Текст книги "Россия и современный мир №4 / 2017"

Bezrukov A. Spasti i sohranit' // Rossiya v global'noj politike. 2017. N 1. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/Spasti-i-sokhranit-18557 (Data obrashcheniya: 26.06.2017.)

Bezrukov A., Sushencev A. Kontury trevozhnogo budushchego // Rossiya v global'noj politike. 2015. N 4. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/Kontury-trevozhnogo-buduschego-17635 (Data obrashcheniya: 26.06.2017.)

Gross domestic product, nominal // The World Bank data. URL: http://databank.worldbank.org/data/download/GDP.pdf (Data obrashcheniya: 20.02.2017.)

Koncepciya vneshnej politiki Rossijskoj Federacii. Utverzhdena Ukazom Prezidenta Rossijskoj Federacii ot 30 noyabrya 2016 g. N 640 // Zakony, kodeksy i normativno-pravovye akty Rossijskoj Federacii. URL: http://legalacts.ru/doc/kontseptsija-vneshnei-politiki-rossiiskoi-federatsii-utv-prezidentom/ (Data obrashcheniya: 26.01.2017.)

Larin V. Ne poteryat' napravlenie // Rossiya v global'noj politike. 2015. N 4. URL: http://www. globalaffairs.ru/number/Ne-poteryat-napravlenie-17643 (Data obrashcheniya: 26.06.2017.)

Lihachev V. Rossiya i Kitaj: Vektor mezhdunarodnogo prava // Mezhdunarodnaya zhizn'. 2015. N 10. P. 148–156.

Lyan Hun I. Politika dobrososedstva mezhdu Kitaem i Rossiej: Sostoyanie i perspektivy // Mir peremen. 2015. N 3. P. 112–125.

Novikov D. Neravnobedrennyj treugol'nik // Rossiya v global'noj politike. 2015. N 3. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/Neravnobedrennyi-treugolnik-17499 (Data obrashcheniya: 26.06.2017.)

Sadovnichij V.A., Akaev A.A., Korotaev A.V., Malkov S.YU. Kompleksnoe modelirovanie i prognozirovanie razvitiya stran BRIKS v kontekste mirovoj dinamiki. Moscow: Izdatel'skij dom «Nauka», 2014. 382 p.

Shcherbakova A.Ya. Vopros upravlyaemosti mirovymi processami v usloviyah globalizacii // Sbornik nauchnyh trudov uchastnikov IV Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii «Global'nye processy i novye formaty mnogostoronnego sotrudnichestva». Moscow: Mezhregional'naya obshchestvennaya organizaciya sodejstviya izucheniyu, propagande nauchnogo naslediya N.D. Kondrat'eva, 2016. P. 276–278.

Shcherbakova A.Ya. Voprosy regulirovaniya mirovogo prostranstva v XXI veke // Obozrevatel'-Observer. 2016. N 8 (319). P. 30–38.

Toloraya G. Dve golovy rossijskogo orla // Rossiya v global'noj politike. 2016. N 6. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/Dve-golovy-rossiiskogo-orla-18479 (Data obrashcheniya: 26.06.2017.)

Размышления, сообщения, комментарии

Художник Гитлер: полемические заметки

Ю.С. Пивоваров

Аннотация. Автор не согласен со статьей Дм. Быкова «Писатель Ленин», опубликованной в журнале «Дилетант» (2017. № 15). Делается вывод о том, что невозможно оценивать этого исторического деятеля как литератора-публициста, не учитывая ту роль, которую Ленин сыграл в истории России.

Ключевые слова: В.И. Ленин, революция, журнал «Дилетант».

Пивоваров Юрий Сергеевич – академик РАН, научный руководитель Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН), Москва.

Yu.S. Pivovarov. Hitler Was a Painter: Polemical Notes

Abstract. The author argues with Dm. Bykov, the author of the article «The Writer Lenin» («Diletant». 2017. № 15) and insists that it is impossible to assess Lenin as a writer ignoring Lenin’s role in Russian’s history.

Keywords: V.I. Lenin, revolution, the magazine «Diletant».

Pivovarov Yury Sergeyevich – Academician of RAS, scientific Director of the Institute of Scientific Information on Social Sciences of the Russian Academy of Sciences (INION RAN), Moscow.

Как всегда, то, что пишет Дмитрий Быков, талантливо. Его книга о Пастернаке (ЖЗЛ) гениальна. И эссе «Писатель Ленин» [1] не только блестяще, но и, как говорил А.К. Толстой, «против течения». Ведь еще совсем недавно казалось: его забыли. В отличие от «чудесного грузина»…

Сам факт: Ленин в портретной галерее писателей9494
  В каждом номере этого журнала Дм. Быков публикует эссе, посвященные писателям.


[Закрыть]. То есть Ленин – писатель. Поговорим о нем, как о writer, предлагает автор. Тем самым, «герой» изымается из наличного исторического процесса и помещается в мир писателей. Анализируются его стиль, его пряморечие, его интеллектуализм. Кстати (или нет), Дм. Быков напоминает нам, что сам Ленин на «вопрос о роли занятий, отвечал “литератор”» (не знаю почему, но я слышу в этом слове нечто хлестаковское).

Дм. Быков говорит: «Сам не расстреливал, хотя и давал подобные рекомендации, а то и приказы, – потому, вероятно, что с живыми людьми дела не имел и искренне полагал, что человека расстрелять не трудней, чем зачеркнуть слово. Люди вербальной культуры – они такие». Все? Писатель Быков тоже? «Давать рекомендации к расстрелу» – это как? Да все просто: «с живыми людьми дела не имел». Это точно – имел с расстрелянными. А «слово зачеркнуть» – как правку в текст внести. Писатель же.

Но я не хочу ёрничать. Во-первых, повторю, потому, что нередко восхищаюсь Дм. Быковым. А его «Пастернак», еще раз, событие. Во-вторых, что важнее, понимание Ленина является обязательной задачей русского сознания. И это подтверждает публикация в «Дилетанте» (а на обложке этого номера Николай II, которого Ленин убил; знаменательна запись под портретом императора – «Человек не на своем месте», в пандан к ней мы узнаем, что человеком на своем месте был писатель Ленин).

Но прежде чем сказать своё, приведу и прокомментирую сказанное Дм. Быковым.

«Сложнее с Лениным, поскольку фигуры, сопоставимой с ним по масштабу, в восьмидесятые-девяностые так и не появилось; вообще неясно, что это было такое». Действительно сопоставимой фигуры не было. И не в моем (об этом дальше), а в быковском смысле. Таких не было. Были: новые – Горбачёв, Ельцин; раньше – Солженицын, Сахаров. Это – так, по «верхам». Список иных «несопоставимых» в общем известен. Лишь одно сразу имя – Анатолий Тихонович Марченко. Если у немцев есть граф фон Штауффенберг, у нас – он. И при всем моем восхищении героем июля 44-го, Марченко – для меня убедительнее.

«В сущности, он только и делал, что писал, причем в разных жанрах: прокламации, газетные статьи, теоретические работы, литературную критику, полемику, декреты, записки на заседаниях, пустословных и всегда его бесивших; ничего, кроме этих слов, и не было». – Жалко Ленина, ему приходилось вести пустословные заседания, они «бесили» его. Видимо, отрывали от чего-то более важного. Чего: ну, наверное, от распоряжений об убийствах? Классовых врагов, «кадетов», буржуазии, попов, офицеров, кулаков… Эти «пустословные заседания»!

«…На всей Земле, но в России особенно, весьма трудно разграничить, где кончается историческая воля конкретного лица и начинается закон истории, который подминает и раскатывает самого пассионарного лидера. Циклическая история России воспользовалась Лениным, хотя сначала он воспользовался ею; будем откровенны: в падении монархии его роль пренебрежимо мала, это сделалось без его участия, но он был первым, кто не побоялся взять ответственность за лавину. Действия Ленина отчасти напоминают тактику ИГИЛ, запрещенного в России и берущего на себя ответственность за все, что его радует или совпадает с его интересами. Ленин, правда, теоретически осуждал теракты, но в быту не мог сдержать радости, когда ему о них сообщали». – Какое же наслаждение читать Дм. Быкова! Всего несколько фраз, а сколько нового! Оказывается, существует «закон истории», который может сделать что угодно не только с нами, но и с «пассионарным лидером». Тем самым, с него (нас) снимается всякая ответственность за содеянное. Так что не трогайте пассионария (и нас) – с «законом истории» не поспоришь. Правда, (шепотом, робко) тянет спросить: что за «закон истории», кто его Законодатель? Неужели все дело в (не)соответствии развития производительных сил производственным отношениям? Или, страшно сказать, имеется в виду телеологичность исторического процесса? От этих вопросов аж дух захватывает. И наш пассионарный лидер превращается в бедного Акакия Акакиевича (кстати, отчасти он воображен таким Солженицыным. – «Ленин в Цюрихе»; здесь главное «отчасти», Ильич дан Исаичем гораздо многомернее…). Его даже немного жаль. Попал-таки под каток «закона истории».

К сожалению, Дм. Быков не дает хотя бы намека: почему особенно в России «трудно разграничить, где кончается историческая воля конкретного лица и начинается закон истории». Остается гадать – то ли мы народ-богоносец, то ли слабое звено в цепи, то ли, как говорил Хлебников: «Русь, ты вся поцелуй на морозе». Ладно, не будем придираться к «неизъяснимому».

Мы и так получаем море новой информации. Оказывается, у России циклическая история. Жаль, что это смелое историософское утверждение не раскрывается. Есть ли история отечества колода циклов, где один сменяет другой и все они разные? Или цикл идет за циклом по кругу, как времена года? Или Дм. Быков полагает, что все не ново под луной? Что было встарь, то повторится вновь? И это тот самый «закон истории»? Особенно проявляющий себя в России?

Меня, как читателя, всегда инспирировало умение авторов говорить «таинственно», как бы прикрывая саму мысль, оставляя для нас возможность, пространство для домысла, для усилия понять. Именно так возникает энергетическая связь между текстом и вкушающим его. – Вот наглядный пример загадочности: «Циклическая история России воспользовалась Лениным, хотя сначала он воспользовался ею…» Прочтя это, я сразу же был охвачен ознобом понимания. Что именно хотел сказать Дм. Быков? Неужели Ленину удалось поматросить циклический закон русской истории («поматросить» звучит двусмысленно: матрос – один из центральных символов Семнадцатого года)? А затем этот самый закон поматросил Ленина (вновь двусмысленно: матросы Кронштадта в Двадцать первом заставили пассионарного лидера отказаться от наиболее людоедских приемов)? Или Дм. Быков полагает следующее: Ленин, для обделывания своих дел, сумел воспользоваться приходом очередной, циклической Смуты, но позже циклическая Смута воспользовалась Лениным? Дух захватывает на высоте этой историософии.

Но Дм. Быков не забывает и о конкретике. Нам сообщается ошеломительная новость: не Ленин сломал хребет монархии. Она пала практически без его участия. А я по-прежнему грешным делом был уверен: ниточки переворота тянулись в Цюрих, где маялся Главный распорядитель. И все эти мартовские клоуны играли в его кукольном театре… Оказывается, нет.

Из других новостей: «Действия Ленина отчасти напоминают тактику ИГИЛ, запрещенного в России…» Поразительная по точности метафора! Только Ленин предшествовал этим головорезам. Тем не менее эта характеристика много проясняет в вожде большевиков. Как, впрочем, и следующее сообщение: «Ленин… теоретически осуждал теракты, но в быту не мог сдержать радости, когда ему о них сообщали». – Сразу же вспоминается сцена из фильма «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», в которой глава русской мафии в Америке Актер (в прекрасном исполнении А. Мягкова) на встречах со своими подельниками перевоплощается в Ленина, Сталина, Хрущёва, Брежнева. Как заразительно радостно смеется Актер-Ленин, когда Революционный матрос, докладывая ему о совершенном убийстве, произносит: одна нога убитого там, в Чикаго, а другая здесь, в Нью-Йорке. Действительно, тотальная радость от убийства.

Вообще мне всегда казалось, что в смехе, радости человек раскрывается. Отчего ему радостно, что смешно. Это многое в нем объясняет. Два эпизода: утром 6 января 1918 г. в кабинете Ленина Раскольников и Дыбенко рассказывали о разгоне Учредительного собрания. Ленин, сощурив карие глаза, сразу развеселился, а услышав, что Чернов «не сделал ни малейшей попытки сопротивления», глубоко откинулся в кресло и «долго и заразительно смеялся» [цит. по: 4, с. 21].

После покушения на Ленина в 1918 г. между видными большевиками состоялся разговор. Вот фрагмент из него. «Петровский … Сразу же после Октября декрет об отмене смертной казни. Коллонтай. А Вы помните, как отреагировал на это Ильич? Как он расхохотался. Я отлично помню его слова! “Как же можно совершать революцию без расстрелов? …”» [цит. по: 2, с. 147].

Добавим: Ленин теоретически осуждал индивидуальные теракты (убить министра, губернатора, полицейского), но был непревзойденным теоретиком и практиком массового террора, или, как ему нравилось формулировать: «массовидного террора».

Дм. Быков с надеждой и одновременно печалью предрекает России «новую перестройку». И печаль его связана с тем, что он не уверен: «останутся ли… хоть какие-то ресурсы для серьезной полемики». О чем? О путях развития страны? – Да нет, конечно. Есть вещи поважнее – «долгую жизнь товарища Ленина придется писать и описывать заново». Как видим, завет Маяковского не забыт. Более того, он обладает для нашего будущего смыслообразующей силой. А пока еще эти благословенные времена не настали, мечтается: «Тогда можно будет некоторые вещи назвать вслух, не опасаясь получить ярлык русофоба или клеймо расстрельщика; тогда историческая истина будет устанавливаться по цитатам и документам, а не по указке начальства».

Интересно: почему сегодня-то нельзя «некоторые вещи назвать вслух»? И что это за «вещи», которые чреваты репутацией «русофоба» и «расстрельщика»? Еще вопрос: кто в наши дни мешает устанавливать историческую истину «по цитатам и документам»? У начальства свои дела, у нас свои.

Далее дается ответ на эти вопрошания: «Тогда … станет … ясно, что Ленин – подобно Петру, с которым он был типологически схож, – пытался сломать матрицу русской истории, но не преуспел и принялся истреблять население; у Петра был тот же грех». – Несмотря на «истреблять» и «грех», написано с уважением. Мол, в целом дело неплохое – «сломать матрицу русской истории» (вот бы мне знать, какая у нас матрица; предположу: по Дм. Быкову, это некая формула русской жизни, которая «консервирует» Россию в том виде, который для автора биографии Пастернака неприемлем). Здесь следует обратить внимание на глаголы «не преуспел и принялся». А если бы «преуспел», то не «принялся»? Получается, что «матрица» отдельно и «население» отдельно. Живет себе «население» – поживает, а Петр и Ленин ломают какую-то матрицу. Хорошо и слово «население»; истребляли эту «статистику», а не людей, народ.

Вдруг вспоминается где-то читанное, слышанное: Сталин, посмотрев «Ивана Грозного» Эйзенштейна, по «странной филлиации идей» (выражение Л. Толстого) сожалел: «Эх, Петруха не дорубил». Говоря прямо, «истреблять население» и есть ломать «матрицу русской истории». Массово, интенсивно «истреблять население» является не следствием чего-то, что не получилось, но преступным содержанием теории и практики ленинизма – большевизма. Попытка обнаружить хоть какие-то «резоны» в словах и деятельности Ленина оскорбляют память миллионов жертв.

Понимает ли это Дм. Быков? – Хотелось бы думать, что нет… Зато он пускается развивать свою символическую историософию, в которой писателю Ленину отведена одна из ключевых ролей. «Россию многие пытаются переделать и, обманываясь покорностью населения, сами не замечают, как увязают в огромном, густонаселенном (а я-то всегда считал, что проблема России в малонаселенности, земли много, людей мало. – Ю. П.) и по-своему прекрасном болоте; тогда они начинают это болото выжигать, но кончают тем, что погружаются в него и там консервируются. В болотах ведь мумифицируются трупы, это широко известный факт, и то, что после смерти случилось с Лениным, нагляднейшим образом иллюстрирует Божий замысел о России».

Остановимся здесь. Россия – «прекрасное болото». Но почему-то «реформаторы» (Петр, Ленин, кто еще?), не сумев переделать отечество, начинают «прекрасное болото» выжигать. А зачем? Оно же прекрасно, к тому же Россия – «болото». Где тогда жить? Но потом «реформаторы» погружаются в это болото и «там консервируются». Кто погрузился? Петр? Каким образом? Где приметы его «консервации»? Ленин? Тем, что его «труп мумифицировался»? При чем здесь «болото»? Это было решение его соратников. Но Дм. Быков полагает, что это «иллюстрация Божьего замысла о России». – Ну, во-первых, что мы можем знать о Божьем замысле. Нескромно как-то (сегодня об этом неловко читать даже у Вл. Соловьёва, Бердяева и других наших великих выдумщиков). Во-вторых, неужели мавзолейный затворник есть замысел Создателя о нас? Какое нестерпимое Богохульство! И это о Том, кто «в рабском виде … исходил, благословляя» русскую землю.

И вообще, даже метафорически, Россия – не «болото».

Автор же писательской галереи «Дилетанта» продолжает: «Ленин многое сделал для того, чтобы Россия выскочила из круга, – но круг оказался сильней; большая часть птенцов ленинского гнезда разделила участь петровских соратников. Надежда победить этот цикл путем окончательного заболачивания территории и погружения всей фауны в летаргию сейчас тоже обречена, так что, по всей видимости, еще один круг мы пройдем; на этом этапе новая вспышка интереса к Ленину неизбежна. Вот тогда, когда дискуссия о советском и русском станет наконец возможна – и можно будет говорить об этой русской матрице без страха подпасть под очередную кампанию, – многое станет понятнее».

Насыщенно. Теперь ясно: Россия ходит по кругу. Вот ее участь. Вырваться не удается. Русская матрица довлеет всему. И почему-то в будущем, т.е. на определенном отрезке круга, «неизбежна вспышка интереса к Ленину». И тогда уже можно будет не бояться. – Кстати, «птенцы ленинского гнезда» и «петровские соратники» – несравнимые явления. Здесь их уподобление – пусть даже через гибель – не проясняет сущности, но наводит тень на плетень. Что мы получим, если смотреть на судьбу Троцкого и Зиновьева через призму Меншикова и Остермана? К тому же «чудесный грузин» уничтожил ленинцев как «класс» (доживи бы писатель Ленин до тридцатых, то и его бы, не исключено, объявили «врагом народа»; не в устах сталинских убийц, но по большому счету он таковым и был). Все-таки, даже с учетом большой крови, до воцарения Елизаветы петровцев тотально не перебили.

Как и многие (я в их числе), Дм. Быков противопоставляет «советское» – «русскому». И все его симпатии, разумеется, на стороне «советского», главным персонификатором которого был писатель Ленин. Сторонниками же «русского» назначаются некие «консерваторы» (думаю, уместнее было бы назвать их погромщиками).

«… Для консерваторов … русское лучше советского; советское для них отождествляется с еврейским и революционным … Эти нынешние идеологи обожают именно ту Святую Русь, о которой говорил Блок, – “кондовую, избяную, толстозадую”. Вот так! “Толстозадая” Святая Русь. Это похлеще, чем “пархатые казаки” из сериала про Штирлица. Хочу напомнить замечательному писателю, что Святая Русь в разные времена и у разных мыслителей имела разнообразные коннотации. Но в целом это была воздушная мечта русского человека о своей земле и себе. Воздушная, как воздушны иконы св. Андрея Рублева или учение нестяжателей. А еще Святая Русь – цветущий сад, вертоград. Как псковские, нижегородские, калужские, вологодские монастыри. В предреволюционное время эта мечта нашла свое гениальное выражение в новаторских стилизациях Нестерова, как будто выросших из многостолетнего молитвенного опыта наших людей и новейшего (тогда) психологизма отечественной литературы. Не менее убедительна Святая Русь в поэзии Блока; это который про “кондовую, избяную, толстозадую”. – “Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне”. “О, Русь моя, жена моя” (и вообще весь цикл “На Куликовом поле”). Искренность и сила этой мечты просвечивает и в кощунственно-безответственных “Двенадцати”. Пожалуй, даже спасает поэму».

И еще напомню замечательному писателю и несравненному (на сегодня) знатоку русской литературы, что она во многом (не во всем и не вся) вдохновлялась алканием Святой Руси (Томас Манн об отечественной словесности – «святая литература»). Это одно из главных ее целеполаганий. – Другое дело, что наличная Россия (в прошлом, настоящем, будущем) не может быть сведена к мечте о Святой Руси. Более того, погромщики разных сортов и времен пытались (ныне тоже) приспособить ее к своим зловещим фантазиям. Ну, это как гуманизм в ленинизме, – они не уживаются.

«Ленин все это (“кондовость, избяность, толстозадость”. – Ю. П.) ненавидел, и житель сегодняшней России может его понять; не может он понять другого – того, чем эта попытка закончилась. Оказалось, что никакая диктатура пролетариата не отменит русского движения по кругу и не сделает население гражданами. Просвещение тоже плохо помогает, хотя наследники Ильича – шестидесятники – и пытались паллиативными средствами преодолеть местную косность… Поиск нового пути – вечное ленинское “Мы пойдем другим путем” – остается насущной задачей новой русской жизни, которая неизбежно настанет после очередной и, кажется, последней реакции. Иногда мне кажется, что Россия не перестанет быть “такой”, пока не перестанет быть Россией; бывают у меня более оптимистические выводы».

Вопросы к автору. Почему житель современной России может понять ненависть Ленина к Святой Руси (в версии Дм. Быкова)? Наша страна (якобы), как всегда, ходит по кругу, даже ленинская диктатура не смогла ее сбить с этой траектории. Чего ж тогда понимать «ненависть» Ленина? Ведь если у него (!) не получилось, кто иной в состоянии!? – Нет, категорически не вижу оснований для солидарности с его ненавистью. Далее. Почему просвещение плохо помогает преодолеть косность? Замечено – везде помогает. В каком смысле шестидесятники – «наследники Ильича». Ведь если у писателя Ленина отжать абсолютно декларативный (к ленинской практике не имеющий никакого отношения) гуманизм и прочие прогрессистские штучки-дрючки, останутся террор, казарма, тюрьма и т.п. Это суть ленинизма. Остальное, как говорил Александр Галич, – «это рыжий все на публику». Неужели Дм. Быков согласен быть «публикой» этого «рыжего»? У нас же есть свой рыжий, которому настоящие наследники Ильича делали биографию!

Шестидесятники здесь ни при чем. Они были воплощением протеста против террора, казармы, тюрьмы и т.п. Окуджава, Хуциев, «Современник», «Таганка», Визбор, Аксенов и многие другие – русский ответ на кровавые экзерцисы «кремлевского мечтателя». А то, что они наивно противопоставляли «хорошего» Ленина «плохому» Сталину, объясняется тем, что в наличных обстоятельствах того времени это было единственно возможной и доступной гласной формой выражения антидиктаторского, гуманистического и либерального смысла. К тому же не у всех «хороший» Ленин проявлялся интенсивно, да и вскорости эта иллюзия и одновременно «хитрый ход» были отброшены. Это – главное. Не помешало же, не обмануло В.В. Набокова: «Комиссары в пыльных шлемах». Именно за это стихотворение он назвал Окуджаву «несравненным русским гением». Справедливо.

Но не только мы, и Дм. Быков тоже, готовы к широкой интерпретации русских сюжетов. Иногда ему кажется, что Россия должна отказаться от себя, чтобы перестать быть «такой» – столетиями ходящей по кругу, «кондовой, избяной, толстозадой», Святой Русью. Хочешь преодолеть злой рок, никуда негодную матрицу, исчезни. – В полном ужасе наивно спрашиваю: чего же будет, если уже ничего не будет? А может и вправду ради преодоления «такой» России пора «перестать быть» Россией? И подобные «мне кажется» бывают и у Дм. Быкова. Иногда же он более оптимистичен. К сожалению, в чем его оптимизм, в тексте не расшифровывается.

Остается лишь предполагать, что этот вариант будущего России не столь радикально антагонистичен ее истории и настоящему.

Здесь Дм. Быков предупреждает своих читателей. «Но все это мы сейчас проговариваем только для того, чтобы больше не возвращаться к дискуссиям о Ленине-политике, о его намерениях, о результатах Октябрьского переворота, который опять-таки многим кажется неизбежным следствием Февраля, и не Ленин тут принимал решение, а хронический русский сюжет, который людьми разыгрывается помимо их воли». Выходит, что весь сыр-бор о «толстозадой» Святой Руси связан лишь с желанием перестать обсуждать роль писателя Ленина (все время забываю – он же литератор, он же публицист) в Революции. И не надо обсуждать «результат Октябрьского переворота». «Не Ленин тут принимал решение» (а кто же: может, Сталин? да вроде, он сыграл решающую роль? если почитать – Е-Сарионыча и написанное при нем; наш – Троцкий? да, если почитать этого «Иудушку» и написанное при нем).

Нет, это мои интеллигентские шуточки. Октябрьским переворотом командовал «хронический русский сюжет». Люди же «разыграли» этот сюжет «помимо их воли». Актеры вроде бы и не хотели, но Режиссер сказал: играть. Странно только слово «хронический». Неужели схоже с «хроническим заболеванием (болезнью)». Значит «русский сюжет» постоянно болен. И перестаньте спрашивать о результатах Октября у Ленина. Он-то здесь при чем? Заставили.

Да еще Февраль виноват. Ведь «многим» Октябрь «кажется неизбежным следствием Февраля». Конечно, конечно, это понятный намек на то, что Февраль делал (сделал) что-то такое, без чего Октября бы и не было. Так полагал Лев Троцкий, так в наши дни разумел Александр Солженицын. Я не согласен, но в моих комментариях к эссе Дм. Быкова нет места для полемики по этому вопросу. Скажу лишь одно: в контексте рассуждений автора «Писателя Ленина» это вполне явное указание на то, что в Октябре повинен не только русский сюжет, но и русские либералы, безответственно сотворившие Февраль. И это правильно: за бедствия России несут ответственность «русская матрица» («русский сюжет», «толстозадая» Святая Русь) и русские либералы (от них-то нити куда ведут?).

Ну, а потом все по мелочи. Дм. Быков задает «более узкий вопрос: каким образом во главе этого самого революционного движения оказался именно публицист?» – Могу ответить: публицист здесь не при делах, все определил «хронический русский сюжет», который «людьми разыгрывается помимо их воли». При чем здесь публицист (по Дм. Быкову)? – Речь идет не об этом. Надо просто переключить внимание читателя с Ленина-убийцы «толстозадой» Святой Руси на Ленина-публициста (писателя, литератора). И говорить о нем как о «writer». Автор эссе, хоть и пишет новую лениниану, понимает, что персонаж неоднозначный (по мне-то однозначнее не бывает, или, как сказал Осип Мандельштам, «ощетинился убийца-броневик и пулеметчик узколобый»; якобы «сократовский» лоб есть прикид; как итальянский костюм на «скорохватах» последних десятилетий). И допускает даже, что Ленин-публицист «не всегда пользовался… чистыми приемами». Я же думаю, что литератор не знал различия в приемах – и на бумаге, и на практике.

Первый раздел своего текста Дм. Быков заканчивает, видимо, тяжелым для него вопросом. «Вот мы и сидим с его насквозь законспектированным 55-томником, совершенно не понимая, как он все это делал – и повлияла ли вся эта титаническая работа на ход русской истории или была чистой макулатурой». Ну, почему мы не понимаем, «как он все это делал». Понимаем. Он же – публицист, литератор, писатель. Собственно, чем еще до апреля 1917 г. занимался. Что касается влияния его «титанической работы» на ход русской истории, то, согласно Дм. Быкову, этого в принципе быть не могло. У нас всем правит «хронический русский сюжет», «русская матрица», неизбывная «толстозадая» Святая Русь.

Скажу так: начальник, обижаете писателя. Не 55 томов, но все, что он делал (говорил, писал и пр.), повлияло на «ход русской истории». Сломало ей хребет. Он первый в ряду: Троцкий, Сталин, Муссолини, Салазар, Гитлер, Франко, Мао, Ким. Кого еще упустил? Список открытый (к сожалению). Людоеды, мясники, неудавшиеся writers, профессора, военные, редакторы, партизаны, чекисты, студенты Сорбонны…

У Дм. Быкова есть объяснения всему ленинскому. Так, его литературный стиль мог быть «гибче», если бы писатель Ленин не обладал «эпилептоидным складом психики» (был ли Ленин эпилептиком, как нам сообщают, неизвестно). Правда, Достоевский был. И Троцкий. Что общего? Автор заворожен стилем Ленина-публициста. «Речь должна быть прямой и быстрой». У Ильича нет времени, чтобы «рассусоливать». «… Хочет назвать народ рабом – запросто. Либералы – подлецы, царская семья – палачи, соглашатели – предатели, патриоты – пособники убийц, националисты – адвокаты насилия и враги рабочих, черносотенцы – мерзавцы, народники – трусы…» Действительно, большой стилист. Точный и изысканный. Но настоящая литература не может не перейти в музыку. И Дм. Быков цитирует «О национальной гордости великороссов» и – «Вслушайтесь в эту речь – ну просто же музыка, и что ни слово – то в сегодняшние мишени». – Оказывается Ленин пригоден, чтобы и по «сегодняшним мишеням». Каким?

Что же так взволновало Дм. Быкова в этом скрипте? «Откровенные и прикровенные рабы – великороссы (рабы по отношению к царской монархии) «не любят вспоминать» слова Чернышевского о русских – «жалкая нация, нация рабов, сверху донизу – все рабы». – А ведь это чернышевско-ленинское не только индульгенция на убийство, но и наводка. Ату его…

Но, мне кажется, дирижерская палочка Дм. Быкова зависает в воздухе. И – разряд, сверху вниз. «Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация… создала революционный класс,.. доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами» (Ленин). – Как же все-таки здорово, что Дм. Быков напоминает нам о ленинском. Погромы, виселицы, застенки, раболепство – все, что так характерно для великороссов, отходит куда-то в никуда, а на их месте: революционный класс, «великие образцы борьбы за свободу и за социализм». И это все о моем народе, переживающем столетнюю катастрофу самоуничтожения…

Дм. Быков продолжает цитировать позорные строки писателя Ленина. Затем вопрошает: «А? Кто так чеканил, так трубил? Пожалуй, только Белинский…» Нет, не Белинский – он иначе и в других условиях. Вышинский, когда зачитывал приговор.

«Ленин пишет… правду». Мне ж сдается, что Ленин и правда (в обыденном, житейском и культурологически-философском смыслах) несовместимы. Как Ленин и любовь, сострадание, ответственность… Правду писал митрополит Иларион. Правду искала Русская Литература и Русская Мысль. Стремлением к правде было движимо великое правозащитное движение шестидесятых-восьмидесятых годов. Ленин не по этой части. Он, скорее, первый правдист. Из той самой газеты, в которой, по известному советскому анекдоту, правды нет.

Впрочем, Дм. Быков особо не настаивает: «…Одной правды недостаточно – этим никого не разбудишь и не удивишь; Ленин обладает другим важнейшим качеством публициста, а именно азартом. … Вот эта свежесть, кислород, восторг построения нового мира, – это он привнес, это клокочет и пузырится в его текстах первых лет революции… Советская власть не состояла из репрессий, как жаждут нам доказать сегодняшние противники любых сдвигов и модернизаций; советская власть в свои первые годы была временем живого творчества масс. И это творчество не всегда сводилось к расстрелам… и к изобретательным взаимным терзательствам…» – Да, дело не в правде. В азарте. В том, что «клокочет и пузырится». В том «воздухе 1919 года – воздухе ослепительной новизны». Понимаете в чем дело? Воздушный строитель прекрасного нового мира. – Что-что?