Текст книги "Дневник леди Евы"

В зале воцарилась удивительная тишина. Видимо, все оценили необычность такого события. Потом разом зашумело, как будто прибой накатил на берег – все встали. Китни распахнул дверь, и Ева вошла в сопровождении Мэри, явно наслаждавшейся моментом. Большой зал был набит до отказа. Казалось, за длинным-длинным столом нет ни одного свободного места. Все стояли. Она шла под многочисленными взглядами, и во всех читалось удивление и восхищение.

«Не хватает прессы», – неожиданно подумала она и чуть не засмеялась этой мысли. Чтобы как-то оправдать свою улыбку, она подняла руку, как кинодива, в общем приветствии.

Зал взорвался от ответного рева. Кто-то крикнул:

– Да здравствует леди Ева! – И зал подхватил: «Ева из Торнстона! Ева из Торнстона! Ева из Торнстона!»

Громче всех гудел голос маэстро Винсенте, старавшегося во всю мощь могучих легких стеклодува.

Ева совсем смешалась. В поисках поддержки она подняла глаза на Роджера. Он уже шел к ней, спустившись с возвышения, на котором стояли три кресла – одно побольше и два поменьше (кресло справа занимал Джей). В его глазах была и радость, и любовь, и гордость, и еще что-то такое, от чего ей захотелось радостно засмеяться. Он подал ей руку. Она положила на нее свою и сразу почувствовала себя защищенной.

Скованность ушла, осталась только радость. Джейсон выглядел совершенно счастливым. Ева заняла кресло поменьше, слева от Роджера. Стол ломился от блюд и дорогой посуды, золотой и серебряной. Слуги обносили гостей кусками жареного оленя, выложенными на плоские куски белого хлеба, то и дело кто-то поднимался и провозглашал тост – за хозяина замка, за молодого лорда, за храбрых воинов и так далее.

Как ни странно, Еве не было скучно, чего она опасалась. Из застольных речей она узнала много нового о штурме. Например, как Эймос, командовавший лучниками, в сердцах и в горячке боя схватил в одиночку тяжеленный кувшин с горячим маслом и сбросил его на головы нападавших, как была отбита попытка штурма с помощью лестниц, как двое солдат, застигнутые врасплох в донжоне, отчаянно сражаясь, задержали ворвавшихся врагов, дав возможность сэру Роджеру подготовиться к приему незваных гостей. И, конечно, много было сказано о храбрости, воинском искусстве и уме молодого лорда Джейсона. Он только краснел, как девушка, а Ева расцветала от родительской гордости. Роджер вел себя более сдержанно, но было видно, что он очень доволен. Наконец он поднялся с полным кубком в руке.

– Сегодня я счастлив, друзья мои, – начал он. – И это не только потому, что мы одержали такую славную победу и вероломные псы, посмевшие напасть на наш замок, получили то, что заслужили. Но о них – в свой черед. Я счастлив, что вы все собрались, чтобы разделить со мной радость этой победы, и все, кто храбро сражался, чтобы отстоять Блэкстон, получат награду. Начну с того, с чего, может, и не следует начинать – негоже отцу слишком хвалить своего сына. Но вы сегодня столько раз упоминали его, что я не могу не пойти на поводу у своих гостей и не сказать о нем. Не буду говорить о том, как я горд тем, что у меня такой сын. Его дела говорят за него: катапульты, которые смели врагов с берега перед мостом, были построены по его приказу, под его командой держали оборону моста, а после были выбиты остатки врагов из донжона, и он получит в награду великую честь. Немногие удостаиваются ее в таком возрасте. Но наш капеллан, отец Квентин, – при этих словах Роджер кивнул кругленькому священнику через стол, – написал письмо моему сюзерену, сэру Эдуарду Норфолкскому, в котором рассказал обо всех событиях этого штурма и о скромном участии в этих событиях некого Джейсона, эсквайра. И вот вчера прибыл гонец с ответом. Тщательно взвесив просьбу, которую с моих слов изложил в этом письме отец Квентин, сэр Эдуард счел возможным удовлетворить ее. Мой сын был сочтен достойным посвящения в рыцари! Так выпьем за будущего сэра Джейсона!

Зал взревел. А Джей, казалось, кричал громче всех. Даже Ева была поражена. В таком возрасте действительно немногие получали рыцарские шпоры. Она подняла кубок вместе со всеми, нашла глазами сына и, показав жестом, что пьет за него, сделала глоток отличного, даже на ее вкус, вина. Джей ответил шальным от счастья взглядом.

Однако Роджер еще не закончил. Дождавшись, когда все выпьют, он снова потребовал тишины и продолжил:

– Джейсон получит свою награду в ближайшее время, когда сэр Эдуард закончит дела при дворе короля и соизволит прибыть в Блэкстон для церемонии. Но, несмотря на такую великую честь, мое восхищение сегодня принадлежит не ему. Я хочу выпить этот кубок за женщину, чья храбрость может поспорить только с ее красотой и милосердием. Ее называют ангелом замка Блэкстон. Ее руки спасли не одну жизнь, хоть она и не воин. Но в час тяжкого испытания она доказала, что и женщина может проявить мужество, защищая свой дом. И надеюсь, она с благосклонностью примет мой подарок – знак преклонения и благодарности.

В зал вошел Китни. На вытянутых руках он нес малиновую бархатную подушку с золочеными кистями. На подушке лежал широкий золотой обруч тонкой работы, украшенный алмазами и сапфирами. Под громкие одобрительные крики Китни подошел к леди Еве и с поклоном вручил этот во всех отношениях драгоценный дар.

– Я пью этот кубок за леди Еву из Торнстона – госпожу замка Блэкстон и мою супругу!

Зал ответил единодушным ревом: «За Еву из Торнстона!» Дружно осушили кубки. Мэри тут же надела обруч на голову леди. Он оказался впору и почти не мешал. Гости снова громко выразили радость. Ева не знала, куда девать глаза. Ее удивляло и смущало то, что приветственные крики были такими слаженными. Неужели это все действительно ради нее? Вон сидит Эймос – командир лучников. У его жены она уже дважды принимала роды. Теперь растут двое крепеньких мальчишек, и сама Джейн жива и здорова. Вон Роберт, его она лечила от жестокого отравления ядом, который ему подсунула незадачливая любовница. Сэр Алан, Джон, Дик – и они приходили к ней с разными болезнями. А вот Бланка, Маргарет, Лиз, их дети часто болели, и Ева лечила их тоже. Как много все же она успела за эти годы!

Пир продолжался. Привели сэра Адальберта и де Севра. Роджер назначил им выкуп и взял с них слово в присутствии множества свидетелей, что они выплатят назначенную сумму в назначенный срок, после чего оба были отпущены, им даже дали лошадей. На прощание де Севр посмотрел на Еву таким тяжелым взглядом, что не будь рядом Роджера, она бы, наверное, испугалась, но с ним она чувствовала себя уверенно, поэтому ее ответный взгляд был спокойным. Сэр Адальберт вообще не поднимал глаз. Наверное, понимал, что человеку, который сам пытался захватить замок обманом, глупо сетовать на то, что он стал жертвой военной хитрости.

Потом говорил еще кто-то, Роджер раздавал подарки. Китни получил красивый охотничий рог, оправленный в серебро. Выступали бродячие жонглеры, их трюки забавляли Еву в основном тем, что были примитивны по сравнению с тем, что приходилось видеть ей в своем времени, однако благодарные зрители наградили их прямо-таки овацией, а дамы буквально осыпали артистов мелкими подарками. Менестрель спел пару длинных, жалостных песенок о несчастной любви.

Потом были танцы. Роджер благоразумно не стал приглашать Еву и никому не разрешил, за что она была ему глубоко благодарна, но заметила себе на будущее, что надо разучить несколько па. Зато Джей отплясывал за двоих. У него не было отбоя от девушек. Ева отметила, что он неплохо двигается.

«Весь в бабушку, – подумала она. – Мама в молодости хорошо танцевала».

Потом все разбрелись кто куда. Во дворе устроили петушиные бои и поединки тупым деревянным оружием – молодые люди сражались в спаррингах, а девушки очень эмоционально за них болели и бросали им цветы, ленты и даже рукава, безжалостно оторванные от платьев.

К Еве и Роджеру подошел один из оруженосцев и, запинаясь и краснея, но в изящных выражениях попросил у сэра Роджера разрешения считать леди Еву своей Прекрасной Дамой, а получив то, что просил, ушел счастливый. У Евы слегка шумело в голове – вино оказалось довольно крепким, но ей было весело. Роджер ушел к гостям.

Леди Еву окружили дамы, которые восхищались ее нарядом, подарком сэра Роджера, делились какими-то местными новостями. Ева слушала их и думала, что со временем изменилось немногое – точно так же вели себя девчонки на вечеринке в ее времени, и сама она вела себя так же, как на вечеринке – кивала, ахала, вдохновенно рассказывала о тканях и процессе шитья платья. Воспользовавшись случаем, она воздала должное Глории и Мэри, отчего обе порозовели и растрогались. Время быстро бежало к вечеру, и, когда рог снова позвал всех в большой зал на ужин, Ева с удивлением обнаружила, что неплохо провела время.

В зале зажгли все свечи и камин. Музыканты уже были готовы и наигрывали что-то мелодичное и негромкое. Днем Еве некогда было разглядывать стол, а теперь, когда напряжение спало, она обратила внимание на то, как он был накрыт. Белые скатерти с тканым узором, золотые, серебряные и стеклянные, отделанные золотом и серебром кубки радовали глаз. Последние, как знала Ева, были самыми дорогими. Маэстро Винсенте тоже немало успел за время жизни в замке. Кубки были поставлены из расчета один на двоих, зато тарелка стояла перед каждым местом, и возле нее лежал нарезанный широкими ломтями белый хлеб.

Ужин был такой же обильный, как обед: на столе уже стояли блюда с зеленью и сыром, тушеными овощами и фруктами – как ни странно, тоже тушеными или запеченными и политыми медовыми соусами. Снова слуги принялись обносить всех жареным оленем, выкладывая куски на хлеб. Потом был жареный кабан, к которому подавались какие-то очень пряные соусы. К большому удивлению Евы, гости пили их, как напитки, очевидно возбуждая аппетит. И не зря: потом подали дичь, зажаренную, запеченную и тушеную в разных видах – в сливках, в вине, в перьях, с орехами и черносливом. Затем была домашняя птица, приготовленная не менее изобретательно, потом рыба…

Ева не представляла себе, как это все можно съесть, и тем не менее она отчетливо видела, что многие гости ухитрились отведать всего. У нее самой до сих пор лежал на тарелке остаток кабаньего филе и крошечная тушка перепела, тушенного с яблоками. На большее ее не хватило. Неожиданно Роджер обратился прямо к ней:

– Миледи, когда-то вы сказали мне, что назвали нашего сына в честь великого воина. Не соблаговолите ли поведать нам, чем же он прославился?

Ева несколько растерялась. Она, конечно, не помнила этот миф наизусть, тем более не смогла бы изложить его наподобие Гомера, но на нее смотрели заинтересованные глаза, и никто не выказывал никаких признаков того, что кто-то его знает. Это несколько приободрило ее. Вспомнив, как рассказывали истории уличные рассказчики в городах, она постаралась изложить миф об аргонавтах, подделываясь под интонации и стиль сказителей. Успех был несомненный. Воспламененный сэр Роджер снова встал с кубком:

– Клянусь, я не знал этой истории, но всегда верил вам на слово, миледи. – Кажется, он уже был, что называется, «подшофе». – А теперь я вижу, что вы и впрямь выбрали имя, достойное нашего сына! За доблесть!

– За доблесть! – отозвался зал.

– За сэра Джейсона! – Видимо, у Роджера просто не укладывалось в голове, что такой герой не был рыцарем.

– За сэра Джейсона! – взревел зал.

– За моего сына!

– За Джейсона из Блэкстона! – загрохотали гости.

– И – за мою супругу! – торжественно провозгласил Роджер, обратившись теперь прямо к ней.

– За Еву из Торнстона! – в который раз сегодня воскликнули все.

Охваченная общим настроением, Ева тоже сделала глоток вина из своего кубка. Пир уже начал ее утомлять с непривычки, теперь она мечтала только добраться до кровати. Наверное, праздник и так уже клонился к закату, поэтому Ева подозвала тайком Мэри, которая преданно крутилась неподалеку. Та, в ответ на вопрос госпожи, заверила ее, что до конца пира хозяйке оставаться необязательно. Ева встала, пожелала гостям доброй ночи и приятно повеселиться, после чего удалилась. Джей пытался уговорить ее остаться, ведь еще в программе были героические баллады о подвигах сэра Галахада – рыцаря Круглого стола и о любви сэра Элфрида и Розали, но Ева отказалась – все хорошо в меру.

Только оказавшись в своей комнате, молодая женщина поняла, до чего устала сегодня. Она наскоро поснимала украшения, разделась и буквально упала в постель. Засыпая, Ева думала о том, что жить в Средневековье, пожалуй, не так уж плохо.

Ева проснулась среди ночи, ближе к утру. Вокруг было тихо. Где-то перекликалась стража, редко лаяли собаки. Пира уже не было слышно. В замке стояла сонная тишина. Она немного полежала, пытаясь опять уснуть, но в голову полезли воспоминания о приятных и волнующих событиях сегодняшнего дня. Вино еще слегка давало о себе знать. Она радовалась за Джейсона, и речь Роджера вспомнить было приятно.

Когда она подумала о Роджере, мысли побежали в другом направлении. Его появление в комнате с подарком. Кажется, он сам был немного смущен, но потом, когда она появилась на пиру и все встали, а она шла, как королева, чувствуя общее восхищение, самый горячий взгляд принадлежал именно ему. Почему-то это привело ее в волнение.

«Он поступил с тобой гнусно!» – опять этот назойливый внутренний голос.

«Это было так давно! За эти годы его не в чем было упрекнуть! И он глубоко раскаивается».

Она попыталась вызвать в памяти свой первый день в этом мире. В самом деле, это было так давно, и сколько всего случилось за это время! Она с трудом вспомнила того негодяя, которым был Роджер тогда. Теперь Ева сама себе не могла поверить, что это был он.

«Это совсем другой человек», – твердо сказала она внутреннему голосу. В памяти всплыло то недавнее утро, поцелуй, которого ей потом было так жаль. Тело снова окатило горячей волной. В постели больше лежать было невозможно.

Она встала, зажгла свечи, решительно полезла в сундук и извлекла «ностальгическую» рубашку. Сбросив котту, она надела ажурную сорочку. Расправив кружева, затянула шнуровку и повернулась перед зеркалом. Ткань была хороша! Сидела рубашка прекрасно. Оставить все это так, как есть, было выше ее сил. Она зябко повела плечами. Возле двери висел плащ из темно-коричневого сукна, который она надевала, когда ходила собирать травы. Ева завернулась в него и тихо выскользнула из комнаты.

На лестнице было темно. Она спускалась, осторожно нашаривая ногой ступени. Меньше всего ей хотелось попасться на глаза страже. Она спустилась на площадку, которую они с Роджером недавно обороняли. Дверь в большой зал была открыта. Там тоже была тишина. Некоторые особо загулявшие гости спали прямо за столом. Роджера среди них не было. Осторожно прокравшись мимо двери, Ева юркнула в коридорчик, который вел к комнате мужа. Неожиданно кольнула ревность – а вдруг у него кто-то из горничных, вроде Ведерной Салли? Видение было таким четким и ярким, что она чуть не повернула обратно. Пришлось уговаривать себя, что для того, чтобы повернуть обратно, надо дойти до конца. Она подошла к самой двери, и ее снова охватил страх – вдруг заперто? С замиранием сердца Ева нажала на дверь. Медленно-медленно тяжелая дверь подалась. Она снова была не заперта. Внутри было почти темно. Горели только две свечи в канделябре. На кровати по диагонали валялся спящий Роджер. Он, видно, повалился, даже не успев толком раздеться. Ева усмехнулась. Сможет ли он проснуться? Она подошла к канделябру и зажгла все свечи. Услышав шорох, она глянула в его сторону. Роджер сидел на краю кровати, и невесть откуда взявшийся меч был нацелен острием прямо ей в грудь. Она повернулась к Роджеру. Он щурил глаза, пытаясь проснуться. Ева сделала шаг к нему. Медленно подняла руки и расстегнула пряжку плаща. Плащ упал на пол. Она сделала еще шаг. Острие меча уперлось в шнуровку ее рубашки.

– Ева? Зачем ты пришла? – Его глаза чуть вспыхнули, пробежав по ее фигуре.

Она двинулась так, что острие разрезало тесьму, и шнуровка начала распускаться… Меч полетел на кровать. Роджер встал, и она шагнула к нему. Тесьма распускалась, кружева ползли с плеч. Он в один миг преодолел последний шаг и, порывисто обняв, крепко прижал ее к себе. Их губы мгновенно нашли друг друга. Поцелуй был горячим и страстным. Он обнимал все крепче, перехватывало дыхание. Она как будто взлетела – он подхватил ее на руки и перенес на кровать. Снова все поплыло вокруг. Он отрывался от нее ненадолго, только чтобы сорвать с себя одежду, и в эти моменты ей становилось холодно, разгоряченное тело не хотело терпеть даже такой маленькой разлуки. Она тянулась к нему, и он сразу возвращался, подхватывая губами ее губы, обнимая сильными ласковыми руками, прижимая к себе и согревая нежностью. Ева больше не чувствовала ни постели, ни комнаты, они как будто висели в пространстве, пронизанном светом. В нем были только бережные прикосновения его жестких ладоней, горячие губы на ее лице, шее, груди, его тело, пылающее сухим жаром, и ее тело в ответ исходило горячим медом…

На этот раз им никто не помешал.

Глава 8. Большая беда

– Миледи, впереди Солсбери. – Это подскакал один из слуг, наверняка его прислал Роджер.

Ева с Мэри и другими дамами ехала в середине кавалькады всадников верхом. Она редко выбиралась с мужем на турниры, но в этот раз решила проветриться. Джей собирался участвовать, и Роджер как-то азартно поводил плечами – наверное, тоже решил тряхнуть стариной. Развлечений в замке было мало, больных в последнее время – тоже, поэтому Ева рассудила, что ей спокойнее будет, если она поедет с ними, мало ли что может случиться…

В замке остался Китни, Глория тоже не поехала. Она взяла на себя заботу присматривать за Кэтрин – сестрой Джея. Девочка родилась у Евы три года назад, роды принимала Мэри. Роджер был счастлив, порой Ева даже ревниво замечала, что к малышке муж относится гораздо нежнее, чем к сыну. Хотя это как раз было понятно. Джей возмужал, женился, обзавелся собственным сыном – крошкой Эдмундом. Ребенку недавно исполнился год, и он остался в Торнстоне с Белиндой – женой Джея. Замок Торнстон окончательно отстроили. Строительством укреплений сэр Джейсон руководил лично, а это значило, что тому, кто вздумает напасть на замок, сильно не поздоровится.

Впереди действительно показались стены Солсбери. На башнях уже развевались праздничные флаги. Большое поле возле стен пестрело шатрами и палатками разных цветов и форм – от сарацинских, похожих на дворцы из шелка, до строгих, римского образца, сделанных из плотного полотна. Из лагеря им навстречу выехал герольд.

– Не передать словами мой восторг от лицезрения вас, сэр рыцарь, и вашей несравненной супруги. Мой нижайший поклон достойным рыцарям и дамам, сопровождающим вас. Не соблаговолите ли назвать себя? – приветствовал он всех, подъехав поближе.

– Сэр Роджер из Блэкстона с супругой, леди Евой, со свитой, – отрекомендовал всех Эймос, который в последнее время исполнял обязанности кастеляна, а в этой поездке замещал Китни.

Герольд проводил их в лагерь и показал место, на котором можно было бы расположиться такому большому отряду.

Весь остаток дня прошел в хлопотах – поставили палатки, принесли воды, разложили костры, приготовили еду. Джей и Роджер с оруженосцами проверяли оружие, доспехи и лошадей. Ева с интересом наблюдала за всем этим и тоже под их влиянием проверила свой медицинский сундучок и хирургические инструменты. Для Роджера и Джея поставили красно-синий шатер. Ева с дамами разместилась по соседству, в большой палатке, белой полотняной, но с красивым золотым шитьем. Остальная свита расположилась вокруг, в палатках попроще.

На следующий день все встали рано. Осеннее солнце только-только показалось над горизонтом. Оруженосцы сновали туда и сюда, наводили окончательный глянец на отдельные части доспехов, снаряжали лошадей, складывали в специальные ящики турнирные копья, чтобы их было удобно везти к ристалищу. Роджер и Джей облачались в латы. Дамы наряжались, как на пир, радостно показывая друг дружке сувениры, припасенные для понравившихся рыцарей.

Наконец все собрались. Ева невольно залюбовалась своими мужчинами: сверкающие доспехи с золотой насечкой, яркие красно-синие плюмажи из страусовых перьев на шлемах, плащи с гербом Блэкстона, подбитые собольим мехом. Она ощутила гордость за них. Даже если они не победят – все равно. Они лучше всех!

Процессия двинулась к месту проведения турнира. От палаток потянулись и другие рыцари, кто со свитой, кто без нее, в сопровождении одних оруженосцев, в зависимости от достатка. Вдруг Ева придержала коня. В проезжавшем мимо рыцаре ей почудилось что-то знакомое. Через поднятое забрало блеснули странно светлые глаза. Кажется, он не узнал ее.

– Леди Ева! Что случилось? – Роджер обернулся и тоже придержал лошадь. Ева быстро поравнялась с ним. – Кто это?

– Этот человек семнадцать лет назад чуть не убил нашего сына.

Она быстро, вкратце рассказала историю о том, как Джей чуть не стал жертвой опасений сэра Арнольда.

– Я совсем не помню этого, – задумчиво протянул Джейсон. – Но вчера я случайно увидел его в лагере, и он сразу мне не понравился. Я даже не понял, чем… Теперь все ясно.

Роджер ничего не сказал, только стиснул зубы.

На местах для зрителей, устроенных вдоль ристалища – на крытых помостах с креслами для знати, на скамьях внизу, для зрителей менее знатных, возле деревянной ограды, где обычно толпились простые люди, – везде уже собиралась публика. Сэр Роджер еще накануне вечером посылал к герольдам слугу с деньгами и запиской, какие места и сколько отвести для его семьи и свиты, и сегодня ему достаточно было назвать себя, и слуга проводил всех на помост, отведенный для них.

Ева сидела в кресле, наблюдая за приготовлениями на ристалище. Роджер отлучился, чтобы поздороваться с кем-то из знакомых. Джей, как всегда, куда-то исчез. Рядом Мэри беспечно болтала с дамами.

– Я вижу, вы удачно вышли замуж, – раздался возле самого уха Евы знакомый голос, от которого у нее по спине побежали мурашки отвращения. – Поздравляю вас.

Он мало изменился. Стало больше седины и морщин, на лбу – глубокие залысины. Но вкрадчивые манеры и общее впечатление бесцветности, которое он производил, остались теми же. Однако она, Ева, изменилась и теперь уже не была той запуганной и затравленной девчонкой, которую он когда-то знал. Теперь она была защищена, поэтому спокойно повернулась, немного отстранившись, и взглянула ему прямо в глаза:

– О! Да это же сэр Арнольд из Лоувэлли! Я поняла, что вы здесь, когда увидела Дика.

– Ну, теперь его зовут сэр Ричард Лонсдэйл, – сказал сэр Арнольд. – Имя Дик давно в прошлом, – с нажимом добавил он.

– Когда знаешь человека так давно, то всегда помнишь, с чего он начинал… Так он все-таки стал рыцарем? И у него есть земля?

Сэр Арнольд засмеялся несколько принужденно:

– К сожалению, у таких людей, как сэр Ричард, ни деньги, ни земли не задерживаются надолго, как и женщины. Вино и кости, – рыцарь развел руками. – Турниры остались его единственным средством к существованию, поэтому дерется он отчаянно. Но как же сложилась ваша судьба, леди… э-э… Глэдис?

– Это имя тоже кануло в прошлое, – улыбнулась Ева.

– Да? – Глаза сэра Арнольда блеснули нехорошим интересом, и, придвинувшись поближе, он спросил вполголоса: – А ваш муж знает об этом? И как же теперь вас называть?

– Мою жену зовут леди Ева из Торнстона, и она госпожа замка Блэкстон!

Ева радостно вспыхнула: Роджер, ну наконец-то! Ее уже начал тяготить этот осторожный, прощупывающий разговор. А Роджер продолжал внешне спокойно, но его голос рокотал, как далекие пока раскаты грома:

– После долгих испытаний она заняла место, которое ей подобает, и вернула свое имя. Но если кто-то сомневается в истинности моих слов, я готов вразумить этого человека копьем или мечом, пешим или конным. Роджер из Блэкстона всегда к вашим услугам, сэр Незнакомец, и, клянусь небом, прежде чем заводить приватный разговор с уважаемой замужней леди, вам стоило побеседовать сначала с ее мужем.

– О, я вовсе не имел в виду ничего плохого! – сэр Арнольд несколько смешался. – Меня зовут сэр Арнольд из Лоувэлли, так мы соседи? О! Я так рад, так рад! Я так редко бываю на турнирах и так обрадовался, встретив знакомую даму, которую не видел столько лет! Я всего лишь подошел поговорить, так как надеялся, что и у нее, и у ее сына все сложилось наилучшим образом, она ведь так им дорожила! – при этих словах сэр Арнольд внимательно смотрел то на одно лицо, то на другое, и, видимо, то, что он видел, ему не очень нравилось, потому что его взгляд как-то заметался.

В это время за плечом Роджера появилась физиономия Джея. Оба были без шлемов, поэтому их сходство, усилившееся с годами, сразу бросалось в глаза.

– Вы, наверное, говорите о нашем сыне? – насмешливо спросил Роджер. – Вот он, вы знакомы? Сэр Джейсон из Торнстона собственной персоной.

Вот тут сэр Арнольд стал похож, вероятно, на злосчастную жену Лота, превратившуюся в соляной столб.

– Так он… Так значит… – только и мог лепетать он. – О, простите, скоро начнется турнир, и мне пора… Было очень приятно познакомиться… Надеюсь, мы еще встретимся… – бормотал он, пятясь с помоста.

– Мне было бы очень приятно встретиться с вами на ристалище, вы не против? – со всей любезностью проводил его Роджер. – Осторожно, сзади ступеньки, – запоздало добавил он, с удовольствием слушая вместе с Джеем грохот, донесшийся с лестницы.

– А этого я, кажется, помню, только он стал каким-то маленьким, – сказал Джей, провожая взглядом фигуру сэра Арнольда, раздраженно хромающую вдоль рядов скамей. – Вот подонок!

– Сэр Джейсон, нельзя так говорить о другом рыцаре, – лениво произнес Роджер. – И где вы только набрались этих слов?

(Джей виновато покосился на Еву.)

– Кстати, – это уже было сказано деловитым тоном, – ты выбрал себе противника?

– Еще бы, – отозвался Джейсон.

Роджер глянул на сына в упор.

– Отец, я узнал, как зовут того человека, о котором говорила мама. Его зовут Ричард Лонсдэйл, он обязательно будет участвовать в поединках. Позволь мне сразиться с ним. Я хочу получить с него долг.

– Одного желания мало, сын мой, – очень серьезно сказал Роджер. – Он очень опытен и должен непременно выиграть, иначе потеряет все. Он будет сражаться, как в последний раз.

– У него не было таких учителей, – улыбнулся Джей. – И потом, я тоже ни разу не проигрывал турниры, а ведь я никогда не искал соперника послабее. Помнишь того датчанина?

Некоторое время Роджер смотрел на сына.

– Что ж, иди и сражайся. Помни все, чему мы тебя учили. Я буду молиться за твою победу.

– Мама? – Джей повернулся к Еве.

– Я понимаю, что отговаривать тебя бесполезно, поэтому я просто скажу: я верю в тебя, сынок. Постарайся вернуться живым.

Джей радостно улыбнулся.

– Я вернусь с победой, вот увидите! Он потеряет больше, чем рассчитывал, – бросил Джейсон, уходя, и его глаза блеснули незнакомым Еве холодным огнем.

Наконец прибыли граф Солсбери с супругой и почетный гость – принц Уэльский. Граф подал знак, и герольды протрубили начало турнира. На деревянной стене вывесили щиты участников. Стоя подле них, распорядитель турнира зачитал правила. После этого сразу начались поединки.

Один за другим вызывались рыцари – зачинщики турнира на ристалище, соперники выезжали им навстречу, ударяя в вывешенный на стене щит копьем. Иногда победители сами выбирали себе соперника таким же способом – ударив в его щит. Джей не появлялся. Наконец на ристалище вызвали сэра Ричарда Лонсдэйла. Он выбрал себе противника сам и победил, сломав первое же копье. Побежденный был богатым рыцарем, наверное, поэтому и был выбран. Затем Дик снова выбрал соперника, и снова богатого рыцаря, и опять выбил его из седла с первого же удара. Видно было, что победитель очень доволен, видимо, все шло по его плану. И тут он совершил ошибку. Он подозвал герольда, и вскоре было объявлено, что сэр Ричард Лонсдэйл бросает вызов любому, кто готов его принять. Надо сказать, что желающие не побежали толпой. Герольд все вызывал и вызывал соперника, но никто не появлялся. И только через полчаса в конце ристалища показался спокойно едущий всадник. Он выехал шагом, пересек ристалище. Подозвав герольда, что-то ему сказал и, подъехав к стене со щитами, с силой ткнул копьем в щит Лонсдэйла. Тут же герольды объявили, что это будет поединок до смерти. Общий вздох удивления пронесся по рядам. Странный рыцарь подъехал к помосту, где сидели граф с графиней Солсбери и принц, изящно поприветствовав их.

– Назовите себя, сэр, – сказал граф.

– Меня зовут Джейсон из Торнстона, милорд.

– О! Я знаю вашего отца. Он здесь?

– Да, милорд, он сидит вместе с моей матерью вон там.

– Приветствую вас, сэр Роджер; мое восхищение, миледи. А вы, юный рыцарь, почему решили биться с сэром Ричардом до смерти?

– Когда-то давно он совершил преступление. Прошу простить меня, ваша светлость, я не могу рассказать о нем подробнее. Он должен за него ответить. Пусть Всевышний рассудит нас.

– А почему вы не откликнулись на вызов раньше?

– Сэр Ричард сражался с двумя противниками, я не хотел, чтобы потом сказали, что он проиграл мне, потому что устал.

– Ах ты, щенок! – взревел с другого конца ристалища Ричард Лонсдэйл. – Да я мог бы победить еще десяток таких, как ты, без передышки!

– В самом деле, дитя мое, не поступаете ли вы опрометчиво? Сэр Ричард – опытный боец. Исповедовались ли вы сегодня?

– Я готов, – коротко ответил Джейсон. – Пусть Провидение решит все за нас.

– Что ж, да будет так! – Граф встал и хлопнул в ладоши: – Начинайте!

Перед тем как разъехаться, противники встретились на середине ристалища.

– Что ты там болтал про преступление? – неприязненно спросил Лонсдэйл.

– Поезжайте на свое место, сэр рыцарь, и сразимся, – ответил юноша. – Или вы можете убивать только детей? Помните – семнадцать лет назад, замок Лоувэлли, колода с водой?

Лица Дика не было видно, но по тому, как он замер, Джейсон понял, что стрела попала в цель.

– Так это ты? Ты все-таки жив! Ничего, я исправлю это.

– Да, вам зря дали рыцарские шпоры. Вам ведь их обещали за мою смерть? А вы не сделали свою работу хорошо! Но дело не во мне. Вы предали женщину, которая доверилась вам. А предатели плохо кончают.

– Мальчишка! Ты пожалеешь о том, что принял мой вызов! Ты не уйдешь живым, клянусь!

– Не клянитесь, сэр рыцарь, Господь не будет на стороне детоубийцы! – сказал Джейсон и тронул поводья.

Противники разъехались.

На противоположных концах ристалища им подали по копью. Герольд махнул флагом, и кони понеслись навстречу друг другу. Все быстрее, быстрее… Удар! Общий крик зрителей. Ева зажала себе рот ладонью. Джея отбросило назад, а его противник только покачнулся в седле. Конь Джейсона бежит все медленнее… вот всадник выпрямляется, трясет головой. Он жив. Ричард кажется невредимым. У него круглый шлем, лицевая часть выдается вперед, в ней крестообразная прорезь, он горячит коня, не сводя с противника взгляда через эту прорезь…