Текст книги "В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы"

Северо-Восточный проход

Видя, что на войне наступило затишье, а в Арктике по-прежнему нет никакого продвижения, Балтазар де Мушерон из города Мидделбург в Зеландии приступил к решительным действиям. Конкуренты наседали со всех сторон. Много лет он вкладывал средства в поиски Северо-Восточного пути в Азию. Наконец, в декабре 1593 года принц Мориц Оранский дал де Мушерону рекомендательное письмо, назначив его организатором предполагаемой экспедиции. Де Мушерон брал на себя четверть всех расходов и получал право на восьмую долю прибылей. Провинция Голландия (Амстердам) сразу же опротестовала это установление. Амстердамцы оспорили и маршрут, ссылаясь на неудачные попытки англичан в 1550-х и 1580-х годах. Они хотели испробовать путь вокруг полюса, основываясь на авторитетном мнении Планциуса о том, что за долгое полярное лето море успеет очиститься ото льда.[96]96
  Мориц Оранский (нид. Maurits van Oranje) (1567–1625) – принц Оранский, граф Нассау, сын и преемник Вильгельма I Оранского в роли штатгальтера (главы государства) Республики Соединённых провинций. Популярный лидер, стоявший по главе страны в период нидерландских географических открытий; его именем и именем династии Оранж были названы в Арктике: пролив и мыс Нассау, Оранские острова, остров Морица, а также остров Маврикий в западной части Индийского океана.


[Закрыть]

«Мыс Табин» фигурирует во всех сообщениях и наставлениях как самая северная точка Тартарии. Никто не был уверен, как далеко на востоке он расположен, за исключением того, что он находится за Вайгачским проливом и за рекой Обь. Мыс Табин – легендарная гора, выступающая в океан, которую в I веке нашей эры упоминали римские авторы Плиний Старший и Помпоний Мела. Герард Меркатор в 1569 году положил мыс Табин на карту, изобразив его на врезке своей карты мира. В конце жизни он переработал эту врезку в карту формата фолио для Атласа 1595 года. (Герард Меркатор умер в 1594 году, и Атлас был опубликован его сыном Румольдом, который ненадолго пережил отца.) Мыс Табин также зримо присутствует на картах Планциуса и Баренца. После открытия архипелага Северная Земля в 1913 году можно было констатировать, что пролив Вилькицкого, представляющий собой узкий водный проход между мысом Табин (сегодняшним мысом Челюскин) и гипотетическим Арктическим континентом, был описан Меркатором еще в 1569 году. «Земельный адвокат» Голландии и фактический премьер-министр Соединённых провинций Йохан ван Олденбарневелт в марте 1594 года созвал в Гааге встречу, чтобы обсудить экспедицию и разрешить возникшие разногласия. Это была возможность расширить внешние связи молодой республики. На встрече было принято решение опробовать оба маршрута: северный, вдоль побережья Новой Земли, и южный, через Вайгачский пролив [Mollema 1947, 88].[97]97
  Тартария (лат. Tartaria, англ. Tartary) – хороним (то есть топоним, именующий пространство земли, регион или страну), применявшийся систематически в западной картографии начиная с монгольских завоеваний 1230-х годов вплоть до второй половины XIX века, а также спорадически в отечественной картографии для обозначения обширных территории Восточной Евразии.


[Закрыть][98]98
  Впервые о том, что Вайгачский пролив (нынешний Югорский Шар) был назван ими проливом Нассау, Ян Хёйген ван Линсхотен упомянул в записи от 26 июля 1594 года.


[Закрыть][99]99
  В августе 2003 года по пути на остров Октябрьской Революции (Северная Земля) мне, вместе со всей командой, посчастливилось сделать остановку для дозаправки на этом знаменитом мысе. «Достигнув этого мыса, вам предписывается установить его координаты и нанести его на карту местности», – говорится в инструкции, изданной голландским правительством для исследователей в мае 1594 года. Большую часть года мыс покрыт слоем тумана, из которого торчат только верхушки радиомачт полярной станции. Чтобы избежать столкновения с землей, вертолеты приземляются в километре от станции, посреди пересечения множества следов вездеходов, испещряющих сибирскую тундру. В этом потустороннем мире лишь ряды пустых бочек из-под мазута указывают путь к темным баракам метеостанции (Прим. авт.).


[Закрыть][100]100
  Йохан ван Олденбарневелт (нид. Johan van Oldenbarnevelt; 1547–1619) – государственный деятель и дипломат Республики Соединённых провинций, соратник Вильгельма Оранского в провозглашении независимости, с 1586 года – «земельный адвокат» Голландии и Утрехта и фактический глава правительства Соединённых Нидерландов.


[Закрыть]

5 мая 1594 года де Мушерон подал письменный протест, возмущаясь тем, что Штаты вмешались в его право, как организатора экспедиции, принимать решения, но это ни к чему не привело.

16 мая 1594 года Виллем Баренц получил личные инструкции от Йохана ван Олденбарневелта с недвусмысленными указаниями исследовать северный маршрут. «Виллем Баренц отправится на Новую Землю и постарается выяснить, можно ли войти в Тартарское море, именуемое море Табин. В случае если упомянутый Виллем Баренц не сможет пройти мимо Новой Земли, он должен будет проследовать за другими судами мимо острова Вайгач. И наоборот, если другие корабли не могут пройти Вайгач или, пройдя несколько миль, столкнутся со льдом, они должны будут направить свой путь к Новой Земле и последовать за первым судном» [L’Honoré Naber 1914, 223].

Суда трех голландских арктических плаваний. См. также дополнение к главе 11.

Первое плавание, 1594 год. Выбор пути

21 июня 1594 года, в самый долгий день в году, «Меркурий» прибыл на место встречи на острове Кильдин, в 150 километрах к востоку от Вардхауса (которого следовало избегать, чтобы не платить налоги Дании). 22 июня прибыл «Лебедь», а 23-го – два амстердамских корабля. После недельной стоянки на острове экспедиция разделилась на две партии, каждая из которых отправилась своим путем. Предварительно они условились, что они будут ждать друг друга на Кильдине до конца сентября.

К 5 июля северная экспедиционная партия во главе с Баренцем достигла Новой Земли немного севернее пролива Маточкин Шар. Амстердамцы попытались исследовать побережье, но 13 июля наткнулись на морской лед: им пришлось прокладывать путь между ледяными полями и айсбергами, откалывающимися от ледников. На шестой день – время, казалось, тянулось очень долго – им удалось высвободиться из ледяного плена, и на двенадцатый дней после этого, 29 июля, они достигли северной оконечности острова. В один из предыдущих дней, встретив ледяное поле приблизительно в 50 километрах к северу от берега, они бросили лот и не обнаружили дна на глубине 150 фатомов, доказав тем самым присутствие здесь океанских глубин. Пройдет немало лет, прежде чем Фритьоф Нансен сможет повторить и развить это достижение.[101]101
  В оригинале использовано слово vadem, то есть фатом. Это мера длины, использовавшаяся преимущественно при измерении глубины моря и составлявшая 6 футов. При этом английский foot равен 304,8 миллиметра, а амстердамский voet – 283,1 миллиметра. Таким образом, 150 фатомов составляют от 255 до 275 метров. В русских переводах 1936 и 2011 годов было использовано русское слово «сажень». При этом сажень как мера длины обычно приравнивается к 7 английским футам.


[Закрыть]

Продолжая двигаться на восток, 31 июля они достигли Оранских островов. Это поднимающиеся из моря плоскогорья с крутыми обрывистыми краями: здесь гнездятся многие виды птиц, включая толстоклювых кайр (Uria lomvia), а летом на берегах собирается много моржей. Увидев перед собой сплошные ледяные поля, «команда стала отчаиваться и не желала идти дальше», поэтому 1 августа Баренц лег на обратный курс.

О действиях, событиях и наблюдениях южной экспедиционной партии подробно поведал в своем отчете Ян Хёйген ван Линсхотен. «Лебедь» и «Меркурий» двигались вдоль материкового берега, исследуя его, промеряя глубины, отмечая мели и пытаясь получить сведения у поморов и самоедов. 21 июля они достигли Вайгача и через несколько дней вошли в Вайгачский пролив, назвав его проливом Нассау. Более недели они продолжали исследовать пролив, нанося на карту и зарисовывая берега и по-прежнему пытаясь выведать у местных жителей всё, что им было известно о Вайгаче, о направлении берегов и протяженности моря (см. приложение 2). 3 августа они назвали остров, лежащий у восточного входа в пролив, островом Штатов. Как отмечает Линсхотен в своем отчете, у них стали возникать сомнения в продолжении путешествия. 9 августа 1594 года он записал: «Конечно же, мы скорее бы желали быть готовыми к тому, чтобы продолжить наше исследование и завершить его раз и навсегда, нежели чем возвращаться сейчас в отечество, но мы тем не менее надеемся и верим, что Господь и Бог наш, который скрывал от нас эти земли в течение стольких веков, не оставит нас и поведет нас к ним и в будущем» [L’Honoré Naber 1914, 100]. На следующий день, двигаясь на восток и преодолев пространство открытого моря, принятое ими за устье реки Оби, они достигли берега, продолжавшегося на северо-восток. На самом деле это было западное побережье полуострова Ямал. Посчитав, что они достигли своей цели и исследовать больше нечего, ибо отсюда открывается беспрепятственный путь к мысу Табин (читателю предлагается самостоятельно проверить это утверждение по современной карте), 11 августа они взяли курс домой.[102]102
  Ныне это остров Местный, или, как называет его Ф. П. Литке, остров Мясной.


[Закрыть]

Когда 15 августа к «Лебедю» и «Меркурию», стоящим у острова Долгий, присоединился Баренц, Ян Хёйген торжествовал: «Поверх среднего острова мы увидели приближающиеся к нам два паруса и сначала решили, что это две русские лодьи, но потом разглядели получше паруса на мачтах и сразу поняли, что это Виллем Баренц и его яхта, что оказалось правдой, чему мы очень обрадовались» [Де Вейр 2011, 211]. Они сделали несколько выстрелов из пушек, чтобы поприветствовать своих соотечественников. «Когда Баренц взошел на наш корабль, мы радостно встретились и рассказали друг другу об удивительных событиях наших экспедиций. Баренц рассказал, как они были у Новой Земли, как добрались до широты 78 градусов, но из-за льда не смогли найти проход дальше, а также о множестве других вещей, выпавших на их долю, как будет показано в описании самого Виллема Баренца, на которое я теперь и сошлюсь…» [Де Вейр 2011, 211]

Быстрое плавание Баренца до 78° N было впечатляющим. Сам масштаб этого достижения и быстрое его забвение – оно, можно сказать, тает в нашем современном восприятии – замечательно охарактеризовал Чарльз Тильстон Бик. В 1853 году Новая Земля по-прежнему оставалась далекой и скованной льдом, по сравнению с теперешней географической ситуацией. Бик описывает зигзагообразный курс, которым в течение 25 дней (с 10 июля по 3 августа] следовал Баренц, продвигаясь на север вдоль побережья Новой Земли от мыса Нассау до Оранских островов и обратно. «За это время Баренц больше восьмидесяти раз менял курс корабля и прошел почти 1700 миль. Это равно расстоянию от Темзы до северной оконечности Шпицбергена или от мыса Нассау до мыса Якан, что недалеко от Берингова пролива. И это на судне грузоподъемностью в 100 тонн, в сопровождении рыбацкой шхуны!» [Beke 1853, lix]. Кроме того, как тонко и правильно замечает Ч. Т. Бик, Баренц на северном маршруте подошел к мысу Табин ближе, чем Най и Тетгалес на полуострове Ямал.

Репродукция картины Иохана Виллема Хейтинга, изображающей открытие Шпицбергена Баренцем и Рейпом в 1596 году

Второе плавание, 1595 год. На восток!

В Нидерландах сообщение о явном успехе экспедиционной партии адмирала Корнелиса Ная и Яна Хёйгена ван Линсхотена было принято с воодушевлением. Горячие головы даже требовали немедленно подкрепить его военной силой, возведя крепость на Вайгаче. В апреле 1595 года Балтазар Мушерон писал Генеральным Штатам: «Привезите две сотни человек для строительства укреплений. Чрезвычайно важно, чтобы вы сделали всё возможное, чтобы пролив был в нашем владении, в противном случае вы играете в опасную игру, которая нанесет ущерб нашей стране. […] Я допускаю, что строительство крепости может рассердить московитов, которым принадлежат эти земли, а также датчан, которые по-прежнему претендуют на контроль над этими областями, и англичан, которые не хотят, чтобы проход закрылся. Можно ожидать дальнейших осложнений в отношениях с местными жителями» [L’Honoré Naber 1914, 231–240].

Но этот призыв был почти сразу же отвергнут. Никому не хотелось провоцировать раздоры в мирных и безопасных водах. Генеральные Штаты выдали своему торговому комиссару Яну Хёйгену ван Линсхотену ясные инструкции «демонстрировать дружественные намерения, куда бы они ни заходили, и давать понять, что их страна поддерживает связи со странами и регионами по всему миру. Они должны были объяснять, какие преимущества дают эти связи, и в случае, если другая сторона будет проявлять интерес, предлагать при первой же возможности прислать более уместную делегацию» [L’Honoré Naber 1914, 140].

Когда 2 июля 1595 года вторая нидерландская экспедиция покинула остров Тексель и вышла в море для поиска Северо-Восточного прохода, в ее составе было семь кораблей: три транспортных судна и четыре легкие хорошо вооруженные яхты. Цель была ясна, и успех казался несомненным.

В октябре они вернулись мокрые и дрожащие, в грязной одежде, страдающие от цинги и потрясенные увиденным.

События этой экспедиции описаны двумя ее участниками: Герритом де Вейром, который шел на «Золотой борзой» с Баренцем, и Яном Хёйгеном ван Линсхотеном на вице-адмиральской «Надежде». На каждой странице их отчетов чувствуются удивление и разочарование, доходящие до отчаяния, которые испытывали участники экспедиции по мере того, как дела продолжали разворачиваться не по-задуманному. Неприятности начались в самом начале: 3 августа «Надежда» села на мель, а 6 августа, во время шторма, корабль Баренца столкнулся с «Надеждой», сломав мачту. Ян Хёйген решил, что настал их последний час. Пять человек упали за борт, и лишь одному из них удалось спастись – его подобрали роттердамцы. Это столкновение и его последствия изображены на гравюре (№ 21) в немецком издании «Дневника» де Вейра [Hulsius 1598]. Плавание сопровождалось штормами и неблагоприятными холодными ветрами с северо-востока. Первые ледяные поля были замечены почти сразу же, как флотилия прошла горло Белого моря. Когда они подошли к проливу Нассау (сегодня – Югорский Шар, пролив между островом Вайгач и материком), он был весь заполнен льдом. Корабли укрылись в Ворванной бухте у мыса Идолов (бухта Варнека рядом с мысом Дьяконова на Вайгаче), где они «были словно в ловушке». Холодная погода с зарядами снега и града затянулась на несколько дней, земля была пустынна и необитаема. Это был неудачный год: лето закончилось рано, и море стало покрываться льдом. 20 августа они выслали вперед яхту Баренца, но та сумела пройти только до границы следующей бухты – до Крестового мыса (мыс Створный). Несколько дней в конце августа шкиперы совещались между собой, обсуждая – порой на повышенных тонах, – что делать дальше. 2 сентября, получив свободу действия, Виллем Баренц поднял якорь и повел флотилию через пролив. С большими трудностями им удалось достичь острова Штатов (остров Местный), но в результате они оказались заперты между островом и материком, под свинцовым небом, с обширными полями дрейфующего льда с другой стороны острова. Видя сквозь пелену тумана пугающую белую равнину, экипажи судов начали роптать: они боялись, что экспедиция не сможет отсюда выбраться, и уверяли, что оставаться здесь дальше – смерти подобно [L’Honoré Naber 1914, 176–177]. А потом, 6 сентября, у всех на глазах двое сошедших на берег моряков погибли, растерзанные белым медведем, что привело к панике. «Когда медведь схватил одного моряка сзади за шею, его товарищи, увидев и услышав, что происходит, прибежали, чтобы отогнать зверя. Но это не помогло, так как медведь успел прокусить ему череп, и бедняга умер. Как только медведь загрыз первого человека, он повернулся и бросился на остальных, а те, увидав бегущего к ним разъяренного зверя, пустились наутек. И тут один из них, кто не мог бежать, поплатился за это жизнью» [L’Honoré Naber 1914, 178]. Это ужасное происшествие испугало и рассердило экипажи. Они не ожидали, что мать-природа может показать клыки. Паника грозила перерасти в мятеж, и тогда адмирал Най и его шкиперы безжалостно расправились с бунтовщиками – пять человек были повешены на острове Штатов за неподчинение командирам. Притом что нападение медведя очень живо описывается в обоих журналах, о смертных приговорах не упоминает ни один из них, но эта сцена показана на гравюре (№ 27) в немецком издании.

Фрагмент гравюры s’ Lans Welvaren, т. е. «Процветание страны» с миниатюрными портретами Виллема Баренца и Якоба ван Хеймскерка. 1613

28 июля 1597 года: встреча возвращающихся нидерландских зимовщиков с поморами-промышленниками. Гравюра из нюрнбергского издания «Дневника» де Вейра.

Затем, предприняв еще одну безуспешную попытку пробиться сквозь льды Тартарского (то есть Карского) моря, корабли отступили к Вайгачу. Там 15 сентября, когда корабли стояли у Крестового мыса, все шкиперы и торговые комиссары постановили возвращаться домой и подписали подробную «апологию» – документ, объясняющий причины этого решения.

«Я не сомневаюсь, – написал разочарованный Ян Хёйген ван Линсхотен, когда флот готовился к возвращению в Нидерланды, – что после того, как мы лучше изучим окрестности острова Вайгач, мы узнаем, в какое время года можно избежать встречи со льдом и преодолеть препятствия, которые сейчас из-за нехватки опыта кажутся нам непреодолимыми». Следующей экспедицией, конечно же, стало знаменитое плавание Баренца, которое закончилось зимовкой недалеко от того места, которого он достиг двумя годами раньше. Им с трудом удалось выбраться. Так получилось, что в 1594 и 1595 годах Баренцу удавалось маневрировать во льдах, которые наверняка остановили бы любого другого.

Республика Соединённых провинций Нидерландов на карте Европы Луки Вагенара 1589 г.

Третье плавание, 1596–1597 годы. Новая Земля

Неудача 1595 года заставила Генеральные Штаты отказаться от финансирования дальнейших попыток пройти Северо-Восточным проходом. Однако при посредничестве таких людей, как Геррит Витсен и Петер Планциус, Виллему Баренцу удалось договориться о том, чтобы город Амстердам снарядил еще одну экспедицию на Новую Землю [Floore 1996]. 10 мая 1596 года корабль Якоба ван Хеймскерка со старшим штурманом Виллемом Баренцем и корабль Яна Корнелиса Рейпа вышли из Амстердама в свое судьбоносное плавание…

После Новой Земли. Судьбы участников

«…И затем каждый отправился своей дорогой», – заканчивает Геррит де Вейр свой «Дневник».

Вдова Виллема Баренца весной 1598 года обратилась к Штатам провинции Голландия с петицией об оказании помощи ей и ее пятерым детям, оставшимся без отца. Согласно резолюции от 17 марта 1598 года, в просьбе ей было отказано.[103]103
  Из короткого подстрочного примечания, приводимого л’Оноре Набером [l’Honoré Naber 1917, 2:xxxiii], может показаться, что депутаты были сплошь бессердечными людьми. Но не будем забывать, что третье плавание было частным предприятием. В своей резолюции голландские Штаты призывали Адмиралтейство Амстердама и магистраты «выказать сострадание к просителю».


[Закрыть]

–

Балтазар де Мушерон разорился в 1603 году. Вложения де Мушерона в кругосветное плавание Йориса ван Спилбергена 1601–1604 годов привели к тому, что кредиторы довели его торговую империю до банкротства. Ему пришлось оставить свой дом и имущество и бежать из страны. Его предприятия перешли под управление нидерландской Ост-Индской компании.

–

Якоб ван Хеймскерк уже через шесть месяцев после возвращения с Новой Земли отправился в Ост-Индию к островам Пряностей в составе нидерландской флотилии и в период между апрелем 1601 и июлем 1604 был капитаном судна «Гелдерланд». Доля доходов от продажи груза фарфора, которым он завладел в результате захвата в феврале 1603 года португальского торгового корабля «Санта-Катарина», сделала его богатым человеком.

Его жена Гертруда Колтерман умерла при родах в 1605 году. Всё свое имущество Якоб ван Хеймскерк завещал своему брату Корнелису (р. 1561), находившемуся с 1599 года в тюрьме в Буэнос-Айресе, и своей кузине Симонтген Янсдохтер Шек, которая была женой Альберта де Вейра.

Планциус надеялся, что ван Хеймскерк поведет четвертую экспедицию на поиск Северо-Восточного прохода, но этим надеждам не суждено было сбыться. Когда в январе 1607 года Йохан ван Олденбарневелт предложил ван Хеймскерку возглавить нападение на Гибралтар, тот сразу согласился и даже отказался от платы. Ему было 40 лет, когда он, будучи адмиралом нидерландского флота, нанес сокрушительное поражение испанцам в их родной гавани. Однако в этом бою Хеймскерк погиб.

На анонимной гравюре с изображением похорон, проходивших 8 июня 1607 года, мы можем видеть, что гроб несли по улицам 14 морских капитанов. За катафалком шли самые близкие родственники, и среди них де Вейры. Возглавляли процессию, вышедшую из дома на Аудезейдс Ахтербургваль, две роты солдат с приглушенными барабанами, волочащие по земле неприятельские знамена.

Каждый день солнечный свет льется через витражные окна Старой церкви на потертый мраморный череп, украшающий могилу Якоба Хеймскерка. Старая церковь – это капсула времени посреди суеты и грязи амстердамского «квартала красных фонарей». Она по-прежнему остается местом встречи, и под ее каменным полом нашли себе последнее упокоение тысячи амстердамцев. На памятнике (настоящая могила находится немного дальше в тени) еще можно разобрать слова, написанные поэтом П. К. Хофтом в 1610 году:

Хеймскерк, дерзнувший пройти сквозь лед и железо,

Славу свою оставил отчизне, бренное тело – здесь, а жизнь – у Гибралтара.

После гибели ван Хеймскерка нидерландская Ост-Индская компания сделала еще одну попытку добраться до богатств Азии Северо-Восточным проходом. В 1609 году для осуществления этой цели ею был нанят Генри Гудзон, англичанин, который дважды до того предпринимал путешествия в Арктику от лица английской Московской компании. Во время своего пребывания в Нидерландах Гудзон подробно обсуждал положение дел в Арктике как с Петером Планциусом, так и с Йодокусом Хондиусом, который унаследовал дело Меркатора, получив от первого собственноручную записку Баренца о наблюдении за приливами и отливами в проливе Нассау (Югорском Шаре) в 1595 году. Гудзон вышел из Амстердама на корабле «Халве Маан» 4 апреля 1609 года, но уже через месяц у берегов Лапландии, не доходя до горла Белого моря, встретил льды, которые счел непроходимыми, и, проигнорировав полученные им инструкции, решительно развернулся и направился на запад, к берегам Нового Света.[104]104
  Генри Гудзон (также Хенри Хадсон, англ. Henry Hudson, 1570–1611(?)) совершил четыре плавания в поисках пути в Китай и Индию; в 1607 году он поднялся до широты 80°23’ N, в 1608 году достиг Новой Земли, но дальше продвинуться не смог. Пропал без вести в ходе своего четвертого плавания 1610–1611 годов, будучи высаженным на шлюпку посреди океана взбунтовавшейся командой. Его именем названы река, залив и несколько городов в Новой Англии (США).


[Закрыть]

Ян Хёйген ван Линсхотен весной 1598 года прочел в только что вышедшем Дневнике не слишком лестные слова о себе и причинах неудачи второй экспедиции:

«Он представил дело весьма широко, так что Их Высокомогущества господа Генеральные Штаты и Его Превосходительство Принц Оранский надумали снарядить весной еще несколько кораблей, с целью не только разведать и проложить морской путь, но и отправить туда кое-какие товары на продажу».[105]105
  В оригинальном тексте де Вейра здесь изящная игра слов: Die de saeck wry wat breedt voort stelde, что можно понять, с одной стороны, как «описал проделанный путь весьма благоприятно» [Де Вейр 2011:50], то есть приукрасил ровно настолько, насколько было нужно, а с другой стороны – как буквальный намек на ширину пролива Нассау, который на следующий год оказался слишком узок для кораблей второй экспедиции. Яну Хёйгену было отчего прийти в ярость.


[Закрыть]

Разумеется, такому человеку, как Ян Хёйген, не доставило удовольствия дерзкое упоминание его персоны неким Герритом де Вейром из Амстердама. Опубликовав в 1601 году свою версию этой истории, он не преминул возразить: «Что касается мнения людей Планция, которые в своем трактате дают понять, что будто бы я изложил дело шире, чем было в действительности, я предоставляю судить об этом непредвзятому читателю, обладающему пристальным вниманием и должной проницательностью» [L’Honoré Naber 1914, 137]. Линсхотен определенно не был почитателем Планциуса и не поскупился на красноречие в адрес его самого и его амстердамских последователей, считая, что его преподобие намеренно пожертвовал жизнью доверившихся ему моряков для доказательства своей правоты. «Те из Амстердама, которых соблазнил небезызвестный космограф Петер Планций, […] пытались доказать, что путь ниже полюса вокруг Новой Земли – надежный, всецело безопасный и, без сомнения, верный. Насколько они были правы, теперь можно судить по тому злосчастному и в конечном итоге трагическому плаванию, предпринятому Виллемом Баренцем по наущению Планция, о котором напечатан их трактат» [L’Honoré Naber 1914, 29–30].[106]106
  Своим ответом Линсхотен, не желая того, подтвердил, что язвительное замечание де Вейра попало в цель. Это не ускользнуло и от современников. В дальнейшем поэт Йост ван ден Вондел обыграл это замечание в своей Похвальной песне (см. с. 344).


[Закрыть]

Впоследствии Ян Хёйген ван Линсхотен удалился в свой родной Энкхаузен и жил там спокойной бюргерской жизнью на улице Бридстрат, был казначеем города и городской больницы. 2 февраля 1611 года он был приглашен свидетельствовать перед комиссией, которая рассматривала возможность посылки еще одной экспедиции вокруг Новой Земли [Mollema 1947]. Но к тому времени Линсхотен уже давно оставил это занятие – открывать новые земли, – и добавить ему было нечего. К тому же он уже был болен и умер шесть дней спустя. На этом нидерландские поиски Северо-Восточного прохода в Азию завершились. Вскоре затем наступил Малый ледниковый период, и Арктика закрылась на несколько столетий, превратившись в царство вечного льда и вечной ночи.

Петер Планциус прожил долгую по тем временам жизнь. В последние годы отошел от научной деятельности и занимался толкованиями Ветхого Завета. Он «мирно умер в День Пятидесятницы сразу после полудня в 1622 году» в возрасте 70 лет, отдав более полувека службе церкви и оставив после себя восьмерых детей.

За исключением появления на групповом портрете 1599 года, никаких сведений о том, как сложилась судьба самого Геррита де Вейра после выхода в свет его знаменитой книги, не сохранилось. Он умер не позднее 1627 года, поскольку в письме Виллему Блау его учитель Роберт ле Каню пишет о нем в прошедшем времени: «до конца своей жизни без каких бы то ни было оснований или разумных причин продолжал настаивать на свой правоте» (см. приложение 3).