Текст книги "Саладин. Победитель крестоносцев"

Султан узнал о бое только тогда, когда тот почти закончился, и, поскольку приближалась ночь, он выслал лишь несколько отрядов, зная, что уже слишком поздно для серьезной битвы и что возможность застать врага врасплох упущена. Франки, увидев приближение первого подкрепления, испугались и стали отступать.

Весь день обе стороны сражались яростно. От одного из бывших там (ибо сам я там не был) я слышал, что франки потеряли убитыми более десяти человек, а мусульмане – шестерых, двое из которых входили в авангард, а четыре – во вспомогательные арабские войска. В числе последних был эмир Рамил. Этот предводитель своего племени был прекрасным молодым человеком с добрым нравом. Под ним был убит конь, и его двоюродный брат одолжил ему своего, но и тот был убит. Этот молодой человек, как и трое его сородичей, сначала попал в плен. Но когда франки увидели, что к мусульманам идет подкрепление, они убили своих пленников, чтобы их не отбили.

С обеих сторон в тот день было великое множество раненых, и людей, и коней. В этом бою произошло удивительное событие: один из султанских мамлюков был так изранен, что упал среди мертвых и всю ночь истекал кровью. Утром во вторник товарищи хватились его, а не сумев найти, доложили об этом султану. Тот приказал вновь начать его поиски, и его обнаружили лежащим среди мертвых тел в описанном выше состоянии. Воина отнесли в лагерь и заботились о нем так тщательно, что Аллах вернул ему здоровье.

В среду, в 4-й день месяца, султан вернулся в лагерь. После этого по армии прошел слух, что повелитель аш-Шакифа попросил отсрочку только для того, чтобы обмануть нас, и поступает не по чести. Многое указывало на то, что он старался лишь выиграть время, желая пополнить запасы в своем замке и укрепить его ворота. Султан счел необходимым занять позицию на горном плато, чтобы иметь возможность более пристально наблюдать за этим городом и предотвратить поступление в него резервов и продовольствия. В качестве предлога он сделал вид, что желает укрыться от установившейся тогда великой жары и нездорового воздуха того луга. Шел 12-й день того месяца, и в начале второй четверти (предыдущей) ночи он поднялся на гору, а как только забрезжил рассвет, повелитель аш-Шакифа увидел, что мусульманский лагерь оказался прямо у него под боком. Часть армии, как и прежде, осталась на марже. Видя войска в такой близости от себя и зная, что дарованная ему отсрочка истечет к концу жумада II, иными словами, через несколько дней, он тешил себя надеждой, что, навестив султана, сможет уговорить его дать ему еще немного времени. Исходя из того, что он знал о характере султана и его учтивости, он воображал, что ему будет дарована подобная милость. Поэтому он отправился к султану, чтобы засвидетельствовать свое почтение, и предложил сдать ему город, добавив, что вскоре наступит роковой день и что ему безразлично, перейдет он к султану сегодня или завтра. Он также прикинулся, что некоторые члены его семьи еще не уехали из Тира и что они сделают это через несколько дней. Проведя у султана весь день, к ночи он вернулся в замок. Султан не показал ему своих чувств, но принял его так же, как в прошлый раз, ибо желал точно выполнить обязательства, накладываемые на него данной отсрочкой. Через несколько дней, когда срок истекал, христианин еще раз прибыл из своего замка и, удостоившись личной беседы с султаном, попросил дать ему еще одну отсрочку сроком на девять месяцев, чтобы в целом она составила год. Султан понял, что этот человек желает обмануть его, но, боясь вспугнуть противника отказом, он отложил свой ответ до следующего дня. “Мы подумаем об этом, – сказал он, – мы обсудим это с нашим советом и известим тебя о нашем решении”. Затем он приказал, чтобы для гостя поставили шатер рядом с его собственным шатром, и хотя продолжал оказывать ему великие почести, велел тайно следить за обитателем этого шатра. Обсуждение данного вопроса и обмен информацией между сторонами заняли все время до истечения отсрочки. Затем султан потребовал передачи ему города, открыто сказав: “Ты всегда хотел обмануть нас; ты восстановил крепость и наполнил ее свежими припасами”. Тот все отрицал, а затем договорился с султаном, что каждый из них назначит доверенного человека и эти двое отправятся в замок, чтобы принять его капитуляцию и на месте убедиться, восстановлены его укрепления или нет. Когда же назначенные люди подошли к крепости, гарнизон отказался удовлетворить их требования, и посланцы отметили, что ворота в стене были недавно отремонтированы. Поэтому были изданы приказы о том, чтобы строго охранять (главного обманщика), и теперь его сторожили в открытую и не допускали к султану. Ему сообщили: “Отсрочка закончилась; ты должен безоговорочно сдать крепость”. Он еще раз попробовал воспользоваться их доверчивостью и увильнуть от прямого ответа, а затем отправил своего доверенного слугу к людям в замке, приказывая сдать город. Однако те самым категорическим образом отказались выполнить этот приказ. “Мы – слуги Магистра, – заявили они, – а не твои”. В замке выставили стражу, чтобы никто не мог ни войти в замок, ни выйти из него. В 18-й день жумада II христианин признал, что время отсрочки истекло, и сказал, что сам пойдет в замок и проследит, чтобы тот был сдан. Он сел на своего мула и пустился в путь в сопровождении нескольких наших офицеров.

Приехав в аш-Шакиф, велел своим людям сдать замок, но получил отказ. Затем вышел священник, который поговорил с ним на их языке, и с этого момента люди в замке стали оказывать еще более решительное сопротивление. Было решено, что начальник велел священнику вдохновлять их в упорстве. Остаток дня он провел, рассылая сообщения людям в замке, а поскольку те не обращали на них ни малейшего внимания, его доставили обратно в лагерь. В тот же вечер его отправили в замок Баниас, где должны были содержать как узника. Армия окружила аш-Шакиф и плотно осадила его.

Повелитель замка оставался в Баниасе до 6-го дня месяца ражаб. Султан очень достойно обошелся с этим человеком, из-за которого он и его армия потеряли три месяца, когда они ничего не смогли сделать. Пленника доставили обратно в лагерь, и в ночь его прибытия в ход были пущены ужасные угрозы, чтобы заставить его подчиниться, но этого не случилось. На следующий день султан велел перенести его шатер на плато и поставить его в таком месте, откуда он мог бы видеть замок лучше, чем с предыдущего места, и куда не доходили накрывавшие равнину туманы, которые уже начинали сказываться на его здоровье».

Но это были последние успехи Саладина в борьбе с крестоносцами. Победить объединенные силы ведущих стран Западной Европы, пришедших на помощь остаткам крестоносцев в Палестине, султан не мог.

Осада крестоносцами Акры

В августе 1189 года иерусалимский король, изменив своему слову, возглавил осаду Акры. И ему на помощь стали высаживаться тысячи и тысячи крестоносцев из Европы. «После падения Иерусалима, – как писал Ибн аль-Асир, – франки стали носить черную одежду и отправлялись за море, чтобы просить помощи во всех странах и особенно у Великого Рума. Чтобы побудить людей к мщению, они носили рисунок, изображавший Мессию, да снизойдет на него мир, залитого кровью и рядом – нещадно бьющего его араба. Они говорили: “Посмотрите! Вот Мессия, а вот Мухаммед, мусульманский пророк, который убивает его!” Взволнованные франки собирались в поход, включая женщин, а те, кто не мог пойти, оплачивали расход тех, кто шел сражаться вместо них. Один из вражеских пленников рассказывал мне, что он единственный сын своей матери, которая продала дом, чтобы снарядить его. Религиозные и душевные побуждения франков были таковы, что они оказывались готовы преодолеть невероятные трудности, чтобы добиться своего».

Акра находилась на полуострове, имевшем форму носа: на юге располагался порт, на западе – море, а с севера и востока город прикрывали две мощные стены, сходившиеся под прямым углом. Крестоносцы обложили стены, но в тылу у них была армия Саладина, безуспешно пытавшаяся атаковать крестоносцев. Скоро султан понял, что одолеть крестоносцев, к которым постоянно прибывали подкрепления из Европы, ему на этот раз не удастся.

Когда Саладин прибыл к Акре, город уже был полностью окружен крестоносцами. Султан, в свою очередь, попытался окружить крестоносцев, но вскоре понял, что эта задача невыполнима, поскольку рыцари постоянно получали сильное подкрепление и продовольствие на кораблях, прибывавших в Тир, а достаточно сильного флота для блокады Тира у Саладина не было. А в октябре Саладину стало известно о том, что император Священной Римской империи Фридрих I Барбаросса движется на Сирию во главе огромной армии, поскольку объявлен Третий крестовый поход.

Весной 1190 года у Акры создалась патовая ситуация, облегчавшаяся для Саладина тем, что Барабаросса погиб и его армия фактически распалась.

Однажды обе стороны при осаде Акры решили устроить поединок между детьми. Два мальчика вышли из города, чтобы померяться силами с двумя юными крестоносцами. В пылу борьбы один из мусульманских мальчиков прыгнул на своего соперника, опрокинул его и схватил за горло. Видя, что он может его убить, крестоносцы подошли и сказали ему: «Остановись! Теперь он твой пленник, и мы хотим его выкупить». Он взял два динара и отпустил противника. На этот раз все было безобидно и обошлось без жертв.

С Запада приходило все больше кораблей, и блокада Акры ужесточалась. Дважды египетскому флоту, насчитывавшему не более 50 кораблей, удавалось прорваться в гавань, но он нес при этом очень большие потери, а осажденные все сильнее страдали от голода. В июле 1190 года Саладин приказал подготовить в Бейруте большое судно, наполненное хлебом, сыром, луком и баранами, которое хитростью, выдав себя за корабль крестоносцев, смогло проникнуть в Акру. Но дважды такую уловку повторить не удалось, а привезенное продовольствие было каплей в море, принимая во внимание длительность осады. А прорвать блокаду армия султана так и не смогла.

Джеймс Брандедж так описал первые боевые действия участников Третьего крестового похода: «Начиная с 1189 года город Акру осаждали рыцари и солдаты, оставшиеся в Латинском королевстве. Все надеялись, что захват Акры станет первым шагом к возврату христианам Святой земли. Но только осада велась не столь успешно, как хотелось бы, и после полутора лет сражений город все еще держался. Столь длительное сопротивление, по крайней мере частично, объяснялось географическим положением города. Он располагался на побережье чуть ниже Тира, имел отличную гавань и очень сильные укрепления, являясь, по сути, неприступным, пока его жители контролировали море, по которому в город доставлялись продовольствие, материалы и подкрепления. Более того, Саладин вскоре после начала осады перевел свое войско в непосредственную близость от города, так что осаждающим приходилось иметь дело и с гарнизоном города, и с полевой армией, которая постоянно угрожала христианским рыцарям, мешала доставлять продовольствие и подкрепление. Прибытие в апреле 1191 года французской армии и флота несколько разрядило обстановку. Теперь был необходим быстрый подход англичан».

Задержка с взятием Тира оказалась для Саладина роковой. Там успели высадиться отряды европейских крестоносцев и приступили к осаде мусульманского гарнизона в Акре. Но до прибытия под Акру Филиппа Августа и Ричарда Львиное Сердце со своими армиями борьба там шла с переменным успехом, не давая решающего перевеса ни одной из сторон. Вблизи Акры встал Саладин со своим войском, не позволяя крестоносцам бросить все силы на штурм Акры. Но и прорвать кольцо осады он не мог.

Баха ад-Дин пишет, что «нам сообщили, что франки Тира совместно с армией короля идут на ан-Навакйр, направляясь к Акре. Мы также узнали, что отряд франков высадился на берег близ Искандарии, где и укрепился, потеряв несколько человек в схватке с мусульманской пехотой.

Когда султан услышал, что франки идут на Акру, он сильно обеспокоился; однако он не стал торопить своего отбытия, поскольку маневр этот, скорее всего, был уловкой, призванной заставить его отойти от аш-Шакифа. Поэтому он оставался на прежнем месте, ожидая развития событий. Вечером 12-го дня месяца ражаб (26 августа 1189 г.) гонец привез известие о том, что франки продолжают свой поход и только что сделали привал у 'Айн Бассы, выслав авангард в аз-Зиб. Это известие показалось султану настолько серьезным, что он написал всем соседним правителям, веля им идти с войсками к тому месту, где стояла его армия. Почти тотчас же он направил им и другие, еще более срочные, чем предыдущие, письма, приказывая, чтобы обозы были отправлены этой же ночью. К утру следующего дня, 13-го дня месяца ражаб, султан уже был на пути в Акру, следуя по дороге через Тивериаду, потому что другой пригодной для прохождения армии дороги в этом районе не было. Вместе с тем он велел небольшому отряду двинуться по Тибинской дороге, чтобы следить за передвижением неприятеля и через регулярные промежутки отсылать ему сведения об этом. Мы дошли до ал-Хулы к полудню; там остановились на час, а затем вновь тронулись в путь и шли всю ночь. На следующее утро, в 14-й день месяца, мы достигли населенного пункта под названием Минйа. Там мы узнали, что франки встали под Акрой в понедельник, в 13-й день месяца (27 августа). Султан выслал повелителя аш-Шакифа в Дамаск, сурово выбранив его за предательство. Затем, сопровождаемый небольшим отрядом, он отправился в долину Саффурийа, чтобы встретить отряд, который двигался окружным путем по Тибинской дороге с приказом ждать его здесь. Султан отдал распоряжение о том, чтобы и обоз ожидал его в этом же месте. И продолжал ехать вперед до тех пор, пока в районе ал-Харрубы не показался неприятель. Тогда он отправил к Акре один из отрядов, которому удалось пробраться в город незаметно для врага. Султан продолжал посылать отряды один за другим, до тех пор пока в городе не оказалось полно воинов и всевозможных припасов. Затем он перегруппировал свое войско для ведения боевых действий, разделив его на правый фланг, центр и левый фланг, и выступил на ал-Харрубу, до которой добрался в 15-й день. Оттуда он проследовал к Талл Кисан, находящемуся у входа в долину Акры, и там его войска остановились в предписанном им порядке. Левый край левого фланга упирался в берег Нахр ал-Халв, а край правого фланга разбил лагерь рядом с холмом (талл) ал-'Айадийа.

Мусульманская армия окружила неприятеля с суши и заняла все дороги, которые вели к вражескому лагерю. И численность ее увеличивалась благодаря подходу новых сил. Авангард всегда располагался поблизости от врагов, и лучники постоянно изводили их, осыпая стрелами. Франки были блокированы на суше со всех сторон, и никто не мог к ним приблизиться, не будучи убитым или раненым. Свой лагерь они разбили с одной стороны Акры, и королевский шатер был поставлен на Талл ал-Мусаллийин, Холме Молящихся – холме, который поднимается неподалеку от городских ворот. У них было две тысячи конных и тридцать тысяч пеших воинов. Я не встречал никого, кто приводил бы меньшие данные относительно их численности, хотя, с другой стороны, многие полагали, что их было еще больше и что к ним постоянно прибывало подкрепление по воде. Между армией франков и нашим авангардом постоянно вспыхивали бои, так как они упрямо лезли на рожон. Мусульмане рвались идти вперед и атаковать врага, но султан сдерживал их. Из различных мусульманских областей продолжали прибывать новые силы, прибывали и эмиры из разных краев. Первым прибыл Музаффар ад-Дин, великий эмир, сын Зейн ад-Дина, а за ним прибыл ал-Малик ал-Музаффар, повелитель Хамы…

Число франков возрастало до тех пор, пока их не оказалось достаточно, чтобы блокировать город и не позволить никому ни входить, ни выходить из него. Акра была полностью окружена в четверг, последний день месяца ражаб (13 сентября 1189 г.). Султан, понимая серьезность положения, был встревожен; он старался изобрести способ прорваться через это кольцо, чтобы доставить в осажденный город продовольствие и подкрепление. Он призвал эмиров и государственных советников на обсуждение своего плана, который заключался в том, чтобы взять врага в полное кольцо (как по суше, так и по морю, разорвав их осаду Акры). На совете было решено напасть на франков всеми нашими силами и одолеть их, чтобы расчистить проход. Утром в пятницу, в 1-й день месяца ша'бан 585 г. (14 сентября 1189 г.), султан привел свою армию в движение, она шла боевым порядком, поделенная на правый фланг, левый фланг и центр. Приблизившись к неприятелю, войско яростно налетело на него. Атака началась после часа пятничной молитвы, чтобы нам помогли молитвенные обращения мусульман, совершающих пятничный намаз. Было предпринято несколько жесточайших атак, и битва с переменным успехом свирепствовала до самой ночной темноты, которая заставила сражающихся прекратить бой. Обе стороны провели ночь в боевой готовности, и каждая армия ожидала нападения противника.

Утром в субботу войска были приведены в боевую готовность, и султан направил отборный отряд на берег с северной стороны города. Вражеский стан до этого места не доходил, но незанятая территория удерживалась взводами легкой конницы. Наши воины атаковали и разгромили их, сразив великое множество врага. Те, кому удалось избежать смерти, кинулись к себе, и мусульмане преследовали их до самого лагеря. Так удалось открыть проход в город, и его стены были освобождены от ворот башни под названием Кал'ат ал-Малик и до ворот, перестроенных Каракушем и носящих его имя. Теперь, когда путь оказался свободен, поставщики провианта зашли в город со своими товарами, и по одному человеку, мужчина или женщина, могли спокойно пройти в город, ибо мусульманский авангард стоял между дорогой и вражеским лагерем, полностью блокируя последний. В тот же день султан отправился в Акру и поднялся на стену, откуда мог осмотреть вражеский лагерь, раскинувшийся у стен города. Мусульмане предавались ликованию, видя, что Аллах, пришел им на помощь.

Получив известие о том, что франки собираются атаковать Акру, султан призвал к себе эмиров и советников, чтобы посовещаться с ними относительно того, как ему поступить. В тот момент он находился в Марж 'Уйуне. И считал, что будет лучше всего атаковать врага и не дать ему встать у города, “ибо, – сказал он, – в случае, если их пехота будет прикрывать их стеной, они окопаются за ней настолько, что мы не сможем добраться до них, и тогда они смогут взять город”. Совет не разделял этого мнения. “Пусть занимают эту позицию, – говорили султану, – и собирают войска; мы за день разрубим их на куски”. Однако события показали, что султан был прав. Я сам слышал его слова и был свидетелем тому, что случилось после. И это то, о чем Святым Пророком сказаны следующие слова: “Среди моих людей есть такие, которые могут принимать решения и говорить, и 'Умар из их числа”.

Возглавляемый султаном гарнизон произвел вылазку, благодаря чему франки были со всех сторон окружены мусульманами. Маневр этот был произведен после полуденной молитвы. Затем мусульмане прекратили сражение, чтобы напоить лошадей и немного отдохнуть; разрешение выйти из боя они получили на условии, что вернутся и продолжат сражаться, как только немного отдохнут. Однако, поскольку времени у них было немного, а их одолевала усталость, в тот день они на свои посты не вернулись, а улеглись спать, думая, что завтра, в воскресенье, набросятся на противника и дадут ему генеральное сражение. Франки оставались под защитой своего лагеря, и не было видно ни единого человека. Утром в воскресенье, в 3-й день месяца ша'бан (16 сентября 1189 г.), армия султана приготовилась к сражению и, окружив врага, приступила к штурму лагеря. Эмирам и большей части воинов было приказано спешиться, чтобы они могли бить франков даже внутри их шатров. Все было готово, когда некоторые эмиры посоветовали отложить полное наступление до утра понедельника, 4-го дня ша'бана, и перевести пехотинцев в Акру, чтобы те могли пойти в атаку вместе с гарнизоном города; в этом случае они ударили бы в тыл врагу, а мусульмане, находившиеся за пределами города, сели бы на коней и обрушились на лагерь со всех сторон одновременно.

Султан лично вел армию в бой и принимал активное участие в сражениях; он всегда был в гуще сражения. Воистину, в своей тревоге и желании помочь он был похож на мать, у которой похитили дитя. Один из его врачей рассказывал мне, что с пятницы до воскресенья он практически ничего не ел, до такой степени его мысли были заняты сражением. План атаки был реализован, но враг в лагере продолжал отчаянно сопротивляться. Сражение длилось до пятницы, 8-го дня месяца ша'бан; это было подобно базару, где каждый продавал свою жизнь, стремясь извлечь величайшую выгоду (заслужить рай); это было подобно небу, проливающемуся дождем, каждая капля которого была головой предводителя или командира.

В 3-й день месяца ша'бан (21 сентября 1189 г.) вражеская пехота и конница, развернувшись в цепь на вершине горы, покинули лагерь и медленно, без какой-либо спешки, двинулись в нашу сторону. Внутри образованного пехотой внешнего кольца, точно окруженные стеной, они шли до тех пор, пока не достигли шатров нашего авангарда. Заметив неприятеля, мусульманские воины предупредили друг друга, тяжелая конница приготовилась к атаке, и султан воскликнул: “Вперед, за Ислам!” Конные воины вскочили в седла, пехотинцы не менее ретиво рванулись в бой, причем молодые были исполнены такой же решимости, что и ветераны; все дружно налетели на врага и погнали его назад. Неверные сомкнули ряды, и начался ближний бой на мечах; те, кто в нем уцелел, получили ранения; те, кто был убит, остались лежать на земле; раненые спотыкались о мертвых, и каждый думал только о себе. Те враги, которым удалось уцелеть, бежали в свой лагерь и отсиживались там несколько дней. Воистину, они думали только о том, как избежать смерти и оградить себя от опасности.

Теперь, когда дорога на Акру была защищена от нападений отрядов крестоносцев, мусульмане свободно входили в город и выходили из него; я тоже отправился в город. Как и все остальные, я поднялся на стену и оттуда стал швырять в неприятеля всем, что попадалось мне под руку. Бой продолжался и днем и ночью до 11-го дня месяца ша'бан (24 сентября). Затем, намереваясь расширить кольцо, в котором оказались франки, чтобы выманить их в такое место, где можно было бы всех истребить, султан приказал перевезти обоз на холм ал-'Айадййа, расположенный напротив Талл ал-Мусаллиййн, с которого можно было следить и за Акрой, и за вражеским лагерем…

Мы получили известие, что из вражеского лагеря вышел отряд, чтобы поискать продовольствия на берегах реки. И султан отправил отряд арабов, чтобы те устроили засаду и неожиданно напали на врага. Арабов он выбрал, потому что они стремительно скачут на лошадях и потому что он им доверял. Вышедшие из лагеря франки и не подозревали ни о каком нападении, когда арабы набросились на них, сразив великое множество врагов и многих захватив в плен. Когда солдаты привели их к султану, он пожаловал им [арабам] почетные одежды и щедро вознаградил их. Это было в 16-й день месяца. Вечером того же дня произошла яростная схватка между врагом и гарнизоном, во время которой обе стороны потеряли множество воинов. Военные действия продолжались еще долго, и ни один день не проходил без того, чтобы кто-то не был убит, ранен или захвачен в плен. Воины обеих сторон настолько привыкли друг к другу, встречаясь в бою, что иногда мусульманин и франк выходили из боя, чтобы поговорить. Иногда противники собирались вместе, пели и танцевали, до такой степени они узнали друг друга, а затем вновь продолжали воевать.

Однажды солдаты противоборствующих сторон, уставшие от постоянных битв, сказали друг другу: “Сколько времени мужчины могут сражаться, не позволяя юношам получить свою долю удовольствия? Давайте организуем борьбу между двумя отрядами молодежи, одним с вашей стороны, другим – с нашей”. Тогда из города были приведены подростки, чтобы вступить в борьбу с подростками франков. Отряды вступили в яростное сражение, и один молодой мусульманин, схватив молодого неверного, поднял его в воздух и швырнул оземь, тем самым сделав пленником. Некто из франков выкупил пленника за две золотые монеты. “Он – твой пленник”, – сказал он победителю и потому отдал две золотые монеты в качестве выкупа за него. Это очень необычное событие, из таких, которые случаются очень редко.

Тогда же прибыл корабль, груженный лошадьми для франков; одно из животных прыгнуло в море и поплыло в городскую гавань, попав в руки мусульман, несмотря на все усилия франков направить лошадь в другую сторону. В среду, в 21-й день месяца (4 октября 1189 г.), армия франков пришла в необычное оживление; кавалерия и пехота, ветераны и новобранцы – все выстроились в линию за пределами лагеря, разделившись на центр и правый и левый фланги. Их король находился в центре; перед ним держали Евангелие, защищенное шелковым пологом, который поддерживали за углы четыре человека. Правое крыло франков вытянулось вдоль всего левого крыла мусульман; а их левое крыло аналогичным образом выстроилось против нашего правого. Они занимали гребень гор, их правый фланг упирался в реку, а левый – в море.

Султан велел своим глашатаям прокричать по рядам мусульман: “О Ислам и армия, за слуг Единственного Бога!” Воины вскочили на коней, исполненные решимости собственной жизнью заплатить за место в раю, и застыли против своих шатров. Правый фланг тянулся до моря, а левый упирался в реку, подобно флангам армии франков.

Султан велел своим войскам разбивать лагерь в соответствии с боевым порядком, по отдельности правому флангу, левому флангу и центру, чтобы в случае тревоги им не пришлось маневрировать, чтобы выйти на предписанные позиции. Сам султан занял позицию в центре; его сын ал-Малик ал-Афдал находился справа от центра; следующим стоял его сын ал-Малик аз-Зафир, брат ал-Афдаля; далее располагалось мосульское войско под командованием Захир ад-Дина Ибн ал-Буланкири; затем – войско из Диярбекра, которым командовал Кутб ад-Дин ибн Нур ад-Дин и повелитель Хисны (Хайфы); далее находился Хусам ад-Дин Ибн Лажин, повелитель Наблуса; затем – Каймаз ан-Нажмй, таваши (евнух), он был в самом конце правого фланга с великим множеством воинов. На другом конце правого фланга, упиравшегося в море, стояла армия ал-Малика ал-Музаффара Таки ад-Дина и его личное войско. На левом фланге, в той части, которая была ближе всего к центру, сначала стоял Сейф ад-Дин 'Али ал-Маштуб, великий князь и предводитель курдов; затем – эмир 'Али с отрядами мехрани и хаккари (курдских племен); далее находился Мужахид ад-Дин Береткаш, возглавлявший войска Синжара и отряд мамлюков; затем следовал Музаффар ад-Дин, сын Зейн ад-Дина, со своим личным войском и армией, находившейся под его командованием. В самом левом конце левого фланга находились старшие офицеры отряда мамлюков Асада (созданного Асад ад-Дином Ширкухом), а именно Сейф ад-Дин Иазкуж, Арслан Буга и многие другие испытанные воины Асада, чья смелость вошла в поговорку; факих 'Иса и его сподвижники находились в центре, которым командовал этот предводитель.

Султан лично обошел ряды войска, вдохновляя людей на битву, подбадривая их перед боем и убеждая их в том, что угодная Аллаху религия одержит победу. Враг продолжал наступать, и мусульмане продолжали идти навстречу до четвертого часа после восхода солнца. Затем левый фланг франков налетел на наш правый, и ал-Малик ал-Музаффар выставил против него свой авангард. Завязался бой, шедший с переменным успехом. Продолжался он до тех пор, пока ал-Малик, находившийся на правом краю правого фланга на берегу моря, не увидел, что число врагов огромно, и не отступил назад. Таким маневром он надеялся увлечь противника подальше от основной части главной вражеской армии и затем нанести ему решающий удар. Султан, заметив это перемещение, решил, что эмир не может удержаться на своей позиции, и направил ему на помощь несколько батальонов из центра. Тем временем левый фланг врага попятился назад и занял позицию на вершине возвышающегося над морем холма. Увидев оттуда, что батальоны, посланные султаном, отделились от центра, враги воспользовались ослаблением этого участка нашего фронта и атаковали правый фланг центра одновременным ударом пехоты и конницы. Я сам видел, как пехота шла в атаку, не отставая от рыцарей, которые, в свою очередь, не опережали ее, и в какой-то момент даже оказались позади нее. Главный удар в этой атаке пришелся на войско Диярбекра, которое не было готово противостоять такому напору; поэтому оно попятилось и обратилось в беспорядочное бегство. Паника распространялась, и большая часть правого крыла перешла в беспорядочное отступление. Франки преследовали беглецов до самой ал-'Айадийи и окружили эту гору, при этом один отряд их воинов поднялся до шатра султана и убил одного из его водоносов. В тот день смертью храбрых погибли Исма'йл ал-Мукаббис и Ибн Раваха. Левый фланг удерживал позицию, ибо вражеская атака не нанесла ему ущерба. В течение всего сражения султан переезжал от отряда к отряду, подбадривая людей, обещая им великолепные награды и настраивая их на продолжение битвы во имя Аллаха. “Вперед! – кричал он. – За Ислам!” В его свите осталось только пять человек, но он продолжал переезжать от отряда к отряду, от одного ряда к другому. Затем султан отъехал к подножью горы, на которой были раскинуты его шатры. Бежавшие продолжали отступать до самой ал-Фахваны, перейдя через мост в Тивериаде, а некоторые добежали до самого Дамаска. Вражеская конница гнала наших людей до ал-'Айадийи; затем, увидев, что отступающие уже добрались до вершины горы, враги прекратили преследование и вернулись к своей армии. На обратном пути они столкнулись с ватагой слуг, погонщиков мулов и конюхов, которые пытались бежать на обозных мулах, и убили некоторых из этих людей; достигнув входа на базарную площадь, они совершили новые убийства, хотя при этом и сами понесли существенные потери, ибо там было множество наших воинов, и все они были хорошо вооружены. Франки, добравшиеся до шатров султана на горе, его в них не обнаружили, но убили там трех вышеупомянутых мусульман. Затем, видя, что левый фланг мусульман удерживает позиции, они поняли, что мы вовсе не разгромлены, и спустились с горы, чтобы соединиться со своей основной армией.