Текст книги "Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)"

9 ноября 2007-го

Между тем настоящая опасность правящему режиму угрожала, конечно, не от опереточных Гиоргадзе или Квициани: 2 ноября 2007 года на площадь перед парламентом вышли около 100 тыс. чел. Это был момент, когда недовольство реформами достигло пика: жители Тбилиси задыхались от возросших выплат по ЖКХ и негодовали от снесенных «ракушек», а положительные эффекты не успели сказаться.

Впрочем, человек, который организовывал и направлял недовольство нищих, вряд ли сам страдал от возросшей квартплаты: это был Бадри Патаркацишвили, состояние которого превышало тогдашний ВВП Грузии, и в собственности которого находилась добрая треть грузинского парламента.

Претензии Бадри к власти были очень просты: он хотел, чтобы правительство брало от него деньги, а взамен подписывало то, что ему, Бадри, нужно. На языке Бадри это называлось «красиво, вкусно, по-мужски помочь». То, что правительство не берет от него деньги, Бадри перенести не мог, так как все, кто не брал от него деньги, для Бадри являлись врагами.

В сущности, претензии Бадри к Саакашвили были те же, что претензии Путина. Однако контакты Бадри с Москвой (которая, напомню, из-за партнерства с Березовским объявила его в розыск) были осторожны и двусмысленны, обе стороны использовали друг друга и друг другу не доверяли. Я хорошо помню, как осенью 2006-го Бадри в своем императорском особняке на горе Мтацминда говорил мне о диверсионно-клоунской партии Гиоргадзе тем же тоном, каким вор в законе мог бы говорить о мелких насильниках.

«Имеди», принадлежавшее Бадри (и когда-то, при Шеварднадзе, созданное как противовес «Рустави-2»), занималось прямой, осознанной травлей властей. Каждый инцидент раздувался до космических масштабов, каждый промах приобретал характер катастрофы.

В июне 2005 года МВД Грузии арестовало за вымогательство главу грузинской федерации борьбы. Бадри приехал к Вано Мерабишвили и попросил его освободить задержанных. «Они мои друзья», – так мотивировал просьбу Бадри. «Нет», – ответил Мерабишвили. Толпа спортсменов ворвалась в здание суда, учинила погром, а потом пошла по проспекту Руставели. «Имеди» передавало все это, как восстание против кровавого режима.

2 ноября 2007 года на площадь вышли около 100 тыс. человек, но к 9 ноября, под утро, их осталось не больше сотни. Муниципальные службы и полиция начали чистить площадь, объявив митинг законченным. Бадри среагировал мгновенно: на площади появилось около полутора тысяч людей с палками, которые бросились на полицию. Началась буйная драка, «Имеди» передавала это как «разгон мирного митинга», и так же передавали все СМИ мира.

Саакашвили принял решение мгновенно: он перенес на январь президентские выборы, тем самым объявив самому себе референдум доверия, и уволил непопулярного премьер-министра Ногаидели.

Потом, после войны 2008 года, Ногаидели первым из оппозиции протопчет дорожку в Москву, пойдя на поклон к Путину. Но на самом деле непопулярный, угрюмый, скупой, как и полагается первоклассному финансисту, Ногаидели является единственным из грузинских оппозиционеров, который уволен не за то, что он что-то украл или попросил лишнего, а чисто в согласии с принципами Маккиавелли, – проведите непопулярные меры, а потом увольте (у Маккиавелли – казните) исполнителя.

Вопреки распускаемым сейчас властью слухам, на посту премьера Ногаидели не был замешан в коррупции. Первоклассный финансист, он потом попытался обратить свой опыт в деньги (что не возбраняется) и вступил в девелоперское партнерство со знаменитым футболистом Кахой Каладзе. Их компания в числе прочего должна была построить на месте проданного им старого Арсенала 60 тыс. кв. метров площадей, в которые должно было переехать все правительство. После кризиса и войны цена недвижимости упала, проект потерял смысл, Ногаидели разорился и поехал в Кремль.

Впрочем, вернемся к оппозиции. После успеха с митингом Бадри Патаркацишвили выставил свою кандидатуру на назначенных на январь 2008-го выборах. Как выяснилось впоследствии, выигрывать он собирался не в урнах. В декабре 2007 года Бадри позвал к себе в Лондон замглавы МВД Ираклия Кодуа, находившегося, как считалось, в опале. На встрече с Кодуа Бадри, не таясь, предложил план госпереворота вкупе с «нейтрализацией» глав МВД и Минобороны. Переворот должен был начаться с того, что Кодуа созовет пресс-конференцию и заявит на ней, потрясая мешком бюллетеней, что вот, ему велели вкинуть эти фальшивые бюллетени, но он, как верный сын грузинского народа, не стал молчать.

На народ Бадри было принципиально плевать: «Хоть проголосует за него народ, хоть нет, – совершенно меня не интересует». Зато об интересах Кодуа Бадри был готов позаботиться сразу. «Валерий мне сказал, что ты требуешь 100 миллионов. Это большие деньги, но, думаю, если все взвесить, такой риск того стоит».

Кодуа вовсе не был в немилости: это была ловушка и первая из блистательных операций, проведенных либеральным грузинским гестапо. Кодуа вернулся в Тбилиси и обнародовал запись. Власть доказательно уличила оппозицию в том, в чем оппозиция всегда голословно обвиняла власть. Бадри набрал на выборах 7 % и умер от позора.

Следующей попыткой свергнуть Саакашвили была российско-грузинская война. Она стала тяжелейшим ударом для Грузии: оказалось, что ее войска не так хороши, как израильские, и что Европа, на помощь которой Грузия так рассчитывала, не хочет идти против Путина. Однако то ли по причине собственной слабости, то ли оттого, что 11 августа опомнившийся Буш стукнул по столу кулаком, – российские войска не дошли до Тбилиси, не выполнив поставленной стратегической цели, – повесить Саакашвили за яйца.

Оппозиция подождала год и в апреле 2009-го вышла на новые акции протеста. На этот раз она собрала на порядок меньше людей. Оппозиции ничего не оставалось, как заняться провокациями: они перекрывали то дорогу в аэропорт, то путь Саакашвили в ресторан, всячески нарываясь на то, чтобы их побили и ввергли в узилище.

Но их все не ввергали и не ввергали, и тогда оппозиция установила по проспекту Руставели клетки и посадила в них сама себя. Но, согласитесь, это одно дело, когда вас сажает в клетку кровавый режим, а другое – когда вы садитесь в клетку сами. К тому же значительная часть протестующих состояла из бомжей, севших в клетки за умеренную плату, и они загадили весь проспект, с которого кровавый режим предусмотрительно убрал урны и туалеты.

Мятеж а-ля Чампен

В мае 2009-го грянула новая беда: военный мятеж в Мухровани. Зачинщиком его был некий Отонадзе, хронический бунтовщик, который много раз поднимал мятежи при Шеварднадзе и каждый раз получал за это повышение. Но времена изменились, и Отонадзе получил за мятеж не повышение, а срок.

Вся история координировалась из Минска (трудно было видному грузину в то время засветиться в Москве, не вызвав вопросов), и усматривалась в ней не столько напрямую Москва, сколько грузинские воры в законе, в частности, Таро Ониани, который после испанской операции «Оса» скрылся тогда в Москве и даже получил гражданство.

Вся история, как и прежние, характеризовалась неповторимым душком а-ля Анна Чампен. У Отонадзе был старый приятель, Горгиашвили, который командовал в то время танковым батальоном в Мухровани. Его-то и подбивал Отонадзе на мятеж следующими доводами: «Скоро будет новая война, русские зайдут, и если вы не свергнете Саакашвили сами, то потеряете головы в войне с русскими». Отонадзе заверил Горгиашвили, что остальные три бригады грузинской армии уже участвуют в заговоре. И в результате Горгиашвили объявил мятеж со следующими словами: «Я двинусь на Тбилиси только тогда, когда двинутся все остальные».

Заговорщики не понимали, что прошли времена, когда власть в Грузии меняется переворотами. МВД знало каждый их шаг, но одна деталь этой истории заслуживает особого внимания. В числе прочих заговорщики обратились к Гие Каркарашвили, который был министром обороны Грузии во время войны в Абхазии. После войны в Абхазии Каркарашвили учился в Академии Генштаба в Москве, а потом у него вышел конфликт с одним из воров, после покушения Каркарашвили оказался парализованным. Каркарашвили был такого высокого мнения о грузинском МВД, что решил, что это провокация. «Ко мне тут пришли какие-то люди и предложили убить Вано», – публично заявил он.

Мятеж этот был, конечно, чистым идиотизмом, – но идиотизм не извиняет злой воли.

Умный Гогита

Не помогли ни митинг, ни мятеж – и вот в 2010 году в Грузии снова начали происходить теракты. С 2010 года, по утверждению грузинского МВД, в Грузию было заслано шесть групп (пять из них – из гальских грузин), отличавшихся умом и находчивостью.

Напомню, что на территорию Абхазии, в Гали, вернулось довольно много этнических грузин. Они являются гражданами Грузии и спокойно могут туда переходить; в Гали нищета, безработица и криминал, среда, идеальная для вербовки, как чашка Петри – для бактерий.

Самой крупной из этих групп была группа Гогиты Аркания, подчинявшаяся, по утверждению грузинского МВД, майору Евгению Борисову, отвечавшему за горячую линию связи с наблюдателями Евросоюза. Грузия потребовала допросить Борисова, но российские и абхазские власти убедительно опровергли факты причастности Борисова к терактам, заявив, что а) среди миротворцев никогда не было никакого Евгения Борисова; б) он покинул Абхазию 15 августа 2010 г.

Гогита Аркания служил в грузинской армии в 2008 году, но во время войны был в Ираке. Собирался в полицию, но не прошел тест на IQ. Двое его дальних родственников, Марина Николаева и Джонни Абуладзе, хранили бомбы за 150 дол. в своей однокомнатной квартире, с маленькими детьми, в платяном шкафу.

«Они тупые, – говорит мне Вано Мерабишвили, – ты не представляешь, какие они тупые. Вот я тебе расскажу случай: этим, которые хранили бомбы, звонит соседка и спрашивает: «У моего ребенка 39, что делать?» А та отвечает: «Напои его кофе с солью». Девочка, которая подслушивала, чуть не закричала в трубку: угробите ребенка, сволочи!»

Первую свою бомбу Гогита подложил 2 октября 2010 года под железнодорожный мост близ деревушки Халадиди; взорвать он ее не взорвал, но, если верить грузинскому МВД и предоставленным им детализациям, позвонил по телефону, зарегистрированному на имя заместителя майора Бориса Андрея Горячева. Грузины уверяют, что он отчитался в проделанной работе, а в ответ на вопрос: «А почему ничего нет в новостях?» – объяснил, что взрыв держат в тайне, потому что в стране гостит высокая делегация НАТО.

На следующий день, в 9.30 утра, один из сотрудников Борисова, Александр Берченко, позвонил по горячей линии мониторинговой миссии ЕС и сказал, что вот, мол, к нам с той стороны перешли люди, и сказали, что был взрыв на перегоне Поти-Сенаки, и много жертв, а у них наготове «скорые», и Россия по-братски готова помочь. (Представитель миссии Стив Берд подтвердил факт разговора.)

В миссии удивились и сказали, что нет, ничего подобного, а 7 октября у Халадиди (на перегоне Поти-Сенаки) и вправду нашли бомбу. Ее принес в полицию местный мингрел.

Надо сказать, что история эта имела продолжение: в октябре мингрелу выдали премию, а к Новому Году он объявил, что нашел вторую! Полиция заволновалась: ведь Гогиту Аркания арестовали 4 декабря! Но оказалось, что хитрый мингрел разделил бомбу на две половинки: одну сдал, а другую припрятал. Полиция второй раз премии ему не дала и сказала, чтобы он больше так не делал.

Впрочем, хоть Гогита и был слаб на IQ, одно все-таки соображение он имел: он мудро считал, что бомбы надо подкладывать туда, где меньше телекамер. Поэтому, когда Гогита подкладывал бомбу на Тбилисский вокзал, он подложил ее на задворки, где она взорвалась без вреда. А когда он взрывал бомбу у стены американского посольства, он на всякий случай взорвал не стену посольства, а соседнюю.

Тем не менее глупость глупостью, а американское посольство все-таки пострадало. И ФБР заинтересовалась майором Борисовым по тем же причинам, что и бен Ладеном. Ведь получалось, что бен Ладен взрывает посольства США, а еще – майор Борисов. В апреле 2011 года госсекретарь США Хилари Клинтон на встрече с главой МИД России Сергеем Лавровым заявила, что у США имеются доказательства причастности российских военнослужащих к терактам, и потребовала их прекратить.

Увы! 2 июня, сразу после неудачи мирного митинга, который должен был покончить с кровавым режимом Саакашвили, грузинское МВД поймало новую группу диверсантов, а 6-го – еще одну. Судя по всему, по эту сторону Кавказского Хребта неудачу мирного митинга приняли близко к сердцу. Но об особенностях разгона кровавым режимом мирного митинга – дальше.

Ставка на лузеров

Как могли заметить читатели первых двух частей этого повествования, те, кто проводил грузинские реформы, и те, кто им мешал, несколько отличались уровнем интеллекта.

Согласитесь, супермаркет госуслуг, где машину можно зарегистрировать за 15 мин, это один уровень интеллекта. А хранить в однокомнатной квартире за 150 дол. 10 кг гексогена, по 15 дол/кг, – это другой уровень интеллекта.

В этом смысле злая воля Кремля играла двоякую роль. С одной стороны, Кремль раз за разом наносил страшные удары по самому уязвимому месту Грузии – торговому балансу и инвестициям. С другой стороны, ничто так, как Кремль, не мобилизировало реформаторов и не маргинализировало оппозицию. Если вы помните, стимулом в Риме называлась острая палка, которой кололи быка. Так вот, Кремль – такой же стимул для Грузии, как арабы – для Израиля.

Попытки Кремля убрать Саакашвили «конституционным путем» породили целую череду политических аферистов, разводящих российские власти на очередную порцию денег под окончательное решение грузинского вопроса.

Еще в 2006 году мелькнул и закатился Гиоргадзе с его шутовской партией; в 2008-м питерский бизнесмен Александр Эбралидзе вдруг заявил о своем намерении баллотироваться в президенты Грузии; среди жаждущих бороться с кровавой тиранией отметился даже Леван Пирвели, проживающий в Австрии и составивший себе состояние торговлей электричеством тогда, когда в Тбилиси не было света. А в 2009-м Путин пришел на день рождения Примакова и заявил, что вопрос воссоединения территориальной целостности Грузии вполне разрешим, если этим займется Евгений Максимович.

Грузинский политик, столующийся в Кремле, имеет в Грузии не больше шансов, чем в Израиле – оппозиционер, получающий деньги от ХАМАС. Это было понятно даже оппозиции, и поэтому она в Москву не спешила. Но рано или поздно эти два тренда – стремительная маргинализация оппозиции и привычка Москвы ставить на явных мошенников – должны были пересечься, и после провала митингов 2009 года грузинская оппозиция потянулась в Кремль. При этом нельзя было сказать, что эти люди ехали в Кремль, а потом теряли рейтинг. Они сначала теряли рейтинг, а потом ехали в Кремль.

Смотрите, кто пришел

Первым в Кремль протоптал дорожку бывший премьер Ногаидели. Партия Ногаидели даже заключила союз с «Единой Россией», но кремлевские смотрины не прошла. Кремль все-таки очень ориентирован на мнение консультантов из ci-devants, тбилисских аристократов из квартала Ваке, той интеллигенции, которая оскорблена тем, что новое демократическое правительство уравняло их с простыми мужланами, и которая выкрикивает на митингах националистические, а то и прямо нацистские лозунги (типа – «Саакашвили ненавидит Грузию, потому что он армянин», – как повторял ни раз и ни два один из идейных наставников оппозиции, знаменитый грузинский режиссер Роберт Стуруа). Для квартала Ваке Ногаидели всегда останется «парвеню» и «деревенщиной».

Другое дело – Нино Бурджанадзе. Она – само воплощение идеалов Ваке, этой грузинской Вандеи. Дочь секретаря райкома, а после, во времена Шеварднадзе и очередей за хлебом, – главы грузинского «Хлебопродукта». (О, эти советские чиновники, крепко переплетенные с советскими же цеховиками и с советскими же ворами, вроде друга семьи Таро Ониани.) Нино Бурджанадзе заняла пост спикера парламента еще до революции и стала членом революционного триумвирата именно как посредник и символ плавного перехода между старой и новой Грузией. «Встретиться с Бурджанадзе в 10 утра никогда не было возможно, потому что в это время она всегда у парикмахера», – ехидно сказал мне Каха Бендукидзе. «Говорят, главной проблемой ее пиарщиков было убедить ее не появляться на митингах в бриллиантах и мехах», – заметила мне журналистка Сафо Букия.

Нино Бурджанадзе оставалась членом правящей коалиции вплоть до последних парламентских выборов, на которых она потребовала число мандатов, непропорционально большое к скромным рейтингам ее партии. Саакашвили отказал. Бурджанадзе ушла в оппозицию. Видимо, она надеялась занять «прозападную» нишу, но это место оказалось занято Ираклием Аласания, бывшим спецпредставителем Грузии при ООН. К тому же рейтинг Бурджанадзе даже в родном Кутаиси упал чуть ли не до статистической погрешности: не всем в Грузии нравятся бриллианты, образовавшиеся тогда, когда население сидело без хлеба. И Бурджанадзе поехала в Кремль. О чем она договаривалась там, можно судить по простодушной реплике видного члена партии жуликов и воров Сергея Маркова: «Все говорили ей, что для этого еще ничего не готово, но она все равно решила продолжать».

После того как «Народная партия» объявила о подготовке к митингам, кровавый режим всадил ей жучок в системный блок компьютера. Этот-то жучок и записал разговор матери со своим сыном Анзором, где будущий «мирный митинг» обсуждается во всех подробностях: «500 жертв», «египетский вариант», «власть комитету», «чрезвычайное положение» и, наконец, завершающая фраза Анзора Бицадзе: «Если Коджорский батальон в меня выстрелит, первую атаку отобью. А потом пусть выясняют отношения со спецназом ГРУ».

Трудно представить, какой хохот последняя фраза вызвала в Грузии. Ведь если этот разговор прочтет посторонний, он может подумать, что Анзор Бицадзе – это такой молодой Александр Македонский, храбрый отпрыск неистовой Олимпиады. На самом деле Анзор Бицадзе – отборный экземпляр «золотой молодежи», известный разве страстью к автомобильным гонкам. Помните тех четырех идиотов, которые устроили в Женеве гонки на отцовских «мазератти» и «ламборгини»? Вот представьте, если бы они вместо гонок затеяли свергать кровавый швейцарский режим.

Кроме Анзора Бицадзе свержение кровавого режима готовили и другие, не менее достойные кадры. А именно – генерал Учава, который еще при Шеварднадзе умудрился быть арестованным за заговор (как мы помним, обычно при Шеварднадзе за это давали повышение), и очередной плюсквамперфектум от госбезопасности Батиашвили, который два года отсидел в тюрьме за помощь сванскому мятежнику Эмзару Квициани.

8 мая борцы за свободу собрались на ужин в ресторане «Сказка» и начали обсуждать технологические подробности мирного митинга. «Мы пойдем клином и нарушим строй», «Направления этого спецназа мы знаем». «Откуда какой автобус идет – и это мы тоже знаем». «У нас есть организованные вот эти клятвенники, да?!» «И к ним могут прибавиться другие организованные группы». «Мы должны реально знать, кто эти “боевики”». «Если мы знаем, что их не 500, а 50, мы рассчитаем на 50».

«Клятвенники», о которых рассуждают в «Сказке» – это 4 тыс. человек, которые, по словам Нино Бурджанадзе, должны были защищать мирный митинг от провокаций властей, а по показаниям арестованного Учавы, «полувоенная организация, в вооружение которой входили щиты и древки от флагов. Древки от флагов использовались как дубинки». Согласно Учаве, на вооружении мирных демонстрантов должны были состоять «рогатки, из которых можно стрелять железными шариками», и коктейли Молотова – жечь машины и занимать телевидение.

«Другие организованные группы», упоминаемые борцами за свободу, – это отряд, сидевший в Квинцвисском монастыре.

В отряде было аж 24 человека, входивших в созданное незадолго до митинга «Национально-религиозное движение» во главе с Никой Гогуадзе. Движение должно было бороться против аморальности и растленного Запада, а также правительства, продавшего страну растленному Западу. Реально движение подчинялось генералу Хачишвили, бывшему члену «Мхедриони», сбежавшему вместе с Гиоргадзе в Москву после покушения на Шеварднадзе, а финансировал все это, якобы, московский бизнесмен Владимир Хомерики, который создал в Москве вместе с Хачишвили Фонд «Единения Российского и Грузинского народа» и постоянно давал пресс-конференции, на которых рассказывал, что «истинным оккупантом Грузии является антинародная власть» и «в Грузии сложилась революционная ситуация».

Связь с мужем Бурджанадзе борцы против аморальной и антинародной власти держали с помощью шифровальной книги. Разговоры Хачишвили с Гогуадзе, перехваченные МВД, до слез напоминают лучшие страницы расследования ФБР про «шпионов-клоунов».

«Мы у Бадри». – «Помнишь, я тебе дал книгу?» – «Да, помню». – «Если ты принесешь эту книгу, потом не уходи. По этой книге я скажу тебе одно предложение, которое будет тем, что я хочу сказать». – «Хорошо». – «Давай диктуй». – «Третья страница». – «Понятно». – «Первое, восьмое. Первое, второе. Первое, четвертое. Второе, первое и все». – «Хорошо». – «Вот это предложение расшифруй».

Участникам группировки обещали, что на помощь им из Южной Осетии выдвинется еще 2000 грузин. «В Южной Осетии в эти дни было такое настроение, что вот, сейчас идем брать Тбилиси», – отмечает бывший глава администрации Южной Осетии Дмитрий Санакоев.

Вы спросите: а почему же грузинское МВД заранее не разоблачило эти планы? Ответ: если бы Вано Мерабишвили заявил, что Нино Бурджанадзе планирует вывести на улицы Тбилиси 30 тыс. человек, все бы решили, что Мерабишвили сошел с ума.