Текст книги "ОТРЯДО. Ю. Проценко"

– Деньгами возьмёте? – деловито осведомился он на всякий случай.

– Взрывчатка надо,– коротко отвечал незнакомец.

– Диктуй телефон, сегодня думать буду. Завтра позвоню. Решим.

Ответом ему была усмешка, причём почти что веселая.

– Телефон не надо. Найду. Знаю, где живешь. Не знаю, зачем сына за руль сажаешь.

Тут Недодаева по-настоящему передернуло. Сказанное означало, что за ним давно уже присматривают. С неделю назад он и действительно посадил младшего, шестилетнего сына за руль своего автомобиля, сам сел рядом и, пугая прохожих, проехали они метров двести вокруг двора дома, где жили. Получилось весело.

Расставшись с неожиданным гостем, Недодаев вернулся к себе. Из разных ситуаций приходилось ему выкручиваться. Знал он, что затребованные ныне боеприпасы конфисковались в своё время не раз, в каких местах примерно могли ещё храниться и к кому по этому поводу можно аккуратно обратиться. На худой конец можно было попытаться подобрать аналоги. Дело рисовалось не простое, но не безнадежное. В конце дня, к возвращению Отрядова, он успел нащупать некоторые варианты. Дальше необходимы были разговоры с глазу на глаз и выезд из губернии.

Отрядов сам зашёл к нему в кабинет, выслушал всё, о чём Недобралов счёл нужным рассказать.

– Надо теперь этих кренделей консультантов пробить,– устало распорядился Отрядов. —Может, на кого работают… Кстати, про таджика того лохматого ничего нового нет?

При упоминании про таджика Недодаев было напрягся, но тут же сообразил, что у него появился повод отпроситься на пару дней под предлогом поиска дополнительной информации.

– Пока ничего,– разочарованно констатировал он. – Работаем. Задание твоё я понял, завтра приступлю. Небольшая командировка потребуется…

Отрядов недоверчиво усмехнулся.

– Вали, давай. – И отправился к себе.

Придя в кабинет, он отменил все запланированные встречи и, не закусывая, прямо из бутылки влил в себя нечто дорогое, но, как показалось, недостаточно крепкое. «Самогонки бы»,– помечтал он.

Денис не без основания считал себя успешным. Его бизнес развивался не в пример большинству знакомых, сплошь и рядом погрязших в разгребании последствий собственных неверных решений и разнообразного внешнего негатива. Но цена, которую он вынужден был платить за достигнутый успех, всё более тяготила его. И осознание этого, в свою очередь, злило. Он считал, что должен находиться где-то выше глупых категорий «хорошо» и «плохо». Он был уверен в отсутствии внутри себя этого навязанного извне надзирателя, именуемого «совесть». Но что-то продолжало мешать ему. Нужно было выявить это «что-то» и уничтожить. И то и другое было выше его сил. Хуршах со своими выкрутасами опротивел ему до предела. Скорейшее завершение сотрудничества с ним было, пожалуй, сейчас главным желанием Отрядова. Он не хотел думать о том, как будет действовать, получив полную свободу. Он верил, что сумеет принять правильные решения. И ему не хотелось опасаться того, что Хуршах не выполнит данного ему обещания. А потому нужно было выполнить его странное требование, по возможности выяснив, в чём же эта странность состояла.

Недодаев, как и обещал, вернулся через два дня, но ни с чем. Миссия оказалась не выполнима прежде всего по финансовым условиям. Денег затребовали с него раз в десять больше, чем заплатили им когда-то на Кавказе. Он сызнова взялся за поиски приемлемого варианта, то и дело отпрашиваясь у Отрядова для встреч с нужными людьми. Во время одной из них его застал телефонный звонок с незнакомого, заграничного номера.

– Нашёл, нет? – прозвучал знакомый голос.

– Ищу,– спокойно и уверенно ответил Недодаев. – Есть варианты.

– Быстрее ищи.

– Стараюсь…

– Пока ищешь, надо, чтобы про наших не копал ты, кто у вас там работает.

– Я и не копаю…

– Запросы тоже не надо.

Это уже касалось конкретно Давлата. Запрос по нему, оставшийся без ответа, действительно посылался в Таджикистан по просьбе Недодаева.

– Не забывай,– заключил незнакомец и завершил разговор.

Выходило, что угроз Недодаев пока избегал за несообразно низкую плату. Что и показалось ему больше всего подозрительным. Опять всплывала фигура этого странного водителя погрузчика, от которого в силу сложившихся обстоятельств теперь нужно было отвести подозрения Отрядова. Да так, чтобы тот не заподозрил бы вместо Давлата самого Недодаева.

Отрядов же, сделавшийся подозрительным и недоверчивым, возможность предательства со стороны бывшего опера допускал, поскольку и к найму таджиков, и к появлению консультантов тот имел самое прямое отношение. Между тем за несколько дней до того произошло событие, узнав о котором Недодаев с довольным видом тут же доложил Отрядову. Теперь тому стало ясно, на что намекал Хуршах, говоря о трудностях Маркунина.

Местное оппозиционное интернет-издание выложило в соцсети видео, где Маркунин, находясь в Японии, пьяный в хлам, идёт по коридору отеля к лифту в японском халате с катаной в руке, которой ещё и помахивает, распугивая приличных людей вокруг. Перед этим он душевно посидел в номере в компании двух топ-менеджеров крупного дальневосточного нефтезавода, которым только что похвалился этой самой катаной, намедни приобретённой на рынке в Уэно.

Так Маркунин прославился на всю губернию и не только. Вскоре его вызвал к себе губернатор и после недолгого разговора предложил уволиться, не без сожаления. К тому времени врио министра успел допустить уже несколько серьёзных бюрократических ляпов, устранить которые мог Маркунин. А вот сумеет ли приемник в полной мере заменить его, оставалось губернатору только гадать. В университете также намекнули на нежелательность продолжения сотрудничества с Маркуниным.

Влад отправился на дачу.

Влад, получив сокрушительную карьерную травму, отправился на дачу, которая при втором разводе формально осталась за ним, но пользовалась ею по-прежнему Татьяна Геннадьевна. Теперь же, с наступлением осени, она посещала дачу редко. Этим Влад и воспользовался, разумеется, предварительно бывшую супругу предупредив. Оксана же Михайловна отъезду супруга противилась не сильно, то ли понимая, что тому необходимо побыть одному, то ли сама хотела на досуге оценить дальнейшую целесообразность совместного с ним проживания.

Первые два дня он беспробудно пил. В нечастые минуты просветления пытался понять случившееся. Вероятность заранее спланированной подставы со стороны кого-то из земляков была невелика. Слив от японцев – тоже. Случайно сделанные кадры, ставшие теперь бесценными для нового министра? Влад сразу подумал про Чамкина, команда которого уже прекратила свою работу в «Отрядо». Он, имея в правительстве знакомых, вполне мог оценить важность видиокомпромата. Но теперь для Маркунина это не имело особого значения. Он сам был виноват в происшедшем и отлично это понимал.

На третий день, обнаружив, что пить больше нечего, решил привести себя в состояние, позволяющее доехать за рулём до ближайшего магазина Погода благоприятствовала. Дождь, ливший накануне весь день, под утро прекратился. Выглянуло солнце, сначала осторожно, будто из засады, затем заняло позицию уверенно, явно не намереваясь её отдавать замершим от неожиданности разрозненным облакам.

Влад вышел из калитки на улицу, дабы набрать холодной воды из колодца. Громко чиркнул пустым ведром о забор, сделал несколько шагов. Остановился, оценивая твёрдость и уверенность походки. В этот момент у забора дачного участка напротив возникла долговязая фигура соседа – отставного генерала Окаёмова.

– Так… Что за дела, сержант? – строго, скорее даже грозно спросил он, намекая на армейское звание Маркунина. – Почему вид не уставной?

Влад хотел было отдать честь, но вспомнил, что в правой руке у него пустое ведро.

– Виноват, тщщ енерал! – лихо отрапортовал он. – Докладываю. Падение Берлинской стены состоялось!

В недавнем пьяном угаре изменённое сознание Маркунина извлекло откуда-то обрывки воспоминаний о службе в Германии. Кадры западноберлинского телевидения: толпа восточных немцев, ринувшихся через границу, сметающих в магазинах шмотки и бытовую технику; встречная толпа, очищающая прилавки гэдээровских магазинов от дешёвых и очень качественных местных продуктов питания. Два этих эпизода стали для него символом объединения Германии. Но если первую толпу он позже не раз видел по разным телевизионным каналам, то вторую – больше никогда.

Генерал в Германии не служил. Зато служил много где ещё, воевал, имел боевые награды и внушительный список занимаемых должностей. Находясь на одной из которых он в августе девяносто первого года принял решение поддержать ГКЧП. Позже едва избежал репрессий только потому, что на стороне победителей оказалось несколько его бывших подчинённых, ставших начальниками и Окаёмова прикрывших. Некоторое время он преподавал в Академии Генштаба, после чего вышел в отставку.

Несколько лет назад генерал похоронил жену, долго лечившуюся от онкологии. Та до последней возможности заботливо ухаживала за десятками кустов разнообразных по расцветке и видам роз. Оставшись один, генерал, который к цветоводству до того был вполне равнодушен, неожиданно взялся за это дело, подошёл к нему вдумчиво и системно и в результате успехами своими удивил всех окружающих. Дошло до того, что на одном из кабельных телеканалов про него сняли целую передачу. Теперь у него самого обнаружили рак, о чем знали лишь дети, и совершенно случайно Маркунин.

С генералом они по-соседски ладили, пару раз Влад даже подсобил одному из сыновей Окаёмова, столичному предпринимателю, с преодолением местных бюрократических засад.

– Отставить падение! – скомандовал генерал. – На колодец – шагом марш, оттуда ко мне для подробного доклада обстановки.

– Есть! – коротко ответил Влад. – Разрешите выполнять?

– Чеши, давай! Буду тут в саду.

Генерал неспеша направился вглубь участка.

Маркунин успешно достиг колодца, что располагался метрах в ста от участка, достал ледяной воды. Умылся. Не без труда донёс до дачи, умылся ещё раз, после чего ему не слишком, но полегчало.

Генерала он застал в розарии за обрезанием засохших цветов и не вызревших бутонов.

– Садись, – кивнул Окаёмов в сторону изящно срубленной беседки.

На столе уже стояли бутылка «Зубровки» и два небольших гранёных стакана. На подносе возлежали собственные генеральские яблоки сорта «антоновка» и обрамлении гроздей генеральского же крупного зелёного винограда. На тарелке рядом – хлеб и сыр с колбасой.

Генерал налил, подождал, пока выпьет Маркунин, убеждаясь, что тому «пошло». Затем опрокинул свой стакан.

– Рассказывай,– распорядился он, занюхав куском «бородинского».

Владу действительно полегчало. Курить при завязавшем давно Окаёмове он не стал, да что-то и не хотелось. Но и говорить – тоже. Генерал понял и налил по второй. Тогда Маркунин, по ходу соображая, чтобы не сболтнуть чего лишнего, изложил ему ситуацию и всё ей предшествующее за исключением темы «Отрядо». Получилось весьма путано, потому генерал то и дело останавливал его, уточняя детали.

– В общем, ты голову особенно не ломай,– подвёл он итог. – Этот рубеж ты сдал. Пить бросай, прорывайся по флангам. Я с детками своими поговорю, пристроить мы тебя пристроим. –

Он зевнул. – Давай, допьём, да пойду я пока что прилягу. И ты отдохни, не дёргайся. Кто-то там у твоих ворот рычит.

У ворот дачи Маркунина рычал автомобиль Татьяны Геннадьевны, которая старалась припарковаться как можно ближе к забору, чтобы не загораживать и без того узкий уличный проезд. Её Маркунин увидеть здесь ожидал меньше всего, но замешательство его возросло ещё более после того, как рядом он обнаружил заблаговременно освободившую переднее пассажирское кресло Светлану Петровну. Обе подозрительно радостно помахали ему, едва он появился из генеральской калитки.

– А мы тебе звоним-звоним, а ты недоступен, – как ни в чём не бывало пояснила Татьяна Геннадьевна, которая, наконец, успешно припарковалась.

В последний раз Влад видел их вместе много лет назад и сейчас искренне жалел, что этот период времени так неожиданно завершился.

– Чё припёрлись? – недовольно пробурчал он.

В ответ они поочередно чмокнули его в обе небритые щёки, а в руки всучили два объемистых пакета, как оказалось, с продуктами.

Войдя в дом, дамы тут же принялись хлопотать на кухне. Маркунин, будучи в замешательстве, ещё не выработал для себя стратегию поведения. Он было подумывал взять и выгнать обеих, но решил пока выждать, чтобы понять цель их странного визита. Потому пристроился за столом там же на кухне. Тем более против доставки еды он не возражал.

– Принял уже с генералом-то,– кивнула в его сторону Татьяна Геннадьевна.

– Как же с генералом да не принять,– в тон ей отвечала Светлана Петровна.

– Выгоню сейчас,– предупредил Маркунин.

– А Ксюндра твоя где? – ехидно обернулась к нему Татьяна Геннадьевна.– Самого, поди, выгнала?

– За что ж меня выгонять? – обиделся Влад. – Я хороший. Вы, может, ближе к делу как-то? Давно, вообще, помирились?

– Ты как Таньку бросил, мы случайно в одной компании оказались,– начала Светлана Петровна.

– И по пьяни, после бурного выяснения отношений с лёгким тасканием за волосы, частично восстановили тобой, Маркунин, разрушенную дружбу нашу,– укоризненно объяснила Татьяна Геннадьевна. – Ты, гад, во всем виноват!

– Конечно! Я! – нарочито громко, с издёвкой подтвердил Маркунин. – Сами вы виноваты, проститутки! Говорите, давайте, чего понаехали!

– Ну, для начала – об алиментах беспокоимся,– буднично пояснила Светлана Петровна. – Ты же теперь, говорят, бомж нищебродный, да ещё и с волчьим билетом в кармане.

Их осведомленность Маркунина не удивила, потому он даже не стал выяснять источники информации.

– Вас что, мужики ваши не прокормят?

– Мужики-то наши, а вот дети-то – твои! – отрезала Светлана Петровна.

– И они его ещё и любят! – не без ревности вставила Татьяна Геннадьевна. – Было бы – за что!

– Потому, что я хороший. И добрый. Танька, возьми меня к себе грузчиком,– предложил Маркунин. – Я согласный.

– Не возьму, Светка заревнует,– парировала Татьяна Геннадьевна. – Да и без тебя есть работники. Произнося это, она характерно стрельнула глазами в сторону Светланы Петровны, получив в ответ не менее красноречивый взгляд.

– Тогда, Светка, ты мужу своему скажи, пусть меня к себе в менты возьмёт. Я научусь!

– У неё не муж, у неё сожитель,– ехидно поправила его Татьяна Геннадьевна, которая в свою очередь уже успела вступить в законный брак с городским архитектором. – И он очень рад твоему залёту. Ревнует! Так что оставь это, Владик.

Гражданским супругом Светланы Петровны на тот момент являлся полковник, занимающий немалую должность в губернском УВД.

– А это – не он мне подсуропил?.. – вскинулся Маркунин и тут же сам себе ответил:– Нет, не он.

– Я могу попросить, чтобы он выяснил, кто тебя так лихо подставил,– на полном серьёзе предложила Светлана Петровна. – Он совсем не против алиментов от тебя. Ревнует, да. Но человек вполне вменяемый.

– Не надо, – отмахнулся Маркунин. – Не имеет значения.

Тем временем нехитрая трапеза была готова. Светлана Петровна протянула Маркунину консервную банку.

– На, открой, боюсь палец порезать.

– Икры красной не пожалели! – притворно растрогался Влад. – Сейчас слезу пущу!

За обедом он расспросил о детях и, выслушав, сказал:

– Пару месяцев насчёт материальной помощи можете не беспокоиться. Потом есть немного еврооблигаций – продам. А дальше – по ситуации. Пойду я спать теперь. А вы – как хотите.

Проснувшись через пару часов, он с удивлением обнаружил обеих, сидящих у окна в спальне.

– Наконец-то,– нетерпеливо сказала Светлана Петровна. – Я первая! – И, быстро раздевшись, нырнула к нему под одеяло.

– Оставь мне хоть что-нибудь! – грозно предупредила её Татьяна Геннадьевна, выходя из комнаты.– Время пошло! Нам ещё по домам возвращаться!

На следующее утро Маркунин включил, наконец, несколько дней подряд не работавший телефон. Среди десятков не принятых звонков оказалось несколько от Дениса Отрядова. Влад никому, кроме матери, перезванивать не стал. Накопал червей, вывалил их в целлофановый пакет и отправился с удочками на ближайший пруд. Осень выдалась тёплая, но по утрам стало уже зябко, потому он сразу же развёл костёр, заодно рассчитывая запечь что-нибудь из предполагаемого улова.

Действительно, довольно быстро ему удалось вытащить небольшого карпа, затем ещё одного, которые тут же были пристроены на металлическую решетку над углями. Когда рыба была готова, Влад проверил удочки и обнаружил, что наживка на крючках съедена. Насадил новую и решил не отвлекаться на приём пищи, последить за клёвом.

Сзади послышались чьи-то шаги. Влад подсёк клюнувшую рыбу, вытянул удочку и лишь потом обернулся. В нескольких шагах от него остановился бородатый парень лет тридцати с рюкзаком за плечами и толстой хворостиной в качестве посоха.

– Я тихо, чтобы рыбу не спугнуть,– несколько виновато пояснил он.

–Да не вопрос,– успокоил его Маркунин и кивнул на запечённых карпов.– Присоединяйся. Соль вот бери.

Парень присел к костру. Из рюкзака извлёк каравай свежего хлеба, преломил и протянул Маркунину.

– Я тут в сельпо купил. Хорошо выпекают.

– Это да,– согласился Маркунин. – У них печь-то ещё с прежних времён какая-то…

– А я вот друзей ищу,– обяснил парень, осторожно выбирая рыбьи кости. – Должны где-то здесь рыбачить. Петька и Андрюха. Не знаешь?

– Наверно, деревенские,– предположил Влад. – Я этих никого не знаю. Но с утра два чувака на «Ниве» проехали вон туда, за посадку. Поди, сеть на озере поставили. А ты позвони!

– Да у меня телефона нет,– несколько сконфузившись, признался парень.

– Как нет? Потерял?

– Вообще нет. Обхожусь как-то.

Маркунин удивлённо посмотрел не него.

– Ну ты силён, однако! Я, пожалуй, тебе даже завидую. Браконьер без телефона нынче – исчезнувший вид.

Парень поднялся, ополоснул руки в пруду, умылся.

– Спасибо за рыбу!

– А тебе – за хлеб. И удачно разыскать Петьку с Андрюхой.

– Тебе тоже добра! Оно точно есть!

Некоторое время Влад смотрел вслед неторопливо удаляющемуся путнику. Что-то вдруг изменилось. Будто парень тот сложил последние остатки прежнего бытия Маркунина в свой рюкзак и понёс куда-то за дальнюю посадку.

Карпов наловить больше не удалось. Зато попалась дюжина неплохих краснопёрок, которых Влад торжественно вручил генералу, когда пришёл попрощаться.

– На две сковороды хватит, товарищ генерал,– доложил он. – Можете и кота побаловать.

Генерал объявил благодарность, ещё раз пообещал поговорить по поводу трудоустройства, после чего обязательно позвонить. Он впервые показался Маркунину по-стариковски растроганным, но Влад нарочно сделал вид, что этого не заметил.

Потом он по возможности привёл себя в порядок, выгнал из гаража автомобиль, собираясь отправиться в город. И едва запер ворота дачи, как ему снова позвонил Денис Отрядов.

«Этому-то чего надо?» – недовольно подумал Влад.

Недолгое посещение «Отрядо» оставило у него неприятный осадок. Записи с видеокамер не сводились в сколь-нибудь целостную картину, формируя лишь невнятные намёки на нечто труднообъяснимое. Но теперь и объяснений не хотелось. Конечно, Чамкин своими домыслами возбудил в нём изрядное любопытство, но с завершением контракта желание копать эту тему дальше напрочь исчезло, тем более в свете последних событий. «Но ведь этот просто так названивать не будет. Ладно, беру трубку»,– решил он.

– Владислав Михайлович! Наконец-то! – бодро начал Отрядов. – Пропал, не найти. Думал: за бугор куда рванул. – В его голосе чувствовались несвойственные ранее их общению нотки наигранной фамильярности. – А я что звоню-то,– продолжал он.– По итогам незаконченной работы вашей появилось у меня несколько идей. Первая – наладить адекватный управленческий учёт. Экономистов да финансистов не держу из экономии, бухгалтеры тупые на этот счёт наглухо. Специалистов приличных, честно сказать, не вижу. И вспомнил про тебя… вас… Можно – «тебя»? Ну так вот, решил, что лучше кандидата и нет. Тем более, слышал, – вы… ты должность прежнюю оставил в покое. Жалованием не обижу, поверь! Понимаю: формат мелковат. Но зато работа реально интересная и – девять тысяч рублей американских в месяц.

«И этот в курсе,– досадливо поморщился Маркунин. – Хотя кто теперь не в курсе?» Предложение застало его врасплох, ничего подобного он не ожидал. Работа, конечно, требовалась. Управленческий учёт он действительно знал, даже писал на эту тему дипломную работу. Но существенной практики не имел, а потому не строил иллюзий относительно своего профессионального уровня. Заманчивая зарплата представлялась ему явно высоковатой относительно предполагаемых функций. Такое могло быть реально разве что где-нибудь в нефтегазовой синекуре для блатных. А потому попахивало подвохом. Но каким? Никто денег зря не платит. На секунду он даже заподозрил Отрядова в нетрадиционной для наших мест ориентации, но тут же мысль эту оставил, вспомнив кое-что, услышанное на эту тему от Чамкина и распотрошённую даму, встреченную им у кабинета Дениса. Нужно было подумать. О чём он и сообщил Отрядову.

– Конечно! – охотно согласился тот. – Три дня хватит? А то ведь подгорает тут у меня.

Он не врал насчёт управленческого учёта. Понимал, что из-за его отсутствия теряет немало денег и что при возможном ухудшении конъюнктуры это станет ещё большей необходимостью. Понимал он и то, что Маркунин вполне в состоянии потянуть заданную тему, особенно в свете предложенного вознаграждения.

По дороге домой Влад позвонил Оксане. Она сообщила, что задержится на работе, а сына заберут к себе её родители. Потому обедать он отправился к своим. Где после добавочной порции вкуснейших матушкиных щей ему подумалось, а не догадывается ли Денис о его роли во взломе системы видеонаблюдения «Отрядо»? Но даже если предположить, что да, не слишком велика ли плата за возможность заманить Маркунина в компанию, чтобы выяснить это? Ответы можно было получить только на месте. Или не получить.

И тут напомнила о себе София, которая позвонила бабушке и объявила, что тоже собирается к ней на обед. «Если что – я ведь и её могу подставить»,– подумал Влад. Теперь он больше не сомневался в том, стоит ли принимать предложение Отрядова. Конечно – принимать. Но не ранее, чем через три дня. Пауза в таких делах важна.

Подводкин.

Начальником производства компании «Отрядо» трудился Павел Подводкин. Невысокий щуплый, с красным, измождённым лицом и редкими светлыми волосами, он страдал хроническим алкоголизмом, который непостижимым образом добрососедствовал в нём с редким талантом организатора. Точнее, Подводкин не страдал, а вполне комфортно существовал, до сих пор не ощущая от этого особенных проблем. Жена его терпела, поскольку любила. Подраставшие дети стеснялись, но тоже любили, больше – тайком.

Будучи в длительном нетрезвом состоянии, Павел не буянил, до беспамятства никогда не упивался и даже ухитрялся искусно мастерить кое-что полезное для дома. При этом выходил он из запоя ровно через неделю и безо всякой посторонней помощи.

Его покойный отец прожил жизнь подобным образом. Пил. Но будучи редким по мастерству токарем, которого подростком делу этому выучили после войны работавшие на одном с ним заводе пленные немцы, имел особый статус. Когда он уходил в запой, руководство терпеливо ожидало выздоровления, регулярно справляясь у жены, матери Павла, о состоянии занемогшего. Случалось, директора других заводов присылали за ним персональные «Волги», чтобы с почётом доставить к себе гения резца для изготовления хитро задуманных нестандартных деталей. При этом он зачастую умудрялся ещё и самостоятельно рассчитывать сложные режимы термообработки. Сыну после него остались несколько заветных и бережно хранимых помятых тетрадей с записями и расчётами.

Подводкин-младший довольно долго без особого труда находил работу, некоторое время радовал руководство успешным выполнением возложенных обязанностей, после чего по зову генов уходил в запой, и с ним не без сожаления расставались. Как следствие, знакомые, чьими рекомендациями он пользовался при трудоустройстве, рекомендовать его перестали, сберегая собственную репутацию.

И в такое непростое для Подводкина время, его пригласил к себе Денис Отрядов. Бывший одноклассник, прекрасно Пашу знавший, он решил рискнуть и не сильно прогадал. Павел же, поднапрягшись, смог составить себе коктейль из остатков силы воли и чувства собственного достоинства и перешёл от периодических запоев в режим ежедневного минимально допустимого стимулирования.

Придя в «Отрядо», он скоро вник во все нюансы технологического процесса и логистики. На совещаниях лишних слов и эмоций не тратил, каждое его высказывание являло собой пример краткой неопровержимости, наподобие мастерски забитого пенальти. Отчасти это было следствием того, что многословие было для него физически утомительным, а потому рациональный мозг его, стремясь помочь хозяину, постепенно наладил оптимальный режим общения с недружественным окружением.

Обычно представители смежных подразделений в любой компании не прочь свалить решение появляющихся общих проблем на коллег. Но со спокойным и флегматичным Подводкиным такие номера почти никогда не проходили. Желающих выехать за его счёт «продажников» и снабженцев он ставил на место таким манером, что с места этого сдвинуться становилось им не по силам.

С Отрядовым (исключительно наедине) он вёл нескончаемый спор, отстаивая приоритетность производственников, людей вещественного труда, перед «продажниками» и всяческой иной «обслугой». Денис столь же твёрдо стоял на своём, считая собственно производство генератором издержек, а генератором прибыли – презираемых Подводкиным «продажников» и обслугу.

Про каждого из пары сотен своих подчинённых Павел удивительным образом знал, кажется, больше, чем ответственный за внутреннюю и внешнюю безопасность Недодаев. К каждому у него имелся собственный подход, свой сорт пряников и индивидуальных размеров кнут. В компьютере у него хранился календарь месячных женщин-работниц. Он лично распоряжался начислением зарплаты, введя в цехах систему разрядов, премиальных коэффициентов и штрафов.

Обделённые по результатам истекшего месяца работяги всегда составляли меньшинство, состав которого к тому же каждый месяц корректировался, чтобы не сформировалась партия вечно недовольных оппозиционеров. Все свои санкционные решения Подводкин оглашал публично, подкрепляя их доводами, всегда убеждающими в первую очередь не затронутое большинство. Пряники же обещал каждому в приватной беседе. Потому наказанные не бузили и продолжали трудиться, надеясь избежать убытка в будущем. В случаях обнаружения брака из-за низкого качества сырья и комплектующих, что нередко случалось, он горой стоял за своих, порицая снабженцев и укоряя поставщиков. Потому если уж виновниками оказывались его подчинённые, обижаться за неотвратимое наказание оснований у них не было.

Корпоративы, к участию в которых приглашались помимо руководства всех уровней работники офисного труда, в компании «Отрядо» традиционно приобретали признаки всеобщей оргии. Подводкин же, несмотря на недовольство Отрядова, данные мероприятия либо игнорировал, либо быстро напивался и выходил из строя. И однажды, перед тем, как эволюционировать во вторую стадию второго режима, на посыпавшиеся в свою сторону провокационные подначки раздухарившихся офисных дам, отчеканил фразу, которая впоследствии сделалась одной из наиболее часто цитируемых в компании: «Паш – не трахаль, Паш – алкаш!» и мирно уснул.

Именно Подводкин стал первым, кого встретил на территории вернувшийся в компанию Маркунин. Начальник производства напряжённо, но не спеша курил в положенном месте, только что выйдя с совещания у генерального директора. На этот раз отдел продаж одержал над ним локальную победу, получив у Отрядова одобрение на запуск в производство срочного заказа от важного заказчика вне очереди. Подводкин популярно разъяснил, что для этого понадобится дополнительная перенастройка оборудования. Что повлечёт недопустимую потерю времени, поскольку затем предстоит ещё одна перенастройка. А это чревато срывом графика по другим заказам. Его железные, казалось бы, аргументы были с сочувствием выслушаны, но отвергнуты, в виду того, что, принимая окончательное решение, Отрядов руководствовался необъяснённой Подводкину логикой. Но у того остался козырь, который он решил на сей раз не извлекать: из-за принятого решения срывался срок выполнения ещё двух важных заказов, курируемых менеджерами, которые на совещании отсутствовали. Коммерческий директор и диспетчер об этом промолчали, очевидно, в тайне надеясь, что Подводкин чудесным способом их выручит. Немного удивил его промолчавший системный администратор, который лучше всех понимал, что мудрёной, а иногда даже вредной «Матрёшке», может не понравиться вмешательство в приоритеты, расставленные ей согласно полученным ранее вводным. Но у Степана на то, чтобы промолчать, были свои основания, о чём Подводкин не ведал.

Павел решил пунктуально выполнить навязанное решение, дабы потом ткнуть носом виновников в некоторую дурно пахнущую субстанцию и навсегда, по крайней мере, надолго отучить их от попыток нарушить изящную гармонию налаженного производственного процесса.

– Вы к нам опять? – не без настороженности встретил он подошедшего поздороваться Маркунина.

– Да не напрягайтесь, Пал Андреевич! – улыбнулся Влад. – Я теперь по другой теме.

– Уже лучше,– облегчённо вздохнул Подводкин. – А то повыносили мозги всем тут знатно… Я прям самураем себя ощутил посреди возмущённых сборщиков риса.

Выглядел он относительно свежо, но заметная дрожь в руках намекала на необходимость в оптимизации тонуса организма.

– С какой функцией нынче? – поинтересовался он.

– Управленческий учёт наладить,– вздохнул теперь уже Маркунин.

– А что, в чиновниках больше не сидится?

«Если он ещё не в курсе, то скоро – будет»,– подумал Влад и сказал:

– Один залёт – и вот я здесь!

– Надо же! – подивился Подводкин.– Опасная у вас там работа!

– Не то слово,– согласился Маркунин.

Пожелав ему успеха, начальник производства направился в цех, отдавать необходимые распоряжения. Но на полдороги передумал, вернулся к себе в кабинет и сначала пропустил стаканчик. Маркунин же отправился на встречу с Отрядовым.

Тот принял его не сразу, сославшись на занятость и не слишком кривил душой. Он всегда планировал грядущий день, отдавая себе отчёт в том, что может возникнуть необходимость корректировки графика. Теперь, вместо запланированной беседы с Маркуниным ему пришлось срочно созывать внеплановое совещание. Поскольку вскоре после окончания предыдущего, ему позвонила диспетчер производственного отдела и сообщила, что «Матрёшка» отказывается загружать внеплановый заказ. Отрядов немедленно вызвал к себе диспетчера, Степана и Подводкина.