Текст книги "Боевой шлюп «Арго» (сборник)"

Сейчас на койке, застеленной белоснежной простыней, лежал пострадавший. Вся правая часть его лица была залеплена розовой, равномерно вздымающейся массой.

– Регенерация, – заметил Док, кивнув на пластырь. – Через день будет как новенький.

Бабушка покосился на изножье кровати. Под покрывалом виднелись очертания левой ноги. Правая нога непрерывно подергивалась, а когти на высовывающейся из-под одеяла лапе нервно сжимались.

– Чего это он?

– Прорастают нервы. Завтра выведу его из-под наркоза, и пусть хоть плясать идет.

– А вы уверены… хм-м… что это… я имею в виду ногу… что она его обрадует?

– Почему же нет? Конечности торга намного сильнее человеческих. Кроме того, когти удобны для захвата, не то что наши рудиментарные пальцы…

Бабушка тут же представил, как воскресший удобными для захвата когтями сжимает горло Дока. Видение было настолько ярким, что сержант вздрогнул.

– Я бы на вашем месте все же его подготовил. Можно сделать так, чтобы он отмер только сверху, до пояса?

– Можно, конечно, но зачем?

Удивление Дока было таким искренним, что сержант успокоился. В конце концов, кто из них двоих врач? Или хотя бы ветеринар?

Как выяснилось на следующий день, опасения Бабушки были напрасными. Нельзя сказать, чтобы мистер Несвид – так звали их непрошеного гостя – обрадовался при виде своей новой конечности. Но когда Док объяснил ему, что нужной ткани не оказалось в заморозке, а имплант с Земли прибыл бы только через три месяца, мистер Несвид кивнул и вежливо поблагодарил врача. Он вообще был удивительно вежлив. Высокий, худощавый, с ровным красивым загаром (впрочем, малость подпорченным лицевой хирургией), мистер Несвид напоминал Бабушке героя кинофильмов начала ХХ века. Ему не хватало лишь тонкой полоски усов над губой для окончательного сходства. Мистер Несвид попросил у Дока трость и уже через полчаса свободно перемещался по дому. Ковбойская рубашка Ричардсона смотрелась на плечах мистера Несвида немного неуместно, но элегантно.

Бабушка угрюмо посопел, наблюдая за чуть прихрамывающей походкой гостя, затем пригласил его на веранду и приступил к допросу.

– Как, говорите, я здесь очутился? – Мистер Несвид одарил Бабушку благосклонной улыбкой, прихлебывая доковский мартини. – Видите ли, я ученый. Геоботаник. Собираю редкие растения, преимущественно ксенофлору. Обычно я путешествую с научными экспедициями, но тут решил сам слетать на Джеббу. Это ведь недалеко. Мне сообщили, что там нашли интересный молочай, очень похожий на нашу Euphorbia cyathophora. Возможно, его занесли первые поселенцы, но надо было проверить. Я арендовал яхту, но, видимо, в программе что-то забарахлило. Я вышел из прыжка и довольно долго пытался понять, где нахожусь. Ясно было только, что не у Джеббы. Навигатор из меня, как вы сами понимаете… – Тут он развел руками и еще раз обворожительно улыбнулся. – Потом я заметил неподалеку планету и решил спуститься, проверить что к чему. Я только-только вошел в атмосферу, как кто-то меня подбил. Я едва успел отстрелиться в капсуле. Вот, собственно…

– Никто вас не подбивал, – недружелюбно заметил Бабушка. – Это была старая мина-ловушка.

– Отлично, отлично, я никого ни в чем не обвиняю.

– Почему вы не подали сигнал бедствия?

– Вряд ли мне это помогло бы. Я понятия не имел, где очутился. Вы ведь знаете, радиус действия передатчиков не так уж велик.

– Яхта не была оборудована СВЧ-связью?

– Нет, откуда? Это же обычная прогулочная яхта.

Сержант отметил про себя, что надо отыскать в лесу обломки корабля и проверить, вправду ли это всего лишь прогулочное суденышко.

– Ну что, я удовлетворил ваше любопытство?

Бабушке оставалось только пожать плечами. Мистер Несвид не внушал ему доверия, но и обвинить его было не в чем. Сбои в навигационных программах случаются – иначе эта райская делянка никогда не попала бы в собственность «Май-Тай».

– Вы свободны. Но прежде чем вы начнете разгуливать по деревне, вам придется ознакомиться с некоторыми условиями пребывания на планете. И подписать кое-какие бумаги…

Сержант Кунни Бабушка был хорошим полицейским, и нужные бланки у него всегда оказывались под рукой.

Спустя неделю

– Вы продали Суслика этому Несвиду? – От удивления у сержанта даже челюсть отвисла. Он шагал рядом с Доком по тропинке, ведущей к деревне. Ольга только что накормила их сытным обедом. Дел было немного – Доку предстояло в последний раз осмотреть челюсть супруги старосты, а сержант собирался исследовать вред, причиненный страусиному загону. Душка по пьяни влетел головой в решетку и со злости поджег стойло, принадлежащее старосте. К счастью, пожар быстро заметили и затушили. Душка отсыпа´лся на гауптвахте, а Бабушке предстояло оценить ущерб и поторговаться со старостой об отступных.

– Да, продал, – печально вздохнул Док. – Ольга очень переживала из-за Верзилы, и я не хотел, чтобы ей пришлось пройти через это еще раз. Мистер Несвид проявил такой неподдельный интерес к страусиным боям. Он рассказал мне, что держал дома бойцовых петухов и стаффордширских терьеров. И парочку шотландцев, для охоты на лис. Подумать только! Еще двадцать лет назад в лесах можно было охотиться разве что на дятлов.

– Да, с охотой сейчас никаких проблем.

– И вы знаете, он начинает всерьез здесь обустраиваться. Уже успел перезнакомиться со всеми поселковыми и даже нанял рабочих для постройки дома. К нам заходит каждое утро, приносит Ольге цветы, расточает комплименты. Честно говоря, этот Несвид изрядно мне надоел. Я-то думал, что он попробует выкрутиться и отчалит с первым же транспортником. Скажите, как вы его так быстро уломали? Он показался мне изрядным пройдохой.

– И сам не понимаю, – пожал плечами Бабушка. – Говорит, ему здесь понравилось. Любопытный, говорит, биотоп… и еще что-то ругательное, вроде суки.

– Сукцессия? – предположил Док.

– Во-во. Сукцессия тропического леса. Мол, он все это будет изучать, и его непременно опубликуют в «Нэшинал джеографик». С другой стороны, у него ведь не было особого выбора. Нежиться здесь на солнышке или вкалывать на Земле на закрытом заводе «Май-Тай»… Что выбрали бы вы, Док?

Док не успел ответить, потому что они вышли на деревенскую площадь. Там как раз объявляли о следующем круге страусиных боев, и Кабанчик, местный букмекер, принимал ставки. Он делал метки угольком на высоком столбе. Поскольку предыдущие ставки не стирались, Кабанчику пришлось вскарабкаться на обрубок бревна, и уже оттуда он тянулся к чистому пока дереву. У обрубка толпилось человек двадцать – намного больше, чем обычно. Как раз сейчас маленькая девочка с ящерицей пыталась всучить Кабанчику красную ракушку. Тот отмахивался и подзывал следующего, плотного поселянина, который приволок целый улей сухих шершней.

– Крупная игра, Кунни. Интересно, кто решился отдать свою птицу на растерзание Любимчику?

Сержант кивнул малышке. Та подбежала, размазывая слезы по лицу. Волочившаяся за ней ящерица немедленно пристроилась рядом с Бабушкой и принялась тихонько жевать его штанину.

– Эй, мала´я, какие ставки? – как можно нежнее поинтересовался сержант.

Девчушка хлюпнула носом, утерла сопли и важно прокартавила:

– Двадцать пготив одного, что Любимчик убьет Суслика в пегвом гаунде.

Док и Бабушка переглянулись. Бабушка открыл было рот, но тут из толпы вынырнул староста и, вцепившись в сержанта, решительно поволок его к загону.

На закате сержант петлял между древесными стволами. В чаще было сумрачно и пахло гнилью. Что-то непрерывно шелестело, пощелкивало, и белый луч фонарика выхватывал из зарослей то широкий банный лист, то ежовые иглы. Так и казалось, что из-за ближайшей коряги вынырнет сейчас сгорбленная бабка-колдуниха с пучком трав. Док недавно сводил сержанта в лес и показал цветущий папоротник. Зрелище было удивительное и волнующее. Сержант вздохнул и прибавил ходу. Надо было выбираться отсюда до темноты, пока не нагрянули кошмарники и летучие варенцы. Те не постеснялись бы высосать сержантову кровь, а тело подвесить на длинные иглы чечевичника, чтобы человек высох и стал не человек, а ходячая мумия. Бабушка тряхнул головой. Вот ведь привязались дурацкие страшилки. Когда Душка травил байки в казарме, близоруко щурясь и для пущего эффекта переходя на свистящий шепот, было вовсе и не страшно. А вот ночью в лесу… Слева треснул сучок. Сержант подпрыгнул и суматошно направил в заросли луч фонарика. В белом свете замаячил высокий силуэт, знакомый суховатый голос произнес:

– Сержант, не будете ли вы так любезны убрать свет? Он слепит мне глаза.

Бабушка поспешно выключил фонарик.

– А, это вы, Несвид. Вы меня напугали. Что вы делаете в лесу так поздно и в одиночестве? Тут может быть опасно.

– Ну какие опасности? Здесь даже крупных сухопутных хищников нет. Нет хищных растений, а ваши какодилы куда медлительней бронкских карманников. —

Несвид улыбнулся и уселся на поваленный ствол. Снял с плеча небольшую сумку, из тех, что геологи берут с собой для проб. Устроив ее поудобней у покрытых свежей землей корней, полез в карман за сигаретами. – Будете?

Бабушка покачал головой.

– Вы и не представляете, сержант, на каких планетах мне довелось побывать. От каких только тварей я не убегал. Шипастые, хвостатые, плюющиеся ядом… Нет, у вас тут удивительно мирно. Не планета, а цветник какой-то. И очень много знакомых растений. Вот, посмотрите… – Он сунул руку в сумку и вытащил какую-то травку с небольшими бледными цветками. – Вейсмарский лютик. Ума не приложу, как он здесь очутился. Регулирует кровяное давление. Из него получаются отличные тонизирующие экстракты. Или, к примеру, шиповалка. – На сей раз в руке ботаника оказалась кожистая, покрытая шипами коробочка. – У нее очень интересный способ распространения. Изначально плод лопается, как наш бешеный огурец. В коробочках довольно высокое содержание метана, вот в этих полостях.

Сержант без интереса осмотрел находку.

– Коробочка летит, но самое любопытное не это, а то, что при соприкосновении с древесным стволом она как бы взрывается, и твердые мелкие семена проникают в рану… под кору, я имею в виду. Там, глубже, я нашел целую поляну, пораженную шиповалкой. Довольно опасное местечко. Вам бы не понравилась встреча с целой коробочкой. Я, помнится, даже опубликовал статью о связи между ареалами распространения шиповалки и легендами о злых духах.

Бабушка хлопал глазами. Беседа погружала его в тоску. Но тут он кое-что вспомнил и перебил исследователя:

– Я сегодня был в деревне. Это правда, что вы выставляете Суслика против Хохлатого Любимчика?

– Чистая правда, – кивнул мистер Несвид. – Птица запущена и совершенно не подготовлена. Но я разработал новую систему тренировок. И, вы знаете, мне очень пригодилось мое новое приобретение… – Он выставил вперед правую ногу и пошевелил когтями. – Чертовски удобно. Теперь я сам тренирую Суслика, и, клянусь, он далеко пойдет.

Бабушка поперхнулся.

– То есть вы заходите в загон и…

– И гоняю его, как сидорову козу. Думаю, у нас все шансы победить на следующей неделе. – Тут мистер Несвид затушил окурок и неловко заерзал на бревне. – Не поможете ли мне встать? Хожу я прекрасно, но вот с вставанием не до конца освоился.

Сержант взял ботаника за руку и сильно потянул. Ладонь у мистера Несвида была сухая и горячая, как нагревшаяся на солнце галька.

Вечером того же дня Док и Бабушка пили кофе на веранде. Верхушки пальмакаций красиво серебрились в лунном свете, а в бассейне за домом ухал Пульхерия.

– Так что´ вы там нашли, в лесу? Кроме одержимого исследовательским пылом Несвида?

Бабушка погрел ладони о кружку и раздумчиво сказал:

– Понимаете, Док, что меня тревожит… На яхтах обычно бывают две капсулы: первая расположена ближе к носовому отсеку, а вторая – к кормовому. На них есть цветовая разметка. Так вот, наш Несвид использовал вторую капсулу. Мне запомнилось что-то такое еще с того раза, когда мы тащили его из леса… Но тогда было темно. Вот я и решил проверить.

– Ну и что?

– А то, что при посадке он должен был находиться в рубке. Намного логичней залезть в ближнюю капсулу, а не бежать в хвост корабля.

– А если передняя была повреждена взрывом?

– Может, и так. Только ведь он едва успел. Он поджарился на корабле, а не в шлюпке. Что же он там делал такое? Я бы сказал, спустил что-то в первой капсуле. Хотелось бы мне знать что.

В день соревнований дома, окружавшие деревенскую площадь, украсили алыми цветами флукса и ветками вододендрона. В центре выстроили загон из прочных жердей. Обычно бои проводились на закате, когда торги особенно возбуждены и яростны. Но сегодня, из-за необычайного наплыва народа, устроители завозились, и начинали уже при свете факелов. Торги, впрочем, прекрасно видели и в полной темноте – чего нельзя было сказать о зрителях. Их набралось до двух сотен. Пришли даже кормящие матери, традиционно не допускавшиеся к зрелищу. Считалось, что от вида крови молоко в материнских сосцах может испортиться и младенцы вырастут вовсе не младенцами, а злобными демонами Гра-Гра. Толпа волновалась. Люди кричали, хихикали, толкали друг друга и оживленно лузгали семечки, заплевывая землю шелухой. Из рук в руки переходили калебасы с бобовым пивом.

Док, сержант и Душка устроились в первом ряду как почетные гости. Душка, радующийся вновь обретенной свободе, украсил себя гирляндой флуксов. Его синюшная физиономия торчала из венка огненных цветов, как свежевылупившийся птенец феникса.

– Двадцать шершней! Я поставил двадцать шершней на Суслика. Отчасти из-за вас, Док. Как-никак, вы его бывший хозяин. Это должно быть вам приятно.

Док ухмыльнулся:

– Я поставил на Любимчика. А вас, Роджер, ничто не учит.

Душка торжествующе хмыкнул:

– А вот поглядим. Если я прав, с вас бутылка. Та старая «Белая лошадь», которую вы прячете в верхнем ящике буфета.

Не успел Док возмутиться, как загремели бубны, возвещая начало боев. Первые схватки были не особенно интересны. На ринг выпускали молодых, неподготовленных птиц. Те сходились с визгом, наносили друг другу несколько ударов и разбегались. В воздух летели перья, но обычно дело обходилось без увечий. Разгоряченные болельщики приветствовали победителя – голенастого пятимесячного птенца. Его наградили корзиной рыбы, и хозяин отвел своего питомца в загон. А на арену выступил Хохлатый Любимчик. Двухметровая хохлатая бестия с небольшими красными глазками и огромным изогнутым клювом – он выглядел так свирепо, что дети в толпе заплакали.

Торг поскреб землю лапой и заклекотал. «Знает себе цену, стервец, – решил Бабушка. – Бедный Суслик. Вряд ли он продержится хотя бы до второго раунда». На противоположной стороне арены, у самой решетки, Бабушка заметил довольного старосту. Рядом с ним стоял мистер Несвид, невозмутимый, как рыба. «Что-то здесь не так», – подумал сержант – и тут вторые дверцы распахнулись и на ринг вылетел Суслик. Толпа ахнула. Не издав ни звука, Суслик промчался через арену и налетел на соперника. В воздухе мелькнула когтистая лапа, и левое крыло Любимчика окрасилось кровью. Бабушка ошалел. Обычно торги не нападали сразу – этому предшествовал долгий ритуал покряхтывания, пританцовывания и предупредительных щелчков клювом. Сейчас же обезумевший Суслик ударил во второй раз. Саблевидные когти сверкнули в свете факелов, Хохлатый неловко пошатнулся и медленно завалился на бок. Культяпки крыльев судорожно подрагивали, а из распоротой шеи толчками била кровь. Отсеченная голова покатилась, пятная пыль.

Туша побежденного еще подергивалась, а Суслик уже захрипел и накинулся на решетку. Его клюв клацнул у самого лица старосты – того едва успели оттащить. А торг не останавливался, все долбил и долбил, так что толстые прутья начали трещать. Посыпались щепки. В толпе завизжали. Стоящие впереди стали отчаянно протискиваться назад. Закричала женщина. Прут разлетелся надвое под ударом клюва, и в ту же секунду воздух прорезал тонкий красный луч. Пахнуло паленым. Суслик покачнулся и упал головой вперед. Оперение на шее почернело и дымилось. Правая обожженная нога все скребла и скребла пыль, а голова уже обессиленно свесилась между разбитыми прутьями. Мистер Несвид спрятал пистолет и пошел через толпу ко входу в загон. Люди перед ним расступались.

Троица поднималась по склону холма в угрюмом молчании. Душка теребил свою гирлянду, обрывая лепесток за лепестком. Когда до дома Ричардсона осталось не больше двухсот ярдов, Док обернулся к Душке и прямо спросил:

– Ты знал?

Глаза у Душки беспокойно заметались. Он ничего не ответил и хотел было обойти Дока, но дорогу ему заступил Бабушка:

– А ну говори. Ты сам полез к старосте в загон или тебя подговорили?

Душка ковырял землю ботинком. Сержант взял его за плечо и хорошенько тряхнул. Душка дернулся и жалобно заныл:

– Ну чё, ну чё? Я, что ли, виноват? Я же как лучше хотел…

– Так это твоя затея? Что ты там подсыпал Любимчику, а?

Радарщик молчал, втянув голову в плечи. Сержант наступал, раздувая ноздри:

– И загон специально поджег, да? Чтобы твоих шуточек не заметили? И вовсе ты был не пьяный. Ну погоди, я все как есть опишу в рапорте. Поработаешь ты тогда на радаре… в штрафроте на Герре!

У Душки подкосились ноги. Он мешком осел в пыль и простонал:

– Не виноват я! Он сам…

– Кто?

– Да мистер Несвид же! Мы в операторской перекинулись в карты…

– Ах, так ты еще и посторонних на радар водишь?!

– Да ты погоди! – Душка схватил сержанта за штанину и забормотал: – Мы в карты играли, усёк? Но только этот мистер Несвид нечестно играет. Он меня обставил, и я ему задолжал, понимаешь? Я говорю – вот вам расписка, а он мне – на фига мне твоя расписка? А вот если сделаешь для меня кое-что, я тебе долг прощу. Ну и дал мне пузырек. Я спросил, что там, – все же травить мне никого не хотелось, не могу я убивать, даже птицу глупую не могу. А он говорит: ничего страшного, травка одна, Любимчику после этого сны хорошие сниться будут. Ну я и пошел. А больше я ничего не знаю, честно!

– Ага, – сказал Бабушка. – Значит, Любимчика все же ты отравил?

– Да не травил я его! Говорю же – пузырек…

– Оставьте его, Кунни, – неожиданно вмешался Док. – Он не виноват. Это меня надо винить.

Сержант удивленно взглянул на Ричардсона:

– Вы-то тут при чем?

– Мне следовало сразу сообразить. Вейсмарский лютик, шиповалка. Небось еще и масленюк у него там был. Какой же я идиот!

Душка и сержант переглянулись.

– Допинг, – невесело улыбнулся Док. – Несвид зашел ко мне позавчера, попросил кое-какое оборудование для перегонки и химикаты. Взял ортофосфат натрия, цинк и соляную кислоту. В общем, достаточно, чтобы приготовить неплохой эфедриновый коктейльчик. Наверняка он использовал масленюк для выработки тестостерона. Бедняга Суслик был так накачан стимуляторами, что вряд ли соображал, на каком он свете.

Душка тихо хныкал. Сержант почесал в затылке.

– Да, но для чего все это ему было нужно? Устроил панику, чуть старосту не угробил. Ну выиграл он свою сотню шершней, много с того проку. Суслика он пристрелил, и все равно бы его на бои больше не пустили. Не понимаю. – Он оглянулся на темнеющую в долине деревню и вздохнул. – Чепуха какая-то. Ладно. Завтра приходит транспортник. Спихну этого Несвида с рук долой, и пусть им дальше Маевник занимается.

От мысли, что он больше никогда не увидит противного мистера Несвида, Бабушке полегчало. Но Док продолжал хмуриться. А когда утром следующего дня вслед за маленьким транспортником с кленовым листом «Май-Тай» на корме с неба упал тяжелый грузовоз с клеймом «Эклеба», хмурились уже все.

Вечером следующего дня

– Что значит «в двадцать четыре часа»?!

– Это значит, что в земных сутках двадцать четыре часа, а не двадцать два, как здесь. Но с этого дня на Таильти, как и на всех планетах, принадлежащих «Эклебу», вводится земной календарь, – любезно разъяснил мистер Несвид.

Небольшой столик на веранде Ричардсона был завален папками с документами, а по краям пристроились два компьютерных монитора. За столом сидели мистер Несвид и сам Реджинальд Маевник, прибывший утром на транспортнике. На ступеньках столпилось почти все население базы.

– Итак, в двадцать четыре часа вам следует эвакуироваться. Отметьте, я иду на уступки и не предлагаю вам уложиться в здешние сутки. Полагаю, ваш корабль достаточно вместителен? Если нет, я могу предоставить вам место на борту «Пегаса». Все движимое и недвижимое имущество компании, однако, остается в нашем распоряжении. Вы можете забрать только личные вещи.

Маевника перекосило. Часом раньше Док уже скормил ему успокоительное, но худощавое лицо бывшего президента компании все еще подергивалось в тике. Он то и дело отбрасывал с глаз пегую прядь и быстро-быстро рвал в клочки чистый лист бумаги.

«Май-Тай» прогорел два месяца назад. Конкуренты резко снизили цены, а маленькая компания и так едва справлялась с долгами. Акции пошли с торгов, и львиную долю выкупил «Эклеб».

– Черт возьми, – говорил Маевник, едва спустившись с трапа. – Я надеялся убраться оттуда, забрать шрик и начать новое дело. Я уже присмотрел заброшенный заводик на Эсбе, а денег от продажи урожая и моих сбережений как раз хватило бы. Хорошенький же сюрприз вы мне подкинули!

Сержант, который встречал Маевника на поле, недоуменно крякнул. Маевник, размашисто шагая сквозь потрескивающую сухую траву, продолжал разоряться:

– Ваш треклятый шпион Джон Несвид! Выхожу я из прыжка, а тут уже висит проклятущий корабль «Эклеба» и мне подмигивает. Почему вы вообще не пристрелили мерзавца? Как он ухитрился передать своим координаты планеты? И главное, как он убедил дурака-старосту подписать контракт, по которому весь урожай шрика отходит «Эклебу»?

Идущий рядом с Маевником и сержантом Док присвистнул и переглянулся с Бабушкой.

– Суслик?

Бабушка помедлил и кивнул.

– Какой еще суслик?! – взорвался Маевник.

Он пнул кустик репейника, который немедленно выпалил в людей тысячей игольчатых плодов. Пока Док и экс-президент чертыхались, стряхивая со штанов репьи, Бабушка напряженно думал. Так вот на что играл их ботаник-любитель! Понятно, почему он без особого сожаления пожертвовал Сусликом. Да и подозрения насчет той, первой капсулы… Похоже, мистер Несвид соврал и СВЧ-передатчик все же был на корабле. Если хорошенько поискать в лесу…

На этом размышления сержанта прервались, потому что открылся люк эклебского транспортника и оттуда посыпались рабочие в униформе. Они принялись деловито сгружать на землю огромные контейнеры, все как один помеченные эмблемой «Эклеба» – розовым бобовым цветком.

– …И подпишите, пожалуйста, здесь и здесь. Так, а теперь прижмите палец вот к этой подушечке, и мы перенесем договор в компьютер.

Маевник скривился, как будто отведал уксуса. Он неохотно протянул палец к сенсору. За домом жизнерадостно похрюкивал Пульхерия, еще не зная о том, что удобный садок и ежедневная порция эвкалиптовых листьев скоро канут в прошлое.

Док отвернулся от стола и кивнул Ольге:

– Собирайся. Я скоро подойду.

Несвид поднял голову от монитора и улыбнулся. Примерно так могла бы улыбаться змея.

– Мистер Ричардсон, правильно ли я понимаю, что вы хотите взять свою служанку с собой?

Док нахмурился:

– Вы отлично знаете, что Ольга не служанка. Она моя жена.

– И у вас есть документ, подтверждающий это? Нет? Тогда я вынужден возразить. Как исполнительный директор здешнего филиала, я не могу допустить, чтобы имущество компании расхищалось. Ваша… жена, как и все местные жители, является собственностью «Эклеба». Я могу лишь гарантировать, что ее права как нашего нового работника будут соблюдены.

Бабушка содрогнулся. Ему представились скучные бараки и ряды склоненных темных голов. Челюсти механически движутся, глаза пусты и тусклы. Люди жуют и сплевывают, жуют и сплевывают в бесконечные желоба, и так день за днем, год за годом. На самом деле сержант никогда не видел, как добывают шрик крупные корпорации. Ни «Эклеб», ни другие не допускали на свои планеты журналистов. Но представить было нетрудно, лишь взглянув на улыбку Несвида.

– Я помог вам, когда вы нуждались в помощи. Я не взял у вас ни цента. Можно спорить об этом, но я думаю, что спас вам жизнь. – Видно было, как нелегко даются Доку эти слова. Он явно не привык упрашивать кого бы то ни было. – Пожалуйста, отпустите мою жену.

Мистер Несвид хмыкнул и выставил из-под стола правую ногу. Когти скребнули пол, оставляя длинные кривые царапины. И Бабушка подумал, что был прав. А еще он подумал, что надо бы увести Дока, потому что тот кинется сейчас на мистера Несвида и ничем хорошим это не кончится. Но Док не кинулся. Он помолчал и ровно спросил:

– Сколько?

Спустя три месяца

Жеребец в загоне бесился. Вместо того чтобы бегать по кругу, он натягивал веревку, вставал на дыбы и бил воздух копытами.

– Ну вылитый Суслик! Я так его и назвать решил – Сусликом. Хороший конь, только бешеный.

Душка довольно хохотнул и тут же попал под перекрест мрачных взглядов. Небольшая компания, собравшаяся под навесом, и слышать не хотела о Суслике. Бедному Душке пришлось бы несладко, если бы не вмешалась Ольга. Она солнечно улыбнулась и спросила:

– Хотите еще соку? – Встала и, покачивая бедрами, ушла в дом.

– А все-таки жаль, – заметил устроившийся в плетеном кресле Маевник. – С лишней парой рук и без волос она смотрелась куда более… экзотично. А сейчас просто красивая баба.

– И как, полагаете, она бы ездила за покупками? – ядовито парировал сидящий на перилах Док. В руке у него был стакан апельсинового сока, а на голове – белая панама. – Замечательное зрелище – Ольга выходит из «Уолл-Марта» с пакетами, а за ней, вытаращив глаза, бежит все население Корнфилда.

– Это была просто шутка. Шутка. Что-то, Док, вы стали очень раздражительны в последнее время.

– А вас это удивляет? Я не привык бездельничать и не привык быть иждивенцем.

Душка замотал головой, как лошадь, одолеваемая слепнями:

– Ну что вы, Док. Это мой долг. После того как из-за меня вы потеряли все деньги…

– При чем здесь вы?

– Может, если бы я вовремя предупредил…

– Ах, мы все равно ничего не успели бы сделать.

Из четверых мужчин, сидящих на веранде, именно Душка был хозяином. За двадцать лет на его счету осело достаточно, чтобы купить дом – правда, не в Кентукки, а в Канзасе. Душка Роджер приобрел небольшое ранчо и решил разводить лошадей. Док и Ольга остановились у него. Маевник и Бабушка тоже загостились. Сержанту вовсе не улыбалось возвращаться в тесную нью-йоркскую квартирку. И уж тем более не хотелось ему ползти на брюхе к подлецу Маклеоду, который пролез-таки в лейтенанты, и упрашивать принять его обратно, хотя бы патрульным.

– Док, ну давайте я вам одолжу тысяч сорок. Вы откроете ветеринарную клинику и всё мне вернете.

Это было золотой мечтой Душки. Он уже раз пятьдесят предлагал Доку деньги, но тот только пожимал плечами.

– Какую клинику, Роджер, опомнитесь. Кто ко мне пойдет? Что я могу показать – фотографии шестируких таильтян? У меня полгода стажа и двадцатилетний перерыв, и если кто-нибудь пронюхает, чем я там занимался… – Док безнадежно махнул рукой.

– Ну, давайте откроем косметический салон. На па´ру. Говорят, из конского навоза получаются чу´дные препараты для кожи. Вы будете делать пластические операции, а я выпускать крема и считать денежки.

Бабушка не сдержался и захихикал. Неувядающий оптимизм Душки даже внушал уважение.

– Знаете, что обидно? – вмешался Маевник. Он покачивал ногой и напоминал диковинный маятник.

– Что?

– Вовсе не то, что нас пустили по миру. А обидно то, что теперь эти ребята из «Эклеба» смогут сколько угодно взвинчивать цены. И продавать любую дрянь. Еще год-полтора – и у них не останется конкурентов. А страдает кто? Страдает потребитель, то есть опять же мы с вами.

Душка хмыкнул:

– Но у нас-то с вами все окей. Если так уж захочется шрикануться, попросим Ольгу пожевать бобы и плюнуть в стакан. Хотя, по мне, нет ничего лучше хорошего виски…

В голове Бабушки смутно мелькнула какая-то мысль. Мелькнула и погасла. Он схватил Душку за локоть. Тот вздрогнул:

– Эй, что с тобой?

– Повтори, что ты сейчас сказал, – потребовал сержант.

– Что ничего нет лучше первоклассного виски.

– Нет, раньше. Про Ольгу.

– Я сказал, что для нас всегда найдутся два-три полновесных плевка…

Мысль вернулась. Бабушка и сам не заметил, как по лицу его расползлась торжествующая улыбка.

– Что это вы сияете, как начищенный пятак? – подозрительно спросил Док.

– Я только хочу спросить… Помните, вы говорили как-то об ишизаки и о том, как они начали вырабатывать шрик?

Маевник чуть не рухнул с кресла.

– Что?!

Док поморщился:

– Если честно, смутно. Кажется, я был здо´рово пьян.

– Вы говорили, что они стали счастливыми, когда у них в слюне появилось… Как вы это назвали?

– Эндорфины?

– Во-во. Я тут подумал – а что, если бы у людей было то же самое? Если было бы достаточно просто сжевать миску бобов – и всё, ты в улете?

– Это вы к чему, Кунни?

– Тогда ведь не потребовалось бы покупать шрик по грабительским ценам и «Эклеб» прогорел бы в два счета, так ведь?

– Ну?!

– А скажите, Док… вы ведь можете пересадить слюнные железы от таильтянина человеку? Или, скажем, вырастить их из маленького кусочка?

Когда Ольга вышла на веранду с подносом и стаканами, ее встретили такими огненными взглядами, что женщина покраснела.

Спустя некоторое время

– Ну и как мы это назовем?

– «Веселые Жевастики»? – тут же предложил Душка.

– «Джек и бобовый стебель»? – предложил начитанный Маевник.

– «Центр сиаладентрансплантации»? – предложил деловитый Док.

– Кхм… – сказала Ольга, пощипывая пластырь на горле. – Давайте спросим у мистера Бабушки. В конце концов, он автор идеи.

И все обернулись к Бабушке.

Он прищурился, глядя на новехонькое трехэтажное здание клиники. Свежеотмытые оконные стекла весело блестели на солнце.

– Не знаю, как мы это назовем. Зато я знаю, какой плакат мы повесим над входом.

– ?..

– «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!» ©