Текст книги "Спасибо, что ты есть"

– Как твои дела с участком? Он такой, как надо?

Лекс кивнул.

– Я вчера разговаривала с Маргарет, Демид нажаловался ей на тебя.

– Ну, а как же, кому-нибудь ему надо было сказать, что я дурак, хоть кому-нибудь. Без этого никак, – усмехнулся он, – Ладно, пошел бы он в пень, – он поднял свой ополовиненный бокал, – давай, за то, чтобы мы отдохнули с тобой пару дней.

Марина с удовольствием присоединилась к тосту.

– Я вот думаю, если бы ты приехала на час позже и застала бы меня в компании голой Элизабет.

– Собственно так и было, – улыбнулась она, – Я не понимаю, чего она хотела в итоге добиться.

Лекса ощутимо передернуло.

– Как общаться мне с ней теперь, я ума не приложу. Я не могу разорвать все контракты с ними, мы слишком давно и плотно сотрудничаем.

– Она уговорила тебя сотрудничать и в твоем собственном проекте? – спросила Марина, краешком глаза, заметив движущуюся к их столику официантку с подносом, заставленным источающими дивные ароматы блюдами.

Лекс забрал себе суп и один салат, перцы и горшочек с жаркое из курицы остались на середине стола.

– Нет, в моем проекте Тейлор – это хомут, я позвонил Макгрегору и еще паре потенциальных инвесторов, способных не связывать мне руки, в том, как должно выглядеть и функционировать мое детище. Идея с Болгарией твоя, тебе все лавры.

Марина допила свое пиво, свежие солоноватые мидии пришлись как нельзя кстати.

– Вкусно, – вынесла она свой вердикт, ополовинив горшочек с жаркое, съев салат и два перца из трех, – я так понимаю, болгарская кухня мне нравится.

– Болгарская кухня не слишком экзотичная и понятна европейскому желудку, это же не Марокко, – заметил Лекс, – правда из мяса тут в основном курица, брынза – везде и во всех салатах, ракию делают буквально из всего: дыня, анис, ягоды…

– Я пробовала в Турции ракию, крепкий слишком для меня напиток, а если ее разбавлять водой, она мутнеет. В прошлый раз, когда я была тут, в Болгарии, я питалась в отеле, там не готовили банницу, но брынза, да, она везде была.

– Ты была в Золотых песках?

– В районе Константина и Елены, сюда приезжала посмотреть. Знаешь что, – вдруг осенило ее, – а ты не говори Элизабет ничего. Сделай вид, что ничего не знаешь, я ведь могла тебе не сказать по идее, собрать барахло, спрятать, к примеру…

– А смысл?

– Во-первых, в этом случае эта ее дурь не отразится на ваших деловых отношениях, просто держи ее подальше от себя насколько возможно. А, во-вторых, это может прояснить ее мотивы. Так ты мне дашь карт-бланш действовать только от своего лица.

– Мотив прост, – затащить меня в кровать и получить ручной пульт управления…

Марина подавилась смешком, сообразив насколько двусмысленной получилась фраза, Лекс тоже засмеялся.

– Я хочу эксклюзивные права на этот джойстик.

– Не смущай меня, – хохотнул он, доедая сиротливо лежащий на тарелке начиненный брынзой перец.

После обеда они отправились на пляж. Море показалось прохладным, но, учитывая нещадно палившее, несмотря на пять часов вечера солнце, это обстоятельство порадовало. Среди отдыхающих было много семей с маленькими детьми. Казалось, дети были повсюду: в воде и у кромки воды, бегали меж лежаков и пляжных ковриков, кричали, визжали, скандалили.

– Чего им в отелях не сидится? – проворчал Лекс, когда мимо него в очередной раз пробежал ребенок, задев его по плечу игрушечной лопаткой.

– Здесь песок. Песчаный пляж и пологий вход в море – гарантия, что детей на пляже будет пруд пруди, – пожала плечами Марина, – В Болгарию в основном едут с детьми. Твой отель не предусматривает это обстоятельство?

– Я архитектор в этом проекте, – неопределенно пожал плечами Лекс, собрав в ладонь пригоршню мелких камешков, – Я не думал об этом с точки зрения бизнесмена. В этом отец прав. Он, наверное, жалеет, что помешал мне все это сделать в Танжере, там это, по крайней мере, имело бы шанс на коммерческий успех. А здесь… – он отряхнул руки.

– Здесь не имеет?

– Здесь выше риски. Ты посмотри, кто сюда приезжает. Семьи из восточной Европы и немецкие пенсионеры – вот основной контингент. Мой проект ориентирован на тех, кому важен вид из окна, кто ищет безопасного уединения со своей второй половиной, на эстетов и, возможно, романтиков.

– Как страна, Болгария подходит, здесь по-европейски безопасно, здесь до фига местечковой романтики, – невозмутимо возразила Марина, наблюдая за игрой двух качавшихся на волнах чаек, которых ничуть не смущало присутствие в воде, в двух метрах от них громко переговаривающихся с кем-то стоящим на берегу людей, – Сюда едут молодые пары, небогатые, но от этого не менее страстно желающие уединения. Я приезжала сюда, лелея тайную надежду завести безопасный короткий курортный роман, именно, рассчитывая не на тусовщиков пикаперов, а на нормального мужчину, просто приехавшего отдохнуть.

– Не получилось романа? – слюбопытничал Лекс.

– На второй день забылись даже надежды. В отеле моем, как ты правильно сказал, были в основном семьи с детьми и пенсионеры. Поэтому твой проект здесь будет уникальным и при правильной подаче турагенствами преимуществ такого отеля – он будет востребован.

Лекс снял со лба и водрузил на нос солнечные очки.

– Надо срочно звонить Макгрегору, – усмехнулся он, – возможно, нам с тобой придется ехать в Уэльс дрифтовать для сближения с потенциальным деньгодателем.

– Я готова пойти на эту жертву и выиграть еще немножко денег, – хохотнула в ответ Марина.

– Ты не взяла с собой вещей, пойдем, пройдемся по рынку для туристов, поднимем слегка экономику страны, – предложил Лекс, когда его окатил брызгами очередной ребенок.

Марина согласно кивнула.

Вдоль всей набережной выстроились ряды торговых палаток, где продавали буквально все от сувениров до зимних вещей и дорогих украшений. Марина купила себе пару топиков, летнюю шифоновую блузку, пару комплектов нижнего белья и короткий сарафан. Лекс приобрел новый бумажник, брелок для ключей и футболку с картой Болгарии на груди.

Продавцы безошибочно определяли среди пестрой толпы праздно прогуливающихся между торговых рядов туристов русских, но с Лексом почему-то заговаривали по-английски и очень удивлялись, слыша ответ на болгарском. С одной девушкой продавцом они проговорили довольно долго. Ей было интересно, как устроиться в Британии человеку с болгарским паспортом. Лекс ее разочаровал, признавшись, что не знает легких путей. Будучи этническим болгарином, он являлся британцем по праву рождения.

– Ты чувствуешь здесь связь со своими корнями? Есть ощущение, что вернулся на родину предков? – спросила Марина, когда они возвращались в отель.

– Нет, – уверено ответил Лекс, приобняв ее за пояс.

Она сунула ладонь в задний карман его брюк.

– Мне здесь нравится, здесь все знакомо, понятно, я приезжал сюда ребенком, подростком, взрослым человеком, я менялся, меня корежило и ломало, я становился другим для себя самого или мне так казалось. Но я чувствовал, что меняюсь, что меняется мир вокруг меня, а тут, все как застывшее во времени. И мне это нравится, но соотносить себя с этим мне в голову не приходит.

– Ты не замечал, как Варна похожа на Самару по энергетике? – вдруг спросила Марина.

– Есть что-то, – кивнул Лекс и, подумав, добавил, – определенно есть. Только здесь все безмятежнее… слова не подберешь.

– Добрее…

– Может и так.

У входа в отель Марина заметила Элизабет, слегка толкнув Лекса в бок.

– Сделай красивое лицо, ты ничего не знаешь.

Тот что-то фыркнул в ответ, но возражать не стал.

– Добрый вечер, – как ни в чем не бывало, поздоровалась Марина.

Приготовившаяся к непростому разговору девушка удивленно приподняла брови.

– Вам больше не нужно полотенце, горничная заменила вам ваше с тем странным пятном порока? – участливо продолжала Марина засыпать ее вопросами.

Элизабет быстро оценила маневр. Лекс не выглядел смущенным или злым, а его усмешку вполне можно было списать на хорошее настроение.

– Я предупредила горничную, что мне пришлось одолжить полотенце, ваше я отдала ей. Не беспокойтесь, вам наверняка уже оставили в номере чистое, – голос в начале дрогнул, но Элизабет умела владеть собой.

– Хорошо, что вы успели пообщаться, – улыбнулся Лекс, – Я не знал, что ты живешь здесь, вчера мне показалось, что ты остановилась в Адмирале.

– Так планировалось, но ты же знаешь мой переменчивый нрав. Я передумала. Я надеялась поймать тебя за завтраком и обсудить кой-какие вопросы, – беспечно и уже совершенно спокойно ответила Элизабет.

– Дела лучше обсуждать в Лондоне, тут я намерен исключительно отдыхать.

– Здесь скучно вечерами, может, захотите…

– Нам не будет скучно, – сладко протянула Марина, не дав ей договорить.

Элизабет правильно истолковала ее ставший вдруг ледяным взгляд и не стала продолжать.

– Я понимаю, хорошего вам вечера.

Лекс кивнул ей на прощание.

– А она нахалка, – заметила Марина, нажимая кнопку вызова лифта.

Лифт, казалось, только их и ждал, двери тут же открылись.

– Знаешь, а мне льстит ее внимание к моей скромной персоне, – признался Лекс, – и твое тоже в этой ситуации…

– Скромная персона, ты просто тролль, – заявила она, прижимаясь к нему всем телом.

– В лифтах тут, наверняка, есть камеры, – предупредил ее Лекс, с трудом переводя дыхание.

– Я не покушаюсь на твою добродетель, – Марина немедленно отстранилась на два шага, – и вообще, я еще не решила, буду ли я жить с тобой в номере или сниму свой.

Лифт остановился, Марина, демонстративно вздернув подбородок, вышла первой.

Однако стоило переступить порог номера, ей расхотелось играть. Она соскучилась по его рукам, губам, ласкам, неизменно хорошему сексу. Порой слишком неизменно хорошему. Она не раз замечала насколько он может быть эмоционален и открыт до непосредственно секса, но дальше будто переключался тумблер и все сводилось к безотказно работающей на очень хороший результат технике. Он брал на себя весь процесс и контроль над ним. Эмоции выключались за ненадобностью. Марина ради эксперимента пыталась перехватить инициативу, но все сводилось к тому, что растягивалась прелюдия, и он не возражал, но дальше все возвращалось на круги своя. Его некогда сказанная фраза «секс – это техника» полностью соответствовала действительности, если речь шла о сексе с ним. Спонтанная неконтролируемая эрекция от визуального образа, неконтролируемое возбуждение – для него были лишь расхожими фразами. Тумблер включался и выключался по прямому сознательному заказу.

В этот раз секс также был безупречен.

– Я тут на днях узнала, что мы подписаны на три спутниковых порноканала, – хохотнула Марина, натягивая себе на плечи тонкое одеяло, – ты хоть раз включал хоть один из них?

– Ну, я мог бы захотеть когда-нибудь посмотреть, – сладко потянулся Лекс, – надо иногда обновлять свои представления о том, как модно нынче трахаться, – зевнул он.

– Кулинарный канал и порно канал – это одного сорта просветительские познавательные каналы? – смеясь, уточнила она.

– Ну… да, – согласился Лекс.

– Элизабет тебя бы не соблазнила, – уверенно заключила Марина, – если бы ты с ней переспал, это была бы ее не вина, это был бы твой выбор.

Лекс убрал с ее лица волосы и нежно коснулся губами уголка ее губ.

– Я не настолько обделен в этой жизни сексом, чтобы ради него позволять ей управлять собой. Это помимо всех прочих причин не иметь с ней сексуальных контактов.

– А кто-нибудь мог управлять тобой посредством секса? – удивилась Марина.

Подумав, Лекс покачал головой.

– Я многим позволял так думать. Женщины самонадеянны. Они думают, что сексуальная связь – это основа всего.

– Я сомневаюсь, чтобы они так однозначно думали, – возразила Марина, целуя его, – а сексом вполне реально привязать к себе подавляющее большинство мужчин, которые порно каналы смотрят не с точки зрения «изучения как модно трахаться», а с банальной целью вздрочнуть.

– Я знаю, – мурлыкнул Лекс, – будучи подростком, я смотрел порно с этой же целью. Пересмотрел в свое время, приелось. Секс дело хорошее, но это всего лишь секс, незачем возводить его в ранг чего-то большего, чем приятное времяпрепровождение.

– Чтоб ты знал, женщины часто связывают секс и чувства. Мужчины тоже, хоть реже себе в этом признаются, – усмехнулась Марина, чмокнула его в нос и села на кровати.

– Я знаю, – он приподнялся и, крепко прижав ее к себе, проговорил, почти касаясь ее губ своими, – мне не нужны другие женщины. У тебя нет поводов ревновать, хотя это и приятно мне.

Марина первая поцеловала его.

На ужин в отеле они опоздали, пришлось снова идти в кафе. Выпили вина, съели большую пиццу с курицей, томатами и сыром, прогулялись до ночного клуба, больше похожего на подростковую дискотеку, выпили в баре по коктейлю и, не спеша, побрели обратно.

Теплая бархатная темнота южной ночи дышала рокотом прибоя, соленым прохладным бризом, густым настоянным хвойным ароматом растущих вдоль дорог сосен. Несмотря на поздний час и нехватку фонарей тишина и темнота вокруг не таили опасности. Марина физически чувствовала, как накопленный за последние дни стресс растворяется среди царившей вокруг безмятежности.

– Я тебе говорил, что моя младшая сестрица залетела от своего бойфренда, к которому ей не дали переехать? – вспомнил Лекс, свернув к спуску на пляж, – пойдем, поплаваем.

– Я без купальника, – предупредила Марина.

– Так темно же, идем.

Она не стала возражать.

Ни один фонарь не доставал до кромки воды, где-то неподалеку слышались голоса и смех, видимо, они были не единственными, кому пришла светлая мысль искупаться ночью.

– Твоя мать рада стать бабушкой? – спросила Марина, расстегивая новый сарафан.

– Совсем не рада, мои предки имели на Эмили совсем другие планы, – он быстро стянул с себя одежду и, не оставив себе ни малейшего шанса передумать нырнул в холодную воду.

Марина зашла по колено, почувствовала, как зубы начали отбивать ровную дробь и вместо того, чтобы снять сарафан, начала заново его застегивать. Лекс вернулся через пять минут, стуча зубами, поспешно оделся и, встряхнув мокрыми волосами, проговорил:

– Я то придурок, они свыклись с этой мыслью, что башки у меня нет, а она воплощала все их представления о том какая она должна быть до недавнего времени. Они в шоке.

– Ей 18?

– Недавно исполнилось.

– Она будет рожать?

– Не знаю, думаю, родит. От меня они наследников не заимеют, поэтому у сестры моей выбора не будет.

Марина застегнула молнию его брюк, пока он возился с пуговицами на рубашке.

– Теперь точно в отель, ты мокрый, в песке и соли и лучше не обувайся, а то мозоли себе организуешь, – констатировала она.

– Зато бодрит, – поежился Лекс.

До отеля они дошли босиком, На ресепшене служащие привыкли ко всему – вид босого постояльца в мокрой одежде, с которой в буквальном смысле сыпался песок, их нисколько не удивил. В баре отеля, Марина заметила Элизабет, непринужденно болтающую с высоким лысоватым мужчиной средних лет.

– Ты в душ, а я отдам Лизавете ее барахло, – распорядилась Марина, как только они открыли дверь номера.

– Я хочу на это посмотреть, – хихикнул он.

– Я сама корректность, – она аккуратно сложила стопку собранных с утра в ванной комнате вещей в полиэтиленовый пакет с размашистой надписью на русском «кошки рулят» и, мельком взглянув на себя в зеркало, направилась обратно к двери, – я быстро, отдам и даже не обматерю.

– Все равно хочу посмотреть, ты иди, я следом спущусь, как будто выпить.

– В таком виде? Тогда давай, я подожду, пока ты переоденешься и ополоснешься.

– Делай, как собиралась, женщина, не ломай мне кайф! – хохотнул он в ответ, подвернув мокрые штанины до колен.

Марина постучала ему по лбу и не стала сорить. Дойдя до второго этажа, она услышала на лестнице его шаги. Нагонять ее он явно не собирался.

Элизабет соскочила с барного стула, едва увидела ее, подошла сама, видимо, не желая делать свидетелем их разговора своего знакомого.

– Это твое, – Марина без предисловий вручила ей пакет, – в следующий раз я выкину тебя с балкона, – доброжелательно улыбаясь, пообещала она и, не дожидаясь ответа, развернулась, чтобы уйти.

– Спасибо, – крикнула ей вслед Элизабет.

Марина не обернулась, поискала глазами Лекса, но не увидела, только дойдя до стеклянных дверей, отделявших бар от гостиничного холла, заметила его у стойки ресепшена, наполовину скрытой колонной. Оттуда было хорошо видно, что происходит в ярко освещенном квадрате барного зала.

– Удовлетворил любопытство?

Лекс озадачено прищелкнул языком.

– Знаешь, кто этот мужик с ней? Это их штатный корпоративный юрист. Он здесь для чего?

– Она хочет кусок твоего проекта, логично, что здесь ее юрист, чему ты удивляешься? – не поняла Марина.

– Юристов приглашают после того, как договор о сделке заключен на словах. Она прекрасно знает, что об этом не может быть и речи сейчас, но отрывает юриста от работы и вызывает сюда. Зачем? С кем она здесь заключает договоры?

– Может, они любовники? – без особого энтузиазма предположила Марина.

Лекс лишь усмехнулся в ответ.

Утром Марина проснулась от того, что он ругался по скайпу, на этот раз с матерью, одновременно на трех языках, с легкостью перескакивая с английского на болгарский и русский. Каждая фраза представляла собой своеобразный сплав трех языков. Судя по всему, мать его прекрасно понимала, потому как отвечала в том же духе. Марине же уловить смысл ссоры было тяжело. Впрочем, захлопнув ноутбук и заметив, что она не спит, Лес пояснил подробности.

– Элизабет предлагает мне продать свой проект ей, точнее она предлагает это моему отцу и тот непременно бы согласился, если бы «я не был таким болваном. Сделка выгодная, а я дурак»

– Не продавай, они не могут тебя заставить, они не могут украсть его, они ничего не могут без твоего решения. Чего ты нервничаешь? – она протянула ему обе руки, – иди сюда.

Он положил ноутбук на кресло и вытянулся рядом.

– Стоит ли мне упираться? – вздохнул он, – Ради чего столько возни? Продал и все, пусть делают, что хотят.

– Не жалко? – гладя его по гладкой горячей щеке, спросила она.

– Жалко, в этом вся проблема. Я знаю, что они сделают и чего делать не станут, жалко, но, – он устало прикрыл глаза, – я не хочу тесного сексуального контакта с моим мозгом такого количества заинтересованных лиц.

– Тогда просто отложи решение, рассмотри варианты, обсуди с Макгрегором и другими инвесторами. Они торопят, но это не спринт, это марафон. Будешь ли ты реализовывать все сам или решать, кому выгоднее продать, лучше дать им понять, что решать ты будешь долго.

– Никто кроме Тейлоров не заинтересован в этом. Они рассчитывают на дополнительные пункты, на компенсации рисков. И еще на то, что я буду лично заниматься этим проектом, считай бесплатно, потому как не смогу спокойно смотреть, как уродуют мое детище. Они представят это как одолжение.

– Поэтому ты можешь сколько угодно тянуть с ответом, их предложение не станет менее выгодным, время работает против них. Другие покупатели могут найтись, а эти никуда не денутся.

– Наверное, я так и сделаю, – задумчиво проговорил Лекс, развернувшись на спину, – давай, ты будешь заниматься бизнесом вместо меня, общаться вместо меня с моей родней, партнерами, конкурентами, а?

– У меня столько дел, столько дел, не могу. Мне надо сделать маникюр, в душ сходить, никак не могу, – Марина потянулась всем телом и встала, – кстати, надо бы мне зубную пасту и щетку купить и крем для лица, – я слишком уж налегке приперлась сюда.

– Внизу все это продается, хочешь, схожу, заодно минералки куплю.

– Хочу, и еще купи крем для рук, лак для ногтей, какой понравится и жидкость для его снятия и влажных очищающих салфеток для лица и шампунь.

Лекс натянул футболку.

– Если что-то забуду, считай, этого там не продавалось, – предупредил он.

Марина часто ловила себя на мысли, что в выборе очень многих чисто женских примочек доверяет ему больше, чем себе. Он выбирал для нее аксессуары, он рекомендовал ей магазины с женской одеждой, он тактично, но без какого-либо смущения объяснял нюансы дресс кодов светских мероприятий, писанных и неписанных правил этикета. Марина не собиралась меняться, становиться утонченной светской львицей или кем-то еще. Она себя устраивала, но ей важно было чувствовать себя комфортно в обществе, где знание и следование этим мало понятным и внутренне чуждым ей правилам считалось обязательным. Ситуация, когда перед деловым обедом с издателями и Майлзом она спрашивает Лекса «что мне надеть?» и он, открывая шкаф, диктует ей по пунктам ответ на ее вопрос, была ей хорошо знакома.

И в этот раз он купил именно то, что нужно, включая гель для душа с белой розой, масло для загара, охлаждающий спрей после загара и неожиданно – баночку розового меда.

– Попробуй, – засмеялся он, – это для еды, мазать это никуда не надо.

– Может и не надо, но в теории вполне можно, – хитро прищурилась она, застегнув последнюю пуговицу на сарафане, – это ведь сироп с медом, розой пахнет…

В прошлую свою поездку в Болгарию она хотела купить такой десерт в качестве сувенира домой, но забыла и в итоге так и не попробовала. На вкус розовый мед действительно походил на жидкий мед. Марина съела пару ложек и отложила банку в сторону. Что-то защипало в носу, потом в горле, она закашлялась и вдруг с ужасом поняла, что не в состоянии откашляться, горло, будто свело судорогой.

– Ты что? – Лекс удивленно смотрел на нее, а она не могла ответить ни единого слова.

В груди зажгло, она выскочила на балкон, но там не нашлось даже легкого ветерка, палило солнце. Перед глазами все поплыло, она сползла в темноту.

Откуда-то издалека доносился встревоженный голос Лекса. Он на кого-то орал, а потом пропал и голос, пожар в груди перекинулся в голову, тело сделалось отдаленно чужим.

«– Умирать – это больно?

– Быстрее, чем засыпать» – прозвучал на задворках памяти диалог Гарри Поттера и Сириуса Блека.

А потом мир вновь включился – свет, звуки, запахи, ощущения, боль…

Дышать было больно, воздух будто продирался сквозь заросли терновника и намертво застревал в колючках, поселившихся в легких. Однако с каждым вздохом терновник редел. Свет бил в глаза даже через закрытые веки. Она лежала на чем-то прохладном и довольно жестком, кто-то что-то говорил, но слова сливались в единый шум, пока до боли родной голос не позвал ее по имени.

– Мариш, ну очнись, ну пожалуйста, – в голосе Лекса слышалась мольба.

Она хотела ответить ему что-то ободряющее, что с ней все в порядке, но получилось лишь всхлипнуть. С трудом она разлепила глаза, встретившись взглядом с сидевшим рядом с ней Лексом. Неприкрытый вздох облегчения сорвался с его губ.

– Все в порядке, – заверил кто-то по-русски, убирая с ее лица кислородную маску, – Мы можем прокапать лекарства у вас в номере или поехать в больницу.

– В номере, – булькнула Марина, сжимая в руке руку Лекса.

– Там до сих пор этот мед открытый, вдруг от запаха опять обострится?

– Что со мной такое? – Марина попыталась подняться, но Лекс мягко ее удержал.

Оказалось она лежит внутри открытой машины скорой помощи на сложенной каталке – носилках.

– Аллергическая реакция, – ответил парамедик. Это был молодой мужчина с жестким загорелым лицом и яркими синими глазами, наверное, так и должны были выглядеть люди его профессии, – У вас были когда-нибудь подобные приступы?

– Никогда, – вздохнула Марина, – запах розы никогда не вызывал у меня ничего подобного.

– Раньше вы розовый мед не ели?

– Нет, не ела и розы никогда не ела и мед я не слишком люблю, – сбивчиво заговорила она, – у меня бывала температура от меда.

– У вас аллергия на розовый мед, – уверенно заключил врач, – нюхать можно, есть нельзя. Ну как, в номер или в больницу?

– Я отнесу ее, – Лекс легко, будто пушинку взял ее на руки, Марина обхватила его за шею, уткнувшись в плечо, прикрыла глаза. Ей не хотелось видеть никого, тем более любопытствующих постояльцев в холле отеля.

По дороге к лифту Лекс говорил с администратором отеля и медиками, шедшими рядом, но поскольку он перешел на болгарский язык, Марина могла только ловить знакомые слова. Болгарский язык походил на древнеславянский, смысл сказанного угадывался по наитию, но при условии известного контекста. Судя по всему, она сумела многих перепугать своей аллергической реакцией. Лекс раздавал поручения так, будто единолично владел отелем и центром экстренной медицинской помощи. Никто ему не возражал, напротив, все старались быть полезными.

В номере Марину накачали антигистаминными и успокоительными препаратами. Через пелену надвигающегося сна она видела, как уходят из номера медики, как Лекс собирает мусор и выкидывает вместе с ним злополучную банку меда, как ходит взад-вперед, стиснув ладонями виски.

– Не переживай, ничего же не случилось страшного, – хотела сказать ему она, но усталость и действие лекарств не позволили ей этого сделать.

Она заснула.

Ужин Лекс заказал в номер. Марина пришла в себя незадолго до него. Дурацкий инцидент с медом испортил весь день. Надо же было такому случиться. Впрочем, Марина в тайне поблагодарила провидение, что попробовала этот мед именно в таких обстоятельствах – будучи не одной и там, куда скорая помощь приезжает через три минуты, а не через час. Случись такое в Самаре, все зависело бы от того, были ли в ее доме нужные лекарства. Не окажись их, все было бы кончено еще два года назад.

Никогда прежде она не чувствовала смерть настолько близко от себя. Ей всегда казалось, что подобный опыт обескураживает и пугает. Однако ничего подобного она не ощутила. Никаких вспышек света или того, что «жизнь пронеслась перед глазами».

«Это быстрее, чем засыпать» – эта мысль вместо того, чтобы пугать странным образом успокаивала. Меньше чем за год ее жизнь совершила головокружительный кульбит. Она получила все, о чем только могла мечтать – любовь и возможность быть собой. Ее сказки будут изданы, ее родители не будут нуждаться в деньгах. Если бы не Лекс, то «внезапно заснуть» от сладко пахнущего розой меда было бы и вовсе не страшно. Из-за Лекса хотелось жить, идти дальше, мечтать дальше, что-то создавать и планировать. Она не могла его бросить одного в этом мире, его мечты еще не сбылись, она не могла представить, что он остался бы с сознанием, что именно он купил баночку с розовой смертью. Это было бы, по меньшей мере, свинством так с ним поступить.

– Не пользуйся косметикой с розой, – предупредил Лекс, когда она собралась принять душ перед ужином.

– У меня нет аллергии на розу, только на мед и только, если я его ем, пока я его нюхала, ничего не происходило, – терпеливо напомнила она, прекрасно понимая, что ей придется повторить ему это еще много раз.

– Все равно, хотя бы сегодня не надо…

– Пойдем со мной в душ, – предложила она, видя его растерянность, – проконтролируешь, каким гелем я буду пользоваться.

– Ты настолько ожила? – усмехнулся он.

– За компанию зову, обещаю не совращать тебя, – хохотнула она, протянув ему руку.

Отказываться он не стал. Они долго стояли, обнявшись под теплыми струями воды не говоря ни слова. Постепенно она почувствовала, что его сердце перестало дергаться при каждом вдохе неровным ритмом, вода смыла нервозность и все тревоги дня.

К моменту, когда принесли ужин, действительность вновь воспринималась адекватно.

– Поехали завтра в Балчик, – предложил Лекс, включая телевизор, – там тоже есть пляж, если приспичит искупаться.

– Я была там с экскурсией в домике румынской королевы и в ботаническом саду.

– То был дворец, а не домик, – хихикнул Лекс, – там недалеко есть винодельня. Я хотел купить домой вина. Они не продают через интернет, производство небольшое, а вино довольно приличное.

Марина откатила от кровати передвижной столик с пустой посудой и налила себе минералки.

– Я только за. Мы домой, когда поедем?

– Я хотел дня через три, но если ты хочешь раньше…

– Нет, нормально, как раз успеем позагорать.

– Ты еще после Марокко не полиняла, – заметил Лекс, проводя пальцем по ее плечу, – я как подумаю, что я тебя чуть было не угробил, мне дурно становится.

Марина легко развернула к себе его подбородок и нежно коснулась губами его губ.

– Тогда думай, что я могла наесться этой штуки пару лет назад, сомневаюсь, что меня так оперативно бы откачали. Мы могли никогда не встретиться.

– Это еще хуже, – он обнял ее, увлекая в горизонтальное положение.

– «Если бы» – не существует. Все только так, как есть. И ведь все не так уж плохо, правда?

После поездки в Балчик у Марины не осталось места для новых фотографий на карте памяти. Резиденцию румынской королевы окружал большой парк с английскими садами, кактусовыми и цветочными аллеями, водопадами и гротами. Ныне этот парк представлял собой государственный ботанический сад, который мог посетить любой турист. Весь день они провели, гуляя по ботаническому саду или нежась на пляже. На обратном пути Лекс вспомнил о своем намерении посетить винодельню. Там они продегустировали больше 20 видов вина, 4 вида бренди и три вида ракии, купили четыре бутылки вина и изрядно повеселевшие ближе к ночи вернулись в отель.

На ресепшене Лексу отдали оставленный для него пакет с документами. Вскрыв его, он так громко расхохотался, что Марина заподозрила, что он пьянее, чем казалось со стороны. Он смеялся и не мог остановиться. Марина не в силах сдержать любопытство, забрала у него бумаги. Это было извещение о покупке Элизабет Тейлор участка под строительство и официальное приглашение к сотрудничеству.

– Она купила твой участок? – почти испуганно спросила Марина.

– Она так думает, да, – кивнул Лекс и снова засмеялся, – я заказывал исследования трех участков, один исследовали через заказ компании, заказ на исследование второго я оформил от себя лично и третий, который мне и был нужен, заказывал от твоего имени. Его я и купил сразу, как приехал сюда и, кстати, пока он оформлен на тебя. Элизабет купила тот, который я заказывал от себя лично, видимо, думала, что все обо мне знает и что тот, о котором знают мои предки, я бы не купил. Короче теперь Лиз владеет куском бесполезной земли и думает, что держит меня за жабры.

– А за жабры держу тебя я, чудесно, – хохотнула Марина, облегченно вздохнув, – Ты его на себя переделаешь или я так, и останусь землевладелицей?

– Ты утонешь в формальностях и бумагах, если останешься владельцем, проще переделать, ты не возражаешь, надеюсь?

Марина не захотела интриговать его даже в шутку, слишком много для него значила эта тема.

– Конечно, переделывай. Мне только интересно, как я купила участок, ничего не подписав?

– Подпишешь еще, такие сделки не совершаются актом купли-продажи. Строго говоря, ты пока формально не владеешь им, только выразила денежное намерение на его приобретение. В собственность твою он без твоей подписи не перейдет.