Текст книги "Спасибо, что ты есть"

«Отсутствие оргазма у женщин может быть следствием всего трех причин: 1. Физического нездоровья женщины, если где-то что-то болит, трет, дергает, ноет, физические нагрузки в виде секса утомительны и маложелательны как для тела, так и для сознания 2. Неспособность мужчины контролировать длительность сексуальных занятий. 3. Незаинтересованность одной или двух сторон процесса в достижении оргазма – будет, так будет, не будет, так не для того такие люди сексом занимаются. Имхо – оргазм – это единственное логическое завершение полового акта. Если его нет, то время, потраченное на секс – потрачено впустую, чтобы кто умного об этом не говорил»

Написать ответ на сей примечательный отзыв не получилось – в дверь номера постучал служащий отеля, сообщивший, что приехал человек, набирающий группу желающих прокатиться на лошадях по пустыне, а заодно увидеть там закат и отведать после настоящего марокканского тажина с бараниной или курицей. Марина нашла идею интересной, даже не поленилась позвонить Лексу. Трубку он не взял, вместо этого явился сам.

– Я жмот, я почти дошел до номера, когда ты позвонила, меня жаба задушила 40—50 долларов потратить на то, чтобы сказать, что я почти дошел, – смеясь, пояснил он, открывая дверь.

– Так дорого? – удивилась Марина.

– Дешевле отсюда по городскому звонить в Британию или Россию, чем по сотовому с этажа на этаж, – усмехнулся Лекс и она вдруг поняла, что он устал.

– Я буду совсем садисткой, если приглашу тебя на ужин в пустыню, куда придется ехать на конях?

Лекс рухнул в кровать, широко раскинув руки.

– Поехали, мозги проветрятся.

Марина посмотрела на часы.

– Через двадцать минут тогда надо быть внизу. Если хочешь поиграть в медузу, то собственно ладно, потом как-нибудь поедем.

Лекс соскреб себя с кровати.

– Завтра дрифт, мне нужно срочно перенастроить мозг, так что поехали. Это гениальная идея.

В назначенное время они спустились в фойе гостиницы, где уже ждали проводник и еще четыре туриста – две молодые девушки француженки и супружеская пара бельгийцев 40—45 лет. Все в джинсах и теплых свитерах. Марина тоже взяла куртку, но сложила ее в пакет, вместе с наполненной водой флягой и теплой ветровкой Лекса, которую он брать категорически не хотел, надеясь, что плотной фланелевой рубашки будет достаточно.

Экскурсия начиналась у странного, будто врытого в землю дома, куда их привезли на микроавтобусе. Там к ним присоединились еще туристы из других отелей. Проводники собрали деньги, в том числе и за ужин, который, по всей видимости, должен был готовиться именно в этом доме, помогли забраться на уже оседланных лошадей. Какое-то время ушло на фотосессии, все хотели запечатлеть себя в роли ковбоев, и, наконец, процессия двинулась прямиком в пустыню.

Здесь почти не ощущался ветер, в воздухе не чувствовалось саднящей ледяной прохлады моря, зато остро пахло лошадьми. Этот запах топил в себе все прочие. Ехали не спеша. Судя по всему, Марина и Лекс были далеко не единственными малоопытными всадниками, многие подшучивали друг над другом и своим неумением правильно держаться в седле.

Вечерело, в небе разливалось розовое золото, закатные всполохи раскрашивали лежащие на горизонте песчаные просторы в розовато-золотой, бронзовый, а в тени, даже в причудливо-бирюзовые тона. Было в этом что-то завораживающее и пугающее. Эта реальность была настолько оторванной от привычной, настолько чуждой и странной, что постоянно всплывающий в сознании вопрос «Где я?» служил привязывающим к действительности маячком.

Песчаные дюны тянулись за горизонт, цепочка следов, оставленных лошадьми и идущими рядом проводниками – все, что могло хоть как-то указать направление. Конечно, были еще исправно работающие навигаторы в смартфонах, но об этом легко было забыть.

А потом внезапно спустилась тьма. Накрыла все вокруг черным саваном, скрыв от глаз последние ориентиры. Проводники зажгли фонари и, подцепив их на длинные палки, подняли высоко вверх. Теперь голоса людей стали тревожнее и глуше, будто тонули в ватном тумане.

Марина очень боялась скатиться с лошади, изо всех сил пытаясь удержать равновесие. Лекс ехал рядом, от сосредоточенности закусив губу. Проводники что-то рассказывали, но понимали их только те, кто владел французским языком. Кто-то смеялся, подбадривая то ли себя, то ли спутников. Ночь принесла с собой холод, воздух быстро остывал, спустя десять минут все надели теплые вещи или застегнули куртки. Лекс безропотно внял совету надеть ветровку и, был благодарен, что вопреки его возражениям, Марина все-таки взяла ее с собой.

Привыкшие ко всему степенные лошади безукоризненно держали строй, шли по 3—4 в ряд, почти не задирая друг друга и не обращая внимания на сидящих на их спинах людей, лишь иногда перефыркивались, будто общались между собой.

В небе зажигались яркие, кажущиеся невероятно большими и близкими звезды.

– Астрономию можно изучать, – заметил Лекс, едва не завалившись вбок, – вся карта звездного неба прямо над головой.

Марина наконец-то уловила траекторию движения своего транспорта, позволила себе слегка расслабиться. Ее ничего не волновало, не беспокоило и все устраивало. Ночь, холод, пустыня, одеревеневшая от напряжения спина, французская речь вокруг, которую она не понимала, приторный запах лошадиного пота, звезды – будто сияющие дыры покрытого мраком мироздания – почему нет. Все так, как должно быть. Мактуб – значит «все предрешено» – здесь это ощущалось с необычайной остротой.

– Этот мир, эти горы, равнины, моря, как волшебный фонарь, словно лампа – заря. Жизнь твоя на стекле нанесенный рисунок, неподвижно застывший внутри фонаря, – вспомнила она четверостишье Омара Хайяма.

– Мне больше нравится другое, – тут же поддержал ее Лекс, – Пути судьбы не знает даже тот, кто по нему идет, пустыней обожжен иль счастьем. И лишь в итоге жизни он поймет, что нет добра и зла, есть только он. И тем одним он будет исцелен, – почти нараспев прочитал он.

– Странный стиль, не Хайямовский, красиво переведено.

– Я нашел это в рунете, может, сочинитель просто старался соответствовать стилю Хайяма, – усмехнулся Лекс.

И Марину вдруг осенила догадка:

– Ты написал отзыв на мою статью, ведь так?

– Ну… – от неожиданности он даже покачнулся в седле, – Ты против?

– Нет, не против, конечно, – улыбнулась она, – просто стиль другой и непривычный. Давно мониторишь мои блоги?

– Сегодня во время кофе-брейка поднялся в номер, тебя не было, а ноутбук был и закладки все были, ну я и посмотрел, – лукаво усмехнулся он, – Если ты возражаешь…

– Не возражаю, мне даже интересно. Кстати, можно в связи с этим личный крамольный вопрос?

– Ну… – неопределенно протянул он, едва снова не съехав с лошади.

– Неужели весь легион твоего бабья…

– С технической точки зрения довести до оргазма можно любую здоровую женщину, да, – уклончиво хмыкнул он, не дав ей договорить.

– То есть, ты думаешь дело только в технике?

– Оргазм всегда дело техники, ну и времени, что немаловажно. Дамы, кончающие после 15 минут разговоров об их прекрасных глазах – исключительная редкость.

Они говорили совершенно открыто, никого не стесняясь и не понижая голоса, потому как вокруг не было ни одного человека, которого можно было заподозрить во владении русским языком.

– То есть чувства совсем не причем? – почему-то это коробило. Марина не однажды задумывалась над тем, насколько они сексуально друг другу подходят, и объясняла эту гармонию исключительно отношением друг к другу, а совсем не техникой и опытом, хотя, конечно же, не сбрасывала их со счетов.

– Чувства они для другого, я не знаю, как выразить. Понимаешь ли, любой человек может на досуге вздрочнуть и доставить себе удовольствие, он может взрочнуть в одиночестве или использовать для этого другого человека. Мне хочется секса, я нахожу партнера и имею секс – все просто. Почему бы не сделать секс качественным для обеих сторон? Собственно, когда не ломает для этого тратить время и силы – почему нет. Но это все сфера техники. Сам ли человек себе приятный или с кем-то делает себе приятно – есть набор алгоритмов действий, которые позволяют достигать нужного результата. А чувства, они чувства. Они параллельны или их нет. Имея чувства, больше думаешь о партнере в сексе, но оргазм за счет чувств – это миф.

– А как же физическое влечение? – не унималась Марина, – Кого-то хочется в кровать, а кто-то лучше пусть не подходит.

Лекс на минуту задумался.

– Влечение – это стадия выбора объекта для секса, это не имеет отношения к самому процессу. На этой стадии важны чувства, а еще предпочтения, ориентация, привлекательность. Секс как процесс, это ведь уже тогда, когда объект выбран и определен как привлекательный и вызывающий влечение.

– То есть, разницы нет? С человеком, к которому есть чувства или просто с кем-то привлекательным с третьим размером? – хитро прищурилась Марина.

– Разница есть, в процессе, но не в закономерности результата, – невозмутимо парировал Лекс, – процесс веселее и, как не крути, приятнее, но результат причем?

Тем временем впереди замаячили огни. Ехавший во главе отряда проводник сообщил, что скоро их ожидает вкусный ужин, после чего всех развезут по отелям.

Народ заволновался, многие успели проголодаться и основательно подмерзнуть. Одна женщина распекала своего беспечного супруга, который подобно Лексу понадеялся на стереотип, что «в Африке не холодно», и если бы не проводники, пожертвовавшие ему шерстяное, пропахшее неизвестно чем одеяло, в своей футболке точно бы превратился в ледышку. Странные люди существа. Какой толк в подобных упреках, когда ситуация уже сложилась и переиграть ничего невозможно.

– Спасибо, кстати, за куртку, – опомнился Лекс, также подслушав чужие разборки.

– Я же параноик, я не могла иначе, к тому же Африка мне пока не кажется однозначно жарким местом на планете.

– Завтра покажется, – загадочно пообещал он.

Традиционный марокканский ужин состоял из жаркого с курицей или бараниной по желанию, салата и мятного чая. Жаркое готовилось в тажине – глиняной посуде конусообразной формы, поэтому так и называлось «тажин». «Заалюк» – салат из болгарского перца и других сырых, порезанных на кусочки овощей. Лекс заказывал себе жаркое с бараниной, но оно оказалось слишком жирным, Марина отдала ему свое с курицей и в результате, выковыряв баранье мясо, очистив его от жира, она почти осталась голодной, даже съев обе порции салата – свою и Лекса.

Ужин откровенно не пошел. В отеле они питались исключительно в ресторане европейской кухни, даже не представляя, насколько местная еда тяжело сопоставима с европейским желудком. Впрочем, нужно было попробовать, чтобы знать наверняка, тем более многие туристы остались довольны.

Веранда частного ресторана, в котором подавали ужин, была заставлена коваными фонариками, почти у каждого стола стоял такой – шестигранный резной, с большой круглой немного чадящей свечой внутри. Сами столики были низкими, а цветные подушки заменяли стулья. Только ради сделанных в этом интерьере фотографий стоило заказать этот ужин. Ни Лекс, ни Марина не жалели ни о чем.

Ужин в отеле они пропустили, пришлось довольствоваться пирожными в буфете и коктейлями в баре. Солидная, хорошо одетая публика, коротавшая там вечер, ни мало была удивлена, что кому-то могло придти в голову есть неоправданно дорогие десерты, которые два часа назад вошли бы в те 5 долларов, которые стоил ужин фуршет, или прошли бы в качестве комплимента от повара, при полноценном ужине в ресторане. К тому же публика в пропахшей лошадьми одежде появлялась в местном баре не так часто.

– Кстати, тут есть спа, – заметил Лекс, когда добравшись, наконец, до номера, Марина бросилась изучать инструкцию к маслу арганы, намереваясь добавить его к шампуню для волос, – Ты не любишь массажи и все эти релаксационные штуки для красоты и здоровья?

Она скосила на него глаза.

– У меня со спа проблема, я плохо понимаю, что это, зачем и вообще 100% буду чувствовать себя дурой.

У Лекса на секунду расширились глаза. Его удивление смутило ее еще больше.

– Ты все-таки не забывай, что я темная дремучая провинциалка и в отелях, в которых мне доводилось проводить отпуск, не было халявных спа. И денег на такие вещи у меня тоже никогда не находилось, – фыркнула она и направилась в ванную комнату.

– Завтра после дрифта вместе пойдем, – шагнул вслед за ней Лекс, поймав у зеркала, – Пойдем?

Она накрыла его руки, обхватившие ее плечи своими, кивнула.

– Пойдем, а ты сам любишь все эти спа штуки?

– Не знаю, – усмехнулся он, целуя ее в шею, – не думал никогда, но вообще это приятно. Ты не обиделась?

– Нет, просто у меня тоже где-то есть комплексы, – мурлыкнула она.

– Где-то затаились и ждут, пока их найдут, – в тон ей промурлыкал он, расстегивая на ней одежду.

Спать они легли опрометчиво поздно, учитывая, что вставать надо было в шесть утра.

После конной прогулки мышцы ног и спины налились свинцом. Марина откровенно не выспалась, но от задуманных планов отступать тоже не хотела, точнее, боялась отпускать Лекса одного. Накануне она купила белое хлопковое приталенное платье с длинными рукавами специально для этого случая. Непрозрачной в нем была только верхняя часть юбки, до середины бедра, пришлось надеть под него майку топ на узких бретельках. Зато она взяла платок, попробовала завязать на манер хиджаба, в результате получился импровизированный капюшон – палантин.

– Что-то в этом есть, – прицокнул языком Лекс, надевая солнечные очки.

Марина также последовала его примеру.

– В чем?

– В отголосках восточной эстетики этого твоего лука, – усмехнулся он, – для востока – вызывающе европейский вид, для запада – недокручено восточный, но смотрится хорошо. Так и рождаются модные тенденции.

– Мои очки стоят в 500 раз дороже всего остального и, кстати, твои тоже, – хмыкнула она, намекая на его старые тонкие джинсы и видавшую виды, почти прозрачную от времени и многих стирок джинсовую рубашку.

– Не, – Лекс задрал слегка рукав, сверкнув часами, – есть кое-что сильно мажорней.

– Это не считается, не считаю же я сережки и кольца.

– То украшения, а часы, это просто часы, как очки, – пространно пояснил Лекс, нагло впихивая в ее сумку свой бумажник и водительские права.

– Воды надо брать? – зевнула Марина, с тоской бросив прощальный взгляд на призывно разобранную постель.

– Я думаю, там будет даже шампанское, вода, наверняка тоже

– Таки пьянка нынче называется дрифтом и начинается в семь утра? – она не поверила собственным ушам.

Лекс лишь загадочно ухмыльнулся и, вытолкав ее за порог, сунул ей в руки ее сумку, сам закрыл дверь номера и, подхватив ее за талию, быстро зашагал к лифту. Марина вновь широко зевнула и, также приобняла его за бедро.

– Ну, ладно, ладно, молчу.

– Да, молчи, женщина, я и забыл совсем.

– Что я женщина? – хохотнула Марина.

– Что я вроде как могу так сказать, – засмеялся он.

У ворот отеля их ждал черный внедорожник. Утренняя полупрозрачная дымка все еще обволакивала мир своим нежно-розовым в свете разгорающейся зари сиянием. В салоне играла тихая музыка, работал кондиционер, движение казалось мягким и плавным. Привалившись к плечу Лекса, Марина прикрыла глаза, казалось, на мгновение, и проснулась лишь, когда водитель громко сообщил:

– Приехали, господа, регистрация в зеленом шатре, Макгрегор все объяснит.

Лекс сонно кивнул, видимо, тоже только что проснувшись.

Едва они покинули уютный салон автомобиля, в лицо дыхнул жар раскаленной духовки. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась пустыня, буро-желтое песчаное море, изрезанное волнами сыпучих дюн и посреди этой картины, словно мираж, плывущий в струящемся перед глазами мареве, выросли огромные белые, зеленые и голубые шатры, а чуть поодаль сверкали на солнце новенькие субару и BMW, вокруг сновали люди, устанавливая какие-то ограждения, что-то кричали, смялись и шутили. Легкий ветерок не нес с собой ни малейшей прохлады, только мельчайшие частички то ли песка, то ли пыли, Марина моментально оценила преимущества традиционных для этих мест головных уборов.

Лекс сразу двинулся к зеленому шатру, куда стекались все подъезжавшие со всех сторон люди. Внутри царила приятная прохлада, кондиционер тут работал на полную катушку. Лекс помахал рукой толстому кудрявому человеку в линялых светлых брюках и полурастегнутой гавайской рубашке, плотно облегавшей круглый выпирающий живот. Тот, не переставая говорить по мобильному телефону, кивнул и, вручив кипу бумаг, указал в сторону раскладных столиков.

Пока Лекс заполнял заявку регистрации, Марина наблюдала за людьми. Были тут и французы и арабы и немцы и англичане, говорили в основном на английском и французском языках. Женщин практически не было среди предполагаемых участников, зато повсюду мелькали модельного вида красотки из числа организаторов, болельщиков и сочувствующих. Две или три девушки из групп поддержки или сопровождения спорили стоит или нет самим регистрироваться, потому как призовой фонд небольшой, в отличие от регистрационного взноса. Одеты все были кто во что горазд – но в основном, предпочтение отдавалось балохоноподобным вещам – длинным широким юбкам, туникам, широким штанам типа афгани. Реже проглядывались джинсовые вещи и совсем единичны были короткие шорты на мужчинах и мини-платья на женщинах.

– Лекс, а дрифт это как на льду по бездорожью, только по пустыне петляя? – усмехнулась Марина, переключившись на изучение проспектов и планов трасс.

– Собственно, да, еще и на скорости, – буркнул он, не поднимая головы.

– А регистрационный взнос большой?

Он удивленно посмотрел на нее, удивление мгновенно сменилось беспокойством с плохо скрываемым восхищением.

– Ты хочешь попробовать?

– Машины коробки автомат не сложнее чем механика, а пустыня ровнее дорог направлений некоторых самарских улиц.

– Ну, если хочешь, – с сомнением протянул он, – у тебя прав нет с собой…

– Да так уж и нет, все свое ношу с собой. Если дело в деньгах…

– Нет, дело не в них, – вздохнул Лекс, – ладно, я сейчас приду.

Она сама не знала, что именно подвигло ее на эту идею, скорее всего нежелание сидеть и ждать, пока он накатается, даже если в прохладе и потягивая шампанское.

– Девушка любит мужчин на субару или на BMW? – обратился к ней по-русски высокий темноволосый парень. Смуглое обветренное лицо, мозолистые узловатые руки, при этом пивной живот и раздавшиеся в ширину бока. На вид 25—30 лет, на запястье сверкает «ролекс» или подделка под «ролекс», одет в обычные джинсы, майку и дорогущие чисто спортивные кроссовки.

– Сама я предпочитаю ездить на BMW, – ответила она также по-русски.

– Я обознался? – хитро глядя на нее, спросил он.

– Я вас точно не знаю, – облегченно вздохнула Марина, встала навстречу вернувшемуся с очередным ворохом бумаг Лексу, – Сам заполнишь или мне?

– Права дай свои, у тебя ведь большой водительский стаж, так? Погоди, я еще спрошу кое-что и, забрав ее права, Лекс умчался обратно к стойке информации.

Марина уселась за столик, вновь столкнувшись взглядом с соотечественником.

– Так ты участница что ли? – насмешливо спросил он, но споткнувшись об ее ставший ледяным взгляд, поправился, – извините, я обознался, подумал, в прошлом году видел вас тут со знакомым моим, – хотел уже отойти, будто поколебавшись, добавил, – если захотите познакомиться и пообщаться поближе, вот моя визитка, звоните в любое время…

Марина кивнула, сделав вид, что погружена в изучение плана трассы, сообразив, что она не собирается забирать у него из рук визитку, парень положил ее на край стола и отошел.

Долгое время безмятежно спавший вулкан лютой неприязни к такого рода собеседникам, забурлил с огромной силой. Ей вдруг захотелось догнать его и двинуть с ноги по самодовольной физиономии, просто так, чтобы человек усвоил, что коды его мышления не везде и не всегда останутся безнаказанными.

Она уже было встала, но кто-то тронул ее за плечо и затылок жертвы в момент слился с толпой.

– Ты чего? Что с тобой? – то ли удивленно, то ли испуганно спросил Лекс.

– Ничего, – вздохнула она, – обдумываю план жестокой мсти.

– Оно и видно, – усмехнулся Лекс, – у тебя глаза стеклянные, на кого мстя падет?

– Маслова Вячеслава Андреевича, коммерческого директора «Эргон моторс» – прочитала она имя на визитке, – и даже не спрашивай за что, вменяемой причины нет, даже хамским его поведение можно назвать с огромной натяжкой. Такие меня бесят просто потому, что они есть.

Лекс прищурился, словно кот выслеживающий добычу, посмотрел куда-то в толпу.

– Я знаю о ком ты. В Италии в прошлом году его дисквалифицировали за расистские высказывания в адрес одного из организаторов. Он спонсор двух чуваков любителей праворульных машин, сам не ездит никогда, поэтому ему эта дисквалификация ни о чем. А к тебе он чего прицепился?

– Сказал, что обознался, вроде как видел меня тут в прошлом году.

– Врет, как дышит, тут первый год, в Дубайе было…

– Значит, просто клеился, ладно, проехали, а то стукнуть мне его еще не расхотелось, лучше не развивать эту тему.

– Идем, посмотришь, во что ввязалась, – криво усмехнулся Лекс, отдав ей ее и свои права.

Марина сложила все в сумку и аккуратно вернула на край стола визитку.

Они перешли в голубой шатер, выбрали машины и выслушали длинный инструктаж правил безопасности. Участники делились по группам, в зависимости от стажа вождения и опыта участия в соревнованиях подобного рода. В каждой группе было два призовых места, вылетевший с трассы участник выбывал из дальнейшей борьбы.

Всего предполагалось три заезда по нарастающей сложности, все снималось на видео, установленными вдоль трасс камерами, и оценивалось по очкам, побеждал участник набравший большее их количество за все три заезда. В тонкости начисления и снятия баллов Марина вникать не стала. Главная задача для нее свелась к тезису «главное не вылететь с трассы».

Лекс выбрал праворульную субару, Марина предпочла BMW. Группы заездов у них были разные, потому как для Леса это был уже 5 дрифт турнир, а Марина была новичком.

– Нервничаешь? – спросил Лекс, как только они дошли до стартового поля. Выбранные ими машины уже подогнали, – Больше одного раза не проезжай одну трассу по пробному кругу, проверяй тормоза и если вдруг что не так, не выдумывай ничего, уходи вбок, главное, ведь участие, так?

– Ты сам осторожнее, – улыбнулась она, – после каждого заезда перерыв?

Лекс отдал ей маршрутный лист.

– Удачи, в одних заездах мы не встретимся, теперь только после третьего заезда. Заходи в шатер в белый вот этот, – он ткнул в красный крестик на маршрутном листе, – если решишь раньше уйти, тоже туда же.

Она встала на цыпочки и легко коснулась губами его губ.

– Ты главное осторожнее.

Участники уже выстраивались в очередь на пробные заезды. Солнце палило немилосердно, поэтому едва оказавшись в прохладе салона автомобиля, Марина вздохнула с облегчением, сняла платок, бросила его на соседнее сиденье вместе с сумкой, закатала рукава и заправила за пояс подол длинной юбки с двух сторон, чтобы ничто не стесняло движения.

Удивительно, но никакой нервозности она совершенно не ощутила – ни когда она без труда проехала пробный раз по первой конкурсной трассе, ни когда наблюдала из салона своей машины за другими. Трасса казалась не слишком сложной, крутых поворотов она насчитала всего 6 и только два шли сразу друг за другом.

Стоило загореться сигнальному светофору, мозг выключился вовсе. Только дорога, только скорость. Когда-то очень давно она убивала покрышки родительской восьмерки на волжском льду, та же пустыня, только ледяная и кругом полыньи и ледяные наросты. Тело помнило напряжение, контролирующее каждое движение, память стерла лица и обстоятельства, но не автоматические движения.

Страха не было, адреналин горел в крови тихим теплым огоньком уверенности и свободы. Теперь все действительно зависело от нее самой, только от нее и ни от кого более. Это опьяняло. Вторая трасса была сложнее, третья была реальным кошмаром, однако это только раззадоривало. Два часа пролетели как несколько минут.

Только когда все осталось позади, Марина поняла, как онемели руки, и свело плечи. От радости она чуть было не выскочила из машины с подвернутой юбкой, опомнилась в последний момент, привела себя в порядок, даже в зеркало посмотрела напоследок, убедиться, что все в порядке. И тут взгляд упал на красный огонек миниатюрной камеры у зеркала. Судя по всему, все, что творилось в машине, также снималось. Марина не удержалась, показала невидимым зрителям язык, накинула платок, поправила очки и, преисполнившись достоинства, вышла из машины.

Ее встретил хор аплодисментов. Она даже не сообразила, что именно она стала причиной таких оваций. Подбежали парнишки марокканцы, отгонявшие машины на места, что-то тарахтя по-французски и непрерывно улыбаясь, показали ей на белый шатер.

– Поздравляю, вы восхитительны! – воскликнул на плохом английском один из аплодировавших ей организаторов.

Марина, улыбалась и кивала, плохо понимая, что происходит, пока у входа в шатер ее не нагнал сиявший и возбужденный Лекс и, подхватив на руки, раскружил на месте, чмокнув в нос.

– Ты просто гений! Я следил за тобой в последнем заезде, нас раньше прогнали, если бы ты не затянула на самом последнем участке, ты бы точно выиграла! Ты как будто много лет этим занималась! Шикарно!

– Таки да, много лет, – счастливо улыбнулась Марина, – ты ведь знаешь самарские дороги, дрифт каждый день на протяжении десяти лет, – буквально повиснув на нем, она наконец-то расслабилась.

Все отлично, лучше быть не может. С большого экрана телевизионной панели напротив входа смотрело ее собственное лицо, сосредоточенное, губы плотно сжаты.

– О, ужас, – засмеялась она, когда все взгляды вокруг обратились к ней.

Макгрегор подошел к ним с бутылкой шампанского, кто-то сунул им в руки фужеры, на экране ее машина лихо юлила на поворотах, а потом ее лицо показало всем язык и засветилось улыбкой.

Потом прокрутили заезд Лекса и еще двух мужчин. Один был совсем молодой немец 20—25 лет, второй – француз лет 40 с веселыми голубыми глазами и трехдневной щетиной. Вслед за Мариной и Лексом вошли очередные герои роликов, зрители кинулись поздравлять их.

– У вас вторые места в ваших группах, – пробасил Макгрегор, широко улыбаясь, разлил шампанское по бокалам.

– Офигеть! – искренне изумилась Марина.

Оглушительно гремела музыка, шампанское лилось рекой. Люди отдыхали. Марина оказалась единственной женщиной дошедшей до конца соревнования и, более того, занявшей призовое место. Это обеспечило ей львиную долю внимания со стороны публики. Француз и немец заняли первые места в своих группах, еще в одной группе победили марокканец и англичанин, молодые парнишки лет 20 с небольшим.

С фуршетного стола постепенно исчезли все салаты, канапе и мясные нарезки.

Лекс казался абсолютно счастливым, Марина смеялась, позабыв обо всем на свете. Макгрегор травил байки о сложностях организации подобных соревнований в Дубае, скабрезные анекдоты, смысл которых до Марины не доходил в полной мере в силу ее несовершенного английского.

Когда пришла пора получать призы, Марину и Лекса объявили как подданных Ее Величества Королевы Великобритании. К их компании сразу же примкнул Колл Фелтон – молодой англичанин. Макгрегор тоже был поданным ее Величества, но шотландцем, разговоры перекинулись на обсуждение перспектив организации дрифт соревнований в Южном Уэльсе.

– Я тоже хотел бы вас поздравить.

Марина даже подпрыгнула от неожиданности, услышав русскую речь явно нетрезвого человека. К их тесной компании подошел утренний знакомый, обратившись прямиком к Марине.

– Представишь меня?

– А мы разве знакомы? – нарочно по-английски осведомилась она.

– Так давай немедленно это исправим, ты хоть и в паранже, но ты же русская… – икнул он, меряя ее откровенно сальным взглядом.

– Я не думаю, что эта идея мне нравится, – вдруг резко оборвал его Лекс, – у нас разные фамилии, но это моя супруга и я настаиваю, чтобы вы не докучали ей навязыванием знакомств.

У Вячеслава Андреевича вытянулось лицо, видимо он не ожидал, что кто-то еще понимает по-русски. Макгрегор провозгласил тост, Лекс подставил бокал, тут же потеряв всякий интерес к докучливому собеседнику. Тот схватил и дернул Лекса за плечо, развернул к себе и непременно ударил бы, не успей Лекс увернуться и оттолкнуть его от себя.

– Ах ты, тварь! – зарычал Вячеслав Андреевич, – Вали в гейропу свою, жена твоя сама говорить умеет, мусульманкой сделал ее, паскуда!

Никто ничего не успел сообразить, как он, рыча, словно дикий зверь бросился вперед, сбив Лекса с ног, и тут же взвыл от боли и опрокинулся на спину. Марина придавила его горло коленом и, держа в руках его выкрученное запястье, процедила сквозь зубы:

– Еще хочешь со мной пообщаться?! Я тебе башку разнесу, пьяная скотина! – кто-то попытался поднять ее за плечи, она разжала руки и с отвращением отряхнула их.

– Мариш, угомонись, – Лекс буквально оттащил ее от кашляющего противника, – все, все, он просто пьян и глуп.

– Такой день испортил! – она готова была разрыдаться от досады.

Лекс сунул ей в руку бокал с шампанским, охрана выпроводила грязно матерящегося пьяного гостя вон из шатра. Все произошло так стремительно, что мало кто что-то заметил, и еще меньше посчитали произошедшее чем-то значимым.

– А что он кричал? – полюбопытствовал Макгрегор у Лекса.

– Он решил, что Марина стала мусульманкой, а он из тех, кто ненавидит мусульман, геев и, наверное, европейцев тоже, он русский, а сейчас в России модно иметь такие взгляды. Он из тех, кто следует моде, – пояснил Лекс.

– Я знаю его, – подумав, заявил Колл, – он уже самовыражался подобным образом в Италии, – его отстранили от участия на пять лет…

– Надо совсем запретить появляться, – буркнул Макгрегор и, посмотрев на Марину, не удержался от смешка, – посчитать тебя мусульманкой мог только идиот, в таком-то платье, с такими водительскими навыками, а как ты его уложила, я в полном восхищении. Айкидо?

– Вообще каратэ кёукусинкай, но мой сенсей был еще и тренером по айкидо, поэтому что-то универсальное, – вздохнула Марина, постепенно успокаивая поднявшуюся со дна души черноту, – А что с платьем? Длинное же…

– Оно прозрачное, – хмыкнул Лекс.

– И то, как ты его задрала в машине, – это харам, – смеясь, поддержал его Колл.

– Смонтируем ролики, посмеешься сама, мы раздаем всем участникам ролики с их заездами, – Макгрегор протянул Марине креманку с мороженным, забудь ты пьяницу этого.

– Приезжайте к нам на днях, обсудим проекты отелей для серфингистов, помнишь, я писал тебе о проектах аналогов школе серфинга Тамрахт, только в формате отеля – пригласил Лекс, обнимая жену.