Текст книги "Дом ведьмы в наследство"

День прошел весьма насыщенно. Хотя, Настя уже привыкла к насыщенным дням.

Работа, ремонт, активизм – как белка в колесе! Еще и учеба прибавилась.

Настя заглянула в добытые книги, и они захватили ее с головой.

В обед пришел Сергей.

Выглядел он довольно бодро и прямо с порога протянул с заговорщицким видом какой-то конверт.

– Вот, держи!

Настя взяла предложенное. Прежде, чем раскрыть, поинтересовалась:

– Что это?

– Приглашение, – сообщил демон. – Ведьмы жаждут познакомиться с тобой, поэтому приглашают на большой ведьмовской слет.

– Так официально?

Настя с трепетом открыла конверт, вынула из него сложенное вдвое письмо, развернула. На шелковистой бумаге, нежного цвета какао с молоком, вились гирлянды букв, разлетистых и витиеватых: «Уважаемая ведьма Анастасия, приглашаем Вас на торжественный прием, который состоится в первое полнолуние лета на Лысой Горе. С почтением, Союз Ковенов».

– Просто письмо, – улыбнулся Сергей. – Не волнуйся. Они тебя не съедят.

– Надеюсь. – Настя улыбнулась в ответ и тут же помрачнела. – Встреча с ведьмами, это конечно здорово, но тебе удалось что-то выяснить про мага, что пытался вломиться ко мне через картину?

– Да, – рассказал демон. – Маг он такой себе, условный, хотя на дилетантском шоу был вполне себе звездой. Я нашел его. Попытался выяснить, кто его нанял, но там все глухо. Заказчик сохранял инкогнито: ни портрета в памяти, ни имени. Не за что зацепиться, чтобы использовать поиск.

Настя поделилась недавно возникшей идеей:

– Послушай, а ты можешь найти заказчика по голосу? Я ведь слышала его во сне. Представляю, как он звучит. Или этого мало?

– Мало. Но можно попробовать. Не факт, правда, что получится. Сон искажает картинку и звуки. Но все равно давай попробуем. Дай мне, пожалуйста, руку…

Настя протянула демону ладонь, и он прикоснулся к ней, прикрыв глаза. Стало интересно.

– Что ты делаешь?

– Заглядываю в твою память, чтобы изучить в деталях предмет поиска. Не против?

– Не против.

– Ага… – Сергей кивнул сам себе. – Думаю, отыскать получится.

После того, как демон ушел, Настя вспомнила о Лёлькиной просьбе. Фильм, снятый школьной командой, она должна была посмотреть одной из первых – Лёлька не всем такую честь оказала, не всем доверилась…

Настя не стала откладывать просмотр на потом. Люди ждут. Да и вообще – интересно же и важно!

А девчонки много там всего наснимали. Про недовольных жителей частного сектора, про снос исторических зданий, про Парамонскую башню, крен которой за последнюю неделю усилился еще на несколько градусов.

Всякого…

Фильм действительно восхищал,  сложно было представить, что весь этот огромный труд проделали дети…

Ближе к вечеру Настя отправилась в магазин починки. Роза, с которой они созвонились заранее, уже ждала ее там с выставленными на прилавок красками, грунтовками, шпатлевками, насадками, корщетками, кистями и другими  необходимыми для ремонта фасада вещами.

– В тот же цвет будешь красить или поменяешь? – поинтересовалась фея.

Настя задумалась:

– А ты что посоветуешь?

– Тебе же все равно чистить все под ноль. Выбери цвет, который нравится – тебе в доме жить.

– В том-то и проблема, что выбрать тяжело…

Настя придирчиво осмотрела пробники красок, нанесенные на деревянные квадратики. Что нравится? Все… Все нравится! И этот нежно-салатовый, и тот, лиловый, и лазурный, словно весеннее небо. И сиреневый, почти что фуксийный, тоже вполне хорош.

Глаза разбегаются!

Роза требовательно посмотрела на подругу:

– Ну-у? Выбрала что-нибудь?

Настя призналась:

– Не могу. Все нравится.

– Да уж, согласилась починка, – выбор непростой. Ты, знаешь что? Пока очисткой стен и подготовкой к покраске займись, глядишь – что-то и надумаешь. Посмотри в сети фотки Вологды и Нерехты, может, вдохновишься чем-нибудь.

– Попробую.

– Вот и отлично. Заказ через час привезу. Хорошо?

– Хорошо.

На обратном пути Настя встретила Лёльку. Та посмотрела с надеждой, всем своим видом спрашивая: «Ну, как фильм?»

Настя хотела громко сообщить, что фильм великолепен, но Лёлька вся сжалась вдруг, замахала руками, призывая к молчанию, и палец к губам для пущей убедительности прижала. Это все потому что Анна Михайловна рядом появилась и стала что-то из машины выгружать, длинное, упакованное в вытянутые картонные коробки.

Настя поздоровалась с соседкой, предварительно показав Лёльке оттопыренный большой палец, что значило: «Твой фильм отличный».

– Добрый вечер, – Анна Михайловна повернулась, отложила последнюю длинную коробку и устало вытерла лоб тыльной стороной ладони.

Лёлька потащила еще две в калитку и дальше во двор.

Еще днем Настя посмотрела по календарю, когда будет нужное полнолуние, и с удивлением обнаружила, что оно совсем скоро.

– Мне нужно будет уехать на несколько дней, – сообщила она соседке. – Занятия придется перенести. Вы не против?

– Конечно, нет. Никаких проблем, – улыбнулась Анна Михайловна. – Она закрыла машину, взяла коробку, а потом, подумав, предложила вдруг: – Скажите, Анастасия, вам дерево не нужно?

Настя не поняла:

– Дерево?  В каком смысле?

– В прямом. – Женщина бережно опустила на землю свою ношу, открыла коробку и вынула и указала Насте на тонкий саженец, упакованный в бумагу. Корни с земляным комом туго укутывал черный полиэтилен. – Купила на распродаже, пожадничала, а потом посчитала свободный метраж участка и поняла, что сажать-то мне ее уже некуда. Возьмете?

Настя кивнула, своевременно интересуясь:

– Возьму с удовольствием. А что это за дерево?

– Яблоня. Сорт «Брэнди Мэйджик». – Название не говорило ни о чем, но звучало красиво. – Она декоративная. Яблочки мелкие, но по весне так бесподобно цветет, что залюбуешься.

– Понятно. Спасибо.

Настя взяла саженец  понесла к себе.

Расчищенный от зарослей сад все равно выглядел довольно неухоженным, хотя по сравнению с тем, что было раньше, преобразился. Буйство кустов было укрощено с помощью секатора, пилы и магии. Старая теплица разобрана. Из остатков ее фундамента Настя соорудила ступени и бортик вокруг входа в подземный корабль. Из железных труб, обнаруженных в траве за гаражом, Роза сварила навес, вкупе с защитным заклинанием окончательно скрывший сокровищницу от лишних глаз.

После основательной расчистки в глубине сада обнаружился покосившийся сарай. Кривой и почерневший, он частично ушел под землю, поэтому дверь пришлось откапывать. Когда она все-таки отворилась, в нос ударил запах сырости и гнили. Из весны в весну пол, находящийся ниже уровня земли, подтапливался. Доски сгнили и раскрошились, все поросло бледным мхом. На нем, как на бархатном одеяле, лежали старые колеса от телег, какие-то древние инструменты, ржавые цепи, гвозди, замки. Две печные заслонки. Стрельчатые петли для ворот.  Витиеватые дверные ручки. Косы, серпы, топоры…

Настя оглядела все эти «богатства» с тоской. Еще работы прибавилось. Но ничего. Она уже привыкла. Тем более, что половину этих вещей можно сдать в музей. В Васнёво, например, отвезти. Там под открытым небом собраны шедевры деревянного зодчества со всей страны и просто старые предметы быта.

Перед сараем после расчистки образовалась светлая полянка, на которой и было решено поселить дерево.

Для начала Настя порылась в сети, чтобы выяснить тонкости посадки яблонь. Открыла для себя много нового. Думала – яму вырыть, да воткнуть, но оказалось, что все не так просто. Землю нужно подготовить, добавить перегноя и золы. Золу она нашла в железной печурке, в которой сжигались поломанные деревяшки и обрезанные ветки. Перегной – под кучей прелых листьев.

Пришла Настасья Петровна, стала интересоваться, что за деятельность тут Настя развела. Та показала медведице фото из интернета – на нем тонкое дерево украшали пышные розовые бутоны.

Настасья Петровна воодушевилась:

– Так, Анастасьюшка! Так при барыне моей тут раньше и было. Помнишь, я рассказывала тебе, что яблони в ее саду по весне розами цвели…

***

На следующий день пришел Сергей.

Его поиски увенчались успехом. Он нашел того, кто нанял непутевого колдуна из «Битвы магов». Имя таинственного недоброжелателя оказалось разочаровывающе знакомым.

– Это Парамонский, – сообщил демон.

– А ведь точно! – Насте живо вспомнила сон с картиной и Лёлькину журналистскую работу. Она же обратила внимание на то, что имя-отчество и во сне и в фильме фигурирует одно и то же. Алексан-Палыч. Он же Александр Павлович. – И старые дома этот тип не любит. Так и жаждет их все посносить… А что насчет картины? И меня? Зачем ему именно мой дом так понадобился?

– Есть причины, – поведал Сергей. – Картину он получил в наследство от своего предка, который по слухам и преданиям был  магом. А еще Парамонский нашел письма этого самого предка, в которых говорилось о бесценном волшебном доме, полном сокровищ. Также по наследству ему перешла и картина с изображением этого самого дома…

– Картина с окном!

– Да. Именно. Она самая.

– Значит, Парамонский ищет мой дом, считая его ценным, но при этом сам же планирует снести нашу улицу. Да уж… – Настя задумчиво стиснула пальцами подбородок. – Еще и проклятье. И все проблемы в итоге сходятся в одну точку… И картина… Ее сноходческий портал ведь в обе стороны работает?

– Да. Но сам Парамонский не маг, и помощник у него, мягко говоря, слабоватый, так что найти тебя у них вряд ли получится. Про хождение во сне они не знают и в ближайшее время точно до него самостоятельно не додумаются, – успокоил Сергей.

Но Настя усомнилась:

– А если случайно все выйдет, как у меня в первый раз?

– Не выйдет. Картину Парамонский хранит не дома, а в одном из своих офисов. Считает, что там надежнее. В офисе он не ночует, а для того, чтобы использовать сон, надо находиться в шаговой доступности от зачарованного портального полотна.

– Хоть одна радостная новость, – воспрянула духом Настя. – Значит, надо срочно думать над тем, как снять проклятье.

Демон посоветовал:

– Ты ведь к ведьмам скоро полетишь. Спроси у них – наверняка что-то дельное подскажут.

***

Ночь полнолуния  наступила быстрее, чем думалось.

Труды и заботы съедали дни один за другим так быстро, что время, казалось, летело: утро только занималось зарей и тут же переходило в томный, усталый вечер.

Когда до полета оставалось пара дней, Настя спохватилась:

– А лететь-то куда?

– На Лысую Гору, вестимо, – как ни в чем ни бывало отозвалась Настасья Петровна.

Вечер был прохладен и дождлив. На темнеющем небе растворялись в последних солнечных лучах поздняя радуга. Наплывали с востока новые пышные облака, полные теплой дождевой тьмой.

Моня спала на Настиных коленях, скрутившись зябким калачиком на Настиных коленях под  шерстяным цветастым платком.  Сегодня у собачки тоже выдался напряженный день. Утром они с хозяйкой были на Людмилиных съемках.

Кисточка катала по полу оранжевый тряпичный мяч.

За окном капало с крыши, и листья шумели на ветру.

– Я ведь дороги не знаю, – напомнила Настя, вбивая в навигатор телефона «Лысая Гора».

Она думала, что поиск результатов не даст, но ошиблась. «Лысых Гор» нашлось, наоборот, излишне много. В Башкортостане аж целых две! Нашлась означенная гора и в Самарской области, и в Пензинской. И в Киеве такое место обнаружилось. И в Москве…

Что-то подсказывало, что все найденное – не то.

– Метла отвезет, – невозмутимо произнесла медведица. – Она дорогу знает…

Два дня пролетели очень быстро. Вертясь в круговороте многочисленных дел, Настя все же умудрилась выкроить пару часов на тренировки с метлой. Она и до этого тренировалась  – получалось, но сама мысль о длительном полете пока что вызывала трепет.

Настасья Петровна своими волнениями подливала масла в огонь.

– Ох, Анастасьюшка, что-то переживаю я, как долетишь…

– Сама переживаю, – ответила Настя, гладя метлу по растрепанным прутьям. В памяти плыли картинки с Булгаковской Маргаритой. Помнится, она на бал голая летела. Пусть это будет неправдой! Пусть… И вопрос сам сорвался с губ. – Скажи, как на подобные встречи барыня твоя одевалась?

– Как-то… Не помню уже точно… В платье вроде, – забуксовала с ответом Настасья Петровна.

Тогда Настя спросила прямо:

– Надеюсь, она летала на метле не голая?

– Не-е-ет, Анастасьюшка, ну ты чего! Как же голышом-то да на большой высоте? Холодно же? Кто тебя на мысль такую странную надоумил?

– В книжке одной читала.

Медведица рассмеялась бархатно:

– Так то сказка была.

– Да, – не стала спорить Настя. – Сказка.

К означенному вечеру она подготовилась основательно.

Купила небольшой туристический рюкзачок и добротный спортивный костюм для походов. Кроссовки взяла беговые и горную куртку-ветровку с надежным капюшоном, теплую и легкую. Еще термос. И ножик. И большую упаковку спичек. «Вдруг свалюсь с этой метлы посреди какого-нибудь леса?»

Лекарств и медикаментов еще захватила.

Сперва хотела взять рюкзак поменьше, но потом из предложенных пяти выбрала тот, что удобнее всего прилегал к спине. И хорошо, что не самый маленький купила. Настасья Петровна напекла пирогов, отказ от которых был равноценен глубокому оскорблению. Пришлось брать столько, сколько оставалось свободного места.

– В дорожке перекусишь и ведьм от меня угостишь.

– Спасибо, – Настя беспрекословно приняла пирожки и погрузила в рюкзак столько, сколько влезло.

Попрощавшись с медведицей, она довольно лихо запрыгнула на метлу и взлетела.

После подъема на десяток метров, лихости резко поубавилось. Эта высота была максимальной во время тренировочных полетов. В морской картине Настя взлетала выше, но там было не страшно – внизу море, и вообще…

– Стой! – выкрикнула она довольно громко, и, вспомнив про морок, спешно накинула его на себя и на метлу.

Вовремя.

Ее громкий вскрик привлек внимание Анны Михайловны. Соседка высунулась из беседки и, приложив ладонь козырьком ко лбу, принялась пристально всматриваться в небо. Рядом с ней откуда ни возьмись появилась Лёлька, поинтересовалась – Настя расслышала:

– Чего там, мам?

– Не поняла, – озадаченно ответила Анна Михайловна. – Вроде птица какая-то кричит странно…

Настя хихикнула в кулак, скорее от волнения, нежели от веселья. Ощущение полета, свободы и высоты будоражило. Нервы дрожали натянутыми струнами. Последние лучи заката стекали за западный горизонт, оставляя в гаснущем небе лиловый след. Вскоре и его не стало. С востока поднялась ноздреватая сырная голова тяжелой луны. Залила золотистым светом пестрые квадратики жилых участков.

Метла взлетела метров на двадцать от земли и уверенно понесла свою наездницу навстречу луне.

На юго-восток.

Частный сектор, расчерченный вереницами фонарей, плавно сменился высотками. Пришлось подняться выше, метров до пятидесяти. Крыши девятиэтажек находились совсем близко. Можно было разглядеть чаячьи гнезда со спящими в них птицами и  проросшие из чудом попавших на такую верхотуру семян зеленые ростки ясенелистных кленов и берез.

Вырос на пути двадцатиэтажный новый квартал, и Настя заплутала в нем, попав в узкий лабиринт высоток. Подняться выше было как-то боязно, пришлось лететь вдоль фасадов, ненароком заглядывая в неспящие светлые окна и наблюдая чужую жизнь.

За высотками город снова ухнул вниз.

Раскинулся в стороны исторический центр. Заиграл огнями ночных кофеен и баров, пешеходных улиц, фар, светофоров, фонарей. Настя опустилась ниже – осторожно, чтобы не задеть многочисленные растяжки проводов – и полетела над оживленным проспектом к площади, у которой полукольцом припарковались туристические автобусы.

Из старинной гостиницы – считалось, что в ней останавливался, бывая в Тверечинске, Пушкин – высыпала яркая туристическая группа. Руководительница махала им зеленым шарфиком с эмблемой турфирмы и отчаянно зазывала в автобус.

Одна  туристка  – бодрая бабушка с голубыми волосами – отстала от остальных. Она подняла вдруг голову и внимательно посмотрела в небо. И Настя готова была поклясться,   бабуля увидела ее через морок!

Проверки ради Настя махнула незнакомке рукой, и – о чудо! – та помахала в ответ и хитро улыбнулась…

Чуть не свалившись вниз от изумления, Настя позволила метле спешно унести себя прочь от площади к реке.

Могучая Волга рассекала Тверечинск надвое. Скованная перемычками мостов, она встречала круизные суда острой стрелкой Речного Вокзала. У причала стояли белые многопалубники, все в огнях. Они жались друг к другу, как родные и будто зябли на прохладном ветре, желая скорее сорваться с привязей и умчаться по Волге вниз, к Каспийскому морю.

С ближайшего к берегу лайнера звучала музыка. На верхней палубе шел концерт известной певицы, и Настя невольно остановила полет, чтобы послушать пару песен, зависнув в тени раскидистого каштана, укрывшего под собой лотки с сувенирами. Подписи на ценниках к деревянным ложкам, магнитам с символикой Тверечинска, кружках, футболках и значках все почему-то дублировались на китайском.

Вернувшись на центральный проспект, Настя промчалась к вокзалу. На табло огромных электронных часов светились зеленым четыре нуля. Мелькнула под ногами стеклянная крыша зала ожидания с упертыми в прозрачный потолок листьями пальм и монстер. За ней – перроны с разбегающимися в противоположные концы страны поездами. Один отправился в северную столицу, другой – в южную.

В плане времени Настя полностью доверилась метле. И сейчас у нее было только это доверие и ночь.

Она знала, что успеет.

Неизвестно куда…

Полет продолжился вдоль железнодорожной линии. Мерцали во мраке рельсы, растекались желтой мутью придорожные фонари, но вскоре кончились – на рельсы со всех сторон нахлынула непроглядная тьма. Настя нырнула в нее и помчалась еще быстрее. Ночь несла навстречу неизвестности, и от этого в душе нарастало необъяснимое ликование.

Иногда тьму разбивали уютные огоньки жмущихся к дороге деревенек, переездов и дачных кооперативов, странным образом соседствующих с поездами. Блеснула среди черного ельника заброшенная линия электропередач. Снова потекли дачи, а потом, словно огромное зеркало, легло под ноги пресное море – Иваньковское водохранилище. От могучей железнодорожной насыпи осталась лишь тонкая нить, заключенная в кружева стальных мостов, перелетающих от одного островка к другому…

Словно отлитый из бледного серебра Кецалькоатль, прополз стремительной змеей «сапсан». С высоты, на которую вновь взметнулась метла, он выглядел совсем маленьким и тонким, как шнурок.

Над водой плыли клочья тумана, и качались во мраке призрачные лодочки ночных рыбаков.

Неожиданно метла ушла вертикально вверх. Настя вцепилась в нее и прижалась щекой к деревянной глади метловища.

Метла, как сумасшедшая, несколько секунд неслась ввысь, а потом, резко развернувшись, камнем рухнула обратно.

Настя с ужасом и удивлением увидела, что воды внизу больше нет.

Только густой  серый туман в россыпях магических искр.

А за туманом – россыпи цветных искр.

Алые, розовые, зеленые, синие огни. Они проступили из седой мглы и запульсровали, задвигались, стоило Насте приблизиться к ним.

Метла поплыла над клубящейся бледной неизвестностью – то ли туманом, то ли облаками – и неясно было, что внизу – небо или земля. Иногда наверх пробивались ветви деревьев, черные и узловатые, иногда – острые оглодки скал, покрытых мглой.

И тишина.

Лишь далекие звуки грозы иногда приносились откуда-то из-за горизонта, да электрически трещали магические огоньки, мерцающее кругом.

Вдруг прямо перед носом возникла отвесная каменная стена, ушла ввысь, насколько хватало глаз. Метла чуть не врезалась в нее с налёта – в последний миг резко вскинулась «на дыбы» и устремилась  вертикально вверх.

Мгла рассеялась и прорвалась дырой в ночные звездные россыпи. Под ними, вскинутая на невероятную высоту крутым гребнем горы, находилась плоская площадка из мрамора, идеально круглая, отороченная по краю стройной колоннадой. По их снежной белизне колонн изумрудно вился резнолистый плющ.

И виноградник.

И клематис.

И хмель в золотых серьгах прошлогодних рассыпчатых шишек.

Метла уверенно приземлилась в центре площадки и замерла.

Приехали!

Настя спрыгнула на серебристый в индиговых прожилках пол. Сделала шаг к центру круга, означенного вкраплением в светлый лоск фарфорового мрамора черно-синего лабрадорита, и все вокруг ожило. Цветные искры, чуть отставшие минуту назад, нагнали, сгустились возле колонн и постепенно приняли людские очертания.

Вскоре перед Настей прямо из воздуха возникли одиннадцать женских фигур. Они набрали цвета и плотности, став окончательно одиннадцатью женщинами. Разными. И по возрасту, и по цвету глаз-кожи-волос, и по комплекции. Одеты незнакомки были довольно буднично – кто в джинсах и кроссовках, кто в спортивном костюме, кто в удобном платье. На лицах – ни грамма макияжа, но при этом они показались Насте неописуемо… недосягаемо прекрасными.

Вперед вышла высокая худая ведьма в кожаном тренче, тяжелых ботинках и с черной копной распущенных по плечам волос.

– Здравствуй, новая ведьма Анастасия. Чувствуй себя как дома. Ты – среди единомышленниц и сестер по духу и призванию.

Настя робко поздоровалась:

– Здравствуйте. – Поинтересовалась: – А к вам как можно обращаться?

– Меня зовут Фрида, – представилась черноволосая ведьма. – А это Амалия, Соня, Лада, Еруслана, Алена, Марго, Доня, Мария, Лиля и Гретта.

Настя растерялась:

– Я все имена так сразу и не запомню…

– А ты не стесняйся, переспрашивай, – весело ответила Гретта.

Ее имя врезалось в память четко, так как его огласили последним.

– Хорошо. – Настя кивнула.

У Гретты были короткие русые волосы, носила она джинсовый комбинезон, белую футболку и черные с серебристыми вставками кроссовки. Встреть ее Настя на улице – ни за что бы за ведьму не приняла. Даже мысли такой бы не мелькнуло!

– Это специально, чтобы лишнего внимания не привлекать, – подмигнула вдруг Гретта, отвечая на Настины мысли. – Прости… Обычно так не делаю, но ты так оглушительно подумала…

– Вы читаете мои мысли? – вопрос вырвался сам собой.

Хотя, чего тут спрашивать – ясно же, как пить дать, что читает!

– Я не специально, – снова оправдалась Гретта. – И чего это ты со мной на «вы»? Тут все свои. Одна компания. Верно я говорю, Лиля?

– Верно, – подтвердила крепкая блондинка, возраст которой Настя определила для себя как «от двадцати пяти до сорока пяти».

Примерно.

– Хватит болтать, – строго заявила крючконосая ведьма – самая, пожалуй, «сказочно-ведьмовская» из всех собравшихся. Своей пронзительной синеглазостью она будто жгла пространство. – Пора и за стол садиться.

А в продолжение слов – взмах стремительной когтистой руки, снопы ультрамариновых искр там и тут, и вот уже круглый накрытый стол возник ниоткуда. Ветер колышет длинные кисти на скатерти, а ведьмы дружно пододвигаются к столу, скрежеща по полу ножками стульев. Поближе к скрытому за перламутром фарфора ароматному чаю. К изысканным пирожным всех цветов и видов. К душистому сыру тринадцати сортов. К копченому мясу. К жгучему глинтвейну, фруктам и вину…

Настя вспомнила про медведицын наказ и выложила на стол пирожки.

– Настасья Петровна просила передать.

– М-м-м-м, двести лет ее пирожков не ела, – промурлыкала рыжая ведьма (кажется, Лада) выбирая самый большой. – Вспоминаю, как она нам с Яной, перед учебой, этими пирожками все сумки забивала. А мы все до крошки съедали к концу дня…

Настя уточнила:

– Это вы… ты про Яну Маровну?

– Про нее, про кого же еще, – хитро прищурилась крючконосая ведьма.

Настя отложила надкусанную грушу и сообщила:

– У Яны Маровны сейчас большие проблемы. Собственно, за помощью в их решении я к вам и пришла. Не только ради знакомства.

– Про проблемы мы знаем. Давно над ними уже думаем, – сообщила Фрида.

– Про проклятье нам известно, – подтвердила Лада. – Опасная штука и разрушительная.

– Но справиться с ней можно, – сообщила крючконосая Еруслана (так ее звали, точно!). – Только для этого ведьма нужна особая и с особой силой.

– С тягой к творению, – продолжила Лиля.

– С творческим даром, – улыбнулась Гретта.

– Такая, как ты, – резюмировала вышесказанное Фрида.

Настя смотрела на ведьм во все глаза, не понимая, о чем они.

Спросила, наконец:

– Куда же конкретно придется мне эту «тягу к творению» прикладывать? Неясно как-то.

– Так к картине, –  произнесла Гретта, как само собой разумеющееся.

Настя уточнила:

– А как именно?

– Перерисовать ее придется, – пояснила суровая Еруслана.

Настя не поверила своим ушам:

– Перерисовать? Так просто?

– Непросто, – усмехнулась Фрида. – Ведь то непростая картина – портальная, да еще и проклятая. Для этого инструмент особый нужен.

– Кисти! – догадалась Настя. – Они у меня есть.

Фрида продолжила:

– И навык кое-какой. Умение зачарованные полотна писать.

Настя поникла.

– Этого я еще ни разу не пробовала.

Рыжая Лада, сидящая рядом, хлопнула ее по плечу:

– Ничего. Разберешься. Потренируешься.

Крыть было нечем. Наследница, в конце концов! И набор волшебных кистей получила…

– Ладно, я поняла.

– Да не переживай ты, все сможешь, – Лада пододвинула Насте блюдо с розовым виноградом. – Когда в свой город вернешься. А пока ешь да пей вволю.

– С этим я, кажется, переусердствовала…

Закончив трапезу, часть ведьм встала из-за стола, часть осталась сидеть, беседуя. Лада и Гретта подошли к Насте, подвели ее к краю площадки.

Фрида протянула перед собой правую руку, левой оперлась о колонну.

– Погляди, красота-то какая!

Настя опасливо выглянула за невысокий парапет, окольцовывающий площадку. Туман внизу рассеялся. Обозначились под ним водные зеркала, леса и поля в блестящих струнах железных дорог, черные ленты шоссек и коричневая тесьма проселок.

– Что это?– спросила Настя. – Не похоже на линию из Тверечинска в столицу, над которой я летела.

– Это пути, что привели нас всех сюда из разных городов. Все они тут в один узор сплетены. Того, что ты видишь внизу, в привычной реальности по сути нет, – поведала Фрида, а Лада продолжила:

– Работает, как порталы в твоих картинах, только тут – как бы не один рисунок, а целый коллаж из разных частей…

Звездное небо отступило к западу. На востоке его засветило золотом и пурпуром.

Рассвет близился.

Настя нашла глазами свою метлу, прислоненную к колонне, заросшей пунцовым клематисом.

– Мне, наверное, пора.

– Да, скоро все разлетимся, но чуть позже. Главная заехать обещала. На тебя хотела взглянуть.

– Главная? Кто она? – стала выспрашивать Настя.

– Первая ведьма. Усоньша Виевна – Буря-Яга, – пояснила Гретта. – Вон же она едет, смотри…

Настя посмотрела, куда было означено.

С востока из утреннего марева выплывала огромная фигура, будто сотканная из полупрозрачного румяного облака. Всадница-великанша на черном коне в золотой сбруе, украшенной россыпями блестящих самоцветов. Головы у нее было три. Правая от юной рыжеволосой девы – косы, как змеи, и кос этих добрая сотня. Левая – от бледной старухи, бельмоглазой и жуткой, в дыму пепельно-седой волосяной гривы. Средняя  – от королевы, румяной и гордой, возрасту среднего. Над макушкой этой величественной срединной головы прямо в воздухе висела исполинская корона с высокими зубьями. А из зубьев торчали к небу верхушки темных елей и острые вершины остекленных зеркальными ледниками гор.

Первая ведьма приблизилась с незаметной стремительностью. Конь ее встал у подножья Лысой Горы, и всадница нависла над плоской вершиной, вгляделась в крошечный, по сравнению с ней, диск площадки всеми тремя своими ликами. А потом  вдруг с хлопком растворилась в воздухе…

… и возникла снова, уже небольшая и осязаемая.

Прямо напротив Насти.

Обычная с виду женщина. В черной водолазке под горло. В узких джинсах, плотно обтягивающих мускулы на сильных ногах. В белых кроссовках…Хотя – нет! Вся она  светилась изнутри колдовским светом. Вокруг алых волос, стиснутых тонким золотым обручем, мерцал сонм радужных искр.

– Ну, здравствуй, новая наследница силы моей, – сказала Насте, чуть улыбнувшись краем губ.

– Здравствуйте, – Настя смущенно кивнула, не представляя, как следует общаться со столь высокопоставленными особами.

И вроде с разными важными шишками в прошлой жизни общалась, а тут оробела.

Разгадав эти волнения, ведьма улыбнулась приветливо.

– Да не бойся так меня, Настенька. Я ведь такая же, как ты. – Она обвела взглядом притихших ведьм. – Как все они. Только колдовать, вот, чуть раньше остальных научилась. Вижу, в хорошие руки Василисин дар попал. В надежные…

Дальше Настя почти ничего не помнила. Вроде говорили о чем-то, обсуждали, рассказывали…

Будто сон.

Будто греза…

А после – быстрое возвращение домой наперегонки с рассветом.

Стоило сесть на метлу, и та ухнула за парапет – со свистом вниз. Перед самой землей Настя зажмурилась. Сердце забилось  – неужели магия исчезла, и они разобьются? Нет. Нырнув в резко погустевший туман, метла развернулась на сто восемьдесят градусов и помчалась ввысь.

Снова тот же эффект перехода.

После этого резкого скачка – внизу знакомый лес. И очередной «сапсан» несется из столицы к Тверечинску, чтобы постоять там минуту и умчаться на север.

К дому она прибыла, когда взошло солнце.

Морок укрыл от лишних взглядов. Улица тихо оживала. Просыпались после короткой ночи собаки. Чирикали воробьи. Где-то далеко, через пару кварталов от Болотной-13 тягались в пении петухи.

***

– Как долетела, Анастасьюшка? – Настасья Петровна поставила на стол тарелку с блинами и свежеоткрытую банку сгущенки.

– Хорошо… – слукавила Настя, после чего исправилась и честно призналась: – Сносно. Болит все. В особенности пальцы! Я так крепко в метлу на обратной дороге вцепилась – боялась заснуть и свалиться. В сон клонило просто жутко!

После прилета она буквально рухнула на диван. Уже лежа стащила с себя одежду, уткнулась носом в спинку дивана и вырубилась.

Сон сморил беспробудный, темный.

Проснулась от того, что часы усердно били полдень, и Моня рычала, не желая отдавать Кисточке тряпичный мяч.

Когда приплелась на кухню, нога за ногу, чайник уже остыл. Пришлось заново кипятить.

Любопытная Настасья Петровна сходу завалила вопросами: как все прошло, да какие ведьмы были. Вспомнила всех и признала по описаниям.

– Заезжали они к нам с барыней в гости бывало. Припоминаю теперь.

Настя уточнила:

– И сама Первая Ведьма?

– Нет. С ней барыня только на Лысой Горе встречалась. Ничего почти про нее не рассказывала. Тайна то была. Первая Ведьма не ко всем является да не со всеми общается.

– Ясно. – Настя обмакнула блин в сгущенку и с наслаждением проследила за полетом большой бежевой капли обратно в жестянку. – Ты можешь вспомнить, как твоя барыня свои картины портальные рисовала?

– Да обычно, кистями да красками, как все художницы, – пожала плечами медведица.

– Просто рисовала, и все?

– И все.

– И искры по сторонам не летели? Никаких аномалий видимых? – задала вопрос Настя.