Текст книги "Дневник леди Евы"

– Я тоже! – вызвался Джей.

– В этом нет необходимости, достаточно одного человека, а больному нужен покой, – возразила леди Ева. – Будет лучше, если вы станете менять друг друга.

– Ваше слово теперь закон для меня, – торжественно произнес Китни. – Вы непревзойденный лекарь, леди Ева! Лучший из тех, кого я знал.

Ева только устало махнула рукой:

– Это еще не конец, Китни. Это только начало долгого и трудного выздоровления.

Глава 3. Встреча по-родственному

Дни, последовавшие за операцией, были очень тяжелыми и для Евы, и для больного. У него был сильный жар, он бредил. Ева убеждала себя, что ее постоянное присутствие не требуется, но не могла удержаться и приходила в комнату мужа, как только выдавалось свободное время. Помимо всех соображений, высказанных Китни, она не могла не оценить мужество, с которым сэр Роджер перенес операцию. После всего пережитого в последнее время Ева как-то смирилась с самим фактом существования этого человека. Это не было прощением. Она все еще внутренне кипела от воспоминаний об их первой встрече и даже старалась не вытаскивать их на свет Божий без особой надобности, но жесткие, даже жестокие действия, которые ей пришлось совершить, немного сгладили остроту ее ненависти. К тому же то, что она сказала в разговоре с Китни, было чистой правдой. Джей мог быть в безопасности только здесь, в Блэкстоне, и при условии, что отец жив. Правда, теперь, как предупредил тот же Китни, нужно было во что бы то ни стало скрывать то, что сэр Роджер так тяжело ранен – этот факт может послужить сигналом к нападению на замок.

У постели больного в основном дежурил Джейсон. Леди Ева приходила, и они сидели вместе. Китни было почти не видно. Такое положение дел не могло не удивлять, но Джей рассказал, как случилось, что сэр Роджер был ранен, и этот рассказ пролил свет на поведение сенешаля.

По словам Джея, охота была очень увлекательной. Егеря подняли двух оленей. Овраг, встретившийся на пути, пустил часть охотников по ложному следу, им пришлось возвращаться и догонять ушедших вперед. Джейсон и Китни оказались в группе отставших, а сэр Роджер, маэстро Винсенте и еще двое егерей ушли по следу и оторвались от основной группы. Миновав опушку, они, как рассказывал маэстро, рванулись через поле, и тут в шею лошади сэра Роджера попала арбалетная стрела. Несчастное животное рухнуло на всем скаку и сломало шею, а всадник вылетел из седла и с размаху ударился о землю. Такой удар мог бы убить. Рыцарь остался жив, но катался по земле от боли. Осматривать его было некогда – из-за деревьев высыпало человек восемь, по виду разбойников, вооруженных как попало. Их было слишком много. Егеря, конечно, хоть не робкого десятка, но сражаться как рыцари не могли, и если бы не маэстро Винсенте со своими венецианскими ножами, который защищал лежащего сюзерена, как лев, то не выжил бы никто. Оба егеря погибли, прихватив с собой нескольких разбойников, а сам маэстро, как ни странно, не получил ни царапины и смог продержаться до подхода основной группы охотников. Разбойники, увидев, что помощь идет, рассеялись по лесу.

Это нападение стало тревожным сигналом. По описанию маэстро Винсенте, бандой командовал предводитель огромного роста, в стальном шишаке, так что разглядеть лицо было трудно. Хорошо видна была только растрепанная седая борода, но венецианец клялся, что если увидит этого mascalzone еще раз, хоть и без шлема, то непременно узнает, да, да! Создавалось впечатление, что по описаниям маэстро и Китни понял, кто это был. Правда, он говорил, что этого не может быть. И теперь сенешаль пропадал в лесах, пытаясь напасть на след банды или ее главаря.

– Он хочет отомстить за моего отца, но это должен сделать я! – горячился Джей. – И потом, теперь я – защитник замка! Никто не может чувствовать себя в безопасности, пока жив этот душегуб! А ведь скоро надо будет везти жалованье в Торнстон…

Джей резко остановился, как в игре «замри». Казалось, его можно переставить, как статую, и он не пошевелится. В его глазах забрезжило озарение.

– Джей? – Ева опасливо дотронулась до сына.

– Мама… – почти прошептал он. – Помнишь, ты рассказывала мне сказку про шерифа, разбойников и торговый караван? Надо, чтобы Китни немедленно вернулся!

С этими словами мальчик сорвался с места и вылетел из комнаты. Леди Ева не сразу поняла, о чем он говорил. Когда-то она, чтобы развлечь ребенка долгими вечерами, рассказывала разные истории. Сказок она не знала, но пересказывала фильмы, которые смотрела когда-то, заменяя современных ей тогда героев на то, что ребенок мог видеть вокруг себя и понять. Особенно ему нравились вестерны. Торговый караван – это, наверное, поезд, который грабили бандиты, но какой из вестернов он вспомнил сейчас?

Китни вернулся через несколько дней. Джей встретил его во дворе замка и тут же ушел с ним в его комнату, где, видимо, состоялся военный совет. С матерью Джейсон не поделился идеей, но ей и без того забот хватало. Очень важно было поскорее поставить на ноги хозяина замка. Учитывая обстоятельства, задача представлялась непростой. Неизвестно, насколько долгим окажется выздоровление, и Ева старалась как могла. Когда не нужно было делать перевязку, обрабатывать рану или давать лекарство, она просто сидела в комнате, уходя только для того, чтобы поесть, поспать или приготовить очередной отвар или мазь. Китни и Джей были заняты и заходили в комнату сэра Роджера редко, только чтобы узнать о его самочувствии. Состояние раненого все еще было тяжелым. Рана, видимо, воспалилась. Из дренажной трубки сочилась мутная жидкость с сукровицей, по-прежнему больного мучили жар и бред.

Ведерную Салли Ева велела не пускать на порог комнаты и не выпускать из замка – кто знает, как далеко она может распустить свой длинный язык и не захочет ли отомстить.

Как-то ночью Ева вдруг обратила внимание на то, что с кровати не доносится ни звука. Она приподнялась на лавке и с беспокойством глянула на больного. Сэр Роджер лежал, глядя в балдахин над кроватью открытыми блестящими глазами. Она с облегчением увидела, что он ровно дышит. Женщина встала и положила руку на его влажный лоб. Он уже не был таким знойно горячим, как раньше. Роджер слегка повернул голову:

– А-а, это вы, миледи? Что это вам не спится?

– Я потратила слишком много времени, чтобы привести вашу ногу в божеский вид, поэтому мне не хотелось бы, чтобы мои труды пропали даром из-за какой-нибудь нелепой случайности, – холодно ответила Ева.

– Так, значит, ее не отрезали? – Сэр Роджер попытался приподняться и с глухим стоном опять упал на подушки. – Я ее не чувствую.

– Ваша нога при вас, – ответила женщина, укладывая больного поудобнее, – но пока необходим полный покой, чтобы дать ей зажить. Болей нет?

– Только когда шевелюсь… Это чудо, настоящее чудо! Вы великий лекарь, леди Ева!

– Опасность еще не миновала, – напомнила она. – Вы должны вести себя очень осторожно! И потом… Вы знаете, что я не леди Ева! Леди Евой меня сделали вы.

– Какая разница… – Он устало закрыл глаза. – Мы же много раз говорили об этом. Вы благородного происхождения, это очевидно, а то, что не помните своих родителей, ничего не меняет. Я заменил одно ваше имя другим, вот и все. Я вернул то, что полагается вам по праву рождения. Думаю, я не очень погрешил против истины. Но я готов ответить перед Всевышним и за эту небольшую ложь, хотя я только восстановил справедливый порядок вещей.

– Но с чего вы взяли, что я благородного происхождения? – вымолвила она, сраженная его убийственными доводами.

– Это понятно с ваших слов, и потом… Это видно. Вы не привыкли служить и подчиняться…

– А что, если появится настоящая леди Ева?

Сэр Роджер повернул голову и глянул на молодую женщину в упор.

– Настоящая леди Ева сидит сейчас передо мной, – твердо сказал он, – а если кому-то вздумается оспаривать это, я исполню то, в чем поклялся в церкви, когда нас венчали. Я буду сражаться за свою правоту!

Он произнес это спокойно, но от его слов веяло такой силой, что у леди Евы мурашки побежали по коже, и, чтобы скрыть волнение, она сказала, даже, возможно, резче, чем следовало:

– А вы не боитесь, что Провидение будет не на вашей стороне?

Рыцарь снова закрыл глаза:

– Тогда я умру за то, что считаю правильным, и пусть Бог рассудит потом, прав я или неправ… А теперь… дайте мне воды, и я буду спать.

На следующий день замок ожил рано утром, еще затемно. Рог башенного сторожа не трубил, но леди Ева слышала, как в коридоре началась привычная суета, обычно предшествовавшая большому выезду – на охоту или турнир. Она поднялась со своей скамьи, стоявшей у постели раненого, удостоверилась, что он спокойно спит, и выглянула в коридор. Так и есть: снуют слуги, внизу лязгают доспехи рыцарей.

На лестнице, ведущей сверху, показалась Мэри. Леди Ева подозвала ее.

– Собираются везти деньги в Торнстон для рабочих, – зевая, говорила служанка в ответ на вопрос Евы. – Вот странные! Везут почти ночью, а тайны никакой нет. Уже два дня болтают об этом все кому не лень! Обычно никто не знает: соберутся тихо и отвезут, а в замке узнают, только когда стражники возвращаются с пустым сундуком… Вот как ранили сэра Роджера, так никакого порядка не стало! Как бы не случилось чего по дороге…

У леди Евы тревожно заныло в груди. И правда – может, Джей чего-то и недоглядел. Она тут же послала Мэри с приказом позвать к ней мастера Джейсона. Мэри вернулась почти через час. Джея она не нашла, а стражники уже уехали с повозкой. Китни тоже куда-то подевался. Леди Ева не находила себе места. Ей снова было тревожно.

Сэр Роджер проснулся и попросил есть. Она не стала говорить ему о своих опасениях. Выглядел он вполне бодро. Жидкость из раны еще сочилась, но уже только сукровица. В другое время она бы обрадовалась, но сейчас ее занимало только то, что происходило на лесной дороге.

Как стало известно позже, происходило там следующее. Большая закрытая повозка с гербом Блэкстона, сопровождаемая всего двумя стражниками, катилась по тропе. Возница, тоже вооруженный, дремал на козлах. Почти рассвело, проснулись птицы. Вдруг тишину утра прорезал пронзительный свист, и арбалетный болт пробил насквозь возницу. Лошади остановились. Стражники бросились врассыпную. На дорогу не спеша вышли человек десять разбойников.

– Ну и герои служат в этом Блэкстоне! – насмешливо протянул предводитель. – Или они так обмочились со страху после смерти своего господина, что теперь даже боятся поднять оружие против нас? Это хорошо! Мы славно здесь погуляем, парни!

Банда разразилась одобрительными криками.

– А теперь давайте-ка посмотрим, что нам прислали в подарок из замка!

Приспешники захохотали. Двое подбежали к унылой, безмолвно стоящей повозке и принялись сбивать тяжелый замок с дверцы. Как только он с лязгом упал, предводитель заговорил снова:

– Подождите-ка, парни, может, там есть еще кто-то, не успевший удрать!

Но его уже не слушали. Разбойники гурьбой кинулись к дверце повозки, предвкушая добычу. Из леса ковылял хромой арбалетчик, забрасывая за плечо свой смертоносный инструмент и, видимо, желая тоже принять участие в дележе. Откуда-то прибежали еще двое – наверное, дозорные. Предводитель нахмурился. И тут первые двое разбойников, распахнувшие дверцу, упали, пронзенные мечами. В тот же миг рухнула противоположная дверце стенка повозки, и на дорогу хлынули вооруженные солдаты. Закипела рукопашная схватка. Солдаты из замка были хорошо обучены и вооружены. Разбойники могли противопоставить этому только отчаяние обреченных, с которым они пытались пробиться к лесу.

– Отступаем! – не своим голосом орал предводитель, но было поздно.

Сзади налетел отряд всадников, следовавший по дороге за повозкой на приличном расстоянии, и вся банда вмиг оказалась окружена. Предводитель сопротивлялся дольше всех. Огромный, как медведь, он размахивал тяжелой дубиной, разгоняя врагов и не давая им приблизиться.

– Этот мне нужен живым, – кричал командовавший арьергардом Китни.

Джейсон, который был в отряде, закрытом в повозке, выхватил у одного из солдат копье, перевернул его, дождался очередного взмаха дубины, дотянулся и изо всех сил ткнул тупым концом копья в открывшийся бок. Это действие не могло нанести серьезного вреда, но мерный ход дубины был нарушен, и в обороне предводителя появилась брешь. Солдаты, только этого и ожидавшие, навалились на него, и вскоре все было кончено.

Большую часть разбойников, как всегда, убили на месте. Немногочисленных пленных доставили в замок. Предводителя оставили посреди двора. Он был без шлема. Леди Ева взглянула на него и узнала. Это был Чарли Медведь – человек, который восемь лет назад одним своим присутствием нагнал страху на весь Блэкстон. Теперь он очень изменился. Волосы и борода у него были почти полностью седые, как у глубокого старика, а в глазах явно мерцали отблески безумия. И все же невозможно было его не узнать. Но он должен был умереть в тюрьме! Неспешной походкой к нему подошел маэстро Винсенте. Встал перед разбойником и внимательно посмотрел в лицо.

– Это он, – уверенно сообщил венецианец Китни.

– В подземелье его, – процедил сквозь зубы сенешаль.

– Китни, что с ним будет? – попыталась спросить леди Ева.

Сенешаль не ответил, но его взгляд был красноречивее слов. Глаза у Китни в этот момент были совершенно волчьи.

Джейсон пришел в комнату сэра Роджера только на следующее утро. Увидев, что отец полулежит в подушках и спокойно завтракает, молодой человек просиял. Леди Ева сидела на лавке рядом с больным.

Джей устало присел на кровать:

– Отец, Китни и я отомстили за тебя. Этот пес получил по заслугам.

Роджер отставил в сторону тарелку:

– Что? Китни поймал того головореза, который напал на нас?

– Это не моя заслуга. Все придумал ваш сын, милорд, – сказал вошедший Китни. – Я сам долго носился по лесам, выслеживая этого зверя и его свору, но безуспешно. А когда вернулся, меня встретил мастер Джей и сказал, что гоняться за ним бесполезно, однако можно сделать так, что он сам к нам придет.

Китни вкратце рассказал о том, что произошло на лесной дороге.

– Настоящий рыцарь не опустится до коварства, даже по отношению к врагу, – строго сказал сэр Роджер. – Впрочем, то, что вы оба – не рыцари, отчасти извиняет вас. Но я надеюсь, Джейсон, что, став рыцарем, ты будешь карать врага в открытом бою, а не из засады, как дикий зверь!

Лорд Блэкстон помолчал. Джей и Китни стояли, пристыженно опустив головы.

– Я предпочел бы встретиться с этим молодчиком в бою лицом к лицу, – задумчиво продолжал сэр Роджер, – но, видно, он этого не заслужил… Где же он теперь?

– Умер сегодня утром, – ответил Китни, быстро глянув на леди Еву, – но перед смертью успел рассказать кое-что.

История пленного оказалась довольно примечательной. После разгрома банды он, естественно, попал в тюрьму. Так как содержать его было некому, то ему отвели самую дальнюю камеру в подвалах Бристоля и как будто забыли о нем. Еду приносили редко и мало. Собственно, те крохи и едой-то назвать было нельзя. Чарли научился ловить крыс и питаться ими. Постепенно и эти звери, считающие себя хозяевами там, где живут, стали его бояться. Окон в камере не было, и он не знал, день на улице или ночь. Сколько времени он просидел там, ему было неизвестно – как оказалось потом, около четырех лет, – и за это время превратился в ходячий скелет, кашляющий кровью. Другой, наверное, умер бы гораздо раньше, но Чарли Медведь был очень силен, и так же сильна была его жажда мести и ненависть к тому, кто отправил его сюда – сэру Роджеру из Блэкстона. Тело разбойника слабело, но ненависть только росла. Не было лишь возможности дать ей выход.

Он думал, что никого не осталось, кто помнил бы о нем, но однажды к нему пришли. Чарли решил, что его поведут на казнь, однако ошибся. Какой-то рыцарь хотел побеседовать с ним. Тюремщик привел посетителя и сразу ушел. Чарли не мог бы причинить ему вред – слишком ослаб. Этот рыцарь сказал ему, что заплатит сумму его долга за содержание в тюрьме и освободит, но взамен потребовал определенную услугу. После выхода на свободу узник может возвратиться к своему прежнему ремеслу разбойника, сказал этот странный рыцарь, а может не возвращаться и сразу после оказания этой услуги отправляться, куда ему захочется, и жить, как ему вздумается, но услуга должна быть оказана. В противном случае, предупредил рыцарь, он оповестит власти о том, что известный разбойник Чарли Медведь, переданный ему, сбежал и крайне опасен. Тогда на него снова будет объявлена охота, после которой он, конечно, уже не выживет. Суть этой услуги заключалась в том, что сэр Роджер и его сын должны быть убиты. Чарли, по его словам, чуть не рассмеялся в лицо этому рыцарю, потому что для него это было не одолжение. Он и сам жаждал убить сэра Роджера, однако, сдержав свою радость и поломавшись для вида, согласился на условия рыцаря, хотя на самом деле это ему ничего не стоило.

Рыцарь сдержал слово. Он заплатил за содержание узника и объявил, что теперь берет на себя заботы о его заключении и забирает в свою темницу. Тюремные власти отдали разбойника удивительно легко. Видимо, не верили, что он долго протянет.

Отвезли его не в тюрьму, а в какой-то уединенный дом, куда ему доставляли еду и одежду, а когда было надо, то и лекаря. При желании оттуда можно было сбежать, и довольно легко, но этого самого желания у разбойника не было, да и сил тоже. Лечиться пришлось долго. Тюрьма отняла у Чарли Медведя все здоровье, и восстановить его было трудно, но через год с небольшим силы к нему вернулись полностью, и жажда мести переполняла бывшего главаря. «Благодетель» отпустил его восвояси, выдав оружие и приличную сумму денег и не забыв напомнить про уговор.

Три года ушло у Чарли Медведя, чтобы собрать новую банду. Одних он выкупил из тюрьмы, других нашел в лесах, третьи пришли к нему сами. Каждого человека он проверил в деле и, как только решил, что все готово, повел своих людей в земли Роджера Блэкстона.

О причинах, по которым выкупили именно Чарли, «благодетель» как-то упомянул вскользь. Он искал человека, ненавидевшего сэра Роджера и готового рискнуть ради мести. Таких было много среди отловленных хозяином Блэкстона разбойников. Но одни умерли в тюрьме, другие ни за что не хотели возвращаться к прошлому, третьи были откровенно глупы и не смогли бы ни спланировать убийство рыцаря, ни осуществить такой замысел. Чарли Медведь подходил лучше всего. Его не смущало даже то, что его ненависть «благодетель», похоже, использует в своих целях. Утолить жажду мести казалось ему самым главным в жизни делом. Чарли Медведь был чудовищем, не щадившим никого – ни женщин, ни детей, ни врагов, ни соратников. Казалось, жизнь сделала его сущим демоном, и только одна искра человечности осталась в нем: он до сих пор оплакивал гибель своего друга, с которым вместе они составляли в свое время такой мощный союз двух лидеров…

Примет, указывающих на личность загадочного освободителя, разбойник смог назвать немного. Имени «благодетеля» он не знал и видел его всего несколько раз за все время, но смог его довольно подробно описать. Кроме того, Чарли удалось примерно определить, где его держали. Неподалеку была деревня под названием Суиндэйл.

Как только Китни произнес это название, сэр Роджер пристально взглянул на него. Сенешаль слегка покивал.

– Эта деревня располагается на землях сэра Адальберта – кузена сэра Роджера, – пояснил он для леди Евы и Джейсона.

– Однако у нас нет оснований обвинять моего кузена в чем бы то ни было, – протянул сэр Роджер. – Мы не можем доказать пока, что именно он выкупил из тюрьмы этого разбойника. Это мог быть не он, но кто-то из его слуг. Даже если «благодетелем» был кто-то из его вассалов, мы не можем утверждать, что он действовал по приказанию сюзерена, а не по собственному разумению. По описанию мой кузен похож на этого «благодетеля», но был ли это в самом деле сэр Адальберт… Смотри в оба, Китни! И ты, Джейсон. А вы, миледи… Вы взяли на себя заботу о моей ране и спасли мне больше, чем жизнь. Я догадываюсь, чего вам это стоило, и безмерно благодарен вам. Вы могли не делать этого и позволить мне умереть – это было бы естественно. И все же, если вам небезразлично то, что произойдет дальше, постарайтесь сохранить мое ранение в тайне. Или скажите тем, кто будет интересоваться, что это просто царапина, которая скоро заживет. Нам нужно время.

Примерно через два дня после этих событий в замок прибыл гонец. Молодой человек, по виду оруженосец, привез письмо от сэра Адальберта и настаивал на личном вручении этого письма сэру Роджеру. Китни оставил его в комнате на третьем этаже, а сам поднялся в спальню сэра Роджера для доклада.

– Вот черт! – буркнул рыцарь, смущенно покосившись на сидевшую возле кровати леди Еву. – Придется писать ответ самому. Признаться, я не любитель этих штучек. Поручить бы это Джею, он лучше умеет плести слова в духе герольдов, но этот хитрый лис, мой кузен, наверняка хочет удостовериться, что я жив, потому и отдал такой приказ оруженосцу. Ладно. Придется поводить его за нос. Все вон отсюда. И вас, миледи, я тоже попрошу удалиться. А ты, Китни, веди этого гонца к моей комнате, но внутрь не пускай. Сам сообразишь, что делать.

Китни с гонцом поднимались по мрачной лестнице, вырубленной в стене донжона. Свет факела, который нес сенешаль, мало помогал в такой темноте.

– Осторожней, мастер, – говорил Китни, – смотрите под ноги, ступени здесь крутые, как будто Провидение не хочет, чтобы мы шли туда. Сэр Роджер… Он после нападения разбойников хотел дать пир в честь своего чудесного спасения, но стал пробовать вино, предназначенное гостям, и… Ну вы понимаете. Так что сейчас его вообще лучше не тревожить. Никто не может войти в его спальню, даже миледи! На днях чуть не проломил мне голову, когда я хотел принести ему поесть! Надо сказать, хмель никак не сказывается на его воинских достоинствах, но… Как бы это выразиться… В таком состоянии милорд утрачивает способность различать своих и чужих…

С этими словами они поднялись на площадку четвертого этажа. Здесь находились слуга с корзиной еды, оруженосец крепкого сложения лет пятнадцати в одежде с гербом Блэкстона и статная женщина, одетая просто, но опрятно, с аккуратно убранными волосами медного цвета.

– Видите, – Китни трагическим жестом указал на эту группу, – ни жена, ни сын не смеют войти к нему. Признаться, я тоже не рискнул бы…

Оруженосец нервно облизнул серые от страха губы.

– Но у меня приказ… – жалобно начал он.

На него было больно смотреть. Он был примерно одного возраста с находившимся здесь юношей, но, пожалуй, более хрупкого телосложения. Психологическая обработка Китни дала свои плоды – мальчик дрожал как осиновый лист.

– Мастер Джейсон, – обратился сенешаль к юноше, стоявшему на площадке, – сэр Роджер все так же буйствует?

– Даже еще больше, – с серьезным видом сообщил Джейсон. – Видите: слуга принес ему еду, но не решается войти. Отец со вчерашнего дня не ел, так что, наверное, он голоден, а вы же знаете, Китни, как страшен он в гневе, когда обед запаздывает!

Гонец совсем сник.

– Вот что, – заговорщически зашептал Китни, – мы подойдем к самой двери, я возьму с собой корзинку еды, а письмо, которое вы привезли, мы положим в корзину. Я заговорю с милордом, скажу, что принес ему обед, вы непременно услышите, как он мне ответит! Вам необязательно заходить внутрь, а я проскочу в спальню, оставлю ему корзину с едой и письмом и вернусь к вам, идет? Вы услышите его, письмо из ваших рук попадет прямо в его руки, и вы с чистой совестью сможете сказать сэру Адальберту, что вручили его лично!

Оруженосец слушал сначала настороженно, но продолжение речи сенешаля ему явно понравилось. К концу он уже оживленно кивал. А Китни, забрав корзину из рук слуги, уже вел гонца по коридору, ведущему в спальню сюзерена. Подойдя к двери, сенешаль осторожно приоткрыл ее и деликатно постучал.

– Кой черт!!! – послышался из спальни оглушительный рев, и в стену возле двери с грохотом ударился стальной шлем, брошенный из глубины комнаты.

Гонец втянул голову в плечи, увидев, как сильно доспех помялся от удара о камень.

– Милорд! – опасливо позвал Китни. – Это я, милорд! Я принес вам поесть!

– Убирайся в преисподнюю! – Снова грохот. На этот раз в стену врезался стальной наплечник. – Где тебя носило так долго с моим обедом?

– Милорд, его только что приготовили для вас! Кухарка клялась, что это очень вкусно!

– Я разнесу ее хибару, если она будет так копаться! Неси его сюда, живо! Я что, должен бегать за своей едой? – Снова бросок и грохот, на этот раз – другой наплечник.

Несчастный оруженосец совсем вжался в стену.

– Кладите письмо сюда, сверху! – горячо зашептал сенешаль и осторожно, почти крадучись, проскользнул в комнату.

Еще порция грозного рыка, и Китни вернулся в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Казалось, весь донжон облегченно вздохнул вместе со счастливым оруженосцем.

Стоя с Джеем на верху лестницы, ведущей из донжона, Ева, улыбаясь, наблюдала, как торопливо взлетает в седло гонец, увозящий пергамент с полудетскими каракулями, нацарапанными сэром Роджером для «дорогого кузена». Как все же уживается в этом человеке, думалось ей, несгибаемая прямолинейность в вопросах рыцарской чести со способностью к такой изощренной военной хитрости. Наверное, это и есть политика.

Дни тянулись относительно спокойно. Сэр Роджер постепенно шел на поправку. Хорошо ел и спал. Ева сделала еще одну операцию – удалила дренажную трубку и окончательно зашила рану. На этот раз все прошло без осложнений. Эфира она приготовила достаточно.

Несмотря на молодость и крепость организма рыцаря, выздоровление не могло быть скорым и легким. Молодая женщина постоянно принимала меры, чтобы рана не гноилась и поменьше воспалялась. Ей приходилось проводить много времени у постели больного и волей-неволей общаться с ним. Они разговаривали о многом. Сэр Роджер отнюдь не был глупым человеком. Конечно, уровень его образования представлялся гораздо более низким, чем у сэра Джейкоба, например, но разумным его вполне можно было назвать.

В замке всегда было все, что необходимо как для повседневной жизни, так и для долгой обороны в случае нужды. Отчасти это была заслуга Китни, как сенешаля, но сэр Роджер тоже не брезговал хозяйскими делами. Раньше, еще до ранения, он начинал каждое утро со сбора всех слуг на лестнице, ведущей в донжон, и раздачи заданий на день, причем не только отдавал распоряжения, но и выслушивал всех, кто хотел что-то добавить или уточнить по существу дела. Однако, как уже заметила леди Ева, в нем удивительно уживались противоположные качества. Так, он рассказывал, как во время одного из пиров кто-то из гостей похвалил ловчих соколов лорда Блэкстона. Сэр Роджер подарил ему их всех до единого, хотя за некоторыми из этих птиц его егеря ездили далеко на восток и заплатили за них огромные деньги. Но несмотря на то, что до сих пор восстановить поголовье соколов в прежнем объеме не удалось, сэр Роджер нисколько не жалел об этом поступке, потому что щедрость считалась одной из важнейших добродетелей рыцарей.

По молчаливому уговору, они не касались темы их первой встречи. Затронули ее только однажды. Они говорили о Чарли Медведе. Этот человек до сих пор будоражил умы жителей Блэкстона, тем более что его личность обросла легендами еще тогда, когда Чарли был лихим предводителем банды. У леди Евы было сложное отношение к этому человеку. С одной стороны, его преступления вызывали ужас и отвращение, с другой стороны, она не могла не признать, что разбойник был яркой личностью. Сэр Роджер тоже отдавал должное бывшему главарю.

– Его участь незавидна, но он сам ее выбрал, – говорил рыцарь. – Такие сила и мужество были достойны лучшего применения. Он мог бы отправиться воевать во Францию и, я уверен, заслужил бы и славу, и богатство. Но он выбрал другой путь. Так бывает, когда в человеке сидит демон. Ему можно сопротивляться или, в конце концов, совсем его победить, хоть это и нелегко. Если же позволить ему нашептывать… Тогда человек будет зол на весь мир, и это приведет к падению. У меня тоже было что-то подобное, когда умерла моя жена леди Эвелина. Она была такая маленькая и хрупкая… Женщина-ребенок. Она была моей Прекрасной Дамой уже тогда, когда я был зеленым оруженосцем и еще не одержал ни одной победы на турнире. Я был счастлив, когда родители разрешили нам пожениться. Я поклялся защищать ее от всех возможных и невозможных напастей… И она умерла… Во время родов. Вместе с новорожденным. И я был причиной ее смерти, ведь это был мой ребенок! Я считал, что это несправедливо, хотя даже думать об этом – грех! Я дошел до того, что проклинал небеса, спрашивая – за что? А потом пил и носился по лесам во главе охоты.

– Довольно! – Ева почувствовала, что тема становится опасной.

– Нет, я должен рассказать! – Глаза Роджера лихорадочно заблестели.

Как врач, Ева должна была выслушать, чтобы успокоить больного, но она не могла заставить себя слушать дальше, а рыцарь говорил быстро, горячо, боясь, что она сейчас уйдет:

– Потом – ты знаешь! Я встретил тебя. Хмель лишил меня тогда рассудка, и мой демон взял верх надо мной. Я сделал то, чего никогда не сделал бы в здравом уме! Никогда!!! Все, о чем я мечтал эти годы, – это о твоем прощении! Подожди, не уходи… Ева!

Но она уже бежала из комнаты, зажимая уши, ничего не видя от слез. В своей комнате она бросилась на кровать, сжалась в комок и долго плакала. Слезы текли ручьем, а на душе, как ни странно, становилось легче…

Только через два дня она смогла собраться с духом настолько, чтобы снова прийти в комнату мужа. Он ничем не напомнил об их разговоре. Снова нейтральные темы и обычный набор процедур. Больной чувствовал себя хорошо, и леди Ева пришла к выводу, что все самое опасное, пожалуй, позади.

Две недели спустя после визита гонца от сэра Адальберта, Ева рискнула снять лубок. Бедро было все еще опухшим, мышцы деформированы, но больной уже смог, правда с большими усилиями, согнуть ногу, лежа на боку. С этого дня она стала заставлять его делать это как гимнастику регулярно, а еще через неделю позволила вставать на ноги. В комнату пришли Джей и Китни. Ева объяснила, как нужно поддерживать больного, и, когда он, опираясь на них, поднялся самостоятельно, радости друзей не было предела.

Заживление раны шло нормально, и теперь уже не надо было находиться при больном постоянно. У леди Евы появилось больше личного времени. Отвоеванная свобода передвижений позволяла ей покидать замок и ходить по окрестностям.