Текст книги "Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)"

Современный мир

Удивительно – но и в современном мире перед демократиями стоят все те же самые проблемы, что в античной Греции и средневековой Италии. Природа человеческая не меняется, и чем более богаты граждане, тем более их образ правления устойчив; чем больше нищих имеют право голоса, тем больше шанс передела собственности и прихода к власти диктатора.

Пожалуй, мало какое из утверждений является так очевидно, так наглядно ложным, как утверждение о «демократии, разрешающей все проблемы».

Не все и не везде.

Есть США, которые в современном мире являются тем же, чем Афины были для Греции – примером работающей демократии. Кстати, США – бывшая колония Великобритании. Есть работающая демократия в Индии. Кстати, Индия бывшая колония Англии. Есть работающая демократия в Австралии. Австралия тоже бывшая колония Англии. Есть работающая демократия в Канаде. Канада тоже бывшая колония Англии.

Однако если в бывших колониях Великобритании демократия работает очень неплохо, то о бывших колониях Испании этого не скажешь. Демократия в Латинской Америке развивается большею частью не лучше, чем в Кассандрее при тиране Аполлодоре или во Флоренции времен восстания чомпи.

Нищий народ Венесуэлы голосует за полубезумного Уго Чавеса, а нищий народ Боливии – за полубезумного же Эво Моралеса. В Латинской Америке наибольших успехов добивались те страны, которые – как, например, Чили под руководством Пиночета – от демократии на некоторое время отказывались.

Любого человека, пересекающего границу между Боливией и Чили, поразит контраст: с одной стороны – совершенно нищая Боливия, Ла Паз, состоящий из драных лачуг, прячущихся за мощными заборами, повсюду вместо коммерческой рекламы лозунги: «Pongamos Bolivia a trabahar», «Gas nunca mas privatizado»[16]16
  В вольном переводе: «Слава труду!», «Газпром – национальное достояние» и «Вон оранжевую заразу!».


[Закрыть] Fuera USaid», отдельные кварталы с частной охраной, предназначенные для чиновников и полиции, и огромная очередь на единственном бульваре в центре города, по которому не опасно ходить днем. Это очередь местных боливийских чомпи, приехавших, чтобы получить документы и иметь возможность проголосовать на новых выборах за доброго Эво Моралеса, который дает фактически каждому боливийцу 200 боливианов, – где-то 70 дол. С другой стороны – Сантьяго-де-Чили, один из самых красивых городов мира, похожий на Нью-Йорк, в котором новые сверкающие небоскребы разнесены друг от друга, и расстояние между ними заполнены зеленью и солнцем, и привратник в роскошном Ritz, который, качая головой, говорит: «Пиночет – это было плохо. Пиночет отнял у нас свободу».

Еще хуже обстоит дело в Африке – даже в бывших британских колониях. Выборы порой начинаются с ритуальных убийств (В Сьерра-Леоне и Габоне полиция не раз фиксировала случаи, когда кандидаты приносят человеческие жертвы, чтобы заручиться поддержкой духов), а кончаются приходом к власти людоедов. Когда Зимбабве была колонией Великобритании, ее ВВП был меньше британского в 7 раз; сейчас он меньше в 27 раз. Сложно ожидать от племен, не сложившихся еще в нации, что они будут более сознательными, нежели флорентийские ciompi или афинский охлос.

Наоборот, режимы Южной Кореи, Гонконга, Сингапура, а теперь и Китая показывают фантастические темпы роста. При этом китайский рост обеспечивается именно отсутствием демократии. Если ее ввести, то полмиллиарда нищих китайских крестьян проголосуют за нового Мао, и в Китае станет как в Габоне.

Такой же парадокс на Ближнем Востоке: наилучшие экономические результаты показывают не те страны, где в 60-х произошли народные революции, а те, в которых сохранились наследственные монархии. Дубай управляется эмиром Аль-Мактумом куда лучше, чем ливийская Джамахирия – полковником Каддафи.

Европа

Образцом демократии, уважения к правам человека и общечеловеческим ценностям в настоящий момент является Европа.

При этом европейские политики, взирающие на все остальное человечество, включая США, с высоты своего неколебимого морального превосходства дают понять, что именно демократические ценности и сделали Европу первой в мире. Это, мягко говоря, удивительное утверждение. Когда Европа начала покорять мир, ей правил вовсе не Якоб де Артевельде и не Этьен Марсель. К началу великих географических открытий эра средневековой вольницы прошла, и в Европе воцарились абсолютные монархии. Это на какое такое демократическое государство работал Колумб?

В разгар триумфального шествия по миру Европа не отличалась ни гуманностью, ни мультикультурностью, ни терпимостью. Она насаждала христианские ценности огнем и мечом. Кортес запретил ацтекам человеческие жертвоприношения, хотя это едва не стоило ему жизни. Англичане запретили самосожжение вдов в Индии, хотя это привело к восстанию сипаев.

Современная европейская демократия весьма молода. Еще в конце XIX в. абсолютное большинство европейских стран были монархиями. К 1930 годам большинство их стало диктатурами. Мыслитель, который во времена Муссолини, Салазара, Франко и Гитлера вздумал бы рассуждать о «склонности Европы к демократии», выглядел бы странно. Конечно, схоласт мог бы спорить, что Французская республика восходит своими корнями к Этьену Марселю (купцу, Парижскому прево, в 1357 году фактически добившемуся учреждения конституционной, ограниченной монархии), – но с таким же успехом можно в поисках корней демократии в Ираке цитировать упомянутый мной выше клинописный текст о народном собрании в городе Урук.

Расцвет демократии в Европе начался после Второй мировой войны и совпал с двумя уникальными обстоятельствами. Во-первых – с тотальной разрухой при высокообразованном, мобильном населении. Такая разруха обуславливает взрывной рост экономики, и даже самый ленивый sottoposti не потребует от государства в таких условиях многого.

Во-вторых, с угрозой со стороны СССР. Опасность завоевания мобилизует защитные силы общества, и в этом, кстати, одно из самых больших отличий современности от прошлых эпох. Военная угроза была губительна для народовластия в античности и средневековье, но действует как виагра – сейчас. Завоевание погубило Афины, но угроза его способствует укреплению демократии в государстве Израиль.

Однако золотой век европейской демократии не продолжался и 50 лет. С распадом СССР ситуация начала меняться на глазах. Несмотря на высокий уровень благосостояния, европейские избиратели стали требовать от государства все больших и больших социальных гарантий. Стройными рядами они стали вступать в «партию трех оболов», и политики всеми силами принялись способствовать росту этой партии – ведь вместе с ним росла их власть.

Европа стала превращаться в огромную социалистическую бюрократию, где регулируется все – от формы огурцов до веса яиц. Европейская бюрократия стала взращивать огромные иждивенческие слои населения, зорко следя за тем, чтобы человек, севший на социальное пособие, никогда не захотел с него слезть. Европейская бюрократия стала импортировать избирателей-иждивенцев из Африки и Ближнего Востока, опять-таки сажая их на иглу пособий и под предлогом «мультикультурности» и «сохранения национальных обычаев» строго следя, чтобы иммигрант не имел шансов адаптироваться в обществе и перейти к самостоятельному заработку.

Такая политика – это схема Понци, которая неизбежно кончится крахом.

Вы можете забрать деньги у работающих граждан и отдавать их неработающей матери-одиночке с шестью детьми и в первом поколении, и во втором поколении. Но в третьем поколении, когда у вас все окажутся неработающими матерями-одиночками, пирамида кончится.

Европа сейчас напоминает Китай в описании Марко Поло. Когда Марко Поло приехал в Китай в XIII в., он был поражен богатством страны. В Европе того времени не было ничего подобного; однако Марко Поло описывал уже умирающий Китай – Китай, завоеванный монголами, Китай династии Юань.

Франция, бесспорно, сейчас – семизвездочная страна. Приезжайте в Ниццу, или Куршевель, или Лион – удивительный город с публичными садами и общественными велосипедами. Самые красивые в этом городе кварталы – это кварталы, в которых когда-то жили лионские ткачи. В XIX в. работали по 13-15 часов и поднимали восстание за восстанием (те самые восстания, которые Мишле сравнивал с восстаниями чомпи), чтобы добиться человеческих условий труда.

Они добились своего. Во Франции – 8-часовой рабочий день, 35-дневный оплачиваемый отпуск и пенсионный возраст с 62 лет. Права лионских ткачей надежно защищены. Вот только ткачей в Лионе больше нет. Они теперь в Китае.

К тому же то моральное превосходство, которое составляет главный капитал европейских политиков, на поверку оказывается весьма сомнительным. Огромные деньги, которые бюджеты европейских стран выделяют на международную помощь, приводят к тому, что заинтересованные в их выделении политики становятся горячими поклонниками страдающих палестинских, иракских или нигерийских детей и – соответственно – вернейшими союзниками диктаторов, людоедов и террористов, погрузивших этих детей в нищету.

Главным экономическим преимуществом Европы становятся гарантии, которые она может предоставить желающим инвестировать в европейскую экономику диктаторам. Если бы не их миллиарды, она бы показывала отрицательный рост. В этих условиях европейские политики, как правило, кричат о своей высокой нравственности только затем, чтобы подороже эту нравственность продать.

В результате канцлер Германии Герхард Шредер поступает на службу в «Газпром», а в тот самый день, когда в Израиле террористами была вырезана семья из пяти человек, включая четырехмесячную девочку, вице-президент Еврокомиссии Кэтрин Эштон призывает Израиль к переговорам с террористами во имя «подлинного мира».

Как это ни парадоксально, но Европа не избежала того проклятия, которое висело над демократиями в Греции и над коммунами в средневековой Италии. Тогда нищие избиратели голосовали за тех, кто все раздаст и поделит, и господство немногих приводило к господству толпы, а господство толпы – к диктатуре. Теперь все больше и больше склонный к иждивенчеству избиратель голосует за тех, кто обещает ему еще и еще больше. Что сделали германские избиратели после того, как Китай обогнал Германию по объему экспорта? Ответ – они подняли пенсии. Еще бы – ведь германские пенсионеры составляют 40 % населения.

Великобритания

Самые успешные и устойчивые демократии мира были построены в странах, бывших колониями Великобритании.

В этом смысле не совсем правильно говорить, что мир покорила Европа. Мир покорила именно Великобритания, – первая империя, над которой не заходило солнце, и которой не было примеров в истории человечества.

Ответ на вопрос о том, как небольшому государству удалось построить такую огромную империю, очень прост: это была частная империя. Все британские победы, одержанные над Испанией, были частными победами. Война, которую Великобритания вела против Испании на море в XVI-XVIII вв., была частная война – ее вели частные корабли, предводимые и оплачиваемые частными гражданами. Даже флот, выставленный Англией против «Непобедимой Армады», большею частью состоял из этих самых armed merchant ships[17]17
  Военно-торговые корабли (англ.).


[Закрыть].

Ост-Индская компания была частной компаний. Даже в конце XIX в. Африку завоевывали частные компании, будь то British South Africa Company Сесила Родса, National African Company Джорджа Голди или Imperial British East Africa Company Фредерика Лугара. Это привело к необыкновенной экономии солдат и чиновников. Индией управляла тысяча чиновников, матабеле были завоеваны 700 наемниками.

Пожалуй, двумя лучшими примерами того, насколько эффективность частной инициативы в Англии превосходила эффективность государства, является история двух видов оружия: морской пушки карронады и пулемета «максим». Карронада – пушка, которая обеспечила триумфы английского флота в начале XIX в., производилась на частном заводе Carron и была впервые принята на вооружение частными английскими торговыми судами (адмиралтейство долго противилось ее введению).

Пулемет Хирама Максима, перевернувший представления о войне и обеспечивший английским частным компаниям завоевание Африки, был запущен в производство на деньги Ротшильда, компаньона Сесила Родса. До этого Максим безуспешно демонстрировал оружие высшим военным чинам американской, итальянской, австрийской и даже британской армии.

Вопрос: почему именно в Англии государство, которое обладает свойством поглощать все, делегировало частным компаниям даже право ведения войны и территориальную экспансию? Ответ очень прост: потому что в Англии было избирательное право, хотя это была монархия, а не демократия, и избиратели были налогоплательщиками.

И это принципиальная разница. Нищий избиратель голосует за то, чтобы государство дало ему побольше. Налогоплательщик голосует за то, чтобы платить меньше налогов.

Именно благодаря тому, что в Англии избиратели были налогоплательщиками, Англия построила крупнейшую империю в истории человечества. Как только избиратели перестали быть налогоплательщиками и стали халявщиками, Англия эту империю потеряла.

Отцы-основатели США также ограничили круг избирателей кругом налогоплательщиков. Несмотря на декларацию независимости, гласившую, что all men are born equal[18]18
  Все люди рождены равными (англ.).


[Закрыть], они не предоставили права голоса ни женщинам, ни рабам, ни беднякам. Если бы они это сделали, то США ожидала бы судьба Гаити.

По мере подъема экономического благосостояния круг налогоплательщиков расширялся, и долгое время рост экономики обгонял рост количества избирателей. Это соотношение было впервые поколеблено во время Нового Курса Рузвельта. Государство впервые расширило свои права, а в США впервые появилась значительная прослойка избирателей, заинтересованных не в минимизации, а в максимизации государства. Американская экономика продолжает оставаться экономикой номер один в мире. Однако размер «партии трех оболов» в американском обществе все растет, и США угрожает та же участь, которая постигла Европу.

Popolo Grasso и Popolo Minuto

«Демократия – это худший способ правления, не считая всех прочих», – заметил Черчилль. По правде говоря, мне куда более справедливой кажется фраза Никколо Макиавелли: «Ничто в мире не верно само по себе, но все – смотря по обстоятельствам».

Демократия работает только в том случае, если ваш избиратель является налогоплательщиком. Лозунгом американской революции было «no taxation without representation»[19]19
  Нет налогам без представительства (англ.).


[Закрыть] – верно и обратное: никакого представительства не бывает без налогов.

Избиратель, являющийся налогоплательщиком, заинтересован в том, чтобы минимизировать государство. Избиратель, не являющийся налогоплательщиком, заинтересован в том, чтобы получать от государства как можно больше.

Позвольте мне проиллюстрировать все то, что я сказала, одним личным примером. Так получилось, что я живу в небольшом дачном поселке с узкими проселочными дорожками. В этом поселке и летом-то машинам трудно разъехаться, зимой же, когда на дорожке всего одна обледеневшая колея, и вовсе невозможно.

Ездят по поселку разные машины, – и навороченные иномарки, и простые «жигули». И тем не менее разъезд никогда не представляет никакой сложности. Всегда одна из машин (а иногда и обе сразу) сворачивают в карман, уступая дорогу. Выбор, кому свернуть, никогда не зависит от статуса машины, а всегда зависит просто от того, кому свернуть удобней. Имущественное положение людей, едущих по дороге, очень разное, но их всех объединяет некий имущественный минимум, – наличие машины. И поэтому без всякой власти, без всяких знаков, шлагбаумов, без платоновского правителя, который соединяет «величайшее могущество с разумом и рассудительностью», и даже без прозаического гаишника, – люди прекрасно освоили процедуру саморегулирования и заключили на всей территории поселка неписаный общественный договор. Обычай: кому удобней, тот уступает.

Кроме дороги, в поселке есть лес. С давно протоптанными тропинками. И вот некоторое время назад я стала замечать, что эти тропинки кто-то специально перегораживает упавшими деревьями. Я оттаскивала эти деревья с дорожек, но кто-то клал их снова и снова. Причина, по которой люди в здравом уме и твердой памяти будут специально перегораживать тропу, мне была непонятна, и я обратилась к прохожим с вопросом: «Вы не знаете, кто это делает?»

Ответ меня сразил: «Ездют тут всякие, на «багги!» Портят дорожку! Вот чтобы эти жирные коты не ездили, мы и перегораживаем».

Иными словами – та часть прохожих, которая представляла из себя неимущую обслугу санатория, жителей пристанционных пятиэтажек, поваров из столовой и пр., – специально тратила массу усилий на то, чтобы перегородить лесную тропинку, по которой ездил «богач» на «багги».

Тот факт, что по тропинке ездят велосипеды и ходят мамы с колясками (да и самим неудобно ходить) – их не волновал. Более того – их ничуть не волновал трактор, на котором по этой дорожке пьяный лесник ездил в магазин за водкой! Поведение местного popolo minuto было вызвано обыкновенной и довольно глупой завистью: у меня нет «багги», так и ты ж не езди.

На мой взгляд, эти две истории очень хорошо характеризуют устройство любого социума. Если вы имеете дело с ответственными собственниками, наделенными неким минимумом имущества, они легко выработают правила пользования дорогой даже без вмешательства власти. Если ваше общество разделено на владельцев «багги» и на санкюлотов, – то санкюлот, он же «чомпи», посвятит немалую часть своей энергии просто тому, чтобы испортить жизнь тем, у кого «багги» есть.

По странному совпадению, еще ни разу в истории не было зафиксировано, чтобы партия нищих требовала предоставить ей возможность заработать. Все, абсолютно все лозунги, которые они выдвигали, – со времен греческих полисов и кончая Октябрьской революцией, заключаются в том, что государство должно предоставить им социальные блага, перераспределив их – с помощью убийств или с помощью налогов – от тех, кто уже заработал.

Ни одно развивающееся общество, которое предоставило «партии трех оболов» право голоса, не имеет шанса на успешные реформы.

Более того: даже развитое общество, которое даровало право голоса всем своим избирателям, всегда стоит перед серьезной опасностью со стороны «партии трех оболов» и потворствующих ей политиков. Как сказал победитель империи зла президент Рональд Рейган: Freedom is never more than one generation away from extinction.

Грузия: война и реформа

На 21 мая американский проповедник Гарольд Кемпинг назначил конец света, а грузинская оппозиция – начало революции против кровавого тирана Саакашвили.

Не знаю, как проповедник, а оппозиция подошли к делу серьезно: собрали организацию «присягнувших» из 70 с лишним отделений и 4 тысяч членов. (90 % отделений, полагаю, возглавляли агенты МВД.)

Согласно грузинскому МВД и распространенным им видеоматериалам, «присягнувшие» заготовили рогатки, стреляющие стальными шариками, против телекамер (рогатки изготовлял агент МВД, и они пропали по дороге к митингу). Заготовили палки, на которые насадили баннеры «За свободу». (Грузовик с палками тоже помылили, и борцы за свободу срочно закупили на базаре пластиковые водопроводные трубы). Заготовили «КамАЗ» – таранить телевидение. (Кровавый режим «КамАЗ» украл, и мирная демонстрация осталась без «КамАЗа»).

Планы у освободителей были грандиозные: в разговорах (перехваченных вмонтированным прямо в системный блок компьютера жучком) одна из лидеров оппозиции Нино Бурджанадзе и сын ее говорят о «500 трупах» и о вмешательстве «спецназа ГРУ».

А в Квинцвисском монастыре, близ границы с Южной Осетией, МВД задержало 24 орлов, завербованных бывшим членом «Мхедриони» генералом Хачишвили. Связь с Бадри Бицадзе (мужем Бурджанадзе) проживающий в России Хачишвили держал, согласно признанию его подчиненного Ники Гогуадзе, через шифровальную книгу, что твоя Анна Чапмен: задача группировки ровно и была – обеспечить беспорядки, и, видимо, те самые «500 трупов», после которых на помощь грузинским Бабракам Кармалям двинется «спецназ ГРУ».

Орлов задержали, а трупов вышло всего четыре: двоих убил кортеж Нино Бурджанадзе, рванув с места митинга: грузинское МВД распространило поистине чудовищные кадры, на которых видно, как кортеж буквально врезается в гущу полицейского кордона. Еще двое оппозиционеров погибли на крыше от удара током, пытаясь скрыться от полиции.

О том, что там не сложилось с концом света, судить не берусь. О том, почему не удался этот заговор Бабингтона, в котором полицейских агентов было больше, чем заговорщиков, – ниже.