Текст книги "«Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII – начало XX века"

Такая работа требовала, безусловно, видимых материальных льгот. В Положении о цифирной части от 30 апреля 1838 года вторая экспедиция имела преимущества, так как служба в ней «сопряжена с большею трудностью». Если оклады жалованья чиновникам первой экспедиции составляли 2 тыс. руб. в год, то чиновникам второй экспедиции – 2500 руб. в год; помощникам управляющих первой экспедицией – 3 тыс. руб., а помощникам управляющих второй экспедицией – 5 тыс. руб. Было постановлено обеспечить чиновников казенными квартирами, хотя в действительности, кроме управляющих экспедициями и их помощников, никто квартир не получал.

Новое Положение было утверждено 21 апреля 1862 года, но по докладу А.М. Горчакова от 4 ноября 1867 года в него были внесены дополнения и изменения. Обязанностью старшего и младшего чиновников при канцелярии МИДа, руководивших вторым отделением, являлся «разбор депеш и других бумаг, писаных секретным ключом, открытие которого составляет главнейшую их задачу». Людям, занимавшим эти должности, следовало быть специалистами в данном вопросе. Положение подчеркивало, что, поскольку «работа эта требует совершенно особых способностей, <…> никто не может быть окончательно утвержден в должности старшего и младшего чиновников… не доказав положительно своих способностей к этого рода занятиям… открытием лично полного иностранного ключа»791791
  Там же. Д. 3. Л. 27–27 об.


[Закрыть].

В материальном отношении за каждые пять лет службы им полагалась прибавка 100 руб. в год до истечения двадцати лет. За каждые последующие пять лет службы выдавался единовременно годовой оклад жалованья с прибавками. За каждый вновь открытый ключ иностранной державы чиновник получал вознаграждение, определяемое Цифирным комитетом. Должность старшего чиновника была отнесена ко второму разряду Пенсионного устава: за тридцать пять лет службы – 857 руб. 70 коп. в год, за двадцать пять – 571 руб. 80 коп. Должность младшего чиновника (помощника старшего) была отнесена к третьему разряду первой степени: за тридцать пять лет службы – 571 руб. 80 коп. в год, за двадцать пять – 381 руб. 20 коп. Должность младшего чиновника второй степени – к третьему разряду второй степени: за тридцать пять лет службы – 428 руб. 85 коп. в год, за двадцать пять – 285 руб. 90 коп. Тем же, кто прослужил в этих должностях более двадцати лет, в пенсию включалось все получаемое ими содержание с пятилетними прибавками. Если они занимали эти должности менее двадцати лет, то каждые четыре года в должностях старшего и младшего чиновников засчитывались за семь лет общей гражданской службы и усилением пенсии заслуженными пятилетними прибавками.

Относительно жилищного вопроса шестой пункт Положения гласил: «Принимая во внимание, что занятия старшего и младших чиновников… требуют уединения и совершенного отвлечения от посторонних влияний, им назначаются квартиры в здании Министерства и, по возможности, всем в одном и том же доме»792792
  АВПРИ. Ф. ДЛСиХД. Оп. 481. Д. 3. Л. 28–29 об.


[Закрыть].

Кроме этого, за каждый отдельно разобранный дипломатический шифр полагалось вознаграждение, которое в 1860–1880‐е годы составляло от 200 до 800 руб. Сумму вознаграждения определял секретный Цифирный комитет, куда выполненная работа представлялась во всех подробностях793793
  ГАРФ. Ф. 109. Оп. 3а. Д. 560.


[Закрыть].

Через двадцать лет, в 1886 году, началось обсуждение нового положения о цифирной части. Старший чиновник Л.П. Иессен предлагал установить для младших чиновников пятилетнюю прибавку в 20 % от жалованья, мотивируя это тем, что «через 15 или 20 лет деньги еще удешевятся, а жизнь неминуемо настолько же вздорожает». Он также подверг критике предложение решать вопрос о размере вознаграждения за разбор иностранного шифра, исходя из его важности в данный момент. Иессен напомнил, что когда его предшественник, барон Г.Е. Дризен, представил на вознаграждение португальский шифр, то встал вопрос о бесполезных шифрах. Но в конечном счете, «несмотря на скупость покойного канцлера [А.М. Горчакова] на трату казенных денег», пришли к выводу, что «не полезность шифра, а трудность разбора его должна служить мерилом вознаграждения», ибо «на этой системе постоянных поощрений зиждется успех сего многотрудного дела»794794
  АВПРИ. Ф. ДЛСиХД. Оп. 481. Д. 3. Л. 13 об. – 14, 17–18.


[Закрыть]. В результате 1 ноября 1886 года Александр III утвердил новое Положение о цифирной части МИДа. В нем предусматривалась доплата старшему, младшим чиновникам и помощникам младших чиновников за каждые пять лет в означенных должностях 15 % штатного оклада, «присвоенного должности, которую они занимают в день выслуги этой надбавки»795795
  Там же. Л. 2.


[Закрыть].

Каков мог быть единовременный годовой оклад с пятилетними прибавками, видно в случае со старшим чиновником Л.П. Иессеном. Он умер 6 ноября 1888 года, прослужив к 23 августа 1888 года двадцать пять лет, и должен был получить в качестве вознаграждения 4400 руб. По всеподданнейшему докладу министра иностранных дел Н.К. Гирса 23 ноября 1888 года император дал согласие на выдачу этой суммы вдове796796
  Там же. Л. 1.


[Закрыть]. Можно также указать, что по смете на 1907 год оклад вице-директоров канцелярии МИДа, Первого и Второго департаментов, Департамента личного состава и хозяйственных дел составлял 5 тыс. руб. в год, а старшего чиновника при канцелярии – 4 тыс. и 1500 руб. добавочных797797
  Там же. Д. 293. Л. 37.


[Закрыть]. Вместе с тем в начале XX века обострилась проблема «причисленных к занятиям по цифирной части». С ростом объемов дешифровки число таких сотрудников составляло от двух до трех человек. Их жалованье было гораздо меньше, иногда им подолгу приходилось ждать штатного места, они не имели прав на пенсию. Например, К.В. Циглер был допущен к секретным занятиям с 16 ноября 1895 года. Испытательный срок закончился через месяц. С 13 января 1896 года ему было установлено жалованье 50 руб. в месяц. 22 августа того же года его назначили младшим чиновником при канцелярии и с 31 июля установили жалованье 125 руб. в месяц798798
  Там же. Д. 23. Л. 96–97, 108; Д. 345. Л. 9.


[Закрыть].

Вообще, как правило, чиновники второго отделения служили по многу лет. В 1820 – 1830‐е годы среди криптографов выделялся знаменитый ученый, изобретатель электромагнитного телеграфа барон П.Л. Шиллинг фон Канштадт, член-корреспондент Академии наук с 1828 года. С 1817 года он заведовал цифирной частью, а в 1835 году был назначен старшим советником по Департаменту внешних сношений и состоял при «третьей особой экспедиции»799799
  Месяцеслов… на 1835. Ч. I. СПб., 1835. С. XXIII. Прибавление; Месяцеслов… на 1836. Ч. I. СПб., 1836. С. 395.


[Закрыть]. В 1830 – 1910‐е годы в дешифровальном отделении трудились, в частности, Х.А. Бек (1831–1853), К.А. Битепаж (15 января 1877‐го – 1892 год), И.В. Бланкенгаген (1830–?), А.В. Быков (1837–1839), В.А. Велецкий (1860–1864), В.Е. Гепель (1860–1889), А.А. Долматов (7 января 1887‐го – 1917 год), барон Г.Е. Дризен (1835–1862), Л.П. Иессен (23 августа 1863‐го – 6 ноября 1888 года), К.А. Кавос (1864–1883), С.В. Литвин (20 сентября 1905 года –?), А.Е. Ловягин, Г.Н. Мандельштам (10 июня 1893 года –?), Е.Ф. Маттей (16 ноября 1895 года –?), Е.К. Напьерский (1 февраля 1895‐го – 1917 год), М.Н. Рамминг (22 марта 1913 года –?), А.А. Реландер (1860–1866), Я.И. Рут (1853–1864), В.В. Сабанин (1 декабря 1885 года –?), А.О. Струве (10 августа 1907 года –?), Э.К. Феттерлейн (3 мая 1897‐го – 1917 год), К.В. Циглер (16 ноября 1895‐го – 1917 год)800800
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 107. Л. 241; Месяцеслов и общий штат Российской империи на 1831–1849 гг. Ч. I. СПб., 1831–1849; Адрес-календарь. Общий штат Российской империи на 1850–1916 гг. Ч. I. СПб., 1850–1916. Ловягин Александр Евграфович, последнее место службы – генеральный консул в Христиании (Осло) с 1909 года.


[Закрыть].

Должность руководителя дешифровальной службы (начальника второй экспедиции, официально – старшего чиновника при канцелярии МИДа) занимали А.И. Градер (1804–?), П.Л. Шиллинг фон Канштадт (1817–1835), И.В. Бланкенгаген (1836–?), Х.А. Бек (?–1853), барон Г.Е. Дризен (1853–1862), Я.И. Рут (1862–1864), Л.П. Иессен (1864 год – 6 ноября 1888‐го), К.А. Битепаж (1889–1892), В.В. Сабанин (1 июня 1893‐го – май 1907 года), А.А. Долматов (2 июня 1907‐го – 1917 год). После смерти Л.П. Иессена в ноябре 1888 года должность старшего чиновника при канцелярии МИДа несколько лет была вакантной801801
  АВПРИ. Ф. 107. Оп. 470. Д. 107. Л. 253; Ф. 133. Оп. 470. Д. 65. Л. 47; Д. 70. Л. 29 об.; Ф. ДЛСиХД. Оп. 481. Д. 3. Л. 3; Д. 23. Л. 7, 10, 14, 25–25 об., 39, 43–43 об., 61, 87, 96–96 об., 105; Месяцеслов и общий штат Российской империи. Ч. I; Адрес-календарь. Общий штат Российской империи на 1850–1916 гг. Ч. I.


[Закрыть].

Как можно судить по документам, атмосфера в маленьком чиновничьем коллективе была достаточно ровной. Но все же иногда возникали конфликты. Например, в 1903 году испортились отношения между старшим чиновником В.В. Сабаниным и младшим чиновником А.А. Долматовым. Сабанин 8 марта обратился к начальнику канцелярии министерства А.С. Волкову с предложением назначить Долматова на одну из консульских вакансий. Тот якобы «давно уже ходатайствует о назначении за границу» и при этом отличается низкой работоспособностью – «за последние четыре года расшифровал только 391 телеграмму». (В действительности за 1899–1902 годы В.В. Сабанин расшифровал 3175 телеграмм, Е.К. Напьерский – 2164, Е.Ф. Маттей – 1594, Э.К. Феттерлейн – 1195, К.В. Циглер – 784.) Вывод Сабанина был таков: уход Долматова «не только бы не нарушил правильного строя… работы, но наоборот устранил бы довольно серьезные ненормальные стороны настоящего положения вещей в экспедиции»802802
  АВПРИ. Ф. 107. Оп. 470. Д. 107. Л. 242, 243.


[Закрыть]. Однако начальство этого предложения не поддержало. Сабанину и Долматову пришлось работать вместе до июня 1907 года, когда последний возглавил отделение803803
  В 1913 году А.А. Долматов пережил тяжелую семейную трагедию. Его сын, А.А. Долматов, окончивший Училище правоведения и служивший с декабря 1911 года в МИДе, стал азартным игроком. В конце 1912 года Долматов-младший был уволен из министерства. 6 февраля 1913 года он был арестован за убийство госпожи М.Л. Тиме, которое совершил 12 января из корыстных побуждений вместе с другом, бароном В.В. фон Геймаром. Похитили они при этом золотое кольцо с бриллиантом и рубином. В результате Долматов-младший был приговорен к семнадцати годам каторги (Русская молва. 1913. 25 мая. С. 4; 26 мая. С. 6; 28 мая. С. 4; 29 мая. С. 4; 31 мая. С. 4).


[Закрыть]. Надо также отметить, что для чиновников цифирной экспедиции, как и в цензуре иностранных газет и журналов, должности не имели классности. Поэтому младший чиновник мог иметь чин статского советника804804
  Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц… на 1890 г. Ч. I–II. СПб., 1890. С. 256.


[Закрыть].

Работа дешифровальщиков дипломатической почты являлась постоянным соревнованием с криптографическими службами крупнейших европейских, азиатских и американских государств, и успех доставался попеременно то одной, то другой стороне. Например, действительный статский советник К.А. Битепаж 28 августа 1892 года представил Цифирному комитету семь работ своего отделения: генеральный шифр правительства Великобритании для сношений с посольствами в Санкт-Петербурге, Тегеране и Константинополе, действовавший с 8 (20) декабря 1890 года; сербский шифр для связи правительства в Белграде с сербской миссией в Санкт-Петербурге, действовавший со 2 (14) июня 1889 года; французский генеральный шифр, которым с 18 (30) мая 1883 года четыре года пользовались Военное и Морское министерства в сообщениях с экспедицией адмирала Курбе в Китай; три немецких генеральных шифра для переписки правительства Германии с посольствами в Санкт-Петербурге и Константинополе, а также с консулами в России (черный шифр был в употреблении с 3 (15) апреля 1889 года, красный – с 23 апреля (5 мая) 1889‐го, синий – с 10 (22) мая 1890‐го); французский специальный шифр, который с 13 (25) декабря 1890 года использовало правительство Греции для связи с греческой миссией в Петербурге. Каждый из этих шифров имел свои особенности. Так, сербский состоял из 10 тыс. знаков, переставляющихся посредством перемен в нумерации страниц. Лексикон французского генерального шифра имел 6 тыс. знаков, переставлявшихся двумя тысячами различных способов. Немецкие шифры имели 35 тыс. знаков и отличались тем, что каждое слово выражалось двумя знаками вместо одного. Французский специальный шифр состоял из 10 тыс. знаков, по пяти в группе, из которых один выбрасывался в начале, в середине или в конце группы. За эту работу Цифирный комитет постановил выдать: К.А. Битепажу – 2400 руб. (по 400 руб. за три немецких шифра и по 600 руб. за шифр Курбе и греческий шифр), В.В. Сабанину – 800 руб. (за английский шифр), А.А. Долматову – 600 руб. (300 руб. за сербский шифр и по 100 руб. за каждый немецкий шифр), Е.И. Ловягину (профессору греческого языка Санкт-Петербургской духовной академии) – 300 руб. (за участие в разборе сербского шифра)805805
  АВПРИ. Ф. ДЛСиХД. Оп. 481. Д. 3. Л. 3–4; Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц… на 1890 г. С. 239. Ловягин Евграф Иванович (1822–1909) – профессор Санкт-Петербургской духовной академии по кафедрам математики и греческого языка.


[Закрыть].

Вместе с тем наряду с успехами второе отделение встречало и серьезные трудности, а порой даже терпело серьезные неудачи. К примеру, 2 декабря 1895 года В.Н. Ламздорф, на тот момент первый советник министра иностранных дел и председатель Цифирного комитета, записал в дневнике:

Послушать наших перлюстраторов, так они делают в самом деле просто чудеса, однако количество чиновников, занимающихся этим благородным ремеслом, недостаточно… и целую массу телеграмм подвергнуть дешифрованию не удается. Шифры всех великих держав и большей части других стран вскрыты; один лишь австрийский шифр не поддается усилиям наших перлюстраторов, и… поэтому… никогда не удавалось читать секретную переписку венского кабинета806806
  Ламздорф В.Н. Дневник. 1894–1896 гг. М.: Международные отношения, 1991. С. 338.


[Закрыть].

С началом в январе 1904 года русско-японской войны выявилась невозможность чтения японской дипломатической почты. 15 ноября того же года В.В. Сабанин сообщал товарищу министра внутренних дел К.Н. Рыдзевскому, что русский посланник прислал из Пекина девятнадцать копий телеграмм, отправленных японскими властями из Тяньцзиня (город и порт в Китае) и добытых нелегальным путем. Тринадцать из этих телеграмм зашифрованы и подлежат переводу с японского языка. Далее старший чиновник объяснял, что у него «не имеется сотрудников, знакомых с этими языками: японским и китайским». А потому он просит передать указанные тринадцать копий в Департамент полиции для расшифровки и перевода с последующей отправкой посланнику в Пекине. И впоследствии Сабанин неоднократно докладывал, что «все зашифрованные телеграммы не могут быть разобраны». 26 января 1905 года он сообщал о возвращении по этой причине тридцати девяти телеграмм, доставленных из Пекина807807
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 123. Л. 276, 282–283 об., 288–289.


[Закрыть]. Только позднее в отделении появился чиновник Литвин, занимавшийся японскими шифрами808808
  Там же. Ф. ДЛСиХД. Оп. 481. Д. 345. Л. 6–7.


[Закрыть].

Естественно, все державы имели целый ряд ключей, постоянно их обновляя. В отчете за 1909–1910 годы старший чиновник А.А. Долматов указывал, что

за последние годы иностранные правительства… уделяют все большее внимание своим дипломатическим шифрам, которые становятся более сложными и объемистыми, и значительно чаще заменяются новыми. Английский посол, который раньше сообщал тексты полученных им телеграмм дословно, теперь передает их нашему министерству в совершенно измененной редакции. Французский посол недавно телеграфировал в Париж, прося не пользоваться больше одним из ключей, потому что в нем уже второй раз передается текст, известный русскому правительству. Германское правительство, ранее менявшие ключи только один раз в год, совершенно неожиданно ввело еще один новый ключ. Японское правительство заменило свои маленькие ключи чрезвычайно объемистыми и следовательно весьма трудными для разбора новыми кодами на японском языке. Новые ключи введены и австрийским, греческим, сербским и другими правительствами809809
  Там же. Л. 8–8 об.


[Закрыть].

В этой ситуации чиновники отделения имели некоторую специализацию. Например, А.А. Долматов занимался ключами Бельгии и Испании; Е.К. Напьерский – Германии, Италии и Турции; Э.К. Феттерлейн – Баварии, Болгарии, Дании, Франции, Персии и Турции, а в конце 1904 года «нашел теорию австрийских ключей»; К.В. Циглер – Баварии, Франции, Греции; Е.Ф. Маттей – Франции и Японии810810
  Там же. Ф. 107. Оп. 470. Д. 107. Л. 241–241 об., 268–268 об.; Ф. ДЛСиХД. Оп. 481. Д. 369. Л. 2–3; Рыбаченок И. Такие разные ключи. С. 55.


[Закрыть].

Таким образом, российские дешифровальщики в целом успешно справлялись со своими обязанностями и предоставляли политическому руководству страны огромный фактический материал для анализа и последующей выработки оптимальной внешней политики.

В годы Первой мировой войны их опыт был востребован и на театре военных действий. В частности, весной 1915 года у мыса Шпитгамн (Спитгам) на территории Эстляндской губернии начала действовать радиостанция особого назначения (РОН) Балтийского флота. Она занималась перехватом и расшифровкой депеш неприятельских судов. В своем позднейшем донесении начальник РОН капитан 2‐го ранга В.П. Пржиленцкий отмечал, что со 2 марта 1916 года немцы ввели новую сигнальную книгу для радиотелеграфных сообщений, главным образом для радиопереговоров со сторожевыми и разведывательными судами. В этой ситуации из Петрограда на станцию 5 мая 1916 года прибыл Э.К. Феттерлейн. Далее события развивались, по докладу Пржиленцкого, следующим образом:

Недели через три Феттерлейном шифр был уже найден, а затем еще недели через три им же был разгадан общий план книги и установлены все 13 отделов, составленные вне алфавитного порядка и разбросанные на пространстве всей книги для того, чтобы затруднить разгадывание смысла депеши. Благодаря отлично усердной и умелой работе этого исключительно искусного специалиста имеемая в нашем распоряжении в настоящее время сигнальная книга заключает в себе уже около 15 тысяч разгаданных буквенных сочетаний, притом именно тех, которыми неприятелю для выполнения своих повседневных военных задач приходится наиболее часто пользоваться. Все отделы этой книги развиты теперь уже в такой степени, что практически она может считаться законченной… Удачу станции… я должен приписать прежде всего и главным образом… статскому советнику Феттерлейну, а посему прошу ходатайства… о награждении его орденом св. Владимира 3‐й степени811811
  Биккенин Р.Р., Глущенко А.А., Партала М.А. Очерки о связистах Российского флота (Краткая история создания и развития службы связи ВМФ в период 1900–1930‐х гг.). СПб.: Д. Буланин, 1998. С. 178, 183.


[Закрыть].

Известно, что Э.К. Феттерлейн, занимавший должность помощника младшего чиновника в цифирном отделении, после 1917 года бежал с женой в Англию на борту шведского корабля. Там он вскоре стал главой русской секции британской военной дешифровальной службы. Его коллеги рассказывали, что он был «лучшим по книжным шифрам и другим кодам, расшифровка которых требовала широких познаний». Бывший сотрудник российского МИДа, теперь он занимался дешифровкой советской дипломатической почты для англичан812812
  Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц… на 1916 год. Ч. I–II. СПб., 1916. С. 1183; Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. М., 1992. С. 96.


[Закрыть]. О Карле Циглере сегодня напоминают две книги («География Японии» и второй том «Истории древнего мира») с его экслибрисом в фондах Центральной городской публичной библиотеки им. В.В. Маяковского813813
  Сведения получены от библиографа М.И. Арефьевой.


[Закрыть]. К сожалению, о судьбе других сотрудников после 1917 года я не имею даже таких отрывочных сведений и буду благодарен всем, кто сможет их предоставить.

Деятельность дешифровального отделения МИДа, безусловно, имела серьезное значение для формирования российской внешней политики. Расшифрованные телеграммы регулярно докладывались императорам. Например, великий князь Константин Николаевич записал в своем дневнике 21 февраля 1848 года: «В 11 часов работал Папа [Николай I] с [К.В.] Нессельродом. <…> Вдруг приносят с почты пакет к Нессельроде, в котором между многими не важными бумагами пакет с надписью – весьма важное. Он распечатал. Это депеша от французского посланника в Париже к господину Мерсие [секретарь французского посольства в Петербурге]». Сообщение содержало сведения о волнениях в Париже, об отречении Луи-Филиппа814814
  Нифонтов А.С. Россия в 1848 г. М., 1949. С. 45.


[Закрыть]. В своих дневниках за 1886–1887, 1889–1892 и 1894–1896 годы В.Н. Ламздорф (первый советник министра иностранных дел в тот период и особо доверенное лицо министра Н.К. Гирса в 1886–1894 годах) около шестидесяти раз упоминает о доложенных Александру III и Николаю II материалах перлюстрации и резолюциях государей на них815815
  Подсчет мой: Дневник В.Н. Ламздорфа (1886–1890). М.; Л., 1926; Ламздорф В.Н. Дневник. 1891–1892; Он же. Дневник. 1894–1896 гг.


[Закрыть]. В частности, это переписка английского, германского, итальянского, сербского, турецкого, французского, японского послов в России со своими правительствами; обмен телеграммами английского посла в Персии с министром иностранных дел Великобритании, немецкого посла в Турции с Берлином, между Берлином и Парижем и т. д.816816
  Дневник В.Н. Ламздорфа (1886–1890). С. 3–4, 31, 131, 138, 139, 151, 168, 173, 188, 193, 214–215, 234, 236, 260, 268, 348; Ламздорф В.Н. Дневник. 1891–1892. С. 31, 46, 51, 59, 63, 84, 126, 142, 157, 160, 262, 265, 282, 287, 330, 332; Он же. Дневник. 1894–1896 гг. С. 99, 102, 136, 148, 192–193, 198–199, 202, 209, 212–213, 241, 244–245, 258, 296, 318, 320, 330, 353, 355, 358, 361–362, 367, 389–390, 391, 397–398, 402 и др.


[Закрыть] В результате работы дешифровщиков правительство имело достаточно ясное представление о реальной позиции иностранных дипломатов в Петербурге по отношению к тем или иным действиям России.

Например, тот же Ламздорф 25 ноября 1890 года отмечал, что «перлюстрации телеграмм турецкого посла [Гусни-паша] убедили нас в том, что он имеет несчастную привычку представлять своему правительству все происходящее в совершенно ложном свете» и «всегда хочет внушить ему, что все в том лучшем из миров [в Османской империи] идет наилучшим образом»817817
  Дневник В.Н. Ламздорфа (1886–1890). С. 348.


[Закрыть]. Перлюстрация позволяла выяснить, насколько точно иностранные дипломаты информируют свое руководство о собственных официальных беседах в Петербурге и даже о содержании разговоров российских послов с иностранными министрами. К тексту перлюстрированной телеграммы о беседе с Николаем II, посланной графом Х. фон Мольтке кайзеру Вильгельму II 18 (30) сентября 1895 года, Ламздорф сделал примечание: поскольку государь «вернул эту перлюстрацию без всякой пометы», то «как видно, доклад Мольтке о состоявшейся аудиенции… является точным»818818
  Ламздорф В.Н. Дневник. 1894–1896 гг. С. 244–245.


[Закрыть]. В том же дневнике Ламздорфа 28 февраля и 5 марта 1891 года отмечено, что из перлюстрации телеграмм министра иностранных дел Франции А. Рибо его послу в России А. Лабулэ стало ясно – посол России во Франции А.П. Моренгейм прочел французскому министру официальное письмо министра Н.К. Гирса и «личную собственноручную записку, которую г. Гирс послал ему 19 февраля». В связи с этим старший советник министра заметил, что «Моренгейм отнюдь не был на это уполномочен… и его поступок мне сразу показался по меньшей мере бесполезным». Со своей стороны Гирс на тексте перлюстрированной французской телеграммы сделал помету: «Хотя и не поручал барону Моренгейму прочесть мое письмо г. Рибо, но, может быть, он недурно сделал, решившись на такое сообщение». Здесь же помета Александра III «Да»819819
  Он же. Дневник. 1891–1892. С. 59, 63–65.


[Закрыть]. Таким образом, этот шаг российского дипломата получил высочайшее одобрение. Регулярно интересовался дипломатической перлюстрацией и Николай II. Директор канцелярии МИДа П.Л. Ваксель 20 декабря 1902 года направил В.В. Сабанину записку от руки, в которой сообщал: «Государь написал, что особенно интересные телеграммы [германские] должно представлять ему в русском переводе» и просил передать об этом А.А. Долматову820820
  АВПРИ. Ф. 107. Оп. 470. Д. 107. Л. 193.


[Закрыть].

Перлюстрация дипломатической почты иногда использовалась МИДом, чтобы заставить императора скорректировать отношение к некоторым фигурам и событиям российской политики. Например, в апреле 1887 года Л.П. Иессен представил перлюстрированные сообщения немецкого дипломата О. Бюлова в Берлин. В них давалась резко негативная характеристика известного консервативного публициста М.Н. Каткова и его единомышленника профессора И.Ф. Циона. Дело в том, что в это время Катков и Цион выступали с крайне антигерманских позиций и настаивали на сближении с Францией, критикуя министра Н.К. Гирса и стремясь оказать влияние на Александра III. По просьбе императора В.Н. Ламздорф на основании перлюстраций составил ему «записку для памяти». Любопытно, что в данном случае Иессен не только расшифровал текст, но и представил министру собственное письмо – с фантастическими обвинениями Каткова в стремлении стать президентом «Всероссийской Республики» (оно также было послано государю).

В свою очередь, Александр III вручил Гирсу записку Каткова, полную, по мнению Ламздорфа, гнусных обвинений в адрес МИДа. Записка сопровождалась пометкой Александра: «На прочтение для вас одних и немедленного возвращения… писаную для меня одного, а не для чужих». На посланных же перлюстрациях император сделал пометку: «Страшно немцы не любят Каткова, впрочем, оно и понятно»821821
  Ламздорф В.Н. Дневник. 1891–1892. С. 80–82.


[Закрыть].

Иногда путем перлюстрации выявлялись случаи, когда дипломаты той или иной страны догадывались или даже получали от кого‐то намек на то, что их шифры не представляют секрета для российского Министерства иностранных дел. Например, 6 июня 1895 года князь Г. Радолин, германский посол в России, телеграфировал статс-секретарю МИДа Германии барону А. Маршалю фон Биберштейну: «Использую этот шифр из осторожности, так как предыдущий употреблялся слишком часто и у меня появились основания для недоверия. Меня предупредили, прошу о новом шифре». В.В. Сабанин приложил к данной перлюстрации письмо министру иностранных дел князю А.Б. Лобанову-Ростовскому, обращая внимание на недопустимость таких «предупреждений». Ламздорф считал, что «проболтаться в данном случае» могли сам министр или товарищ министра Н.П. Шишкин – при «разговорах с дипломатами или же с министром финансов и его агентами»822822
  Он же. Дневник. 1894–1896 гг. С. 213.


[Закрыть]. Иногда попадались важные сведения относительно деятельности иностранных разведок. Например, в апреле 1890 года была перехвачена телеграмма германского военного агента (военного атташе) в Петербурге М.Л. Йорка фон Вартенбурга в Берлин – о том, что он добыл мобилизационное расписание российской армии. Петербургскому градоначальнику генерал-лейтенанту П.А. Грессеру поручили организовать наблюдение за прибывающим немецким курьером и за Йорком фон Вартенбургом823823
  Дневник В.Н. Ламздорфа (1886–1890). С. 306–307.


[Закрыть].

Вместе с тем было бы неверно забывать, что допущение перлюстрации дипломатической почты порой могло быть и заранее продуманным шагом со стороны переписывающихся – с целью произвести желательное впечатление на постороннего, но заранее известного читателя. Так, в 1895 году было составлено письмо министра Лобанова-Ростовского послу в Берлине графу Н.Д. Остен-Сакену, которое касалось подготовлявшегося русско-китайского займа (он вызвал сильное возбуждение у великих держав). Размышляя об этом письме, тот же Ламздорф записал 1 июня в дневнике: «…я могу лишь согласиться с мастерскими формулировками данного документа и даже с уместностью послать его по почте, поскольку его перлюстрация могла бы принести нам лишь пользу»824824
  Ламздорф В.Н. Дневник. 1894–1896 гг. С. 201.


[Закрыть].

Хотя, как я и стремился показать в настоящей главе, с начала XIX века основная масса дипломатической почты проходила перлюстрацию в МИДе, тем не менее этим делом занимались также служащие цензуры иностранных газет и журналов, а при необходимости и чиновники Департамента полиции. В июне 1917 года старший цензор М.Г. Мардарьев признавался, что вся поступавшая на имя послов и консулов и отправляемая ими почта в баулах и пакетах поступала в «черный кабинет» Петербургского почтамта, где эти баулы и пакеты вскрывались. Из Военного министерства были присланы для отпирания баулов специально подобранные ключи. С устного разрешения министра внутренних дел с начала XX века проводилось фотографирование важных документов для Военного и Морского министерств825825
  ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1000. Л. 50–50 об.


[Закрыть].

В конце 1915 года в Россию из Австро-Венгрии вернулась княжна М.А. Васильчикова. Она привезла императрице Александре Федоровне и великой княгине Елизавете Федоровне письмо от их брата, герцога Гессенского Эрнста Людвига. Одновременно она направила Николаю II свое письмо, пытаясь убедить государя в необходимости мира с Германией. Интересно, что, прежде чем письмо дошло до адресата, с ним поработали в ДП. С.П. Белецкий, бывший в тот момент товарищем министра внутренних дел, вручил конверт директору ДП К.Д. Кафафову и распорядился, чтобы И.А. Зыбин сделал копию письма. «Приблизительно через час, – пишет Кафафов, – зашел ко мне Зыбин и передал мне обратно запечатанный конверт и лист писчей бумаги, на котором на машинке был напечатан текст письма. <…> Я повез письмо и копию с него Белецкому»826826
  Кафафов К.Д. Воспоминания о внутренних делах Российской империи // Вопросы истории. 2005. № 6. С. 82. М.А. Васильчикова (1859–1934), фрейлина с 1880 года, после возвращения в Россию и направления писем Николаю II была выслана под надзор полиции в Черниговскую губернию.


[Закрыть].

Таким образом, можно заключить, что российская служба перлюстрации и дешифровки дипломатической корреспонденции в целом справлялась со своими задачами и не уступала основным внешнеполитическим партнерам того времени.