Текст книги "Загадка Либастьяна, или Поиски богов"

Глава 23
Под шквальным огнем силы

 
Проклятая любовь всему виной.
Кто ей поддастся, тот утратит разом
Свободу, мужество и разум.
 

Лопе де Вега. Учитель танцев

Любовь не ветрянка. Переболев однажды, иммунитет на всю жизнь не получишь.

Автор неизвестен

С детских лет, да, пожалуй, даже и в те годы никто не обращался с принцессой Элией столь бесцеремонно! Не смел без особого на то разрешения прерывать ее дела и уж тем более швырять из мира в мир, словно нашкодившего котенка. Знакомые с силой богини любви родственники и друзья, опасаясь за собственный рассудок, не тревожили женщину без ее дозволения. И столь велико было могущество еще очень молодой (меньше четверти тысячелетия!) принцессы Лоуленда, что мало кто вообще смог бы ей помешать делать то, что она собиралась делать, а тем более помешать в столь ответственный момент.

Довольно чувствительно приложившись о знакомый, но почему-то удивительно грязный, такой, словно на нем паслось стадо свиней, ковер в собственной гостиной, принцесса скрипнула зубами от злости. Ее оторвали от охоты на расплетателя! Богиня вскочила на ноги, готовясь устроить шутнику грандиозный разнос.

– Элия, – приветствовал ее одним словом Повелитель Межуровнья. – Меня уведомили о твоей осведомленности в интересующем меня вопросе.

– Так получилось, – чуть виновато подтвердил Элегор, пожав плечами.

Герцог и в самом деле чувствовал себя несколько неуютно, разумеется, не потому, что изгадил ковер в комнате, но потому, что невольно заставил отвечать за свою выходку богиню, «натравив» на нее Дракона Тьмы. Хотя что-то подсказывало молодому богу, что разборка Злата с принцессой будет куда более приятной процедурой, чем предъявление Повелителем Межуровнья счета лично Элегору.

Злость Элии отступила на задний план под давлением неопровержимых доводов логики. Злат не числился среди тех, кто пользуется безграничной властью ради развлечения или глупых розыгрышей. Он мог быть расчетливым и бесконечно жестоким, но не легкомысленным. Повелителя Межуровнья привело в Лоуленд дело. Что же касается его спутников… Взгляд принцессы скользнул по двум настолько чумазым, словно их вываляли во всей грязи мироздания, но вполне узнаваемым мужчинам, настороженно замершим в нескольких шагах от Дракона Туманов. Элегор, отступив на пару шагов, прикрывал рукой лицо, Рэт, напротив, подался к богине с блаженно-фанатичным выражением лица, к которому примешивались ощущения сладкого ужаса падения в бездну.

Принцесса мгновенно вспомнила о выпущенной из-под спуда блоков силе и последних приоткрытых, готовых вот-вот распахнуться вратах. Надеясь, что еще не поздно, женщина выпалила:

– Все разговоры потом. Моя сила свободна, прошу, уведи Рэта и Гора из комнаты, я позову, когда восстановлю блоки.

– Ах, вот что это, – задумчиво протянул Злат, получив объяснение буйной энергии, подобной исступленному и ослепительному жару солнца, которая сейчас бушевала вокруг женщины, бурлила, притягивая взгляд, пробуждала желание подойти ближе и окунуться в восхитительный поток силы, света, жизни, любви. Элия сама сияла, словно солнце.

– Увести? Нет! Я не хочу никуда уходить, все в порядке, королева моя дорогая! Не надо! – завопил, мгновенно отреагировав, Рэт. Шпиона ввергала в панику сама мысль о том, что его заставят оставить комнату, уведут туда, где он не сможет видеть свою богиню.

Обратив столь же пристальное внимание на очумелые возражения шпиона, сколь на жужжание мухи, Злат сделал едва уловимый жест кистью руки и исчез из апартаментов богини, прихватив с собой двух лоулендцев.

Элия облегченно вздохнула, скинула камзол на спинку кресла, полуприкрыв глаза, выпрямилась и развела в стороны руки. Ни поза, ни жесты не были обязательным атрибутом для наложения замков на силу, но принцесса пользовалась ими для внешнего сосредоточения.

Внутренним зрением богиня лицезрела бурю силы, окружившую ее величественным ореолом, и своей волей собирала эту мощь, не без сожаления заставляя ее вновь вливаться в себя. Как и для любого сколько-нибудь великого бога Мира Узла, постоянный контроль и ограничение для богини любви являлось не слишком приятным, но необходимым делом. Отпустить силу и стать изгоем, видеть, как сходят с ума дорогие существа, как разрушается их личность, заменяясь всепоглощающим желанием служить и все большей жаждой любви, или пренебречь абсолютной свободой и стремлением к полному раскрепощению? Элия давно уже сделала выбор и жила, руководствуясь им. Но тень сожаления все равно иной раз касалась души богини. Хотя бы это она могла себе позволить.

Ведь любой из родичей время от времени давал волю силе, пусть не в мирах, где это привело бы к катастрофическим последствиям, но в Лоуленде, мире, готовом принять своих детей во всем их величии. Пускался во все тяжкие Джей – и трещали по швам стены игорных домов, неспособные вместить всех желающих погрузиться в пучину азарта, гуляли Рик с Кэлером – и веселый кураж накрывал с головой многочисленных любителей и даже принципиальных противников пирушек… В Лоуленде мог отдохнуть от контроля силы каждый, но не Элия. Богиня любви ослабляла свои блоки исключительно в строжайшем уединении и лишь криво ухмылялась, когда очередная завистливая или отвергнутая обожателем красотка бросала ей обвинения в бесконтрольном использовании дара. О, если уж кто-то мог прочитать серьезную лекцию о технике контроля, то именно Элия, и лекция эта была бы столь наукоемкой и занудной, что любая обвинительница скончалась бы от заворота мозгов. Впрочем, богиня не считала нужным посвящать всех и каждого в личные особенности владения силой, а потому молчала. Пусть лучше недоброжелатели видят в принцессе Лоуленда ветреную кокетку и стерву, нежели философа, исследователя и логика. Это куда безопаснее и для самой богини, и для семьи, и для Лоуленда.

Итак, постепенно вся мощь скрылась под блоками, спряталась за стеной запретов, лишь тонкий ореол силы – неизменный атрибут божественной сути, остался доступным для ощущений.

Элия вздохнула, прогоняя извечное сожаление, и открыла глаза, возвращаясь в реальный мир, где сгущались сумерки. Осторожно, словно любопытные котята, они крались за окнами освещенной магическими шарами комнаты, заглядывали в окна.

Рядом с богиней неподвижно, слившись со структурой мира и став ее незаметной частью, стоял Тэодер, стоял тихо и молча, как умел только он один. Бог сразу, как только определил координаты перемещения, перенесся в Лоуленд вслед за внезапно исчезнувшей кузиной и уяснил, что Элия занята блокировкой силы. Принц решил не вмешиваться в процесс и подождать, а во время ожидания очистил заклятием ковер в гостиной сестры. Уж у него-то никогда не возникало проблем со сокрытием и ликвидацией ненужных следов.

Принцесса благодарно улыбнулась брату:

– Спасибо, дорогой.

– Что произошло?

– Непредвиденные обстоятельства, – расплывчато отозвалась Элия.

– Мы вернемся? – тактично, не выпытывая подробностей, спросил Тэодер.

– Пока не знаю, нужно ли продолжать охоту, но прошу, посети Источник, пусть снова свяжется с Силами Времени и попросит притормозить в Эйдинге время до нашего визита. Даже если нам не понадобится расплетатель, слово, данное клану драконов, следует сдержать. Мы придем и откроем врата. Силы Времени любят расу крылатых, считают ее своими хранителями, они охотно пойдут на уступки.

– Хорошо. Я возвращаюсь к делам и буду ждать твоего зова.

– Договорились, – еще раз улыбнулась принцесса.

– Скажи только одно, если у тебя проблемы, я могу помочь? – осторожно, чтобы она не сочла вопрос оскорблением, обратился к кузине Тэодер.

– Проблемы? Не знаю, возможно, наоборот, – покачала головой принцесса, положив руки на плечи мужчины. – Спасибо за заботу, спасибо за помощь. – Богиня погладила щеку родственника.

– Ты мне очень дорога, Элия, – признался Тэодер и, бережно обняв кузину, с тихим, немного смущенным смешком констатировал: – Будь я Джеем или Риком, потребовал бы себе поцелуй в награду.

– Он тебе достанется и так, – шепнула в ответ богиня и коснулась губ принца. – Ведь защиту следует снять до того, как нити силы нарушат свое плетение.

– Ты все обо мне знаешь?.. – чуть отстранившись, не то спросил, не то подтвердил Тэодер.

– Можешь ли ты с одного взгляда определить степень принадлежности любого создания к миру теневых троп, сумрачные таланты – потенциальные и уже существующие, слабости и достоинства, наилучшие пути их использования? – серьезно ответила вопросом на вопрос принцесса.

– Такова моя суть, – пожал плечами Тэодер, ибо Элия говорила о само собой разумеющихся талантах принца.

– А у меня – своя, – легко согласилась принцесса. – Я вижу чувства, желания, как истинные и самые глубинные, так и мимолетные. Я знаю о потаенных мечтах, знаю о том, какими они были, какие есть и какими будут…

– Знаешь, – ответил себе Тэодер, выяснивший мучивший его вопрос и испытавший от ответа легкое стеснение, но в куда большей степени облегчение от того, что тет-а-тет с сестрой ему нет нужды маскироваться. К чему притворство, если кузина все знает и видит? Принц крепче прижал к себе Элию и поцеловал ее долгим, нежным, исполненным истинного чувства поцелуем. Мужчина целовал женщину, мужчина, знающий о том, что прекрасная женщина никогда не будет принадлежать ему целиком, но удовлетворенный тем, что ему нашлось место в ее сердце. Нет, Тэодер не хотел сумасшедшего пожара страсти, но чувствовал настоятельную необходимость изредка греться в лучах силы кузины, возможно, и для того, чтобы не утратить способности чувствовать и любить.

Будь сейчас свидетелями этого поцелуя Ноут и Ментор, бедные принцы не узнали бы своего безжалостного и жесткого, как клинок, шефа и в ужасе прикрыли бы глаза, стараясь забыть о том, во что может превратить любовь всесильного босса мафии нескольких Уровней. Но принцы были далеко, а потому почти спокойны.

Тэодер неохотно отстранился от богини, мгновенно превратился из галантного любовника в осторожного брата, кивнул ей, давая понять, что помнит уговор, и исчез.

Элия на секунду приложила пальцы к губам, словно еще чувствовала тепло поцелуя, и позвала:

– Злат.

Повелитель Межуровнья появился в апартаментах богини без всяких спецэффектов, то ли более не желал производить на принцессу впечатление, то ли понимал, что иным отношение принцессы к нему не станет, какие бы величественные фокусы он ни творил.

Злат возник в гостиной один. Предупреждая вопрос богини, мужчина промолвил, изучающе косясь на нее с ничего не значащей холодной полуулыбкой:

– Твои хм… друзья в безопасности. Скажи, дорогая моя, они нужны для разговора об этой вещице?

Повелитель Межуровнья прошелся по ковру и небрежно провернул появившуюся в длинных пальцах великолепную миниатюру с собственным изображением. Принцесса мгновенно узнала карту работы Либастьяна и изумленно выдохнула:

– Однако…

– Ты знаешь, что это такое, – убедился Злат в правдивости слов лоулендской парочки, спасенной из болот Мэссленда, и столь же уверенно заявил, в большей степени даже приказал: – И расскажешь мне.

– Расскажу, – охотно согласилась богиня, не видя никаких причин, по каким могла бы промолчать или предпринять заранее обреченную на провал попытку ввести в заблуждение Повелителя Межуровнья, не зря именуемого Драконом Туманов. – Но сначала я хотела бы осмотреть Элегора и Рэта. Это не займет много времени, зато поможет мне избежать проблем в будущем. Бесконтрольное воздействие силы любви редко для кого проходит бесследно.

– Что ж, проверь, – небрежно, позволив нотке легкого неудовольствия проскользнуть в голосе, согласился Злат. Он сдернул с пышных волос шляпу, бросил ее на стол и, расположившись в кресле, скрестил ноги, – а потом мы начнем наш разговор.

Мужчина повел бровью, и безжалостные осквернители светлых ковров в ту же секунду были возвращены на место преступления. Кажется, боги даже не успели в полной мере осознать факт временного отсутствия, единственными доказательствами которого были вычищенный ковер и избавление их тел от грязевых меток топей. О цивилизованном облике грязной парочки, кажется, позаботился Злат. Зачем? А кто знает наверняка? Может, тоже не хотел злить Элию?

Впрочем, Рэту было глубоко наплевать и на ковер, и на свой внешний малость расхристанный вид. Куда больше его интересовала богиня любви, он словно растворялся в ощущении ее присутствия, купался в запахе Элии, любовался мельчайшими из ее жестов, исполненных женственной прелести и намеков на воплощение скрытых желаний. Язык шпиона по привычке безостановочно молол всякую чушь.

– Королева моя дорогая, – расплылся в ликующей улыбке Рэт, рухнул на колени и простер руки к богине. – Как я рад тебя видеть! Если я смотрю на тебя, значит, нахожусь в Лоуленде, и никто не кинет меня в противную грязь, не будет пытать в холодных подземельях и не спустит на меня адских псов.

– Если вспомнить про ковер, то ты можешь ошибаться. – Элегор с ухмылкой напомнил Рэту про преступление и, не дожидаясь особого приглашения, плюхнулся в свободное кресло.

– Ах, великодушнейшая и прекраснейшая из всех богинь, никогда не жалевшая шоколада для своего верного друга!!! – продолжал петь дифирамбы принцессе Рэт.

– По первому пункту ты ее с кем-то перепутал, – снова вставил герцог, с интересом наблюдая за концертом. Он еще не успел сообразить, что приятель не паясничает, а говорит и делает именно то, что хочет.

Элия тем временем подошла к ползающему по ковру Грею и, твердо положив руку ему на плечо, второй подняла подбородок мужчины и властно приказала:

– Замри!

– У твоих ног – хоть навек! – пылко пообещал Рэт и сделал попытку обхватить ноги принцессы и покрыть ее брюки лобзаниями.

– Это и есть проявление действия твоей силы? – полюбопытствовал Повелитель Межуровнья, изучая поведение шпиона с тем же чуть брезгливым вниманием, с каким надменная дама смотрела бы на дрессированных блошек, откалывающих цирковой номер.

– Одно из ее проявлений, – констатировала богиня, исследовав состояние приятеля. – Ему еще повезло, зацепило лишь по косой, я успела схлопнуть блоки на волне ненаправленного действия, да и характер у Грея не тот, чтобы пострадать необратимо. Сейчас вернется в норму.

Элия продолжала смотреть Рэту в глаза, не давая ему ни вырваться, ни отвести взгляда, пока бог, поначалу наслаждавшийся близостью принцессы, не всхлипнул и не забормотал, делая попытку отползти назад:

– Нет, пожалуйста! Не надо, Элия! Элия! Нет… Нет…

– Что с ним? – снова с холодноватой отстраненностью, в которую он завернулся, словно в плащ, ведя разговор с богиней любви, спросил Повелитель Межуровнья, интересуясь техникой процесса и испытывая какое-то странное неудовольствие от созерцания происходящего.

– Ему сейчас кажется, что я забираю часть его «я», радость и свет, полет души, – сухо ответила богиня и обратилась уже к Рэту, мягко, почти нежно и печально: – Не противься, мой друг, не стоит. Я знаю твою меру и остановлюсь, когда будет необходимо, я не исковеркаю твоей сути!

– Оставь! Мне так хорошо. Не забирай, Элия! – По искаженному мукой лицу Рэта потекли слезы.

– Надо, милый, – настойчиво повторила богиня и постаралась объяснить необъяснимое, рассчитывая больше на власть звучания своих слов, нежели на логическую стройность доказательств:

– Тебе хорошо и необыкновенно радостно сейчас, когда я рядом, но ты же не сможешь везде и всюду сопровождать меня. Ты самобытная, уникальная личность, достойная большего, чем быть игрушкой, домашней зверушкой избалованной красотки. Подумай, пойми, безумная тоска от разлуки не окупится радостью встреч, если не сделать все сейчас, потом станет только хуже. Позволь мне помочь, Рэт, пусть по-прежнему тебе будет легко и приятно со мной, позволь мне наслаждаться твоим обществом, жизнелюбием, острым языком, оптимизмом. Безнадежная страсть выест твою душу до дна, оставив лишь пустую скорлупку страданий.

– Леди Ведьма, – не то ругаясь, не то благоговея, тихо пробормотал Элегор, хрустнув костяшками пальцев и подумав о Лейме. Уж до бога авантюристов логичность объяснений дошла в полной мере, только почему-то герцог сильно сомневался, что друга проймут и заставят раз и навсегда разлюбить дословная цитата из речей принцессы и красочное описание состояния Рэта.

Грей судорожно вздохнул и, оставив попытки сопротивления, сдался на милость богини.

– Вот и все. – Завершив «лечение», Элия погладила друга по спутанным волосам, по покрытому испариной лбу – и отпустила. Шпион мешком осел на ковер, словно лишившись последних сил, и даже не сделал попытки подняться, но тем не менее выдавил из себя хрип:

– Знаешь, королева моя дорогая, если минуту назад мне хотелось провести вечность у твоих ног, то теперь осталось только одно желание – прямо тут и сдохнуть!

– Не будь пессимистом, приятель. Отоспись, поешь шоколада и тебе захочется убить меня, а не умирать самому, – совершенно серьезно посоветовала богиня.

– Наверное, – широко зевнул Рэт, едва не вывихнув челюсть, и попытался свернуться клубком на мягком ворсе ковра у самых сапожек принцессы. Из-за присутствия Повелителя Межуровнья в гостиной остатки самосохранения предостерегли мужчину от желания проползти в спальню любовницы.

Элия только покачала головой, но не стала пинать усталого сверх всякой меры шпиона. Прищелкнув пальцами, она телепортировала измученное тело погрузившегося в сон приятеля в его собственную спальню в городском доме, заодно позаботившись о том, чтобы там было тепло, а после пробуждения бедолагу встретил завтрак с горячим шоколадом и большой вазой сластей. Маленьким добавлением к чарам стал звоночек, который должен был известить принцессу о пробуждении Грея, предусмотрительная богиня собиралась побеседовать с дружком до того, как он явится на доклад к королю Лимберу, и настоятельно посоветовать придержать кое-какую информацию.

Избавившись от страдальца Рэта, не в добрый час заглянувшего в Хранилище магического вооружения, Элия повернулась к Элегору.

– Только не говори, что я тоже нуждаюсь в лечении, – подозрительно, но в тоже время опасливо фыркнул герцог, готовый в случае необходимости защищаться не только словами.

Всмотревшись в ауру друга, как всегда полную сумасшедших завихрений энергии, но не имевшую в своем сумасбродстве никаких иных аномалий, Элия улыбнулась не без облегчения:

– Не скажу. Ты все такой же сумасшедший, как прежде, никаких отклонений не вижу, что не может не радовать. К счастью, герцог, ты полностью иммунен к воздействию силы любви. Поэтому не получил ничего, кроме оплеухи чистой энергии, но к такому тебе не привыкать.

– Иммунен? Да ну? – не сразу поверил в эту добрую весть Гор, перестав выискивать в себе следы внезапной пылкой страсти к принцессе.

Нет, конечно, сама мысль о том, что он может влюбиться в Элию, казалась герцогу полным абсурдом, явной нелепицей, но, как уже бог успел убедиться за свою пусть короткую, но полную ярких приключений жизнь, даже самые абсурдные вещи иногда случаются. Кроме того, богиня любви отнюдь не была сварливой тупой уродкой, способной вызвать у мужчины лишь отвращение. Элегор, бывало, откровенно любовался ее грудью в излишне низком вырезе или точеной фигурой, обтянутой узким платьем, но видеть в Элии добрую приятельницу и советчика молодому богу казалось куда более естественным и удобным, чем превращать ее в любовницу на пару ночей. В этом был своего рода упрямый эпатаж: «Нет! Я не стану таким, как все, млеющим от одного только намека на внимание богини любви!»

Но, как и любой лоулендец, герцог слышал о силе Элии и относился к ней со сдержанной опаской. Весть о собственной врожденной защите приятно потешила самолюбие молодого бога, когда он понял, что принцесса говорит абсолютно серьезно, и убрала из его души давний отголосок скрытого страха.

– Ну да, – перевернув словечки во фразе приятеля, ответила с усмешкой принцесса, скрестив руки.

– Теперь, когда ты исполнила то, что велел долг, вернемся к разговору, Элия? – сухо попросил Злат и, повернувшись к Элегору, повелел: – Ты свободен, бог.

Каким бы вспыльчивым и упрямым ни был герцог, даже он понимал, что Повелитель Межуровнья – не то существо, с которым можно затевать пререкания, тем более что в голосе Злата не слышалось той прежней снисходительности, какую замечал за ним Элегор в ту пору, когда пришелец из Межуровнья гостил в Лоуленде. А значит, придется уйти, так и не поговорив с Элией.

Герцог отвесил полупоклон и вознамерился встать.

– Подожди, – не менее безапелляционно, чем Повелитель Межуровнья, велела приятелю принцесса, пояснив Злату: – Прежде чем рассказать тебе все, я хотела бы составить полное представление о происходящем. Мне нужно переговорить с Элегором.

Повелитель откинулся в кресле, полуприкрыл глаза и кивком дал разрешение.

– Начните с того, герцог, как вы проникли в Хранилище, не имея на то нашего дозволения, – холодно подсказала принцесса Элегору, и он явственно почувствовал, что говорит сейчас не добрая приятельница, а принцесса Лоуленда, Советница короля Лимбера, и ничего хорошего от разговора ждать не приходится. Таким тоном она обращалась к нему нечасто, но если начинала, то ответ нужно было дать незамедлительный и полный.

Скрытая досада на то, что Элия пыталась отстранить его от дел, шевельнулась в душе герцога, он резко кивнул и сказал:

– Слушаюсь, ваше высочество. В тот вечер, несколько раз безнадежно попытавшись вызвать Лейма, я решил самостоятельно приступить к поискам, для чего собрался использовать заклинание поиска-притяжения. Дождался ночного часа, прошел к Хранилищу, усыпил стражу, открыл дверь.

– Так, стоп, – прервала богиня приятеля. – Что значит открыл? Взломал замок, вскрыл его, используя чары, или дверь была не заперта?

– Не знаю, – нахмурился Гор, не понимая, к чему клонит принцесса. – Я не колдовал, подошел, взялся за ручку, потянул и открыл.

– Ты слышал щелчки замков?

– Да, – сдвинув брови, согласился герцог, припоминая подробности.

– Понятно, – проронила Элия, извлекла из воздуха прозрачную мензурку и, подойдя к Элегору, велела: – Закатай рукав рубашки.

Герцог удивился, но выполнил просьбу-приказ принцессы без возражения. Богиня поднесла колбочку к руке мужчины у локтя и, используя часть своего таланта, доставшегося ей в качестве бонуса из-за родства с вампирами и год от года проявляющегося все ярче, властно прошептала одними губами некий приказ. Венка на руке Элегора с готовностью отворилась, и тоненький ручеек проворно устремился в мензурку. С добросовестностью и вниманием врача наполнив ее наполовину, Элия снова что-то шепнула, и живительная влага моментально прекратила свой бег.

– Я должна взять твою кровь, чтобы разобраться, почему не сработала защита, – пояснила принцесса загадочные манипуляции.

– А что, защита и в самом деле была? – запоздало удивился Гор. – Разбирайся. – И проворчал, оправляя рукав: – Ладно, хоть кусаться не стала. Это что же, по твоему слову и кровью истечь можно?

– Легко, особенно если меня разозлить, – равнодушно, без угрозы согласилась принцесса и, телепортировав мензурку из гостиной, попросила, присаживаясь: – Продолжай.

Злат, безразличный, неподвижный и прекрасный, словно зловещая классическая статуя, восседал в своем кресле, и только внимательный блеск изумрудных глаз отличал его от мертвого камня и давал понять, что он внимательно слушает.

– Я читал заклинание, когда появился Рэт, – признался Элегор, испытывая некоторую неловкость за свои действия. – Он хлопнул меня по плечу и нарушил концентрацию. Плетение вырвалось из-под контроля. Заклятие подхватило нас и, протащив через миры, вышвырнуло в Топи Хеггарша прямо над каким-то жалким остовом дерева. Падая, я пытался ухватиться за ветку, но она, зараза, обломилась. В руках оказался кисет, кое-как выбрались на корни и принялись отбиваться от гончих, разбираться с находкой было некогда. Не видя другого выхода, мы начали звать на помощь. Примчался патруль мэсслендцев. Рэт надеялся, что страже удастся затуманить мозги, но их возглавлял сам принц Дельен. Нас скрутили, обыскали и отвезли в его замок для допроса. Грей наплел джокерову дюжину мешков чуши о том, что я заявился в топи на свидание с эксцентричной любовницей, но Дельен знал меня в лицо и вряд ли поверил. В кисете, который случайно попал в мои руки на болоте, он обнаружил карту Повелителя Межуровнья. Принц требовал, чтобы я назвал ему того, кто изображен на миниатюре, вот я и ответил, как положено, назвал лорда Злата полным именем. Тогда пришел Злат, перепугал Стража Границ до колик в животе и забрал нас в Лоуленд, потому что мы сказали ему, что лучше тебя о портрете не расскажет никто.

– Очень увлекательная история, – кивнула Элегору принцесса, не выпытывая более подробностей. Мэсслендского принца по рассказам Энтиора она знала неплохо, и вряд ли Гор мог добавить к имеющейся информации бесценные сведения. Куда больше принцессу заботили сейчас другие проблемы: карта Злата и кровь в мензурке.

– Не веришь? – почти оскорбился герцог.

– Ну почему же, – протянула богиня. – Верю. Дело в том, что, как я успела выяснить, контроль за заклятиями при поиске карт Либастьяна в принципе невозможен, чары вызывают масштабный резонанс и срабатывают обратной петлей, именно поэтому мы запретили их использование. Верю я и тому, что вы, герцог, способны перенестись именно туда, где ваше пребывание наименее желательно в данный момент, – на границу с Мэсслендом, где тысячелетиями тлеют угли конфликта, готового разгореться с новой силой от малейшей искры. И такой искрой вполне может стать, если уже не стало, незаконное вторжение в Топи герцога Лиенского – одного из самых могущественных лордов Лоуленда…

Элегор сделал вид, что ему стыдно, и смущенно кашлянул.

– Удалитесь в свою резиденцию, герцог Элегор, пребывайте там до тех пор, пока вас вновь не призовут обратно, и молитесь Творцу и Двадцати и Одной о том, чтобы приключение ваше не имело продолжения в виде ноты протеста Мэссленда или тем паче объявления войны, ибо тогда первое, что сделает его величество король Лимбер, – это повесит вас на воротах Лоуленда, лишив почетной привилегии расстаться с головой на плахе от меча Нрэна.

– Я понял, Элия, – резко кивнул герцог, понимая, что на сей раз богиня права.

– Принцу Лейму будет дозволено скрасить ваше одиночество, – чуть смягчила суровый приговор принцесса, попутно надеясь на то, что кузен не только развеет хандру заточенного герцога, но и попридержит его неистовый нрав.

– Леди Ведьма – ты само великодушие, беру свой протест по первому пункту назад, – улыбнулся бог, понимая, что ему разрешили рассказать всю историю другу.

Конечно, Элегору ужасно хотелось остаться и послушать, о чем станут говорить Повелитель Межуровнья и Элия, но все-таки хотелось не настолько, чтобы рисковать жизнью, тем более что герцог уже и так знал о карте и был уверен, что принцессе ничего не грозит. Каким бы могуществом ни обладал мужчина, Элия всегда крутила им как хотела.

«Сосланный» в родовое гнездо дворянин быстро поднялся, коротко поклонился и, понимая, что его время вышло, телепортировался из гостиной, оставив приятельницу наедине с Повелителем Межуровнья.