Текст книги "Агасфер. Вынужденная посадка. Том I"

09

Проклятая гайка никак не хотела попадать началом нарезки на конец спрятанной в глубине двигателя шпильки, и после очередной попытки «наживулить» ее вслепую снова глухо брякнулась на замасленные доски. Алдошин злобно и длинно выругался, с силой швырнул ключ в стену гаража и с трудом сел на пол рядом со своим микроавтобусом.

– Глицин не пробовал попринимать? – неожиданно раздался знакомый голос. – От нервишек расшатанных, говорят, помогает…

У распахнутых створок гаража стоял Витька Семенов, он же Проперухин. Вот уж кого Алдошин не ждал, да и не желал здесь видеть, так это его. Откуда он вообще узнал о его гараже и как вообще нашел его за чудом сохранившейся при застройке микрорайона рощицей?

– Здорово, Витя. Как отыскал-то меня тут?

– Земля слухом полнится, Мишаня! Заскочил к тебе на квартиру – жена говорит, что в гараже. А место это пацаны дворовые показали – они же все на свете знают!

– Что за нужда во мне?

– Мишаня… Мы ж с тобой старые корешки, – упрекнул Семенов. – А ты встречаешь друга чуть не лозунгом старого бюрократа: сделал, мол, свое дело – и уходи. Обидеться ведь могу!

– Обижайся! – пожал плечами Алдошин. – Витя, здесь зрителей нет, только мы. И ты не хуже меня знаешь, что никогда мы в друзьях-корешках не ходили. Начинали когда-то вместе «поляны долбить» – потом ты быстренько понял, что копарьская романтика – не твое! И нынче ты по делу какому-то пришел – никогда ведь не скучал раньше, а? Вот и говори, что за дело! Мне, извини, «трахому» свою к походу готовить надо!

– А чего сам-то по уши в масле и в пыли? На автосервис денег жалеешь? – словно не слыша собеседника, продолжал расспрашивать Семенов. – Или с наличняком туговато? Так ты скажи только – у меня нынче свободные средства есть!

– Ой, Витя-Витек, что-то в лесу сдохнет, – усмехнулся Алдошин. – Сам деньги предлагает! Тебе же потом и отдавать их надо будет! Ты ж у нас никогда в благотворителях не ходил!

– Долги всегда отдавать надо, – нравоучительно поднял палец собеседник. – Правда, мое предложение может быть и бескорыстным. Бери в компаньоны – а я финансирую совместную экспедицию!

– Тю-ю, вон оно как, – удивился Алдошин. – Действительно, сдохнет что-то в тайге! Витя в поход собрался! Не знамо куда, не знамо зачем… А если там трудности, Витя?

– Не ехидствуй, Миша! Куда и зачем – действительно не знаю. А вот заказчик похода мне известен. Влад по пустякам руки не отшибает, знаю! Если уж тебя с «поля» сдернул и куда-то направляет – значит, дело большим баблом пахнет! Ты ж тоже забесплатно в храме не пернешь, Миша!

Алдошин исподлобья взглянул на собеседника, прокручивая в голове варианты. Помнится, Абвер еще в лагере при всех сказал, что окончательное предложение сделает Михаилу по возвращении из Японии. Но о своих планах на углах москвич болтать не станет. Конечно, Южно-Сахалинск город невеликий, и возвращение москвича на остров и его встреча с Михаилом вполне могли стать темой светских сплетен в кругах, в которых Проперухин обычно вращается…

– С чего ты взял, что я по его поручению в поход собрался? – решил схитрить он. – Он нынче в Японии исходных данных для своего задания не добыл. Ищут ему. А я сам по себе на север прокатиться решил – не сидеть же лето дома!

– Сам по себе? – недоверчиво хмыкнул Витька. – Ну-ну… Не хочешь признаваться старому корешку…

Алдошин не без труда поднялся с пола, и, как есть, в замасленной спецовке, с черными от масла и металла руками вплотную подошел к Семенову – так, что тот даже попятился, чтобы не испачкать дорогого костюма.

– Витя, давай закроем тему, а? – вкрадчиво попросил он. – Ты же сам знаешь, что Владислав Николаевич – мэн серьезный. Даже если что-то он мне и поручил, то болтать об этом вредно. Хочешь ко мне в компаньоны – ему об этом скажи. Если он рассудит, что мне без тебя никак не справиться с делом – я противиться не стану!

– А может, ты ему скажешь? Тебя-то он послушает, Миша!

– Все, кончен базар! – Алдошин решительно повернулся к Семенову спиной.

– Гляди, Миша! – помолчав, длинно сплюнул, растер ногой брошенный окурок. – Гляди: жизнь – она длинная, Миша! И земля круглая…

Не прощаясь, Семенов ушел.

Утром следующего дня семейство Алдошиных разбудил неурочный, шести утра еще не было, звонок в дверь. На площадке топтался сосед-собачник:

– Миш, твой гараж вскрыли! Все вокруг разбросано, и машины не видать. Я сразу к тебе – звони скорей!

– Спасибо! – Алдошин со звонком до времени погодил. Кинулся за тренировочными штанами, схватил для чего-то гаражные ключи со стены, захватил футболку и побежал за рощицу.

Одного взгляда хватило, чтобы определить – как именно ночные «гости» открыли гараж. Одна воротина едва держалась на нижнем шарнире, вторая и вовсе лежала на земле, поодаль. К ней был прицеплен кусок троса с петлей на конце. Очевидно, что ворота были вырваны мощной машиной типа КамАЗа либо «Урала».

Микроавтобуса в гараже не было. Но сейчас Алдошина интересовало, как ни странно, не это, а давно оборудованный в гараже «бункер», в котором он хранил почти все свои «зачетные» находки.

Тайник был не слишком хитрым – добротный ящик из просмоленных снаружи досок-листвянок. Ящик был вкопан у задней стенки гаража и прикрыт сверху незакрепленными доскам пола, на которых обычно стояла машина.

«Бункер» был ворьем обнаружен и вскрыт! Сейчас в ящике валялась лишь разбитая чашка от старого японского сервиза и ржавый фрагмент шлема воина, датированный Алдошиным серединой XIX столетия.

Алдошин сглотнул, хрустнул зубами. Никаких особых ценностей в «бункере» не было. Во всяком случае, таких, за которыми охотятся и выставляют на международные аукционы. Находки, добытые Алдошиным в разные годы, имели ценность прежде всего для него самого. Но и семейным подспорьем, конечно, являлись: в трудные времена, когда жена одолевала жалобами на безденежье, Алдошин доставал из «бункера» свои раритеты и сдавал их местным или заезжим барыгам.

О «бункере» в гараже он никому не рассказывал, но догадаться о его наличии было в принципе нетрудно. Если добытого в «полях» нет в маленькой квартирке, то где еще копарь может держать добычу? На даче, если таковая имеется, да в гараже…

Несмотря на ранний час, у гаража потихоньку начал собираться народ. Его основу составляли, конечно, собачники, которых питомцы безжалостно будили спозаранку.

– Ментов-то вызвал, Миш?

– А в ящике чего было-то?

– Сосед, у меня мобильник с собой! Звякнуть ментам-то?

– Да не менты они сейчас! А полисмены…

Собравшихся у гаража растолкал прибежавший со своим псом сосед – тот, кто первым поднял тревогу.

– Мишаня, твой автобус во-он за тем домом стоит! – доложил он. – Дверцы настежь, но так вроде не покурочено ничего. Иди, глянь, а я тут присмотрю, чтобы добрые люди не помародерствовали слегка. Ты позвонил?..

– Нет, и пока не надо! – отрезал Алдошин. – Погляжу сначала, что с машиной. Вы поняли, мужики? Не звоните пока, я сам…

Микроавтобус и вправду стоял за второй пятиэтажкой. Возле распахнутой водительской дверцы уже стоял какой-то мужичонка, с интересом заглядывая в салон. Алдошин грубо оттеснил его плечом, зло спросил:

– Что, стервятнички, налетели уже?

– Да ты че, мужик? Я так, интересуюсь… Твоя «машинерия», никак?

– Моя! Иди гуляй себе!

– Ну-ну, хозяин! – обиженно проворчал мужичонка, отступая к своей машине. – Там тебе послание на стекле написали! Почитай!

Он поскорее сел в свою «развалюху» и дал газу.

Провода из замка зажигания были вырваны, несколько из них наспех скручены. Алдошин несколько минут тупо глядел на эти провода, потом перевел взгляд на остальной интерьер салона. Все остальное было вроде на месте, даже магнитолу с DVD не тронули, ублюдки…

В голове у него все отчетливее зрела мысль, впервые сформировавшаяся возле раскуроченного гаража: это заказ… И он, кажется, сразу понял – чей!

Тронул пальцами провода – как их правильно соединять-то, чтоб завестись и до гаража-то хоть доехать? Хотя зачем – ворот-то нет…

Что-то в салоне было еще не на месте… Оглядевшись, он обратил внимание, что «застежки» кожуха движка с водительской стороны были расстегнуты. Взялся за ручку, дернул – и кожух легко поднялся, встал торчком.

Прямо на блоке цилиндров лежал тяжелый молоток с деревянной ручкой – его собственный молоток! А крышка блока была напрочь разбита этим самым молотком… Все: этот микроавтобус, его верная машина долго еще никуда не поедет…

Алдошин захлопнул кожух, сполз с сиденья, неизвестно для чего обошел машину. И нашел послание, написанное пальцем на запыленном заднем боковом стекле: «Смени тачку, урод!»

* * *

Алдошин толкнул дверь антикварного салона плечом, остановился посреди бутика, с угрюмой насмешкой озирая интерьер. Фигуристая продавщица-пышка с неохотой оторвалась от монитора ноутбука, с натяжкой улыбнулась:

– Здравствуйте, вам помочь? Подсказать что-то?

– Я сам пока осмотрюсь, спасибо…

Алдошин прошелся возле сверкающих витрин, и в «посудном отсеке» сразу обнаружил то, что и ожидал увидеть: его сервиз! Из «бункера»!

Не спрашивая разрешения, поднял откидной прилавок, шагнул к двери с надписью «Служебное помещение».

– Вы куда, мужчина?! – мед из голоса продавщицы куда-то подевался, в нем теперь звучали истерические нотки. – Посетителям за прилавок нельзя, мужчина! Мне что, охрану позвать?

– Я к Витьке…

– И к Виктору Леонидовичу тоже нельзя! Без предварительной договоренности! Вы договаривались?

– Я давно с ним обо всем договорился, – буркнул сквозь зубы Алдошин и рванул дверь, попутно соображая – что делать, если та окажется заперта. Не ломать же…

Дверь оказалась отпертой. А в подсобном помещении, интерьером больше напоминающем комнату отдыха большого начальства в солидных офисах, за огромным письменным столом сидел Витька Семенов. Он же Проперухин.

– А-а, это ты! – натянуто удивился он. – То-то я думаю – кто так шуметь может… Ну, проходи, коль пришел. По делу или так, в гости?

– В гости, Витя! Ты чего творишь, а? Зачем налетчиков в мой гараж послал? Машину угробили, крышку блока цилиндров расколотили… Зачем? Чтобы я в поле не выехал?! Я тебе где дорогу перешел?!

– Миша, ты не пьян? Каких налетчиков? Какой гараж?

– У тебя на стенде уже мой сервиз выставлен, Витя! Восемнадцатый век, двадцать два прибора. Китайский фарфор, сучок ты позорный! Своих обкрадывать?!

Наивным было, конечно, ожидать, что Виктор Семенов вот так, с ходу, признается в организации «налета» на гараж. Тот вежливо улыбался, все отрицал. Алдошин не сомневался: Витька специально выставил сервиз на самое видное место, знал, что Алдошин придет, и давал ему сигнал – как чревато и неразумно говорить ему «нет».

– На сервизе не написано, что он твой, Миша! – улыбаясь, втолковывал Проперухин. – Принес человек, сдал по водительским правам – паспорта с собой не было. В ментовку хочешь заяву подать? Подавай, Миша! Только тогда, друг мой, тебе ни сервиза, ни денег за его реализацию, которая может иметь место, не видать! Уйдет фарфор на экспертизу, пролежит там с полгодика. А потом кто-нибудь из нынешних экспертов-дуроломов может догадаться и в каталоге Эббнера сервиз поискать. А как сыщет его там, так и вопросы к тебе начнутся! Тебе оно надо?

– Твои предложения?

– Миша я тебе сочувствую насчет ограбления. Обидно, согласен – только я тут не при чем! А предложение мое такое: пусть фарфор пока остается у меня. Сдатчик появится – я его за жабры возьму, он ко мне и дорогу забудет! А денежки ты получишь – ну, за вычетом моих комиссионных, о’кей? Хочешь, я тебе прямо сейчас шестьдесят тысяч дам? Машинка твоя повреждена, деньги на ремонт требуются.

– А остальное из моего «бункера»? Тоже у тебя?

– Миша, о чем ты говоришь?

* * *

Абверу в Москву о происшествии пришлось докладывать: сроки выезда «на дело» были обговорены и жестко москвичом регламентированы. Не удержавшись, Алдошин сообщил и о своих сильнейших подозрениях о причастности к налету Проперухина: о его неожиданном визите в гараж, требовании взять в компаньоны и сервизе из гаражного «бункера», тут же появившемся в бутике Семенова.

– Очень похоже, – хмыкнул в трубку Абвер. – Хотя с другой стороны, антикварная лавка нашего друга на острове единственная. Куда жуликам еще нести профильную добычу? Ладно, разберемся со временем. Сколько времени тебе на ремонт авто потребуется?

– Не меньше недели – если двигатель целиком покупать и менять. Но с деньгами напряг, Владислав Николаевич!

Алдошин был уверен, что Абвер, посуливший ему целую квартиру в столице, с легкостью финансирует если не покупку новой машины для совместной работы, то уж любой дорогостоящий ремонт наверняка. И ошибся.

– Твои напряги – твои печали! – отрезал Абвер. – Выкручивайся сам. Без компаньонов только, понял?

Пришлось выкручиваться – благо Виктор Семенов, видимо, так и не оставивший надежды войти в долю многообещающего проекта под водительством Абвера – сделал Алдошину вполне благопристойное предложение, отказываться от которого было просто глупо.

Через два дня после визита Алдошина он позвонил и многозначительно пригласил подойти – глянуть кое на что. Это «кое-что» оказалось добром из гаражного «бункера».

– Звонит мне тот жулик, что сервиз принес и интересуется: не нашелся ли, мол, покупатель? Нашелся, говорю, приглашаю зайти за деньгами, – рассказывал Семенов. – Он обрадовался, спрашивает – может, еще кое-что возьмете? Неси, братан! И организовал твоему жулику встречу на высшем уровне – с привлечением службы безопасности нашего торгового центра. Короче говоря, взяли мы его в оборот, заставили написать отказ от претензий в обмен на свободу. И отпустили, до смерти радого…

Проперухин жестом фокусника сдернул со своего дивана кусок полотна, под которым оказались упакованные свертки. Упаковка была алдошинская, прямо из бункера.

– Ну, что, доволен, Миша? – суетился Семенов, доставая из серванта пузатую бутылку и два фирменных тяжелых стакана. – Поскольку ты не за рулем, по пять капель коньячку надо принять, Миша! Слушай, у меня к тебе предложение, кстати: извини, но я тут полюбопытствовал относительно того, что жулик принес. Заглянул в свертки. Есть вещицы перспективные, мне понравились, а ты все равно уезжаешь из города. Хочешь, оставь мне на хранение. А хочешь – продай – деньги-то все равно нужны, а? С учетом сервиза дам тебе четыреста штук, рублями… Как смотришь?

– А где остальное? – мрачно поинтересовался Алдошин. – Тут половины нет, что у меня из гаража «попятили».

– Миша, ты что? – Семенов от обиды даже всплеснул руками. – Что принесли, тому и рад! Документов у жулика, естественно, не было – ребята из эсбэ у него отпечатки пальцев сняли. Найти его при желании можно, он наверняка в органах на учете состоит. Но – это уже не мой вопрос, Миша! Хочешь – ищи сам, и «выколачивай» из него свое добро тоже сам!

Положение у Алдошина было безвыходным. Поторговавшись, он «выбил» из Проперухина дополнительные 150 тысяч, на том и расстались.

Загнав микроавтобус в автосервис, Алдошин решил, раз вынужден простаивать, то время ремонта можно использовать продуктивно. И начать целесообразно с поиска документов в областном центре. Захватив бутылочку арманьяка, он пошел к директору областного исторического архива, Петру Александровичу Штырю. Свою нужду объяснил намерением написать книгу.

– Ну, ты и времечко выбрал! – посочувствовал Штырь. – Сорок шестой год – время безвластья. Информационная дыра на нашем острове. Советские войска в августе 1945 «спустились» с 50-й параллели до самого юга, японскую армию смели, а население японское осталось. Со своим самоуправлением, старостами в поселках и в небольших деревнях. В городках побольше и крупных портовых центрах командовали наши военные, конечно. Их архивов не осталось: увезли с собой при передислокации либо уничтожили. Гражданское управление на Сахалине начали вводить только зимой-весной 1946 года. Но там с документами тоже негусто. Прикинь: вся отчетная документация о работе сельхозартелей, заводов, лесозаготовителей и рыбаков – на японском языке! Так и пересылали в Тойохару, нынешний Южно-Сахалинск…

Алдошина архивная производственная документация не интересовала – ни на русском, ни тем более на японском языках. Но свой конкретный интерес к двум первым месяцам 1946 года, ограниченном к тому же территорией нынешнего Долинского района области, он афишировать не спешил. Ну, территориальный интерес он еще мог как-то объяснить: откуда-то, мол, надо ведь начинать. А вот ограниченный временной промежуток мог вызвать недоумение и любопытство.

Сбитый либо совершивший в январе 1946 года вынужденную посадку американский самолет-амфибия непременно должен был оставить свой след. Быть где-то зафиксированным – вот только где? В рапортах военных летчиков – наверняка. Стоявшая в райцентре Десятая воздушная армия через несколько лет после окончания войны была расформирована и передислоцирована, и найти 65 лет спустя какие-то конкретные документы было делом невозможным. Да и поиск этих документов надо было вести где-нибудь в Центральном архиве Вооруженных сил. А что можно поискать здесь?

Поддержанием правопорядка до ввода на Сахалине гражданского управления занимались подразделения СМЕРШа, Особых отделов Военной контрразведки и НКВД. Как уверил его главный островной архивариус Петр Александрович, их архивы хранились не здесь, а в централизованном архиве ФСБ, в Омске. Несколько утешительной была информация о том, что начавшееся несколько лет назад рассекречивание чекистских документов шло полным ходом. И что часть этих дел, представляющих историческую ценность, постепенно передается в территориальные архивы.

Штырь похвастался: он уже перевез в островной архив несколько сотен таких дел, часть из которых пока, правда, несла гриф ограниченного доступа для исследователей. Но полистать можно: тебя, Миша, что конкретно интересует?

– Ну, раз Десятая воздушная в нынешнем Долинске стояла, тогда логично будет с этого и начать, Петр Александрович. Меня интересует все, что происходило там зимой-весной 1946 года…

– Миша, не темни! – Архивариус проницательно глянул на посетителя. – Ты же не исследователь, а конкретный поисковик, археолог. Хоть и «черный», как вашего брата называют. Что ты накопал?

– Есть у меня информация – неподтвержденная пока документально – о том, что в январе 1946 года где-то в районе Долинска был сбит или совершил вынужденную посадку американский самолет-амфибия. Хотел эту машинку поискать, Петр Александрович…

– Американский самолет? Слушай, Миша, а ведь ты не первый этим самолетом интересуешься! – наморщил лоб Штырь.

– Как это – не первый? – внутренне подобрался Алдошин. – А кто еще?

– Да ты не волнуйся так! – рассмеялся Штырь. – Не конкуренты твои на ниве копательства! Да и давненько это было… Сколько же лет-то? Татьяна еще в читальном зале у меня работала, да… А ушла она из архива в 1999 году, точно помню… Лет пятнадцать тому назад интересовался «грумманом» иностранец один. Любопытный типус, между прочим, Миша! Европеец – и гражданин Японии! А они своим гражданством не разбрасываются, между прочим! Большая редкость, Миша! Между прочим, тот типус был русским по происхождению, вот только фамилия нерусская. Как же его звали-то… Вот память анафемская – забыл, Миша! Старый стал совсем!

– Да черт с его именем-фамилией! – нетерпеливо перебил Алдошин. – Он накопал что-нибудь про самолет?

– Нет. Точно тебе говорю – нет, Миша! Тоже поглядел фонды гражданского управления – там, естественно, ничего. Просил разрешения покопаться в партийных архивах – но тут уже не прошло у него! Это сейчас к партийным архивам допуск почти свободный. А тогда иностранного исследователя в партийный «огород» допустить… Я ему посоветовал, помнится, в спецархив запрос сделать, поискать летчиков среди пойманных и осужденных «шпионов».

– И что? Нашел?

– И там следов не обнаружилось, Миша! Точно помню: запрос-то через меня в Москву ушел. И ответ оттуда через месяц – тоже на меня отписали. А я уж ему в Японию переслал…

– Интересно, интересно… «Русский» японец ищет следы американских летчиков – к чему бы это?

– Вот и я тогда заинтересовался, Миша. Даже спросил его напрямую, грешник.

– И что он? Чем объяснил?

– Не помню, Миша! – развел руками директор. – Лет-то сколько прошло… Ладно, то дело прошлое. А помочь тебе сегодня требуется, Миша. Что ж с тобой делать-то? Слушай, тебе дела гражданского управления тут не помогут. Если такой факт имел место, то искать надо в следственных делах Особого отдела Десятой армии. А их мы пока не перемещали сюда. Может, и не дадут их нам вовсе…

– Так что – дохлая моя задумка, Петр Александрович?

– Не совсем, Миша! Не совсем. И я, кажется, могу тут тебе помочь. Партийные документы ВКП(б) – КПСС у нас в полном объеме, с двадцатых годов. А без партии-рулевого у нас в стране, сам должен помнить, было никуда! И по этой самой линии и Десятая воздушная, и ее Особый отдел был обкому партии Южно-Сахалинской области – так она до лета 1946 года именовалась – был подотчетен. И информировать партийные власти о всяких чепэ военные были обязаны! Так что самолет союзников, если его еще и сбили наши соколы, непременно в эти отчеты и донесения должен был попасть!

– Ну-у, Петр Александрович, что бы я без вас делал! – Алдошин разлил арманьяк по маленьким рюмочкам. – За вашу светлую историческую голову!

– А еще тебе, Миша, надо наших краеведов потормошить. Я тебе списочек сейчас дам. Они хоть люди старые, суетливые, а порой и надоедливые, а все ж пользу иногда приносят. Кстати, и в Долинске такой «кузнечик» живет. И обрати внимание на первое и второе имена в списке. Эти люди приехали на Сахалин в пятидесятых годах, опубликовали по несколько книг о первых послевоенных переселенцах. По своему опыту знаю, что, написав книгу, имеешь еще несколько блокнотов или тетрадей неиспользованных материалов!

– Спасибо! Когда в партийные «конюшни» допустите-то?

– А хоть и сейчас! Возьми пока в читальном зале описи, выписки сделай и мне заявку занеси перед уходом. Я завизирую, и завтра дела из хранилища спустим…

Алдошин просидел в архиве до конца недели: партийные архивы оказались обширными и многословными. По целому дню «лопатить» документы терпения у Михаила не хватало, да и затылок к обеду уже начинало ломить. Большинство протоколов и документов к тому же оказались в рукописном виде. И уйма времени уходила только на разбор почерков и вникание в суть витиеватых порой предложений. Раздражали Михаила и бесконечные ссылки на мудрые указания товарища Иосифа Виссарионовича Сталина и даже цитаты из его газетных статей. Продраться сквозь эти почерки, выцветшие чернила и зубодробительные славословия было непросто, и Алдошин несколько раз ловил себя на отчетливом желании схалтурить. Забросить весь этот архив к чертовой матери и отрапортовать Абверу, что ничего не найдено. Ну, не станет же перепроверять!

Однако пара листов бумаги, приготовленных Алдошиным для заметок и выписок, медленно, но верно превратились в полтора десятка. «Улов» был не слишком богатым, но кое-что нащупать удалось. Конечно, все это пока было «промежуточным», второстепенным. Каждую фамилию, дату или ссылку на любопытный факт следовало еще проверять и уточнять. Причем пока Алдошин даже не представлял себе – где и у кого все это можно проверить. И можно ли вообще?

В пятницу последнее дело было просмотрено и сдано обратно хранителю, и Алдошин вышел из архива с двойным чувством – облегчения и тоски. Насчет облегчения – это ясно: партийный архив отработан. Тоску, до зубной боли, вызывала грядущая необходимость общения со старичками-краеведами.

Начну с понедельника, твердо решил про себя Алдошин. Машину ему обещали выдать уже в субботу, и он намеревался для обкатки нового двигателя закатиться с ночевкой на рыбалку. А Абвер со своими сроками пусть горит синим пламенем!