Текст книги "Божественные маскарады"

– Мы, кстати, тоже пушистые, – ревниво заметил Ривер. – Пусть и без крыльев. Можешь сама убедиться!

– Да-да, пушистые, – мечтательно подтвердил Файр, имеющий меньшую толерантность к спиртному с фиолем, нежели приятель, и оттого гораздо более разговорчивый. – И даже в двух местах сразу! Хочешь, покажем? Можешь даже потрогать, мы не обидимся!

– Нет, – брезгливо взвизгнув, словно ей предложили потрогать слизняка или полакомиться протухшим салатом, поморщилась принцесса и процедила с поистине выдающимся, как и положено вампирше, межрасовым презрением: – Ваши мохнатые ноги меня не интересуют. Фу! Как вы посмели обмануть меня этими прекрасными личинами духов, ничтожные коротышки с невкусной кровью!

Рик и Джей, онемев от такого необоснованного подозрения, несколько секунд только молча хватали ртами воздух, а Элия вошла во вкус и вдохновенно распиналась:

– Кто вас только пустил сюда? Ох уж этот проказник Гэндальф, когда-нибудь он поплатится за свои фокусы, а вы убирайтесь прочь сейчас же, пока я не вызвала стражу!

– Но… – возмущенно и жалко стали оправдываться обвиненные в принадлежности к роду хоббитов и оттого совершенно ошарашенные принцы.

Начало их выступления заглушили хохот Лейма, Рэта, хихиканье Анжела и смех Элии.

Пока Злат, Элия, Рэт и прочие разыгрывали свое маленькое представление, от души наслаждаясь доставшимися им ролями, герцогу Лиенскому наконец удалось избавиться от душевной, но чересчур настойчивой компании жаждущих общения и совместной выпивки Конанов.

Вздохнув свободно, Элегор облокотился на стойку бара и, заказав бокал лиенского «Звездного водопада», вознамерился пройтись взглядом по имеющимся в наличии женским особам, дабы присмотреть себе несколько подружек посимпатичнее для танцев и прочих «культурных» развлечений, не предусмотренных официальной программой бала.

– Счастлив я узреть свет немеркнущий вести благой, что несет с собой славный рыцарь великого Белого Братства, прославленного отвагой и высокой честью в мирах. – Мелодичный голос, зазвучавший у самого уха герцога, словно переливы струй чистого родника и пение дивной свирели, заставил его невольно вздрогнуть от неожиданности.

Еле удержавшись от того, чтобы не подпрыгнуть, молодой бог медленно обернулся и увидел рядом с собой красавца-эльфа, судя по простому серебряному обручу на лбу, из знатного рода, восходящего корнями к Первому из деревьев. Неслышно подкравшийся эльф, слегка склонив голову, взирал на «белого брата» с нежной улыбкой на устах.

– И я рад лицезреть тебя, о Дивный. Но прости, музыка твоего имени для меня еще не звучала, – вежливо кивнул Элегор, даже не пытаясь соревноваться в красноречии с эльфом. Во-первых, это дело все равно бесполезное, если эльф настоящий, а во-вторых, красноречием белым аскетам-воинам блистать не положено. Их слово должно быть прямо и резко, как удар меча, рассекающий путы лжи, которые опутывают миры.

– О лорд Арванталь, звездная ночь на поляне в глубинах предвечного леса Леовис, что первой увидела лик ребенка и дала мне имя. Я – Эльронд, леди-мать всегда говорила, что каждый, заглядывая в мои глаза, видит звездный дождь, что лился в полночь с небес, – снова зажурчал эльф и придвинулся к Элегору почти вплотную, чтобы белый брат тоже мог узреть обещанное шоу.

Делать нечего, стараясь быть вежливым, Арванталь повернулся к эльфу, чувствуя легкий аромат мяты и дуба, исходящий от Дивного, и всмотрелся в его серые глаза с вкраплениями сияющих темно-серых искр. Невольно юноша подумал: если действительно этот эльф Эльронд настоящий и его мать существовала, то она была права. Чем дольше Элегор смотрел в завораживающую глубину больших миндалевидных глаз, тем труднее ему было отвести взор от их бесконечности, в которой, медленно кружась в водовороте, падали и падали серые мерцающие звезды.

– В моих глазах звезды, но и ваше имя тоже суть отражение сути, – все с той же задумчиво-мечтательной улыбкой пропел эльф, ласково кладя руку на локоть герцога. – Ар’виан тиаль – льдистый меч. Вот истинное имя того, кто встал на защиту света в мирах, своей жизнью, делом и мечом, разящим мрак, служа всему благому!

Восхитившись тем, как его псевдоним, первое, что взбрело в голову и показалось достаточно звучным, так причудливо истолковали на филологически-эльфийский лад, Элегор только молча кивнул, изображая природную скромность, и чуть-чуть отодвинулся, чтобы рука эльфа как бы невзначай соскользнула с его локтя.

А эльф все заливался соловьем:

– Как сказал в одном из своих сонетов Виодэль фаль Суан: «Встреча нежданная – сердцу словно ласка луча…»

Дабы не оскорбить Дивного, Элегор автоматически кивал в такт мелодичному, поэтичному и, как свойственно эльфам, излишне образному произведению с массой метафор и даже не двойным, а по меньшей мере тройным смыслом, а сам все скользил взглядом по залу в надежде на спасительное чудо.

Маг Гэндальф, так незаслуженно, но весьма находчиво обвиненный принцессой Элией в создании личин для пары маленьких хоббитов, не подозревая об инкриминированном ему преступном деянии, уединился в укромном уголке со своим помощником и парой бутылок отличного вина. Раздобыть их не составило большого труда. Вина, доставленного на бал-маскарад из подвалов герцога, павшего внезапной жертвой жуткого демона щедрости, пока хватало с лихвой.

– Странные идеи посещают иногда герцога Лиенского, – размышляя вслух, промолвил маг, ожидая, пока подмастерье наполнит бокалы и сядет.

Гэндальф взял свой и, наклонив его, уронил пару капель на перстень с громадным сапфиром, украшающий его указательный палец. Маг усмехнулся, глядя, как в глубине перстня зарождается синий огонь и маленькие пылающие буквы складываются в одно весьма любопытное и видимое только ему слово. Сэм спокойно смотрел на учителя, не прикасаясь к вину, и ждал окончательного вердикта.

– Чего и следовало ожидать, фиоль, – с легкой усмешкой констатировал тот, кто избрал для этого бала имя Гэндальфа.

– Да, учитель, – восторженно улыбнувшись, кивнул Сэм.

«Подмастерье» ничуть не удивился тому, что его «учитель» смог с помощью магии распознать наличие в вине добавки. Хотя теоретики чаро-травничества, маги, шпионы и целители сходились в одном – выявить наличие фиоля в любом напитке, кроме родниковой воды, невозможно.

Но некоторым существам, чья божественная суть имеет особую специфику, не указ гении чаро-травничества, великие маги, шпионы, отравители и целители всех мастей. Божественное призвание Скользящих в Тени дает немалые преимущества и таланты, в том числе и способность определять состав любого напитка с точностью до самого незначительнейшего из ингредиентов. Не имеющие этого таланта или не способные развить его до уровня совершенства быстро соскальзывают с Тропы Тени (или их сталкивают), ибо тропинка эта очень узка, а желающих шагать по ней слишком много.

– Что ж, забавная задумка, – покрутив бокал в руках, констатировал Тэодер и поднес его к губам. Почему бы и не расслабиться? Все равно лишнего бог не смог бы сболтнуть спьяну, даже если бы очень захотел. Конечно, не всего, а лишь того лишнего, что касалось его Теневой Тропы. Еще один маленький, очень полезный талант.

– Пожалуй, надо было бы убрать этого сопляка, пока он не начал досаждать нам всерьез, – задумчиво заметил Сэм-Ментор, тоже делая глоток хоть и фиолевого, но все равно чрезвычайно вкусного лиенского вина, одного из своих самых любимых – «Золотой луч».

Купол незначительности и невмешательства – очень сильные и редчайшие врожденные чары – как всегда, накрыл богов, стоило им только заговорить о серьезных делах. Те, кто не обращал внимания на мага и его подмастерье, уже и не испытывали желания смотреть на них, те, кто краем глаза наблюдал за таинственным волшебником, не заметили ничего необычного, считая, что маг по-прежнему болтает со своим подмастерьем о каких-то пустяках.

– Элегор нравится Элии, – спокойно ответил Тэодер. – Пока он забавляет ее, пусть живет. Тем более что прямо в наши дела он не вмешивается. Ты слишком порывист, друг мой.

– Да, босс, – смиренно кивнул уличенный в порывистости Ментор и вновь углубился в общение со своим бокалом. Принц даже помыслить не мог о том, чтобы спорить с Тэодером о делах. Его обязанность исполнять приказы, а не дискутировать об их целесообразности.

– Пойдем лучше потанцуем, – безапелляционно предложил маг, допивая вино. – Та парочка дам в нарядах дриад из левой ниши давно уже строит нам глазки.

Ментор покосился в указанном направлении и согласно кивнул. Дамы, одетые, вернее, «раздетые» в костюмы дриад с разрисованными травяными мотивами симпатичными мордашками, кокетливо хихикали, бросая на Гэндальфа и Сэма весьма игривые зовущие взгляды.

Оркестр как раз начал играть тему приглашения к очередному туру танцев. Одному из многих и многих на этом балу. Маг взмахнул посохом, помечая столик и кресло своим переливающимся инициалом с затейливыми завитушками, чтобы никакой нахал не вздумал занять территорию, пока владельцы отсутствуют. Оставив метки, принцы направились к избранным дамам.

Получив закономерное согласие, Гэндальф поклонился своей даме, сделал рукой замысловатый жест, и посох мага, на миг рассыпавшись разноцветными звездочками, превратился в прекрасную свежую розу, которую кудесник приколол к платью дамы. Не утруждая себя сотворением чудес, Сэм ограничился вежливым поклоном.

Заслышав музыку приглашения, встал со своего кресла-облачка ангел, встряхнулся, расправляя белоснежные крылья, и, ласково улыбнувшись, предложил руку Элии. Под тихое, но очень дружное и возмущенное фырканье компании принцесса милостиво кивнула в знак согласия.

– Ну вот, теперь уже и ангелы у нас девочек отбивают, куда катится мир! – негодующе, с изрядной долей патетики прошипел Ривер вслед парочке и отправился подыскивать подружку, как и все остальные. Обиды обидами, но не лишать же себя из-за этого удовольствия!

Белоснежный ангел, слегка поводящий для равновесия крыльями, и яркая брюнетка с чуть поблескивающими в улыбке клыками кружились в танце. Удивительная пара невольно обращала на себя внимание. Мужчины завидовали белокрылому посланцу небес, дамы – темной леди, заполучившей столь хорошенького поклонника. Судя по мечтательной улыбке и кротким влюбленным глазам, ангелочек крепко засел на крючке у вампирши.

– Как тебе моя личина? – полюбопытствовал Злат, ведя принцессу в танце.

– Я в восторге, – ухмыльнулась принцесса. – Никому и в голову не придет, что Повелитель Межуровнья мог принять облик ангела.

– Я испытывал сильное искушение явиться в своем настоящем обличье, но в конце концов избрал этот скромный наряд, – сказал Повелитель, с невинным видом взмахнув ресницами. – Впрочем, все к лучшему, как оказалось, грозный Дракон Бездны на бал все же явился. Быстро нашлась кандидатура на замену. Ума не приложу, что бы делал, окажись нас двое.

– Лейм просто великолепен, – похвалила кузена богиня, проводя рукой по мягкому крылу партнера.

– Даже более великолепен, чем я сам, – искренне улыбнулся в ответ Злат, поклонившись в танце богине и вновь взяв ее за руку. – Прекрасный розыгрыш на прощанье.

– Прощанье? У нас же еще почти двое суток Праздничного бала Новогодья! – удивленно воскликнула Элия. – Зачем торопиться с расставанием?

– Потому что мне пора возвращаться, – спокойно, хотя под этим спокойствием угадывался легкий налет грусти, отозвался мужчина. – Я и так слишком долго пробыл в мирах. Межуровнье странное и очень взыскательное место, оно все настойчивее требует моего неотлучного присутствия, зовет своего Повелителя. Я должен как можно быстрее откликнуться на этот зов.

– «Повелитель Бездны суть есть Бездна сама и сущность их едина…» – процитировала богиня короткий отрывок из старинного труда.

– Начитанная малышка, – задумчиво похвалил принцессу Злат. – Да, мне и в самом деле пора, но попрощаться без спешки мы сможем. Благодаря тебе я смог по-новому взглянуть на миры, богов, даже на Силы, и неплохо развлекся. Никогда бы не подумал такого раньше, но мне действительно было у вас интересно. Кстати, – отбрасывая меланхолическую грусть, оживился Повелитель. – Надеюсь, мне удалась роль твоего поклонника?

– Не хочу тебя расстраивать напоследок, но больше всего поведение Повелителя Перекрестков походило на смесь отцовского желания опекать, ревности собственника и борьбы с привычкой повелевать всем и вся одним движением брови, – хихикнула богиня.

– Что ж, возможно, когда-нибудь у меня будет время попробовать еще… – пожал плечами слегка задетый Злат.

В это время свет в зале замерцал, показывая, что сработало заклинание случайного выбора чар, музыка зазвучала чуть тише, и голос распорядителя объявил:

– Леди и лорды, прошу вашего внимания! В этом танце выбираем самую удачную пару контраста!

И заклинание, плод замысловатого плетения нескольких магов, начало свою работу. Свет едва уловимо мерцал, но теперь это мерцание было неравномерным, поток лучей словно перераспределялся. Где-то свет постепенно становился ярче, где-то углублялись, отвоевывая новые территории, тени. Чары, учитывая коэффициент искренности, улавливали эмоциональный настрой гостей и фильтровали их предпочтения на основе главного избранного определения – «самая интересная контрастная пара». Свет и тени менялись, плели причудливый узор, то усиливаясь, то слабея, выхватывая в резком фокусе предпочитаемые большинством гостей пары.

Такие чары истинности были весьма популярны в хитроумном и двуличном Лоуленде и на балах-маскарадах частенько применялись для многочисленных конкурсов-выборов на самую лучшую, смешную, красивую пару, самый интересный, откровенный, страшный или интригующий костюм. Заклинания позволяли точно определить победителей в любой номинации на основании эмоциональных предпочтений общества, не утруждая собравшихся трудоемким процессом магического или тем более физического голосования.

Итак, мерцающий свет мало-помалу сгруппировался в три основных круга. Он опоясал инкуба и юную хрупкую эльфиечку, чернокожего демона-разрушителя, сжимающего в объятиях мерцающий неприкаянный дух, чудесного белокрылого ангела и его хищную черноволосую спутницу. Еще доли секунды интенсивность трех кругов света колебалась, но в конце концов в самом ярком остались лишь двое – Элия и Злат.

Ангел светло улыбнулся и обнял вампиршу за талию. Дама с хищной жадностью впилась в губы партнера, проявляя свою звериную сущность. Ангелочек не сопротивлялся, кажется, он был полностью заворожен пронзительным взглядом вампирши, только крылышки беспомощно трепетали, отражая его волнение.

Зал радостно зааплодировал, громко и зачастую не совсем прилично комментируя происходящее и давая советы сладкой парочке. Проявляя феноменальную память, тренированную годами запоминания самых заковыристых имен и титулов, изобретаемых находчивыми дворянами для образа-маски и их реальных имен, не менее зубодробительных, распорядитель праздника провозгласил:

– Победившая пара: лорд Анжел и леди Альда.

Хорошенький мальчик-паж, часто смаргивая от волнения, подбежал к Элии и Злату с маленькой бархатной подушечкой, на которой лежали две броши дивной работы. При первом взгляде на них любому представлялось буйное пламя, одна половинка костра, изготовленная из белого серебра, сияла первозданной чистотой, на второй, черненой, играли тени. Если же кто-то смотрел на броши дольше, то мог разглядеть уже не костер, а два профиля: темный и светлый лики, слитые воедино.

Принцесса и Повелитель Межуровнья взяли украшения с подушечки и прикололи их к одеяниям друг друга. Потом Злат подхватил принцессу под руку, и они, эффектно замерцав, исчезли из зала. Считая, что так оно все и было задумано с самого начала, гости вернулись к прерванному танцу.

Абсолютная тьма окружила Повелителя и его спутницу, но тьма очень странная, живая, влекущая в никуда, обволакивающая даже не тело, а саму душу, обещающая что-то донельзя соблазнительное, уговаривающая остаться навсегда. И в этой тьме Элия все равно четко видела хищный профиль Злата, разом утратившего всякое сходство с невинным ангелочком. Личина была сброшена. В средоточии своей власти Дракон Бездны не желал ломать комедию, развлекавшую его прежде. Повелитель Межуровнья был темнее самой тьмы, и тень его сущности плясала у ног. Сложив руки на груди, он спокойно смотрел на принцессу.

– И что теперь? – игриво поинтересовалась богиня.

– Поговорим, уж здесь-то ни твои докучливые ухажеры, ни Силы нас не найдут, – сказал Злат и, галантно отвечая на невысказанный вопрос богини, кратко пояснил: – Мы находимся в самой сердцевине Межуровнья, если к бесконечности применимо понятие центра.

Потом, секунду помедлив, он неохотно сделал едва уловимый жест рукой, снимая с принцессы действие фиоля на то время, пока она будет находиться в Межуровнье.

– Наверное, применимо, раз у бесконечности существует Повелитель, – внезапно посерьезнев, кивнула принцесса, начиная смутно подозревать, куда именно затащил ее Злат. Самой себя в этой тьме она не видела, но не сомневалась, что уж он-то видит ее прекрасно.

– Обычное течение времени не имеет власти над сердцевиной безвременья. Мне нравится бывать здесь, – признался Повелитель. – Я частенько прихожу сюда подумать, побыть наедине с самим собой, но это место подходит и для беседы.

– Для прощания? – уточнила богиня, ведя разговор, начатый во время танца.

– Быть может, – кивнул Злат и медленно, почти неуверенно, словно сам не желая или боясь тех слов, которые собирался сказать, промолвил: – Но ты могла бы остаться в Межуровнье. Ты любишь тайны Мироздания, здесь их множество, тебя манит сила, ты могла бы приумножить ее тут, не оглядываясь на привычные рамки и законы Равновесия. В Межуровнье есть лишь один закон – моя воля. В тебе же живет нечто, принадлежащее нам. Бездна примет тебя, только пожелай.

– Примет, – подтвердила принцесса, чувствуя соблазнительную песнь темноты и решительно отсекая ее от своего сознания мысленным барьером, – но не меня, а лишь ту мою часть, которой я не желаю дать воли, ту часть, которая извратила бы саму суть моего божественного таланта… Ты сделал мне щедрое предложение, Злат, но я его отвергаю.

– Мудрая и храбрая девочка, – уважительно хмыкнул Повелитель, но в голосе его не было слышно разочарования, как будто он не ждал от принцессы другого ответа. – Что ж, тогда я просто должен сказать тебе спасибо за то, что смог испытать уже совсем забытые и прежде не испытанные чувства.

Сделав паузу, Повелитель заключил уже более небрежным легким тоном:

– А теперь нам и в самом деле следует попрощаться. Подарит ли богиня любви своему верному поклоннику, хоть его роль мне и не слишком удалась (два неполных семидневья это ведь не очень длительный срок для тренировки, как считаешь?), нечто большее, чем холодное «прости»?

– Все зависит от того, что ты подразумеваешь под словами «нечто большее», – осторожно заметила Элия.

– Нечто большее, чем просто слова, – бархатно прошептал Злат, неспешно приближаясь к принцессе, и та на миг ощутила себя беспомощной птицей, попавшей в силок, к которому подкрадывается охотник.

Ее кавалер перестал казаться понятным и знакомым, словно упала ставшая привычной за Новогодье маска, и перед Элией вновь предстал непонятный и страшный чужак, сияющий тьмой во тьме, полновластный Властитель Межуровнья, Повелитель Путей и Перекрестков, Дракон Бездны, безмерно могущественное и столь же безмерно одинокое существо.

– А если я скажу «нет»? – медленно спросила женщина, сдерживая стремление отступить назад и одновременно борясь со страстным желанием упасть в объятия этого ужасного незнакомца.

– Нет? Почему же? – улыбнулась тьма вместе со своим Повелителем. – Или ты сейчас солжешь, что не желаешь меня?

– Нет, Злат, не солгу, – покачала головой богиня, глядя прямо перед собой. – И именно поэтому говорю «нет».

– Забавно, – заметил Дракон Бездны, чуть нахмурившись.

– Я чувствую тягу к тебе, и особенно сильно во мне жаждет этого Пожирательница Душ. Жаждет твоей близости, Повелитель Межуровнья, слияния с тобой. Я, как и ты, привыкла всегда получать то, чего желаю, но сейчас я не хочу идти на поводу у своих желаний, не имею права – ради спасения собственной души. Если бы между нами была только заурядная плотская страсть, все могло бы быть по-другому. Но ведь это не так…

– Не так? Вот как… – промурлыкал Повелитель, подойдя почти вплотную к принцессе и касаясь теплой рукой ее щеки.

– Я чувствую твой интерес, как и свой собственный, ведь это мой дар богини. Это опасно…

– Чем? – потребовал ответа Злат, и его рука сжала подбородок Элии.

– Моя сила… Я не могу предсказать последствий ее воздействия на тебя, – честно объяснила принцесса. – Да, мощь Повелителя Межуровнья велика и до любовного безумия дело в любом случае не дойдет, но твое одиночество способно усилить влияние. А снять воздействие с существа настолько могущественного я, скорее всего, не смогу, даже если ты сам будешь этого желать.

– Ты боишься увлечься мною сама или опасаешься, что я в конце концов пожелаю заполучить тебя любой ценой и держать при себе, как игрушку для удовлетворения страсти? – с горьковато-ироничным удивлением спросил Повелитель.

– Что бы я ни ответила, сути моих слов это не изменит.

– А если я не стану тебя слушать? – шепнул Дракон Бездны и склонился к губам богини.

– А если я скажу «нет», – через несколько минут шепнула в ответ Элия, – это вряд ли тебя остановит?

– Скорее, наоборот, – хищно шепнул в ответ Злат. – Несколько твоих знаменитых ядовитых царапин я как-нибудь переживу, а что касается остального, на все воля Творца. Я не буду принуждать тебя остаться со мной, и мне нужна Элия – богиня любви, а не Пожирательница Душ. Но если мне снова захочется видеть тебя, я приду, и попробуй мне отказать…

Рик, не отрываясь, смотрел на пустое место, где секунду назад еще стояла сестра и под восторженные крики гостей целовалась с Повелителем Межуровнья. Принц чувствовал себя непривычно беспомощным и растерянным, в голове крутились одни и те же слова: «Нет, Творец, только не это, не надо. Пусть она сейчас вернется».

– Ты чего? – настороженно шепнул Джей, тыча в бок острым локтем словно бы примерзшего к месту брата.

– А? – откликнулся лорд Ривер и, помотав головой, чтобы выбросить из нее все пессимистические мысли, ответил: – Ничего, все в порядке. Пошли, мне надо выпить.

– Ревнуешь, что ли? – выстрелил вопросом наугад Джей и, почувствовав, что попал, похлопал Рика по плечу. – Не стоит. Скоро он уберется назад в свою Бездну.

– Если уже не убрался, – помрачнев, ответил принц. – И Элию с собой не прихватил.

– Ты все еще об этом переживаешь, – усмехнулся брат и, внутренне задергавшись, толкнул утешительную речь: – Брось, мы же единственные, кто нашу прелестную сестрицу может терпеть достаточно долго. Уже не раз об этом говорили. Даже если Злат воспылал к Элии безумной страстью, а я что-то такого не приметил, остынет быстро. Он слишком гордый и властный тип, чтобы долго терпеть ее выходки. Вернет и нам еще приплатит за терпеливость.

– Очень на это надеюсь, – согласился Рик и, усевшись в кресло, начал методично цедить бокал за бокалом. Прежняя, несколько поредевшая компания собралась рядом и тоже подключилась к процессу.

Невидящим взглядом впился в пространство и лорд Смерть, одиноко маячивший в своем углу. Нрэн не собирался танцевать, а заинтригованным дамам, приближавшимся к нему с предложениями составить пару, доставался лишь пронзительный безразличный взгляд желтых глаз из-под темной бездны капюшона и глухое, словно удар обухом топора: «Нет». Принц, не желая этого тем не менее не отрываясь следил за сестрой, ловя каждый ее жест, веселый возглас, кокетливую улыбку, доставшуюся не ему.

Ревность душила бога, а вновь проснувшееся после недолгой спячки воображение красочно рисовало то, чем, по мнению бога, сейчас могли заниматься ускользнувшие с бала Элия и самодовольный наглый тип, именуемый Повелителем Межуровнья.

Впрочем, за Элией наблюдала не только семья. В нише недалеко от дверей, на скамье с несколькими подушками расположились двое в костюмах воинов Северной твердыни, одного из самых строгих военных монастырей в далеких горах Тайшан. Пара одинаково бритых голов мужчин и их скромные темно-синие халаты без всякой вышивки с широкими черными поясами и простые деревянные посохи говорили знающим людям о высоком ранге монахов. Ну а самих воителей, знакомых прежде лишь шапочно, больше всего забавляло то, что независимо друг от друга избранные ими костюмы так удачно составили пару.

Пока воины не принимали участия в танцах. По традиции, поджав под себя одну ногу, они, сбросив все подушки на пол, чинно сидели и не спеша обменивались философскими фразами, поглаживая религиозные символы, вырезанные на посохах.

Привлеченные овацией и объявлением распорядителя о прекрасной паре контраста, Дарис и Итварт тоже лицезрели исчезновение Элии.

– Стоит беспокоиться? – осторожно осведомился учитель принцессы, так еще и не разобравшись до конца в хитросплетениях интриг и проблем двора.

– Нет, – отрицательно покачал головой Дарис, бросив быстрый взгляд на некоего тритона и Смерть в углу. – Он не причинит ей вреда.

Через пять минут Элия действительно вновь возникла в зале, и Итварт заметил:

– Ты угадал.

– Я слишком хорошо научился терять и ждать, чтобы теперь нервничать по пустякам, – с легкой грустью улыбнулся воин, вновь на мгновение вернувшись в жуткие альвионские века без Элии. – Времени на это у меня было предостаточно. К тому же те, которые любят принцессу, не причинят ей вреда.

– Но ты сумел дождаться, сумел заставить себя ждать, – утвердительно спросил Итварт, думая уже о своей великой печали.

– Да, – кивнул Дарис, чувствуя, что новый знакомый завел этот разговор не из тривиального любопытства, и странно доверяя учителю Элии, может быть, потому, что почувствовал в его душе боль, похожую на ту, которая так долго жила в его собственной душе. – Поняв, что ни найти, ни забыть не могу, я приказал себе это сделать. Нашел новую цель: хранил для нее ее мир.

– Спасибо, – просто, но очень серьезно сказал Итварт, склонив голову.

– За что? – удивился начальник дворцовой стражи.

– За то, что дал мне надежду. Впрочем, она тоже говорила мне об этом, тогда, когда я готов был слушать, но понять не смог. Возможно, еще не поздно, – ответил учитель богини, вспоминая один из их разговоров во время тренировки и содержавшийся в нем намек. Теперь он видел его так ясно.

Бог замолчал и, спокойно следя за богиней взглядом, замер, словно чего-то выжидая. Пока одни радовались тому, что их страшные страхи не оправдались, кое-кто боролся с ревностью, набирался смелости или просто стеснялся, пока Итварт думал, к принцессе шустро протолкался худой взлохмаченный парень с уникальной для Лоуленда прической стиля «гидры подыхают стоя», в драных брюках неопределенного синего цвета с белыми разводами и в длинной, почти до колен, обтрепанной люминесцирующей майке с фотографией голой девицы. Этот некто, пользуясь тем, что окружающие не успели среагировать на его наглое появление, нахально предложил принцессе:

– Потанцуем, дорогая? Не откажешь старому приятелю?

– Пошли, – фыркнула принцесса, принимая предложение Оскара, и вложила свою ладонь в его смиренно протянутую руку.

То ли Оскар понял, что этим Элию не проймешь, то ли в последнее время всерьез налегал на выработку умений увертываться из-под ног партнерши при движениях под музыку, параллельно следя за тем, чтобы самому не придавить ненароком туфельку даме, но на сей раз экс-барон двигался на удивление аккуратно, почти грациозно. Хотя, судя по тому, с каким настороженным видом он взирал на кончики клыков принцессы, проглядывающие в улыбке ярких губ, Оскар просто опасался сделать неверный шаг.

– Тебе понравился мой костюм? – самодовольно поинтересовался мнением принцессы барон с почти ребяческой ухмылкой.

– Забавно, оригинально, – одобрила богиня. – Жаль только, что пришлось надеть маску, очки бы к нему подошли больше. Но в любом случае ты единственный в зале, кто одет в таком стиле. Не хватает только убойного запаха сигарет, к которым так пристрастились урбомиры.

– Я от них чихать начинаю, – честно признался Оскар с некоторым смущением.

– А вот Лейм одно время баловался, пока не напоролся в прокуренной одежде на меня. Потом еще ему и Нрэн наподдал, – с улыбкой вспомнила Элия.

В вольном Лоуленде, где, казалось, приветствовались и цвели махровым цветом все пороки миров, искусство табакокурения не нашло своей ниши из-за абсолютной бесполезности с точки зрения достижения удовольствия. Никотин не оказывал на лоулендцев никакого эффекта, и привыкшие к сложным заклятиям, драгоценным амулетам, ароматным куреньям и зельям боги воротили нос от редких глупцов, пытавшихся притащить в королевство вонючую и совершенно бесполезную заразу. Так что жертвой привычки к табаку становились лишь одиночки, слишком долго шлявшиеся по урбомирам, чтобы успеть подхватить дурную привычку.

В королевской семье пробовал курить табак Лейм, с юношеской восторженностью считавший эту привычку атрибутом своей принадлежности к миру техники, до тех пор, пока всегда ласковая сестра брезгливо не отшатнулась от него при встрече, уловив подозрительный запах.

Иногда, тайком, вспоминая о первых годах своих вольных блужданий по измерениям, покуривал Кэлер, но, зная о тонком обонянии сестры и чувствительном нюхе многих братьев, всегда использовал простенькие чары удаления запаха. В противном случае Энтиор и Мелиор закатили бы грандиозный скандал с визгом, а потом еще полгода поминали о вульгарных пристрастиях родственничка.

Сочувственно вздохнув, Оскар ярко представил себе кузена принцессы – великого бога войны с сурово сдвинутыми бровями – и, невольно поежившись, пробормотал:

– Да, не повезло парню.

– Зато желание курить табак пропало навсегда, – отрезала Элия, приседая в малом реверансе танца.

– Хорошо, что я не курю, – очень искренне признался барон, метнув в сторону маячившего в углу лорда Морта опасливый взгляд. – Знаешь, а ведь я пригласил тебя на танец с меркантильной целью.

Элия демонстративно прошлась взглядом по всем доступным взору драгоценностям – бесценному подарку Злата, проверяя, все ли на месте.

– Э, нет, с другой меркантильной целью, – хмыкнул Оскар и решительно выпалил: – Как считаешь, его великое величество Лимбер читал мое прошение или сразу использовал его по назначению в сортире?

– Бумага же гербовая. Не жестковато будет? – с сомнением протянула принцесса, чуть нахмурившись в раздумье.

– Ну, Элия, а серьезно? – нервно спросил барон, свободной рукой еще больше взлохматив волосы.