Текст книги "Дом ведьмы в наследство"

Медведица не поняла ее:

– Каких  малей? Не… Не было малей никаких. Разве что погружалась моя барыня, будучи за работаю, глубоко в себя.

– Ага, – воодушевилась Настя. – Значит, нужна концентрация. Ясно.

– Я тогда не беспокоила ее. Тихонько сидела. Вязала.

– И покой. Спасибо за завтрак, – поблагодарила Настя, направляясь к раковине, чтобы помыть посуду.

– Считай обед уже, – поправила Настасья Петровна и посоветовала: – Ты в книжках глянь. В тех, что ты от Янушки принесла.

***

Отложив в сторону «Магию для чайников», Настя взялась за толстый том с пожелтелыми страницами, полистала их. На обложке названия не значилось – только какие-то полустертые символы, в которых буквы уже не угадывались.

Шрифт и язык были дореволюцонные, читать получалось с трудом, через «ять», спотыкаясь то и дело о постоянные твердые знаки и всякие «ыя» в окончаниях прилагательных множественного числа.

Мозг «сломался» через пару десятков страниц.

– Нет! Это невозможно…

Устав, Настя сердито отложила талмуд в сторону, выяснив, впрочем, о «художественном» колдовстве некоторые интересные подробности. Оказалось, что нужно концентрироваться особым образом, чтобы оказаться в полуреальности-полусне.

И там творить.

В общем, ничего толком не ясно…

Поэтому Настя решила попробовать на практике.

Она взяла все необходимое для рисования и направилась в мастерскую. Там, отыскав чистую загрунтованную картонку, стала пробовать.

Едва магическая кисть коснулась баночки с краской – для пробного захода Настя выбрала обычную гуашь – в воздух взмыл фонтан мелких, как пудра, искорок.

Ладно, уже неплохо, раз колдовство запустилось…

Вспомнив этюд, который в детстве кропотливо повторяла за мамой, стоя у заросшего камышами пруда, по памяти набросала его. Этот пруд с камышами и ивами по берегам, Настя помнила в деталях, как будто видела только вчера.

И будто вчера был тот беззаботный день, теплый и солнечный…

Она закрыла глаза и представила все, до последнего золотистого блика на капле, до самой маленькой стрекозы, зависшей над темной водой. И вдруг на обратной стороне плотно смеженных век проступили очертания комнаты и мольберт, на который Настя поставила свое будущее полотно.

И кисть запорхала, затанцевала в руках. Разнесся по мастерской характерный гуашевый запах. Плеснула вода в банке.

В этой полугрезе под быстрыми мазками начал оживать летний июльский знойный пейзаж.

Настя закончила его довольно быстро – всего-то за несколько часов. Это сущие пустяки для картины.

Неужели получилось?

Она отложила в сторону кисть и попробовала прикоснуться к изображению. Поторопилась. Краска мазнула по пальцу. Настя отдернула руку, утягивая за собой желеобразную искрящуюся нить. Рано сунулась. Ну конечно! Теперь испортила все, наверное…

Она испуганно оборвала нить, и та втянулась в картину, смешав и размазав краски. Пришлось править самое трудное – блики и рябь на воде, искажающие отражение плакучей ивы.

Промучившись из-за собственной неосторожности еще полтора часа, Настя зареклась трогать картину, пока та не высохнет окончательно. Усилием воли уняла любопытство – оно подсказывало, что все получилось, если и не все – то что-то, – и покинула мастерскую до следующего утра.

Ночью ей снилось то самое лето.

И мама в огромных очках, белой кепке и с двумя этюдниками на длинных ремнях, закинутыми за спину. Настя несет рюкзак, в котором бутеры и термос с чаем. Школа закончена – то ли пятый, то ли шестой класс – с отличием. На душе хорошо и радостно.

Свобода. Лето. Покой…

Проснувшись, Настя первым делом побежала в мастерскую.

Все готово!

Она протянула руку и потрогала, покрывшийся чуть заметным беловатым налетом, пейзаж.

Пальцы ушли в полотно, но неглубоко, сантиметра на три,  и словно уперлись в невидимую стену. Сдвинув руку сначала вверх, а потом вниз и вправо-влево, Настя поняла, что полноценного портала не получилось.

Сказать по правде, она вообще не особо-то и рассчитывала на успех. Сам факт того, что картина заработала – пусть плохо, но все же – воодушевлял невероятно. Значит, она все сделала правильно. Ну, или почти правильно.

Надо пробовать – и все обязательно получится так, как надо!

Процесс так захватил Настю, что она практически не вылезала из мастерской почти неделю. Все свободное от работы и занятий с Лёлькой время тратила на перерисовку одной и той же картины с прудом.

Результатом стараний стал  вполне себе рабочий портал, ведущий в маленький «коробок» полотна, в котором можно было пройти пару метров в одну сторону, пару в другую и постоять на бережке пруда.

В процессе Настя перерисовала все шесть раз.

Каждый раз что-то не получалось, не работало – то не пускало, то отпружинивало, то разваливалось на составные части, стоит только войти внутрь…

Когда картина вдруг «сработала», удивлению и радости не было предела.

За все это время Настя безумно устала. Дни слились в бесконечную ленту чередующихся со сном событий, и сна этого катастрофически не хватало. Не спасал даже кофе.

Самый крепкий из возможных вариантов…

Сергей застал ее в мастерской, измотанную и нервную.

Осведомился:

– Ты в порядке?

– В полном, – натянуто улыбнулась Настя, протерла уставшие от долгих художеств глаза.

– Прости, но что-то не верится. – Демон приблизился к картине. – Хорошо получилось. Она работает?

– Да. Не лучший образец портального искусства, но я поняла основной принцип. – Настя подавила глубокий зевок.  – Как создать портал на холсте. Портал внутрь холста. А есть еще сложные, когда ты не внутрь картины попадаешь, а в то место, которое изображено. Такой своеобразный межпространственный переход получается. Но до такого мне еще очень-очень далеко. Тут мастерство надо особенно высокого уровня.

Сергей ободрил:

– Однажды и у тебя все получится.

Настя вытерла кисть о тряпочку, отложила.

– Может быть. Но, понимаешь, есть еще кое-что важное, о чем я пока не вычитала в книге. И ведьмы на встрече мне об этом тоже ничего конкретного не рассказали. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы портальная картина, наоборот, утратила свою силу перемещения. Ее вроде бы можно перерисовать, но… Что имеется в виду? Закрасить поверх другим рисунком? Насколько это надежно? Портал ведь останется где-то внутри. Магия не исчезнет. А как сделать волшебное изображение просто изображением без магии – непонятно…

– Даже в книге нет ответа? – спросил демон, взяв со столика старинный том.

– Может, и есть, – ответила Настя, – но я уже не в состоянии его отыскать.

Сергей улыбнулся:

– Давай, я попробую. Найти для тебя нужное место в книге?

– Да, – Настя посмотрела на него. – Да. Конечно! И почему я сразу об этом не подумала. Помоги, пожалуйста…

– Помогу. А тебе сейчас поспать бы не помешало…

– Лягу сегодня пораньше, – согласилась Настя. – И мятного чаю на ночь выпью…

Они покинули мастерскую и направились в кухню.

Там, расположившись за столом, демон положил перед собой книгу и долго водил над ней подсвеченной магическим сиянием рукой. Потом он остановился, убрал от обложки ладонь, и книга сама собой начала перелистываться. Распахнулась и замерла на развороте, что находился ближе к концу.

– Вот, пожалуйста.

Настя стала медленно читать замысловатый текст. В нем все оказалось достаточно понятно и однозначно, что не обнадежило. Сделать портальную картину непортальной нельзя. Точка. Только уничтожить. Других вариантов нет.

– Ну вот. – Настя отложила в сторону книгу. – Придется теперь проникать в чужой дом и совершать преступление. Как-то не очень все это звучит… Да и ведьмы советовали перерисовать полотно.

– Но от перерисовки проклятье не исчезнет. Сейчас оно «льется» из картины тебе за окно. Если перерисовать, вся эта тьма просто хлынет в новое место. Может, ведьмы что-то другое в виду имели?

– Может быть, – задумалась Настя. – А ведь действительно, перенаправив «поток» проклятья в другое место, я, возможно, наврежу кому-то еще. Так не пойдет! Да и как перерисовать полотно прямо в Парамонсковском офисе я представляю слабо. Уничтожить все же проще.

– Что поделать? – произнес Сергей, успокаивая: – Не кори себя. Не ты эту войну начала, а с проклятьями, к тому же, не шутят. Оно еще живо,  разрушает твой дом, навредило двум сильным ведьмам. Лучше избавиться от него насовсем, чем знать, что оно где-то еще существует.

Настя не стала спорить.

– Ты прав, пожалуй. Я доберусь до картины и уничтожу ее. – Уточнила: – А ты не можешь ее достать?

– Нет. Отнимать чужое я не могу. Могу искать потерянное, добывать информацию, связываться с кем-то, приносить нейтральное. Но отнимать дорогое и важное нам запрещено. Так же, как и вредить людям. Убивать и калечить мы не можем.

– А если приходится?

– Если приходится, мы теряем свою жизненную силу и постепенно исчезаем. Так что…

– Понятно, – больше не стала расспрашивать о личном Настя. – Тогда решено – проникновение и вандализм!

***

План проникновения Настя продумывала долго и тщательно.

Она, конечно, ведьма  и может укрыться от лишних взглядов под мороком, но даже ведьмы не всемогущи. Проходить сквозь стены она не умеет, а у Парамонского кругом запоры, заборы, замки и камеры.

Роза, кстати, предупредила, что камеры иногда распознают морок, если он неудачно наколдован…

– Мне нужен человек, который пройдет к Парамонскому открыто. А я проскочу с ним за компанию.

И такой человек нашелся.

После очередного занятия с Лёлькой, к Насте подошла Анна Михайловна. Выглядела она встревожено и задумчиво.

Отведя Настю в сторонку, соседка спросила:

– Анастасия, можно посоветоваться с вами по нашему общему делу?

– По поводу борьбы с нелегальным застройщиком?

– Да. – Анна Михайловна, обычно такая решительная и собранная, выглядела растерянно. – Я, правда, не знаю, как поступить.

– Что случилось? – забеспокоилась Настя.

– Парамонский позвонил мне вчера и сказал, что хочет встретиться лично, – поделилась соседка.

Настя нахмурилась:

– По какому, интересно, вопросу?

– По нашему, уличному. Сказал, что хочет урегулировать конфликт фирмы и жильцов миром, – поделилась Анна Михайловна. – Но я ему что-то не верю. Наверняка задумал какую-то пакость.

– Согласна. – Настя нахмурилась. – Так что же конкретно он предложил?

– Вот. Читайте сами. – Анна Михайловна открыла на экране смартфона электронную почту. – Это письмо.

Настя пробежалась взглядом по ровным строчкам. Парамонский витиевато изливался насчет того, что возникший конфликт, де, высосан из пальца и, мол, надобно срочно его изжить. Сгладить, так сказать, по максимуму. Найти компромисс и все такое… В конце письма Анне Михайловне предлагалось прийти в офис застройщика. Одной. Поговорить.

– Темнит он что-то, – высказала свое мнение Настя, и вдруг заметила адрес, куда приглашали. Улица Семенова, офисное здание под номером тридцать девять. Сергей упоминал этот адрес, когда рассказывал, где спрятана картина. Она там! Значит… – Анна Михайловна. Сходите!

– Вы думаете, нужно?

– Да.

Соседка воодушевилась.

– Вот и я сразу подумала – надо сходить, побывать в логове заклятого врага. Возьму с собой маленький диктофон. Парамонский наверняка попытается предложить мне откуп, и  я запишу его слова, чтобы потом придать огласке.

– Хорошая идея, – поддержала соседку Настя.

С одной стороны, ей было неудобно, неспокойно на душе, ведь получается, что она использует Анну Михайловну в своих целях. С другой стороны, лучшего шанса добраться до проклятой картины может и не выпасть.

Настя мысленно пообещала себе, что, проникнув в офис застройщика, займется не только картиной, но и поиском компромата на Парамонского. Убьет одним выстрелом двух зайцев, выражаясь фигурально.

И никто ничего не узнает!

Потому что она будет под самым мощным мороком, который только удастся сотворить, и начнет тренироваться его успешно создавать прямо сейчас.

И разберется, наконец, с этой проклятущей картиной!

Раздался громкий звонок телефона. Анна Михайловна вышла в другую комнату, чтобы срочно переговорить с кем-то. Тут появилась Лёлька и с заговорческим видом прошептала:

– Мне надо вам кое-что показать. Помните наш фильм?

– Конечно, – кивнула Настя. – Он отличный.

Девочка гордо улыбнулась:

– Я его Илье Льву отправила. И он посмотрел!  И обещал приехать сюда со своей съемочной группой. У нас появился шанс рассказать о своей беде всей стране!

– Серьезно? – Настя не поверила собственным ушам. – Ты уже обрадовала маму?

Лёлька потупилась.

– Не-а-а…

– Почему? – изумилась Настя. – Это же такое достижение!

– Мама далеко не всегда разделяет мое желание проявлять активную гражданскую позицию. Она думает, что я еще мала. Что лезу не в свое дело, – пожаловалась девочка. – Она меня какой-то глупышкой малолетней считает.

– Надеюсь, что это не так, – ответила ей Настя. – Думаю, твоя мама знает, что ты умница. Она наняла меня тебе в помощь, чтобы однажды ты смогла поступить в престижный вуз. Мама верит в тебя и надеется, что ты получишь достойное образование. Она совершенно точно не считает тебя глупышкой. Знаешь, она однажды сказала мне, что невероятно тобой горда…

Лёлька все еще сомневалась:

– Почему тогда огораживает от всего, как дитё малое?

– Потому что эта война с Парамонским опасна. В ней замешаны серьезные  деньги и амбиции. Мама волнуется за тебя, ей хочется, чтобы ты была в безопасности. Понимаешь, о чем я?

– Да, – смутилась Лёлька. – С этой точки зрения я на проблему не смотрела.

– Давай расскажем маме про твои успехи. Ей лучше о них знать. Вот приедет твой Лев в Тверечинск, а глава инициативной группе даже не в курсе о этом. Неудобно получится. Представь, как твоя мама будет глупо и неубедительно выглядеть в подобной ситуации?

– Вы правы, – согласилась девочка. – Только давайте вы расскажете обо всем маме вместе со мной. Не уходите пока, ладно?

– Я поддержу тебя, не переживай…

Анна Михайловна выслушала все очень внимательно, сначала не поверила, потом, после Настиного подтверждения – да, Лёлька не шутит, – пораженно сказала:

– Это так неожиданно. И здорово! Теперь у нас будет намного больше шансов, выиграть эту нелегкую войну.

Война.

Какое отвратительное слово.

И все же им всем придется в ней поучаствовать – их вынудили всякие Парамонские и иже с ними. Не Настя эту войну начала. И не Анна Михайловна. И не Болотная улица провинциального города Зареченска…

***

К вылазке Настя готовилась капитально.

Тренировала магию морока, оценивала свои силы и возможности, просчитывала время до минуты.

Анна Михайловна объявила, что к Парамонскому пойдет через три дня, и все эти три дня Настя провела, как на иголках.

В голове родилась еще одна очевидная и насущная мысль. А как именно уничтожать картину? Надежнее всего – сжечь, но ведь она в помещении находится, огонь может перекинуться на стены, разойтись по всем помещениям, и тогда пострадают невинные люди…

Что тогда делать?

Посоветовавшись с Розой, получила убедительный совет: жги, но аккуратно.

– Как это возможно вообще? – заспорила Настя.

– Строительная магия и такое может. Я научу, – бодро сказала починка. – Иногда надо отмыть или обжечь что-то выборочно, детально. Для этого вокруг объекта «надувается» защитная магическая сфера и уже внутри нее ведутся опасные работы. Все просто. Все продумано.

Анна Михайловна выехала в десять утра. Встреча была назначена на одиннадцать.

К этому времени Настя уже добралась до офисного центра Парамонского и спряталась под мороком на парковке.

Ждать пришлось недолго. Знакомая машина притормозила перед въездом, потом какое-то время поблуждала по тесным рядам и, наконец, остановилась в последнем, самом дальнем от центрального входа. Анна Михайловна вышла из нее, пикнула сигнализацией и направилась к широким ступеням, что вели к большим прозрачным дверям, за которыми маячила охрана здания.

Настя тенью шмыгнула за соседкой.

Морок, наведенный тщательнейшим образом, скрыл ее от лишних глаз. Никто из охранников ничего не заподозрил. Они даже не глянули в ее сторону, когда сама Настя заметила, что плохо скрыла тень, и бледный силуэт ее ползает одиноко по плиточному полу фойе.

Пройти к лифтам можно было только через турникет.

Анну Михайловну охранники пропустили, приложившись к стойке собственным универсальным пропуском, а вот Насте пришлось втягивать живот так, что он чуть ли не к спине прилип… Хорошо, что концы преграждающих планок отставали от стойки на пару десятков сантиметров.

В общем, боком протиснуться удалось…

Дальше – в лифт.

Еле успела скользнуть за Анной Михайловной и занять свободное место у стены. Пришлось вжаться в угол до боли в лопатках.

Настя знала, где висит картина – демон в подробностях ей все рассказал, – но прежде хотела выяснить, где будет происходить разговор соседки с подлецом-застройщиком. Веры Парамонскому не было никакой. В душе Настя очень переживала за Анну Михайловну и надеялась поскорее вернуться к ней, чтобы быть рядом…

Они вышли из лифта.

Когда выходили, навстречу попалась шумная группа сотрудников фирмы, с одним из которых Настя невольно столкнулась. Парень нес в руке бумажный стаканчик с кофе, не закрытый, и горячий напиток выплеснулся прямо Насте на руку.

Она еле сдержала вскрик и чуть не потеряла из виду Анну Михайловну.

Та свернула за угол лифтовой площадки, пошла по длинному коридору, в котором было катастрофически мало окон, и свет неприятно мигал…

Коридор привел к металлической двери с внутренним домофоном.

Значит, начальство сидит отдельно…

После звонка из динамика ответил усталый женский голос. Запищал сигнал – можно войти. Настя хотела проскользнуть за Анной Михайловной в маленький зал-«предбанник», где сидели две секретарши Парамонского, а за ними, за большой дубовой дверью скрывался и сам начальник, но споткнулась, чуть не упала и упустила важный момент.

«Хотя бы знаю, где это», – взбодрила она себя перед тем, как отправиться за картиной.

У лифта перед ней, словно из-под земли, возник Сергей.

– Ты тоже тут? – шепнула она, оглядываясь на проходящих по коридору людей.

Они не видели ни ее, ни демона.

– Я не мог оставить тебя тут одну, – признался Сергей. – Волновался. – Он обвел вокруг себя рукой. – Ты чувствуешь?

– Нет, – насторожилась Настя.

– Магическая сила тут просто зашкаливает, – пояснил демон.

– Какая именно сила?

– Сила ненависти, сила мести. Нехорошая. Тяжелая. Злая.

После этих слов Настя тоже заметила. Вернее, поняла – то, что казалось ей собственными страхом и тревогой, имело иную, местную природу. Воздух накалялся не от Настиного волнения, а от какой-то чудовищной мощи, находящейся совсем рядом…

– Ладно. Попробуем с ней сладить, – сказала Настя самой себе, чтобы взбодриться.

– Это нужно сделать как можно скорее, – поддержал ее демон.

– Вперед…

Они миновали еще две железных двери и два внутренних поста охраны. Один был на этаже, второй в конце коридора, ведущего к заветной комнате с картиной. Открыть двери оказалось не так уж и сложно. Спасибо Розе – она предусмотрительно научила размагничивать замки. На это ушло много сил, но, что поделать, – иного варианта не имелось. Это демоны умеют в пространстве перемещаться, а люди – нет.

В большинстве своем.

Мимо охраны тоже прошли без проблем.

Комната с картиной пряталась за второй железной дверью. Эта дверь никак не хотела поддаваться строительной магии, но под мощным напором все же дрогнула и отворилась. Следуя еще одной подсказке починки, Настя сотворила за спинной на несколько секунд мощный защитный полог, чтобы охранники, сидящие поодаль, ничего не заметили и не услышали.

За дверью обнаружилось то самое, знакомое помещение, только теперь оно будто обрело дополнительную резкость. Настя обратила внимание на детали: всюду глазки камер, проводки сигналки, окна бронированные.

Но в целом все как во сне.

И картина.

Мрачно висит, окаймленная дорогой рамой, и сила, неприветливая, темная, так и переливается через край.

Перед тем, как начать, Настя взглянула на Сергея:

– Пожелай мне удачи.

– Желаю тебе всю удачу, которую только можно пожелать.

В воздухе разросся защитный кокон, погасил звуки, приглушил свет. Внутри – только Настя и картина. Друг напротив друга.

Момент истины!

Настя выдохнула, полностью опустошив легкие, потом вдохнула глубоко, всей грудью, и сотворила пламя меж разведенными в стороны ладонями. Первой родилась  золотистая искорка, совсем крошечная, потом она разрослась, распушилась, проросла алыми лепестками и засияла так ярко, что появилась резь в глазах.

 Журясь от слепящего света, Настя толкнула огненный ком к полотну. Он разбился о холст, рассыпался по черной краске опасными искрами, впился свирепо в узоры на раме.

Картину объяло пламя, но лишь на миг. Спустя секунду, защитный кокон с треском лопнул. Картина подсветилась по периметру темно-серым тусклым светом, и пламя, шипя, перекинулось с нее на стены.

Теперь комната горела!

А проклятущий холст был цел и невредим.

Настя смотрела на расползающиеся по комнате огненные языки. В голове нарастал гул. Не получилось? Но она была уверена, что картина сгорит – и все закончится…

А почему она, собственно так была в этом уверена? Потому что видела основную загвоздку плана в проникновении, а не в уничтожении? Думала, что проблемы будут только с замками, камерами и охраной?

Как же она просчиталась!

Оглушительно запищали сирены пожарной сигнализации. Сработали спринклеры, и из-под потолка стала распыляться вода, но ее катастрофически не хватало, чтобы потушить рожденный магией огонь.

Он бушевал все сильнее…

Голос Сергея вывел из ступора.

– Быстрее! Уходи отсюда!

– А ты? – Настя потянула демона за руку. – Ты ведь тоже можешь пострадать?

– Я попробую справиться с этим огнем, а потом телепортируюсь. Не переживай за меня. А тебе следует покинуть это место. Твой морок почти рассеялся. Тебя не должны тут увидеть, а ведь совсем скоро здесь соберутся люди – охрана, пожарники, начальство…

– Ладно, – скрепя сердце, Настя направилась к выходу. Перед дверью обернулась. – Береги себя, хорошо?

– Хорошо. Ты тоже, донеслось в ответ.

Демон оказался прав. В коридоре уже было людно – сбежался персонал. Кто-то звонил по телефону, кто-то тащил огнетушители.

Настя, прячась под остатками морока, со всего маху врезалась в одного из охранников. Тот крякнул от неожиданности, выругался, но ничего, кажется, не заметил.

В спешке вернувшись к начальническому кабинету, где осталась на разговор Анна Михайловна, Настя поняла, что магические силы ее на пределе. Морок еле держался. Ползла по полу, набирая цвет, бледная тень.

Секретарш в «предбаннике» не оказалось. Дверь в кабинет была открыта, из-за нее доносился разговор на повышенных тонах. Судя по голосам, Анна Михайловна спорила с Парамонским. Настя прислушалась. Судя по всему, словесный конфликт набирал обороты.

Она бесшумно достала из кармана смартфон и включила камеру.

– Чего вы уперлись? – напирал на соседку Алексан-Палыч. – Мы все равно вас снесем, и никто за вас не заступится.

– Однако вы пригласили меня сюда и предлагаете деньги, – холодно отвечала Анна Михайловна. – Значит, огласки вы все же боитесь. Боитесь жалоб и запросов в администрацию города и прокуратуру. Боитесь заметок в местных газетах. Боитесь людей, выходящих на улицы и говорящих вслух неугодные вам слова.

– Ерунда, – раздался еще один голос, от которого Настя вздрогнула и поморщилась. Белов! – Нам плевать на никому не нужные газетенки и кучку строптивых старух, живущих в сараях. Мы все равно вас всех разгоним!

– В ваших интересах, чтобы это прошло мирно, – продолжил Парамонский. – Просто уговорите их продать свои дома по дешевке. Вам лично мы заплатим за тишину на Болотной улице. Купите себе квартиру в новостройке, тихо переедите…

– Я не собираюсь сотрудничать с вами и принимать от вас взятки, – гордо ответила Анна Михайловна столь холодным и невозмутимым тоном, что Белов не выдержал и заорал на нее:

– Да чего ты ломаешься, дурёха? Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! У тебя ведь и родня есть, так что…

Докричать он не успел. Во-первых, Парамонский испугавшись лишней и совершенно неуместной искренности Белова, зашикал на сообщника. Во-вторых, мимо Насти ветром промчалась одна из секретарш и, наплевав на субординацию, ворвалась в кабинет начальства с громким криком: «Горим!»

– Что? Сдурела, Вера? Ты чего несешь? – ошалело взглянул на девушку Парамонский.

– Кабинет ваш закрытый горит. Огонь пополз по этажу. Система пожаротушения не справляется. Уже пожарных вызвали!

– Мой кабинет? Ты шутишь, Вера? Это плохая шут…

– Да какие, к черту, шутки! – Голосок секретарши сорвался на визг. – Офис горит! Горит! У нас пожар! Вы, как хотите, Алексан-Палыч, а я сгорать заживо не собираюсь, даже на высокооплачиваемой работе! И вам не советую! – выкрикнула она напоследок и, подхватив стильный плащ и сумочку в своем «предбаннике», побежала к лестнице.

Да Парамонского, кажется, дошло.

Он изменился в лице и мгновенно забыл об Анне Михайловне и Белове.

– Горит… Черт! Там же к…

Не договорив, он выбежал из кабинета и понесся в сторону комнаты с картиной. За ним, топая, как носорог, поспешил Белов.

В пустом кабинете осталась одна Анна Михайловна. Она растерянно пожала плечами и направилась к выходу из кабинета. Там ее встретила Настя. Она думала, что соседка не заметит ее, но морок, как выяснилось, уже растаял.

– Настя? – удивленно воскликнула Анна Михайловна. – А вы тут как…

– Тихонько прошла за вами и спряталась, – прозвучал почти честный ответ. – Я все слышала. Как они запугивали вас и пытались подкупить.

– Да, к сожалению. Я думала, разговор будет конструктивнее, – расстроено сообщила соседка.

– Все получилось, – ободрила ее Настя. – Ваша встреча с Парамонским не прошла даром. Вот. – Она продемонстрировала запись на телефоне. – Не с самого начала, но про угрозы и подкуп я записала.

– Ох, Анастасия! – Глаза Анны Михайловны восхищенно блеснули. – Вы настоящая шпионка.

– Чего уж там, – смутилась Настя, но тут же собралась с мыслями, схватила соседку под руку и потянула к выходу. – Уходите отсюда. Еще неизвестно, чем закончится этот пожар.

– А вы?

– А я помогу, чем смогу тем, кто тут работает. Вдруг кто-то из простых сотрудников окажется в беде?