Текст книги "«Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII – начало XX века"

Я вполне с вами согласен относительно несвоевременности открытия мощей. Это была крупная ошибка; но письмо митрополита Антония… это просто глупость. Дурацкое письмо. Митрополит, пишущий опровержение во все газеты. Что за общение церкви с народом. Для этого есть послания Св. Синода, кафедра, но не полемика с подпольными листками… И что за неумный тон! <…> Ну, кстати ли в наше время говорить о воскрешении мертвого из костей пророка Елисея?! <…> говори об этом в церкви, в подобающей обстановке и подобающей публике. Воля ваша, а этот Антоний – просто напросто дурак. <…> Я очень боюсь этого Сарова: опасная вещь.

Дочь княгини А.И. Чернышевой писала матери в Харьков из Москвы: «Читали вы сообщение с. [анкт] – петербургского митрополита о том, что “мощи” о. Серафима Саровского оказались вовсе не мощами, а грудою костей и волос и остатков одежды?! <…> Прямо поразительно, до чего доходит бесстыдство наших “иерархов”, правителей церкви, со спокойной совестью говорящих слепому народу, что простой скелет разложившегося старца есть чудотворные, святые мощи!» Известный славянофил, деятель правых организаций Д.А. Хомяков делился с издателем журнала «Русский архив» П.И. Бартеневым: «Едва ли уместно письмо митрополита Антония об истлении мощей Серафима. <…> Дело не в том, какое отношение святости к истлению, а в том, имеет ли смысл выставить для чествования останки, утратившие тот образ, который один дает основание не хоронить покойника? <…> Замечательно, какой всеобщий упадок простого смысла во всем и почти везде!»13601360
  Былое. 1918. Кн. 6. № 18. С. 150–152.


[Закрыть]

Сама подготовка к пребыванию царя в Саровской пустыни также вызвала иронические отклики. Служащий рязанской земской управы сообщал некоему Орлову в Швейцарию:

Заготовили список имен представителей земства, дворянства; список этот передается губернатору, а тот передает жандармам, которые будут налагать свое veto! Служащий со мной рассказывал, как у него в доме делали обыск: в доме, во дворе, в погребах, в подполье, и подобные обыски делаются у всех живущих близ линии. В день приезда [царя] приказано вывесить всем флаги. Много народу живет в лачужках: это просто нищие, коим есть нечего; сколько они ни просили, протестовали, кричали, что не на что, – но на это кричали вдвойне, чтобы флаг был, иначе будет плохо. На все дома, стоящие близ линии, в день проезда на окнах наложены будут печати, дабы не вздумали окна отворять; выходить на крыльцо строжайше запрещено, сидеть должны все в комнатах. <…> Вот как встречаем мы кормильца-царя!13611361
  Там же. № 2 (30). С. 201.


[Закрыть]

Конечно, перлюстрация обнаруживала немало писем и с искренне монархическими настроениями. Это нашло отражение в корреспонденции после пребывания императора и императрицы в Москве в апреле 1903 года. Бывший член исполкома «Народной воли», а позднее раскаявшийся и вернувшийся в Россию публицист Л.А. Тихомиров писал, что «это царское пребывание было замечательно отрадно по проявлениям любви народной и по тому необычайно превосходному впечатлению, которое произвела царская семья». Камер-фрейлина, семидесятичетырехлетняя Е.П. Ермолова, в письме своему двоюродному брату, министру земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолову, так описывала свои впечатления:

…я видела теперь те же чувства, какие Москва переживала при встрече и общении с царями Николаем I, Александрами II и III, – хорошо было тогда и теперь это единение народа с царем. Мне на этот раз выпало счастье много быть около государя и про все на свете просто говорить с ним. Это чарующий человек. <…> Порадовали меня оба тем, что любят Москву. <…> в Москве царь и царица дома, их охватывает влияние русской старины, ее святыни, ее правды; они так доверчиво идут к народу, а он им открывает во всю ширь свои объятия13621362
  Там же. С. 199–200.


[Закрыть].

Но даже эти люди, бывшие лично сторонниками самодержавия и питавшие к царю самые теплые чувства, не могли скрыть своего недовольства ситуацией в стране. Тот же Тихомиров писал о пребывании царской четы в Москве, что это «самая светлая черта нашей теперешней жизни и почти что единственная. А уж как перейдешь к предметам общественным и политическим, то не весело… какое‐то недовольство, брюзжанье, которые не обещают ничего хорошего. А со стороны власти тоже нет ясной линии поведения». Член Московского окружного суда Н.В. Алексеев делился с вице-консулом во Франкфурте-на-Майне Алябьевым: «Царя я видел два раза… Улыбка страдальческая на бледном, грустном лице. Я не сомневаюсь, от него скрывают настоящее положение вещей и представляют все в розовом цвете»13631363
  Былое. 1918. Кн. 6. № 2 (30). С. 199, 201.


[Закрыть].

Да и к самому Николаю II, к официальному освещению его личной жизни верноподданные предъявляли претензии. Неизвестный из села Воронино Ярославской губернии писал своей тетушке в Вену:

Раньше я царя жалел, а теперь нет. <…> Если он, при всем полновластии, ничего не может в сфере государственной, то хоть частную свою жизнь обставил бы так, чтобы мы в ней хоть видели, что он действительно помнит, что он человек, а не только царь. Эти феноменальные по своей нелепости депеши из Скерневиц, где их величества изволят истреблять зайцев, фазанов и проч. дичи по 1500 штук в день, где по вечерам иллюминация в зверинцах и лесах и т. д. – совершенно непонятны. <…> Зачем нам знать, что из Варшавы было привезено 190 чел. артистов оперы и балета. Другие цари, хотя бы Александр III, <…> тихо уезжали в Финляндию, в шхеры, и это было много порядочнее13641364
  Там же. С. 196–197. Скерневицы – уездный город недалеко от Варшавы, где традиционно проходили царские охоты. В 1903 году охота проходила с 27 октября по 20 ноября.


[Закрыть].

В частной переписке обсуждалась назревшая необходимость глубоких реформ. Известный славянофил-публицист генерал А.А. Киреев писал Л.А. Тихомирову:

Представляя свою записку… «Россия в начале XX столетия» нашему царю, я исполняю свой верноподданнический долг… Молчать нельзя! <…> Нам невозможно топтаться на месте; [В.К.] Плеве [министр внутренних дел] – наш последний козырь; несмотря на свою даровитость, он не в состоянии удержать напора надвигающейся волны, у него мало поддержки! На стороне правительства нет сильных людей… Победоносцев [обер-прокурор Синода] совсем выдохся… Умный марксист Витте ведет нас… к банкротству экономическому и социальному. <…> Конечно, престиж царя еще велик… правительство – дискредитировано!13651365
  Там же. С. 205.


[Закрыть]

Неизвестный «Петя» размышлял в письме В.Р. Писареву, сыну крупного землевладельца:

Число… социалистов и революционеров растет до такой степени быстро, что становится… страшно за Россию, которой суждено, по‐видимому, пережить те же ужасы, что и Германии, Франции, Бельгии и т. д. Как бы хорошо пошло все, если бы революция произошла сверху, спокойно, мирно, постепенно, если бы только сейчас занялись бы разрешением вечных, давно известных всем вопросов. Если бы государя окружали люди верные, умные, а не такие, которые гнутся туда, куда ветер дует! Ведь есть же у нас в России такие люди! Только бы позвали их… И не было бы тогда у нас революции, ни боя, ни всего того ужаса, которым непременно сопровождается так называемая «черная» революция. Правительство, протяни оно руку всем этим Стаховичам [М.А. Стахович – орловский губернский предводитель дворянства], Шиповым [Д.Н. Шипов – председатель Московской губернской земской управы], Долгоруким [П.Д. Долгоруков – уездный предводитель дворянства] и Мухановым [А.А. Муханов – черниговский губернский предводитель дворянства], оно нашло бы в них представителей не враждебной партии, а наоборот – союзников, да каких! – преданных, готовых на все, будь только это высокая идея, от исполнения которой России будет польза. Все они не революционеры, а приверженцы «идеального самодержавия», или, в крайнем случае, «конституционисты»; все они хотят необходимые и неизбежные реформы провести не силой, все они ждут, что переворот произойдет по доброй воле государя13661366
  Там же. С. 207.


[Закрыть].

Но люди, близко стоявшие к власти, слабо верили в такую возможность. Попечитель Варшавского учебного округа А.Н. Шварц, будущий министр народного просвещения в 1908–1910 годах, в письме к ректору Юрьевского (Дерптского) университета А.Н. Филиппову так передавал свои впечатления от поездки в столицу:

Из Петербурга ничего утешительного не привез. <…> Все под вопросом, все неясно, неопределенно, да так, что, пожалуй, такой неопределенности ранее никогда не было. Что ждет нас – более чем когда‐либо неизвестно. <…> в Петербурге не отдают себе даже отчета, что дело так долго идти не может. Приемы, балы, разводы в глазах высшего петербургского чиновничества занимают первое место, и очень страшно, не оказались бы эти пиры сродни Вальтасаровым. <…> Очень скверно!

Крайне правый редактор «Московских ведомостей» В.А. Грингмут писал военному инженеру генерал-лейтенанту А.А. фон Вендриху: «…мы легкомысленно переживаем тяжелое время и не хотим видеть грядущего бедствия! <…> Мы очнемся лишь тогда, когда грянет катастрофа». Жене полтавского губернатора Н.П. Урусова, княгине В.Г. Урусовой, писали из Москвы:

Наш бедный царь слишком слаб для разрешения тяжелой задачи современного момента… Сейчас нужна была бы железная рука Петра I или упорство и сознание своего права, как у Николая I или Александра III для того, чтобы задавить крамолу и попытки ее проявления. <…> вся Россия говорит об известном гипнотизере [имеется в виду Низье-Вашоль Филипп – гипнотизер, медиум, спирит из Франции. В 1901–1902 годах находился в России. Императрица в письмах 1915–1916 годов называла его «наш первый Друг»], производившем над царицей непристойные действия и оказывающем на государя самое опасное влияние. Сколько уже лет Россия является воплощением смуты и слабости. <…> Зло вкоренилось очень глубоко. <…> Всюду ослепление или недобросовестность правящих сфер, которые толкают наше бедное отечество по наклонной плоскости…13671367
  Былое. 1918. Кн. 6. № 2 (30). С. 208–210.


[Закрыть].

Сегодня мы знаем, что эти опасения, высказанные в 1903 году, оказались, к сожалению, пророческими: в январе 1905‐го вспыхнула Первая российская революция.

В июле 1917 года следователь Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров и прочих должностных лиц П.Г. Соловьев осмотрел «Краткий отчет за 1908 год» объемом девяносто страниц и том «Государственная жизнь России в 1915 году» объемом 288 страниц. Что же волновало российских граждан после окончания революции 1905–1907 годов? Во вступлении к отчету за 1908 год отмечалось:

Секретная часть стремилась… по мере сил и возможностей извлекать из частной корреспонденции необходимые для правительства верные сведения о ходе жизни страны, беспристрастные мнения отдельных лиц о том или ином проводимом правительством законе; сведения о том, как отразилось действие закона на населении и т. п. <…> Кроме этих сведений, дающих возможность наблюдать политическую жизнь страны и проверять деятельность административных лиц, Секретной перлюстрационной части удавалось содействовать администрации следить за противоправительственными кружками и союзами, тормозящими благие начинания правительства в установлении нормальной жизни населения.

Здесь же указывалось: «Лишь одинокие голоса признавали, что желателен постепенный переход к успокоению и прогрессу. Большинство обвиняли Государственную думу в бездеятельности и выражали, главным образом, пожелание, чтобы скорее был положен предел произволу администрации в провинции».

Сам отчет включал следующие части:

1. Критика правительственной политики; 2. Министерство внутренних дел; 3. Отзывы о Председателе Совета министров П.А. Столыпине; 4. Деятельность революционных организаций; 5. Деятельность Государственной думы и ее членов; 6. Выступление в Государственной думе министра [иностранных дел А.П.] Извольского; 7. Построение Амурской железной дороги; 8. Проект земельной реформы; Жизнь крестьян в деревне; 9. Министерство народного просвещения: назначение [А.Н.] Шварца министром; 10. Министерство иностранных дел: Критика деятельности [А.П.] Извольского, Присоединение Боснии – Герцеговины к Австро-Венгрии, Сообщения из Китая, Сообщениия из Персии; 11. Сведения по Военному и Морскому ведомствам: Крепости, Критика начальников частей, Казнокрадство, Флот, Авария с крейсером «Олег», Реформа Морского министерства; 12. Окраины: Кавказ. Отзывы о графе [И.И.] Воронцове-Дашкове, Финляндия, Прибалтийский край13681368
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 347. Л. 1–46; Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1002. Л. 73–73 об.


[Закрыть].

Из этого перечня видно, что перлюстрация охватывала все важнейшие на тот момент проблемы жизни империи. В отчете приведены выдержки из десятков писем государственных, политических, общественных деятелей, а также просто подданных Российской империи. Это письма родным (женам, детям, братьям и т. п.), друзьям, знакомым, коллегам и т. д. Здесь письма министров (министра народного просвещения А.Н. Шварца, министра иностранных дел А.П. Извольского), членов Государственного совета (И.Я. Голубева, графа Д.А. Олсуфьева, Ф.Д. Самарина, И.Ф. Тютчева, Д.Н. Шипова), членов Государственной думы всех направлений (мирнообновленца Н.С. Волконского, председателя фракции правых А.С. Вязигина, кадета Н.Н. Щепкина), губернаторов (А.П. Веретенникова из Костромы), генералов (Е.М. Дементьева, контр-адмирала М.А. Данилевского, генерал-майора М.С. Латернера, генерал-лейтенанта С.И. Русанова), политиков (М.В. Челнокова, Н.А. Хомякова), профессоров (С.Ф. Ольденбурга, А.Л. Погодина, И.И. Янжула), журналистов и публицистов (генерала А.А. Киреева, издателя газеты «Гражданин» В.П. Мещерского), чиновников (советника российского посольства в Пекине Д.И. Абрикосова, управляющего Ревельской контрольной палатой А. Щеголькова) и т. д. и т. п. Приведены выдержки из писем о реакции профессуры на назначение А.Н. Шварца министром народного просвещения и выдержки из писем самого Шварца, в которых он рассказывает о своем назначении. Надо отметить, что серьезного анализа перлюстрированной переписки в отчете нет. Имеются лишь краткие обобщения по отдельным разделам. Например, указано, что «сведения по Военному и Морскому ведомству… сводились к признанию, что наша армия, как и флот, требуют коренных реформ и искоренения развивающегося всюду казнокрадства». Любопытно, что, несмотря на окончание революции 1905–1907 годов и победу режима, в письмах представителей российской элиты нет особого оптимизма. Член Государственного совета, земский деятель Д.Н. Шипов писал дочери: «Разбиты все надежды на мирное преобразование политического и социального строя». Костромской губернатор в 1906–1909 годах А.П. Веретенников делился с генерал-адъютантом А.Н. Куропаткиным: «Внешнее успокоение только кажущееся, революция работает успешно и все более проникает в народ»13691369
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 347. Л. 1 об., 2 об., 4–4 об., 15 об. – 16, 17, 29 об., 33 об., 35, 36.


[Закрыть].

После начала Первой мировой войны руководство Министерства внутренних дел дало указание провести огромную по масштабам адресную перлюстрацию переписки части российской элиты. Дело в том, что ряд влиятельных фигур российской политики были против столкновения с Германией, опасаясь внутриполитических последствий. Подобные доводы четко сформулировал П.Н. Дурново в своей записке на имя Николая II в феврале 1914 года13701370
  Красная новь. 1922. № 6. С. 178–199.


[Закрыть]. Известно, что противником войны выступал также бывший министр финансов и первый председатель Совета министров С.Ю. Витте. С 28 августа 1914 года за ним и его контактами было установлено наружное наблюдение, которое продолжалось до смерти Сергея Юльевича, последовавшей 28 февраля 1915 года13711371
  Перегудова З.И. Последний год жизни С.Ю. Витте. По дневникам наружного наблюдения: 1914–1915 гг. // Исторический архив. 2004. № 3. С. 121–162; № 4. С. 53–84; № 5. С. 27–70.


[Закрыть]. 23 сентября поступило распоряжение об «особо тщательном наблюдении» за корреспонденцией Витте и тех, с кем он встречался. Итак, в первом списке представителей элиты, чья переписка после начала войны ставилась под контроль, было пятьдесят восемь человек. Среди них – статс-секретарь А.С. Танеев, управляющий Министерством земледелия и государственных имуществ А.В. Кривошеин, члены Государственного совета И.Я. Голубев, В.В. фон Валь, П.Н. Дурново, А.Д. Оболенский, Д.А. Олсуфьев; крупнейшие предприниматели П.О. Гукасов, Э.Л. Нобель, А.И. Путилов; влиятельные издатели и журналисты М.М. Андроников, С.М. Проппер, А.Ф. Филиппов; интимные друзья царской семьи А.А. Вырубова и Г.Е. Распутин. В последующем, в октябре, было добавлено еще тридцать шесть адресов, в том числе начальника канцелярии Министерства императорского двора генерал-лейтенанта А.А. Мосолова; жены бывшего товарища министра внутренних дел; банкиров М.Э. Верстата, А.И. Вышнеградского; журналистов Л.М. Клячко и др. В ноябре и декабре последовали новые указания. В общей сложности перлюстрации подлежала корреспонденция 114 человек13721372
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1165. Л. 99–100, 103, 107, 111–111 об., 113–114, 117–118, 121–123, 125–126, 128, 131.


[Закрыть].

Представление о том, как изменялись настроения российского общества в годы Первой мировой войны, можно было получить из отчета о перлюстрации за 1915 год, составившего 288 машинописных страниц13731373
  Там же. Д. 1042. Л. 1–144 об.


[Закрыть]. Во вступлении к нему говорилось: «Яркую картину напряжения всех сил страны и неизбежных при этом разногласий, споров, нареканий дает материал, собранный Особой частью в 1915 г.»13741374
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1042. Л. 1.


[Закрыть] Отчет включал тридцать два раздела:

Общие положения. Оценка деятельности правящих сфер. Критика деятельности членов Кабинета; О законодательных палатах; О майском погроме в Москве; Московские беспорядки и образование прогрессивного блока; Земский и городской союзы и монархические организации; Мобилизация промышленности; Железные дороги в связи с продовольственным вопросом; Эвакуация казенных учреждений, беженцы, жители; Крестьяне; Запрещение продажи водки; О кооперативах; Положение сельского хозяйства; Об инородцах; О Галиции; О евреях; О немцах; Украинский вопрос; О латышах, татарах и других; Кавказ; Революционное движение; Народное просвещение; Министерство финансов; Вопросы международной политики; О печати; Об армии; О предательстве Мясоедова; Санитарная часть; О госпиталях; О флоте; Слухи о мире13751375
  Там же. Л. 1, 4, 8, 12 об., 17, 18 об., 47, 53, 62 об., 70 об., 74 об., 76 об., 77 об., 79, 88 об., 90 об., 96, 106 об., 108, 109 об., 113, 116, 119, 121, 128, 128 об., 134, 135, 137, 140, 140 об.


[Закрыть].

Как во все времена в подобных документах, здесь прежде всего подчеркивались благожелательные для высших сфер отклики. Например, депутат Думы А.И. Савенко писал 6 января в действующую армию: «В стране царит полное единодушие»13761376
  Там же. Л. 1 об.


[Закрыть]. Относительно рескрипта Николая II от 14 июня 1915 года председателю Совета министров И.Л. Горемыкину о решении государя принять на себя непосредственное командование армией приводилась цитата из письма епископу Новогеоргиевскому Иоасафу: «Рескрипт… дал нам больше радости, чем десятки неприятельских пленных»13771377
  Там же. Л. 3 об.


[Закрыть]. О революционном движении в отчете указывалось, что «охвативший всю страну патриотический подъем совершенно парализовал эту агитацию»13781378
  Там же. Л. 113.


[Закрыть].

Вместе с тем перлюстраторы не могли скрыть распространенности совсем других мнений. 29 мая в связи с немецким погромом в Москве протоиерей И. Восторгов писал ближайшей подруге императрицы, А.А. Вырубовой: «Вчера тысячные толпы громили и… грабили немецкие магазины в лучших частях города, а ночью все жгли. <…> движение народа проглядели и не приняли мер, <…> его пулями и нагайками одними не остановить… не следует испытывать терпение народа»13791379
  Там же. Л. 17–17 об.


[Закрыть]. 14 октября из Петрограда сообщали в Оренбург: «Настала страшная неурядица с подвозом продуктов первой необходимости»13801380
  Там же. Л. 58.


[Закрыть]. 29 декабря в письме из деревни Липовка Самарской губернии в Петроград подчеркивалось: «В деревне живет одна надежда, что вся земля будет разделена крестьянам»13811381
  Там же. Л. 74 об.


[Закрыть]. Неизвестный автор писал княгине Н.П. Голицыной из Тифлиса 5 сентября: «Прямо ужас берет за будущее при теперешнем положении вещей»13821382
  Там же. Л. 4.


[Закрыть]. Корреспондент из Одессы 14 сентября предупреждал: «России не обойтись без смуты»13831383
  Там же.


[Закрыть]. Некий Андреев из Петрограда 25 ноября сообщал А.Е. Тихомирову в Харьков: «По выносимым резолюциям видно, что рабочие относятся к войне отрицательно. До сих пор большевики имели перевес на всех заводах»13841384
  Там же. Л. 116.


[Закрыть].

О недоверии со стороны высшей власти к ее важнейшим опорным структурам в эти годы нарастания кризиса убедительно говорят материалы перлюстрации, обнаруженные в Киеве в марте 1917 года. Среди копий нескольких сотен писем за 1915–1916 годы находилась переписка представителей буквально всех элитных групп российского общества: политических, государственных, общественных, профессиональных, религиозных. Здесь были письма правых (киевского губернского предводителя дворянства Ф.Н. Безака, председателя молодежной черносотенной организации «Двуглавый орел» с 1914 года А.Д. Ровинского). Письма либералов (профессора Киевского университета В.В. Зеньковского, академика-филолога А.И. Соболевского, председателя Киевского религиозно-философского общества В.И. Экземплярского). Письма депутатов Государственной думы из фракции националистов (графа В.А. Бобринского, Г.А. Вишневского, священника М.В. Митроцкого, А.И. Савенко и В.В. Шульгина). Письма председателя фракции прогрессистов И.Н. Ефремова, членов фракции Центра Б.И. Кринского и В.Н. Львова. Письма государственных служащих (галицийского генерал-губернатора с августа 1914‐го по март 1916 года графа Г.А. Бобринского; киевского губернатора А.Н. Игнатьева его брату П.Н. Игнатьеву, министру народного просвещения в 1915–1916 годах; начальника округа путей сообщения Н.В. Попова, помощника киевского полицмейстера А.К. Ворончука, киевского военного цензора и писателя С.Н. Щеголева; товарища обер-прокурора Синода Н.Д. Жевахова его двоюродному брату Дмитрию Владимировичу, товарищу председателя Киевского окружного суда и т. д.). Письма военных (главного начальника Киевского военного округа с ноября 1914‐го по апрель 1916 года Н.И. Троцкого, сменившего его генерал-лейтенанта Н.А. Ходоровича, военного министра в 1914–1915 годах В.А. Сухомлинова; Н.В. Брусиловой, жены А.А. Брусилова, – жене Н.И. Троцкого; командира Гренадерского корпуса и командующего войсками Московского военного округа с сентября 1915 года генерала И.И. Мрозовского, судьи Московского военно-окружного суда генерала А.П. Кошелева и т. д.). Письма журналистов (членов редакции газеты «Киевская мысль»), духовенства (переписка наместника Киево-Печерской лавры архимандрита Амвросия с саратовским епископом Палладием, епископа чигиринского Никодима с архиепископом новгородским Арсентием и т. д.) и многих, многих других13851385
  Киевская мысль. 1917. 6 апреля. С. 3.


[Закрыть].

Новый резкий всплеск интенсивности перлюстрирования переписки верхов российского общества был вызван убийством Г.Е. Распутина в ночь с 16‐го на 17 декабря 1916 года. По данным опытного деятеля российских спецслужб генерал-майора А.И. Спиридовича, последний министр внутренних дел А.Д. Протопопов, пользуясь перлюстрациями, доложил императору и императрице, что о готовившемся убийстве знали многие, что были мысли об устранении не только Распутина, но и А.А. Вырубовой и даже самой императрицы. Министр представил две телеграммы великой княгини Елизаветы Федоровны, родной сестры Александры Федоровны. Первая, по-английски, была следующего содержания: «Москва. 18 декабря, 9 часов 38 минут. Великому князю Дмитрию Павловичу [один из участников убийства Распутина]. Петроград. Только что вернулась, проведя неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу дать мне письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса [Ф.Ф. Юсупова] после патриотического акта, им исполненного. Элла». Вторая телеграмма на французском языке: «Москва. 18 декабря, 8 часов 52 минуты. Княгине Юсуповой. Кореиз. Все мои глубокие и горячие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына. Да хранит вас Бог. Вернулась из Сарова и Дивеева, где провела в молитвах десять дней. Елизавета».

Также Протопопов представил копию письма княгини Юсуповой-матери (З.Н. Юсуповой-Эльстон) к сыну Феликсу от 25 ноября. Зинаида Николаевна писала: «Теперь поздно, без скандала не обойтись, а тогда можно было все спасти, требуя удаления управляющего (т. е. государя) на все время войны и невмешательства Валиде [государыни] в государственные вопросы. И теперь я повторяю, что, пока эти два вопроса не будут ликвидированы, ничего не выйдет мирным путем, скажи это дяде Мише [великий князь Михаил Александрович, брат Николая II] от меня». Представил министр и копию письма жены Родзянко А.Н. Голицыной к княгине Юсуповой от 1 декабря, в котором была такая фраза: «…Все назначения, перемены, судьбы Думы, мирные переговоры – все в руках сумасшедшей немки [Александры Федоровны], Распутина, [А.А.] Вырубовой, Питирима [митрополит Петроградский и Ладожский с 23 ноября 1915 года, считался ставленником Распутина] и Протопопова»13861386
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. С. 428–429.


[Закрыть].

А.Т. Васильев приводит в своих воспоминаниях текст анонимного письма, адресованного князю Ф.Ф. Юсупову. Оно пришло из Нижегородской губернии и в восторженных выражениях восхваляло убийство Распутина как акт освобождения и спасения страны:

Честные и благородные люди России долго боролись против темных сил: говорили в Государственной думе, умоляли, просили Царя сойти с ложного пути и идти по пути правды и света, помнить завет Отца Миротворца, а также и присягу, данную Николаем II родине. Но Николай не внял голосу правды, остался верен со своими крамольниками преступным направлениям и без колебания продолжает вести отчизну к гибели. Спасители поняли, что просьбы и мольбы бессильны, Царь к ним глух, надо избрать иной путь, и он избран. Совершилось то, чего народ давно жаждал. Гнойник вскрыт, первая гадина раздавлена – Гришки нет, остался зловонный, безвредный труп. Но далеко не все еще сделано, много еще темных сил, причастных к Распутину, гнездятся в России в лице Николая, Царицы и других отбросов и выродков человеческого отрепья. Неправильно назвали великих людей убийцами. Это подлость. Они не убийцы, а святые люди, пожертвовавшие собою для спасения родины. Горе Николаю, если он посягнет на жизнь и свободу этих людей. Весь народ восстанет, как один, и поступит с Царем так, как Он поступил с Мясоедовым [полковник С.Н. Мясоедов по ложным обвинениям в шпионаже был приговорен 18 марта 1915 года к повешению]. Голос народа.

Письмо было изъято и не дошло до адресата13871387
  Васильев А.Т. Охрана: русская секретная полиция. С. 446.


[Закрыть].

Эти сведения о настроениях в верхах подтверждаются и проведенным мной анализом перлюстрированной переписки конца 1916‐го – начала 1917 года. В моем распоряжении оказалась 121 выписка из частной корреспонденции за период с октября 1916 года до 23 февраля 1917‐го. Независимо от политической позиции – а среди авторов были представители правых, либералов и высшей бюрократии – ни один из корреспондентов не находил доброго слова, оценивая деятельность правительства. Из министров наибольшее раздражение в последние месяцы существования режима вызывал все тот же министр внутренних дел А.Д. Протопопов. Показательно, что на 121 перлюстрированную выписку была только одна, исполненная оптимизма. Предчувствие надвигающегося краха и близкой революции было присуще представителям всего политического спектра.

4 октября 1916 года известный деятель правых И.И. Восторгов писал: «Под нами зияющая бездна. А в государственной жизни зреют беспорядки и волнения. <…> В кровавом зареве закатываются дни наши». Генерал-лейтенант И.Г. Эрдели в письме от 18 ноября того же года сообщал новости: «В Питере – повальный грабеж, мародерство и взяточничество. Ничего удивительного… если управляет Гришка Распутин». Священник С. Базилевич из Черниговской губернии жаловался сыну в Петроград: «Цены, как на предметы потребления, так и на рабочие руки, поднялись невероятно. <…> куда же ведет страну правительство? <…> Зачем убивает самодеятельность и самобытность страны?» Флигель-адъютант Н.В. Поливанов 4 декабря 1916 года в письме из Тифлиса констатировал: «…Дальше идти некуда». Вице-губернатор Семипалатинской области Г.А. Савримович 5 декабря 1916 года жаловался действительному статскому советнику В.Г. Кондоиди в столицу: «19 ноября утром начался в городе погром при совершенно необычной обстановке. Главный трагизм заключался в том, что войска отказались от содействия. После двух дней беспрепятственного погрома пришлось просить об уводе войск и перейти к самоохране при посредничестве самих обывателей». Член Государственной думы кадет С.В. Востротин писал 6 декабря в Красноярск: «…положение внутри с продовольственным делом и на фронте становится все хуже и хуже, и я боюсь не покатились ли мы уже под гору, откуда не подняться; начинает охватывать страх и отчаянье. <…> мы продолжаем катиться по старым рельсам, пока, очевидно, сразу не свалимся». В тот же день другой депутат, из фракции русских националистов и умеренно-правых, А.И. Савенко признавал в письме жене: «В общем, положение ужасное». 7 декабря правый депутат П.А. Барач так оценивал ситуацию: «Положение пиковое, из него даже выхода не придумаешь». Председатель Государственной думы М.В. Родзянко сообщал А.Б. Куракину в Орел: «Мы накануне таких событий, которых еще не переживала… святая Русь, и нас ведут в такие дебри, из которых нет возврата». Бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков 20 января 1917 года делился с А.Н. Нарышкиной: «Был я у Государя и Императрицы. <…> очень хочется им помочь, и так неудержимо роковым ходом всякая помощь становится все менее вероятной и возможной». Историк великий князь Николай Михайлович, высланный из Петрограда по распоряжению государя в свое имение Грушевка Херсонской губернии, писал 7 февраля 1917 года в Москву церемониймейстеру двора князю Б.А. Куракину: «Слежу внимательно за газетами и вижу, что дело не ладно. Из петроградских писем от разных приятелей ясно, что власть зарвалась и делает отчаянные прыжки в пропасть. Этот [А.Д.] Протопопов [министр внутренних дел], если он останется у кормила правления, может легко погубить и Россию, и Государя. Нельзя игнорировать общее настроение и ту войну, которую мы ведем, а сей господин, видимо, неврастеник, который хочет управлять Россией одним произволом». 23 февраля 1917 года, еще не зная, что этот день станет началом новой российской революции 1917–1921 годов, протоиерей И.М. Гвоздев, правый депутат Думы, писал родственнику в Вологду: «Ты пишешь, что в Вологде тревожно и все чего‐то ждут. Очевидно, это всеобщее настроение в России, и оно естественно при современном положении отечества»13881388
  См.: Измозик В.С. К вопросу о политических настроениях российского общества в канун 1917 г. (по материалам перлюстрации) // Россия и Первая мировая война (материалы международного научного коллоквиума). СПб.: Д. Буланин, 1999. С. 160–170; ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1003. Л. 87 об.; РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 1983. Л. 17, 29, 40, 46, 48, 49, 57, 69.


[Закрыть]. Таким образом, данные материалы показывают, что политически активная часть общества к началу 1917 года императору в доверии уже отказала. Одновременно эти документы наглядно опровергают утверждения многих современных историков и публицистов, что якобы никто не ожидал начала новой российской революции в феврале 1917 года. Действительно, никто не мог назвать точную дату надвигавшегося события, но подавляющее большинство мыслящих современников уже не сомневались в близости «ужасной, беспощадной революции», «бездны», которой они чаще всего не хотели, боялись, но уже воспринимали как нечто неизбежное13891389
  РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 1983. Л. 33, 35–35 об.


[Закрыть].

Начальник Московского охранного отделения в 1912–1917 годах полковник А.П. Мартынов, находясь в эмиграции, утверждал, что примерно в октябре-ноябре 1916 года было перлюстрировано письмо, в котором московским лидерам Прогрессивного блока (оппозиционное объединение шести фракций IV Государственной думы, возникшее в августе 1915 года и имевшее целью добиться проведения реформ) сообщалось о согласии «Старика» (генерала М.В. Алексеева, начальника штаба Верховного главнокомандующего) оказывать полное содействие планам заговорщиков, готовивших «дворцовый переворот»13901390
  Мартынов А.П. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов // «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. Т. 1. С. 384–386.


[Закрыть]. Последний министр внутренних дел А.Д. Протопопов в показаниях 13 сентября 1917 года признавал, что переслал царю письмо А.А. Клопова (личного корреспондента императора), адресованное великому князю Михаилу Александровичу. Письмо показалось министру политически настораживающим. Правда, по словам Протопопова, резолюция государя гласила: «Клопов старичок давно мне известный»13911391
  Падение царского режима. Т. 4. Л., 1926. С. 110–111. Чиновник А.А. Клопов (1841–1927) имел право личного обращения к императору с конца XIX века.


[Закрыть].