Текст книги "Дневник леди Евы"

– Но все знают, что сэр Роджер здоров, – возразила леди Ева.

– Возможно, он здоров телом, – осторожно продолжал сэр Адальберт, – но нет ли у него признаков… э-э… душевного беспокойства? Скажите мне, он по-прежнему буянит, выпив лишнего?

– Случается и так.

– Но тогда его необходимо останавливать, – настаивал сэр Адальберт, – ведь он тогда становится опасен и для вас, и даже для себя, не так ли?

– Положим, что так, и что вы хотите этим сказать?

– То, что за ним необходим надзор! Нельзя предоставлять ему возможность нанести вред себе, вам или вашему сыну!

– И что же вы намерены предпринять для этого?

– Здесь уместнее было бы сказать «мы», – со значением произнес рыцарь. – Всем известно, что более искусного лекаря, чем вы, нет во всей округе. Приготовьте ему особое питье. А мне останется только стать свидетелем его буйства. Мой оруженосец тоже сможет свидетельствовать впоследствии о его нраве.

– В замке много людей, верных сэру Роджеру, – задумчиво произнесла леди Ева. – Им известно о моем отношении к мужу, и, если он внезапно заболеет, а я не смогу его вылечить, это может стоить мне жизни. Сын тоже меня не поймет. Вы даже не успеете взять меня под защиту. Выход будет только один – бежать, а я не хочу становиться беглянкой. В этом случае и вам будет непросто выполнить свое обещание сделать меня свободной блестящей дамой. Все, что вы говорили до этого, может сработать, но мое имя никак не должно быть с этим связано, иначе я не переживу своего мужа надолго.

– Что ж… – Теперь настала очередь задуматься сэру Адальберту.

– Тогда надо сделать так, – сказал он после некоторого молчания, – чтобы в замке было достаточно моих людей, тогда друзья сэра Роджера не смогут нам возразить.

– Боюсь, такой большой отряд в замок не пустят, – с сомнением проговорила леди Ева.

– Значит, мы должны найти такой путь, на котором нас не будут спрашивать о количестве солдат, – твердо сказал рыцарь.

– Ему определенно кто-то помогает, теперь это ясно как день! – горячился Китни после того, как леди Ева рассказала ему о своей встрече с сэром Адальбертом. – У него не найдется столько людей, чтобы составить свиту, которая могла бы перекрыть гарнизон нашего замка! И сэр Адальберт не очень-то доверяет своему союзнику! Отсюда и предложение об отравлении сэра Роджера. Тогда все было бы просто: он приходит в замок и становится его хозяином, а союзнику сообщает, что его услуги больше не нужны… Да, не хотел бы я иметь такого «друга»! Нужно узнать, кто же его союзник! Вряд ли это сильный рыцарь. Такой просто осадил бы замок и взял его измором, не было бы нужды в хитрости. Кроме того, он может после победы просто отказаться делить захваченное и забрать все себе. Сэр Адальберт не стал бы так рисковать. Но если это сеньор с таким же небольшим клочком земли и такой же маленькой армией, то, объединившись, они могли бы составить серьезную силу. Я не решаюсь просить вас, миледи, все это становится опасным…

– Можешь не продолжать, Китни, – перебила леди Ева. – Я добьюсь встречи с этим таинственным союзником и, пожалуй, действительно прекращу разведку. Сэра Адальберта больше не устраивают прогулки и разговоры, ему нужны конкретные действия, а я не могу ему ничего обещать. Очень скоро он заподозрит, что тут что-то нечисто.

Сэр Роджер уже ходил без костылей, но все с той же тяжелой резной тростью. Еще месяц, и он сможет передвигаться свободно. Но есть ли у них этот месяц?

Все время до следующей встречи леди Ева напряженно думала. Как заставить сэра Адальберта раскрыть своего союзника? У нее в сознании забрезжил смутный пока план.

– Китни, в замке есть подземный ход? – спросила она как-то.

Сенешаль замялся.

– Скажи, это очень важно! – настаивала молодая женщина.

– Есть даже два, – ответил Китни после недолгого молчания, – один был прорыт так давно, что даже мой отец не помнил когда. Он уже стал рушиться, поэтому прорыли другой, получше.

– У меня есть план, – сообщила леди Ева. – Для него подойдет как раз старый ход. Покажи мне его как-нибудь.

На следующей встрече с сэром Адальбертом она сказала, что у нее есть идея, как отряд может проникнуть в замок, но дала понять при этом, что план рискованный и что хочет получить гарантии, что все выйдет так, как задумано.

– Каких же гарантий вы хотите, миледи? – в тоне сэра Адальберта явно сквозило недовольство.

– Я хочу быть уверена, что отряд будет достаточно большой, чтобы его не перебили с первых же шагов по замковому двору, – заявила молодая женщина, – иначе и мне долго жить не придется.

– Он будет большой, уверяю вас, – тон рыцаря изменился, теперь он говорил с ней так, как будто уговаривал капризного ребенка.

– А разве у вас найдется столько солдат? – Она не собиралась сдаваться без боя.

Сэр Адальберт вздохнул:

– Что ж, вам все равно пришлось бы узнать… У нас есть друг, который поможет нам в решительный час. Его солдаты присоединятся к моим, и отряд будет большим!

– Да?! – она изобразила крайнюю степень любопытства. – И кто же он?

– Право, сейчас не время! Вы увидите его, когда он поведет вместе с нами своих солдат на Блэкстон.

– Я хочу его увидеть раньше! – сказала она капризным тоном. – Или мое слово ничего не значит для вас?

– О! Для меня нет ничего более драгоценного, чем ваше желание, но…

– Никаких «но», сэр рыцарь! Или вы знакомите меня с нашим другом, или я больше ничего не скажу!

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал сэр Адальберт, – я познакомлю вас в ближайшее время…

Однако на следующей встрече таинственного друга не было. Леди Ева рассердилась и пригрозила больше не приходить, если сэр рыцарь так низко ценит ее расположение. Сэр Адальберт рассыпался в извинениях. По его словам, союзник ни за что не хотел появляться на землях сэра Роджера, и виной тому давняя вражда с хозяином Блэкстона. Но он согласен встретиться с ней на постоялом дворе по дороге на Оксфорд, примерно в половине дня пути верхом отсюда. Предложение ей не понравилось, но сэр Адальберт смотрел выжидающе, видимо надеясь, что она откажется, и молодая женщина («Ева, что ты делаешь?») согласилась.

Сентябрь подошел к концу. Все чаще лили дожди, солнце появлялось все реже. В один из таких дождливых дней она пришла на ставшую такой знакомой поляну, на которой сейчас понуро стояли две лошади. Одна из них предназначалась Еве.

Путешествие действительно заняло полдня. Когда усталые лошади остановились у постоялого двора, было уже глубоко за полдень. Молодая женщина даже забеспокоилась, не хватятся ли ее в замке. Китни был предупрежден и, конечно, прикроет, если что, но она впервые уезжала так далеко. Сейчас, без уютной громады замка за спиной, без поддержки она чувствовала себя совершенно беззащитной. Здесь могло произойти все что угодно. Это могла быть ловушка. Сэр Адальберт подошел и подал ей руку, чтобы помочь сойти с седла. Она покинула спину лошади даже с каким-то сожалением и плохим предчувствием.

Постоялый двор был таким же, как и те, на которых ей приходилось останавливаться раньше. По случаю плохой погоды путников было не так много, как летом, и до ночи было далеко, а значит, еще никто из них не думал о ночлеге. Полутемная комната с длинным столом и лавками, расставленными вдоль этого стола и стен, была практически пуста. Горели масляные светильники, как вечером, но толку от них было мало. И все же одну деталь не заметить было нельзя даже в таком скудном свете. Посреди стола красовался рыцарский шлем с огромным красно-желтым плюмажем.

Глава 5. Не судите, да не судимы будете

Первое движение было – убежать. Только неимоверным усилием воли молодой женщине удалось овладеть собой. Сидевший за столом рыцарь наводил страх одним своим видом. Что-то бычье было в чертах его лица и осанке. Может быть, это впечатление создавали широко расставленные глаза – круглые, темные, почти черные, с налитыми кровью белками, или широкий нос с крупными ноздрями, может – квадратная массивная нижняя челюсть, поросшая небрежно подстриженной черной бородой, или мощная шея, которая казалась только коротким переходом из могучих плеч прямо в свинцовый затылок.

В общем, союзник сэра Адальберта производил впечатление человека сильного, но не привыкшего долго обдумывать свои действия. Сдержанно кивнув и изобразив что-то вроде неуклюжего поклона в сторону дамы, он пригласил вошедших занять место за столом. Для леди Евы принесли стул, похожий скорее на грубый табурет, и она села во главе стола, стараясь поменьше дрожать и от холода, и от волнения. Видимо, рыцарь не узнал ее, и молодая женщина немного расслабилась. Да и станет ли такой важный лорд обращать внимание на какую-то лекарку?

Сэр Адальберт представил своего «дорогого друга». Его звали Бертольд де Севр. У него тоже был замок, но быкоподобный союзник упомянул о нем так скупо, что молодая женщина поняла – гордиться ему, в общем-то, нечем. Ее саму сэр Адальберт представил как «нашего драгоценного друга – Еву из Торнстона». Де Севр при этих словах подбоченился и глянул на нее с интересом.

Встреча напоминала скорее начало боксерского поединка. Союзники-соперники кружили вокруг да около интересовавшего их обоих предмета. Они явно не очень-то доверяли друг другу.

Наконец сэр Адальберт не выдержал.

– Что же, – сказал он, – теперь, когда все заинтересованные лица в сборе, пожалуй, настала пора обсудить детали того, ради чего мы здесь собрались. Леди Ева, прибывшая со мной, может сообщить нам нечто важное, не так ли, миледи?

– Да, – капризным тоном сказала леди Ева, – я могу кое-что вам открыть. Но сначала вы оба должны дать мне слово, что моя жизнь и жизнь моего сына будет в безопасности. И еще я требую гарантий того, что обещал мне сэр Адальберт. Это касается пиров, нарядов, драгоценностей и всего остального.

Торг длился довольно долго. Ева оговаривала каждый пункт своих требований подробно, но беспокойно косилась на окно, за которым серый осенний день уже готовился перейти в вечер. К ночи ей нужно было вернуться в замок, иначе ее хватятся и начнут искать, но жертвовать достоверностью она опасалась. Нужно было, чтобы эти двое поверили, что, кроме побрякушек и развлечений, ей ничего не надо. В конце концов, измученный этим разговором (не в таких ли обстоятельствах родилась веками укоренившаяся нелюбовь мужчин к женской рефлексии над двумя платьями в магазине?), сэр Адальберт заявил, что они оба готовы дать миледи рыцарское слово, что исполнят все ее капризы после победы. Леди Ева поколебалась.

– Как, миледи, вам недостаточно рыцарского слова? – вскричал де Севр.

Молодой женщине пришлось согласиться. Когда-то давно ей уже давали рыцарское слово. И это чуть не стоило жизни Джейсону. Но, конечно, вслух она ничего не сказала.

– Что ж, – резюмировала она, – я готова открыть вам тайну, как можно попасть в замок. Небольшой отряд может войти в него через подземный ход и открыть ворота армии.

Союзники оживились.

– Однако, – громко сказала она, – я сделаю это только перед самой битвой за замок. Вы оба так горячи, – она посмотрела на обоих по очереди настолько нежно, насколько могла это изобразить, – что кто-нибудь из вас, зная о подземном ходе, может поддаться соблазну попытаться захватить замок раньше времени, и моя жизнь может оказаться в опасности.

Они попытались настоять, но Ева была непреклонна.

– Миледи! – вскричал сэр Адальберт. – Я сам поведу отряд через подземный ход, чтобы защитить вас!

– Нет, сэр, – громогласно вмешался де Севр, – будет лучше, если это буду я! Я более искушен в воинском искусстве, и великое множество оружия, которое я взял на турнирах из рук поверженных врагов, подтвердит мои слова!

– Позвольте, дорогой друг… – попытался было возразить сэр Адальберт.

– Что-о-о-о? Вы сомневаетесь в моих словах?! – взревел де Севр. – Да я готов тотчас же…

– Нет, нет, я только хотел сказать, – поспешно отступил сэр Адальберт, – что мы можем сделать это вместе! Ну войти в замок вдвоем, и у каждого будут солдаты…

– Отряд, который войдет в замок через подземный ход, не может быть большим, – вмешалась леди Ева, – потому что ход узкий и может обвалиться в любой момент. Но много солдат и не нужно, ведь так? Нескольких человек, которые обезвредят стражу и откроют ворота, будет достаточно. Ведь кто-то в замке может поднять тревогу, и тем, кто окажется внутри, понадобится помощь!

– Тогда мы будем ждать за воротами… – попытался было предложить сэр Адальберт.

– Я не буду дожидаться у дверей, как нищий! – снова вскипел де Севр. – Я войду в замок и открою вам ворота! В замке большой гарнизон, и, даже если он будет спать, кто-то может поднять тревогу. Конечно, я мог бы справиться и один с тучей врагов, как мне уже не раз приходилось делать, но не могу же я стяжать всю славу один! Это будет не по-дружески по отношению к вам, сэр, – рыцарь поклонился через стол союзнику.

Тот вежливо наклонил голову.

– Самое главное, добраться до проклятого Блэкстона, – продолжал громыхать де Севр. – На виселицу его!

– Нет, нет, дорогой друг! – сэр Адальберт беспокойно зыркнул на молодую женщину. – Мы должны сохранить жизнь сэру Роджеру, чтобы не бросить тень на леди Еву! Но, конечно, он должен будет провести остаток дней в заточении! Это будет только справедливо!

Недоверчивое выражение долго не сходило с лица массивного рыцаря, пока смысл слов союзника доходил до его сознания. Наконец он, видимо, понял, что сказал лишнее, и нехотя кивнул:

– Да, да… Какая разница, в конце концов?

Напоследок условились о времени нападения. Его решено было отложить до заморозков, потому что погода совсем испортилась. Люди и лошади только вязли бы в грязи. Леди Ева порадовалась внутренне, потому что это значило еще около месяца, а если повезет – и больше, спокойной жизни для замка и ноги сэра Роджера. То, что она сохранила пока в секрете расположение подземного хода, давало гарантию, что заговорщики так или иначе известят ее о времени нападения на замок.

Обратная дорога была такой же тяжелой и закончилась почти в темноте. Сэр Адальберт, надо отдать ему должное, пользуясь темнотой, рискнул проводить молодую женщину почти до замка. Как только сквозь дождь завиднелись факелы стражи на башнях, он распрощался с ней настолько изысканно, насколько позволял его жалкий и мокрый вид. Леди Ева невольно посочувствовала ему: как минимум полночи он вынужден будет провести в седле, и на ночлег его, скорее всего, никто не пустит – просто не откроют двери, если только он не договорился об этом заранее.

В замок она попала через ту же калитку, через которую уходила утром. На мостике она назвала себя, сказав, что заблудилась. Стража пропустила ее.

В комнате к ней сразу бросилась заплаканная Мэри:

– Ах, миледи, где же вы пропадали! Я уж чего только не передумала, уж и не знала, что делать! Уж и к Китни бегала, а он только отмахнулся, сказал, что утром отправит людей на поиски, – тараторила девушка, пока продрогшая до костей Ева пыталась согреться у камина.

– Ничего страшного, Мэри, – сквозь дрожь сказала молодая женщина. – Я немного заблудилась, но видишь – все обошлось. Скорее подай мне сухую одежду, принеси горячего отвара и позови Китни, а потом иди спать…

…Всю неделю лил дождь, но вот уже два дня стояла солнечная погода, и легкий заморозок слегка прихватил землю. Во дворе перед донжоном просох небольшой участок земли. Китни воспользовался случаем и вывел во двор солдат, заставив их упражняться в поединках.

Ева поднималась наверх из кладовых и, проходя мимо входа, услышала азартные вскрики и глухой стук тренировочного оружия. Заинтересованная, она вышла на крыльцо и остановилась на верху лестницы. Внизу, во дворе, кипели спарринги. Поглазеть на это зрелище собрались слуги и жены солдат, которые жили в замке. Зрители активно болели за своих близких и знакомых. Ева тоже увлеклась зрелищем.

Учебные бои проходили в легких доспехах, и разглядеть, кто есть кто, не представлялось возможным с такого расстояния, поэтому она никак не могла выбрать, за кого бы поболеть, и только наблюдала. Однако через некоторое время молодая женщина заметила, что начала разбираться, кто владеет оружием лучше, а кто хуже. Для себя она определила «победителя». Это был невысокий солдат крепкого, но ладного телосложения в рыжем кожаном нагруднике. Ева не могла разглядеть его лица, он в основном находился спиной к ней, она видела только черные мокрые волосы на его затылке. Движения его были скуповаты, он в основном оставался на месте, в отличие от соперника, но умудрялся отбивать любую его атаку, с какой бы стороны она ни приходила. Сначала он бился с одним противником, потом, по знаку Китни, к группе присоединился еще один, а потом и еще один соперник, и теперь трое нападали на одного. Ева невольно забеспокоилась. Она уже ощущала какую-то симпатию к этому ловкому и сильному воину. Он не только успешно держал оборону, но, улучив момент, и сам делал короткие молниеносные выпады. Вот он с резким криком ушел от прямого удара, повернулся и сделал косой взмах мечом снизу вверх поперек туловища одного из нападавших, обозначив смертельный удар, и тут же блокировал удар второго. Тот, первый, сразу ушел из поединка. Противников осталось двое. Вскоре выбыл и еще один – воин в кожаном нагруднике; пропустив мимо удар одного из оставшихся, слегка ткнул мечом другого в грудь. Конечно, в бою такой удар был бы сильнее, и вряд ли у врага были бы какие-то шансы выжить. Остался последний противник, и, видимо, он был достойным соперником – схватка затягивалась. Все, как отметила Ева, бились в полную силу, останавливая меч только в самый последний момент, не давая ему вонзиться в тело. Наконец и с оставшимся нападавшим было покончено. Зрители разразились громкими криками в честь победителя. Китни подошел к нему с кувшином воды. Воин отпил совсем немного, остальное вылил себе на голову. Сенешаль поднял глаза и, увидев на верху лестницы Еву, кивнул ей и что-то сказал победителю. Тот повернулся и, улыбнувшись, отсалютовал ей мечом, а потом изящно поклонился. Теперь она разглядела его лицо, и ее ответная улыбка тут же угасла. Это был Роджер. Резко развернувшись, Ева ушла в донжон.

На следующий день погода несколько испортилась – подул северный ветер, похолодало. Раздавая милостыню у ворот, молодая женщина почувствовала, что в обмен на кусок хлеба один из нищих сунул ей в руку клочок ткани, на которой углем было грубо изображено дерево. Она поняла сигнал. Ее приглашали в лес на очередную встречу.

Сэр Адальберт был торжественен, как священник. Нападение на замок было намечено на третью ночь после нынешней. На границе владений сэра Роджера уже скопились войска. Сводный отряд из наемников и рыцарей-вассалов обоих заговорщиков. У леди Евы по телу пробежала холодная волна. Несмотря на то, что грядущее событие не было новостью, ей хотелось бы, чтобы оно случилось как можно позже.

В замок молодая женщина вернулась не сразу, хотя ей хотелось бежать туда бегом. Пришлось для маскировки набрать каких-нибудь ягод и трав, это заняло даже больше времени, чем она планировала. Срочно нужен был Китни. Больше не было смысла скрывать от сэра Роджера и Джея положение вещей. Надо подготовиться к обороне…

Пройдя через ворота, она направилась было к донжону, но навстречу ей шел один из солдат гарнизона.

– Сэр Роджер ждет вас в большом зале, миледи, – сказал он после короткого поклона, почему-то пряча глаза.

– Послушай… Эймос, – вспомнила она имя солдата – кажется, он командует лучниками, – я пойду в большой зал, но сначала должна поговорить с Китни, и это срочно! Найди его мне!

– Сожалею, миледи, но сэр Роджер велел проводить вас к нему немедленно, как только вы вернетесь.

– Хорошо, Эймос, я иду. Китни уже там?

– Сенешаля нет в замке, он поехал в деревню за арендной платой.

Это была плохая новость. Без свидетельства Китни рыцарь, возможно, не станет слушать ее предложений. Остается только Джей, но после замечания отца о том, что рыцарь должен встречать врага только в открытом бою, мальчик может не решиться поддержать ее план.

– Вот что, Эймос, – она говорила как можно решительнее, чтобы командир лучников не вздумал возражать, – я пойду в большой зал, а ты поезжай навстречу Китни и скажи ему: пусть скачет в замок во весь опор!

Лучник мрачно кивнул и ушел.

В большом зале собралась небольшая группа. На возвышении в кресле сидел Роджер. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. За его креслом справа стоял понурый Джейсон. Справа же, у подножия возвышения стоял, скрестив на груди руки, маэстро Винсенте. Слева стояла Ведерная Салли. Здесь же присутствовали несколько мужчин и женщин из числа слуг, среди них была и Мэри. Когда вошла леди Ева, маэстро Винсенте встрепенулся, взглянув на нее с какой-то надеждой, а Салли подбоченилась. Сэр Роджер глянул с такой болью, что молодой женщине стало не по себе, несмотря на всю ее неприязнь к этому человеку.

– Я вижу, миледи, что у вас хватило мужества явиться сюда, – начал рыцарь. – Надеюсь, у вас также хватит мужества не отрицать очевидного. Вы обвиняетесь в предательстве. Если бы вы предали только меня, то клянусь небесами – я бы простил. Вы знаете почему. Но вы предали замок и всех, кто в нем живет. Признаться, я отправил бы вас в монастырь, не устраивая этого судилища, но маэстро Винсенте настаивал на нем. Он не верит в вашу виновность, однако доказательства слишком весомы.

Сэр Роджер кивнул одному из слуг, и тот, выступив вперед, поведал, что, собирая хворост в лесу, слышал голоса. Подойдя поближе, он увидел, как леди Ева разговаривает на поляне с мужчиной, по виду рыцарем, но лица его слуга не разглядел, и о чем говорили собеседники, не слышал. Другой слуга, возвращаясь в замок однажды дождливым днем, примерно месяц назад, видел двух всадников на лесной дороге. Оставшись незамеченным, он хорошо разглядел одного из них – это был сэр Адальберт, а его спутницей была женщина. Ему показалось, что это миледи, но он решил, что ошибся, а на другой день узнал, что миледи накануне заблудилась и вернулась в замок поздно ночью, и тогда он понял, что ошибки не было.

– Но это еще не основание для обвинения, – продолжал сэр Роджер. – Первая встреча могла быть случайной, хотя я в этом сомневаюсь. Вторая сама по себе мало о чем говорит. Повторяю, я простил бы, если бы ваше предательство касалось только меня. Но есть и третье свидетельство. И оно самое тяжелое для вас… И для меня.

Вперед выступила Ведерная Салли. Она была на удивление трезва. Ее глаза сверкали, лицо пылало. Наверное, такой она была много лет назад, когда ею увлекалась большая часть мужского населения замка, включая хозяев. Торжествующим тоном горничная принялась рассказывать, что отлучилась из замка ненадолго, а на обратном пути решила срезать путь через лес, который хорошо знает, и вышла на поляну. На ней она заметила двоих человек, мужчину и женщину. Мужчиной был сэр Адальберт, а женщиной – миледи, это горничная разглядела хорошо. Ее пока не заметили, и она спряталась, подобравшись при этом поближе. По словам Салли, она хорошо расслышала, как сэр Адальберт договаривался с леди Евой о том, как захватить замок. Нападение должно произойти в ближайшее время, ночью.

Ева стояла ни живая ни мертвая. Ведерная Салли довольно точно передала их с сэром Адальбертом разговор. Она только не слышала, когда, собственно, должно состояться нападение. Если в ближайшее время не появится Китни…

– Ну, миледи, что скажете на это? – нарушил затянувшееся после выступления горничной молчание Роджер. – Вы скажете правду или попытаетесь выкрутиться?

Еве пришлось собрать всю свою волю, чтобы ответить как можно более спокойно.

– Я готова рассказать правду, но сначала должна заявить, что у моего поведения есть причины, которые я могу поведать только вам, милорд, с глазу на глаз.

– Здесь не может быть секретов, которые не должны знать эти люди! – Голос Роджера грохотал под сводами зала, как гром. – Говорите все как есть!

Ева молчала. Весь тщательно выстроенный в течение последних месяцев план висел на волоске. Но открыть карты сейчас тоже означало провал: кто знает, не проговорится ли кто-то из присутствующих здесь слуг? Насчет Ведерной Салли, например, Ева совсем не была уверена.

– Скажите тогда хотя бы, – настаивал сэр Роджер, – была ли та встреча в лесу, о которой говорила Салли? И был ли тот разговор? Ну же! Отвечайте!!! Да или нет?!

Отпираться не было смысла. (Китни, где же ты?!)

– Разговор был, – нехотя признала леди Ева, – но я должна объяснить…

По залу пронесся вздох удивления и разочарования. В глазах Ведерной Салли плескалось злое счастье.

– Довольно! – голос Роджера прозвучал, как звук падения топора на плаху. – Стража! Отведите леди Еву в ее комнату. Охранять как следует, отвечаете головой! Ей запрещено общаться с кем бы то ни было. Как только будет получен ответ из ближайшего монастыря, вы будете отправлены туда, миледи. У вас будет время отмолить у Господа прощение за ваше преступление, и я надеюсь, что Бог простит вас в конце концов. Я тоже буду молиться за вашу душу.

– Мама! – вопль Джейсона взорвал ей душу. – Это же неправда, ведь так?

Она ответила только взглядом, полным страдания.

– Милорд, – это вмешался маэстро Винсенте, – все знают, что нет человека более преданного жителям замка, чем леди Ева! Она не раз доказывала это! Если у нее были причины, по которым она допустила такой разговор, то мы должны выслушать их! Вам следовало бы…

– Я сам знаю, что мне следовало бы, – голос Роджера звучал глухо и страшно. – Ее причины мне известны. В заключение скажу, что егеря доносят о появлении какого-то большого отряда у южной границы моих владений. Значит, нападение на замок действительно готовится. Ни у кого нет права предавать тех, кто доверяет. Для обвинения было сказано достаточно. Я мог бы отдать вас, миледи, королевскому судье, и тогда вас ждал бы смертный приговор. Я сохраняю этой женщине жизнь в награду за все, что она сделала для меня, для замка и для жителей его окрестностей, и даже дам ей возможность спасти свою душу. Она кончит свои дни в монастыре. Это окончательный приговор. Но поскольку я не намерен больше видеть ее, я провожу леди Еву в ее комнату вместе со стражей.

С этими словами сэр Роджер встал. На трость он теперь почти не опирался.

– Возвращайтесь к своим делам. Джейсон, тебя это тоже касается.

Никто не посмел возразить. Печальная процессия двинулась по лестнице вверх, будто похоронная. И чем выше они поднимались, тем жарче закипал гнев в груди Евы. Все, что происходило, было крайне несправедливо. И Китни куда-то пропал так не вовремя! На счету каждый час! Когда процессия вошла в комнату, молодая женщина уже почти не владела собой.

Сэр Роджер повернулся к ней:

– Как ты могла, Ева! Как ты могла!

Она уже почти ничего не видела – эмоции захлестывали, и чувства выплеснулись сами собой.

– Так значит, я преступница? – выкрикнула она. – А как насчет вашего преступления?

– Все вон! – рыкнул сэр Роджер, а потом, когда солдаты вышли, снова повернулся к ней, опустив плечи. – Я сделал это один-единственный раз в жизни, – хрипло сказал он, – никогда я больше не причинил никакого вреда ни одной женщине, будь она последней нищенкой. После того случая на поляне… Прошло столько лет… Ты думаешь, мне легко было постоянно видеть тебя? Ты – напоминание о том проклятом дне, о том, каким мерзавцем я был, а твое презрение – пытка. Неужели я еще недостаточно наказан?

– Уж не хочешь ли ты, чтобы я тебя пожалела? Один раз… – как эхо повторила Ева. – И за что же именно мне выпала такая «честь»?

– Проклятье! Я был пьян так, что не помнил сам себя!

– Но тем не менее прекрасно держался в седле, – съязвила Ева.

Роджер грохнул кулаком по столу так, что даже толстенная дубовая столешница вздрогнула, а стоявшая на нем лабораторная посуда тревожно звякнула.

– Видит Бог, после смерти жены я ничего так сильно не хотел, как упасть на полном скаку и разбиться ко всем чертям! Я христианин! Мой отец погиб в войне за Гроб Господень! Как я мог лишить себя жизни сам! Он проклял бы меня там, на небесах! Я надеялся, что конь и вино все сделают за меня. Но Бог рассудил иначе. Твое лицо я вспомнил сразу на следующий день, как только проснулся. Вспомнил твое отвращение. Это видение потом преследовало меня долгие годы. Но тогда я хотел найти тебя и вымолить прощение или хоть как-то искупить то, что сделал, но я не знал ни кто ты, ни где тебя искать, ни даже жива ли ты. И тогда я забросил все – охоту, пиры, решил стать примерным мужем и хотя бы другую женщину сделать счастливой. Но судьба не дала мне и этого. Моя жена была настолько добродетельна, что и близко меня к себе не подпускала. Шел год за годом, а наследника у меня так и не было. Никто не мог ее переубедить – ни священник, ни родня. Что я мог поделать? Я не мог ее принуждать! Тот случай стал мне уроком на всю жизнь! И когда она попросилась в монастырь, я понял, что она не может быть счастлива, как обычная женщина, и отпустил ее, хоть и с тяжелым сердцем. Видно, таков был Промысл Божий. И вдруг, о небо! Я встречаю тебя на турнире! И за руку ты держишь мальчика – точный мой портрет! Я поклялся, что сделаю все, чтобы искупить свою вину перед тобой. Даже если это будет против твоей воли! – Он повернулся и прямо глянул ей в лицо. – Я не оправдываюсь. Мне не нужно жалости. Но я хочу, чтобы ты знала: я глубоко сожалею о своем поступке. Но о том, что случилось после – ни капли.

– Так ты сожалеешь? – Она подошла к нему вплотную и, прищурившись, посмотрела на него. – А ты знаешь, на что ты меня обрек? Ты представляешь, каково это – скитаться с маленьким ребенком без крыши над головой, и когда у тебя нет никого больше! Никого! И этот маленький комочек для тебя все! А ты иногда не можешь даже покормить его! А ты знаешь, – теперь она почти кричала, – каково это, когда почти все мужчины, которые попадаются, смотрят на тебя, как на возможную собственность, потому что у тебя есть ребенок и ты одна – не то вдова, не то гулящая женщина! Последнее даже для них лучше! Когда никто не боится выгнать тебя, не заплатив за тяжелую работу, потому что некому заступиться! Когда можешь полагаться только на доброту, которую не все и не всегда спешат проявить! Каково это – жить в постоянном страхе и унижении! Ты знаешь это?!

– Ты должна была прийти ко мне…

– К тебе?! Да я даже не знала, кто ты, и знать не хотела! А когда узнала, то ничего хорошего от тебя не ждала! Ты для меня был таким же, как все!

– Но я старался хоть немного смягчить свою вину, – произнес Роджер. – Может, я был неважным мужем для тебя, но, кажется, был неплохим отцом для Джея. Я надеялся, что ты со временем сможешь если не полюбить меня, то хотя бы простить.