Текст книги "«Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII – начало XX века"

В начале июня 1837 года Николаю I была представлена выписка из письма А.И. Тургенева из села Лопасня А.Н. Авдулину в Петербург, заверенная директором почтамта А.Я. Булгаковым. Автор письма утверждал, что результатом повеления «Всемилостивейшего Государя и отца нашего… устраивать повсюду дороги, шоссе называемые, Великое благодеяние царя мудрого» становится в ряде случаев страданием обывателя. Якобы «какой‐то неугомонный директор шоссейных работ» нанес ущерб семейству Еропкиных в селе Лопасня на 15 тыс. руб. Император поручил сообщить об этом начальнику 2‐го округа жандармов генерал-майору С.В. Перфильеву и потребовать от него информацию. В результате переписки уже 18 июля А.Х. Бенкендорф представил государю доклад о деле Еропкиной, из которого следовало, что с жалобами на начальника работ капитана Гаврилова 3‐го обращались коллежский советник М.Н. Еропкин, а после смерти последнего – его дочь Н.М. Еропкина. Еропкин «надеялся на получение выгод при заготовке материалов для строительства шоссе». Когда же за поставку камня взялись другие помещики, отчего казна выиграла до 60 тыс. руб., начались жалобы Еропкина12471247
  ГАРФ. Ф. 109. 1‐я экспедиция. 1837. Оп. 12. Д. 109. Л. 1–16.


[Закрыть]. Таким образом, был сделан вывод о ложности доноса.

В конце мая того же 1837 года царю была доложена выписка о «преступной связи» ксендза Слонимского уезда Виленской губернии Богуславского с девицей Валерией Керсновской, умершей при родах. Велено было «узнать правду». Расследование жандармского полковника Сидорова подтвердило сообщение письма. Богуславский подозревался в нескольких подобных случаях и был помещен виленским епископом в монастырь. Государь повелел предать ксендза суду. Эта резолюция 16 декабря 1837 года была направлена в Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД12481248
  Там же. Д. 111. Л. 1–9.


[Закрыть].

В марте 1840 года из письма некой Савченковой из Курска в Москву стало известно, что полицмейстер Резанов допускает за взятку в 1 тыс. руб. послабления в отношении отставного полковника Ф.М. Полторацкого, посаженного под арест по подозрению в поджоге дома своей жены: предоставил ему три комнаты, позволяет ездить в баню и ночевать дома. В результате был направлен запрос курскому губернатору генерал-майору К.А. Флиге. В ответ губернатор удостоверил честность полицмейстера Резанова и заверил, что полковник Полторацкий безвыездно провел месяц в полиции12491249
  Там же. Оп. 221. Д. 75. Ч. 1. Л. 157–158.


[Закрыть].

В 1857 году чиновник Галтенов из города Шуши (Нагорный Карабах) сообщал в Ярославль, что он «предназначается к должности участкового заседателя, в которой содержание 1000 руб. [в год], но безгрешно можно положить в карман тысячи две или три»12501250
  Черняк Я.З. Огарев, Некрасов, Герцен, Чернышевский. С. 246.


[Закрыть]. Протоиерей Макарий Знаменский 11 июня 1857 года писал Я.М. Знаменскому из Ставрополя о нетрезвой жизни инспектора Кавказской семинарии архимандрита Алипия и обнаружении у него в шкафу «распутной девки, вследствие чего воспрещено ему священное служение»12511251
  Там же. С. 246.


[Закрыть].

Николаевский военный губернатор и заведующий морской частью в 1856–1859 годах контр-адмирал Г.И. Бутаков пытался использовать перлюстрацию для возмещения ущерба, нанесенного казне действиями недобросовестных чиновников и связанных с ними предпринимателей. Дело в том, что в Николаеве после окончания Крымской войны и ликвидации на Черном море – по условиям Парижского мира – русского военного флота образовались огромные запасы различных материалов. В этой ситуации контр-адмирал А.И. Швенднер, помощник обер-интенданта по морской части в Николаеве, с помощью ряда чиновников организовал реализацию складских запасов частным лицам. Взамен выдавались липовые обязательства о поставке тех или иных продуктов. В частности, купец Киреевский вывез 16 тыс. пудов листового железа с обещанием поставить муку для нужд флота в следующем календарном году. Узнав об этом, Бутаков приказал арестовать купца и потребовал немедленной поставки муки. Когда мука была доставлена, Бутаков велел вскрыть один из мешков и высыпать содержимое на землю. В мешке оказался речной песок. В другом случае мука оказалась гнилой. Был арестован Швенднер.

В Николаев прибыла высочайше учрежденная комиссия, старавшаяся спустить дело на тормозах. Швенднер 11 июня 1857 года был уволен в отставку12521252
  Гаврилов С. Пионер парового флота // Южная правда. 2011. 12 февраля.


[Закрыть]. Но Бутаков не желал сдаваться. Он предложил Николаевской почтовой конторе «все эстафеты, письма, посылки от контр-адмирала Швенднера, полковника Трофимовского, надворного советника Зимницкого, почетного гражданина Киреевского, капитана 1 [-го] ранга Коландса, лекаря Новикова и губернского секретаря Серетьева или имеющими [так в документе] связь с распорядителями… их имущества доставлять ему… чтобы не было препятствий при исполнении Высочайшей воли относительно имущества поименованных лиц». Александр II 28 июля того же года удовлетворил просьбу Бутакова12531253
  РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 244. Л. 58–58 об.


[Закрыть]. И все же интересы бюрократии оказались сильнее царской резолюции. Бутаков получил строгий выговор от управляющего морским ведомством великого князя Константина Николаевича и был в январе 1860 года переведен на Балтийский флот.

18 октября 1865 года император утвердил совместное предложение министра внутренних дел П.А. Валуева, министра финансов М.Х. Рейтерна и шефа жандармов князя В.А. Долгорукова о наблюдении за корреспонденцией владельцев магазина в Петербурге Блока и Крумбюгеля. Существовали подозрения, что в их магазин ввозились (в сапогах) фальшивые пятирублевые кредитные билеты. Было решено после вскрытия писем в Секретной экспедиции доставлять их без конвертов шефу жандармов для ознакомления, а затем возвращать в почтамт «для заделки и отсылки по адресу»12541254
  РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 246. Л. 194–195.


[Закрыть].

Перлюстрация использовалась и для борьбы с почти вечной проблемой: пересылкой чиновниками частных писем в казенных пакетах, связанной с тем, что партикулярные письма оплачивались в зависимости от их веса. Достаточно сказать, что указы о запрещении это делать издавались в 1719, 1725, 1736 (дважды), 1765 и 1781 годах12551255
  ПСЗ. Собр. 1‐е. Т. 5. № 3294; Т. 7. № 4800; Т. 9. № 6987; Т. 11. № 7059; Т. 17. № 12475; Т. 21. № 15309.


[Закрыть]. В конце 1835 года новый почт-директор Петербургского почтамта Ф.И. Прянишников обратил внимание на принимаемую экстрапочтой в Варшаву корреспонденцию из канцелярии статс-секретаря Царства Польского графа С.Ф. Грабовского, адресуемую статс-секретарю И.И. Тымовскому. Пакеты весили до 16 фунтов (около 6,5 килограмма), и Прянишников распорядился о вскрытии их в секретной экспедиции. Там оказались по преимуществу переписка частных лиц, мелкие вещи и денежные вложения. Например, в пакете весом 12 фунтов (около 5 килограммов), поступившем 25 декабря, оказалось двадцать три частных письма. Если бы письма в казенных пакетах сдавались на почту положенным порядком, то в казну поступило бы 500 руб. 5 января 1836 года А.Н. Голицын доложил об этом императору, высказав предположение, что, возможно, таким образом «пересылается вредная для правительства корреспонденция поляков». Одновременно Голицын обратил внимание государя на сложности проверки: пакеты заделаны один в другой, имеют по несколько печатей, и для их изучения требуется не менее двадцати четырех часов. Поэтому нет возможности производить строгую перлюстрацию, а оставлять до другой почты нельзя – это вызовет подозрение. Николай I распорядился: «Если и затем пересылка продолжится, письма уничтожать, а деньги [брать] в доход Почтового ведомства».

Следующий доклад по этому вопросу был сделан 19 января. 15 января от Грабовского поступил пакет в 30 лотов (около 384 граммов). Его вскрыли, обнаружив тринадцать казенных писем, а в них – семьдесят пять частных. Однако Голицын обратил внимание государя на то, что если частные письма уничтожить, а казенные отправить по адресу, то откроется, что пакеты были перлюстрированы. Он предложил действовать в соответствии с параграфом 15 Почтамтской инструкции: при наличии частных писем в казенном пакете почтмейстер или его помощник должен отнести пакет в то присутственное место, откуда его подали, и потребовать вскрытия (хотя подобное требование также должно было навести чиновников на мысль о перлюстрации). Штраф составит 1 руб. с золотника (4,266 грамма) веса недозволенных вложений. Император с этим согласился и приказал проводить время от времени перлюстрацию казенных пакетов различных ведомств12561256
  РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 238. Л. 1–8 об.


[Закрыть].

Уже 26 января императору был подан рапорт о том, что 22 января в присутствии чиновника из канцелярии Грабовского были вскрыты пакет в Варшаву и два тюка из Варшавы. В первом оказалось тридцать частных писем, в двух других – тринадцать. Штраф составил 1060 руб. 30 коп.12571257
  Там же. Л. 11.


[Закрыть]

Затем до середины марта 1836 года в секретной экспедиции Санкт-Петербургского почтамта были перлюстрированы пакеты пяти министерств (внутренних дел, государственного контроля, просвещения, финансов, юстиции) и пяти департаментов (Комиссариатского и Провиантского Военного министерства, Публичных зданий Министерства путей сообщения, Духовных дел греческого вероисповедания по части обер-прокурора Святейшего Синода). То ли чиновники в этих ведомствах были исключительно законопослушными, то ли слух о проверках достаточно быстро до них дошел, но, во всяком случае, никаких партикулярных писем в 155 вскрытых пакетах обнаружено не было – к безусловной радости государя12581258
  Там же. Л. 12–12 об., 15, 26, 35, 53, 57–84.


[Закрыть].

Любопытно, что через двенадцать лет, 28 марта 1848 года, новый главноуправляющий Почтовым департаментом В.Ф. Адлерберг вновь получил указание вскрывать в секретной экспедиции Санкт-Петербургского почтамта все пакеты на имя Гедройца или на адреса чиновников Статс-секретариата Царства Польского. За пять месяцев было вскрыто 256 казенных пакетов и 160 частных писем, находившихся в этих пакетах. Но содержание писем не представило «никакой политической важности» – лишь нанесло ущерб казне до 40 руб. серебром. Наблюдение было прекращено распоряжением от 22 августа 1848 года12591259
  Там же. Д. 242. Л. 5–6, 112 об.


[Закрыть].

Эта практика продолжалась и при Александре II. В 1859 году императору была доложена выписка из письма, направленного из города Козлова в Петербург. Автор обвинял Козловскую почтовую контору в злоупотреблениях: самовольном сборе за каждое выдаваемое письмо (с дворовых людей и крестьян – по 3 коп., с солдат – по 10 коп. серебром). Почтовому департаменту было велено произвести дознание. Но 21 декабря 1859 года государю доложили, что «извет неоснователен» и козловский почтмейстер никаких злоупотреблений не допускал12601260
  РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 245. Л. 80–81.


[Закрыть]. Узнать, как обстояло дело в действительности, мы уже не сможем.

В некоторых случаях резолюции государя показывают, насколько сложившаяся система была сильнее своего властителя. В декабре 1858 года было перлюстрировано письмо неизвестного члену Главного управления цензуры А.Г. Тройницкому. В письме упоминалось о взятках цензорам: «Правительство наше слабо и глупо; предписывает цензуре строгости, а цензоры, имея в виду большие пенсии от редакторов, не слушают». Александр II меланхолично надписал: «К сожалению, много справедливого!»12611261
  Патрушева Н.Г. Цензор в государственной системе дореволюционной России (вторая половина XIX – начало XX века). СПб.: Северная Звезда, 2011. С. 51.


[Закрыть]

Перлюстрированные выписки и резолюции на них показывают, как душевно одинок был император, не доверявший даже ближайшим своим сотрудникам. 20 января 1871 года Александру II доложили выписку из анонимного письма, отправленного из Москвы министру путей сообщения графу В.А. Бобринскому. Неизвестный резко отзывался о всей системе управления и утверждал: «Если за измену Отечеству и преступление против его интересов давать ордена, то конечно гг. министры финансов, путей сообщения, да и другие, вполне заслужили не только все гражданские ордена всех степеней, но даже Георгия 1‐й степени». Резолюция государя гласила: «Не говори ему [Бобринскому] ничего про это отправление, разве он мне сам его сообщит». Сбоку надпись чернилами: «Приказано хранить в секретном архиве начальника 3‐й экспедиции и никому не показывать»12621262
  ГАРФ. Ф. 109. Оп. 3а. Д. 144. Л. 1–1 об.


[Закрыть].

По мнению выдающегося историка П.А. Зайончковского, возможно, в феврале 1872 года произошла история, которая могла убедить императора в реальности «утечки информации» даже через его ближайших сотрудников. Вот как описывал два варианта этого события государственный секретарь А.А. Половцов в своем дневнике. Первая запись была сделана 7 ноября 1883 года. Якобы

после какого‐то важного совещания у… Александра II он попросил всех присутствовавших дать слово, что сохранят все говорившееся в глубокой тайне. Через два дня перехвачено письмо полковника Загуляева, корреспондента «Independence Belge», в котором со слов военного министра [Д.А.] Милютина рассказывалось все происшедшее в заседании. [А.Е.] Тимашев [министр внутренних дел] … препроводил это письмо к государю, который, призвав [П.А.] Шувалова [начальника III Отделения], выразил твердое намерение немедленно сместить Милютина… но… жар негодования остыл, и все осталось по‐прежнему.

То же событие Половцов передал со слов П.А. Шувалова 25 октября 1886 года: при обсуждении какого‐то военного вопроса решение было принято против мнения Милютина; в письме Загуляева говорилось, что «Милютин решился выйти в отставку». Якобы 8 ноября (год не указан) состоялся разговор Александра II с Шуваловым об увольнении Милютина12631263
  Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. Т. 1. С. 140–141, 445–446, 546.


[Закрыть]. К сожалению, ни П.А. Зайончковскому, ни мне не удалось установить, верно ли сообщение о письме полковника Загуляева.

Бывало, что император прямо задавал вопросы своим сановникам, опираясь на перлюстрацию. Так, Александр II 12 апреля 1873 года во время доклада военного министра Д.А. Милютина прочел ему выписку из перлюстрированного письма из Казани, в котором «возбуждается сомнение в правильности действий Военного совета и лично генерала [Д.С.] Мордвинова по утверждению некоторых интендантских подрядов и поставок». 14 апреля Милютин представил государю объяснение по этому делу, отметив в дневнике, как «бывают неосновательны наветы и подозрения, возбуждаемые людьми легкомысленными, не знающими дела, готовыми все порицать, во всем искать дурного»12641264
  Дневник генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина. 1873–1875. М.: РОССПЭН, 2008. С. 23. Д.С. Мордвинов (1820–1894) – в 1865–1881 годах начальник канцелярии Военного министерства.


[Закрыть].

В мемуарах С. Майского (В.И. Кривоша) есть следующая фраза: «Благодаря перлюстрации зачастую выяснялось, как министр путей сообщения стратегическую железную дорогу проводит не в нужном направлении, а через имения своей жены; как губернатор, помимо торгов, поставляет по высокой цене шпалы из леса своего шурина»12651265
  Майский С. «Черный кабинет»: Из воспоминаний бывшего цензора. Пг., 1922. С. 9.


[Закрыть]. Здесь, безусловно, автор намекает на историю с министром путей сообщения в 1892–1894 годах А.К. Кривошеиным и его шурином А.П. Струковым. Кривошеин был женат на родной сестре Струкова Марии Петровне и был для последнего зятем. Единственная здесь ошибка С. Майского (В.И. Кривоша), что Струков был не губернатором, а екатеринославским губернским предводителем дворянства в 1886–1902 годах.

Следствие о злоупотреблениях А.К. Кривошеина служебным положением началось летом 1894 года. Уже в первых числах июля государственный контролер Т.И. Филиппов делал доклад государю и, по его словам, «был выслушан с очевидным, глубоко тронувшим меня доверием». Это подтверждается воспоминаниями управляющего делами Комитета министров и Сибирского комитета А.Н. Куломзина о том, что в начале декабря новый император Николай II сказал ему: «Он [Кривошеин] уже 6 месяцев, как у нас с отцом был на замечании». По словам Куломзина, Кривошеин организовал продажу шпал из принадлежащего ему леса на казенные железные дороги, но часть шпал оказалась «дурного качества». Обещал также посредникам при покупке имения в местечке Шклов продать на сруб часть прилежащего к нему леса. Но лесохозяйственный комитет рубку леса не разрешил. Сославшись на это, Кривошеин «отказался дать удовлетворение евреям-комиссионерам». По данному поводу Куломзин заметил: «Маневр ловкий, но не удобный для министра». На квартире министра А.П. Струков заключил контракт на снабжение одной из казенных дорог (Рыбинско-Бологовской) топливом и шпалами. Вспомнили и об афере Кривошеина во время войны 1877–1878 годов. Тогда он сдал несколько старых и малопригодных пароходов Военному министерству за посуточную плату. Военные пользовались пароходами лишь некоторое время, но забыли разорвать контракт. В результате Кривошеин взыскал с Военного министерства крупную сумму. Говорили также и о том, что одна из железнодорожных веток была спроектирована таким образом, чтобы пройти через его владения (разумеется, с выплатой соответствующих компенсаций).

Последний раз А.К. Кривошеин участвовал в заседании Сибирского комитета 30 ноября 1894 года, которое проходило под председательством молодого императора в Аничковом дворце. 10 декабря государственный контролер Т.И. Филиппов сделал окончательный доклад государю. В результате о принятом 16 декабря решении императора уволить его в отставку и лишить звания гофмейстра высочайшего двора Кривошеину в день его именин и освящения домовой церкви сообщил статс-секретарь К.К. Ренненкампф12661266
  РГИА. Ф. 728. Оп. 1. Д. 81. Л. 74; Ф. 1642. Оп. 1. Д. 195. Л. 15, 22–23 об.; Управленческая элита Российской империи (1802–1917). СПб.: Лики России, 2008. С. 240.


[Закрыть]. В тот же день эту новость зафиксировала в своем дневнике А.В. Богданович. На следующий день она отметила, что увольнение Кривошеина было делом рук Филиппова, а донес о проделках министра чиновник М.П. Надеин, отставной штабс-капитан, прикомандированный к хозяйственному отделу Управления казенных железных дорог12671267
  Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 185. На невиновности А.К. Кривошеина настаивал В.П. Мещерский, уверявший, что причиной увольнения министра стала неприязнь к нему Т.И. Филиппова. См.: Князь Мещерский. Воспоминания. 2‐е изд. М.: Захаров, 2003. С. 789–790, 810–812.


[Закрыть].

Контроль за чиновниками при помощи перлюстрации иногда превращался в орудие подковерной борьбы. По одной из версий, когда в 1905 году С.Ю. Витте не желал предоставить пост министра внутренних дел П.Н. Дурново, тот «был положительно в ярости». По воспоминаниям В.И. Гурко, «как зверь в клетке бегал он по своему кабинету, повторяя десятки раз те же слова: “Я ему покажу! Нет, я ему покажу!”». Возможно, что он пригрозил премьеру «перлюстрированными письмами самого Витте, которые, будучи представлены государю, могли его окончательно погубить в глазах Николая II». В результате Витте, хотя и с трудом, добился назначения П.Н. Дурново управляющим МВД12681268
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 475.


[Закрыть].

Под зорким оком перлюстраторов находились отставные и действующие сотрудники органов политической полиции. Например, после увольнения С.В. Зубатова в августе 1903 года с поста заведующего Особым отделом ДП его переписка с бывшими сотрудниками просматривалась12691269
  ГАРФ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 17. Л. 2–7 об.


[Закрыть]. Исполняющий обязанности директора Департамента полиции (23 ноября 1915 года – 14 февраля 1916‐го) К.Д. Кафафов вспоминал, что однажды по ошибке ему подали «выдержки из письма на мое же [Кафафова] имя от бывшего орловского губернатора [К.А.] Балясного из Полтавы, где он жил после выхода в отставку»12701270
  Кафафов К.Д. Воспоминания о внутренних делах Российской империи // Вопросы истории. 2005. № 6. С. 82.


[Закрыть].

В Тифлисе после 1909 года просматривались письма попечителя Кавказского учебного округа, старшего председателя Тифлисской судебной палаты Н.Н. Лагоды, тифлисского губернатора А.Г. Чернявского, начальника ГЖУ князя Щетинина. Одновременно В.К. Карпинский уверял своего помощника П.П. Якубянца, что по материалам проведенной ими перлюстрации были сняты со своих постов начальник Тифлисского ГЖУ А.М. Еремин, тифлисский губернатор М.А. Любич-Ярмолович-Лозина-Лозинский, полицмейстер Ф.А. Засыпкин, помощник наместника графа И.И. Воронцова-Дашкова по гражданской части в 1909–1915 годах сенатор Э.А. Ватаци12711271
  ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1000. Л. 26 об. – 27 об.


[Закрыть].

Иногда министры внутренних дел из материалов перлюстрации узнавали неожиданные и не очень приятные для себя новости. Например, по словам того же К.Д. Кафафова, в 1912 году было перлюстрировано и доложено министру внутренних дел А.А. Макарову письмо тогдашнего черниговского губернатора Н.А. Маклакова матери в Москву. Николай Александрович писал, что при представлении государю его величество предложил ему пост главы МВД. Поэтому далее он посмеивался над Макаровым, который, в свою очередь, предлагал ему губернаторство в Нижнем Новгороде. Можно представить себе реакцию последнего. На ближайшем докладе у Николая II министр просил об увольнении его от должности по причине ухудшения здоровья. Государь просьбу отклонил, но заметил, что будет это ходатайство иметь в виду. Действительно, в декабре 1912 года Маклаков сменил Макарова на посту министра12721272
  Кафафов К.Д. Воспоминания о внутренних делах Российской империи. С. 109–110.


[Закрыть].

В годы Первой мировой войны постоянными объектами перлюстрации стали ближайшие родственники государя. В частности, министр внутренних дел Маклаков незадолго до своего ухода в отставку (который состоялся в июне 1915 года) доложил царю о перехваченном письме А.И. Гучкова главнокомандующему, великому князю Николаю Николаевичу. Это письмо, по слухам, доказывало намерения Гучкова и великого князя совершить дворцовый переворот с целью ограничения власти Николая II или свержения его с престола12731273
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция (1914–1917): Воспоминания. Мемуары. Минск: Харвест, 2004. С. 142.


[Закрыть]. Выше я уже говорил о регулярной перлюстрации в Тифлисе корреспонденции великого князя Николая Николаевича, назначенного в августе 1915 года наместником Кавказа, как и о регулярной перлюстрации переписки его окружения.

3.4. Изучение реальных настроений различных групп населения

К сожалению, историки до сих пор весьма слабо используют сохранившуюся перлюстрацию для изучения реальных настроений отдельных групп российского и советского общества в различные исторические периоды. В этой связи можно напомнить, что, в частности, в Государственном архиве Российской Федерации в фонде Департамента полиции хранятся специальные дела, содержащие копии перлюстрированных писем начиная с 1882 года12741274
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1–407, 1042.


[Закрыть].

Даже отдельные перлюстрированные письма помогают увидеть многообразие настроений, мнений россиян в тот или иной исторический период. Например, в 1807 году было перлюстрировано письмо из Москвы от 22 ноября, посвященное заключению Тильзитского мира. Автор письма так выразил свое отношение к этому событию: «Кто бы мог вообразить, что наш император заключит союз с начальником гильотины, с величайшим убийцею и не достойнейшим тираном <…> Я вижу ясно, что начальник общества гильотины [Наполеон] разорит эту страну». Любопытно, что фамилии автора и его адресата, по‐видимому, оказались вымышленными. Во всяком случае, эти люди не были обнаружены12751275
  Дубровин Н.Ф. Русская жизнь в начале XIX в. // Русская старина. 1898. Т. 96. № 12. С. 505–506.


[Закрыть].

Внимательно изучались письма представителей российского общества в ходе войны 1812 года. Например, вскрывалась переписка иркутского гражданского губернатора Н.И. Трескина с сибирским генерал-губернатором И.Б. Пестелем, управлявшим краем из столицы; графа А.И. Маркова и его доверенного лица, надворного советника Кристина; будущего начальника Главного штаба И.И. Дибича и И.Б. Тизенгаузена и т. д. Практически никто не мог быть уверен в неприкосновенности своей переписки. Так, А.А. Аракчеев 1 октября 1812 года получил от санкт-петербургского почт-директора Н.И. Калинина два вскрытых письма графа Ф.В. Ростопчина. Финляндский почтмейстер из Або (Турку) пересылал министру внутренних дел О.П. Козодавлеву в переводе на русский язык выписки из «писем политического характера»12761276
  ОР РНБ. Ф. 859. Картон 7. № 7. Л. 54; РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Т. 1. Д. 3593. Л. 1–4, 8–8 об., 58–59.


[Закрыть]. К некоторым письмам и выпискам, передаваемым императору, Козодавлев делал свои примечания. Так, передавая ему письмо графа А.И. Маркова к Кристину от 7 июля 1812 года, министр отметил, что письмо содержит прокламацию Наполеона, которая была напечатана в иностранных газетах, не допущенных в Россию. Поэтому он видел две возможности: «письмо… можно предать огню или же поелику оно не важно, можно отдать по надписи [по адресу]». В результате письмо, как заметил Н.К. Шильдер, «осталось в делах по перлюстрации и никогда не попало в руки Кристину»12771277
  РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Т. 1. Д. 3593. Л. 11–12 об.


[Закрыть].

Перлюстрированные письма из армии свидетельствуют о высоком патриотизме офицеров и генералов, о недовольстве отступлением главных сил русской армии, о силе врага, об ожесточении крестьян, возмущенных поведением непрошеных гостей. Ротмистр Изюмского гусарского полка и будущий генерал-лейтенант Лев Нарышкин писал 1 августа отцу, князю А.Л. Нарышкину: «…стоим уже четвертый день… между 1‐й и 2‐й армиями… патрули их [французов] делают разные насильства и мерзости нашим жителям, а особливо ругаются над законом [религиозным], ломают и тычут пиками в образа, и делают конюшни из церквей. <…> После последнего дела, которое мы имели с ними, мужики столь раздражены на этих извергов, что ходя по полю с дубинами убивали раненых, которых они находили на поле»12781278
  РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Т. 1. Д. 3593. Л. 23–23 об.


[Закрыть]. В письме командира кирасирской дивизии генерал-майора Н.И. Депрерадовича жене Наталье Павловне от 10 августа из‐под Дорогобужа были отчеркнуты следующие строки: «…и побьем, а все раком назад пятимся, не нравится мне сия метода, особенно Смоленска мне жаль. <…> Этого у изверга [Наполеона] отнять нельзя, что умен столько же, сколько и мерзок».

Поэтому с таким восторгом было принято назначение М.И. Кутузова, состоявшееся 8 августа. Тот же Депрерадович писал жене из Вязьмы 16 августа: «Мы черт знаем, что делаем, движемся 5 верст вперед, а потом 200 назад… князя Кутузова мы ежечасно ожидаем. Дай Бог, чтоб лучше пошли дела наши. <…> Благодарю тебя за присылку копии рескрипта князю Кутузову. Ах! Дай Бог, чтобы он оправдал доверенность и надежду Государя и спас отечество»12791279
  Там же. Л. 31–31 об., 33, 39–39 об.


[Закрыть]. Одновременно офицеры и генералы с гордостью информировали своих адресатов о первых победах. Полковник И.И. Дибич (будущий фельдмаршал и начальник Главного штаба) писал 12 августа будущему мужу своей сестры Б.К. Тизенгаузену о сражении под Клястицами 18–20 июля: «Мы имеем против себя 5‐ть дивизий в двух корпусах. Слава Богу, их довольно расчесали». Командующий 3‐й армией А.П. Тормосов сообщал 5 августа брату П.П. Тормосову о сражении с превосходящими силами противника 31 июля под Городечно: «Наши дрались, как богатыри… Артиллерия наша действовала как нельзя лучше»12801280
  Там же. Л. 24–24 об., 36–37.


[Закрыть].

В последующие годы особое внимание уделялось общественным настроениям во время каких‐то чрезвычайных происшествий. Например, в связи с событиями в Семеновском полку 17–18 октября 1820 года за несколько месяцев были перлюстрированы многие десятки писем офицеров (особенно Семеновского полка), гражданских лиц и даже солдат. Среди них письма бывшего санкт-петербургского полицмейстера П.А. Папкова, полковника А.И. Пашкова, княгини К.А. Щербатовой, П.Я. Чаадаева и др. Одной из первых была снята копия с большого письма будущего декабриста, командира роты Семеновского полка капитана С.И. Муравьева-Апостола своему однополчанину, командиру роты штабс-капитану князю И.Д. Щербатову от 19 октября в Москву12811281
  ОР РНБ. Ф. 859. Картон 40. № 17. Л. 49–50 об.


[Закрыть]. Оценивая это происшествие и реакцию высшей власти, неизвестный писал 19 ноября в Москву бывшему адъютанту А.В. Суворова, сенатору С.С. Кушникову: «Ты пишешь, что прискорбно слышать, что у нас возникает неповиновение! Я скажу напротив: прискорбно, что доводят до неповиновения. <…> Я иного не вижу в этих инсургентах, как три тысячи невинных жертв»12821282
  Там же. Л. 117.


[Закрыть]. Некоторые места в перлюстрированных письмах сопровождаются пометкой: «О сем писать [И.В.] Васильчикову [командиру Гвардейского корпуса]»12831283
  Там же. Л. 190.


[Закрыть].

Следствием «Семеновской истории» стало военно-судебное дело четырех офицеров Семеновского полка: командира 1‐го батальона И.Ф. Вадковского, капитана 1‐й роты Н.И. Кашкарова, отставного полковника Д.П. Ермолаева и И.Д. Щербатова. В результате этого дела, тянувшегося до января 1826 года, Ермолаева и Щербатова лишили чинов и орденов и перевели рядовыми на Кавказ. Двух других после крепостного заключения (Вадковского – на два с половиной года в Динабургской крепости, Кашкарова – на два года в Бобруйске) перевели в Кавказский корпус, но с сохранением чина. В мае 1827 года Вадковский добился отставки. В 1830 году Щербатов погиб на Кавказе, дослужившись до чина штабс-капитана. Дальнейшая судьба двух других его товарищей неизвестна12841284
  Андреев А.Ю. «Отсутствующие всегда виновны…» (Князь И.Д. Щербатов и Д.П. Ермолаев на следствии по делу о возмущении Семеновского полка в 1820 г.) // deamb.hobby.ru|index.shtml?article|andr


[Закрыть]. Письма Ермолаева и родных Щербатова о результатах суда также были перлюстрированы и внимательно прочитаны, о чем свидетельствует подчеркивание текста12851285
  ОР РНБ. Ф. 859. Картон 40. № 17. Л. 302–304.


[Закрыть].

Под зоркое око чиновников «черных кабинетов» попадало большое число выдающихся деятелей российской культуры. В 1818 году в результате перлюстрации на Виленском почтамте была снята копия стихотворного послания Александра Пушкина Петру Чаадаеву12861286
  ОР РНБ. Ф. 859. Картон 5. № 5.


[Закрыть]. Известно, что весной 1824 года было перехвачено письмо Александра Пушкина из Одессы своему лицейскому товарищу Вильгельму Кюхельбекеру. Поэт, в частности, писал:

Ты хочешь знать, что я делаю – пишу пестрые строфы романтической поэмы – и беру уроки чистого афеизма [атеизма]. Здесь агличанин [так в тексте], глухой философ, единственный умный афей, которого я еще встретил. Он исписал листов 1000, чтобы доказать, что не может быть существа разумного, творца и правителя, мимоходом уничтожая слабые доказательства бессмертия души. Система не столь утешительная, как обыкновенно думают, но к несчастию более всего правдоподобная12871287
  Пушкин А.С. Полн. cобр. cоч. Т. 10. С. 86–87, 209, 673. «Англичанин», «афей» – В. Гутчинсон (1793–1850), доктор медицины, домашний врач Воронцовых.


[Закрыть].

Это письмо послужило одной из причин ссылки Пушкина из Одессы в семейное поместье – село Михайловское.

Письма великого поэта перлюстрировались и в последующие годы. Надо напомнить, что, конечно, далеко не со всех перлюстрированных писем снимались копии. Если текст не представлял особого интереса, то письмо просто продолжало свой путь к адресату. Поэтому мы знаем лишь о тех случаях, когда изготовлялся меморандум, т. е. выписка. Известно, в частности, что в марте 1826 года было вскрыто и затем доложено императору письмо Пушкина писателю и другу П.А. Плетневу. Вызванный в том же году из ссылки в селе Михайловском в Москву, с приказанием Николая I явиться незамедлительно, поэт в сопровождении фельдъегеря покидал 5 сентября Псков. В этот день он успел отправить письмо своему однокашнику и другу А.А. Дельвигу. Само письмо не сохранилось, но мы можем судить о его содержании по документам М.Я. фон Фока. Управляющий III Отделением 17 сентября записал: «Пушкин… выезжая из Пскова,… написал… Дельвигу письмо, извещая его об этой новости и прося прислать ему денег с тем, чтобы употребить их на кутежи и шампанское»12881288
  Эйдельман Н.Я. Пушкин. С. 11, 68.


[Закрыть].

Даже после встречи Пушкина с императором и высочайшего прощения поэта перлюстрация его переписки продолжалась. Была снята копия с письма историка М.П. Погодина от 15 ноября 1826 года к Александру Сергеевичу. Погодин, получивший разрешение на издание журнала «Московский вестник», просил поэта прислать что‐либо из своих произведений для первого номера журнала. Это стало началом целого дела, разраставшегося вплоть до 1828 года. Перлюстрация письма была дана на отзыв Ф.В. Булгарину. И последний, в частности, писал:

Молодой журналист с либеральным душком, как Погодин,… легко увлечется наущением и влиянием чужого мнения… Два человека в Москве, князь Петр Андреевич Вяземский и Александр Пушкин, покровительством своим могут причинить вред. <…> Пушкин известен – это несчастное существо с огромным талантом служит живым примером, что ум без души есть меч в руках бешеного.

Уже 26 ноября начальник III Отделения и шеф жандармов А.Х. Бенкендорф направил письмо в Москву жандармскому полковнику И.П. Бибикову. Он просил организовать слежку за Погодиным и его связями, в особенности за Вяземским и Пушкиным. «Вы меня бесконечно обяжете, – писал Бенкендорф, – если найдете средство получить и представить нам в копиях поэтические отрывки, которые сей последний [Пушкин] собирается передать Погодину для публикации в его журнале». В своих ответах Бибиков стремился успокоить начальство, подчеркивая чисто литературный характер журнала. Тем не менее власть испытывала глубокое недоверие к поэту12891289
  Там же. С. 69–76.


[Закрыть].