Текст книги "Волшебство обмана"

Баронесса покачала головой.

– Стыдно было так использовать мальчика! Он ведь неплохой, и ты ему очень нравишься.

– Это не мне должно быть стыдно, – упрямо возразила волшебница, прожигая Вольгу глазами.

На воспитателя было жалко смотреть: он зажал виски руками, словно от разыгравшейся мигрени, и глядел на Белонику со смесью страха и удивления.

– Разберемся, – умиротворяюще сказала пожилая дама. Она прошлась по комнате Буреслава и с удовольствием уселась на свободный стул, указав своему нанимателю на кровать. – Вольга, присядьте. Вам, может, так не кажется, но все самое страшное уже позади. Дальше не будет ничего, с чем не смог бы справиться позитивно настроенный ум.

Баронесса держала себя так, как могла бы только очень породистая кошка, наевшаяся сметаны. Волшебник смотрел на нее некоторое время, словно пытаясь впитать настрой, затем отпустил свои многострадальные виски и уселся на кровать.

Белоника усмехнулась и сказала Лукреции:

– Даже без волшебства вы бы гораздо лучше справились с этим домом и всеми нами, чем…

– Чем я? – с грустной иронией спросил Вольга. – Пожалуй, я всерьез подумаю над твоей идеей. Леди Лукреция, как вы смотрите на то, чтобы нести ответственность за кучку малолетних волшебников?

– Увольте, – отмахнулась баронесса. – Меня наконец-то ждет тихая старость в моем замке.

– Кого тут ждет тихая старость? – с шумом ввалился в дверь Чингис. За ним стоял, переминаясь с ноги на ногу, Буреслав.

– Уж точно не тебя, – мрачно ответил Вольга.

– Тогда ради чего меня позвали?

– Вы должны передать совету, что Олег не может и дальше быть хозяином этого дома, – строго и чопорно сказала Белоника.

– Эк круто загибает! Серьезная барышня! – восхищенно протянул мнимый проверяющий и, не скрываясь, подмигнул другу. – Позвольте полюбопытствовать почему?

Волшебницу немного задела такая реакция, но она все равно убежденно произнесла:

– Потому что у него из хранилища пропадают артефакты, а он ничего не может предпринять. Потому что он не в состоянии справиться со своими воспитанниками и не занимается их обучением.

– Так-так-так. – Чингис достал свой бутафорский блокнотик. – А как по-твоему, не является ли первое следствием второго? И кто же осмелился покуситься на наши общие семейные реликвии?

Белоника не замешкалась ни на секунду:

– Я.

– …Почему?

– Потому что… – она отчеканила каждое слово, глядя Вольге прямо в глаза, – человек, бросивший собственного ребенка, не должен воспитывать других.

В комнате повисла тяжелая пауза, которую нарушил все тот же Чингис.

– Друже, ты чего не сказал, что у тебя кроме тех четверых еще есть дети? – обратился он к Вольге с некоторой обидой в голосе. – Не ожидал… Где погулял-то?

Вольга бросил в него подушкой с кровати, и Белоника ошарашенно моргнула: уж слишком на короткой ноге были эти двое.

– Помолчи, не видишь, тут не до шуток! – Воспитатель повернулся к девушке. – Это правда: у меня были дети, но я ни одного не бросил, всех воспитал.

– Я тому свидетель! – снова вклинился Чингис, не дав никому вставить и слова. – Когда жена его, Милонега, скончалась (пусть земля ей будет пуховой периной), мне пришлось силой подвенечный браслет снимать с этого женишка, а то бы так за ней и последовал. Детки у меня, говорит! А те детки уже давно бородатые отцы семейств!

При этих словах баронесса как-то по-особенному встрепенулась, и на губах у нее заиграла довольная улыбка, по глазам же было видно, что новая информация запустила стремительную работу мысли.

– Но я видела! – вскрикнула вдруг Белоника, потеряв все свое спокойствие.

– Что ты видела, девочка? – устало спросил Вольга, которому очень не понравилось упоминание его жены.

– Как ты к моей матери приходил! Денег ей предлагал! А она отказалась и со двора тебя прогнала!

– Ах вот оно что, – вдруг улыбнулся хозяин дома. – Приходил и предлагал. Тебя тоже тогда еще с собой забрать пытался.

– Меня потом соседка спросила: зачем отец мой приходил? Как после стольких лет не постеснялся показаться на глаза? – По лицу Белоники поползли злые слезы.

– Иной раз добрые соседи хуже злых врагов, – усмехнулся Вольга. – Садись, поговорим. Что ж ты раньше-то не спросила? Столько времени молчала и обиду копила! Вот дети, сначала наломают дров, а разговаривать начинают, только когда к стенке приперли.

– А взрослые начинают рассказывать, когда из этих дров поленницу уже можно складывать, – фыркнула Лукреция. Поднялась чуть слишком стремительно для своего почтенного возраста, подошла к Белонике и, обняв за плечи, попыталась посадить на стул. – Садись и успокойся немного.

Белоника досадливо дернула плечами, но баронессу это не смутило.

– Садись, упрямая, устанешь еще стоять, пока он оправдываться будет.

Волшебница утерла слезы и вправду села. Пожилая дама замерла у нее за спиной, положив руки на спинку стула, словно взяв девушку под защиту.

– Так-то лучше. Вольга…

Волшебник вздохнул:

– Чуть меньше сотни лет назад, использовав брачный артефакт из хранилища в этом доме, я отказался от своего волшебства и долголетия ради женщины, которую полюбил. К сожалению, она умерла раньше меня, и я получил свою силу обратно. Но у нас с ней было четверо сыновей… а уж от них потом пошло внуков, правнуков и того больше. Я старался, но за всеми разве уследишь? Хорошо, если ведут оседлый образ жизни. А если, как твой отец, перекати-поле – так вовсе беда.

– Мой отец… – прошептала Белоника.

– Ты мне не дочка. Не было у меня дочерей. Зато праправнучек хоть отбавляй, – усмехнулся Вольга. – Но волшебницей стала только одна.

– Так соседка же тебя узнала! – взвилась вдруг Белоника – Лукреция еле ее удержала, посадила обратно.

– Что соседка? Видел я своего правнука мельком – может, и похож на меня немного.

– И… где он сейчас?

Вольга нахмурился.

– Не знаю. Сгинул давно уже. Он же охотник был. С ватагой таких же отчаянных парней ходил по селениям, зверя бил: где волки лютуют, где медведь-шатун не в срок из спячки вылез.

Все снова замолчали.

– А нельзя было сказать, что я тебе праправнучка? – смаргивая вновь набежавшие слезы, спросила Белоника.

– Да зачем? Тоже мне родственничек выискался! Я с отцом твоим даже знаком не был и тебя на руках не качал. Разве это дед? А тебе здесь под моим присмотром жить, с другими волшебниками общаться как? Вот и промолчал. Не прав был?

Девушка только всхлипнула.

– То-то видно, как у вас говорят, яблочко от яблони недалеко падает, – добродушно проворчала баронесса, чтобы разрядить обстановку. – Собрались тут горе-молчуны. Хорошо еще, никто пострадать не успел.

– А как же Лана? – пискнул из своего угла Буреслав, до этого сидевший тише воды, ниже травы, чтобы не прогнали.

– Цела твоя Лана, – снизошел до него Вольга, открыв наконец-то правду.

– Так вы меня обманули!

– Так ты нас тоже! – расхохотался воспитатель, напряжение отпустило, и он ничего не мог с собой поделать.

Улыбнулись все остальные обманщики, собравшиеся в одной комнате.

– Что же мне теперь делать? – виновато спросила Белоника, в который раз утирая слезы. Потом умоляюще взглянула на фальшивого проверяющего: – Забудьте все, что я сказала.

– О-о-о, я умываю руки, – поднялся Чингис. – Сам будешь объяснять своим подопечным, что ты и твоя великолепная леди тут наворотили.

– Никто тебя не ругает, девочка. Правда, Вольга? – вмешалась баронесса. – И вы, Чингис, не уходите. Разве вам не интересно, что будет дальше?

– А что, у вас есть еще какое-то дальше? – с готовностью вернулся на свое место Чингис, словно зритель после антракта в хорошем спектакле.

Вольга удивленно посмотрел на баронессу.

– К сожалению, да. Есть в этом доме еще один молчун. Буреслав, позови Ратко.

– Он что, тоже праправнук Олега? – выпучил глаза мальчишка.

– Не мели чепухи. Иди и зови.

За любопытным юным волшебником мигом хлопнула дверь.

– И правда, зачем Ратко? – спросила Белоника.

– Скажем так, ты и его обидела незаслуженно, – загадочно сказала Лукреция.

Чингис посмотрел на Вольгу, тот пожал плечами, дескать, поди пойми этих старых интриганок.

Ратко протиснулся в дверь как раз вовремя, чтобы предотвратить дальнейшее обсуждение.

– Что у вас тут?

Из-за его спины высунулась любопытная физиономия Буреслава, боявшегося пропустить хоть слово.

– Вечер откровений. Присоединяйся! – бодро сказал Чингис.

Великан обвел взглядом всех по очереди – не укрылась от его внимательных глаз и заплаканная Белоника – и остановился на довольной баронессе. Та кивнула, и Ратко окончательно прошел в комнату. Буреслав закрыл за ним дверь.

– Мне одна мышка шепнула, что ты очень хочешь уйти из этого дома, – перешла к делу Лукреция.

– Это правда? – взвился Вольга, в этот день воспитанники преподносили ему сюрприз за сюрпризом.

– Правда, – кивнул богатырь. – Отпустишь?

– Смотря для чего…

Ратко помялся, не зная, какие слова подобрать. Затем решился, бить – так в лоб.

– Не один теперь я на свете. Есть у меня моя Нюта. А летом будет еще дочка или сынок.

Если бы Вольга не сидел, то, наверное, пошатнулся бы от такого удара.

– Вот те на, – только и проговорил Чингис.

– Так Нютка твоя брюхатая, что ли? – громко и неосторожно произнес Буреслав, все еще находившийся на расстоянии вытянутой руки от великана.

Подзатыльник не заставил себя ждать. Да не просто подзатыльник, а царь всех подзатыльников. И никто мальчишке не посочувствовал.

Вольга прочистил горло, как-то по-особенному взглянул на Лукрецию, словно давая понять, что догадался, зачем та позвала парня именно сейчас.

– Ты же знаешь, что я не могу тебя отпустить, пока ты не разобрался со своим волшебством?

Ратко кивнул.

– Знаю. Только на что оно, мое волшебство, если Нюта сейчас за другого замуж пойдет?

Воспитатель нахмурился.

– Крепко решил?

– Крепко.

– Буреслав, сходи в мою комнату, там на верхней полке шкатулка резная стоит – принеси.

– Ага, я сейчас! – Буреслав в очередной раз выпорхнул в коридор.

– Вот когда умение перемещаться ему бы пригодилось, – сказала вслед неутомимому гонцу баронесса. – Чингис, поможете потом мальчику?

– Я? – удивился волшебник. – Я бы с радостью, но не умею перемещаться.

– Вам и не понадобится. По крайней мере так, как хотелось бы Буреславу.

– С вашими загадками я вовсе отсюда не уеду, – засмеялся мошенник.

– Может, вам и не надо? – лукаво ответила баронесса. – Подумайте.

Буреслав вернулся с небольшой деревянной шкатулкой и передал ее Вольге, но по лицу пацана было видно, что не удержался, открыл-таки по дороге.

– Ну и что там видел? – спросил воспитатель.

– Да браслеты волшебные, что-то вроде кандалов, – сообщил мальчишка.

– Не в бровь, а в глаз, – согласился Чингис.

Вольга открыл шкатулку, на дне действительно поблескивали два серебряных браслета, украшенные витым узором.

– Брачные артефакты бывают разного вида. Мне в свое время достались эти. Жених и невеста должны произнести клятву и надеть браслеты, тогда тот из них, кто владеет волшебством, его лишится, а вместе с ним лишится и своего долголетия, будет стареть, как обычный человек. Пока живы оба супруга, снять браслет невозможно.

– Страшная вещь, – прошептал подставной проверяющий.

– Если без настоящей любви, то нет ничего страшнее, – согласился с другом Вольга и посмотрел на Ратко. – Браслеты – это условие. Наденешь – и можешь уйти отсюда, когда пожелаешь.

Снова повисла тишина.

– А без браслетов нельзя? – робко спросила Белоника, наконец-то пожалевшая парня.

Вольга покачал головой.

– С его видом волшебства нельзя.

У Ратко тоже возник вопрос, только совсем другого свойства.

– Да как же я его надену? – Он указал взглядом на самый крупный браслет, и всем стало понятно, что тот ковался вовсе не для богатырской ручищи.

Вольга смущенно потрогал свое запястье, которое было в полтора раза тоньше, чем у воспитанника.

– Дайте мне, – встала с места Белоника, глаза ее снова влажно посверкивали.

Воспитатель протянул девушке серебряный браслет. Волшебница взялась за него обеими руками и легонько развела в стороны: на глазах у присутствующих украшение стало шире, не потеряв своей идеально круглой формы.

– Теперь впору?

Богатырь примерил, рука и вправду прошла свободно.

– В самый раз! Спасибо. Всю жизнь носить буду, тебя вспоминать.

– Тогда, на Солнцевороте…

– И за это тоже спасибо, – улыбнулся Ратко. – Если бы не ты, может быть, еще и не решился бы.

Глава 25
Сваты

Когда день перевалил за середину, Лукреция начала собирать вещи. Хорошо бы было выехать уже следующим утром, да пораньше – путь предстоял неблизкий.

Укладывая платья, многие из которых оказались так и не надетыми ни разу благодаря волшебному артефакту, раздобытому в хранилище, аристократка лукаво гадала: не разрешит ли Вольга забрать с собой брошь? В конце концов, с его проблемой она справилась в рекордно короткий срок. Сложно поверить, но прошло всего несколько дней, показавшихся баронессе целой жизнью. А ведь до этого время летело с пугающей стремительностью – только успевай отсчитывать годы, но здесь, на севере, вдруг неожиданно притормозило.

В дверь постучали.

– Войдите, – разрешила Лукреция, с ловкостью карточного шулера пряча один из предметов интимного туалета между аккуратно сложенных платьев.

Вошла целая делегация: Ратко, Вольга, Белоника, Весень и Лель, из дверного проема выглядывали Морошка со Жданом. Между ног посетителей юркой молнией скользнула куница и тут же попыталась залезть баронессе на плечо.

– Что, нагулялся, предатель? – спросила пожилая дама, подсаживая зверька. – А то все Лель да Лель.

Куница несколько раз возмущенно пискнула, но потом притихла на плече баронессы.

– У нас проблемы! – торжественно произнес Вольга.

– А мне казалось, я буквально пару часов назад разрешила их все, – деликатно засмеялась Лукреция. – Когда вы успели нахватать новых?

– Как вы уже успели заметить, я в этом специалист, да еще специалист преподающий. – Волшебник слегка поклонился.

– Свататься решили ехать после заката, – сказал немного смущенный, но очень довольный Ратко.

– Поезжайте. Зачем тянуть? – одобрила Лукреция, все еще не понимая, с какой целью ей сообщают об этом в такой торжественной обстановке и где же здесь проблема.

– Вы должны поехать с нами, – безапелляционно заявил Вольга.

– Но я имею очень смутные представления о том, как на Севере происходит сватовство!

– Мы тоже. Поэтому и просим: вам, как иностранке, все простят, – невозмутимо пояснил воспитатель.

– Вам как волшебнику тоже, – парировала Лукреция.

– Ну а нам вместе простят гораздо больше. Вы только послушайте, что они несут!

– Я точно помню, что там было что-то о птичках и рыбках, – возмущенно откликнулась стоящая у двери Морошка. Похоже, спор длился уже довольно давно.

– А я слышала, как говорили про колечко и сваечку, – без излишнего напора сообщила Белоника и почему-то слегка порозовела.

– Птички мне больше нравятся, – высказал свое мнение Ждан. – Точно сваечка, а не сучок?

– Сам ты сучок, – беззлобно ответил Ратко.

Вольга многозначительно посмотрел на баронессу:

– Не думайте, что я разбираюсь в этом лучше.

Лукреция вздохнула: придется выручать, а то уедешь – и думай потом, не остался ли бедный Ратко без своей Нюты. Не такая уж мудреная наука это сватовство – справиться можно.

– Бабушку, бабушку мне не помните! – кричал с облучка всерьез обеспокоенный Ждан.

Сваты грузились в празднично украшенные сани.

– Я тебе дам бабушку, – добродушно, больше для виду, ворчала Лукреция, усаживаясь поудобнее между Весенем и Вольгой. Лишь сейчас она стала понимать, насколько сильно будет скучать по вихрастому обормоту.

Напротив уже сидели Белоника, Лель и виновник переполоха – Ратко. В ногах лежала пухлая сума с подарками. Пахло недавно срезанными хвойными ветвями, юные волшебники искусно переплели их по бокам саней, украсив ярко-красными гроздьями рябины. Блестели и позвякивали колокольчики на сбруе двух ладных лошадок. Вечер сулил ясную и тихую ночь.

Идиллия нарушилась внезапным треском и появлением на дороге, прямо перед санями, трех человеческих фигур. Лошади испуганно заржали и непременно взвились бы на дыбы, если бы один из появившихся тут же не прыгнул вперед и не схватил взбудораженных животных под уздцы.

– Ох ты, святы! Не рассчитал! Тише, тише, – послышался густой незнакомый голос.

Ждан поднес фонарь ближе к лицу незнакомца, и все увидели крепкого мужчину с густой черной бородой, лохматыми полуседыми бровями и золотой серьгой в ухе. Одет он был не по-зимнему: ни куртки, ни полушубка на нем не было, голову прикрывал повязанный странным образом цветастый платок.

– Ты кто такой? – враждебно спросил вихрастый, готовый, если понадобится, запустить в незнакомца фонарем.

Тут на свет вышли двое других, и оказалось, что это Чингис с Буреславом. Все немного расслабились.

– Вы же за булавой отправились, – недоуменно сказал Вольга.

– Так вот она, – внезапно ответил за них бородатый незнакомец и снял с пояса грозное оружие.

Когда Лукреция просила Чингиса помочь незадачливому перемещателю, она имела в виду следующее: взять Буреслава, поисковик и найти-таки, куда девалась та злосчастная булава, благодаря которой впервые обнаружились способности юного волшебника. Фальшивый проверяющий с энтузиазмом принялся за дело. Едва он понял, что от него потребуется и какие приключения это сулит, подхватил воодушевленного воспитанника и в мгновение ока унесся на ветре за горизонт. Судя по всему, путешествие увенчалось успехом, только вот кто этот бородач, который прилагался к артефакту?

– Это мой дед! – гордо заорал Буреслав, не дотерпев до того момента, когда кто-нибудь все же сподобится задать интересовавший всех вопрос.

– Дед? – недоуменно моргнул Вольга, привставая в санях, чтобы получше рассмотреть незнакомца. – Но он же…

– Умер? Для своих оголтелых родственников очень даже может быть, для себя самого живее всех живых, – ничуть не смущаясь, заявил бородач. Затем обошел сани и протянул руку воспитателю волшебников. – Драгомир.

С такого расстояния уже все присутствующие имели возможность оценить широкие, кустистые и, судя по всему, фамильные брови незнакомца – сомнений в его родстве с Буреславом практически не осталось.

Вольга немного ошалело пожал широкую мозолистую ладонь.

– Так что случилось с булавой-то? – повторил он вопрос, инстинктивно чувствуя, что это и есть ключ ко всему происшедшему.

– Булава оказалась волшебным артефактом, – решился выступить Чингис, – зачарованным таким образом, чтобы не попасть в руки к другому волшебнику. Когда Буреслав коснулся ее, она просто перенеслась к своему владельцу.

– Она мне чуть пробоину в днище корабля не учинила, – усмехнулся Драгомир, поигрывая оружием. – А так обошлось, только кок заикой остался. Я когда письмо с сообщением о собственной гибели сыну отправлял, и думать забыл, что она дома осталась.

– Зачем письмо? – не поняла Белоника.

– А затем, ладушка, что негоже, когда сын начинает выглядеть старше отца, – вздохнул пришелец. – Отпустил я его.

Неловкая пауза даже не успела возникнуть, как нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Буреслав наконец выпалил:

– Вы видели? Видели, как мы переместились?! А у моего деда во-о-от такой корабль! – Мальчишка развел руками, глаза его горели гордостью и восхищением. – А еще у меня, оказывается, такое же волшебство! Дед обещал меня учить!

– Обещал, – тоже не без удовольствия крякнул Драгомир. – Хотел об этом переговорить с хозяином дома, да я вижу, вы куда-то собрались…

– Свататься едем, – пояснил Вольга.

– Это дело хорошее, – потер руки бородач. – Ну, с собой, что ли, возьмите.

Плотно сидевшие в санях волшебники смущенно переглянулись.

– Берите, берите, не пожалеете. У меня было пять жен, так что свататься я умею. Да что вы все так напряглись? За плохую примету посчитали? А ведь я со всеми женами жил ладно, ни одну не обидел. Вы выкуп-то взяли?

Лель поднял набитую суму – продемонстрировал. От подарков пахло травами и медом – это были пряники, испеченные Морошкой. Еще там лежали кулечки орехов, трав и ягод, неожиданно принесенных Ниной в дом, мотки ярких атласных лент – от Белоники, монетки разного достоинства, красивая кружевная шаль, пожертвованная баронессой, – подарок для матери будущей невесты, и много другого добра – кто его знает, от кого в доме откупаться придется.

Драгомир одобрительно кивнул, бросив взгляд на мешок, а вот на Леля посмотрел удрученно, почесал бороду.

– Ты, парниша, конечно, не обижайся, но тебе лучше не ехать, с таким-то лицом стенка на стенку идут, а не за красной девицей.

Юноша не обиделся, потрогал щеку, на которой только-только начинали бледнеть синяки, пробормотал «это он меня еще «до» не видел» – и выпрыгнул из саней.

А Драгомир, видимо привыкший командовать у себя на корабле, или откуда он там сейчас явился, принялся за дело серьезно.

– Тебе бы тоже, богатырь, остаться, а то нам в избе развернуться негде будет такой толпой.

– Вообще-то это жених, – саркастически бросил Весень, нисколько не смутив специалиста по сватовству.

– Ах, ну раз жених, тогда пусть едет, – милостиво разрешил тот. – А вот ты…

– Понял, понял, тоже буду портить картину. – Целитель покинул сани вслед за Лелем.

– Да не то что картину, – рассмеялся Драгомир, – только это дело серьезное, меж старшими решается.

– Ясно, – кивнула Белоника, поднимаясь.

– Я тоже могу уйти, – лукаво подмигнул с облучка Ждан.

– Сиди, где сидишь! – пригрозил ему бородач. – Кто потом нас пьяных до дому довезет?

– Ну, тогда и я не поеду, а то завтра в дорогу. – Лукреция поднялась, рассудив, что теперь-то сватовство обойдется без ее непосредственного участия.

– Бабушку оставьте, – запротестовал Ждан, – погрузили ведь уже!

Впоследствии баронесса на полном серьезе недоумевала, зачем собирали такую делегацию, если Драгомира можно было смело отправлять одного. Он сосватал бы кого угодно и за кого угодно, лишь бы потом можно было вдоволь повеселиться за накрытым столом.

– Здравствуйте, хозяин и хозяюшка! – зычно начал дед Буреслава еще с улицы.

Если бы Ратко не успел заранее предупредить Нюту о сватах, то-то бы переполох начался при появлении этого громкого и бойкого бородача, стучавшего в ворота дома кузнеца так настойчиво, что снег посыпался с резных украшений.

– И вам не хворать, люди добрые! – ответил из-за ворот столь же зычный голос. Створки распахнулись, и в проеме появился могучий мужик, наверняка в любую другую дверь протискивавшийся разве что бочком. – Куда путь держите? Зачем пожаловали?

Не будь Лукреция уверена в обратном, она бы подумала, что кузнец – скорее отец Ратко, чем Нюты. Будущий тесть нисколько не уступал ни в росте, ни в размахе широких плеч молодому волшебнику. Как в семье у такого гиганта могла вырасти маленькая хрупкая девчушка – уму непостижимо.

– Есть у нас охотник, богатырь, удалец и молодец, – показал Драгомир на Ратко. – Ехал мимо, слыхал, живет здесь в округе птичка-невеличка, глазки синие, словно яхонты, перья червонного золота, голоском что соловушка.

Не зря новоявленный дед Буреслава по дороге все выспрашивал у жениха, как выглядит невеста.

– Я же говорил, будет про птичек, – словно зритель в театре прошептал на ухо баронессе Ждан и предложил угощаться орехами, которые уже успел стянуть из сумы с подарками.

– Наш охотник обошел весь лес, а той птички не видал, загрустил, затосковал. Сказывали добрые люди, видали ту птичку на твоем дворе.

– Может, и видали, – усмехнулся кузнец, провел рукой по коротко стриженной бороде, не сводя оценивающего взгляда с Ратко. – Только та птичка-невеличка хоть мала, но смела да упряма, сам едва справляюсь. А хватит ли силенок у вашего молодца?

За воротами кто-то хихикнул: шутка ли, при сватах обвинить невесту в упрямстве!

Драгомир на секунду замешкался: видно, кузнец сделал серьезное отступление от обычного сценария сватовства.

Жених сообразил, что к чему, быстрее всех остальных, недаром на любом празднике был первый боец.

– Сила-то есть, а вот найдется ли кто, чтоб проверить, вдосталь ли? – шагнул вперед Ратко.

Будущий тесть потер могучие ладони.

– Найдется, не боись. Сдвинешь меня от ворот, так и проходи смело, ищи свою птичку.

Молодой волшебник усмехнулся, бросил полушубок на руки Драгомиру и закатал рукава праздничной вышитой рубахи, обнажая крепкие предплечья, переплетенные внушительными лентами мышц.

– Биться будут! Где это видано, чтоб жених с отцом невесты… Во дают! – восхищался Ждан, пихая за щеку уже не орехи, а пряник.

Лукреция во избежание последующего конфуза отобрала у вихрастого суму, если сватовство затянется, так и вовсе без снеди остаться можно.

Меж тем кузнец тоже скинул легкую кожаную куртку, и богатыри сошлись, ухватив друг дружку за массивные плечи. Некоторое время стояли неподвижно, будто испытывая силу соперника. Только ноги, что каменные столбы, все глубже и глубже уходили в снег.

– Если он всех женихов так испытывает, сидеть бы Нютке в девках, кабы не Ратко, – не без гордости ворчал Ждан.

Наконец хозяин двора слегка покачнулся, то ли поддался, то ли молодость и жизненная сила взяли свое, а только волшебник не упустил представившегося шанса, так отринул будущего родственника прочь от ворот, что тот едва не улетел в ближайший сугроб.

Вихрастый издал несколько неприличный победный клич, и Лукреция поймала себя на мысли, что едва совладала с собой, чтобы не присоединиться.

Драгомир кинулся поднимать и отряхивать кузнеца, но тот поднялся сам и, судя по всему, был крайне доволен исходом поединка.

Дальше все пошло как по маслу: сваты прошли в избу, где были встречены принарядившейся по такому важному случаю хозяйкой.

– Проходите, гости дорогие, и ты, молодец залетный, не стесняйся. Вот они все, мои птички, хорошие да пригожие. – Она указала на лавку, на которой сидели, опустив глаза долу, три молоденькие девчонки. Нюта была самой старшей, и сваты приехали за ней, но щеки горели жарким румянцем у всех троих. – Выбирай любую, какая глянется!

Ратко шагнул к невесте, за руку поднял ее со скамьи.

– Вот она, моя ненаглядная!

Что тут началось! Ох и запричитали же сестры с матерью на три голоса!

– Да как же мы ее отдадим, такую мастерицу!

– Кто будет в лес ходить по грибы, по ягоды?

– Кто хлеб нам будет печь душистый? Кто кашу варить?

Драгомир только довольно оглаживал бороду – снова пришел его черед вступать в этот необычный торг.

– Да, губа у нашего охотника не дура, но и кошелек не пуст! – Бородач знаком попросил баронессу открыть сумку и начал извлекать из нее гостинцы. – Чтоб не оскудели ваши закрома и стол ломился от снеди!

Перед хозяйкой легли кульки с орехами, сушеными ягодами, пахучими травами, пряники и пирожки, заботливо собранные Морошкой.

– Все равно не отпустим, – загомонили девчонки, – кто нас будет наряжать, наши косы украшать?

Лукреция уже смекнула суть игры и выложила перед непоседами ленты, переливчатые бусы и пригоршню монеток.

– А с такими подарками, красавицы, разве сами не справитесь?

Глядя на представшее перед ними богатство, сестрицы аж завизжали от удовольствия.

– Дитятко забираешь, старшее, любимое, – ударилась в полупритворные слезы мать. – Кто меня теперь обнимет, кто пожалеет на старости лет?

Лукреция улыбнулась на такие причитания: хозяйка дома и сама еще была красавицей хоть куда, какая уж тут старость.

У Вольги же лицо не дрогнуло, он вынул из сумы прекрасную шаль и набросил ее на плечи женщины.

– Утешься, матушка, за хорошим человеком будет твоя дочка.

Хозяйка только ахнула и с не меньшим восхищением, чем шустрые пигалицы, стала рассматривать роскошный подарок.

– Кхм, – многозначительно вмешался кузнец.

– Да что ж это я! – всплеснула руками мать невесты. – Пожалуйте за стол, гости дорогие! Уж не взыщите за угощение, чем богаты…

А богат дом, видимо, был изрядно. При кузне бедно не живут. Дочки быстро, в шесть рук, заставили стол угощениями так, что гостям локти положить было некуда.

Ждан смотрел на все это большими круглыми глазами и, кажется, жалел только о том, что уже наелся орехов с пряниками.

По традиции сваты садились за стол не только для того, чтобы есть и пить, сперва следовало потолковать о дальнейшем житье молодых. Драгомир снова раскрыл было рот, но его тут же перебил кузнец, который, отринув все условности, обратился напрямую к Ратко:

– Слышал я от дочки, ты ее к себе в село забрать хочешь.

– Верно, – кивнул жених. – Пока поживем у отца, а там и свой дом поставим – братья помогут.

Хозяин призадумался, зачем-то размял ладони и сказал напрямую:

– А что, если вам остаться? Ты видишь, нет у меня наследника и, наверное, уже не будет. Дом и кузню некому после меня держать. Коли пожелаешь в мою семью войти, дело тебе передам как родному сыну.

Кузнец сказал и замолк, притихли и все остальные за столом.

Лукреция про себя улыбнулась подобному предложению. Это кто еще кого сейчас сватал – Ратко себе невесту? Или кузнец сына и преемника?

– Я подумаю, – ответил юный волшебник, – коли не обидишься, что сразу не согласился.

– Ну, добро, – махнул рукой будущий тесть. – Не к лицу мудрому мужу в важных делах спешить. Ешьте, пейте, гости дорогие, не обижайте хозяйку!

Как и обещал Драгомир, возвращались сваты домой изрядно навеселе уже далеко за полночь. Драгомир с Чингисом орали в ясное звездное небо какую-то залихватскую песню, счастливый Ратко подхватывал припев и хлопал в ладоши. Ждан насвистывал на облучке. Умаявшаяся за такой долгий день Лукреция тихонько дремала у Вольги на плече.