Текст книги "ОТРЯДО. Ю. Проценко"

– Как же я не слышал? – подивился Маркунин. – Спал что ли после обеда… Нет, надо с людьми общаться. А то всё проспишь. Лежу тут в одиночке…

– А вы-то как? – спросил заведующий.

Маркунин задумался, силясь подобрать подходящее определение.

– Как «облако в штанах»,– нашёлся он, наконец. – Творение бесплотное. Внутри пусто и легко. Но есть всё время хочется.

– Ну у вас поставщицы продуктов вон какие классные,– не без зависти заметил заведующий.

«Ты, жук, на моих баб никак глаз положил»,– ревниво подумал Маркунин. А вслух поблагодарил за внимание и ещё мысленно отметил, что надо не забыть при выписке сунуть мужику в карман денежку.

В холле больничного отделения персонал заботливо устроил нечто вроде зимнего сада. Некоторые растения предпочитают многолюдные помещения и прекрасно себя там чувствуют. Будучи же помещёнными в тесные городские квартиры быстро чахнут, несмотря на тщательный уход. Здесь причудливо размещённые и разросшиеся фикусы, гибискусы и монстеры в компании рослых кактусов и молочаев создавали атмосферу специфических, но вполне уютных больничных тропиков.

Посреди сего зеленого уголка был помещён мягкий кожаный диван, а перед ним – журнальный столик, на котором лежала стопка разнообразных журналов и даже несколько книг.

Однажды Маркунин, ещё не достаточно набравшийся сил, шествуя по коридору присел здесь передохнуть и принялся машинально перебирать попавшиеся на глаза издания. И в одном из небрежно листаемых журналов к удивлению своему обнаружил статью со знакомыми иллюстрациями. Статья оказалась о Босхе. Владу было не до Босха, журнал он было отложил, но тут же, спохватившись, раскрыл снова. Один из персонажей показался ему знакомым, чего раньше он не замечал. На картине он пытался уклоняться от назойливых объятий толстой свиньи и был удивительно похож на человека, увиденного им в курилке перед сердечным приступом. Почему в тот момент Влад решил, что это – его двойник, теперь было не понятно. Ибо на деле внешнее сходство их начисто отсутствовало. Более того, там – в курилке лицо это было более искажено, чем на картине. Будто тот, кому оно принадлежало жаждал поскорее вернуться туда, откуда явился.

Маркунин решил, что с головой у него всё ещё недостаточно в порядке, а журнал убрал в самый низ стопки. Затем поднялся и продолжил свой оздоровительный маршрут.

Ещё неделю он проходил всяческие обследования на фоне общеукрепляющей терапии, а затем ввиду улучшения состояния, на фоне экономии финансовых средств, оформил выписку. Автомобиль его заранее подогнали на больничную парковку, но, забросив внутрь свои больничные пожитки, Маркунин решил сначала прогуляться до расположенного неподалёку старинного храма.

Была вторая половина октября. Дни стояли непривычно тёплые и солнечные. Листва на деревьях держалась, лишь сменив окраску на осеннюю. Дорожки сквера были тщательно выметены, кусты бересклета и спиреи вдоль них аккуратно и умело подстрижены. «Хорошо! – благодушно констатировал Маркунин. – Но причём здесь я?»

У церковной ограды деловито расположился бомж. Объёмистая сумка с собранными сплющенными пивными банками аккуратно стояла в сторонке. Вторая, поменьше, имела неясное содержимое и была аккуратно упакована и прикрыта. Старинная медная кружка для сбора подаяний и та выглядела солидно и достойно. Сам же бомж, хоть был и не выбрит и скромно одет, не источал обычного для людей данного образа жизни специфического запаха.

«Дать денег – пропьёт,– подумал Маркунин,– во зло будет помощь моя. Надо по-другому…»

– Пошли, покормлю,– предложил он бомжу, кивнув на благоухающий усилителями запахов «Макдональдс», пристроившийся по другую сторону сквера.

– Лучше закурить дай,– отказался бомж. – Ты, ясно, курящий!

– Да не вопрос,– не без досады от отвергнутого подаяния согласился Маркунин. – На, травись…

– Добро творить решил? – спросил бомж, закуривая от не дешевой, стального цвета, зажигалки. – На себя глянь – бледный, как тот конь. Тебе самому кто бы помог.

– Чую вот – надо.

– Это хорошо. Но я благодеяний не приемлю. А за табачок мерси. И того с меня хватит.

– От гордыни, поди, не приемлешь? – подначил его Маркунин.

– Наоборот – не достоин,– убеждённо ответил бомж.– Иди лучше кому ещё помоги.

– Отчего ж ты решил, что не достоин? – не унимался Влад.

– Да я не решал, я, как ты: чую. Мне как кто чем поможет, тут же ощущение, будто кредит взял под бешеные проценты. Ладно, вот мелочь тут собираю – это я сам вам, подающим, как бы услугу оказываю. Кинули монетку – и вам полегчало. Терапия душевная нынче в большом дефиците!

– Может, уважения при этом от благодетелей тебе не хватает, унижение чувствуешь?

– Не. Точно. За что меня уважать? Да и унижать ужо некуда.

Маркунин разочарованно вздохнул.

– Ну не буду тебя пытать.

– Только ты не обижайся, что я вот так,– попытался утешить его бомж. – Другой бы согласился, сидел, хавал за обе щеки, а про себя думал: «Вот, видать нагрешил чувак, а теперь типа отмазывается». А я про тебя плохо думать не хочу, потому и повода себе не даю. Просто Господь как нам говорит? Мол, возлюби ближнего своего, как самого себя. А я вот не люблю людей так, как надо бы. Не могу я возлюбить того, кто от Бога руками и ногами отпихивается, да ещё и вопит, как потерпевший. Человек, он как устроен? Себя оправдал, другого обосрал, и на душе легко и радостно! Причём обсерать веселее не в одиночку, а за компанию. Так на правду больше похоже. Весомее выглядит. Конечно, тут с оправданием сложнее. Компания тебе может и посочувствует, а потом за глаза, все одно обосрёт. Но понимаю, что не прав я. Сам такой ведь. Потому, чтобы ситуацию выровнять, я лучше себя поменьше любить буду. Но совсем уж не любить себя тоже нельзя, мы ж все – Божьи твари. Потому и говорю, что добра твоего не достоин, но на сигарету уж потяну.

– Так курение – вред, это добро, что ли?

– А их берло хавать не намного полезней,– кивнул бомж на «Макдональдс». – Вкусно, да. Курить тоже вкусно. Так что говна много не едим.

– Логична логика твоя,– согласился Маркунин.

Попрощавшись с бомжом приветственным жестом, он направился в храм.

Войдя, сразу же подошёл к свечному ящику, где управлялась женщина средних лет с измождённым лицом и добрыми глазами. Маркунин кивнул ей, не сообразив, как лучше поздороваться.

– Э… Будьте добры,– начал он,– тут у вас батюшка служит, который приходил в больницу к нам в субботу. – Он назвал точное число. – Я бы хотел с ним поговорить… Можно?

Женщина улыбнулась.

– В тот день от нас никого не было. Батюшка собирался, но – приболел. Обычно, да, приходит. Много лет уже. Заранее объявление вывешиваем.

Маркунин озадаченно наморщил лоб.

– Так кто же тогда был? Стоп! А вашему батюшке лет-то сколько?

– Старенький он у нас,– вздохнула женщина. – И все тут в годах уже. Но ждём молодого пополнения.

– Спасибо,– поклонился Маркунин. – Дайте мне свечей, что ли. Штук пять.

Подходя к образам, он пытался сосредоточиться, но тщетно. Вышел из храма в недоумении. Размышления его прервал звонок Оксаны Михайловны.

– Я вчера разговаривала с заведующим отделением, – с важностью сообщила она. – Он сказал, что скоро тебе на выписку. Если будут проблемы, звони, решим. Когда точно, неизвестно?

– Нет,– соврал Маркунин. – Я позвоню. Что нового?

– Да ничего – Голос её был будничным и усталым.

– Тогда, может, с повышением тебя?

– А… – едва заметно смутилась Оксана Михайловна. – Ну, вот… Хотела тебе сюрпрайз учинить. Давай приеду, поговорим.

– Не надо,– отказался Влад. – Сам приеду. Позвоню.

Похоже, Оксана Михайловна догадалась, в каком виде информация о её карьерном продвижении донесена до Маркунина.

– На всякий случай, Владик,– произнесла она, откашлявшись. – Я тебе не изменяла…

– Не бери в голову,– внушительно, но без достаточной искренности в голосе успокоил её Маркунин. – Мелочь какая…

Он отключил связь. Подошёл к машине, обошёл вокруг, попинал ногой колеса. Сказал ей что-то грубое, но приятное. Минут десять просто посидел за рулём, ни о чём не думая. Потом медленно вырулил на улицу и отправился к дому родителей. Выйдя от них через пару часов, он ненадолго притормозил у киоска с шаурмой, затем решительно рванул с места и направился в сторону дачи.

Подъезжая, он издали заметил у дома генерала Окаёмова давно выкупленный тем с консервации армейский «УАЗик» с усиленной подвеской. Генерал явно снаряжался для внедорожной экспедиции. Маркунин остановился напротив.

– Разрешите обратиться, товарищ генерал?

Окаёмов сильно изменился после их последней встречи. Характерная для онкологических больных худоба и серо-жёлтый цвет лица сразу бросились в глаза Владу, но он сделал вид, будто ничего подобного не заметил.

– Разрешаю, господин отставной чиновник! – бодро приветствовал его генерал. – Явился, значит. А то сын тут был, сказал, неделю дозвониться до тебя не может. Пропал, мол, сосед …

– Прихворнул чуток,– виновато произнёс Маркунин. – Полежал, пообследовался.

– Да ты что? – удивился генерал. – Ты ж ядрёный, как кабан. Хотя все мы были когда-то, как кабаны. Где пробило-то?

– В моторе,– неохотно объяснил Маркунин. – Но ничего серьёзного.

– Ну ты, давай, оклёмывайся! – приказал генерал. – Я же говорю, работу тебе нашли. А я вот решил пораньше за лапником в ельник податься – розы под зиму накрыть. Чтоб, как морозы – не дергаться, а сразу…

– Это сколько же мешков Вам потребно? – попытался прикинуть Маркунин.

– Двадцать, не меньше.

– В ваш броневик столько не влезет.

– Так точно,– согласился генерал,– раза три придётся сгонять.

– Так, товарищ генерал,– решительно сказал Влад. – Будьте добры обеспечить меня режущим инструментом и тарой. Я Вам компанию составлю.

Генерал обрадовался, не подав, однако, виду.

– Не жалко тебе вражескую технику по лесам гонять? – кивнул он на автомобиль Маркунина.

– Да ей стыдно должно быть по асфальтам раскатывать,– беспечно отмахнулся тот.

«Мешков пятнадцать, пожалуй, влезет,– прикинул он, окинув взглядом «Шевроле». – Вот и ещё одна польза от твоей габаритности будет».

– С меня ужин, сержант! – предупредил Окаёмов, отправляясь за материальным обеспечением для Маркунина.

До ближайшего ельника они добрались минут за двадцать. Лесная дорога почти просохла, не предоставив возможности проявить автомобилям внедорожного потенциала. В одном лишь месте ехавший впереди генерал на минуту забуксовал, забрызгав грязью автомобиль следовавшего за ним Маркунина. Воздух в ельнике, где росло также немалое количество можжевельника, оказался пронзительно свежим и густым. Влад ловко орудовал секатором, перекидываясь с генералом шутками и политическими новостями.

«Одному тебе тяжко тут пришлось бы, товарищ генерал,– подумал он. – А мне, прямо даже – в кайф!»

Не прошло и пары часов, как все мешки были набиты и погружены, а ещё менее, чем через час уже были аккуратно составлены у генерала под навесом.

– Я тебе ключ запасной оставлю,– сказал Окаёмов. – Буду в Москве. Если в апреле вовремя не успею заехать, раскрой розы, как погода встанет, ладно?

Он принялся объяснять, при каких погодных условиях необходимо провести эту несложную операцию. У Маркунина вдруг сдавило горло, он отвернулся и тут же, мысленно обругав себя, принял беспечно-внимательный вид.

– Загоняй машину и – ко мне,– скомандовал генерал. – Бегом марш!

За ужином он ни словом не обмолвился о своей болезни. Пил, против прежнего, мало. Маркунин тоже умолчал о пережитых злоключениях. Генерал определённо догадывался, что Владу здорово досталось в последнее время, но лишних вопросов не задавал. Напомнил, что нужно позвонить его сыну насчёт работы, ещё раз продиктовал телефон. Маркунин, которому врач употреблять спиртное настрого запретил, тоже налегать на выпивку не стал, но позволил водки грамм эдак двести. Посидели, поговорили. Пришёл рыжий генеральский кот, пристроился неподалёку. Смотрел строго и осуждающе, пришлось покормить. Уснул.

– Кротов каждый день давить стал,– заметил генерал. – Хочешь, собирать буду? Такими темпами к зиме на шубу натаскает. Подарок жене сделаешь.

– Хорошая идея,– поддержал Маркунин. – Вы их мне через забор кидайте. Приеду, свяжу за хвосты вместе. В таком виде и презентую ей. Пусть сушит на балконе, и в ателье везёт.

По тону его генерал понял, что и с женой у соседа нелады, но с вопросами снова воздержался.

К себе Маркунин вернулся твёрдым шагом с намерением поутру отправиться на рыбалку. Рассчитывал на нагулявших жир карасей, чтобы попотчевать генерала и побаловать кота. К тому же на рыбалке хорошо думалось. Вернее, не думалось. В пустой, проветренной голове дельные мысли являлись обычно сами собой, безо всякого насилия над мозгом.

Встал пораньше, оделся потеплее, решил попробовать прежнее место, где ловил в прошлый раз. Не прогадал. Клёв оказался не роскошным, но вполне достойным, чтобы избежать позора и даже слегка похвалиться. Готовить тут же рыбу Маркунин не стал, собрал улов, уложил снасти, двинулся восвояси.

Толковые мысли не пришли. Расставание с Оксаной Михайловной виделось ему делом почти решённым. «Моё место заняла! Способная же студенточка попалась! Уделала учителя! Гордиться бы надо! Хотя, что я злюсь на неё? – подумалось тут же ему. – Хочет женщина жизнь устроить. И это нормально. А тут то девелопер этот ей мозги пудрил, то я со своими заморочками. И что ей теперь? Девка видная. Счастья женского нет – карьеру делай!»

Всё, случившееся с ним в «Отрядо», отчего-то казалось теперь удивительно малозначительным. Воспоминания, которые должны были бы будоражить сознание, будто подёрнулись предрассветной дымкой.

«Где же что важное? – недоумевал он, не сильно, впрочем, расстраиваясь. – Раньше только важное кругом и вертелось… Хорошо! Спокойно. Надолго ли? Луга вон отдыхают, в роще тишина. Генерал только подкачал…»

Влад достал телефон, намереваясь звонить сыну генерала, но вздрогнул, испугавшись неожиданно громко вспорхнувшей из густой травы неподалёку от дороги стаи куропаток. Навстречу от деревни пылила похожая на уже знакомую ему «Нива».

«Не иначе – Петька с Андрюхой,– вспомнил он. – Интересно, а малый тот чудной тоже с ними?» Он отошёл в сторону, пропуская машину, но та затормозила рядом. Внутри сидели двое, судя по всему, местных мужиков его возраста.

– Поймал чего? – спросил один, опустив стекло на двери.

Маркунин поднял садок с рыбой.

– Ну, ничего,– одобрительно заключил мужик. – Сойдёт. Тут наш батюшка из Назаровки просил тебя разыскать.

– А я его знаю? – удивился Маркунин.

– А то! Ты же сам его намедни в городе искал. И здесь вы тоже раз встречались.

– Это молодой такой? – начал соображать Влад.

– Ну как… за тридцатник-то есть ему.

– Ну, стало быть, разыскали. Вот я.

– До нас тут шесть вёрст. Сейчас мы – в другую сторону. Как раз – за ним. На озера. Назад поедем завтра в это самое время. Хочешь, подожди…

Маркунин хотел было предложить заехать за ним на дачу, но постеснялся.

– Там, на прудах буду,– махнул он рукой в сторону места своей рыбалки. – Если нет, то – нет.

– Годится! – кивнул мужик.

«Нива» запылила дальше.

Маркунин вернулся домой, взялся чистить рыбу. Разозлился на затрезвонивший телефон, лень было руки вытирать. Но вытер, взял. Звонил начальник управления имущественных отношений областного правительства.

– Ты где пропал вообще? – изобразил он искреннее возмущение.

– У жены моей спроси,– недовольно буркнул Влад.

– А… Да, ведь… Слушай, не догадался! Тебя губернатор велел срочно отыскать. Есть для тебя эксклюзив. Но не по телефону. Завтра мухой лети сюда. Сначала ко мне зайди. Понял?

– Вот докопались вы все до меня! – разозлился Маркунин. – Покою нет! Подумаю! Будь здоров.

Закончив чистить рыбу, он направился к генералу.

– Ты в город-то когда? – поинтересовался тот, переворачивая карасей на шипящей сковороде.

– Без понятия,– подумав, ответил Маркунин. – Завтра опять на рыбалку пойду.

– Ты уж тогда в артель здешнюю устраивайся,– шутливо предложил генерал. – Их тут человек десять уже есть. А во главе батюшка из Назаровки. Представляешь? Там, даже говорят, уволившиеся из налоговой инспекции имеются. Потенциал, однако! Жаль, я не рыбак.

– Да и я тоже,– подумав, решил Маркунин. – Какой я рыбак? Но завтра всё-таки схожу. А дальше – видно будет.

Эпилог.

Весна следующего года наступала не спеша, уверенно, позволяя зиме отчаянно и безнадёжно контратаковать. Холодная артиллерия всё более утрачивала боезапас. Напротив – тёплые дни захватывали и удерживали один плацдарм за другим. Наконец, дружно вскрылись реки. Капитуляция. Зачем было воевать, когда проще отступить без потерь и лучше подготовиться к грядущему реваншу?

В середине апреля генерал Окаёмов выписался из госпиталя, завершив очередной курс лечения. Решил не залёживаться дома, тут же попросил одного из сыновей отвезти его на дачу. Мотивировал тем, что не так уж он и плох, сдюжит. Дачный генеральский инвентарь, вывезенный на зиму, хранился у сына на Рублёвском шоссе, там же и кот обитал. Коту Рублёвка похоже была не по душе, потому как сообразив, зачем дачные пожитки грузятся во вместительный «Фольксваген», он сам туда же запрыгнул, на всякий случай забившись под сиденье.

До места добирались часов восемь. У скворечника, закреплённого на высоком шесте перед домом, уже шустрили, обживаясь, постоянные обитатели.

«Понаехали, иммигранты носатые», – довольно проворчал генерал.

Он бросил взгляд на скворечник, подобным же образом закреплённый у дома Маркунина. Там тоже пара жильцов усердно таскала в клювах что-то необходимое для комфортного гнезда. На самом же соседском участке было безлюдно.

Окаёмов подумал, что надо бы не забыть спросить у старшего сына, не помог ли он соседу устроиться на работу.

Укрытие с роз на его участке оказалось снято и убрано, землю, которой кусты были на зиму окучены, также аккуратно отгребли. Более того, судя по голубоватому налёту, розы ещё и обработали антисептиком.

«Не забыл!», – удовлетворённо констатировал генерал.

Он попытался позвонить Маркунину чтобы поблагодарить, но номер оказался недоступен.

Пока вдвоём с сыном разобрали вещи, протопили дом – уже стемнело. Поутру сын отбыл в Москву, наказав генералу постоянно быть на связи. Генерал пообещал, посетовал, что теперь заботливые родственники замучают звонками, будут отвлекать и нести всякую добрую чушь.

Составил список первоочередных дачных мероприятий, затем переписал по новой, разместил теперь по степени важности. Не спеша принялся за работу.

Около полудня у калитки появился участковый – ушлый, усатый средних лет местный мужик в полицейской форме. Принялся стучать настойчиво, но уважительно.

– Я извиняюсь! – крикнул он, едва недовольный генерал возник из глубины сада. – Сосед ваш тут часом не появлялся?

После того, как Маркунин в последний раз собрался на рыбалку, Окаёмов его больше не видел. Решил, что тот уехал втихоря, не попрощавшись. Мог ведь хотя бы позвонить… Обиделся. А вскоре и сам отправился в столицу.

– Не видел! Сам тут второй день.

Участковый собрался было уходить, но генерал жестом остановил его, подошёл ближе.

– А что за дела здесь, капитан? Если не секрет.

– Да секрет-то – какой тут секрет… – вздохнул озабоченно участковый. – А вот геморрой, это – да. Знатнейший. В розыске он с прошлого года ещё. Как пропавший. Жена подала.

– Ничего себе… – подивился Окаёмов. – Не ведал о сём. И что же?

– Да тут…

Участковый замялся, решая, стоит ли рассказывать дальше.

– Давай, давай! – подбодрил его генерал.

– Вроде видели его с назаровскими мужиками, которые тут на озёрах рыбу ловили. Там аренда у них была – всё как положено… И священник местный с ними. А как убили его…

– Кого? – удивлённо переспросил Окаёмов.

– Да вы не знаете… – спохватился участковый. – Так священника и убили. Там же возле Назаровки, у реки года три уж как получили землю под поселение какие-то ряженые. Все приезжие, одеваются типа как под старину незапамятную, через костры по вечерам сигают, хороводы водят всякие… Но, скажу, народ-то злой. Диковатый, даром, что – городские все. Хотя – при деньгах и с документами всё в порядке. И веры какой-то вроде как допотопной. Домов восемь построили. Так батюшка назаровский стал к ним захаживать, как бы мозги вправлять. Они на него чуть ли не собак спускали. А вот под зиму взяли, и – зарезали. А потом сожгли на костре своём. Двое теперь из них в сизо сидят, скоро суд. И как случилось это, вскоре все назаровские рыбаки отчего-то разом взяли и – поразъехались кто куда. И тут же следом – в том чудо-фольклёрном поселении ночью несколько домов сгорело. Человек семь погибло. Тоже теперь следствие идёт. Ну а сосед ваш согласно полученным данным на автомобиле своём пересёк границу с Казахстаном, там машину продал. Нет, насчёт поджога него не думают, его здесь уже не было. Потом следы его пропали. А в прошлом месяце, сообщили, вернулся в страну авиарейсом из Тегерана. Но дома так и не появился. Вот отрабатываем теперь, может здесь нарисуется.

Озадаченный генерал хотел было сказать, что кто-то поухаживал за его розами, но передумал, решил промолчать. После ухода участкового позвонил наконец старшему сыну – нет, не связывался с ним Маркунин. Снова принялся за работу.

Прошло несколько дней. На даче Маркунина никто так и не появился. Зато Окаёмову служба доставки вручила конверт из плотной бумаги, внутри которого оказался тот самый ключ, который генерал оставил Владу по осени. Ещё внутри оказалась фотография самого Маркунина, сделанная явно где-то в пустыне и без какой-либо подписи. Отправлена посылка была им совсем недавно из Домодедово.

Повертев конверт в руках, генерал недоверчиво, но в то же время довольно усмехнулся.

«Хочешь сказать, что специально прилетал, чтобы розы мои не задохнулись? – подумал он.– Мне, сержант, конечно, приятно, но …»

Он оглянулся вокруг и погрозил пальцем куда-то вверх.

«… но ты ведь точно где-то здесь».