Текст книги "Три выбора"

– А ничего удивительного, – ответил Мефодий. – Как я и говорил – боятся евруев. Счет 4:3 в пользу «русских». Из десяти обратившихся сегодня с утра – три евруя, которые возмущались «беспечностью охраны» и четверо русских, которые – в разных выражениях – выразили одну и ту же мысль: тут пахнет то ли «масонским заговором», то ли «немецким католицизмом». И только один из этих четырех сказал, что «коричневые слишком уж задрали нос и если так пойдет, они на евруях не остановятся – всем нам достанется!». Трое оставшихся не встали ни на чью сторону – молча приняли объяснение Бориса о баловстве мальчишек-курьеров.

Филипп Денисович покачал головой, и язвительно заметил:

– Ага! По повелению, значит, Магистра Коломенской ложи и тель-анивского епископата. Союз евруев и католиков против православной нравственности…

Он помолчал и серьезно добавил:

Чутье на правду в народе есть, а вот образования – даже у «образованных»! – явно не хватает… А вот «простой народ» порой эту правду копает не хуже некоторых наших аналитиков. А уж заковыристее – точно! Вот послушай. Это запись одной нашей «фоновой прослушки». Мы поставили аппаратуру в местах скопления народа – на остановках транспорта, в залах ожидания вокзалов и аэропортов, в магазинах у кассовых аппаратов, на стадионе, в сберкассах, в метро, в крупных сортирах…

Мефодий хохотнул:

– Ну и как, сливают?..

Отец глянул на него строго и с укором, и Мефодий как будто поперхнулся:

– Информацию, я имею в виду!..

Он почувствовал, что отец не принял его ерничества и посерьезнел.

– Э!.. Балабол ты! Сортиры и спальни – это копи царя Соломона для разведчика! – сказал Филипп Денисович и, не говоря больше ни слова, вставил кассету в магнитофон.

Он молча сел и приготовился слушать запись. Мефодий почувствовал, что отец слегка обижен, а потому, сделав глоток из своего бокала, показал отцу примирительный и благодарственный жест: большой палец, поднятый вверх – мол, классная вещь, спасибо тебе! – и тоже молча слушал уже пошедший из динамика шорох.

Сначала послышался шум уходящей электрички, а потом чуть суховатый, но приятный голос произнес:

– Это какая же убежала? Подольская? А чеховская скоро, мил человек?

Ему ответил явно более молодой, но не юношеский голос:

– Подольская… А чеховская через сорок минут. Но если очень спешишь – вот стоят «леваки». За сто баксов домчат до Чехова за час. Нет проблем! Были бы деньги, а колеса везде найдутся…

Обладатель суховатого голоса понял, что ждать придется порядочно, а потому зацепился за слова молодого, чтобы скоротать ожидание в разговоре:

– Да никуда я не спешу, мил человек… Куда спешить пенсионеру? В моем возрасте спешат только евруи – они, правда, и в твоем тоже спешат. Суетливый народ!

Молодой тоже был не прочь побалабонить – он тоже, похоже, ждал именно чеховскую электричку:

– Ну, ты сказанул! По твоему, если кто-нибудь спешит, значит он, конечно, жид? Так сейчас пол-Руссии спешат бабки делать – где ты стольких евруев видел?

Пенсионер, однако, мнения своего не изменил:

– Про пол-Руссии ты, мил человек, конечно, загнул, пол-Руссии никуда не спешит, копаясь в помойках и на своих шести сотках чтобы не сдохнуть от голода, а четыре пятых от другой половины горбатятся на тех, кто действительно спешит – евруев и их прихлебателей.

Молодой вздохнул как-то обреченно, но, не имея другого собеседника, продолжил начавшийся диалог:

– И везде-то вам, коммунякам, евруи мерещатся! «Если в кране нет воды…», у всех вас одно на уме – «…Значит, выпили жиды…». А у меня совсем другой ответ: «… Значит, с…дили деды!». Семьдесят лет мы растаскивали свою страну – кто на дачу, кто на клячу, кто болт, кто сена клок! И кто же это все коммуниздил? Русские, хохлы, грузины, чучмеки, татары, евруи… Да, конечно, и евруи! А почему нет? Все воруют, а они что – белые вороны? Не знаю вот, правда, по поводу чукчей… Нечего там вроде коммуниздить… Хотя, конечно, северный завоз… Ну, врать не буду – не был я там. А остальных всех «видел в деле» собственными глазами! А теперь оказалось, что это одни евруи нам нагадили!

Суховатый голос воспринял эту атаку спокойно:

– Нет, ты погоди, мил человек! Коммуняки и мне кровь попортили – тут раствор стынет, а прораб мне политинформацию про «акулу капитализма» впендюривает… Но я не воровал!

Молодой его перебил:

– И что, поклясться можешь, что каждый гвоздь, который ты забил в своей конуре и на шести сотках за последние полвека ты купил в магазине? И зайцем ни разу за это время не проехал на свою дачу? И даже, идя с отработки на овощебазе, ты по пути заходил в магазин за морковкой?

Пенсионер ничего ему на это не ответил, а гнул свою линию:

– А эти теперь не по гвоздику – заводы целиком прикарманивают, вышки нефтяные, яхты да самолеты такие, что куда там Форду или Круппу! И все «овичи», да «евичи»… Ну, и, конечно, Чубайс! Ограбил нас своими ваучерами и жирует теперь на энергетике, рыжая скотина!

Разговор явно пошел наперекосяк – ты ему про Фому, он тебе – про Ерёму, никто друг друга не слышит, да и не хочет слышать.

Оба собеседника поняли это и надолго замолчали. Магнитофон исправно тянул ленту, слышались чьи-то шаги, кто-то смеялся, но голосов не было. Однако Филипп Денисович его не выключал, а спокойно ждал продолжения. Мефодий тоже ждал, ловя ароматы из коньячного бокала.

Наконец раздался голос пенсионера:

– Ладно, мил человек, это все ерунда: живы будем – не помрем. На кусок хлеба мы всегда честно заработаем или наворуем у евруев. А вот что действительно страшно – ты послушай. Тут что вам, «дерьмократам», что нам, «коммунякам», может вмазаться так, что не отъикаешься! Ты думаешь почему американосы обо…лись 11 сентября? А у них ведь и техника и дисциплина, а как-то проворонили террористов? А вот вовсе и нет! Ничего они не проворонили! Тут предательство великое! Американовские евруи специально сговорились с арабами, чтобы те жахнули по Америке. Зачем, спросишь? А очень просто – после такого теракта Америка взяла себе право нападать на кого захочет и когда захочет – война, дескать, против терроризьма! И что им пять тыщ своих погибших – зато теперь весь мир дрожит перед американовской мощью! И к кому захотят, к тому и придут, если слушаться не будет евруйких их команд – вон тебе и Югославия, и Афган, и Иранк… И – помяни мое слово! – к нам придут за нефтью, никелем и алмазами. Если, конечно, порядок не наведем, да работать как следует не начнем!

Молодой слушал не перебивая, а потом сказал:

– Вот то-то и оно! Работать нужно как следует – это верно. Но как тут работать, если чуть в гору пошел – тут к тебе и прилетят! Или вы с горящими глазами: «Отнять! Переделить!», или сокол какой «государев» – силовик, налоговик, да любой чиновник! Или уж и вправду акула какая-нибудь (неважно – русская, американовская, евруйская) тебя заметит… Хвать пастью своей зубастой – и нет тебя… «Птичку жалко»…

Из динамика послышался звук подходящей электрички, и Филипп Денисович выключил магнитофон.

– Вот именно… Птичку, действительно, жалко. А вот что делать – пока не знаю. Мы ведь сейчас как тот чудовищный уроборос, который пожирает собственный хвост. Да не простой уроборос, а многоглавый. Правильно мужик сказал – плебс, чиновник и олигарх. Вот три главных головы этого змеюки. Мы его сами для себя орлом назвали, плебс из головы выкинули и сделали лапами – когтистыми да загребущими. И вот таким, двуглавым, хватким и когтистым, на герб свой и поместили. Но в жизни наш «орлуша» – змеюка злющая и глупая – и друг с другом эти головы цапаются до смерти, и себя же самого руками плебса рвут на части и жрут с хвоста.

Филипп Денисович остановился как будто в нерешительности – стоит ли говорить дальше? Но потом решил – стоит! И сказал:

– Я где-то читал, что есть такая волшебная цепь, на которой можно удержать любое чудовище. Ведь наше-то нам нужно удержать во что бы то ни стало! А то, что оставим внукам? Кур в ощип другим народам?… Цепь же эта и вправду дивная. Потому что скована она из шести вещей, каждая из которых в нашем мире – дефицит: из шума шагов кота, из женской бороды, из корня скалы, из сухожилий медведя, из дыхания рыбы и из слюны птицы… Ты что-нибудь слышал об этом?

Мефодий знал, что отец – заядлый театрал и библиофил, но откуда он мог взять представление об этой чудесной цепи, представить себе не мог. Впрочем, знать о сокровенном и утаенном – профессиональный долг всех ясеневцев с Ходынки… И ответил, как и положено, честно:

– Нет, такую сказку слышу в первый раз.

Отец как будто ждал именно такого ответа. И торжествующе сказал:

– То-то же! И я ничего не слышал и понятия не имею, что такое «шум шагов кота» или «слюна птицы» с материалистической точки зрения. Считается, что ничего из перечисленных «материалов» не существует в природе. А теперь – «слушай сюда», как говорят во временно оккупированной хохлами Одессе. Мы рождены – что б сказку сделать былью! И что бы там ни кричали наши безумные головы – плебс, чиновники и олигархи – мы цепь такую найдем и чудище наше успокоим. Хоть и дурное оно, но другого у нас нет. И сделаем из его зла – добро, раз уж больше его делать не из чего…

После этого он помолчал, а потом добавил:

– Но это уж твоя работа будет, да детей твоих. Я свое отбегал. Теперь и в пристяжные не гожусь… Так, детишек в колясочке по кругу прокатить – и снова экспонатом на музейную полку… Но не на всякую! Мне полагается храниться на самой узенькой и маленькой, той, где пребывают лица, которым не инкриминируют воровство, грабеж на большой дороге, жестокое обращение с детьми и животными, обманное получение денег, подлог, растрату, расхищение казны, злоупотребление общественным доверием, симулянтство, нанесение увечья, растление малолетних, клевету, шантаж, оскорбление суда, поджог, предательство, уголовщину, бунт на борту в открытом море, нарушение права собственности, кражу со взломом, побег из тюрьмы, противоестественные извращения, дезертирство из действующей армии, лжесвидетельство, браконьерство, ростовщичество, шпионаж в пользу врагов короны, самозванство, бандитский налет, непредумышленное убийство, умышленное и обдуманное убийство…

Мефодий Филиппович слушал все это с возрастающим недоумением, и лицо его, по мере продолжения монолога, выражало все более явный испуг. Наконец, он не выдержал:

– Бать, ты чего?!

Филипп Денисович устало усмехнулся:

– Не смотри на меня так испуганно! Не впал ещё в слабоумие твой батя… Это я вчера папочку архивную нашу случайно полистал. Дело каких-то В.Стенича и И.Романовича, взятых «органами» в 1937 году. Так это – из приложений к «Протоколам изъятия при аресте»…

Лицо Мефодия Филипповича разгладилось, и он облегченно протянул:

– А-а! Тогда понятно!..

Филипп Денисович почему-то недовольно оборвал его:

– Уж не знаю, что тут тебе «понятно»!.. Я так, например, до сих пор в толк не возьму, чем тогда эта белиберда была опасна настолько, что дали за неё «10 лет без права переписки»…

И уже спокойно добавил:

– Ладно, допивай свой самогон и иди работать – за Борисом тоже глаз нужен. Он, твой «придурковатый» Борис, ночами из Интернета не вылезает – приходит на дежурство как после пьянки-гулянки («Это точно, – подумал Мефодий, – это я за ним замечал…»), да и книжек у него «ученых»… Пол-квартиры ими завалил! Так вот, в каких-то квантовых дебрях он кое-что из дефицита для цепи вроде бы нашел – то ли женщину с бородой, то ли корень скалы.

Но как бы этот дефицит не ушел «налево», в так называемую «гражданскую науку» – в наше время и не такие штуки на черном рынке всплывают. Вон у меня шифровка – какой-то охламон из бывшего нашего «Медицинского центра» предлагает америкосам «по сходной цене» пять тысяч доз токсина сибирской язвы – якобы для изготовления вакцины от рака… От всех скорбей получится «вакцина», если мы прошляпим…

А я сейчас домой поеду – что-то подустал. Да и прошкандыбал сегодня я свой кружок в упряжке детской колясочки – пора и на полку. Ты не находишь?…

Мефодий Филиппович втянул последний глоток «Гленливета», поставил бокал, и вышел из кабинета…

Глава 5

Об обыденном течении рабочего дня в отсутствие шефа, моей находке в Интернете описания коллекции Джульсруда, соображениях по этому поводу, а также о прибытии Владимира Ивановича и обсуждении нами планов как текущих, так и более отдаленных перспектив использования рабочего времени.

 
Неуместней, чем ящер
в филармонии, вид
нас вдвоём в настоящем.
Тем верней удивит
обитателей завтра
разведенная здесь
сильных чувств динозавра
и кириллицы смесь.
 

Как сказала мне Людмила Феофилактовна, шеф позвонил и сказал, что будет «после обеда». И все присутствующие сочли, что и им до обеда можно «слегка расслабиться» и заняться делами личными. Нет, разумеется, никакая это не была забастовка! На телефонные звонки отвечали грамотно и точно, сами по текущим делам «кого следует» и предупредили («Вы знаете, в Царицыне муфель лопнул, так что отгрузочку на денька три задержим… Спасибо за понимание!») и поругали («А как вы думали? Мы фирма солидная, не мышеловка какая-нибудь, бесплатного сыра не держим и воздухом не торгуем. Платите вовремя и мы не будем задерживать отгрузку!»).

Но вот сверх того – «что б до кровавых мозолей на пальцах!» – диск телефонный не крутили и «спорить до хрипоты» о новых рынках и схемах бизнеса не стали.

У Марии Борисовны ее «оболтус» сидел дома с гландами («У него, блин, – хронический тонзиллит и нужно быть очень осторожным, что б не запустить!») и она через каждые двадцать минут проверяла по телефону – не нарушает ли он предписанный «домашний режим» и как идет у него решение задач по алгебре.

Анастасия Петровна, взявшись было за рассмотрение возможности использования перегонной колонны в Черногорске, вдруг вспомнила, что вчера вечером в клубе не вполне точно информировала некоего Гарика о своих предпочтениях в области скульптуры малых форм и теперь, подкрашивая губы помадой цвета Burgundy bliss, через подруг выясняла телефон Гарика, чтобы исправить свою оплошность.

Людмила Феофилактовна по пути на работу купила «ну очень интересный журнал» и была увлечена подробностями «человеческой стороны жизни» телевизионных кумиров. На время этот интерес вытеснил из ее головы даже постоянные мысли о цветущих на даче розах, маргаритках и циниях.

Короче, у каждого нашлось какое-то занятие «для души». И я не был исключением и «не отрывался от коллектива», когда погрузился в поиск свидетельств о «научных чудесах».

Вскоре мне повезло, и я наткнулся вот на такое сообщение:

«Эта история началась в июле 1944 года. Вольдемар Джульсруд (Waldemar Julsrud) занимался торговлей скобяными изделиями в Акамбаро – небольшом городишке примерно в 300 км к северу от Мехико. Однажды ранним утром, совершая конную прогулку по склонам холма Эль Торо, он увидел несколько обтесанных камней и фрагментов керамики, выступающих из почвы. Джульсруд был выходцем из Германии, перебравшимся в Мексику в конце XIX века. Он серьезно увлекался мексиканской археологией и еще в 1923 г. вместе с падре Мартинесем копал памятник культуры Чупикауро в восьми милях от холма Эль Торо. Позже культура Чупикауро была датирована периодом 500 г. до н. э. – 500 г. н. э. Вольдемар Джульсруд прекрасно разбирался в мексиканских древностях и поэтому сразу понял, что находки на холме Эль Торо не могут быть отнесены ни к одной известной на то время культуре. Джульсруд начал собственные изыскания. Правда, не будучи профессиональным ученым, он поступил поначалу очень просто – нанял местного крестьянина по имени Одилон Тинахеро, пообещав ему платить по одному песо (тогда это равнялось примерно 12 центам) за каждый целый артефакт. Поэтому Тинахеро был очень аккуратен при раскопках, а случайно разбитые предметы склеивал, прежде чем отнести их Джульсруду. Так начала формироваться коллекция Джульсруда, пополнение которой продолжили сын Вольдемара Карлос Джульсруд, а потом и его внук Карлос II. В конце концов коллекция Джульсруда составила несколько десятков тысяч артефактов – по одним данным их было 33,5 тысячи, по другим – 37 тысяч! Коллекцию составили несколько основных категорий артефактов: наиболее многочисленными были статуэтки из различных сортов глины, выполненных в техники ручной лепки и обоженных методом открытого обжига. Вторая категория – скульптуры из камня и третья – керамика. Самым примечательным фактом было то, что во всей коллекции не было ни одного повторяющегося экземпляра скульптуры! Размеры фигурок варьировались от десятка сантиметров до 1 м в высоту и 1.5 м в длину. Кроме них в составе коллекции присутствовали музыкальные инструменты, маски, инструменты из обсидиана и нефрита. Вместе с артефактами при раскопках были обнаружены несколько человеческих черепов, скелет мамонта и зубы лошади ледникового периода. При жизни Вольдемара Джульсруда вся его коллекция в упакованном виде занимала 12 комнат его дома. В коллекции Джульсруда было множество антропоморфных статуэток, представляющих почти полный набор расовых типов человечества – монголоидов, африканоидов, кавказоидов (в том числе с бородами), полинезийский тип и проч. Но не это сделало его коллекцию сенсацией века. Примерно 2 600 статуэток представляли собой изображения динозавров! Причем разнообразие типов динозавров вызывает истинное изумление. Среди них есть легко узнаваемые и хорошо известные палеонтологической науке виды: брахиозавр, игуанодон, тиранозавр рекс, птеранодон, анкилозавр, плезиозавр и многие другие. Есть огромное число статуэток, которые современные ученые идентифицировать не могут, в том числе и крылатые „динозавры-драконы“. Но самое поразительное то, что коллекция содержит значительное число изображений человека вместе с динозаврами разных видов. Иконография изображений наводит на единственную мысль, что люди и динозавры сосуществовали в теснейшем контакте. Причем это сосуществование включало весь спектр взаимоотношений – от борьбы двух столь несовместимых видов живых существ до, возможно, доместикации динозавров человеком».

Эта заметка – «сильных чувств динозавра и кириллицы смесь» – породила целый рой мыслей. Прежде всего, я сразу отверг версию о подделке. В то, что кто-то в Мексике придумал, сделал, закопал и потом откопал тридцать с лишним тысяч разных скульптур по цене 12 центов за штуку, я, сидя на своем кресле в коммерческой фирме, поверить не мог! Но если и вправду люди жили вместе с динозаврами, то логика предлагала такие варианты Истории.

Первый. Эволюция человека гораздо длительнее, чем сейчас считается, и он уже в меловом периоде, а это около 100 миллионов лет назад, умел делать керамические скульптуры потрясающей выразительности (судя по приложенным к заметке фотографиям). Но тогда совершенно непонятно, чем же он, человек, занимался эту сотню миллионов (!) лет своей Истории? И почему, получив «от Прометея» огонь ещё во времена динозавров (а как без огня изготовишь керамику?) он так долго топтался на первых этапах технического прогресса?

Второй. Эволюция динозавров гораздо длительнее, чем сейчас считается! И дожили они до времен синантропов и питекантропов, которые и освоили огонь по современным представлениям 200–400 тысяч лет тому назад. Но как могла возникнуть и успешно протекать эволюция млекопитающих при процветании динозавров? И почему динозавры вдруг вымерли уже в «историческое время»? Или и их, как мамонтов, уничтожили неандертальские браконьеры?

Третий. А, может, это вообще «не наши» динозавры и люди? Но тогда уж точно они и не инопланетные. Опять-таки не поверю, что над Эль Торо в незапамятные времена разбился межпланетный грузовик с детскими игрушками или экспонатами выставки «творчества народных умельцев»! Тогда чьи же? Что, разве кроме нашего мира существуют ещё какие-то миры?! Ведь параллельные, перпендикулярные, малыя, белыя и прочая и прочая миры – это же чистая историческая фантастика?..

От этих головокружительных измышлений меня оторвал звук открывающейся двери – она у нас «пищит» перед тем, как отомкнуть электрозамок. На пороге стоял Владимир Иванович. На нем под расстегнутой кожаной курткой, лоснящейся от капель дождя, был новый фланелевый пиджак цвета маренго и, как всегда тщательно отутюженные брюки на пол-тона темнее. И если бы не скромное количество волос, которые он всегда тщательно и аккуратно, по старой армейской привычке, зачесывал назад, можно было бы сказать, что они были всклокочены. Но я не хочу преувеличений и скажу просто, без литературных прикрас – его прическа свидетельствовала о явной поспешности, с которой он преодолевал те из возникших на его пути трудностей, которые воспрепятствовали своевременному занятию им своего рабочего места.

Владимир Иванович увидел меня, удивленно-радостно и, вместе с тем, виновато улыбнулся, и громко, что бы в случае прослушки Давид Ильич все хорошо расслышал, сказал:

– Докладываю, Юрий Александрович! Гвоздь, проколовший шину и извлеченный из нее на шиномонтаже, лежит у меня в кармане и может быть направлен как на экспертизу, так и в мусорное ведро – как прикажете. А в Администрации Президента меня ждут только через два часа. Я ведь не знал, что вы сегодня будете, и пропуска для вас не заказал. Но это мы исправим за минуту!

Я серьезно скомандовал:

– В ведро! А с пропуском не торопитесь – на это нет руководящих указаний.

Владимир Иванович, как опытный конспиратор, молча выразительно скосил глаза в сторону кабинета шефа.

Я понял его вопрос и без слов:

– Шефа нет. Он будет после обеда. Так что разрешение на поездку будем вместе испрашивать по телефону.

После этого моего сообщения он улыбнулся ещё шире и уже без надрыва в голосе сказал:

– А, в таком случае, не пойти ли нам перекурить?

Поскольку никто из наших дам, занятых каждая своим делом, никак не отреагировал ни на появление Владимира Ивановича, ни на заданный им вопрос, я принял самостоятельное решение:

– Совершенно не вижу причин отказать вам в этой просьбе! Действительно, почему бы двум благородным донам не посмолить да не посудачить?

И мы отправились в курилку…

Глава 6

Об упущенных возможностях делового применения вида из нашего коридорного окна, нашем с Владимиром Ивановичем обсуждении целесообразности визита в Кремль, деловом разговоре с шефом по мобильному телефону, а также о сравнительных характеристиках сигарет «Парламент» и папирос «Беломор – канал».

 
О, как мне мил кольцеобразный дым!
Отсутствие заботы, власти.
 
 
Когда табачный дым вступает в брак,
Барак приобретает сходство с храмом.
 

Наша курилка расположена в конце коридора, перед выходом на лестничную площадку. Коридор заканчивается большим окном, фактически это – внешняя стеклянная стена высотного здания. И, если бы администрация хоть пару раз в год вызывала верхолазов для помывки окон, вид из торцевой стены коридора был бы прекрасный. Всё это можно было бы с помощью экскурсовода показывать гостям города по теме «Наша столица» (и иметь с такого бизнеса реальный доход!).

Прежде всего – общий план. Это кусок набережной Мошквы-реки, на которой стоят красивые перваншевого цвета дома, которые к тому же являются памятником истории, ибо именно сюда, в квартиру «обычного рабочего», ещё в марте уже далекого 1985 года, только что избранный последний (кто ж тогда знал, что последний?) Генеральный Секретарь ЦК КПСС совершил свой первый «выход в люди», на встречу с «простым народом». И именно здесь его угостили дефицитными тогда кавказскими фруктами, здесь он говорил о социалистической перспективе нашей страны, беседуя с представителем класса-гегемона на фоне не менее дефицитного туркменского ковра… (Но если бы экскурсоводом был незабвенный Иван Александрович, то он бы не преминул сообщить любознательным экскурсантам, что был, правда, и ещё один Горбачев, который уже в 1984 году в генсековской манере общался с рабочими, что отражено и в интернете – «Картина „Встреча Горбачева с рабочими завода“ – х/м, 140*180, 1984 г, цена – 4 тысячи лоллардов». После этой картины ее автор – краснодарский художник Виктор Чепурко – в 1985 году стал членом Союза художников СССР. И можно, конечно, теперь грешить на «опечатку в интернете», можно – на гоголевские фантазии, а можно просто сказать, что и в этом виноваты Пушкин с Чубайсом).

А, кроме того, в окно была видна и перспектива метромоста, как раз здесь переходящего в тоннель, из которого и в который регулярно ныряют блокитные поезда метро. Такая перспектива является необычным ракурсом городского пейзажа и достойна быть экскурсионным объектом.

Но, повторяю, если бы окно это помыли. А сейчас мелкие струйки осеннего дождя лениво стекали по плотной пыльно-маслянистой пленке цвета наваринского пламени с дымом, оставляя на поверхности мутные дорожки липкой грязи, и обо всех красотах, скрытых от взора стоящего перед окном курильщика-арендатора многолетними отложениями городского смога, можно было только догадываться…

Мы с Владимиром Ивановичем остановились у окна и, поскольку, как я уже сказал, смотреть в него из-за дождливой хмари было не на что, сразу достали свои курительные «визитные карточки». Он – изящную пачку сигарет «Parlament», а я – теперь уже «ностальгический» для большинства курильщиков «Беломор». (По данным всезнающей статистики его курят только 3 % курильщиков. Но ведь и за СПС вместе с «Яблоком» больше людей не голосует!).

Закурили. «О, как мне мил кольцеобразный дым!». Владимир Иванович иронично усмехнулся:

– Так вы, Юрий Александрович, ко всем вашим грехам, ещё и не патриот? «Кэнел» по-прежнему употребляете?

Я знал эту байку – передразнивание исконно «наших» папирос названием американских сигарет «Кэмел» – и потому ответил со знанием дела:

– Да нет, я-то как раз, хоть и либерал-рыночник, но и о пользе отечества не забываю! Вы знаете, что крупнейшим производителем «Беломора» сегодня является ленинбургская «Фабрика им. Урицкого», принадлежащая Japan Tobacco International? А ваш «Парламент» приходит к нам из Ленинского района Одессы, с завода радиально-сверлильных станков?

Владимир Иванович внимательно рассмотрел пачку, которую он держал в руках, и сказал:

– Да нет, тут написано «Made in USA»…

Я отреагировал мгновенно:

– На заборе вот тоже написано: «Ср…е кони». Так вы что, верите, будто за ним действительно стоят обмазанные фекалиями благородные животные? Все эти надписи – для лохов. А Одесса как была «мамой» для контрабанды, так ей и осталась… Да и подделка Одессе – не чужая дочь…

А мой «Беломор» является ещё и идеологическим оружием. На границе Эстонии с Руссией из-за тамошней дороговизны процветает «табачная контрабанда». Едут в Печоры, покупают курево блоками, и «толкают» его в эстонских деревнях. А на «Беломоре»-то карта нарисована, где и Эстония, и Латвия, и Литва – «части советской территории»! Так – верите ли? – целая компания прошла недавно в их газетах против… нет, не контрабанды, а «пропаганды имперских традиций»! Я даже название одной такой газетки для тренировки памяти выучил – «СЛ Ыхтулехт». И что любопытно, одно время стали выпускать «политкорректный» «Беломор» – с изображенного участка карты убрали линию границы. Но, с укреплением нашей «державной линии», все вернулось на круги своя и теперь «Беломора без границ» днем с огнем не найдешь!

Я лихо «сломал» мундштук папиросы, превратив его унылый цилиндр в залихватскую, тщательно продуманную смятость голенища дембельского сапога, и мы закурили, взаимно «угостив» друг друга огоньком из зажигалок. У Владимира Ивановича она оказалась тоже новой и весьма оригинальной конструкции… Затянувшись, я спросил:

– Так это вы для визита в Кремль новый пиджак надели и эту игрушку в карман положили? А что мы будем обсуждать в Администрации Президента? Возможность нашего участия в формировании «Байбалфинансгрупп» для участия в приватизации «Фуганскнефтегаза»? Так имидж Давида Ильича вряд ли таков, чтобы его можно было признать «авторитетным бизнесменом, известным физическим лицом, которое многие годы занималось бизнесом в сфере энергетики». Хотя, конечно, это как посмотреть… Ведь реально и авторитет есть, и годы, и энергетические проблемы нам не чужды… Но уж точно у нас – если судить по нашим последним зарплатам! – лишнего десятка-другого миллиардов рублей просто нет. А это гораздо существеннее…

Владимир Иванович снисходительно выслушал меня, а потом с досадой сказал:

– И-эх! И вы туда же… Ну, он-то – понятно!.. Он меня за солдафона отставного держит, ни слову моему не верит, но хочет понять уровень моих реальных связей и перехватить их. Но вы-то!.. Не ожидал… Вы-то уж должны, вроде бы, понимать, что я не балабол какой… Что стратегические ракетчики, как и разведчики, не бывают «бывшими». Ну, да ладно… Вот сходим сегодня к одному моему сослуживцу в Никольский переулок, в Федеральное государственное унитарное предприятие «Кremlyn» Управления делами президента РФ (только не перепутайте с оркестром этого евруя Мархлевского или Рахлевича – уж не упомню как его…) – тогда и говорить будем… Сослуживец-то, конечно, дерьмо, даже сукин сын, если уж по совести говорить, но не в наших с ним старых счетах, не во мне ведь дело… За ним сейчас такой «административный ресурс» стоит!

Я понял, что ирония моя действительно была неуместной, что, хотя Владимир Иванович и правда был склонен к некоторым «приукрашиваниям» своего облика, он в вопросах «деловой чести» приличную фору мог дать многим из наших, а уж, скажем, Илье Стефановичу, так и все «сто очков», и я попытался как-то «вырулить» из этой ситуации. Начал извинительно-примирительным тоном, сказав:

– Ну, не обижайтесь, Владимир Иванович! Вспомните, как я вас в Емельянове от «Ерли векили» отбил! Уж нам-то с вами чего считаться!..

И, сразу переходя на деловые рельсы, спросил:

– А, кстати, я тут листал какой-то бизнес-справочник, так там было сказано, что «Kremlyn» зарегистрирован на Овечниковской набережной. Вы не путаете адрес? А то ведь нам действительно ехать пора, а по такой погоде мотаться по разным улицам – не самое приятное дело?

Владимир Иванович, как сразу стало ясно, не принял моих извинений и жестко сказал:

– Ничего я не путаю! Вы же сами мне говорили про надписи. Что на заборе, что в «бизнес-справочниках»… Как говаривал Козьма Прутков, если на клетке слона написано «буйвол» – не верь глазам своим. А уж в том, что «приятель» мой сидит в Никольском, я не сомневаюсь ни секунды. В здание ЦК я ещё при утверждении на должность в ракетчики захаживал. А это когда было! А что он про себя в справочник пихнул… Так ведь даже ему «в случае чего» отмазка не помешает…

Так что звоните шефу, а пропуск я вам закажу прямо на месте. И – едем!