Текст книги "Саладин. Победитель крестоносцев"

Один из мусульман, преодолевших траншеи, сообщил, что видел некоего человека, франка огромного роста, который в одиночестве стоял на вершине укрепления, и при этом собственными силами удерживал мусульман на большом расстоянии; его товарищи, слева и справа от него, передавали ему камни, которые он обрушивал на наших воинов, когда те приближались к укреплению. 7В этого человека, – говорил очевидец, – попало более ятидесяти стрел и камней, но ничто не отвлекло его внимания от его действий. Он продолжал сражаться и отгонять наступающих до тех пор, пока не сгорел заживо от бутыли с нефтью, брошенной в него нашими пиротехниками”. Один очень мудрый старик из числа наемников был среди тех, кто в тот день пытался преодолеть вражеские траншеи. “За их укреплением, – говорил он мне, – находилась женщина, закутанная в зеленую накидку, которая стреляла из деревянного лука, ранив своими стрелами нескольких наших воинов. Наконец она была сметена нашими превосходящими силами; мы сразили ее и принесли султану лук, из которого она стреляла, и султан был сильно поражен”. Битва свирепствовала в течение всего дня и завершилась лишь с наступлением ночи. Яростные атаки, которым враг подвергал город, и великая численность войск, наступавших со всех сторон и постоянно сменяемых товарищами по оружию, до такой степени подорвали силы гарнизона, несшего потери и в пешей силе, и в коннице, что мужество почти оставило осажденных. Перед ними стояла тень неминуемой смерти: они чувствовали, что не смогут долго сопротивляться, когда враги уже укрепились в их рвах и заняли внешнюю стену. Они подвели под нее подкоп и наполнили его горючим материалом, который затем подожгли и тем самым уничтожили куртину внешней стены. После этого враги хлынули в образовавшийся пролом, хотя при этом и потеряли сто пятьдесят человек убитыми и захваченными в плен. Среди пленников оказались шесть офицеров, один из которых крикнул: “Не убивайте меня, и я заставлю франков отступить”; но один курд, находившийся рядом с ним, набросился на него и заколол. Такая же участь постигла и остальных пятерых. На следующий день франки кричали (нашим воинам), чтобы они сохранили жизнь шести пленным офицерам, обещая взамен сохранить жизнь всему гарнизону; однако из города ответили, что уже слишком поздно.

Это страшно опечалило осаждающих, и на три дня они прекратили штурм города. Мы также слышали, что Сейф ад-Дин ал-Маштуб лично ездил к королю франков, предводителю осаждающих, с предложением сдать город и что он обратился к нему со следующими словами: “Мы брали ваши города, и даже тогда, когда мы брали их штурмом, по обычаю мы соблюдали условия, выдвинутые побежденными, и давали им возможность уехать туда, где они желали найти приют, относясь к ним по-доброму. Поэтому мы сдадим вам город, если вы примете наши условия”. На это король ответил: “Те, кого вы захватывали, были нашими слугами и рабами; и вы тоже наши рабы. Я решу, как мне поступить”. Нам сообщили, что после этого ал-Маштуб заговорил с чувством собственного достоинства и произнес длинную речь, в которой, среди прочих, сказал такие слова: “Мы скорее пойдем на смерть, чем сдадим город, и ни один из нас не умрет, прежде чем не сразит пятьдесят ваших лучших воинов”. Потом он удалился и вернулся в город с этими новостями. Некоторые из осажденных были до такой степени напуганы ответом короля, что захватили судно и в ночь с 8-го на 9-й день покинули город и присоединились к мусульманской армии. Наиболее влиятельными из этих людей были Ибн ал-Жавали, Арсал и Сонкор ал-Вашаки. По прибытии в лагерь двое последних испугались гнева султана и спрятались так искусно, что их не смогли найти. Однако Ибн ал-Жавали был обнаружен и посажен в тюрьму (Зеред-хана).

На следующий день султан сел на коня, намереваясь совершить внезапное нападение на врага, и приказал воинам взять лопаты и другие инструменты, чтобы забросать траншеи; однако войска не оправдали его надежд, не поддержав его и отступив.

Ему кричали: “Ты погубишь весь Ислам, и в этом нет ничего хорошего!” В тот же день от короля Англии прибыли три посланника, попросившие у султана фруктов и льда. Они добавили, что на следующий день прибудет глава госпитальеров для обсуждения возможности заключения мира. Султан не рассердился, но оказал им достойный прием и позволил пройтись по базару, раскинувшемуся рядом с лагерем. Они уехали тем же вечером и вернулись к себе. В тот же день султан приказал Сарим ад-Дину Каймазу ан-Нажми возглавить атаку на вражеские траншеи. К Каймазу присоединились несколько курдских эмиров со своими отрядами, в том числе ал-Жанах, брат ал-Маштуба. Как только они достигли стен перед траншеями, Каймаз воткнул в землю древко своего знамени и защищал его в течение значительной части дня. В разгар боя подошел 'Изз ад-Дин Журдик ан-Нури со своим войском; все его воины спешились и приняли активное участие в сражении.

В пятницу, в 10-й день месяца жумада II (5 июля), враг тихо сидел в своем лагере, а мусульмане взяли его в оцепление. Наши отважные товарищи провели ночь в седле, при полном вооружении, надеясь, что их товарищи в Акре поддержат их, атаковав какую-либо часть вражеского лагеря, и что им удастся пробиться в него с обеих сторон, поддерживая друг друга. Таков был составленный ими план, и они были готовы осуществить его любой ценой; однако в ту ночь осажденные никак не могли совершить вылазку, ибо один из их слуг дезертировал, перейдя на сторону врага, и выдал задумку гарнизона. Поэтому франки бдительно стерегли город и с неослабным вниманием отслеживали любое действие гарнизона. В ту же пятницу три посланника из лагеря франков имели беседу с ал-Маликом ал-'Адилем, но после часовых переговоров вернулись обратно, не придя ни к какой договоренности. К концу дня вся мусульманская армия находилась на равнине и была во всеоружии; так прошла ночь.

В субботу все войско франков начало готовиться к сражению, и охватившая их лагерь великая суета заставила нас поверить, что они намерены сразиться с нами в открытом бою. Пока войска выстраивались в линию, примерно сорок человек выехали из ворот, над которыми развевался флаг, и крикнули отряду мамлюков: “Позовите сюда ал-'Адля аз-Зейдани, вольноотпущенника султана и правителя Сидона!” Когда этот человек подошел к ним, они вступили в переговоры по поводу вывода гарнизона из Акры; однако ими были предъявлены такие требования, что суббота прошла, а решение так и не было принято.

В воскресенье, в 12-й день месяца, прибыли письма, в которых говорилось: “Мы поклялись умереть вместе; мы будем сражаться, пока не умрем, и не сдадим город до тех пор, пока живы. Вы, со своей стороны, должны сделать все, чтобы связать силы врага и не дать ему атаковать нас. Поскольку мы исполнены решимости, то не унизьте себя перед врагом и не покажите себя трусами. Мы приняли свое решение”. Человек, который вплавь добрался до нас с этими письмами, сказал, что франки приписали услышанный ими ночью великий шум прибытию в Акру большого отряда и считают, что он все еще находится в городе. “Поэтому, – сказал этот человек, – к стене подошел один франк и окликнул одного из стоявших на стене воинов, сказав ему: “Заклинаю тебя во имя твоей веры сказать мне, сколько людей прибыло в город прошлой ночью”, т. е. в ночь на субботу. Ибо ночью без всякой причины поднялся великий шум, который разбудил обе армии. Человек, к которому он обратился, ответил, что прибыла тысяча конных воинов. “Нет, – ответил франк, – их было меньше, я сам их видел; они были одеты в зеленое”. Прибытие отрядов (из различных мусульманских областей), подходивших один за другим, позволило нам немного отвлечь внимание врага от города, который находился на грани падения. Стены были пробиты во множестве мест, но осажденные возвели стены за старыми укреплениями и продолжали отважно сражаться, стоя на них. Во вторник, 14-й день месяца, в лагерь прибыл Сабик ад-Дин, повелитель Шейзира, а в среду, 15-й день месяца, прибыл Бадр ад-Дин Дилдарим с большим туркменским войском, которое он нанял на деньги, данные ему султаном. В четверг, 16-й день месяца, прибыл Асад ад-Дин Ширкух. Франки стояли на своем; они не желали ни заключать мир, ни принимать капитуляцию гарнизона, если все пленники, находящиеся в руках мусульман, не будут отпущены на свободу и если все прибрежные города не будут переданы христианам. Было предложено сдать город и отдать франкам все, что в нем было, за исключением населения, но они отвергли это предложение. Затем, в дополнение к прежним условиям, им был предложен крест распятия, но они упорствовали в своих требованиях и вели себя крайне надменно. С нашей стороны были проявлены все дипломатические ухищрения; (в этих переговорах) они использовали все свои хитрости; но задумал для них Аллах Свой ход. Ведь делает Он ход наилучший против тех, кто козни строит (Коран, 3:42).

В пятницу, в 17-й день месяца жумада II, из города вплавь выбрался гонец, доставивший письма. В них нам сообщали, что гарнизон доведен до крайности и слишком слаб, чтобы защищать пролом, который к тому времени стал очень большим; люди видели перед собой призрак смерти и боялись, что все будут преданы мечу в случае взятия города штурмом. Поэтому они заключили мирное соглашение, по которому город и все, что в нем находилось – военные машины, припасы и корабли, – должно было достаться франкам, которые, кроме того, должны были получить двести тысяч золотых монет (динаров) и пятьсот незнатных пленников, а также сто знатных пленников, которые будут указаны франками; осажденные также обещали отдать крест распятия. Как только эти условия будут приняты, мусульманам с женами и детьми предстояло в целости оставить город, взяв с собой принадлежащие им деньги и личное имущество. Кроме того, франки настояли на выплате четырех тысяч золотых монет маркизу, потому что этот договор был заключен благодаря его посредничеству. Когда султан ознакомился с содержанием писем, доставленных из города, он выразил крайнее неудовольствие. Новость произвела на него глубочайшее впечатление, и он созвал совет, чтобы сообщить своим приближенным о случившемся и посовещаться с ними, как ему поступить. Советники разделились во мнениях, и султан отверг оба предложенных ими плана. Исполненный тревоги, в ту ночь он отправил пловца обратно в город, снабдив его посланием, в котором выражалось официальное неодобрение договора, содержащего подобные условия. Он по-прежнему пребывал в этом состоянии (тревоги), когда мусульмане вдруг увидели, как над стенами города взмыли знамена неверных, поднялись кресты и личные штандарты (их предводителей), а на укреплениях заполыхали факелы. Это было в пятницу, в 17-й день месяца жумада II 587 г. (12 июля 1191 г.).

Франки дружно подняли великий крик радости, а мусульмане были потрясены этим ужасным ударом, и сердца верующих в единого Бога преисполнились горя. Тогда люди читали мудрые слова Корана: “Мы приходим в этот мир от Аллаха и к Нему возвращаемся”, и лагерь [мусульман] наполнился плачем и стенаниями. Каждое сердце горевало сообразно степени веры, и каждый человек страдал от этого несчастья сообразно степени своей веры. И они неожиданно для себя обнаружили, что [без одобрения султана] оказался исполнен договор между городом и франками, и маркиз въехал в город с королевскими штандартами, и в тот же день установил их там, где прежде развевались знамена Ислама; один он укрепил на замке, один на минарете пятничной мечети, один – на Башне Сражения. Всем Мусульманам было велено собраться в одной определенной части города. В это время мне довелось быть на дежурстве в шатре султана, и, видя, что он страдает, словно мать, потерявшая ребенка, я попытался утешить его всеми подобающими для такого случая способами, умоляя его подумать о будущем (других) городов на Побережье и о самом Иерусалиме, а также о том, как освободить мусульманских пленников из Акры. Это было в ночь на субботу, 18-й день месяца. Наконец он решил, чтобы войска мусульман покинули то место, где находился их лагерь, поскольку больше не было никакого смысла держать врага в окружении; поэтому он велел ночью отправить багаж в то место у Шефра'ама, где стоял ранее. Сам он остался на прежнем месте с небольшим конным отрядом, чтобы следить за действиями противника и за судьбой населения. В течение всей этой ночи, до самой зари, наши войска снимались с места и уходили; однако султан все еще питал надежду, что, по милости Аллаха, франки, опьяненные своим успехом, выйдут на открытую местность и нападут на него. В этом случае у него была бы возможность налететь на них и отомстить им за все то зло, которое они ему причинили, при этом предоставив Аллаху решать, кому Он дарует победу. Однако франки не сделали ни одного шага в его сторону, они занимали Акру и обустраивались в городе.

Султан оставался в этом месте до утра 19-го дня, а затем отправился туда, где находился багаж. В тот день (из города) вышли (три франка), которых сопровождал казначей, который прибыл, чтобы говорить от имени Баха' ад-Дина Каракуша. Они прибыли за инструкциями относительно денег и пленников, оговоренных в условиях договора. Их приняли с почестями, и они остались на ночь, а в 21-й день месяца отправились в Дамаск, также по делу, связанному с пленниками. Султан тоже направил своего посла к франкам, чтобы получить информацию о последних событиях, а также узнать, какой срок будет отпущен для того, чтобы выполнить условия договора, которые должны были лечь в основу перемирия.

В последний день вышеозначенного месяца франки вышли и, следуя вдоль берега моря до северной части города, вытянулись в длинную линию, причем и их пехота, и их конница были приведены в боевой порядок. Авангард сообщил султану об этом маневре, и он, приказав бить в барабан, вскочил на коня и отправил значительное подкрепление авангарду. Сам он остался позади, чтобы дать мусульманским войскам время оседлать коней и собраться. Как только подкрепление добралось до авангарда, мусульмане вступили в яростную схватку с врагом. Авангард сразу же пошел в наступление и заставил отступить вражеский отряд, находившийся прямо перед ним, сметя неприятельскую конницу. После этого конница бросила пехоту и пустилась в бегство. Беглецы думали, что в тылу авангарда должна быть засада; поэтому они бросились прямиком в свой лагерь, а наш авангард насел им на пятки, убив около пятидесяти человек и продолжая преследование до самых вражеских траншей. В тот же день послы франков, уехавшие в Дамаск, чтобы узнать о положении находящихся там христианских пленников, увезли с собой четырех из главнейших. К вечеру прибыли люди, которым было поручено подготовить список мусульманских пленников, удерживаемых в Акре. Обе стороны продолжали обмениваться гонцами до 9-го дня следующего месяца.

В тот день Хусам ад-Дин Хусейн ибн Барик ал-Махрани выехал (из Акры) с двумя офицерами короля Англии. Он объявил, что король Франции отправился в Тир и что они прибыли, чтобы обсудить вопрос о пленных и взглянуть на крест распятия, если таковой находится в мусульманском лагере, или узнать, не увезли ли его в Багдад. Крест был им показан, и когда они его увидели, то проявили наиглубочайшее благоговение, простершись перед ним на земле так, что их лица уткнулись в пыль, и раболепно кланяясь ему. Они сообщили нам, что франкские правители приняли выдвинутое султаном предложение, в соответствии с которым он брался передать им то, что было обозначено в договоре, в три приема с интервалами в один месяц. После этого султан направил в Тир гонца с богатыми подарками, великим множеством благовоний и красивых одежд в качестве дара королю Франции. Утром 10-го дня месяца ражаб Ибн Барик и его спутники вернулись к английскому королю, а султан с его личными друзьями и войсками гвардии направился к холму рядом с Шефра'амом. Остальное войско устроилось как можно удобнее в месте, отделенном от прежнего лагеря султана одной лишь равниной. Между двумя армиями постоянно сновали гонцы, которым было поручено вести переговоры об условиях долговременного перемирия. Так продолжалось до тех пор, пока мы не собрали нужную сумму денег и ряд пленников, которых, в соответствии с требованиями франков, должны были передать им по истечении первого срока. Итак, мы должны были передать им крест распятия, сто тысяч золотых монет (динаров) и шестнадцать сотен пленных. Представители франков, которым было поручено проверить, что мы действительно подготовили требуемое для первой выплаты, доложили, что все условия нами выполнены, только пленников, которых они особо перечислили по именам, еще не удалось собрать вместе. Поэтому они затягивали переговоры до истечения первого периода. В тот день, а это был 18-й день месяца ражаб, франки прислали за тем, что им причиталось, и султан ответил им следующим образом: “Вы должны выбрать одно из двух: либо вернуть нам наших товарищей и принять от нас то, что вам причитается за этот период, и мы дадим вам заложников в обеспечение нами условий следующей выплаты; или же принять отправляемое нами сегодня и прислать нам заложников, которые будут удерживаться до тех пор, пока вы не вернете нам захваченных вами в плен”. Послы ответили: “Мы не сделаем ни того, ни другого; пришлите нам выплату, срок которой настал, и примите нашу торжественную клятву в том, что ваши товарищи будут вам возвращены”. Султан отверг это предложение, ибо знал, что если он отдаст им деньги, крест и пленных, а наши люди останутся в плену у франков, то не будет никакой уверенности в том, что враг не совершит вероломно предательства, которое нанесло бы тяжкий удар по Исламу. Когда король Англии увидел, что султан мешкает с выполнением вышеупомянутых условий, он повел себя предательски по отношению к пленным мусульманам. Ранее он обещал сохранить им жизнь, если они сдадут город, добавляя, что отпустит их на свободу и позволит уйти с женами и детьми, захватив с собой все движимое имущество, если султан пришлет то, по поводу чего была достигнута договоренность. Если бы султан не выполнил эти условия, то им предстояло бы стать рабами. И вот король нарушил сделанные им торжественные обещания, открыто проявив намерения, которые прежде скрывал; он совершил то, что намеревался совершить, как только получит деньги и взятых в плен франков. Так говорили впоследствии люди из его народа. Во вторник, 27-й день месяца ражаб, в четыре часа пополудни король выступил из лагеря со всей армией франков – пехотой, конницей и легковооруженными воинами – и прошел до источников у подножья холма ал-'Айадийа, куда заранее были доставлены его шатры. Как только франки вышли на середину равнины между этим холмом и Талл Кисаном, где стоял авангард султана, они вывели мусульманских пленников, которым в тот день Аллахом было суждено принять мученическую смерть, общим числом более трех тысяч человек. Все они были связаны веревками. Франки дружно налетели на них и хладнокровно истребили их мечами и копьями. До этого авангард предупредил султана, что враги сели на коней, и он послал подкрепление, но подошло оно уже после окончания массового убийства. Как только мусульмане увидели, что творят с пленными, они атаковали франков, и в результате последовавшего за этим боя, продолжавшегося до наступления темноты, разделившей сражающихся, с обеих сторон были убитые и раненые. На следующее утро наши люди вышли, чтобы осмотреть место этой бойни, и нашли всех принявших мученическую смерть за свою веру мусульман распростертыми на земле. Некоторых они узнали. Это стало для них ужасным горем. Враг пощадил только важных персон и тех, кто был достаточно сильным и мог работать. Эта дикая резня объяснялась множеством причин. Согласно некоторым из них, пленные были убиты в отместку за смерть тех, кто ранее был убит мусульманами; согласно другим, английский король, собиравшийся в поход для захвата 'Аскалана, считал неразумным оставлять в Акре такое большое количество пленных. Аллах ведает, какова была истинная причина».

Надо сказать, что в данном случае Баха ад-Дин лукавит. Саладин не собирался возвращать ни Животворящий Крест, которого у него просто не было, ни пленных, которые, скорее всего, были убиты или умерли еще до того, как поступило предложение об обмене. Султан просто тянул время, сознавая, что Ричард не рискнет оставить несколько тысяч пленных мусульман в Акре без охраны, сопоставимой по численности с количеством пленных, а без нескольких тысяч своих воинов, которых пришлось бы оставить для охраны пленных, английский король не рискнул бы выступить в поход на юг.

Ричард настаивал на скорейшем освобождении пленников и доставке Животворящего Креста. Он решил быстро развить свой успех, и у него не было времени возиться с пленными, как и Саладин четырьмя годами ранее, когда он один за другим захватывал города кренстоносцев. Но султан предпочитал пленных отпускать, а Ричард решил большинство пленных уничтожить в отместку за истребление пленных тамплиеров и госпитальеров после битвы при Хиттине. Две тысячи семьсот пленников были собраны перед стенами Акры вместе с примерно тремя сотнями женщин и детей из их семей. Связанные веревками, они были зарублены крестоносцами.

А вот как осада Акры выглядит с христианской точки зрения. Бернард Казначей следующим образом описывает войну Ричарда Львиное Сердце с Саладином: «Когда король Ричард завоевал остров Кипр и захватил в плен императора (одного из Комнинов, бежавшего из Константинополя от жестокостей Андроника и провозгласившего себя императором на о. Кипр), он повелел тамплиерам охранять этот остров и намеревался отдать им его совершенно; они говорили, что не возьмут острова, но будут его охранять. После того король пошел далее по морю и увез с собой императора, его жену и дочь. Таким образом, он прибыл к городу Акре (8 июня 1191 г.). Король Франции (Филипп II) узнал, что приехал король Англии и что он уже женат; хотя это обстоятельство оскорбляло его (Ричард женился на Беренгарии Наваррской, старшей дочери короля Наварры Санчо VI Мудрого, а на Наварру претендовал и французский король; главное же, Ричард еще с 1168 года помолвлен с Элис Вексенской, сестрой Филиппа II Августа, и брак с Беренгарией был прямым вызовом французскому королю. – А.В.), но тем не менее он вышел к нему навстречу и был столь вежлив (bе si grаnt соrtоisiе), что сошел с коня и, как говорят, взял жену короля Ричарда на руки и перенес ее с лодки на берег. После прибытия и король Ричард, и король Франции ежедневно подступали к Акре.

При одном таком штурме французам случилось ворваться силой между двух стен; при этом был убит маршал Франции. Осада продолжалась уже более года, и турки терпели большой недостаток в людях и в съестных припасах; они просили Саладина подумать о их освобождении, ибо не могли долее держаться. Саладин понимал хорошо, что осажденные сильно терпели, и это огорчало его. Он просил обоих королей вступить с ним в перемирие, пока он успеет переговорить с жителями города, и дать ему для того один день. В течение этого перемирия был заключен мир на следующих условиях. Саладин сдает Акру королю Франции и обещает выдать ему Святой Крест и выпустить на свободу по одному христианину за каждого сарацина в городе, а за эмиров и знатных людей дать приличный выкуп. Для возвращения Креста и для уплаты выкупа был назначен день. Когда мир был заключен, христиане вступили в Акру и посадили сарацин в темницу. Король Франции получил замок Акры и поставил там свой гарнизон; король Англии поместился в доме тамплиеров. Так была взята и сдалась Акра, в год от воплощения Господня 1191-й (13 июля).

Граждане Акры и те, которые имели там собственность до завоевания города сарацинами, отправились по своим домам и хотели удержать их за собой; но наемные всадники (вероятно, участники Третьего крестового похода из числа крестоносцев, прибывших из Европы; не исключено также, что речь идет о туркополах. – А.В.), овладев их собственностью, не возвращали ее, ибо они ничего не желали знать и притом завоевали ее у сарацин. Граждане Акры явились к королю Франции и молили о пощаде, прося не дозволять грабить их, ибо они не закладывали и не продавали своей собственности, но сарацины отняли ее у них; так как Господь Бог возвратил эту собственность христианам, то было бы несправедливо лишить их ее, и просили его именем Бога оказать им защиту. Король сказал, что он сделает это охотно. Он пригласил короля Англии и баронов войска. Когда они собрались, король предложил им, сообразно с просьбой граждан Акры, возвратить им их наследие; потом он говорил им, что они пришли в эту страну не для того, чтобы приобретать дома и наследия, но чтобы помочь стране и вручить ее христианам; а так как они завоевали страну, то он держится того мнения, что по справедливости не следует терять наследия тем, которым оно принадлежит: таков был его совет. Все согласились с этим и объявили, что так должно поступить. Таким образом, оба короля и все прочие постановили, что всякий, кто может доказать надлежащим свидетельством свои права на наследство, получит его. Потом было постановлено, что рыцари, овладевшие домами в Акре, будут жить вместе с теми, которым они принадлежат, и занимать часть дома, пока рыцарям будет то угодно (такое соседство прежних владельцев домов, сразу превратившихся в подобие современных комунальных квартир, прежних владельцев явно не порадовало, но это было по крайней мере лучше, чем ничего. – А.В.).

Когда наступил тот день, в который Саладин должен был выдать Святой Крест королю и заплатить выкуп за эмиров, находившихся в Акре, султан просил короля Франции назначить ему другой день, так как он не успел еще приготовить всего; король согласился. Когда наступил и этот день, Саладин опять ничего не прислал, и просил новой отсрочки (очевидно, Саладин находился в крайне затруднительном положении. Если пленных христиан султан еще мог собрать, то Животворящего Креста у него просто не было. А этот Крест для Ричарда и остальных крестоносцев значил даже больше, чем освобожденные пленные. Признаться же в том, что мусульмане унитожили (или утратили по халатности) одну из главнейших святынь христианского мира, Саладин никак не мог. Такое признание настроило бы против него всех христиан и толкнуло бы новых рыцарей в ряды крестоносцев. И после такого признания английский король вряд ли бы смог заключить перемирие с султаном, поскольку это вызвало бы гнев всего его войска. – А.В.). Король рассердился, видя, что султан обманывает его таким образом; он назначил ему снова день и объявил, что если он не представит всего, что должен представить, то всем сарацинам, находящимся в Акре, будет отрублена голова. Когда наступил назначенный срок, султан опять ничего не сделал. После того король приказал взять сарацин, кроме эмиров (в данном случае, вероятно, – офицеров и высший командный состав, за которых рассчитывали получить выкуп или обменять на своих знатных пленников. – А.В.), и отвести их в укрепление Акры, где им отрубили головы. Он пощадил эмиров, потому что война не была еще окончена, и с целью обмена, если попадется в плен какой-нибудь барон. Одну половину этих эмиров держал при себе король Франции, а другую – король Англии. Когда Саладин сдал Акру, он удалился в свою страну и, отправив людей к Аскалону, завоеванному им у христиан, приказал срыть этот город из опасения, чтобы христиане не осадили его».

Как пишет Мишо, «оба короля не слишком спешили, поглощенные другими заботами. Погрузив… свои войска на корабли, один – в Марселе, другой – в Генуе, они почти одновременно прибыли на Сицилию, где в это время шла междоусобная война. После смерти короля Сицилийского Гильома его наследница Констанция вышла замуж за германского императора Генриха VI и предоставила ему свои права на наследие отца. Но побочный брат Констанции, Танкред, используя свою популярность среди населения, бросил в тюрьму вдову покойного короля Иоанну и силой оружия захватил власть на острове. Прибытие вождей крестоносцев в Мессину сильно обеспокоило Танкреда. В лице Филиппа он боялся союзника Генриха VI, в лице Ричарда – брата вдовствующей королевы. Покорностью и угодливостью он сумел расположить к себе французского короля, но Ричард, умаслить которого было гораздо труднее, потребовал приданого королевы Иоанны и овладел двумя фортами мессинской крепости. Англичане вступили в схватку с воинами Танкреда, и вслед за этим знамя английского короля взвилось над Мессиной. Последнее обстоятельство глубоко возмутило Филиппа, считавшего Ричарда своим вассалом по землям во Франции, и он потребовал снятия знамени. Ричард, снедаемый яростью, все же уступил».

Крестоносцы все прибывали и прибывали. В апреле 1191 года король Франции Филипп Август высадился со своими войсками в окрестностях Акры, а вслед за ним, в начале июня, прибыл его злейший соперник в Европе английский король Ричард Львиное Сердце.

Тридцатитрехлетний рыжеволосый гигант Ричард, слшывший умелым воином, способным в бою одолеть любого из тюркских эмиров, и опытным и талантливым полководцем, навел на мусульман уныние. Победа над Ричардом, возглавившим небывало сильное войско крестоносцев, казалась труднодостижимым делом. Король сразу завязал переговоры с Салдином. Но параллельно стал готовиться к штурму Акры, население которого голодало.

По утверждению Мишо, французский король в лагере крестоносцев под Акрой «был встречен как Божий ангел; присутствие его оживило храбрость и надежды христиан, уже два года бесплодно стоявших под Птолемаидой. Благодаря столь значительному подкреплению и всеобщему энтузиазму, который оно вызвало, теперь христиане, казалось бы, без большого труда могли овладеть желанным городом. Но этого не произошло.

Руководствующийся более духом рыцарственности, чем политическими соображениями, Филипп не пожелал в отсутствие Ричарда браться за дело; это повышенное благородство оказалось губительным, поскольку дало время мусульманам хорошо подготовиться и, в свою очередь, дождаться подкреплений.

Между тем в данный момент положение Саладина было не блестящим. Всю зиму провел он на горе Карубе. Постоянные боевые схватки, недостаток продовольствия и болезни ослабили его армию. Он и сам свалился от недуга, которого врачи не умели лечить и который мешал ему следовать за воинами на поля сражений. Он снова и снова обращался за помощью в соседние регионы, а имамы во всех мечетях призывали правоверных подняться за дело ислама. И вот в то время как Ричард из своих соображений медлил в пути, новые толпы готовых биться за веру стекались со всех сторон в лагерь “друга и знамени Пророка”, как величали Саладина во всех проповедях.