Текст книги "Спасибо, что ты есть"

– Может и так, – без колебаний кивнул Лекс, – не хочется портить работой настроения.

– Пойдем в зоопарк, – вдруг осенило Марину, – или просто по Риджен парку побродим

– А давай, – Лекс достал из кармана телефон и отключил его, – и пусть весь мир подождет.

Остаток дня прошел на удивление спокойно и хорошо. Долгая прогулка по парку совсем не утомила, напротив, зарядила позитивом, казалось безвозвратно смытым дождями и потерявшимся в тумане последних дней. Наглые белки и утки, жившие в парке, не стеснялись выпрашивать угощение у всех посетивших их владения людей.

Марина сняла на камеру своего смартфона особо беспардонную утку, буквально преследовавшую их до тех пор, пока ей не отдали заветный кусок булки. Она бежала по краю тропинки, пронзительно крякала и хлопала крыльями, привлекая к себе внимание.

В отведенной под зоопарк части парка животные были не столь расположены к общению, прятались от дождя в крытых частях вольеров, многих увидеть не представлялось возможным.

– Надо сюда летом прийти, – заметил Лекс, когда они уже направлялись к выходу, – на лодках покатаемся.

Они шли, обнявшись под одним зонтом по пустым аллеям, болтая исключительно о пустяках – о белках, утках, морковке для лошадей, кошках, собаках, лондонских лисах, разъезжающих в метро и ни слова о работе или планах. Прошлого и будущего будто бы вовсе не существовало, настоящее заполоняло собой все мысли, чувства и ощущения. Он научил ее жить в настоящем, только с ним происходящее «здесь и сейчас» стало для нее по-настоящему важным и интересным. Наверное, это и называется «вкус жизни» – умение видеть и ощущать красоту каждого момента.

Вечером позвонила Джен, сообщив, что все уже улажено и устроено, их лошади переехали в выбранную ею конюшню, и дело осталось за малым – оплатить их пребывание там.

– На три дня останемся тут еще? – спросила Марина, выбирая предложения по обмену обратных билетов.

Заглянув ей через плечо, Лекс согласился

– Давай, – он чмокнул ее в шею и вдруг заметил, – у тебя температура, нет? Ты горячая какая-то.

Марина с удивлением отметила, насколько холодна его рука, дотронувшаяся до ее лба.

– То-то меня знобит, – проворчала она, – этого еще не хватало.

– Ложись, чай с лимоном сделаю, лечебный секс гарантирую, – хохотнул Лекс, убирая ноутбук.

– До завтра вылечишь? – усмехнулась Марина, – завтра лошадей поедем смотреть…

– Фотки посмотрим, если не вылечишься.

– Фотки – это не то, – она обняла его за шею, притянув ближе к себе, – заразиться не боишься?

– Зараза к заразе не липнет, так ведь говорят, – усмехнулся он, подхватив ее на руки.

Ночью Лекс разбудил ее, заставив выпить шипучий аспирин, температура упорно не желала снижаться. Все тело ломило, головная боль мешала снова заснуть. В пять утра карауливший ее неспокойный сон Лекс предложил вызвать врача.

– Я купила уксус яблочный, мясо замариновать хотела, разведи его слегка водой, пару платков мне и не надо никаких врачей, – заявила Марина, нехотя выбираясь из его греющих лучше самого теплого пледа объятий, – Спать тебе не даю, извини..

– Говорила же сама, что извинения лишние, – напомнил он, – а что ты с уксусом будешь делать?

– Детство вспоминать и заодно секреты народной медицины, к пяткам примочки приложу, дабы придать постельному белью непередаваемый кисловатый аромат.

– Ладно, развлекайся, я пока чай с лимоном тебе заварю, традиционность, так во всем, – усмехнулся Лекс, вернувшись снизу с уксусом и платками.

Недовольный ночными похождениями Богард с кресла внимательно наблюдал за происходящим.

– Тебе тоже спать не даю? – кивнула коту Марина.

Тот лишь широко зевнул в ответ.

– Переживет, – ответил за него Лекс, вернувшись в спальню с чашкой горячего чая в одной руке и намазанным малиновым джемом тостом в другой.

– Ночью самое время поесть, чтобы точно не похудеть, – засмеялась Марина.

– Куда тебе худеть? Бредишь от температуры? Ты вполне тоща и красива, – в тон ей осведомился Лекс, приложившись щекой к ее горячему лбу, – Наверное, надо еще раз билеты менять. И лететь не в Самару, а куда-нибудь в Дубай отогреваться.

Марина зябко поежилась, отхлебнула горячий чай. Волна тепла пробежала по телу, озноб сменился жаром. В голове стоял туман, горло заложило, каждый глоток давался с трудом, а чувство вкуса заметно притупилось.

– Я, видимо, серьезно настроилась заболеть, – вздохнула она, – страшно как-то.

– Чего бояться, не в пустыне же мы, вызовем врача, только скажи, – он выключил свет и обнял ее, накрыв одеялом.

– Я не знаю, чего я боюсь, врачей боюсь и тебя заразить тоже.

– Брось, как ни крути, я или уже заразился, или это ко мне не пристанет. Вдвоем будем соплями истекать, на брудершафт, – он поцеловал ее в волосы на макушке и обнял еще крепче.

Билеты пришлось поменять еще раз. Пребывание в Лондоне затянулось еще на неделю. Лекс съездил посмотреть на своих лошадей, Марина знакомилась с новыми питомцами по фотографиям.

Обе лошади выглядели потрясающе – породистые, холеные, сложно было представить, что над ними могла висеть угроза оказаться на улице никому не нужными. Дакар – вороной жеребец породы Фриз, отлично выезженный, призер многих соревнований по кроссу и конкуру. Однако ему было уже 12 лет и, после ряда тяжелых травм, он стал непригоден для профессионального спорта. Дезире тоже принадлежала к породе Фриз и имела схожую судьбу. Вживую Марина увидела их почти перед отъездом, оправившись от болезни.

Лекс с видом заправского знатока показывал ей, как лучше угощать лошадей морковкой, рассказывал о премудростях организации соревнований по конному спорту, хотя сам узнал об этом совсем недавно. Марина от души веселилась, когда конюх, узнав насколько они далеки от мира конников, предложил стремянку, чтобы залезть на лошадь. Они не отказались.

День на конюшне прошел очень весело, их покатали на их лошадях по крытой арене, а когда на улице утих дождь, то и по открытому довольно широкому загону.

В конюшне, выбранной Дженнифер проживали еще девять лошадей. Они принадлежали разным людям, которые в удобное для себя время приезжали их навещать или тренироваться или развлекаться. Конюхи лишь ухаживали за лошадьми и при необходимости учили ездить верхом ровно в той мере, в какой их об этом просили. Марину и Лекса надо было учить с нуля.

Они уже собирались домой, когда приехала Джен со своим приятелем конником. Ее собственная лошадь тоже проживала по соседству. В отличие от Лекса, обходившего в детстве конюшни на большом расстоянии, она выросла среди лошадей и, без сомнения, понимала их намного лучше, чем людей. Ее почти вызывающе непосредственное общение с Лексом явилось полной неожиданностью для Джареда – ее молодого человека. И в отличие от Марины, относившейся к этому абсолютно спокойно, Джареду это очень не понравилось.

Пока Марина и Лекс прощались со своими подопечными и переодевались, Джен и Джаред выясняли отношения. В результате Джаред уехал один и расстроенная Джен приняла приглашение Лекса «зайти куда-нибудь опрокинуть чего-нибудь».

Маленький тесный паб пригорода как раз сгодился для этой цели.

– Он ревнует меня к каждому столбу! – сокрушалась Дженнифер, как ни в чем не бывало, выкручивая руку Лекса, так чтобы посмотреть время на его часах, – Как можно ревновать к тому, кого я видела в трусах, с завязанной на шее простыней и короне, стоящим на подоконнике и орущим: «свободу белым мышам!»

Марина съехала от смеха под стол, Лекс чуть было не захлебнулся вином.

– Нам было по четыре года, – на всякий случай пояснила Дженнифер.

– По три, – поправил ее Лекс, – Белых мышей я рвался освобождать, когда мне было три года.

– Что за история с мышами? – спросила Марина, желая перевести разговор с темы приватных взаимоотношений Джен, вникать в которые ей совсем не хотелось.

Лекс допил вино и, нехотя проговорил:

– Мне казалось, что белая мышка, которая жила в клетке в детском саду, организованном моей тетушкой Патти для детей нашего пригорода, отчаянно мечтает о свободе. Я ее выпустил в один прекрасный день.

– А потом мы тебя не видели две недели и все думали, что ты освобождаешь других мышей, – энергично кивнула Джен, – но следующего мышонка ты уже не хотел освободить, даже говорить об этом не хотел.

– Мне преподали хороший урок, – усмехнулся Лекс, – дед мне доходчиво тогда объяснил, что я фактически стал причиной смерти выпущенного мной на волю мыша и не очень хорошей жизни другого такого же, которого мы обязаны были купить и отдать взамен того, которого я своим идиотизмом убил.

– Жестко для трехлетнего ребенка, – заметила Марина.

– Зато честно, – пожал плечами Лекс.

– Честно, но ведь это могло отбить у тебя желание делать добрые дела, стараться кому-то помочь, – возразила Джен.

– И научить думать прежде, чем кому-то помогать, действительно ли этому кому-то нужна помощь и насколько реально помочь, а не создать новые проблемы, – парировал он, явно намереваясь закрыть тему.

– Ты не рассказывал об этом, – Джен подперев голову руками, внимательно смотрела на него, очевидно, так же как Марина, прочитав его желание уйти от дальнейшего продолжения темы, но в отличие от Марины, не желая идти у него в этом на поводу.

– Я есть хочу, – громко провозгласила Марина, – хочу мяса жаренного, интересно, здесь удастся заказать что-нибудь подобное?

– Сейчас узнаю, – Лекс, будто только и ждал предлога встать и в прямом смысле сбежать из-под пристально-понимающего взгляда Джен.

– Не хочет признать, что его дед мог быть в чем-то не прав, – резюмировала Джен, отхлебнув свое пиво.

Она предпочитала пиво всем прочим напиткам и явно не могла понять, почему Лекс с ней в этом не солидарен.

– Ну, не хочет, пусть не признает, – махнула рукой Марина, – это его право и личные границы, в которые не стоит вторгаться.

Дженнифер задумчиво смотрела перед собой, будто колебалась, задать или нет волнующий ее вопрос.

– А ты не ревнуешь? – наконец решилась она, – Я, наверное, действительно неправильно в чем-то себя веду, но я не могу притворяться.

– Нет, не ревную, – успокоила ее Марина, – но я понимаю, почему ревнует Джаред. Не хватай при нем Лекса за руки, не дотрагивайся до него без конца и все – не будет этого, не будет и ревности твоего парня, мы сможем общаться все вместе.

– Но мы же друзья, что особенного, что я возьму его за руку? Мы знакомы с Лексом двадцать восемь лет из тридцати. Он часть моего детства.

– Вот, видимо, поэтому, – вздохнула Марина, – он часть того периода твоей жизни, к которому твой парень не имеет отношения. Тебе лучше поговорить об этом с Джаредом, он лучше объяснит.

Вернулся Лекс, следом за ним подошла официантка с подносом, уставленным источающими дивные ароматы блюдами. Мясо в горшочке, горячий мясной салат, пицца, два бокала вина и еще одна кружка пива для Джен.

За соседним столиком подвыпившая компания обсуждала игру команды в поло, когда речь зашла о лошадях, Джен не смогла спокойно сидеть и слушать, как в проигрыше в последнем матче обвиняют именно лошадей. Завязалась беседа на два стола. Чуть позже выяснилось, что один парень за соседним столом обучался верховой езде у того же тренера, что и Джен. Конники нашли друг друга, чтобы не чувствовать себя лишними Марина и Лекс поспешили ретироваться, сославшись на некормленого кота и неотложную необходимость забрать вещи из химчистки.

Сидя в вагоне метро, Марина размышляла над сказанным Дженнифер. Почему Джаред ревнует, а она нет? Ее удивляла непосредственность на грани беспардонности отношений Лекса и его подруги детства, но не больше.

Лекс, уронив голову ей на плечо, дремал. Поезд подъезжал к нужной станции, она слегка развернулась, легко коснувшись ладонью его щеки. Он проснулся, но и не подумал как-то отстраниться. И ответ нашелся сам собой. Их общение с Джен было всего лишь игрой. Настоящего его она не знала и, скорее всего, не хотела знать, для нее он до сих пор остался коронованным освободителем белых мышей, он принадлежал ее детству. К этому невозможно ревновать всерьез.

– Как твои сопли? – спросил Лекс, поцеловав ее в висок, видимо, прикинув, есть ли температура или нет.

– При мне, – шмыгнула Марина, – может, нам с тобой действительно съездить на недельку в Самару, оставить Богарда под опекой моих родителей и поехать куда-нибудь подальше от весны и холодов?

– Я думал об этом. Марокканскую командировку легко перенести с апреля на март, так даже лучше будет, – поразмыслив, ответил он, – Богарда можно взять с собой, туда можно с животными.

Сказано – сделано.

После недельной экскурсии в настоящую снежную самарскую зиму, собрав летние вещи и, поручив кота заботам родителей Марины, убедивших их в том, что коту не полезны столь частые смены климата, Марина и Лекс отправились в Марокко.

Калейдоскоп обрывочных мыслей и образов – аэропорты, таможни, самолеты, люди, стандартные фразы и вопросы, досадные мелочи вроде неудачных соседей на местах в самолетах или не слишком вежливых продавцов в буфетах. Марина будто выпадала из реальности во время переездов и перелетов – все временно, все неважно, есть музыка в наушниках и заранее заготовленная на такие случаи новенькая книга. Лекс предпочитал в самолетах спать.

В аэропорту Мессира их самолет приземлился ночью. До Агадира и выбранного отеля ехали в густой кромешной темноте. Ориентирами служили непривычные запахи – резкие, насыщенные, будто отделяющие пространство своего распространения невидимыми, но отчетливо осязаемыми границами.

Перед рассветом тьма особенно густая. Когда автобус, наконец, довез их до отеля, Марина с трудом могла различить белые очертания каменных строений. Фонари, освещавшие дорожку, петлявшую вдоль белой ограды, выдергивали из сгустившейся вокруг тьмы лишь неясные призрачные, будто подвешенные в воздухе силуэты – белая беседка, шезлонг, трепещущие на ветру занавески.

Откуда-то из темноты доносился мерный рокот моря, и ветер оставлял на губах соленый привкус.

Вступив в ярко освещенное фойе, Марина едва не зажмурилась. Картина из сказки «Тысяча и одна ночь» – среди богато украшенных позолотой и мозаикой интерьеров стоял человек в белых традиционных одеждах восточного шейха и на плече его, как ни в чем не бывало, восседала ручная сова.

Служащий отеля, встретивший их у входа, обменялся несколькими словами с администратором и увлек новых постояльцев следом за собой к лифту. Пока двери лифта не закрылись, Марина заворожено наблюдала за тем, как сова, будто перешептываясь со своим хозяином, то и дело наклоняется к его уху.

Лекс что-то спросил у провожатого по-французски, тот широко улыбнулся и кивнул.

– Здесь разрешено проживание с животными, – усмехнулся он в ответ на вопросительный взгляд супруги, – надеюсь, с ручными удавами и скорпионами тут никто не живет.

– Вот, а ты хотел Богарда сюда тащить, – засмеялась Марина, – а вдруг конфликт – кот против совы – международный скандал был бы.

Номер оказался небольшой, но вполне уютный. Получив свой доллар на чай, служащий отеля удалился, предоставив гостям возможность как следует осмотреться. Двуспальная кровать, шкаф, кондиционер, телевизионная панель на стене напротив удобного мягкого кресла, второе кресло пододвинуто к туалетному столику – стандартная обстановка, мебель добротная и удобная, но общий стиль ничем не напоминал восточный.

В номере был балкон, но поскольку в темноте разглядеть что-либо не представлялось возможным – окна они открывать не стали. Напротив, Лекс плотнее задвинул ночные темно-шоколадные портьеры и включил кондиционер.

– Давай утром все распакуем, потом, спать ужасно хочется, – вздохнул он, стягивая с себя рубашку через голову.

– А я прямо подорвалась разбирать сумки, в душ и баиньки, все остальное потом, – махнула рукой Марина.

– Воду надо экономить, – хохотнул Лекс, провокационно обнимая ее сзади и целуя в шею.

– Во имя спасения планеты идем вдвоем в душ, – мурлыкнула Марина, чувствуя, как горячей волной разливается по телу желание.

– И только так.

Утро наступило неожиданно, будто кто-то чиркнул спичкой, прочертив на горизонте пылающую линию, быстро уничтожившую черное покрывало ночи. Сквозь узкую щель между шторами сочился мягкий розовый свет, танцуя в отражениях сотней крошечных бликов.

Усталость ушла вместе с ночью, пары часов сна Марине вполне хватило, чтобы восстановить силы после перелета, поездки и любовных утех. Поколебавшись, она аккуратно, чтобы не потревожить спящего Лекса, выбралась из-под одеяла, оделась и вышла на балкон.

В лицо дышал запах моря – терпкий металлический привкус соленой влаги саднил небо, при каждом вдохе. Внизу за строениями отеля, бассейнами, огражденными со всех сторон высокими прозрачными стенами, разбитыми декоративными тенистыми садиками, начиналась широкая линия буро-желтого пляжа, а дальше взгляд упирался в ослепительную неправдоподобную синюю бездну бескрайнего океана, где-то вдали тонувшую в столь же яркой синеве неба. От этой бескрайней перспективы захватывало дух. По венам струился чистый адреналин, пьянящее чувство свободы и жажды свершений.

Внизу работники отеля мыли столики у бассейна и расставляли шезлонги.

– Что-то мне не жарко, – буркнул выползший на балкон Лекс, кутаясь в одеяло.

Марина плотнее запахнула на нем полы его импровизированного плаща и, чтобы они вновь не распахнулись, обняла его.

– Кондер выключи…

При виде его взъерошенного, сонного и недовольного ее разбирал смех и в тоже время прилив нежности гасил на корню все ироничные замечания и подколы.

– Рано еще совсем, мне не спится, а ты чего встал?

– Холодно, – проворчал он, – кондер я выключил, но холодно все равно, погрей меня.

– Идем, – усмехнулась Марина.

Он действительно уснул, стоило одеться и, завернувшись в одеяло, снова завалиться в кровать. Все планы прогуляться по отелю, сходить на берег, осмотреться или хотя бы разобрать багаж уперлись в приспособившего в качестве подушки ее ноги спящего Лекса, которого ей было жалко будить. Вместо этого она играла в игрушки приложения на планшете, совершенно ни о чем не думая.

Два – три часа ничего не решают. После завтрака отправились на берег уже вдвоем.

Африка разбивала стереотипы. Марина всегда считала, что здесь жарко круглый год. Оказалось это далеко не так. По крайней мере, на побережье в начале марта. Разбавленные сильным порывистым бризом +20 никак не соответствовали представлениям о нестерпимом зное.

– Мне нужно с тобой поговорить, – нехотя начал Лекс, опускаясь прямо на холодный песок цвета охры.

Марина присела рядом, с удивлением обнаружив, что ветер больше не достает до ее лица. Его порывы ровным воздушным потоком неслись в метре от земли.

– О чем?

Лекс тряхнул головой.

– На Мальдивах песок почти белый и рассыпчатый, а этот, ты смотри… – Марина растерла между пальцами слежавшийся влажный комок то ли глины, то ли песка, – он такой плотный…

– На рассвете он кажется розовым. Если хочешь, поедем в пустыню, посмотришь сама, – Лекс пропустил сквозь пальцы горсть песка, пристально и бесцельно вперившись взглядом в синюю даль океана.

– О чем ты поговорить хотел? – вспомнила она, отряхнув руки о штанины джинсов.

– Нужно съездить в Эссувейру мне, можем съездить вдвоем, но там надо мне будет работать и здесь мне тоже придется несколько дней кататься по окрестностям, – будто размышляя вслух, проговорил Лекс, – Мальдивского блаженного ничегонеделанья тут не будет.

– А тут не Мальдивы, – усмехнулась Марина, – так что нормально все. Конечно, я поеду с тобой, не думаешь же ты, что я буду сидеть в отеле и целыми днями любоваться на океан.

– Мне кажется, это будет тяжело.

– Что? – удивилась Марина, чувствуя, что он что-то недоговаривает или не хочет говорить.

– Это тут пятизвездочный отель, обслуга говорит по-французски и по-английски, а там, где строятся мои отели инфраструктуры почти нет, одни марокканцы, непривычная еда, сплошная экзотика, отели только строятся, ночевать придется черт знает в каких казбахах или в машине.

– Тьфу ты, – облегченно вздохнула Марина, – я думала, синяя борода притащил меня продавать в наложницы местным султанам, – засмеялась она, привалившись к его боку.

– Ты подожди, синяя борода еще не все свои коварные планы озвучил, – предупредил Лекс и, глубоко вздохнув, договорил, – здесь неподалеку через пару дней будет большое дрифт-пати, гонки по пустыне, я подал заявку…

– Ну, так поедем, поучаствуешь. И кстати, а ну, вставай, песок холодный, – безапелляционно заявила она и, встав сама, с силой потянула его за обе руки, но поскользнулась и в результате упала и сама и чуть было не уронила на себя Лекса, благо у того хватило реакции удержаться от падения.

– Молчи женщина и знай свое место, – помогая ей отряхиваться от песка, проворчал он, – как смеешь ты указывать что-то своему мужу и господину?

– Ой, прости, господин мой, но где место мое? – давясь от смеха, но изображая крайнее волнение, воскликнула она, хотела для пущей театральности броситься ему в ноги, но снова поскользнулась и непременно снова упала бы, если бы не удержалась за его пояс, буквально повиснув на нем, икая от смеха, прижалась к его бедру.

– Не, ну меня в принципе устроит там твое место, – вздернув вверх бровь, также из последних сил сдерживая смех, проговорил Лекс, глядя на нее сверху вниз.

– Какая же вы зараза, мой господин, – она вскарабкалась по нему, встав, наконец, на ноги.

Он хотел ответить, но вместо этого крепко обнял ее, прижав к себе, и поцеловал так, что у нее закружилась голова.

– Не, не продам я тебя султанам, сам буду царствовать и всем владеть, – спустя пару минут заявил он, – поехали до города прокатимся, погуляем там.

– Только переоденемся, – кивнула Марина, слегка шлепнув его, а то из вашего величества песок сыпется.

До Агадира доехали за десять минут, можно было пешком дойти, но сменив кеды на босоножки на платформе, Марина не захотела испытывать судьбу и идти по незнакомым дорогам. И не зря. Дороги тут мало отличались от российских, взгляд то и дело натыкался на выбоины и разбитый асфальт обочин.

Несмотря на очевидную туристическую направленность и романтический флер приморского оазиса, город казался неухоженным и старым. На горе, возвышающейся над городом, красовалась гордая надпись «Аллах, Отечество, Король» – главная и, пожалуй, единственная достопримечательность Агадира. Прибрежная, абсолютно европейская часть с ее отелями, ресторанчиками, набережными, внезапно обрывалась, стоило только встать спиной к океану и пройти несколько кварталов. Тут начинался совсем другой мир – непривычная восточная архитектура, крикливое многоголосье и пестрота торговых лавок, узкие улочки, странные одежды местных жителей. Здесь все было непривычно и совсем не так, как ожидалось. Далеко не все одевались в традиционные одежды исламского мира, многие женщины были одеты в джинсы и кроссовки, куртки, но многие носили при этом платки, часто просто накидывая их на голову, никак не завязывая.

Туристов отличала более теплая одежда, местных соленые холодные ветра, дувшие с моря, пугали значительно меньше.

Вдоль набережной росли настоящие кокосовые пальмы, по улицам бродили, гордо подняв хвосты, тощие коты. Пахло морем, выжженной на солнце глиной, специями и плохо выделанной кожей, из которых делались бабуши – марокканские тапочки, От пряного запаха торговых лавок вовсе закладывало нос. Продавцы наперебой зазывали к себе покупателей. Вокруг все говорили по-французски, которого Марина не знала совсем.

– Поедем в пустыню, купи себе платок, – шепнул на ухо Лекс, проходя мимо лавки с яркими цветными тканями.

– Тебе хочется видеть меня восточной одалиской? – улыбнулась Марина, осматривая витрины

– Мне хочется, чтобы солнце, песок и ветер не сделали из твоих волос один большой сплошной колтун, – пояснил он.

Откуда ни возьмись, выскочил продавец, принялся что-то советовать и прицокивать языком, выражая свое восхищение собственным товаром и красотой покупательницы.

– Здесь ношение головных уборов полностью оправдано, особенно вдали от побережья.

– Я всегда думала, дело в религии, – Марина выбрала легкий шелковый бело-голубой платок, продавец потребовал за него десять дирхам, Лекс дал четыре и возражений не последовало.

– Красивая у тебя жена! Я бы такой бесплатно все отдал бы, – напоследок сказал по-английски продавец. Его произношение было ужасным, но совершенно понятным и довольно милым.

– Не только и не столько в религии дело, – пожал плечами Лекс, сложив в пакет покупку, – климат диктует определенные правила, традиционная одежда защищает волосы и кожу от песка, солнца и ветра, традиционная косметика вроде сурьмы, которой женщины красят глаза, предохраняет от морщин, аргановое масло…

– Вот! Вот что я хотела купить! – вспомнила Марина, – Я читала про аргановое масло…

Лекс показал на соответствующую вывеску.

– В принципе в отеле есть спа—центр.

– Я домой хочу такую штуку, это ведь можно отсюда вывозить? На таможне проблем не будет?

– Провезем, если что контрабандой, – засмеялся в ответ Лекс, открыв перед ней дверь лавки.

В отель они вернулись нагруженные покупками, натуральной косметикой, двумя платками, сувенирными ароматическими свечами, кованым подсвечником, походной литровой фляжкой и термосом.

После обеда Марину сморила усталость, весь оставшийся день она благополучно проспала в номере – удобном комфортном и напрочь лишенном какого-либо восточного колорита. В этом что-то было, это что-то позволяло отдыхать от пересыщено чуждой атмосферы и обилия впечатлений. Лекс предусмотрел все.

На следующий день выяснилось, что у бассейна отеля можно прекрасно загорать, высокая стеклянная перегородка прекрасно защищала отдыхающих от ветра, вода в бассейне была комфортной температуры, а весеннее, еще не набравшее силу солнце грело, не обжигая. Посетителей в отеле было мало, никто никому не мешал. День Лекс также провел в праздном возлежании в шезлонге, однако к вечеру в отель приехали деловые партнеры, ему пришлось спешно готовиться к назначенной на утро презентации и совещанию, которые также должны были состояться в их же отеле, в специально арендованном для этих целей конференц-зале.

Марина не вникала в его дела, без особого интереса ловила обрывки разговоров, этого хватало для того чтобы понять общую суть происходящего – отели строились, договоры заключались, сроки выполнялись, детали обговаривались и уточнялись. Ей самой внезапно подвернулась работа – один из интернет сайтов, для которых она писала статьи, заказал ей серию очерков на тему отношений полов в интимной сфере – что, отчего и почему может не устраивать людей в их сексуальной жизни и как с этим бороться.. В добавок переводчица прислала ей для уточнения смыслового содержания перечень жаргонизмов, каламбурных и сленговых фраз из ее книги.

Просидев за ноутбуком до 5 утра, Марина почти забыла, где она находится, далекий шум прибоя стал казаться шелестом дождя, а гостиничный номер спальней в квартире Лекса. Восприятие моментально переключилось в режим обыденности. Ощущение новизны ушло, окружающая обстановка более не заставляла внутренне напрягаться в ожидании подвоха.

– Ты взяла с собой что-то отдаленно напоминающее плащ? – спросил Лекс, едва она проснулась.

Он задумчиво стоял перед открытым шкафом в одной набедренной повязке из полотенца, лаская взор рельефом мышц стройного сильного тела.

– Ты собрался поиграть в эксгибициониста? Погулять нагишом в одном плаще?

– А то! – засмеялся он, выбрав, наконец, стального цвета рубашку к светло-серым летним брюкам, – но если серьезно, я не знаю, в чем ехать на дрифт в пустыню тебе. В машине будет кондер, но потом – песок, ветер, солнце, плащ дождевик, надетый на купальник, подошел бы идеально.

– Так может купить тонкую хламиду вроде тех, в которых местные ходят и надеть на купальник? – сладко потянувшись, зевнула она.

– Только не черную, черные солнце притягивают, запаришься. И кстати, это будет непросто, платки для туристов продают, а это в расчете на туристов не делают. Ты уверена, что найдешь эту штуку из хорошей ткани и не ношенную? – невозмутимо спросил он, пощекотал ее по выставленной из-под одеяла босой пятке и ушел в ванную комнату.

– Тогда надену джинсы, твою фланелевую клетчатую рубашку, завяжу поясом, и нормально будет, – поразмыслив, громко крикнула она.

– Нормально, так нормально, – уже одетый Лекс склонился над ней, чтобы поцеловать.

Чисто выбрит, безупречно одет – все продумано до мелочей, до парфюма и неуловимо меняющей его лицо оправы очков. Она без зазрения совести запустила пальцы в его волосы, взъерошив их на затылке, поцеловала в ответ.

– Завтра твой дрифт?

Лекс снял очки, положил их на прикроватную тумбочку и приземлился на кровать рядом с ней.

– Завтра, да. Ты срываешь мне очень важную деловую встречу, – предупредил он, осторожно сжав ее запястья, развел в стороны ее руки, целуя ее лицо и плечи, – ну зачем ты так делаешь?

– Позже пойдешь, зато счастливый, – засмеялась она в ответ.

То ли от того, что совещание началось позже запланированного, то ли еще по какой причине, но затянулось оно почти на целый день. Марина успела позагорать, съездить в город, погулять по набережной и по европейским магазинам, расположившимся вдоль нее, познакомиться и пообщаться там с двумя туристками из Москвы, вернуться, купив третий по счету пузырек косметического масла арганы, выпить в кафе настоящего марокканского мятного чая, прочитать отзывы на свою интернетную статью, а Лекс все заседал в конференц-зале, отстаивая право отелей для серферов быть недорогими и напрочь лишенными восточного колорита при полной сохранности привычных любому европейцу бытовых удобств.

Один отзыв на статью привлек особенное внимание, он отличался от всех прочих. Обычно отзывы на подобные заметки пишут люди примерно одного склада мышления – люди искренне полагающие, что их мнение имеет значение для автора. Неважно негативное или позитивное мнение высказывалось, какое бы материальное или социальное положение не занимали люди, высказывающие критические отзывы на подобного рода публикации, какие бы они не занимали должности, независимо от профессии и образа жизни, людей объединяло одно – глубоко скрытый, часто отрицаемый инфантилизм, оценка своей собственной модели поведения сквозь призму взгляда автора статьи или очерка. Мотив всегда прослеживался четкий – оценить и непременно убедить себя в собственной хорошести. Марине заказали текст о сексе и, не мудрствуя лукаво, она состряпала нечто смахивающее на анализ значимости женского оргазма. Немножко известных банальных полунаучных фактов, экскурс в стародавние времена, расхожие высказывания сексологов и психологов и вуаля – текст готов. Марина писала подобное давно, и не задумываясь. Однако отзыв, выделяющийся среди прочих будто белое пятно на замутнено-сером фоне, заинтересовал настолько, что впервые захотелось написать ответ таинственному гостю «Котэ Икс».