Текст книги "В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы"
![](/books_files/covers/thumbs_240/v-ledovitoe-more-poiski-sledov-barenca-na-novoy-zemle-v-rossiycko-gollandskih-ekspediciyah-s-1991-po-2000-gody-271996.jpg)
Автор книги: Япъян Зеберг
Жанр: Исторические приключения, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
Работа движется. Иногда инструменты выходят из строя, но я уже научился с этим справляться. На маленьком экране компьютера карта растет с каждым днем: облако зеленых электронных точек на черном поле. Компьютерный файл содержит высоту и координаты каждой точки. Когда мы вернемся домой, картографическое программное обеспечение «Серфер» построит фантастическую трехмерную модель, которую можно рассматривать в компьютере под любым углом. Каждый день раскопки приносят всё больше находок. Сегодня из земли были извлечены пять маленьких оловянных фигурок размером с большой палец. Они символизируют веру, надежду, любовь, скифского всадника и фигуру Венеры – удивительная смесь ренессансной и библейской символики. Руководитель раскопок Ханс отмечает положение каждой находки на плане Благохранимого дома; наша коллекция пластиковых пакетиков с черепками, тканью, костями и специальными предметами постоянно пополняется. «Вообще-то мы должны просеивать почву, – говорит Ханс, – но у нас нет на это времени». И тем не менее два человека занимаются именно этим, самым тщательным образом перебирая большую кучу грунта, извлеченного из раскопа. Находки описываются, фотографируются, вносятся в список, а затем пакуются. На борту судна все предметы пройдут первый этап консервации, а затем их отправят в Москву. Металлические предметы, в частности, подвергаются значительным перепадам температуры и влажности, и нам придется либо полностью их высушить, либо поддерживать во влажном состоянии, чтобы замедлить процесс коррозии. По сравнению с находками, сделанными в 1871 году, деревянные и металлические предметы, собранные в окрестностях Благохранимого дома в 1993 и 1995 годах, находятся в гораздо худшем состоянии. Спонтанные посещения Ледяной Гавани в 1870-х годах привели к уничтожению защитного слоя льда, что обнажило мерзлую почву и, в свою очередь, запустило неконтролируемые процессы разрушения материальных памятников. Именно в те годы заканчивался Малый ледниковый период – эпоха глобального похолодания, продлившаяся несколько веков, – что еще больше увеличило влажность почвы и скорость коррозии. И вот теперь, более столетия спустя, мы видим последние следы пребывания людей, появляющиеся из тающей вечной мерзлоты.
В 1991 году, спустя более 10 лет после первого своего посещения, Кравченко обнаружил в сугробе под обрывом кусок доски (вероятно, это была мачтовая банка) и выцветшую синюю рубашку, которая принадлежала одному из зимовщиков. Все эти скопления снега сейчас полностью растаяли, и на том же месте мы три дня назад обнаружили серую шерстяную рубашку в таком хорошем состоянии, что Антон принял ее за современную. В 1934 году Милорадович также сообщал: «У подножия обрыва, в расстоянии 100–150 метров от берега, воды обнаружил несколько досок и два полусгнивших шпангоута от небольшой лодки. Здесь же лежал обломок грубо сделанного весла». По словам Франса Хереса, нидерландского курсанта, который был штурманом у Кравченко, мачтовая скамья и рубашка были позднее утрачены: вероятно, они потерялись во время их богатого на перипетии путешествия. Эта скамья и две рубашки напоминают о тех днях в конце мая 1597 года, когда зимовщики готовились к обратному плаванию. Им удалось сохранить две шлюпки, оставшиеся от корабля: 5-метровый бок и 6,5-метровый шкоут. «Мы воспряли духом после того, как перевернули бок, лежавший около дома вверх килем. Мы принялись чинить его и наращивать ему борта, чтобы улучшить его мореходные качества. Мы рассчитывали на то, что нам предстоит долгий и мучительный путь» [29 мая 1597 года]. День был теплый, и они сняли рубашки на время работы. «4 июня была ясная, солнечная и не очень холодная погода. Когда солнце было на SO, мы в количестве 11 человек отправились к шкоуту и перетащили его к кораблю. […] Поскольку первоначально это был шкоут для ловли селедки, у которых корма делается заостренная, они отпилили самый конец и сделали настоящую широкую корму, чтобы лучше было плыть по морю» [4 июня 1597 года]. Но погода изменилась, и одежда осталась снаружи. «Погода была скверная, с сильным градом и снегом; мы не могли ничего делать вне дома, а дома готовили к отплытию всё, что было надо: паруса, вёсла, мачты, реи, руль, шварт – всё необходимое» [5 июня 1597 года].[74]74
Франс Херес. Личное сообщение, 1996 год. Описание экспедиции в главе 1 (Прим. авт.).
[Закрыть][75]75
В староголландском оригинале – bock ende schuijt без указания размеров. В течение четырех столетий эти слова вызывали затруднения у переводчиков, поскольку значение морских терминов изменяется со временем. Представление о том, как выглядели шлюпки, на которых зимовщики совершили обратный переход, отчасти дают гравюры в ранних изданиях «Дневника» де Вейра. Мы следуем терминам, использованным И. М. Михайловой в издании 2011 года. Приведенные здесь размеры шлюпок основаны на исторических исследованиях автора.
[Закрыть]
![](i_058.jpg)
Анатолий Кулиев у развалин лагеря экспедиции Кравченко на южном берегу Ледяной Гавани. Сентябрь 1995 года. Фото автора
Усовершенствования оказались не такими надежными, как они рассчитывали. 1 июля 1597 года «шкоут сильно повредило движущимися льдами, особенно в той части, которую мы чинили, пострадали мачта, мачт-банка, да и вообще весь шкоут». Материал на починку лодок была взят из Благохранимого дома. Зимовщики также разобрали крышу, и это, по-видимому, ускорило обрушение хижины. Внутренняя часть зимовья была заполнена снегом, который сохранялся там на протяжении Малого ледникового периода вплоть до середины XIX века. 29 октября 1596 года, чтобы закрепить парусину на крыше дома, зимовщики уложили поверх нее прибрежную гальку. Теперь эта галька лежит на земле вокруг останков зимовья; скорее всего, ее сбросили вниз в июле следующего года, когда разбирали хижину. Дима предположил, что обнаруженные в доме обломки песчаника происходят из пермского обнажения возле маяка на мысу Спорый Наволок, поскольку коренные породы вблизи Благохранимого дома принадлежат каменноугольному периоду [Badyukov 1997]. Держа в руках ксерокопию «Дневника» де Вейра, Ханс заметил, что песчаник был, вероятно, собран 11 января 1597 года: «Мы сходили на гору, приблизительно за четверть мили, чтобы набрать камней: мы клали их у огня, а потом согревались ими в койках».
Было бы ошибочным полагать, что свирепый климат Новой Земли застал Виллема Баренца врасплох. Всё свидетельствует как раз об обратном. Если Малый ледниковый период как-то и повлиял на жителей Нидерландов, то лишь тем, что суровые зимы на родине укрепили их навыки и готовность переносить холод. Именно в суровых зимах черпали вдохновение Брейгель, Аверкамп и ван Остаде, изображавшие зимние пейзажи под темными, затянутыми штормовыми тучами небесами. В период с 1593 по 1597 год лето в Нидерландах было особенно холодным и дождливым. Однако именно в это время Баренцу удалось дважды обогнуть Новую Землю и тем убедиться, что летняя граница морского льда находилась к северу от нее. Холодный период и зимовка нидерландцев на Новой Земле не связаны между собой.[76]76
Питер Брейгель Старший (Pieter Bruegel de Oude, ок. 1525–1569), Хендрик Аверкамп (Hendrick Avercamp, 1585–1634), Исаак ван Остаде (Isack van Ostade, 1621–1649) – нидерландские и фламандские художники, знаменитые в том числе своими зимними пейзажами.
[Закрыть]
Чтобы насладиться тишиной и одиночеством, пока есть такая возможность, я снова вызвался стоять вахту ночью, в четвертый раз за последние девять дней. Солнце поднялось над морем в 3:30 утра. Виктор расстегнул молнию на нашей палатке, ущипнул меня за ногу, пробормотал что-то и ушел спать. Проснувшись, я не сразу понял, где я, и мне потребовались немалые усилия, чтобы вернуться к реальности. Рядом со мной крепко спал Херре. Я быстро натянул задубевшую от холода одежду и выполз из палатки. Снаружи я почувствовал, как сонное тепло испаряется из-под моего воротника, и застегнулся потуже. По мере приближения полярной зимы мягкая почва по ночам замерзает. Маленькие лужицы сегодня покрыты льдом. Он настолько тверд, что может выдержать один шаг: наступив на него, видишь, как во все стороны разбегаются трещинки, как на ветровом стекле автомобиля, в которое попал камень. Солнце блестит над Карским морем, заливая мыс оранжевым светом. Для пущей уверенности я забрался на импровизированный деревянный стол, который мы соорудили в лагере, и с помощью бинокля осмотрел окрестности – нет ли где медведей. Вокруг всё было неподвижно. Чтобы спрятаться от ветра, я спустился по откосу к берегу. Наедине с огромным медным солнцем я сижу на камне и пишу, положив ружье на колени. Мое одиночество относительно: рядом со мной в своих палатках крепко спят мои друзья и коллеги. Я закуриваю сигарету. Вообще-то это не в моих привычках, но Ержи время от времени подкидывает мне пачку-другую. Он работает только с теми, кто курит.
Арктические пейзажи скудны физическими сущностями. Земля несет на себе отпечаток мощи и цикличности климата; она стареет, но, можно сказать, живет. Поскольку этот мир так безлюден и пуст, ты начинаешь уделять внимание мелочам: замечаешь несколько цветков, особенный камень или какое-то животное вдалеке. В чистой атмосфере всё открывается глазу с кристальной ясностью. Ты можешь лежать в палатке, слушая ветер, а когда он вдруг стихает, ты вскакиваешь на ноги, чтобы понять, что происходит. Когда солнце стоит над горизонтом на востоке, окружающий пейзаж совсем не похож на тот, что мы наблюдали днем. Меняется свет, и земля меняется вместе с ним. То, что в середине дня выглядит как небольшой бугорок, в лучах низкого солнца поздним вечером или ранним утром вырастает до серьезных размеров. Бас рассказывал мне, что в 1978 году в Смеренбурге он просыпался в 3 часа ночи, и пейзаж казался ему совершенно незнакомым из-за опрокинутых теней. И вот теперь мой взгляд скользит над волнистым берегом. Мне удается насчитать дюжину (двенадцать!) отчетливо различимых береговых гребней, не считая того последнего, который формируется сейчас на наших глазах вдоль границы бурунов и станет тринадцатым в скором будущем. Поднятие земли происходит постепенно и вязко, потому в период затишья между штормами, когда океан отступает, вновь сформировавшийся гребень теряет с ним свою связь.
![](i_059.jpg)
Вид на место зимовки, где установлен крест, с внутренней стороны острова. Фото автора
В один краткий исторический миг за этим местом наблюдали 17 пар внимательных глаз, как сейчас наблюдаем за ним мы. Всё остальное время спектакль проходил перед пустым зрительным залом, как сказал бы философ. В детстве меня завораживали фотографии Марса, сделанные в ходе проекта «Викинг», которые печатали в газетах и журналах в 1976 году. Ржавый, тусклый и выветренный пейзаж возрастом миллиард лет. Распределение камней всех размеров – само совершенство. Я бы не смог их так сложить. Человечество доставило на Марс сканирующую камеру (работавшую по принципу факсимильного аппарата), и вот – мы увидели эти камни. Снимки, сделанные лунным и марсианским орбитальными модулями, показывают одинаковую плотность ударных кратеров в любом масштабе. Лунные зонды, врезавшиеся в поверхность Луны и оснащенные телевизионными камерами, показали вначале обширный район с простиравшимися на всё поле зрения кратерами. Чуть ближе – кратеры внутри кратеров, размером около километра, и наконец, в последние секунды перед столкновением – метрового размера котловины. Под микроскопом было видно, что даже отдельные частицы лунного грунта, доставленного астронавтами, покрыты микрократерами от ударных воздействий. «Фрактальная» геометрия берегов и кажущееся случайным распределение камней и кратеров отражают математические закономерности, включающие наше золотое сечение. Его можно найти в спирали наутилуса, а также в туманностях нашей галактики, артериях и реках, песчинках и валунах, колебаниях атомов и звуках.
5 сентября 1995 года, вторник
Для последних оставшихся геодезических измерений я установил тотальную станцию возле самого прибоя, метрах в двухстах от Антона, который стоял у подножия обрыва со спущенными до колен штанами и возился с полоской туалетной бумаги, спутанной сильным ветром. Поведя зрительной трубой вдоль берега, я поймал его в перекрестье нитей. Судя по невозмутимой усмешке у него на лице, я понял, что он, как опытный яхтсмен, точно знает, как распутать этот узел. Справа от него Ханс догонял улетевший было от него мешок для образцов. Вот уже три недели мы делим друг с другом стол и кров, но не пройдет и двух недель, как я распрощаюсь с ними, и, возможно, навсегда. Когда я посмотрел наверх, Дима передал мне отражатель и включил компьютер. Я сел на песок, натягивая сапоги, и потом вошел в прибой, чтобы замерить линию прилива. Дима прильнул к окуляру, и, после того как задача была выполнена, мы радостно обнялись и упаковали теодолит. За шесть дней мы внесли в память машины более 3000 точек. Из сегодняшних радиопереговоров Дима понял, что «Иван Киреев» может вернуться уже завтра. Пора упаковывать снаряжение и приступать к своим вахтенным обязанностям.
6 сентября 1995 года, среда
Ранним утром 10-го дня нас разбудил крик ночного дежурного: «Иван Киреев» бросает якорь в Ледяной Гавани!» От этой новости в лагере случился небольшой переполох. Гавронский раздавал задания, размахивая при этом руками, и сам хватался за те дела, которые нужно было сделать быстро. Через час эвакуация была в полном разгаре. Юрий Мазуров отвечал за логистику. По радиосвязи нам подтвердили, что нам надо уходить немедленно, или мы рискуем застрять здесь на несколько дней. Мы видели, как на горизонте сгущаются тучи. Происходящее напоминало кадры нашей высадки, прокрученные в обратном порядке: люди ходили вверх и вниз от лагеря к берегу. В заранее оговоренное время красная самоходная баржа причалила к берегу. На ней приехали наши друзья, которые были в бухте Иванова. Мы так им обрадовались, словно не видели их целый год. «Нет, мы ничего не нашли», – сказали они, не скрывая своего разочарования. Ну что ж, может, в следующий раз повезет.
«Давай бери памятник», – нетерпеливо сказал Ержи. Мы с ним водрузили тяжелую мраморную плиту из Терсхеллинга на постамент, сконструированный русскими. Предполагалось, что Боярский будет открывать памятный знак, а Рене сделает фотографию. Именно так было дело больше 100 лет тому назад на Оранских островах, где подобный знак стоит до сих пор. Но на этот раз к церемонии установки памятника в Ледяной Гавани интереса никто не проявил. Оставшиеся на берегу участники экспедиции сходили в последний раз взглянуть на Благохранимый дом. Дирк и Херре показали те места, где были сделаны наиболее значимые находки.
![](i_060.jpg)
На орудийной палубе. Реплика корабля Баренца. Харлинген. Август 2018 года
Моряки просили поторопиться. Ержи немного посовещался и Дирком и Хансом, а потом принял решение: потолочную балку мы заберем с собой. Если оставить ее здесь, она просто сгниет или ее заберет кто-нибудь еще. Если удастся преодолеть все преграды российской бюрократии и доставить ее в Нидерланды, эта балка займет свое достойное место в Рейксмузеуме. Четыре человека отнесли ее на плечах к берегу моря. В полдень последняя группа отплыла от мыса Спорый Наволок. Плашкот начал сдавать назад, и расстояние до берега росло с каждой секундой. Наконец плашкот медленно развернулся, тарахтя мотором, и взял курс на «Ивана Киреева». Настал момент прокрутить в памяти кораблекрушение, произошедшее здесь четыре века назад, и работу всех наших предшественников. Я всматривался в прозрачные воды залива и следил за тем, как наша тень скользит по желтоватым валунам на дне, надеясь увидеть какой-нибудь предмет, по-прежнему лежащий там и ожидающий своего часа. Уже вечером наше совместное пребывание в арктической пустыне казалось коротким, оставшимся позади эпизодом. Как и раньше, мы качались вместе с кораблем. Я лежал, обливаясь потом, на койке в своей душной каюте. В 3:30 у нас был чай, а в 7:30 – ужин, состоявший из картофельного супа, печеной картошки с чесноком и сгущенки с ломтиком хлеба. Сауна работала на полную мощность, и мы с Дирком, Херре и Питером сходили попариться. Ощущение было божественным. Я разглядывал в зеркале свое лицо – коричневое и грязное, но не запаршивевшее, лопнувшие сосуды в глазах, обветренную и покрасневшую от арктических ветров кожу, свалявшиеся золотисто-каштановые волосы, мягкие, как шерсть животного. Едва устроившись, мы встали и ушли. Только тогда я заметил, что все эти 10 дней пульсирующий гул двигателей не переставал звучать у меня в ушах.
ДОПОЛНЕНИЕ
СУДЬБА КОРАБЛЯ (СОГЛАСНО «ДНЕВНИКУ» ДЕ ВЕЙРА)
30 августа 1596 года: «Ледяные глыбы стали еще сильнее прежнего нагромождаться одна на другую у самого корабля […] Корабль был полностью окружен и сжат льдом, так что всё стало трещать и раскалываться, и показалось, что он разламывается на 100 частей; это было страшно видеть и слышать; волосы вставали дыбом при таком пугающем зрелище. В эту опасную минуту (когда лед, до тех пор крепко сжимавший корабль с обеих сторон, прошел под его днище) корабль вытолкнуло вверх, будто его подняло домкратом».
31 августа 1596 года: «Лед опять понесло с огромной силой, и форштевень оказался торчащим надо льдом на 4 или 5 футов, а корма находилась в трещине между льдинами».
2 сентября: «…Корабль опять пришел в движение из-за движения льда, и он трещал так сильно, что мы сочли благоразумным, несмотря на непогоду, перетащить на берег шкоут с 12 бочками хлеба и двумя бочонками вина, чтобы иметь пропитание в случае беды».
5 октября: «[Корабль] сидел во льду, возвышавшемся на 2 или 3 фута, и единственное, что мы могли предположить, – это то, что под нами всё промерзло до самого дна, а глубина здесь была 4½ фута».
10 ноября: «Наши люди отправились на корабль посмотреть, как там дела, и обнаружили, что в корабль попало много воды, которая стояла поверх балласта; но так как вода замерзла, ее невозможно было выкачать помпой».
18 декабря: «Мы заметили, что за те 18 дней, что мы не были на корабле, вода поднялась на дюйм, хотя это была не вода, а лед».
10 января 1597 года: «…Вода в корабле прибыла почти на фут».
23 января: «Взойдя на корабль, мы обнаружили, что воды здесь прибыло».
7 марта: «Мы видели всё больше открытой воды в море и у берега и боялись, что при таких бурях и передвижках льда корабль окажется на плаву и его унесет, в то время как мы, сидя взаперти в доме, не сможем спасти его».
4 апреля: «В тот день мы все вместе пошли на корабль, где вытравили канат, к которому крепился якорь, на тот случай, если корабль вдруг окажется на плаву».
4 июня: «Корабль находился на полпути между домом и открытой водой».
11 июня: «Погода была скверная, дул сильнейший ветер с NNW, так что мы весь день не могли ничего делать и очень боялись, что шторм взломает лед у корабля и унесет его в море».
ЯХТА БАРЕНЦА
Корабли того типа, на котором Виллем Баренц отправился в свое последнее плавание, в Нидерландах называли «яхтами», понимая под этим словом сравнительно небольшое, но быстрое и маневренное парусное судно. Четырехметровый фрагмент борта, находящийся в Москве, имеет усиленную обшивку в два слоя, каждый толщиной по 4 сантиметра (1,5 дюйма) [Hoving & Emke 2004]. Поскольку при строительстве кораблей соблюдалось строгое соотношение длины и ширины, можно заключить, что яхта Баренца имела 64 фута (19 метров) в длину и 20 футов (6 метров) в ширину, не считая 12-метрового бушприта. Ее порожний вес равнялся грузоподъемности – 30 ласт (нид. last или scheepslast, буквально – груз), или 60 метрических тонн [G. de Weerdt 2004, p. 83]. В период с 2010 по 2019 год в городе Харлинген группой энтузиастов была построена реплика корабля Баренца с использованием аутентичных материалов, инструментов и методов.
Размеры кораблей описаны де Вейром и ван Линсхотеном в терминах их грузоподъемности. Вооружение 40-ластного «Лебедя» (Swaen), принимавшего участие в экспедиции 1595 года, задокументировано в архивах города Вере (провинция Зеландия) [l’Honoré-Naber 1917; Kist 1998]. Кроме того, Ван Линсхотен отмечал, что «Лебедь» был обшит двумя слоями дуба, чтобы он мог увереннее маневрировать среди льдин. Не на этом ли самом «Лебеде» с двойной обшивкой вышел в море Баренц в 1596 году?
Занимаясь поиском в архивах амстердамских нотариусов – в первую очередь тех из них, кто был связан с оформлением контрактов на морские перевозки, – кораблестроитель Геральд де Вердт обнаружил, что в 90-е годы XVI столетия малые суда практически исчезают из регистров, а преобладают большие корабли со значительной грузоподъемностью. Это наблюдение соответствует стремительному росту морской торговли. И тем не менее ему удалось обнаружить нужную запись. В 14-й день апреля 1595 года нотариус Й. Ф. Брауинг внес в регистр судно «Белый Лебедь» Witte Swaen [регистрационный номер 70 на листах 41–43]. Произошло это вскоре после того, как Балтазар де Мушерон настоятельно предложил отправить в Арктику вторую морскую экспедицию (4 апреля 1595 года – см. главу 13). Поскольку на следующий год «Белый Лебедь» в регистрах не появляется, можно предположить, что за небольшую сумму был продан городу Амстердаму [Геральд де Вердт, личное сообщение, 2 ноября 2020].
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.