Текст книги "Дневник леди Евы"

– Дело в том, – начала она, – что я доподлинно знаю содержание дневника, как и его внешний вид, потому что сама его писала. Это дневник путешественницы во времени. Я попала в прошлое во время эксперимента молодых исследователей и прожила там двадцать два года, после чего умерла во время эпидемии чумы и вернулась в тот же момент, из которого отправилась, и в свой исходный возраст. Этот дневник я вела там, в прошлом, и попросила мою семью сохранить его именно так, как это было сделано, для того, чтобы я могла доказать факт своего присутствия в прошлом. Доказать я могу прямо сейчас. Я дословно помню, что написано на первой странице, и процитирую это, а вы откроете дневник и сверите мои слова. Мне ничего не нужно от вашей семьи. Я прошу только удостоверить тот факт, что я была в прошлом, и подтвердить его для прессы.

– Это… Это просто неслыханно! – восклицание леди Сесилии вырвалось наружу, не дожидаясь окончания речи Глэдис. – Да как вы посмели! Сэр Эдвард, и вы позволили ей? Вы знали, что она собирается произнести здесь этот бред?

– Да, я знал о том, что она собирается сказать. – Голос старого лорда звучал так же невозмутимо. – Но ее слова легко проверить, не так ли? Пусть она процитирует первую страницу и вкратце изложит нам содержание остального текста, а мы сверим его при чтении.

– Не собираюсь даже давать ей такую возможность, – холодно бросила леди Беатрис. – Докажет она то, что это ее дневник, или нет – какая разница! Дневник – семейное дело, а у нее не может быть с нами ничего общего. Или вы будете утверждать, что принадлежите к знатному роду? – обратилась она к Глэдис.

– Нет, я не имела ничего общего ни с одной из знатных фамилий до этого путешествия, но…

– Вот видите! – перебила леди Беатрис. – Тогда раз вы утверждаете, что это ваш дневник, значит, титул вами присвоен? В таком случае, если вы немедленно не откажетесь от всех ваших притязаний, я лично отправлю вас на скамью подсудимых! А это – смертная казнь! Законов никто не отменял! Мы не будем вас слушать, и ваши доказательства оставьте при себе. Мы немедленно начинаем чтение дневника!

– Да что же это такое происходит! – загрохотало из угла.

Голос у «неформала» оказался такой громкий, что зазвенело под потолком. Сэр Ричард вышел из-за камина, подошел к столу и уперся ладонями в столешницу. Леди притихли, даже сэр Ульрих вздрогнул и обвел всех сонными глазами.

– Насколько я понимаю, речь идет о подтверждении научного открытия, а не о вопросах родословной, так ведь? – повернул он голову к Глэдис, совершенно убитой этой бурей, вызванной ее заявлением. – Но это только одна сторона вопроса. Если этот дневник действительно принадлежал ей, то на скамью подсудимых вместе с ней должны сесть и все мы! И вы в том числе, леди Беатрис, ведь именно вы настаивали когда-то на том, что принадлежите к генеалогической ветви Торнстонов. – Та только брезгливо поморщилась. – А мы все в таком случае – ее потомки! И обвинять эту девушку – то же самое, что обвинять сэра Эдварда или вам с леди Сесилией обвинять друг дружку…

– Довольно! – резко прервал эту речь сэр Эдвард. – Леди Генриэтта, что скажете вы?

Скромная дама, видимо, не ожидала, что к ней обратятся напрямую.

– Каждый имеет право на то, чтобы его хотя бы выслушали, – спокойно сказала она, – и раз уж мисс Глэдис здесь и ей есть что сказать, пусть скажет.

Леди Сесилия и леди Беатрис сидели с непроницаемыми лицами.

– Сэр Ульрих? – в голосе сэра Эдварда проскочила нотка безнадежности.

– Я согласен с любым вашим решением… – прошелестело из кресла.

«Прямо не человек, а Ореховая Соня», – подумала Глэдис.

– Что ж, – подытожил старый лорд, – леди Сесилия и леди Беатрис, видимо, остались в меньшинстве. Моя же позиция такова: верить или не верить в историю, предложенную мисс Глэдис, будет решать каждый сам для себя. Но так как она здесь, предположим все-таки, что она говорит правду. Ведь для того, чтобы прийти сюда с пустыми заявлениями, надо быть сумасшедшей, не так ли? Кстати, проясните один вопрос, – это уже было адресовано Глэдис, – леди Ева обладала недюжинными познаниями – в какой области?

– В медицине, – отозвалась девушка отрешенно.

– Как вы это объясните?

– Я учусь в Оксфорде, на отделении клинической медицины.

– Отлично, теперь все сходится, – продолжал сэр Эдвард. – Бесспорно, что, если мы получим доказательства того, что эта юная леди является нашим далеким предком, многое усложнится. Но ведь независимо от того, мы все равно прочитаем дневник и узнаем истину. И доказательства, которые приготовила мисс Джонсон, никак не повлияют на эту истину, поэтому я не вижу причин отказывать ей в том, чтобы выслушать их.

– Нет, разница есть! – леди Беатрис никак не могла успокоиться. – Если бы мы прочитали дневник в узком семейном кругу, мы могли бы обнародовать только часть фактов. Вокруг дневника поднялась такая шумиха, что промолчать было бы невозможно, но мы бы составили продуманный пресс-релиз. А теперь это все выйдет за рамки семьи!

– Неужели вы думаете, леди Беатрис, что я не предусмотрел этого? – голос сэра Эдварда был таким же ровным, как раньше. – Во время нашей предварительной беседы мисс Джонсон дала мне слово, что не станет обнародовать ничего из содержимого дневника без согласования со мной и подчинится всем решениям, которые будут приняты после чтения. Надеюсь, леди, у вас нет сомнений относительно моей преданности интересам семьи?

Леди Беатрис наконец овладела собой:

– Хорошо. Однако насколько можно полагаться на ее слово?

– Думаю, леди, что не меньше, чем на ваше, – поставил точку в обсуждении сэр Эдвард.

«Неформал» удовлетворенно кивнул, леди Генриэтта смотрела на леди Сесилию и леди Беатрис с нескрываемым злорадством. Наверное, ее происхождение здесь тоже не считалось идеальным.

– Итак, если других возражений нет, – сэр Эдвард сделал жест в сторону Глэдис, – вам слово, мисс.

Глэдис встала и немного помолчала. Кажется, больше никто не хотел высказаться.

– Первые строки этого дневника звучат так, – начала она, – «Меня зовут Глэдис Джонсон. Я обращаюсь к далеким потомкам сэра Роджера и леди Евы. Надеюсь, что мой дневник сохранится до того времени, которое я указала на обложке. Леди Ева – мое имя в этом времени, доставшееся мне случайно и по чистому недоразумению, винить в этом никого нельзя. Это хроника путешествия во времени».

– Что ж, начнем. – Сэр Эдвард осторожно попытался открыть обложку. Страницы действительно слиплись.

Глэдис похолодела. Вторую и последующие страницы она так хорошо не помнила наизусть. Но, немного повозившись, сэр Эдвард наконец смог поддеть край первой страницы, и книга с легким похрустыванием открылась. Все же не зря она использовала только телячью кожу самой лучшей выделки! Сэр Эдвард надел очки и вгляделся в текст.

– «Меня зовут Глэдис Джонсон. Я обращаюсь к далеким потомкам сэра Роджера и леди Евы…» – начал он.

Чтение закончилось. В комнате некоторое время царило потрясенное молчание, только сэр Ульрих все так же спал. Сэр Ричард смотрел блестящими глазами куда-то в пространство. Сэр Эдвард устал, но Глэдис поймала его ободряющий взгляд из-за очков. Леди сидели с ошарашенным видом.

– Нет, эту ситуацию необходимо как-то разрешить! – нарушила наконец тишину леди Беатрис. – Совершенно невозможно оставить все как есть.

– Я думаю, выход есть, – подала голос Глэдис.

Она уже оправилась от шока, вызванного тем, что ее потомки не захотели признать своего родства с ней. Прямо гадкий утенок наоборот! Все повернулись к ней.

– Как раз и надо все оставить так, как есть, – сказала она. – Леди Ева пускай остается тем, что она и есть на самом деле – мифическим персонажем, который создал сэр Роджер, и заодно – вашей далекой родовитой родственницей. Ей вовсе необязательно иметь что-то общее с реальной женщиной, Глэдис Джонсон. Скажем, некоторые поступки, описанные в дневнике, мы припишем Глэдис, а другие отдадим леди Еве. Операция, которая сохранила ногу сэру Роджеру, лечение больных во время чумы и вся прочая медицина – дело рук Глэдис. Она вполне могла при этом стать другом семьи, не так ли? А рождение сэра Джейсона, леди Кэтрин, помощь в обороне замка при штурме, пусть остается для леди Евы. Тогда можно объяснить и странные условия, которые создались вокруг дневника, – это была просьба Глэдис, которой леди Ева пошла навстречу из врожденного благородства (Глэдис усмехнулась) и учитывая все, что та сделала для обитателей замка. Я прошу вас только подтвердить некоторые факты, на ваш выбор, которые свидетельствовали бы о том, что я была в Блэкстоне в четырнадцатом веке, и больше ничего мне от вас не нужно. И, клянусь, не нужно будет никогда, – с силой добавила Глэдис.

Несколько минут стояла тишина.

– Нет, это невозможно… – начала было леди Сесилия.

– А почему бы и нет? – возразила леди Беатрис. – Если эта девица даст письменное поручительство в том, что ни на что большее она не претендует (это поручительство будет не для широкой публики, разумеется), то мы могли бы подтвердить некоторые строго отобранные факты, изложенные в дневнике, связав их с ее именем. Пусть уж лучше ее активность будет ограничена договоренностью с нами.

– Нет, это черт знает что! – взорвался сэр Ричард. – К вам приходит человек, который сделал для семьи больше, чем вы все, вместе взятые, а вы бормочете что-то о «тщательно отобранных фактах»! Да если на то пошло…

– Ричард! Довольно, – вмешался молчавший до сих пор сэр Эдвард. – Вы можете соглашаться или не соглашаться с предложенной вам версией истории, это ваше дело. На первый взгляд, в это трудно поверить, и, возможно, всем нам нужно время. Но к определенному решению мы должны прийти уже сегодня. На мой взгляд, доказательств истинности слов этой девушки предостаточно. Она просит не так уж много. Мисс Джонсон предложила решение, леди Беатрис высказалась. Кто еще согласен с ней? Ульрих?

Бледный юноша вздрогнул, как будто только что проснулся:

– Что? Подтвердить то, что было написано в дневнике? А… да, конечно, я согласен.

Леди Сесилия тихо вздохнула, леди Беатрис покачала головой, сэр Ричард снисходительно хмыкнул.

– Кстати, Ричард, что думаете вы? – обратился к нему сэр Эдвард.

– Я думаю, что мисс Джонсон заслуживает гораздо большего, чем простое подтверждение «тщательно отобранных фактов», – последние слова он произнес с отвращением.

– Мне было бы этого вполне достаточно, – быстро сказала Глэдис. – И я обещаю, что подпишу обязательство, о котором говорила леди Беатрис. Мне действительно больше ничего не нужно.

– Все они так говорят сначала, – бросила леди Сесилия.

– Можно подумать, кузина, что у вас большой и горький опыт общения с шантажистами, – съязвил сэр Ричард.

Кто-то ахнул, леди Сесилия задохнулась от возмущения.

– Сейчас речь не об этом, – невозмутимо продолжил сэр Эдвард. – Итак, Ричард, пока мы не решили, чего же именно заслуживает мисс Джонсон, согласны вы дать ей хотя бы то, что она просит?

– Да, согласен, – нехотя процедил «неформал», – но мы еще вернемся к этому разговору, обещаю.

– Я не желаю иметь с ней ничего общего, – фыркнула леди Сесилия, – но если в этой бумаге не будет ничего такого, что как-то связало бы ее с нами, и все подпишут, то и я подпишу.

Все остальные, так или иначе, тоже согласились.

– Итак, решено, – подвел итог сэр Эдвард. – Мы согласны, тщательно рассмотрев содержимое дневника, предать огласке часть фактов, связанных с именем мисс Джонсон, подтвердив их соответствующим образом. Сэмюэль, передайте моему секретарю, чтобы подготовил версию для прессы. Когда будет готов документ для вас, – сэр Эдвард слегка кивнул Глэдис, – мой секретарь свяжется с вами. Оставьте ваши контакты Сэмюэлю.

Глэдис почувствовала себя опустошенной, выжатой до состояния сухой корочки. Она поднялась и двинулась к выходу из зала. Рядом неслышно возник Сэмюэль.

– Вас проводить, мисс?

– Спасибо, Сэмюэль, я знаю дорогу. Только было бы хорошо, если бы вы вызвали мне такси, уже очень поздно, я ничем больше не доберусь до дома.

– Конечно, миледи, вы подождете в холле или…

– А можно где-нибудь в более укромном месте? Не хочу попадаться на глаза лишний раз.

– Есть небольшая комната внизу, на третьем этаже, вход налево, сразу из холла, возле выхода на балкон. Как раз для таких случаев.

Снова ностальгия. Это оказалась бывшая комната стражи. Та самая, где Глэдис сидела, больная, ожидая священника. Она невольно поежилась – так ясно вспомнилось ее тогдашнее состояние. Правда, теперь это была очень уютная современная комнатка с зеркальным окном, мягким кожаным диваном, журнальным столиком и нарядными кашпо с цветами. Все освещалось приглушенным светом, приятным для усталых глаз. Глэдис не стала садиться на диван, опасаясь уснуть прямо здесь, присела на одну из банкеток, стоявших возле столика.

– Принести вам кофе? – спросил Сэмюэль. – Может, вы голодны? Я мог бы распорядиться…

– Нет, спасибо, достаточно кофе.

Сэмюэль помедлил.

– Не сочтите за бестактность, миледи, но могу я задать вам вопрос? Вы ведь знали Китни, моего предка? Каким он был?

– Очень надежный товарищ, настоящий друг, готовый всегда прикрыть спину. Очень любил сэра Роджера. Я бы сказала, был его вторым здравым смыслом.

– Спасибо, мисс. Могу я еще что-то сделать для вас?

– Нет, Сэмюэль, только кофе и такси.

– Сэмюэль, не надо такси, я сам отвезу юную леди. – В комнату вошел сэр Ричард. – Кофе можешь принести нам обоим.

Сэр Ричард так и остался стоять у двери.

– Я хочу извиниться перед вами за свою родню. Может, и прав старик Эдвард, что им нужно время, чтобы осмыслить все, но мне оно не нужно. Для меня очевидно, что вы говорите правду. Ваш брат, или кто там изобрел эту машину, большой молодец! Я даже готов сделать свой вклад в финансирование его исследований.

– Спасибо, сэр Ричард, вы и так очень помогли тем, что поддержали меня на семейном совете, я уже думала, что ничего не получится.

Сэмюэль принес кофе и бесшумно ушел.

– Я прошу вас, Глэдис, давайте без всяких «сэр», – сказал «неформал», отпивая немного из кофейной чашки. – Называйте меня просто Ричард, мы же родня. Кстати, если эти снобы не согласятся признать вас членом семьи со всеми регалиями и льготами, то я заставлю их сделать это – я на вас женюсь.

Глэдис с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Как же все-таки любит повторяться история. Вот опять ее берут в жены, не спрашивая согласия. Или это – фамильная черта?

– А вас не смущает то, что я ваша прапрапрабабушка?

– Это не важно, женятся же на кузинах, а у нас родство еще более дальнее… бабуля. А вот и мою машину подали. Ну что, едем?

Эпилог

– Все, – сказал профессор Кросби, – зашивайте. Пойдемте, коллега. – Это уже относилось к Глэдис.

После удачно проведенной операции профессор был оживлен и весел. Они шли по коридору хирургического отделения, снимая на ходу маски. Профессор ввалился в ординаторскую, снял шапочку и вытер ею лицо. Глэдис вошла вслед за ним.

– Поздравляю, коллега, вы просто отлично ассистировали! По правде сказать, у меня сложилось впечатление, что вы смогли бы провести эту операцию самостоятельно, а?

– Если бы вы доверили мне это, профессор, я бы, пожалуй, рискнула. – Глэдис улыбнулась. Где-то в глубине души она понимала, что профессор прав. Но сегодня, наблюдая за тем, как виртуозно работал доктор Кросби, Глэдис поняла, что еще многому предстоит научиться. Собственная работа у хирургического стола показалась ей грубоватой и чересчур прямолинейной. Она просто не могла додуматься сама до того, что медицина наработала за те века, которые она, Глэдис, «проскочила».

– Вы изменились, Глэдис, – сказал профессор, внезапно становясь серьезным. – Пару недель назад вы бы мне так не ответили, не так ли? Что с вами случилось? Не отвечайте, если не хотите.

– Я многое поняла, – медленно произнесла она. – Как будто прожила другую жизнь.

– Что ж, я слышал, такое бывает, – задумчиво протянул доктор Кросби. – Но чертовски любопытно, знаете ли, насколько далеко зашли перемены в вашем случае? Они здорово помогли вам продвинуться в хирургии.

– Ну, например, если бы вы согласились взять меня в ваш класс со следующего года, сэр, то я бы сменила специализацию. Я теперь хочу изучать хирургию, особенно операции в полевых условиях.

– Вот как? А если я вас не возьму?

– Мне очень хотелось бы учиться именно у вас, профессор, но, если вы не согласитесь меня принять, мне придется искать другого учителя, и я все равно стану хирургом.

Некоторое время доктор Кросби внимательно смотрел на Глэдис, потом, рассмеявшись, протянул ей руку:

– Отлично, юная леди, приходите ко мне осенью, и мы вернемся к этой теме.

Мобильный телефон зазвонил, когда Глэдис переодевалась. Звонок застал ее, стоящей на одной ноге. Мысленно помянув всех святых и того, кто позвонил так не вовремя, она наскоро натянула брюки и схватила трубку. Этот голос она узнала сразу, и так же сразу ее охватило то странное настроение, которое уже становилось привычным для общения с этим человеком. Она рассердилась и развеселилась одновременно.

– Кто у телефона? Моя будущая жена? Ты занята, дорогая?

– Нет, я только что закончила операцию и собиралась уходить.

– Вот как! И как все прошло? Пациент оказал тебе любезность и остался жив? Я тоже даром времени не терял. Сегодня съездил к дяде и взял бумагу за подписью всех родственников о том, что ты действительно была в Блэкстоне во времена оны и оказала нашей семье неоценимые услуги, о чем однозначно свидетельствует известный нам обоим документ. Ну как я владею фамильным словоблудием? А если короче, то, по-моему, мы оба заслужили хороший ужин. Может быть, мы сегодня вечером устроим набег на Sketch?

– На какой из твоих вопросов я должна ответить в первую очередь?

– На тот, на который собираешься ответить «да», разумеется!

Ну и как с ним говорить? И со всем этим надо теперь как-то жить?