизнес! К тому же он скопил уже достаточно, чтобы и в Штатах не бедствовать – а на такой волне запросто можно перелететь через океан.

Вслед за «Сан Франциско Кроникл» статью Мозеса Горцмена, признанного эксперта по Вьетнаму, перепечатали еще с десяток газет за три дня, и это было лишь начало! Горцмена называли отважным героем, восходящей звездой… может даже и Пулитцеровскую премию дадут? А «Коламбия» спрашивает, когда будет готов развернутый сценарий. Мойша купался в лучах славы… настораживало лишь то, что обиженные оставались на свободе, и генерал Фергюссон даже звонил, пытаясь получить от Гарцберга объяснения! Так что лучше было из отеля не выходить, и даже еду заказывать в номер.

За ним и пришли в отель – четверо, все коротко стриженные, в полувоенном, с характерной выправкой, за милю видно переодетых «джи-ай»[51]51
  Жаргонное прозвище американских военных.


[Закрыть]. Сразу дали в морду, затем недолго били ногами – и поволокли на выход. Персонал отеля делал вид, что не замечает, – портье после вспомнит, что старший из пришельцев показал ему удостоверение военной контрразведки Армии США. Его сунули в джип и привезли не в тюрьму, как ждал Гарцберг, а куда-то на берег. Зачем тут ведра и цемент?! Мойша пытался отбиваться и кричать – но его подвесили за руки, заткнули рот и сунули ноги в ведра. Подождали, пока цемент затвердеет – подняли, понесли и кинули в воду.

Агенты ФБР, прилетевшие в Сингапур за важным свидетелем, опоздают всего на два дня. Зато репортеры (из профессиональной солидарности, или спонсированные неизвестно кем) поднимут шум уже на следующее утро. ФБР вместе с британской полицией начнет копать под американских военных, те будут все отрицать, найдут людей из отеля, которые вспомнят про предъявленные удостоверения и американский акцент визитеров. Затем возникнет и случайный свидетель расправы, спрятавшийся в кустах:

– Как бы я мог помешать – меня бы самого убили! Но я ясно слышал, как главный из убийц сказал: «Хотели тебя в выгребной яме утопить, но решили в традициях Чикаго, откуда я родом».

Целый ряд военных и гражданских лиц, ответственных за снабжение армии США во Вьетнаме, лишились должностей и погон. Никого в итоге не посадили, по причине недоказанности главных обвинений (взрыва в порту и убийства Мойши), но карьеры разрушили и нервы помотали качественно. И конечно, ощутимо дезорганизовали этим службу снабжения – которая и так испытывала огромные трудности, пытаясь пропихнуть прежний объем грузов через игольное ушко Дананга. А грандиозный скандал заставил даже американских обывателей спорить, кто виноват в сайгонской катастрофе, вьетконговцы или свои высокопоставленные армейские воры?

А Мойша так и не узнал, что к многим, кого он сдал еще тогда, два года назад, тоже приходили. Под личиной американцев, китайцев, вьетнамцев, а то и напрямую, советских – в зависимости от обстоятельств, личности клиента и что от него хотели получить. От банальных разведданных до поставок в США наркоты из «золотого треугольника» и внедрения за океан агентуры – ну отчего бы даже американскому чину, пойманному на горячем, не поспособствовать благому коммерческому и, главное, взаимовыгодному делу – а что вьетнамцы, которые будут продавать героин в портовых кварталах Сан-Диего, вовсе не с Юга, а с Севера, это лишь в Ханое известно.

Исполнители через полгода получили в Москве награды. Не следует верить Голливуду, в те годы изображавшего «русских шпионов» исключительно как тупых громил.

Даже такие как Гарцберг – могут быть использованы на благо Отечества. Если сделать это с умом.

Джек Райан,

«чрезвычайный посланник» президента США

Посадка в Нью-Йорке – для публики и журналистов, из-за перерасхода топлива при полете над Атлантикой. Реально же после приземления на борт поднялся неприметный человек в штатском и с поклоном вручил… нет, не секретный пакет, а всего лишь визитку.

– Лимузин уже подан, мистер Райан. Протоколом можно пренебречь.

То есть прямо с самолета на встречу – не тратя времени даже на то, чтобы переодеться и душ принять. Хотя когда речь идет о национальной безопасности США, эти мелочи неважны. И даже сам президент подождет – в силу особого случая, первым о переговорах в Москве должны узнать подлинные хозяева Америки, а не «генеральный директор», правящий от их лица.

Торгово-промышленная палата Нью-Йорка. В строго охраняемом зале – представители всех главных финансовых и промышленных группировок США (назовем их «клубами»). Не так давно их было всего четверо – имя одного из них и значилось на визитке – но последняя Великая война многое изменила, и Райану сейчас предстояло выступить перед десятерыми. Но четверка «старых» членов сидела в первом ряду, показывая свое старшинство. Нет, тут не было никакого «партера» – лишь мягкие удобные кресла, расставленные полукругом. И такое же кресло у Райана, создавая иллюзию демократии.

– Джентльмены, позвольте вам представить Джека Райана, одного из лучших умов в Штатах и признанного эксперта по России, – произнес лощеный джентльмен аристократического вида. – Впрочем, некоторые из присутствующих с ним уже знакомы. Также мы все в курсе, куда он летал и зачем – так что можно без вводной части. Мистер Райан, мы вас внимательно слушаем!

Джеку потребовалось меньше сорока минут. Его не прерывали – но атмосфера в зале накалялась, будто насыщенная электричеством. Первый вопрос по завершении доклада задал все тот же «аристократ», взявший себе обязанность негласного председателя этого собрания:

– Ваше резюме, мистер Райан – касаемо достоверности сообщенного вам?

– Вероятность, что это истина, выше пятидесяти процентов, – ответил Райан, – во-первых, такой прибор никак не мог быть изготовлен в этом времени. Черт побери, ну где вы видели телевизоры без электронно-лучевой трубки, плоские как вот эта папка, показывающие изображение в цвете и с изумительной четкостью? Причем телевизор, совмещенный с хранилищем информации самого разнообразного типа – текстов, изображений, звука и фильмов. Что является стопроцентной уликой: русские имели межвременной контакт с будущим. Во-вторых, находит объяснение феномен сверхподлодки, которая, как уже абсолютно достоверно установлено, не могла быть построена в этом времени ни на одной из верфей. В-третьих, я полагаю, наши геологи могут проверить правдивость того, что касается Йеллоустоуна – пороховой бочки под всем североамериканским континентом? В-четвертых, я вполне допускаю, что русские (и их потомки) сказали нам не все – но в сообщенную мне версию непротиворечиво укладываются все остальные факты. Становится понятно, отчего они не желали завязывать с нами никаких дипломатических отношений. Отчего не вмешивались масштабно – ограничиваясь, за единственным исключением с К-25, посылкой информации и, возможно, отдельных эмиссаров. И отчего они решили огласить свои условия именно сегодня. Если у нас и у них сейчас возникли общие интересы – при условии, что Йеллоустоун и «ядерная зима» это правда – то это категорически не устроит их, но также вряд ли подойдет и нам. Вам известно, что я и прежде встречался с Лазаревой – теперь же могу сказать, она вела себя как иезуит, не опускаясь до прямой лжи, но сообщая всякий раз лишь какую-то часть правды. Теперь же все те детали сложились в единое целое. Потому мое мнение – она сказала правду и в этот раз.

– Но есть все же вероятность, что это не так? – спросил один из присутствующих, похожий на техасского ковбоя. – И не вы ли, мистер Райан, среди прочих версий выдвигали и возможность случайного попадания лодки К-25, при отсутствии у Сталина регулярной связи с будущим?

– Такая версия есть, – ответил Райан, – но на мой взгляд, она менее вероятна. Потому что, даже при истинности гипотезы «червоточин», таких стихийных дыр между временами – отчего мы не слышали ни о едином случае появления динозавров где-нибудь в Канзасе или испанских золотых галеонов в Атлантике сегодня? То есть шанс случайно попасть в такую дыру ничтожно мал – как в лотерее выиграть джекпот – на порядки меньше, чем при намеренном эксперименте, как сказала Лазарева, «сделать флот бессмертным». Представьте, что сегодня бы оказалось, что реально осуществить такое – выдернуть наши погибшие корабли, самолеты, людей, да что угодно, из момента перед катастрофой, в настоящий день? С каким приоритетом был бы такой проект – особенно в стране, ведущей войну.

– Дьявольщина, а ведь о том говорили уже! – бросил еще один из хозяев, толстяк, похожий на Черчилля. – Как мы искали черную пантеру в темной комнате. И вот, наконец, включили свет и обнаружили, что там в углу спит саблезубый тигр. Пока не подает признаков жизни – но попробуйте это проверить? Мы можем тихо, на цыпочках, выйти вон и наглухо запереть дверь – или подойти и дернуть зверя за усы. Если он мертв, нам достанется его ценная шкура – а если он лишь спит и проснется, то нас сожрет. Ну что, рискнем – или предпочтем остаться при своих?

– Даже версия о единичном попадании К-25 не дает нам никаких гарантий, – заметил еще один из присутствующих, из «новых», похожий на университетского профессора (он и был от Лиги Плюща, гуманитарий), – здесь нас ознакомили с докладом в Комитет начальников штабов про Ханой, «молниеносная и победная война с русскими, при текущем состоянии наших ВВС, абсолютно невозможна». Теперь оказалось, что и на море наше превосходство под большим вопросом. Есть еще одна сторона, на которую я обращаю ваше внимание, джентльмены. Знание перспективных направлений, которым обладают Советы. Что дает им возможность сразу и массово вкладывать ресурсы в то, что достоверно оправдается – в отличие от нас, вынужденных двигаться на ощупь. В результате – я очень хочу ошибиться, – но если я прав, то у Сталина сейчас есть армия, ВВС и флот уже следующей, Третьей мировой войны. Какие тогда наши шансы на победу?

– Шансы есть, – сказал еще один из хозяев, с военной выправкой, – пока мы богаче, превосходим красных по промышленной мощи. То есть можем сделать больше Бомб, а также самолетов, кораблей, танков, пушек.

– А что останется от этой промышленной мощи после первых же дней войны? – спросил толстяк. – И верно ли я вас понял, мистер Райан, что Советы здесь и уже сейчас развивают соответствующие технологии, как вы упомянули про массовый выпуск корма из хлореллы? Пока для скота – но в чрезвычайной обстановке подойдет и для людей. И русские ведут большое строительство на Урале и в Сибири – вполне вероятно, что и подземное. То есть в случае войны Сталин имеет шанс сохранить какую-то часть своего промышленного и людского потенциала, даже при условии нашего длительного воздействия. И чье промышленное превосходство будет тогда на самом деле?

Райан кивнул.

– Можно ли, хотя бы пока в теории, рассматривать вариант нашего завоевания жизненного пространства на Востоке? – спросил военный. – Что позволит нам снизить последствия Йеллоустоунской катастрофы. Ну а что делать с русским и прочим населением – это не вопрос.

– Если вы сначала изобретете оружие, позволившее добиться того, что Гитлеру не удалось, – ответил Райан, – и в этом случае «саблезубый тигр» из будущего, если он все-таки живой, вмешается гарантированно и немедленно. В долине Йеллоустоуна взорвутся бомбы уже от потомков, а в Атлантике устроят террор десятки «моржих». При таком раскладе вы ручаетесь за быстрый успех вторжения?