Текст книги "#Перо Адалин"

Адалин, проследив за рукой Клер, широко раскрыла глаза – орел, не сводя с нее немигающих глаз, доедал крысу. Его рыжее оперение в темноте казалось коричневым, что придавало птице более хищный вид. Никто, глядя на полуметрового в холке орла, не назвал бы его дружелюбным.

– Алерайо… – прошептала принцесса, и радость наполнила душу девушки.

Хищнику, явно небезразличному командиру, удалось их найти. Моргнув, Алерайо снялся с места и, шелестя крыльями, сел на протянутую ею руку, крепко вцепившись когтями в плотную ткань платья.

– Тише, тише, – видя, как орел машет крыльями, приговаривала Ада, ощущая внушительный вес дикой птицы. Плечо заныло от тяжести, а рукав намок от крови, но принцесса, стиснув зубы, терпела – любопытство взяло вверх. – Клер, не кричи в этот раз. Он не хочет ничего дурного…

Но Адалин оказалась неправа. Алерайо, увидев блеск когтей принцессы, в молниеносном движении ухватился лапами за реликвии и, взмыв в воздух, потянул украшение за собой. Птица оглушительно закричала на Адалин крик эхом отразился от стен конюшни. Металлические когти скрежетали в лапах птицы, и принцесса завопила от боли, чувствуя, как рвется кожа на пальцах. Клер, пытаясь отогнать орла, потерпела неудачу – Алерайо, яростно хлопая крыльями, не давал и шанса приблизиться.

– Что здесь… Алерайо! Назад! Назад! – Винсент влетел в конюшню и бросился к принцессе.

Орел, продолжая пронзительно кричать, сделал еще один рывок, надеясь оторвать когти. Винсент схватил висящий на заграждении хлыст и замахнулся на птицу. Хищник, увернувшись, вылетел сквозь слуховое окно в крыше, и его рассерженный крик еще какое-то время был слышен по всей округе.

– Тебе что, первого раза не хватило?! – Винсент, возмущенный недальновидностью подопечной, сорвался. – Это хищная птица, принцесса, хищная! Не принимай его за котенка, иначе останешься без глаз!

– Тише, приятель, тише, – вмешался Леверн, защищая напуганную Адалин. Подойдя к принцессе, рыцарь взял ее руку, осматривая ладонь. – И зачем только глупому орлу когти понадобились, он же не сорока, – недовольно пробурчал мужчина.

Винсент, переводя дыхание, наблюдал, как рыцарь осматривает пальцы госпожи, и к ярости добавилось раздражение, ведь Алерайо явно не появится в ближайшее время, и Евандеру придется долго ждать ответа.

– Хватит глупостей на сегодня, – пробурчал Винсент, прикрепляя сумки к седлу своего коня. – Пора выдвигаться.

Адалин, проигнорировав руку Винсента, предложившего помочь взобраться ей в седло, предпочла путешествовать с Леверном. Рыцарь довольно хмыкнул, но ничего не сказал, глядя на кислую мину командира, – тот не особо удачно делал вид, будто ничего не произошло. Клер, окинув взглядом Леверна в седле рядом с Адой, молчала, чувствуя, как в ней просыпается ревность. И только Альвах, ощущая всеобщее недовольство, не спешил ни на кого обижаться – боль в плече, которую он пытался скрыть, вспыхнула с новой силой.

#8. Яблоневый плод

Дни шли, и нескончаемое путешествие в седле становилось тяжким испытанием для принцессы. Командир делал мало остановок и на желанный сон выделял не более трех-четырех часов. Что уж говорить о еде. Перекусывая на ходу стремительно заканчивающимися припасами, Ада как никогда начинала ненавидеть такой способ передвижения. Далекие воспоминания об удобной карете и теплой ванне, которую для нее готовили в начале поездки, сейчас казались не более чем надуманной фантазией. И если стражи понимали причину спешки и были привычны к походному образу жизни, то девушки не скрывали своего недоумения. Алерайо прилетел во время одного из привалов через несколько дней после их отъезда из городка и забрал у Винсента письмо, которое вызвало множество вопросов у Адалин. Она, взяв уже за привычку, снова долго не могла уснуть, подглядывая за Винсентом. Командир то и дело ловил на себе ее взгляд, но неизменно игнорировал желающую что-то узнать принцессу.

– Все, я больше не могу! – Полный раздражения возглас Леверна заставил всех обернуться на молодого рыцаря. – Клянусь, из всех моих путешествий это – самое нудное! – изрек рыцарь и для правдивости хлопнул рукой по колену.

– Прикусил бы ты язык, – тут же попросил Винсент.

– Мы обходим стороной любой населенный пункт – что может быть скучнее? Моя задница скоро станет совсем плоской от этой бесконечной езды на лошади!

– Леверн! – рассердилась Клер. – Следи за языком!

Винсент довольно хмыкнул, обнаружив союзника, которому рыцарь точно проиграет.

– Клери, я еще не начинал ругаться. Я скоро волком выть буду! Нам нужен привал, командир!

Повисла пауза, в ходе которой Винсент невербальным способом пытался уговорить рыцаря подчиниться. Проще говоря, они сражались в гляделки, и Альвах, наблюдая за ними, уже предвкушал привал. Ведь если Леверн чего-то хочет, то тут и армии Винсентов его не остановить. Командир сейчас как раз начал осознавать происходящее, а молчаливая поддержка остальных путников придавала больше сил надоедливому рыцарю.

– Сдаюсь, белобрысый. – Винсент отвернулся, не желая больше смотреть на беснующегося рыцаря, которого в детстве, видимо, специально учили назойливости. – Но только потому, что припасы на исходе. Доедем до ближайшего населенного пункта, запасемся провизией, выспимся, и в путь. Вечер и ночь, не дольше, понял?

– Разумеется, ваше добрейшее благородие! – Сияя, словно новая монета, Леверн внимательно огляделся. Пейзаж, который ранее он счел однотонным, сейчас заиграл новыми красками: бескрайняя, серая степь больше не казалась унылой, а река с глубоким холодным оттенком вод, пробегавшая вдалеке едва заметной синей полосой, теперь казалась ему приятной. Альвах не скрывал улыбки, наблюдая за другом. Он давно привык к молниеносным сменам его душевного состояния. Настроение Леверна могло замирать на миг, словно птица в высокой траве, а в другой уже резко взлетать навстречу синему небу.

Адалин едва улыбалась, упершись лбом в спину счастливого защитника отряда. Принцесса была рада, что скоро сможет постоять на своих двоих дольше десяти минут и даже выспаться на мягкой постели.

Через пару часов путники добрались до небольшой деревушки, спрятанной в тени сотен яблонь. Правда, несколько старых домиков назвать деревней все-таки было сложно. Семьи, проживающие в этом уголке, припрятанном от основных дорог, можно было пересчитать по пальцам, и каждый здесь приходился кому-то родней. Близость с другими поселениями позволяла хозяевам заниматься исключительно выращиванием яблок, которые славились отменным вкусом на много сотен километров вокруг.

Адалин на дрожащих от долгой езды верхом ногах гуляла вокруг одного из ветхих домиков, пока Винсент договаривался о ночлеге с энергичной старушкой, что сама вышла навстречу путникам. Принцесса с любопытством вертела головой – подобный сад она видела впервые.

– Словно ожившая картинка из книги, – прошептала Адалин, разглядывая сотни и сотни яблонь, которые ровными рядами отходили от домиков. Сад, который за раз невозможно было окинуть взглядом, нежился под лучами клонившегося к земле солнца, пестря сочным оранжевым цветом. Ада, в жизни не видевшая яблок на деревьях, не удержалась и сорвала одно, придерживая спелый плод серебряными когтями. Наливное красное яблоко приятно тяжелило ладонь.

– Время сбора урожая, – послышалось принцессе, и она повернулась. Старушка, что вышла навстречу гостям, разливалась соловьем. – Людей сейчас в деревне больше обычного. Все, что сюда завозят, мгновенно распродается, поэтому мне нечего предложить вам в дорогу. Хотя, – протянула старуха, припоминая, – внучек мой завтра приедет с продуктами – он телегу грузит в соседних поселках да в нашу деревню привозит то, что сами не имеем. Дождитесь его и сможете купить все, что пожелаете.

Старушка окинула взглядом принцессу и, смеясь, добавила:

– Яблок у нас в излишестве, берите сколько угодно. – Заметив удивление во взгляде девушки, она сказала: – Много не увезете на ваших лошадях-то.

* * *

В доме старухи, куда она любезно впустила путников, в печи весело трещал огонь. Холодов ждали с опаской, и пожилая женщина, больше других нуждавшаяся в тепле, не гасила огонь уже третий день. Адалин сонно клевала носом, сидя на стуле подле окна с чашкой чая. Лучи уставшего солнца окрашивали стены в багряный оттенок, и принцессе то и дело вспоминались ее алые платья. Они бесконечной тканью тянулись перед глазами, и опасные слова всплывали в памяти. Девушка вздрагивала, находясь в полусне, не различая, где вымысел ее уставшего разума, а где реальность. За столом остальные гости завершали трапезу, развлекая себя спокойной беседой – разговоры все возвращались к огромному саду.

– Сынок мой всю жизнь лелеял этот сад. Ни разу даже не подумал уехать отсюда. С малых лет и до самой смерти за яблонями ухаживал. Вот проснется утром, откроет окно, вдохнет полной грудью запах яблоневого цвета – и сразу видно: душой своей человек на месте. Свою работу делает и смысл в ней видит. А внук мой… знаете, как говорят, – старушка опустила голову, и улыбка, не сходившая с ее морщинистого лица, стала печальной, – все рвутся к большему, чем имеют. Вот он и ездит по селениям, по городам. И неделями его не бывает, и месяцами. Хоть и возвращается, да чувствую я – сердце его не здесь. Знаю, однажды забудет сюда дорогу. Да я и смирилась уже.

За столом повисла тишина – никто не знал, что ответить. Клер, потянувшись к морщинистой руке старухи, накрыла ее ладонь своей.

– А больше детей у вас нет? – с сочувствием спросила она, и бабушка, сжав руку гостьи, добро улыбнулась.

– Да что ты, дитя, – голос старухи дрогнул. – Сын у меня был один, да случай сгубил его. Давно это было, и сердце успело излечиться. Все, что остается родителям, что пережили своих детей, – смирение. Внук – вся родня, что осталась. Моя отрада, моя кровинка.

– Дети покидают дом, рано или поздно, – сказал Винсент, и все взгляды обратились к нему. Принцесса открыла сонные глаза, почувствовав на себе его взгляд. Винсент, не сводя глаз с Ады, продолжил: – Но дети должны возвращаться. Самое худшее, что может совершить ребенок, – забыть свой дом.

Винсент, будучи образцом сдержанности, сейчас позволил себе столько страсти в нескольких словах – принцесса сердцем чувствовала, как сильно задела его эта тема.

Скучает ли он по своему родному дому? И должна ли грустить она? Ада прекрасно знала, что отца больше не увидит. Значит ли это, что она покинула свой дом? И винит ли ее в этом Винсент? Его взгляд так горит…

Принцесса неловко заерзала на стуле, стараясь избавиться от странного ощущения, словно ее собственная кожа ей вдруг стала мала.

– Та-а-ак, друзья мои, печальные темы мне совсем не по душе. – Леверн, сработав словно чуткий флюгер на ветру, захотел развеять угнетающую атмосферу. – Собирать яблоки поздновато, а вы, мои, похоже, совсем не уставшие приятели, спать не собираетесь, поэтому предлагаю развлечься. – Улыбаясь во весь рот, рыцарь ожидал бурных оваций в ответ на его прекрасное предложение.

– Леверн… – выдавила из себя Клер, уверенная, что сейчас всем далеко не до развлечений. Ее друг был ходячим источником света, подобно солнцу, только вот источником эгоистичным – как бы ни укрывался от него собеседник, Леверн от несчастного не отстанет, пока не сломит всякое сопротивление.

– Кажется, ты снова забыл, что не на отдыхе, – сказал Винсент тоном, не терпящим возражений, и повернулся к рыцарю.

– Ну что же ты такой нудный, – всплеснул руками рыцарь. Он заранее отошел от Клер, зная, что она захочет его образумить. – Предпочитаешь плевать в потолок, размышляя о бренности жизни? Так и загнуться можно, предупреждаю. Короче, будем голосовать, воспользуемся свободой выбора. Кто за то, чтобы провести вечер по правилу «веселись, пока можешь»?

Первым, к всеобщему удивлению, поднял руку тихий и рассудительный Альвах. На губах стрелка блуждала загадочная улыбка, словно он знал, чем все закончится. Следующей руку подняла Ада, осторожно потирая глаза другой ладонью, поставив тем самым Винсента в тупик.

– Адалин… – почти взмолился командир, но принцесса уже заразилась азартом, а подписываясь под неизвестным, она скидывала всю ответственность на задорного рыцаря.

Леверн, демонстративно пропустив слова Винсента, уставился на Клер. Она, глядя в его голубые глаза понимала, что серьезно влипла: она, как и Аль, прекрасно знала, на что способен этот сумасброд.

– Сдаюсь. – Смирившись, Клер помахала рукой.

– Четверо против одного. Вы, командир, в глубоком… минусе, – вовремя одумавшись, исправился Леверн. Ему не хотелось терять голос Клер из-за такой мелочи, как грубое слово.

– И что же ты предлагаешь? – Винсент, барабаня пальцами по столешнице, подозревал, что рыцарь и в пустыне найдет развлечение.

Леверн не успел ответить – Альвах сунул ему в руку бумажку, на которой красовалось единственное слово.

– Прятки! – взревел рыцарь, подпрыгивая с места. – Аль, ты гений. – Потрепав друга по плечу, Леверн обратился к старушке: – Надеюсь, вы не против, если мы пробежимся по саду? – Изображая из себя импозантного лорда или графа, Леверн услышал, как тихо хихикнула Клер. На лице старой женщины расплылась довольная улыбка – этот мальчик, принесший в ее дом веселье, располагал к себе с первого взгляда.

– Веселитесь, молодежь. Но внук приедет ранним утром. Разбужу всех. – Старушка направилась в свою комнату, мечтая поскорее уснуть после насыщенного дня. Не каждый день на ее голову сваливаются гости.

– Отлично! – Потерев руки, Леверн быстро начал командовать: – Винсент, как последний согласившийся, приговорен считать. Будешь нас искать, – коварно добавил рыцарь. – Считай прям тут, у печи, до пятидесяти. Дамы, Альвах, вперед, прятаться! Дальше сада никому не забегать – я не хочу провести ночь в поисках потерявшихся. – Леверн распахнул дверь.

На улицу навстречу прохладе и отчетливому аромату яблок первой выбежала Клер – долго уговаривать ее не пришлось. Следом, осторожничая, вышла Ада. Принцесса еще не знала, что скорость в прятках является преимуществом. Альвах, следуя за дочерью короля, схватил ее за руку и потащил быстрее к саду.

– Начинай, дорогуша! – на прощание прощебетал Леверн и хлопнул дверью, оставив командира наедине с самим собой. В теплом доме повисла тишина.

– И на что я подписался? – пробормотал Винсент. Упершись головой в сгиб локтя, он начал считать.

* * *

Клер ловко петляла между яблонь, мягкая ткань длинного платья едва слышно шелестела, и девушка, оценив преимущество желтого цвета своего наряда, предвкушала победу. Да и как иначе, если в детстве она всегда выигрывала у братьев? Адалин ей не соперница, а командир хоть и темная лошадка, но уверенности девушки в себе не умалял. Она переиграет и его. Клер ведь с легкостью запоминает каждый поворот, чтобы оказаться как можно дальше, но не потеряться. Хотя сад вокруг выглядит таким ухоженным, таким домашним… Даже если она, прячась, уснет, то ничего страшного не случится.

Повернув еще раз, Клер решила, что убежала достаточно далеко. Светлые волосы, заплетенные в косу, служанка перекинула на грудь и аккуратно легла на жухлую траву под одной из яблонь. Желтое платье вполне сойдет за покрывало из опавшей листвы. И единственный вариант, при котором ее могут заметить, – если подойдут к ней вплотную.

Минуты шли, и Клер, рассматривая сень дерева над головой, ощущала приятную расслабленность. Мысли пустились куда-то вдаль за уходящим солнцем. Вот бы лежать так до скончания времен – без бед, горестей и печалей. Пусть только двигаются тонкие ветки над головой, будто тысячи гибких рук, танцующих от легкого ветра, да оранжевое солнце мелькает за кружевом листвы. Яблоки на ветках склюют птицы, а она все не поднимется, зачарованная этим далеким мирным уголком. Вдруг ее озарило: спелые яблоки, аккурат над ее головой, могут в любую минуту упасть. И словно накликала на себя: красное яблоко упало с ветки и с глухим стуком угодило прямо ей в лоб.

– Ай-ай-ай!

– Звук не глухой был, значит, дурочка, – заметил невозмутимый голос неподалеку.

Клер приподнялась, растирая ушибленный лоб. Увидев друга, она нахмурилась, но через миг не выдержала и прыснула – наверняка картина, представшая перед его глазами, выглядела уморительно.

А вот Леверну было не до смеха. Он следовал за подругой от самого дома: зная, что она умеет отлично прятаться, он не хотел превращать вечернее развлечение в ночной поиск пропавшей. Поэтому он решил одним махом убить двух зайцев: проследить, чтобы Клер не потерялась, и раскрыть ее убежище. Как и ожидалось, она его не заметила – увлеченная прятками, Клер ни разу не обернулась. Рыцаря забавляло следовать за девушкой, которая свято верила в свое умение.

Но настроение у Леверна испортилось, когда сестренка спряталась под деревом. Эта картина просилась быть увековеченной на полотне именитого мастера: на ковре из опавших листьев лежит девушка в желтом платье, спрятанная от всего мира в сени яблонь. Умиротворенная, с мечтательным взглядом и мимолетной улыбкой – пусть лучше холст запомнит этот миг, нежели он сам. Такое воспоминание вырвать бы с корнями из памяти, а землю залить водой да засыпать солью – пусть не прорастет в этой почве ничего, о чем он уже смеет мечтать.

Мысли, которые Леверн старался держать в узде, вновь вырвались на волю; недавний сон, тщетно игнорируемый ранее, снова вспомнился. Ему только и оставалось, что стоять в тени дерева и наблюдать, как Клер, ничего не подозревая, подливает масла в огонь его душевных метаний. И как был рад рыцарь упавшему яблоку, позволившему смахнуть наваждение. После протяжного девчачьего крика напряжение отступило, и Леверн смог посмеяться над подругой.

– Чаще на твою дурость жалуются, – парировала Клер, улыбаясь и отряхивая платье от листьев. – Сам спрятаться не можешь, а потому решил воспользоваться моими умениями? – поинтересовалась она, остановившись совсем близко от него. Любопытство легко читалось в ее взгляде.

– Решил проверить, когда ты меня заметишь, – бросил рыцарь, борясь с желанием сделать шаг назад. Клер с некоторых пор вызывала у него желание либо держать дистанцию, либо сократить ее до нуля, и Леверну все труднее становилось балансировать посередине. – Ты невнимательна до жути. Следуй за тобой хоть когорта охотников, ты не заметишь.

– Неправда, – чисто из упрямства не согласилась Клер, потерев еще раз лоб запястьем. – Ты просто слишком тихий, Одуванчик.

– Ох, только не это. – Схватившись от притворной боли за сердце, Леверн изобразил муку на лице. – Мне больно от одного этого слова.

– Врун. – Откусив от злополучного яблока, девушка неспешно двинулась вглубь сада, вынуждая Леверна пойти за ней.

Леверн шагал в ногу с подругой и никак не мог отогнать мысль, которая пришла к нему еще во время ужина. Рыцарь обогнал Клер и встал перед ней.

– Я вот о чем подумал: когда все закончится, нам обязательно нужно навестить матушку.

Клер от неожиданности выронила яблоко. Ее друг, будучи непривычно серьезным, озвучил отличную идею. Бросив расстроенный взгляд на оброненный плод, она спрятала руки за спиной и заметила:

– Замечательная идея. Мы не видели ее уже так давно… и я догадываюсь, с чего вдруг у тебя такие мысли. Тебя задело то, что сказал Винсент? О том, что дети должны всегда возвращаться?

Повисшее молчание ее не удивило. Клер, желая как можно яснее донести мысль до друга, дотронулась ладонью до его руки. Не скрылось от ее внимания и то, как вздрогнул названный брат.

– Ты чувствуешь себя виноватым, что долго не помогал матери? Признаюсь, я тоже. Но, Леверн, не кажется ли тебе, что этим рвением ты скорее хочешь избавиться от вины, ведь очень давно не посещал свой настоящий дом? Я знаю, ты клялся, что не переступишь порог его дома еще раз, но все же…

– Ты не права, – перебил рыцарь Клер, сжимая ее руку. – Все, чего я хочу – это навестить свою настоящую мать. Это все, – он сделал акцент на последнем слове, – что мне нужно. Как подумаю, сколько еды наготовит матушка, когда мы вернемся! Это будет настоящий праздник! Эх, хоть бросай все прямо сейчас да поезжай к ней.

Его улыбка выглядела натянутой, но Клер не хотела лезть ему в душу, когда он так старается избежать расспросов. Желая скрыть разочарование, она улыбнулась и повернулась к Леверну спиной.

– Пойдем! – Потащив друга за руку к выходу из сада, она добавила: – Боюсь, мы слишком далеко забрели, если нас даже по голосам не нашли.

* * *

Адалин ничуть не жалела, что оторвалась от Альваха. Немой юноша долго не хотел покидать принцессу, и только прямая просьба позволить ей спрятаться самой заставила его уступить. Примерно три развилки назад она разминулась с Алем и уже поняла, что потерялась. Но ни страха, ни паники принцесса не ощущала и шла наугад. Адалин пыталась распробовать на вкус неожиданное новшество – ее путь целиком зависит от нее самой. Повернуть налево за большой раскидистой яблоней или обойти справа, запомнив как ориентир сломанное дерево? Выбор, словно новая загадка, занимал воображение. Хотелось смеяться в голос, заливисто, до боли в животе. Почему бы не следовать своим желаниям? Она далеко от тех, кто напомнит о запретах, и узы, с рождения удерживающие ее, как никогда слабы. Адалин рассмеялась, вслушиваясь в собственный голос. На глазах выступили слезы, и заболевший от смеха живот все же заставил сойти на нет беспочвенную радость. Принцесса замолчала. Именно сейчас Ада начала ощущать жизнь наиболее цельной.

Услышав треск веток, принцесса что есть мочи побежала, не беспокоясь о шуме, только бы скрыться от преследователя. Это мог быть не Винсент, но Ада отчаянно жаждала продлить миг беспечности, что накрыл ее с головой. Ноги, в которых усталость пропала еще в самом начале игры, вывели ее к концу сада. За забором, который лишь условно обозначал границу владений приютившей их старушки, открывался вид на бескрайние степи.

Мысль, такая захватывающая и дикая, осветила разум и будто пульсировала: «Что, если просто взять и убежать?»

Простор ничем не примечательных земель таил в себе неизведанные возможности, и, когда Адалин размышляла о них, у нее сильнее билось сердце. Что ей стоит уйти? Вот сейчас переступить через невысокий плетеный забор и броситься наутек? Бежать налево, направо, прямо – выбор, прекрасный в своем разнообразии, предоставлен только ей, и только она решает, как поступить. Ее королевство, такое большое и разное, с десятками больших и маленьких городов, тысячи домов, где она может остановиться, – все это там, за горизонтом. Ждет. Рука, потянувшаяся к неведомому, замерла. Серебряные когти, блеснувшие в закатных лучах, разом перечеркнули всякие надежды.

«Мой якорь. Свидетель оплаты, проводник жизни. Моя реликвия, серебряные когти. Мое королевство. В нем не будет покоя, если я нарушу цепь жертвоприношений».

Адалин, бросив последний взгляд в сторону желанной свободы, развернулась и поплелась вглубь сада с тяжестью на сердце.

– Принцесса!

Она всмотрелась в ряды деревьев – к ней бегом приближался Винсент, и весь его облик говорил о далеко не радужном настроении.

– Я проиграла? – поинтересовалась Ада, пока командир не начал сыпать обвинениями. Иначе с чего это человеку, который нашел спрятавшегося, выглядеть, как ее отец после обсуждения бюджета королевства? Адалин на секунду представила, как ее отец доверяет стражу разобраться с надутыми от собственной значимости советниками, – командир даже в таком мрачном настроении вполне мог бы справиться и с бюджетом, и с королевским советом. Улыбнувшись фантазиям, она быстрее пошла навстречу. Раз нельзя избежать головомойки, нужно встретить ее с честью.

– Что вы делали у забора? – Командир остановился и сложил руки на груди, не скрывая подозрений. Ну точь-в-точь король, отчитывающий подчиненных.

– Пряталась. – Стараясь сдержать веселье от появившихся сравнений, принцесса что есть силы сжала губы в надежде не выдать себя, ведь вряд ли Винсент обрадуется, если она начнет над ним смеяться.

– Адалин, вы собирались сбежать?

Винсент никогда не умел подбирать выражений. Принцессе казалось, что командир перешел границы дозволенного. Пусть это она пыталась совсем недавно залезть ему в душу, но подобные прямые вопросы ее не радовали. Понимая, что уйти от разговора не получится, Ада выбрала самый примирительный тон:

– Вы все равно меня нашли. Считайте, что с честью справились с заданием. И все же я проиграла или нет? Вы нашли меня последней? Альвах объяснил, что выигрывает тот, кого находят последним.

Винсент размышлял, стоит ли сейчас возмущаться. Принцесса, похоже, даже не скрывала, что как минимум думала о побеге, но она здесь и смело смотрит ему в глаза. Винсенту не нравилось думать, что Адалин будет мешать продвижению отряда – воспринимать ее как врага не хотелось.

– Вы проиграли, – без тени раскаяния признался командир, и тут же немного пожалел о получившемся тоне, увидев явное разочарование в глазах подопечной. – Но мы можем вместе поискать Леверна и служанку. Альваха я уже нашел и отправил к дому хозяйки. Ночь на носу, не стоит заставлять ее волноваться.

– Отлично! – Побывав в роли преследуемого, Ада захотела примерить другую – охотника. – Откуда начнем? Будем искать по следам? Сломанным веткам? Залезем на дерево для лучшего обзора?

– Сначала прислушаемся. – Увидев энтузиазм Адалин, Винсент невольно смягчился. Она легко забывала о дурном, переключаясь на хорошее, и почему он раньше не замечал, сколько оптимизма в дочери короля? Была ли принцесса такой во дворце, он не знал, но сейчас путешествие, которое Адалин все еще видела легко преодолимым, будило в ней интерес к окружающему миру. – Что-то подсказывает мне, что молча наши друзья прятаться не умеют.

Винсент оказался прав. Прошло немного времени, и до них донеслись громкие голоса. Подав Адалин знак молчать, командир тихонько двинулся на шум, который становился все громче. Вскоре, сопровождаемая хрустом сухой листвы под ногами, из-за деревьев выскочила Клер, крича плетущемуся позади Леверну:

– Говорю же, нужно направо! Позволь тебе напомнить, что дорогу выбирала я, и мне вести нас обратно. Если бы не твои ценные указания, – служанка тяжело дышала и едва не рычала на друга, – мы бы не блуждали меж трех яблонь уже полчаса.

– Клери, позволь напомнить, – гневно отвечал рыцарь, подражая интонациям сестры, – что именно благодаря тебе наша дорога состоит из одних поворотов вокруг собственной оси! Послушалась бы меня – полчаса бы уже как чай пили.

– Замолчи, Одуванчик, иначе закопаю твои корни в землю и оставлю цвести подле яблони, пока какое-нибудь яблоко не свалится тебе на голову!

– О-о-о, ты еще и в упавшем яблоке меня обвиняешь?! – начал заводиться Леверн и схватил Клер за плечо.

– Мы вас, кгхм, нашли, – заметила Адалин, не зная, как еще оповестить друзей о том, что они не одни.

– Ну вот, – расстроилась служанка, обернувшись.

– Аля нашли? – И когда Леверн увидел утвердительный кивок Винсента, все еще пребывавшего в некотором изумлении от услышанного, его озарило: – Мы выиграли! Клери, мы выиграли!

Рыцарь на радостях подхватил сестру на руки и закружил ее, рискуя врезаться в ближайшее дерево.

– Да-а-а-а. – Винсент, голос которого резко стал слаще меда, сделал эффектную паузу. – Клери и Одуванчик выиграли.

С лица рыцаря сползла улыбка.

– Допрятались… – подытожил Леверн.

* * *

Хозяйка разбудила всех, как и обещала, рано утром. И ни сонное лицо Альваха, представляющее самое умильное зрелище, ни хриплые стенания Леверна и откровенно жалобный взгляд Адалин не заставили ее дрогнуть. Винсент и Клер, будучи по натуре жаворонками, встали не в пример быстрее своих друзей и уже завтракали, пока остальные сонные путники только выползали из своих кроватей с мукой на лицах.

– Нелюди… – бросил Леверн вместо приветствия, глядя, как Клер наливает чай командиру, у которого сна уже не наблюдалось ни в одном глазу. Альвах вместо того, чтобы сесть за стол, направился на улицу и спустя время вернулся посвежевший, румяный и бодрый. Леверн, с подозрением оглядывая «ожившего» брата, горько поинтересовался: в чем секрет? Стрелок, не пряча улыбки, размашистым почерком в блокноте вывел: «Река». Пока Леверн, дожевывая на ходу свою гренку, с набитым ртом бормотал «Гека-а-а» – и улепетывал в ее направлении, Ада думала о том, что по утрам даже она внимательнее рыцаря.

Клер протянула Алю полотенце, пока он не намочил стол капавшей с волос водой. Аль, накинув его на голову, наконец принялся за свой завтрак. Все же намного приятнее завтракать, когда глаза не слипаются от тяжести, а голова не живет уже в царстве снов.

* * *

Адалин наблюдала за Альвахом, который сосредоточенно седлал коня. Один вопрос ей не давал покоя, и, решившись, принцесса дернула Альваха за закатанный рукав светлой рубахи:

– А почему Клер зовет Леверна Одуванчиком?

Альвах хитро улыбнулся. Убедившись, что Леверн занят подкидыванием своих сумок Винсенту, немой юноша вытащил блокнот. Принцесса в нетерпении елозила носком туфли по земле. Наконец Альвах протянул ей листок бумаги, и Ада принялась читать.

Когда отец впервые привел в наш дом Леверна, ему было девять. Отец посадил его за стол, на котором стояла ваза с одуванчиками – их поутру Клер собрала для родителей. Матушка ненадолго оставила Леверна на кухне одного – после обеда она всегда провожала отца и меня на работу. Леверну было любопытно, чем мы без него заняты, и он полез к окну, по пути задев вазу рукой. Ваза разбилась, и Леверн кинулся собирать осколки. Порезался, конечно, чуть-чуть, но вопил он громко. На его крики прибежала Клер, с перепугу решив, что это я кричу.

Клер и сейчас скажет, что ее тогда словно озарило: Леверн, сидя на полу кухни в луже из-под цветов, сам походил на большой, солнечный цветок. Она тогда еще не знала его имени, а потому и назвала Одуванчиком. С того дня и до сих пор Леверн обижается, когда его так называют, но ему на самом деле нравится прозвище.

Адалин, дочитав письмо, удивилась яркой картинке: мальчишка, с самого детства переполненный энергией, со светлыми, солнечными волосами, напоминающими яркие цветы.

– Он оставил просто незабываемое впечатление, правда? – В голосе принцессы послышалась нежность.

Альвах кивнул, согретый воспоминаниями. Детство, которое невозможно представить без Леверна, было наполнено маленькими и большими историями, центром которых всегда был будущий рыцарь. Альвах не мог припомнить ни одного случая, когда неприятности или приключения приходили отдельно от названного брата, если только не считать те истории, в которые Аля втягивала девушка, которую он когда-то любил.

Резко посуровев, юноша едва заметно дернул головой, прогоняя прочь незваные мысли. Указав принцессе на готовых к путешествию друзей, он проследовал за ней, сердясь на себя за то, что воспоминания, которым не место в его голове, ожили вновь.