Текст книги "ОТРЯДО. Ю. Проценко"

Из цехов к проходной бежали люди. Кто-то был в рабочей одежде, некоторые уже успели переодеться. Кого-то рвало прямо на ходу. Поначалу Маркунину спросонья представился пожар, но сигнализация безмолвствовала, и дыма было не видно. Он обернулся к охраннику, чтобы что-то спросить, но того и след простыл.

Маркунин машинально взглянул на часы. Было начало седьмого. Он отошел подальше, чтобы лучше осмотреться вокруг, и заметил человека, сидящего на коленях на асфальте в точке, равноудаленной от всех помещений компании.

«Давлат,– догадался Маркунин. – Шаманит что ли?»

Он решил подойти ближе, но каждый следующий шаг давался все труднее. Что-то будто толкало его в грудь, затрудняя движение. Наконец, вспотев и тяжело дыша, он всё же сумел добраться до цели.

Давлат сидел, закрыв глаза, на выцветшем коврике. На нём был старый, сшитый из лоскутов темно-зелёный халат с широкими рукавами, на голове – островерхий войлочный колпак. Он шептал что-то неразборчивое и никак не отреагировал на приближение Маркунина.

– Это ты тут шороху навёл? – поинтересовался Влад, трогая парня за плечо.

Тот не отвечал, продолжая молиться. Понимая, что долго находиться здесь не сможет, Маркунин предпочел оставить Давлата в покое. Он огляделся. Вокруг не было уже ни одного человека. Пройти, проверить помещения сил у него не было. Он медленно двинулся к проходной. Там тоже оказалось пусто. Покачиваясь, он вышел за территорию. Все, работавшие в ночную смену, включая охрану, толпились у ворот. Подъехали одна за другой две машины скорой помощи. Люди что-то кричали в телефоны, чаще всего слышалось слово «отравление».

«Чем тут травиться-то? – подумал Маркунин. – Собой разве что…»

Он присел на бетонный бордюр, вытер пот со лба. Достал телефон, набрал номер Отрядова. Тот ответил сразу.

«Не спишь,– заметил про себя Влад. – Правильно. Не спи».

Он не успел сказать ни слова.

– Что случилось? – опередил его Отрядов.

Сложно было определить, задал ли он вопрос либо констатировал факт.

– Пожар? Взрыв? Что?!

– Всё на месте, всё цело,– успокоил его Маркунин. – Приезжай, увидишь.

Рядом собрались начальники смен, охранники, подтягивался ближе рабочий народ. Кто-то попытался вернуться назад, чтобы переодеться, но безуспешно. После нескольких шагов за проходную тут же вернулись с приступами головокружения и тошноты.

– А этот что там делает? – спросил кто-то Маркунина, очевидно намекая на Давлата.

– Загорает, не видишь что ли? – грубо ответил он, доставая сигарету. – Откуда я знаю?

Подъехала пожарная машина. На всякий случай попросили открыть ворота. Один из охранников, матерясь, быстро вошел внутрь, нажал нужную кнопку, выскочил назад. Тут же его вырвало.

– Больше не пойду,– решительно заявил он. – Сами чешите туда, кто здоровый!

Командир пожарного расчёта кому-то позвонил. Минут через двадцать прибыло ещё два спецавтомобиля, из которых вышли несколько людей в костюмах химзащиты. Но и они, едва зайдя в открытые ворота, сразу же вернулись. Тут же принялись снимать противогазы, кашляя, отплёвываясь, и опять же матерясь.

– Кто здесь старший? – командным голосом спросил один из них. – Что происходит у вас?

– Никого нету,– с вызовом ответил Маркунин. – А вы тут на фига? Вот и скажите, что у нас происходит? Мы не в курсе, например.

Командующий сбавил обороты.

– А это кто? – спросил он, показывая на Давлата, которого хорошо было видно через открытые ворота. – Эвакуировать надо…

Давлат продолжал оставаться в прежней позе, сидя спиной к воротам.

В этот момент сзади раздался настойчивый звуковой сигнал. Через толпу, которая увеличилась за счёт пришедших на работу сотрудников, и уже частично перегородившую проезжую часть прилегающей улицы, с трудом пробивался «Лендровер» Отрядова. Наконец, упершись в перегородившую въезд пожарную машину, он остановился. Денис, мрачный и собранный, вышел и приблизился к воротам.

– Не галдеть! – властно приказал окружившим его. – По очереди! Маркунин, давай ты сначала.

Однако Владу, едва начавшему говорить, сразу же показалось, что Отрядов его уже не слушает. Он внимательно всматривался вглубь территории, туда, где находился Давлат. Потом повернулся, жестом прервал Маркунина.

– Понятно,– произнёс он одно лишь слово.

Затем, усмехнувшись и покачав головой, не обращая внимания на разноголосые предупреждения, посыпавшиеся со всех сторон, направился к Давлату. Все замерли в ожидании. Отрядов шёл прямо и, будто безо всякого труда, почти приблизился к сидящему. Но, не дойдя несколько шагов, внезапно пошатнулся и рухнул на асфальт. По толпе пронёсся встревоженный ропот.

– Больше никому не входить! – строго предупредил командующий. – Ждём специалистов!

– Ты батюшку со святой водой лучше вызови! – предложил Маркунин.– Специалистов он ждёт…

С этими словами он, растолкал мешающихся зевак, отправился вслед за Отрядовым. Командующий попробовал остановить, но Маркунин отпихнул его. Не ощущая никакого сопротивления, он сначала подошёл к Давлату. Тот продолжал молиться, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Затем Маркунин повернулся к лежащему неподалёку Отрядову.

– Разожрался ты, брат в последнее время… – Он приподнял Отрядова и попытался поставить его на ноги, но – безуспешно. Тот обмяк и еле дышал. Тогда Маркунин с трудом взвалил его на себя и, нетвёрдо ступая, двинулся к выходу. Никто не решился выйти ему навстречу. Сразу у ворот Отрядова приняли врачи скорой помощи.

– Вы меня-то не забудьте,– предупредил Влад. – А то собрались…

– Вам плохо? – участливо спросила молодая врачиха.

– Хорошо мне, душа любезная! – вздохнул Маркунин. – Но по большому счету, наверное – пи–ец!

С этими словами он снова опустился на бордюр и полез в карман за сигаретами. В этот момент его резко качнуло назад, он захрипел, потом повалился спиной на пыльный газон. Его тут же подхватили, загрузили в свободный реанимобиль.

«С мигалками поеду,– успел подумать он перед тем, как окончательно потерять сознание. – Круче министра…»

У ворот уже суетились, не понимая, что надо делать, но пытающиеся организовать порядок на прилегающей территории, подоспевшие наряды полиции. Толпа собравшихся работников, усиленная многочисленными зеваками со стороны, разбилась на кучки живо и взволнованно обсуждала то, что ей не дано было понять.

Чуть поодаль пристроилась неброская белая «Шкода» с двумя оперативниками ФСБ. Младший по званию и возрасту, плотный и розовощёкий, недавно выпустившийся из Академии, сидел за рулём. Второму едва минуло тридцать, но взгляд его свидетельствовал о преждевременно приобретённом непростом жизненном опыте. Он вышел из машины, несколько минут погулял среди толпы. Заглянул в распахнутые ворота, поперёк которых полицейские уже протянули сигнальную ленту, вернулся назад.

– Сходи-ка теперь ты, лейтенант,– обратился он к напарнику. – Придёшь, выслушаю твои предложения по ситуации. Чем быстрее сориентируешься, тем лучше.

Молодой понимающе кивнул. Выйдя, он не стал повторять маршрут старшего, чуть дольше задержался у ворот. К нему тут же подошли двое полицейских. Виновато улыбнувшись, он извинился и плавно ретировался.

– Молодец, что удостоверением не стал трясти,– похвалил старший, когда молодой занял своё место. Ну, слушаю.

– Недавно мы с парнями принимали по взрывчатке бывшего мента у него на квартире… – начал лейтенант. – Он сделал короткую паузу.

– Знаю,– кивнул старший.

– Работал он как раз здесь. Взрывчатку тоже здесь оприходовали. Да вы же, товарищ майор, сами…

– Дальше! – перебил его напарник.

– У меня, конечно, интуиция вследствие отсутствия опыта также отсутствует, но считаю, что вот этот наличный кипеш прямого отношения к нашей теме не имеет. Разве что следует проверить тот объект в халате, что засел внутри. Говорят, он появился около пяти утра. И людей сразу будто выдавливать с территории начало.

Майор, скрывая подвох, задал наводящий вопрос.

– Шахид?

– Не думаю.

Майор удовлетворённо кивнул и достал телефон.

– Докладываю, товарищ полковник,– начал он, дождавшись ответа. Коротко обрисовав обстановку, добавил: – Полагаю: необходимо связаться со столицей. – Он назвал подразделение и фамилию офицера. – Так точно! Они там эксклюзивы любят коллекционировать… А пока здесь требуется постоянное наблюдение. Слушаюсь!

Некоторое время он хранил молчание. Затем повернулся к напарнику.

– А мент твой вчера покинул грешный наш мир. Прямо в камере. Представляешь, завыл, полез на стену. Прилип к ней вертикально. Потом спиной на пол грохнулся.

– Что же он резко так заистеричил? – недоумённо спросил лейтенант.

– Жить хотел. Те, кто много чужих жизней запросто попортили, обычно сами очень жить хотят.

– Так жил бы.

– Я его допрашивал. Похоже, он мучился раздутым ядовитыми газами нервическим бытиём. От того вычерпал из себя жизнь.

– Так что ж не устал, ещё хотел?

– Понимаешь, лейтенант, у таких жизни-то уже никакой нет, а газы все распирают. Того и гляди, не то сдуется, не то лопнет.

Ненадолго обзор им закрыло жёлтое такси, из которого, пыхтя, выбрался Эмерген. Санал, покинувший автомобиль раньше, с усмешкой поглядывал на мучения коллеги.

– Смотри-ка,– обратился к нему Эмерген. – Да тут забастовка! Пойдём, поближе подойдём…

Санал согласно кивнул.

– Наверно, «Матрёшка» смоделировала революционную ситуацию и продвинула её в коллектив. Молодец, самостоятельная девочка выросла!

– Что Большой Бай заказал, то ему и…

– Посеяли на огороде,– не дал договорить Санал.

Он достал из рюкзака бинокль и издали посмотрел вглубь территории.

– О! – воскликнул радостно. – Я же говорил – монах!

– Что, монах? – не понял Эмерген.

– Там монах. На, смотри.

Эмерген взял бинокль. Долго всматривался.

– И что?

– Пошли отсюда. Вот что.

– Так мы же деньги за работу взяли… Надо позвонить.

После нескольких безуспешных попыток дозвониться до Отрядова, он заметил у проходной коммерческого директора «Отрядо», который курил в компании, судя по всему, трезвого, а потому хмурого Подводкина. Подошёл, поздоровался.

– Что тут у вас?

– Учения,– язвительно пошутил Подводкин. – Антитеррор. Видишь вон – шахид посреди двора засел?

– А серьёзно? Когда работать начинать?

Собеседники угрюмо промолчали. Откуда-то появился Степан. Он ещё не определил для себя, в худшую сторону развивается его личная ситуация или – наоборот.

– Мне бы вещи кое-какие забрать,– поделился озабоченностью.

– Так в чём проблема? Иди и забери! – предложил Подводкин. – И Эмергена с собой проведи, он работы жаждет.

Степан что-то пробурчал и отошёл.

– Ты в гостинице, поди, остановился? – обратился Подводкин к Эмергену.

– Да.

– Вот и езжай туда. Сами не знаем, что дальше будет. Звони.

Эмерген недоумённо пожал плечами и двинулся прочь.

– А то поднастроят ещё свою «Матрёшку», совсем житья не даст, стерва! – бросил Подводкин ему вслед.

Затем извлёк из бокового кармана фляжку из нержавеющей стали.

– Будешь?

– Нет,– отказался коммерческий директор. – Настроение никакое.

– А у меня – нормальное! – заявил Подводкин, сделав хороший глоток. – Слава труду!

Неподалёку притормозил еще один автомобиль также с парой оперативников, но из полиции.

– По ходу дела, сегодня нам тут ловить нечего,– констатировал один.

– Точно, поехали,– согласился второй. – У нас с тобой ещё в другом месте тема есть. А этих давай завтра по очереди вызывать. Всех – по списку.

Десятка полтора пострадавших.

Десятка полтора сотрудников компании «Отрядо» увезли в обветшалую от времени и ядовитых ветров реформы здравоохранения городскую больницу скорой медицинской помощи. Отрядова и Маркунина, учтя их социально-экономический статус, поместили в областную клиническую больницу. Там, кроме приличного уровня квалификации персонала и достаточно неплохой технической обеспечённости, имелись отдельные палаты для особо уважаемых жителей губернии.

В одной из таких палат оказался Отрядов, которого бригаде скорой помощи удалось довольно успешно взбодрить. Маркунина же из-за ухудшившегося по пути состояния отправили прямиком в реанимационное отделение.

По прошествии нескольких дней консилиум всё ещё затруднялся с постановкой диагнозов. У Отрядова фиксировались выраженные признаки, напоминавшие сильное отравление угарным газом, но проведённое обследование версию не подтверждало. Ему, однако, становилось всё лучше, чего нельзя было сказать о Маркунине.

У того дважды резко падало давление и останавливалось сердце при почти идеальных анализах. Состояние его, правда, несколько стабилизировалось и в ожидании вызванных для консультации врачей из кардиологического диспансера, он также был переведён в отдельную палату, которую, накануне, ввиду переезда в больничный морг, освободил предыдущий VIP– персонаж. На прямой вопрос Отрядова, как Маркунин, знакомый врач помялся и сказал, что он безнадёжен.

– С неделю протянет, может быть. Это, по моему опыту. Есть там, конечно, непонятные нюансы кое-какие. Но в целом – всё плохо. Не то, что у вас,– оптимистично заключил он.

Ободрённый этим прогнозом, Отрядов взял за правило регулярно прогуливаться по больничному коридору. Палата Маркунина, где постоянно дежурили по очереди две нанятые сиделки, всегда оказывалась закрытой. Заглянуть туда он не решался, а попытки узнать подробности о состоянии их пациента у сиделок были безуспешны. Но желание побеседовать с Маркуниным делалось тем сильнее, чем ближе становился отмерянный тому врачом срок.

Однажды Отрядов заметил, как сиделка покинула палату, накинув куртку поверх больничного халата. «На полчаса рванула – не меньше»,– решил он и со всей доступной ему прытью бросился, точнее, быстро заковылял вдоль коридора. Чуть задержался у двери палаты Маркунина, чтобы пропустить появившуюся медсестру, затем вошёл.

Влад, заботливо укрытый одеялом, лежал на регулируемой кровати с закрытыми глазами. Жалюзи на окне были опущены.

– Интим, – мечтательно произнёс Отрядов. – Ну и как тут девки?

– Моих не трожь – за них заплачено! – глухо проговорил Маркунин, не открывая глаз.

– Э, да ты бздишь ещё,– не без удивления отметил Отрядов. – А мне сказали, что кирдык тебе совсем. Я вот уж практически попрощаться зашёл…

– Раз кирдык – прощайся,– равнодушно согласился Влад.

– Тут церковь рядом,– начал Отрядов,– сегодня священник приходил. К вам в реанимацию, вроде, тоже заглядывал. Не помнишь? Моего возраста чувак. Исповедался я. Чудно как-то… Ладно, был бы дед какой…

– Не помню,– честно признался Маркунин.

Ему показалось, что он начал что-то припоминать, но невнятные видения тут же оставили его.

– Так тебе как, полегчало? – поинтересовался он.

– Вариант ответа: «Не знаю ответа». Поп мне в конце сказал: «Главное, чтобы ты теперь не раскаялся в том, что покаялся». Вот как.

Отрядов опустился на стул рядом с кроватью.

– Тебе всё равно помирать. Может, прояснишь мне, какова же твоя роль во всём этом?

– Я сам-то толком не знаю. Ты для начала объясни, как и что именно вы замутили с Хуршахом. И не придуряйся. Времени, сам говоришь, мало. Заодно выговоришься. Поди, ведь – не перед кем. Оно ведь тебе самому всё надоело, не так ли? – Голос Маркунина звучал спокойно, ровно, без малейшего намёка на волнение.

Отрядов ненадолго задумался и согласился:

– Хорошо. Ты ведь точно помрёшь, прозорливец наш?

– Точно,– равнодушно подтвердил Маркунин. – Не сомневайся даже.

– Не буду. Через Хуршаха в своё время у нас был единственный вариант получения кредита на развитие бизнеса. Чего ржёшь?!

На лице Маркунина неожиданно появилась широкая, не к месту, улыбка.

– Когда русский человек с серьёзным видом произносит слово «бизнес», мне всегда ржать хочется,– пояснил он. – Продолжай. Плиз.

– Условие, которое он нам тогда поставил, показалось полной чушью. Как там звучало? А, да: концентрация греха с целью получения энергии для эффективной корпоративной деятельности. То есть я должен был собрать такой коллектив и создать такие условия, чтобы атмосфера взаимных интриг, разврата, воровства, недоверия и прочее не мешала работе, а наоборот делала её максимально результативной.

Маркунин попытался что-то сказать, но сначала только лишь глубоко вздохнул. Затем, слабо откашлявшись, всё же заметил:

– Принято считать, что максимальная эффективность достигается за счёт взаимной поддержки, сотрудничества и благоприятного эмоционального фона. Синергия, тудыть её налево…

– А вот и зря. То, о чём сказал я, существует везде и лишь притворяется тем, о чём только что сказал ты. И в зажатом виде, действительно, не очень-то работает. А вот если это легализовать, да ещё замешать погуще…

– Да так всё вразнос пойдет…

– Да не пошло! Я сам сначала удивился. Потом стало интересно. А потом – в кайф! Мудрован этот не русский оказался прав! У меня отдача на одного работника выше всех в губернии! При том, что все промеж собой перебрехали, но зато и – пересовокуплялись. Кроме того, каждый обязан ежемесячно предоставлять собственноручно написанные отчёты с доносами на коллег. И творчески, без формализма. Если чаще – приветствуется.

Иду, бывало, по цеху и чувствую, что любой работяга с удовольствием меня бы прибил. А я рад, потому что они пашут изо всей мочи. А куда деваться? Кредитов понабирали все таких, что никогда не отдадут. И следят друг за другом, чтобы никто не сачковал. Заставлять не надо! В офисе система похожая. Все, кто не вписался – уволились в первое время. И не первый год стабильность, текучки кадров нет. Всё работает, Владик!

Ну, скажем точнее, работало. Пока Минегин не подкакал. Я знаю, ты им интересовался! Мне Юлька рассказала. Он её шантажировал, узнав о каком-то косяке, и заставлял с ним спать. Но это ладно. Главное, сумел в итоге всех разозлить. Пожалуй, гниловат оказался сверх меры. Вот иной пошлёт тебя на три буквы, а на него и не обидишься. Но это природный талант, пожалуй. Да ещё деньги украл. Наверно. В общем, когда на корпоративе решил он Юльку при всех зажать, тут кто-то, может, из ревности накинул ему сзади галстук на шею, а потом давай всем скопом ногами пинать. И запинали, да. Дело было в съёмном коттедже. Там озеро рядом. Вызвали Недодаева, он всё организовал. Привязали к ногам тяжесть какую-то, вывезли на лодке и – в воду. Метров шесть глубины там вроде. Но вот недавно явился коллега наш с того света. Слышал?

– Слышал.

– Откуда? – быстро переспросил Отрядов.

– По радио.

– Врёшь! Я тебе тут всё начистоту… А? Молчишь? Что тебе ещё сказать? Прав ты: в последнее время всё это стало меня отягощать, скажем так. Не могу сказать, почему. Но по-другому здесь работать теперь не выйдет. Всё наладилось, сложилось. Единственное, чем пенял мне Хуршах, это то, что у нас нет ни одного педика. Но тут я не виноват – не нашлось. Искали, честно. Те из них, кто появлялся на горизонте, ничего делать не умели. И, кстати, ведь это он попросил взять тебя на работу. Ты в курсе?

Маркунин впервые открыл глаза.

– Нет. Ты на что это намекаешь?

– Да ни на что,– рассмеялся Отрядов. – Так, к слову.

Затем он пересказал свой разговор с Хуршахом. Подумав, прибавил просьбу последнего про Давлата.

– Зачем ему это? Чем ты ему насолил, Маркунин?

– Не знаю. Сам спроси у него.

– Отспрашивались! – злобно протянул Отрядов. – Он собирался приехать. Но сломал шею, катаясь на лыжах в Альпах. В тот самый, кстати, памятный день, когда мы с тобой тут очутились. Мне позвонил один банкир знакомый. Однако, разговорился я что-то. Давай, твоя теперь очередь. Только не забудь ничего! – Последние слова он выделил нарочито многозначительной интонацией.

Маркунин воспринял это как намёк на нечто известное Отрядову, но до сих пор им не озвученное.

– Короче, за что купил, за то и продаю,– начал он безо всякого выражения. – После всего случившегося, вообще, без комментариев…

Маркунин медленно, прерываясь, чтобы получше вспомнить детали, рассказал о знакомстве с Хуршахом, впечатлении от первого посещения «Отрядо», реакции Давлата, впервые увидевшего Хуршаха, подозрениях Чамкина. Не забыл признаться во взломе, но без подробностей.

– Молодец, признался,– похвалил Отрядов. – Были догадки насчёт тебя, особенно как чуть не приняли на работу одного твоего знакомого, точнее, твоей племянницы.

Он сделал выразительную паузу, но Маркунин не отреагировал.

– И вот, снова нарисовался. Тебе не интересно?

Маркунин отрицательно покачал головой.

– На днях мне дозвонился Эмерген,– продолжал Отрядов. – Они вычислили, вернее, – Санал. Он больше по этой части. Я, правда, в шоке от того, что и они оказались знакомы с Хуршахом. Бред какой-то. Но наяву. Теперь вот, конечно, не до него, пацана этого. Был бы Недодаев, занялся бы. Да где он нынче? Ты насчет взрывчатки…

Маркунин понимающе кивнул.

– Знаешь?! Вот этого уж я не предполагал,– удивился Отрядов.– И что же?

– Давлат сказал, что род Хуршаха особый. Аж со времён Старца Горы мудрецы этого рода решили, что раз есть зло, то нужно научиться управлять им во благо. Единоверцы их не поддержали, сочли еретиками, утверждая, что добро, сотворённое с помощью зла, всё одно во зло же и обратится. Но мудрецы продолжили упорствовать и со временем набрали большую силу, так, что их стали бояться и уважать. Это как бы до сих пор и продолжается.

А самого Давлата в детстве забрали из семьи и воспитывали какие-то отмороженные дервиши. Потом вернули, сказали, пусть живёт, как все. Он и жил. Работал на гидроэлектростанции, время от времени переправлял наркоту через перевалы. Рисовал. Собрался жениться.

Как вдруг опять появился один из дервишей. Сказал, пора, мол, тебе. Отцу что-то пошептал, и тот даже обрадовался. Пошёл к семье невесты сообщить, что свадьбы не будет, объяснил причину. Так те чуть ли не молиться на Давлата пришли во главе со стариками. Типа благословили.

Ещё месяца три он провел где-то около Герата, по-нашему, повышал квалификацию. Потом послали его сюда. Молитвы читать особые в особое время. Для разжижения зла, грубо выражаясь. Честь-то тебе, Отрядов, какая!

Собрался Давлат уже ехать, как за компанию добавили ему ещё троих. А вот их-то родне и задолжал взрывчатку твой Недодаев аж с Кавказской войны. Вот и вспомнили. Вообще-то, после окончания чтения молитв твою контору должны были взорвать к едрени фени. Но не вышло. Так что бди, Отрядов, процесс изгнания джиннов пока не завершён!

Ещё Давлат говорил, что не боится погибнуть от рук рабов зла. Потому, что тогда он сделается мучеником, и всё будет хорошо. А вот если его погубит праведник, то дело плохо. Но я ему сказал, что праведников нынче днём с огнём не сыскать, а те, что есть, убивать точно не станут. Разве что случайно задавят. Представляешь, ДТП. Заголовок в СМИ: «Праведник, находясь за рулём автомобиля, совершил непреднамеренный наезд на дервиша, переходящего улицу в неположенном месте».

Да, в наше время тот, кто пытается жить по Писанию, стопроцентный мученик. А уж если кто не пытается, а живёт, то это, как я понимаю, святой. Я таких не знаю, но должны же быть… А еще Давлат опасался умереть от руки человека с добрым сердцем, но погрязшего в грехах. Стоп…

Маркунин с усилием оторвал голову от подушки и снова бессильно опустился.

– Дошло, что ли? – насмешливо спросил Отрядов. – Ты погоди пока, не помирай. Может, ещё что вспомнишь. Понятно теперь, почему Недодаев Давлата этого выпихнул. За себя боялся. Друг, что сказать…

– А что там с Давлатом дальше случилось? – спросил Маркунин.

– А вот что: просидел он там в одной позе трое суток под дождём и ветром. И всё время никто не мог зайти на территорию. Потом приехали опять Эмерген с Саналом. Звонят мне, мол, ждать больше не можем: или работаем, или – домой. Я их отправил. Но перед тем Санал взял да и зашёл на территорию. Подошёл к Давлату, посмотрел. Вернулся, говорит: «Все, готов монах». Уехали. Потихоньку стали люди на территорию заходить, но оставаться там надолго никто не может. Сейчас всё закрыто, опечатано. Охрана только снаружи. Приеду – зайду, проверю. Я чувствую – смогу. Как остальные – не знаю.

А Давлата отвезли в морг. Той же ночью за ним приехали какие-то суровые парни, предъявили пару стволов и забрали, связав персонал для верности. Утром появились чуваки из ФСБ на московских тачках. Ругались сильно, особенно на своих. Вот так. Ты не помер ещё, Маркунин?

– Ждать будешь? – поинтересовался тот.

– Нет, пойду,– решил Отрядов. – Загляну попозже, проверю.

Едва он прикрыл за собой дверь палаты, на другом конце коридора появилась сиделка Маркунина. Она задержалась дольше запланированного времени и спешила. Запыхавшись, вошла в палату и тут же сдавленно закричала – кровать была пуста.

– Ты что орешь? – раздался мужской голос откуда-то со стороны.

Сиделка бессильно опустилась на стул.

– Посмотри там, в сумке, трусы должны быть! – снова раздался голос.

Теперь сиделка поняла, что голос доносился из туалета, расположенного слева, у входа в палату.

– Вам помочь? – осторожно спросила она.

– Трусы давай! – громко и нетерпеливо повторил Маркунин. – Протух я в ваших памперсах!

Минут через сорок в палату вошёл дежурный врач, пенсионер, вызванный на время подменить отсутствующих коллег. Осмотрев Маркунина, он ничего не сказал, спросил только:

– Спать хочешь?

– Очень,– признался Маркунин.

– Спи.

Врач подошёл к дежурной медсестре на посту и распорядился отменить больному все утренние процедуры.

– Пусть изволит почивать, пока сам не проснётся,– распорядился он. – Потом я подойду.

Чуть позже он снова заглянул в палату. Сиделка в халате, накинутом на голое тело, закинув ногу на ногу, читала книгу и попивала чай.

– Ты парня тут не смущай,– пригрозил врач. – Это дело рано ему ещё, поняла?

– Вы о чём? – возмущённо прошептала девушка. – Это же – больной! И спит! Здесь жарко…

– Вот как проснётся, выгони его в коридор погулять и проветри здесь как следует.

Он ещё раз погрозил ей пальцем и прикрыл дверь.

Утром он появился вместе с заведующим отделением, мужчиной средних лет, своим бывшим учеником, в котором внутренняя борьба врача против специалиста с высшим медицинским образованием пока ещё не была безнадежно проиграна.

Маркунин продолжал спать.

Заведующий подошел к кровати. Лицо его выражало одновременно сомнение, профессиональный интерес и такого же рода цинизм.

– Если я прав,– поставишь коньяк,– сказал дежурный.

– Даже два,– согласился заведующий. – И наоборот. Вы не против?

– Отнюдь! А вот за коллегой его смотрите внимательнее…

– Тот на поправку идёт,– отмахнулся заведующий.

– Витя,– внушительно и почти ласково проговорил дежурный. – Дедушка плохому не научит.

После их ухода Маркунин проспал ещё часа два. А открыв глаза, обнаружил в палате Татьяну Геннадьевну и Светлану Петровну, тихо и нетерпеливо за ним наблюдающих.

– Опять! Чур меня! – сказал Маркунин и снова сомкнул веки. – Пойдите вон, пожалуйста.

Очевидно, в глазах его отразился испуг, потому что они дружно рассмеялись, переглядываясь.

– Да не заставим мы тебя на этот раз,– давясь от смеха, сказала Светлана Петровна. – Куда тебе, немощному…

– Какой я вам немощный,– возмутился Маркунин. – Сами вы немощные…

– Ах ты, сморчок! – воскликнула Татьяна Геннадьевна. – Мы ему тут все услуги оплачиваем, сиделок наняли…

– А пострашнее баб не нашлось? За мои-то деньги! – перебил её Маркунин.

– Ты глянь, глазёнки заблестели у котика паршивого,– вступила Светлана Петровна. – Тебе, может, проституток сюда направить?

– Одной ему хватит,– многозначительно высказалась Татьяна Геннадьевна.

– На Оксанку не тяни,– грозно предупредил Маркунин. – Сами то каковы…

– На Оксану Михайловну теперь как потянешь-то,– с издёвкой произнесла Светлана Петровна. – Оксана Михайловна теперь – ого-го кто у нас…

– В смысле, кто? – не понял Маркунин.

– А заместитель министра промышленности и экономического развития нашего родного областного правительства. Не помнишь, должность такая есть?

Маркунин сел на кровати, не обратив внимание на то, что удалось ему это безо всяких усилий.

– Ну, сплетничайте свои сплетни дальше. Послушаю.

– Правду говорят, что у них в «Отрядо» какую-то заразу распылили,– предположила Татьяна Геннадьевна. – Слабительное действие на мозги явно на лицо.

– Она давно уже клинья к твоему министру подбивала,– пояснила Светлана Петровна. – И, видать, он к ней тоже подбил. Навстречу. Результат – вот он. Она хоть раз тут была у тебя?

Маркунин неопределённо пожал плечами.

– А я помню? Я тут как овощ. Спасибо, вот вы пришли. Разозлили, подняли… Да нет, вру! Была раза два. Но в реанимацию не пустили. Плох был, говорят.

– Есть хочешь? – заботливо спросила Татьяна Геннадьевна. – Завтрак-то проспал…

– Давай,– махнул рукой Маркунин. – Побольше да повкуснее.

Они засуетились, доставая из холодильника и привезённых пакетов всяческую снедь, и вдруг одновременно замерли. Маркунин внезапно заплакал, растирая слёзы по щекам.

– Спасибо, девки! – всхлипывая, проговорил он. – Оживили! Расквадрат вашу гипотенузу на середину катета!

Татьяна Геннадьевна и Светлана Петровна настороженно переглянулись.

– Точно, траванули их там не по-детски,– предположила Татьяна Геннадьевна. – Первый раз в жизни вижу солёную жидкость на этой роже. А ты, Свет?

– И я,– подтвердила впечатлённая Светлана Петровна. – Продёрнуло, наконец…

Маркунин перестал плакать так же неожиданно, как и начал.

– А что, мы с вами на морях не купались что ли? Там солёной жидкости – будьте любезны… И я – нырять люблю!

Подруги снова переглянулись и одновременно вздохнули.

Прошло ещё два дня. Сиделки начали действовать Маркунину на нервы, поскольку работы у них уже не было. Он распорядился отказаться от их услуг, а сам принялся регулярно, в одиночестве прогуливаться сначала по больничному коридору, а потом – и по прилегающему скверу. В первый же «прогулочный» день он подошёл на сестринский пост и спросил, в какой палате лежит Отрядов.

Молоденькая, серьёзная на вид медсестра просмотрела списки и ответила, что «таких» не числится.

– Выписали, значит,– кивнул Влад. – Спасибо, пойду дальше.

– Подождите,– остановила его медсестра.

– Лен! – крикнула она кому-то. – У нас Отрядов был во второй палате, его выписали?

– Умер он,– донеслось до Маркунина. – Позавчера.

Медсестра пожала плечами и сочувственно посмотрела на Влада.

– Слышали? Вот так…

Маркунин заглянул в ординаторскую, спросил лечащего врача. Не найдя, постучался в кабинет заведующего отделением. Тот оказался на месте.

– Я извиняюсь,– смущенно, едва ли не подобострастно произнёс Маркунин. – Тут мой коллега…

– Отрядов, знаю,– в тон ему отвечал заведующий. – Заходите.

Маркунин присел на стул напротив.

– С ним всё было нормально. Шёл по коридору. Видимо, – к вам,– объяснил заведующий. – Уже взялся за ручку двери и – упал на глазах у всех. Сразу отправили в реанимацию – бесполезно… А так, готовился на выписку. Случается, знаете ли, и такое…