Текст книги "Саладин. Победитель крестоносцев"

Переговоры о мире и битва с крестоносцами при Яффе

Весной 1192 года переговоры Саладина и Ричарда продолжались, чередуясь с отдельными боевыми схватками. В это время английский король начал получать тревожные известия о действиях его брата Иоанна и французского короля Филиппа-Августа. Стало ясно, что Ричарду придется вернуться в Европу, чтобы разобраться с французским королем и приструнить брата. Саладин несколько раз атаковал Яффу и однажды чуть не взял город, но вернувшийся Ричард отбил нападение.

Ричард, как и Саладин, стремился к компромиссному миру. Но при этом в ходе переговоров тоже вел свою игру. Он пытался наладить с аль-Адилем особые отношения и восстановить его против Саладина. Но из этого ничего не вышло. Султан, в свою очередь, пытался отколоть от армии крестоносцев маркиза Конрада Монферратского, не без оснований подозревавшего, что Ричард хочет забрать его владения.

В 1192 году, как мы уже говорили, английский король предложил заключить брак между своей сестрой и аль-Адилем, младшим братом Саладина, которых предполагалось короновать в качестве короля и королевы Иерусалима. Таким образом была бы создана прочная основа для прочного мира между христианами и мусульманами. Саладин неожиданно принял это предложение, рассчитывая, что католическая церковь никогда не санкционирует брак христианки и мусульманина без перемены веры. Ричард сделал вид, что пытался уговорить свою сестру стать женой аль-Адиля, но она ответила отказом. Вся эта комбинация затевалась в расчете отколоть от Саладина его брата и перетянуть его на сторону крестоносцев, соблазнив иерусалимской короной.

Король пригрозил султану, что, если они не договорятся в ближайшее время, он будет еще раз зимовать в Палестине. Но Саладин не принял эту угрозу всерьез, будучи прекрасно осведомлен о положении в лагере крестоносцев. Он добивался ухода крестоносцев из Аскалона, который мог послужить для них базой для будущего похода в Египет.

Баха ад-Дин следующим образом описывает события, предшествовавшие битве при Яффе, состоявшейся в начале августа 1992 года, и саму эту битву: «Султан, которому помогал его сын ал-Малик ал-Афдал, проводил время, собирая рабочих и вдохновляя их на хорошую работу, ибо он прекрасно понимал, что стоит франкам услышать, чем он занимается, как они явятся, чтобы помешать ему осуществить его намерения. Войска, измученные усталостью как физической, так и моральной, переночевали в своих шатрах. Той же ночью прибыл гонец от ал-Малика ал-'Адиля, который сообщил, что он имел беседу по этому поводу с послами франков и также беседовал по этому поводу с сыном Хонфери, прибывшим навестить его и просившим сдать франкам все города в прибрежных регионах. Султан, войска которого были утомлены и измучены постоянными сражениями и боевыми действиями, не говоря о лишениях, которые они терпели, был склонен принять это предложение и написал ал-'Адилю, чтобы тот вступил в переговоры по этому поводу, делегировав ему все полномочия в выборе условий, которые покажутся ему наилучшими. В 20-й день месяца ша'бан султан с раннего утра занимался тем, что поторапливал работы по уничтожению укреплений и отправлял на стены новых рабочих. Чтобы подбодрить их, он отдал им все зерно, которое было припасено и которое, как ему было ясно, он не сможет увезти с собой; кроме того, времени было мало, и он боялся нападения со стороны франков. По его приказам были подожжены все дома и другие городские постройки, а население принудили пожертвовать всем имуществом, которое еще у него оставалось, поскольку люди не могли унести его с собой. Мы постоянно получали разведывательные данные о действиях врага; в настоящее время они были поглощены восстановлением (укреплений) Яффы. Ал-Малик ал-'Адил сообщал в письме, что враг не знает о том, что мы занимаемся уничтожением (укреплений) города ('Аскалана). “Мы стараемся как можно дольше затягивать переговоры с этими людьми, – сообщал эмир, – и мы будем тянуть, чтобы дать вам время разрушить город”. По приказу султана все башни были наполнены дровами и подожжены. Утром 11-го дня он выехал наконец из лагеря, чтобы поторопить рабочих с выполнением их задачи. Он следил, чтобы они усердно занимались разборкой укреплений, и периодически посещал их, чтобы следить за тем, как они работают. Поэтому вскоре он так заболел, что в течение двух дней не мог ни ездить верхом, ни принимать пищу. Постоянно поступали известия о неприятеле, о стычках с ним, иногда заканчивавшихся победами, иногда – поражениями. (Тем временем) султан продолжал торопить с разрушением [укреплений] города и перенес лагерь ближе к его стенам, что позволяло слугам, погонщикам верблюдов и ослов и всем, кто находился в лагере, участвовать в работах. Поэтому вскоре стены были частично уничтожены, хотя они и были построены самым прочным образом и имели толщину от девяти до десяти локтей, в зависимости от места. Один из каменщиков при мне сообщил султану, что (стена) одной из башен, сносом которой он занимался, имела толщину, равную длине копья. В течение всего месяца ша'бан разбор построек и пожары равняли город с землей. В конце месяца прибыло послание от Журдика, в котором сообщалось, что враги начали совершать вылазки из Яффы и делать набеги на соседние области. Это известие вселило в султана надежду на то, что он сможет покарать завоевателей. Он решил идти на них и застать их врасплох, оставив в 'Аскалане саперов и конный отряд для их защиты. Однако затем он решил, что будет лучше отложить выступление до тех пор, пока не будет сожжена Башня Госпитальеров, сооружение, которое позволяло господствовать над морем и по мощи не уступало замку. Я был в этой башне и обошел ее всю; она была построена столь прочно, что кирки рабочих не оказывали на нее никакого воздействия, и людям пришлось поджечь ее, чтобы сделать каменную кладку более податливой, а уже потом разламывать ее с помощью орудий. В 1-й день рамадана султан передал выполнение этой задачи под контроль своего сына ал-Малика ал-Афдаля и его офицеров. Я видел, как они носили дрова, чтобы поджечь башню. Она горела два дня и две ночи. В тот день султан не выезжал на коне, чтобы пощадить свои силы; я тоже был сломлен недомоганием, что не позволило мне находиться при нем. Несмотря на задуманные им важные дела, он трижды за день присылал ко мне, чтобы осведомиться о моем здоровье.

Султан выступил в полночь 2-го дня рамадана, чтобы избежать дневного зноя и как можно больше сберечь силы. К полудню он достиг Йабна и спешился, чтобы отдохнуть в шатре своего брата (ал-'Адиля), а также получить от него информацию о неприятеле. Он пробыл там час, а затем поехал к своему собственному шатру, где провел ночь. На следующий, 3-й день месяца, он рано выступил на Рамлу, прибыв туда к полудню. Там он занял позицию с тяжелым обозом таким образом, чтобы это свидетельствовало о его намерении оставаться здесь в течение некоторого времени. Затем он расположил войско в боевом порядке, разделив его на правый фланг, левый фланг и центр; после этого он накормил людей и немного отдохнул сам. Между намазом зухр и намазом 'аср он посетил Лидд (согласно “Итинерарию короля Ричарда”, Саладин срыл все замки на равнине или у подножья холмов, чтобы они не достались крестоносцам, которым затруднительно было действовать в горах. – А.В.) и, заметив, что местная церковь является очень укрепленным зданием, велел снести ее, как и замок Рамлы. В тот же день несколько групп работников приступили к исполнению этого приказа. Вся солома и зерно, запасенные там в правительственных житницах, были розданы народу. Населению было приказано переселиться в другие населенные пункты, и в этом населенном пункте остались лишь очень немногие.

Работники трудились до вечера, когда и сам султан вернулся в свой шатер. На следующий день, 4-й день месяца рамадан, он вновь заставил людей трудиться на обеих площадках, поручив присматривать за ними надсмотрщикам, которым было велено подгонять их с выполнением порученного дела. Он посещал работы каждый вечер и повелевал подавать еду после молитвы магриб; затем, когда все прерывали пост, люди разбредались по своим шатрам.

Как-то султану пришла в голову идея посетить Иерусалим, и он тайно, в сопровождении малой свиты, отправился осмотреть состояние города, повелев своему брату ал-Малику ал-'Адилю занять его место во главе армии и подгонять работы по сносу укреплений. С наступлением ночи султан выехал на Бейт-Нубу, где остановился до наступления дня. Сразу после утренней молитвы он направился в Святой город (ал-Кудс), куда прибыл в 5-й день месяца. Остаток дня он посвятил оценке состояния города, его укреплений и гарнизона, запасов продовольствия, оружия и так далее. В тот же день слуги евнуха Каймаза привели к нему двух перехваченных ими христиан с письмами правителя (вали), адресованными султану. В этих письмах, написанных всего несколькими днями ранее, перечислялись все потребности города в зерне, оружии и гарнизоне. Султан ознакомился с ними и приказал обезглавить всех, имеющих отношение к этому делу. Он продолжал осмотр города до 8-го дня месяца, в полдень которого покинул его, отдав приказы о починке крепостных сооружений; переночевал он в Бейт-Нубе, а утром пустился в обратный путь к своему войску. В тот же день [в ставку султана] приехал 'Изз ад-Дин Кайсар Шах, повелитель Малатии, сын Килиж Арслана; он прибыл, чтобы просить у султана поддержки против своего отца и братьев, пытавшихся отобрать у него город. Ал-Малик ал-'Адил выступил из Лидды, чтобы встретить его, и принял гостя с великим почетом. Шатер для него поставили рядом с Лиддой.

В тот же день вражеские фуражиры высыпали на равнину и были атакованы нашим авангардом. Как только враг узнал об этом, он отправил на подмогу своим отряд конницы, который также был атакован нашим авангардом. Один из захваченных в плен заявил, что с этим отрядом выезжал сам английский король и что один из мусульман собирался пронзить его копьем, но между ними встал один из франков, принявший смертельный удар на себя, сам же он (король) был ранен (христианские источники не подтверждают ранение Ричарда Львиное Сердце. – А.В.). По крайней мере, так нам было сказано, но правда известна одному лишь Аллаху.

В 9-й день рамадана султан вновь присоединился к армии, встретившей его всевозможными проявлениями ликования. Когда к нему явился сын Килиж Арслана, он спешился, чтобы встретить его, принял гостя со всеми почестями и пригласил в свой шатер.

Он неустанно требовал ускорить работу по сносу укреплений, которую распорядился выполнить. Между тем стали часто поступать разведывательные данные о неприятеле. Состоялось несколько сражений между франками и авангардом, а арабские лазутчики угнали несколько их лошадей и мулов.

Между тем маркиз прислал посла, чтобы передать, что согласен заключить с мусульманами мир при условии, что те сдадут ему города Сидон и Бейрут. В данных обстоятельствах он был готов пойти на открытый разрыв с франками, осадить Акру и отнять ее у них, при условии, что султан заранее одобрит выдвинутые им условия. Султан послал ал-'Адля ан-Нажиба (придворного), который доставил ответ, выражавший согласие султана принять предложение маркиза. Султан очень хотел, чтобы маркиз порвал с франками, ибо то был проклятый человек, которого приходилось основательно опасаться. Маркиз, со своей стороны, видел, что франки намеревались лишить его города Тира; поэтому он заперся в этом пункте, имевшем мощные укрепления. Ал-'Адил выступил в 12-й день месяца рамадан, сопровождаемый послом султана; предложение маркиза следовало принять при условии, что тот сначала открыто объявит войну франкам, напав на Акру, и, что как только этот город будет взят, он освободит удерживаемых в нем пленников (мусульман), а также тех, кто находился в плену в Тире; тогда и только тогда султан передаст ему два города, о которых просил маркиз. Вечером того же дня посол, направленный королем Англии на переговоры о мире с ал-Маликом ал-'Адилем, был доставлен к этому эмиру. В 13-й день рамадана султан решил, что необходимо отойти со своими войсками на соседние холмы, чтобы можно было отправиться с вьючными животными на сборы продовольствия, ибо Рамла, где мы были расквартированы, находилась слишком близко от франков, чтобы мы могли воспользоваться ими без риска, что они будут захвачены. Поэтому султан покинул это место и занял позицию на холме, примыкающем к холму ан-Натрун, взяв с собой тяжелый обоз и все войско, разумеется, за исключением авангарда. Этот маневр был совершен после сноса укреплений Рамлы и Лидды. Как только новая позиция была занята, он обошел весь ан-Натрун, замок, знаменитый мощью и величиной своих укреплений, и после этого отдал приказ о сносе его укреплений, который был немедленно принят к исполнению.

Гонцы часто сновали между ал-Маликом ал-'Адилем и английским королем. Послы короля заявляли, что их повелитель полностью доверяет ал-Малику ал-'Адилю и всецело полагается на него в том, что касается условий заключения мира. После этого десять человек, отобранных франками, доставили ему такие удовлетворительные по содержанию послания, что он немедленно сообщил о них в письме султану. Это произошло в 17-й день месяца. Среди доставленных новостей было известие о смерти короля Франции, скончавшегося в Антиохии в результате поразившего его недуга. Нам также сообщили, что король Англии вернулся в Акру, получив от разведчиков данные о том, что маркиз вступил в переписку с султаном, нарушил данные королю обещания и предпринял наступление на Акру. Поэтому король поспешил обратно в город, чтобы положить конец этим переговорам и заставить маркиза присягнуть на верность их делу. После этого султан выехал к авангарду и, встретив в Лидде своего брата, расспросил его о полученных им новостях. Вечером, примерно в час молитвы 'аср, он вернулся в лагерь и к нему доставили двух франков, захваченных авангардом. Эти люди подтвердили известие о смерти французского короля и отбытии короля Англии в Акру (король Франции, который был болен, покинул Палестину 1 августа. Поездка Ричарда в Акру имела цель достигнуть соглашение с теми крестоносцами, которые поддерживали претензии Конрада Монферратского на корону короля Иерусалимского. – А.В.).

Поскольку было необходимо проверить состояние Святого города и его укреплений, ал-Малику ал-'Адилю было приказано направиться туда. Это было в 29-й день месяца; он только что покинул авангард, услышав, что предводители франков отошли от того места, где находились мы, и немедленно тронулся в путь. В тот же день было получено послание от ал-Малика ал-Музаффара Таки ад-Дина, в котором сообщалось о смерти Кизила, сына Йилдигиза и правителя Персии; он погиб от рук собственных слуг, напавших на него. Сообщалось, что убийство было совершено по наущению его жены, которая примкнула к партии султана Тугрила. Это событие, происшедшее в первую треть месяца ша'бан того года, вызвало великую смуту в различных персидских провинциях. Ал-'Адил вернулся из Иерусалима в 21-й день рамадана. В тот же день прибыло письмо из Августейшего Суда (т. е. из суда халифа) относительно похода ал-Малика ал-Музаффара против ал-Хилата, выражающее большую заинтересованность в Бектимуре. В нем также содержалась просьба, касающаяся Хасана ибн Кафжака, которого удерживал в Арбеле в качестве пленника Музаффар ад-Дин, сын Зейн ад-Дина. Султана просили повелеть, чтобы ему вернули свободу. И еще в письме просили направить к халифу ал-Кади ал-Фадиля для разрешения различных вопросов и улаживания различных дел. Это письмо было передано для ознакомления ал-Кадй ал-Фадилю с повелением написать Таки ад-Дину.

Во 2-й день месяца рамадан некоторые из наших лазутчиков доставили султану кобылу и мула, уведенных ими из вражеского лагеря, куда им удалось пробраться. Султан нанял на службу три сотни арабских лазутчиков, которые регулярно наведывались во вражеский лагерь и похищали имущество и лошадей; они также выкрадывали живых людей, действуя следующим образом: один из них заходил в шатер какого-нибудь франка, когда тот спал, и будил его, приставив нож к горлу. Когда проснувшийся видел грабителя, вооруженного ножом, он не осмеливался открывать рот и позволял вынести себя за пределы лагеря. Тем из них, кто все-таки осмеливался закричать, немедленно перерезали глотки; другие, оказавшись в подобных обстоятельствах, предпочитали плен смерти. Так продолжалось до тех пор, пока не был заключен мир.

В тот же день от авангарда прибыл гонец, сообщивший, что часть войска вышла из Акры и движется по равнине; авангард напал на них и взял в плен двадцать одного человека; эти пленники подтвердили сообщение о прибытии короля Англии в Акру и добавили, что тот был болен; гарнизон Акры, продолжали они, был очень слабым, продовольствия не хватало, не было денег.

В тот же день у вражеского лагеря причалил большой флот, который, по слухам, прибыл из Акры, и с ним вернулся король Англии и огромное войско, которое, по некоторым сообщениям, должно было составить гарнизон 'Аскалана; по другим сообщениям, оно должно было пойти на Иерусалим.

В 24-й день месяца вышеупомянутые пленники прибыли из аз-Зиба, и их появление стало для мусульман источником великой радости. В тот же день прибыл посланник, отправленный Кизилом незадолго до его смерти; другой же прибыл от его племянника Инажа. Вечером явился гонец от короля Англии, доставивший коня в качестве подарка ал-Малику ал-'Адилю в ответ на те дары, которые он получил из его рук. Также в тот день до нас дошли слухи о смерти Хусам ад-Дина (Мухаммада ибн 'Умара ибн) Лажйна, сына одной из сестер султана; он скончался в Дамаске в результате внезапно поразившей его болезни. Султан был весьма огорчен этой потерей. В тот же день он получил донесение от Самы (полководца), в котором говорилось, что правитель (Антиохии) совершил вторжение в земли Жиблы и Лаодикии и что его войска были разгромлены, а сам он был вынужден искать спасения в своем городе, лишившись великого множества воинов и потерпев сокрушительное поражение в своем намерении.

В 26-й день рамадана ал-Малик ал-'Адил, который в это время выполнял обязанности командира авангарда, получил от короля Англии предложение направить к нему гонца. Ал-Малик направил к нему ас-Сани' ибн ан-Наххаля, приятного молодого человека, выполнявшего обязанности его секретаря. Встреча состоялась в Базуре, куда этот правитель прибыл с большим отрядом пехотинцев, который затем разошелся по равнине. Они провели порядочно времени, разговаривая о мире, и король произнес такие слова: “Я сдержу обещание, данное моему другу и брату”, – подразумевая под этими словами ал-Малика ал-'Адиля; затем король отослал гонца обратно с предложениями для нас.

Он также написал и передал с этим гонцом письмо, предназначенное султану, в котором были следующие слова: “Передай ему привет и скажи, что и мусульмане, и франки доведены до крайности; их города разрушены, а человеческие ресурсы и припасы обеих сторон исчерпаны. И если мы желаем поступить в этом вопросе правильно, нам нужно говорить только об Иерусалиме, кресте и земле. Что касается Иерусалима, то мы твердо намерены ни в коем случае не сдавать этот город, сражаясь за него до последнего человека; что до земли, то вы должны вернуть ее нам вплоть до той стороны реки Иордан; и, наконец, что касается креста, то для вас это всего лишь кусок дерева, но для нас он бесценен, и если султан милостиво передаст его в наши руки, мы заключим мир и получим возможность перевести дух после длительной усталости”.

Ознакомившись с содержанием этого послания, султан созвал своих советников, чтобы посовещаться с ними о том, как ответить английскому королю. После чего написал ему так: “Иерусалим наш в той же степени, что и ваш, и нам он дороже, чем вам, ибо это то место, куда совершил путешествие наш Пророк, и то место, где собирались ангелы. Поэтому не думайте, что мы отдадим вам этот город или что мы позволим уговорить себя в этом вопросе.

Что касается земли, то первоначально она принадлежала нам, а вы пришли захватчиками, напавши на нас; если вам и удалось захватить ее, то только потому, что вы вторглись неожиданно, а также по причине слабости мусульман, которые раньше владели ею; пока длится война, Аллах не позволит вам поставить камень на камень (т. е. обустроиться) в этой стране. Мы же, слава Аллаху, питаемся с того, что принадлежит нам в этой земле, и имеем с нее доходы.

Наконец, что касается креста, то обладание им является нашим большим преимуществом, и мы не можем отдать его вам без выгоды для Ислама”. Таков был ответ, который гонец повез королю Англии.

В последние дни месяца рамадан в лагерь явился Ширкух, ибн Бахил, один из содержащихся в плену в Акре эмиров. Ему удалось спрятать под подушкой прочную веревку, а эмир Хасан ибн Барйк припрятал вторую. Они договорились бежать вместе и выбрались из окна, расположенного в укромном месте, и спустились по веревкам с вершины первой стены. Ширкух вскарабкался на внешнюю стену и сумел беспрепятственно скрыться; но Ибн Барйк, следовавший за ним, к несчастью, упал, так как веревка не выдержала его веса. Ширкух нашел его, оглушенного падением, и заговорил с ним, но тот не мог произнести ни слова в ответ; Ширкух потряс его, надеясь привести в чувство и забрать с собой, но все его усилия были напрасными. Понимая, что если он останется со своим товарищем, то оба они будут схвачены, он покинул его и, несмотря на сковывавшие его кандалы, бежал до тех пор, пока не достиг холма ал-'Айадййа. Солнце еще только вставало, поэтому он спрятался в том месте и оставался в укрытии до тех пор, пока совсем не рассвело. К тому времени он сумел избавиться от своих кандалов; и вот он вновь пустился в путь и, ограждаемый Аллахом, сумел благополучно достигнуть нашего лагеря. Ширкух предстал перед султаном и, среди прочего, сообщил ему, что эмира Сейф ад-Дина ал-Маштуба держат в заключении со строгим режимом изоляции и что тот попытался заплатить за себя огромный выкуп лошадьми, мулами и всевозможными ценными вещами. Он также сообщил, что английский король находился в Акре и забрал с собой все, что ему [королю] принадлежало – слуг, мамлюков и движимое имущество, ничего не оставив после своего ухода. Он добавил, что крестьяне (феллахи) с гор снабжают его продовольствием. Еще он заявил, что Тугрил, один из главных мамлюков султана и его меченосец, бежал ранее него.

В 29-й день рамадана ал-Малик ал-'Адил призвал к себе меня, а также 'Илм ад-Дина Сулеймана ибн Жандара, Сабик ад-Дина, повелителя Шейзира, 'Изз ад-Дина ибн ал-Мукаддама и Хусам ад-Дина Бишара. Он сообщил нам о предложении, сделанном английским королем его посланнику, которое заключалось в следующем: чтобы ал-Малик ал-'Адил женился на сестре этого правителя, которую тот, направляясь в Палестину, привез с собой из Сицилии после смерти ее супруга, короля этого острова; она должна была жить в Иерусалиме (английские источники ничего не сообщают о столь экстравагантном предложении, но, судя по всему, мусульманские историки его не выдумали. Другое дело, что в данном случае со стороны Ричарда могла иметь место тактическая уловка, и он на самом деле не предполагал, что такой брак может быть заключен. – А.В.), и ее брат был готов передать ему те города Побережья, которые ему принадлежали, а именно Акру, Яффу и 'Аскалан, а также относящиеся к ним земли; султан, со своей стороны, должен был подарить ал-Малику ал-'Адилю все принадлежавшие ему города Побережья и провозгласить его королем этих регионов. Ал-'Адил должен был сохранить за собой все те города и наделы, которые тогда ему принадлежали; крест распятия должно было возвратить франкам; деревни и укрепления, принадлежавшие храмовникам и госпитальерам, должны были остаться их владениями. Всех пленных мусульман и франков следовало отпустить на свободу, а король Англии должен был взойти на корабль и вернуться в свою страну. Король полагал, что таким образом можно было бы прекрасно уладить все проблемы. Когда ал-'Адил узнал об этом, он поступил соответственно – призвал нас к себе и велел нам передать султану послание, которое он получил прежде него. Я должен был выступать в качестве главы посольства и сообщить султану о встрече с королем.

Если бы султан одобрил намеченный расклад и решил, что это может пойти на пользу мусульманам, я должен был бы призвать моих коллег в свидетели тому, что султан дал свое согласие и одобрение; а если бы он отклонил это предложение теперь, когда переговоры о мире приняли конкретные формы, я аналогичным образом должен был бы призвать их в свидетели его отказа.

Мы предстали перед султаном, и я заговорил, излагая все, что произошло во время нашей встречи; затем, в присутствии моих вышеозначенных коллег, я прочел письмо (ал-Малика ал-'Адиля). Султан немедленно согласился на эти предложения, ибо прекрасно знал, что король Англии их не выполнит и что это всего лишь лукавство и насмешка с его стороны. По моей просьбе он выразил свое формальное согласие, трижды четко сказав “да” и призвав всех присутствовавших быть свидетелями его обещания. Получив его согласие, мы вернулись к ал-Малику ал-'Адилю и сообщили ему обо всем, что случилось. Мои коллеги заявили, что я несколько раз предупреждал султана о том, что я должен засвидетельствовать его согласие и что он незамедлительно одобрил весь план. Таким образом, предложения английского короля можно было принять с полного одобрения султана.

Во 2-й день месяца шаввал (24 октября) от имени султана и ал-Малика ал-'Адиля во вражеский лагерь был отправлен гонец. Едва узнав о его прибытии, король послал сообщить ему, что принцесса пребывает в страшном гневе, узнав о том, что ее намереваются выдать замуж, и что она формально отказалась вступать в брак, заявив, что никогда не станет женой мусульманина. Ее брат добавлял: “Если ал-Малик ал-'Адил согласится стать христианином, мы отпразднуем эту свадьбу”. Тем самым он оставлял дверь открытой для дальнейших переговоров. Когда ал-'Адил получил это послание, он написал своему брату, сообщая ему о развитии событий. В 5-й день шавваля мы услышали, что мусульманский флот захватил несколько кораблей из Европы, на одном из которых, с крытой палубой, было более пятисот вражеских воинов. Все они были преданы мечу, за исключением четырех именитых особ. Эта новость доставила нам величайшую радость и была объявлена под звуки музыки. В 6-й день шавваля султан созвал своих главных эмиров и советников, чтобы посовещаться с ними о мерах, которые нужно будет предпринять, если неприятель развяжет военные действия; ибо к нам поступали все новые сообщения о том, что франки задумали выйти из лагеря и напасть на мусульманскую армию. Было решено, что лучше всего остаться на нынешней позиции и начать с отправки тяжелого обоза, что позволило бы оказаться готовыми к бою с франками в случае их нападения. Вечером того же дня в наш лагерь явились два сбежавших из армии франка и сообщили, что враг намерен выступить из лагеря силой более десяти тысяч конных воинов; однако они не знали, в каком направлении двинется это войско. Согласно утверждению одного из мусульманских пленников, которому удалось бежать, они сначала собирались идти на Рамлу, а там решить, куда двигаться дальше. Когда султан убедился в правдивости этой информации, он велел глашатаю возвестить приказ о том, чтобы войска взяли легкое оружие и выступили со знаменами, ибо он вознамерился встретить врага, стоя к нему лицом в случае его появления; затем, в 7-й день месяца, выступил и встал лагерем южнее церкви в Рамле, где и провел ночь.

Утром в 8-й день месяца шаввал наши войска построились боевым порядком, и ал-Малик ал-'Адил, назначенный командовать авангардом, выехал вперед, чтобы присоединиться к этой части войска, сопровождаемый всеми добровольцами, вызвавшимися пойти с ним. Среди них был отряд воинов, прибывших из Рума (Малой Азии) для участия в священной войне с захватчиками. Как только подразделение ал-Малика приблизилось к вражескому лагерю, мамлюки султана, полагаясь на свое мужество, своих превосходных коней и собственный опыт сражения с франками, бросились вперед и выпустили по врагу град стрел. Добровольцы из Малой Азии, введенные в заблуждение горячностью мамлюков, последовали их примеру. Франки, разозленные и раздраженные атакой с ближней дистанции, выехали из лагеря и с громкими криками сообща набросились на них. Спастись удалось только тем из наших, кого унесли от опасности кони или кому посчастливилось сохранить себе жизнь благодаря умению быстро бегать. Враги захватили множество пленников, потеряв трех человек убитыми. Затем франки перенесли свой лагерь в Базур, а султан в ту ночь до рассвета находился на месте их привала.

В 11-й день месяца султан выехал в сторону врага и, изучив его позицию, вернулся и поручил мне сказать ал-Малику ал-'Адилю, что он желает видеть его вместе с 'Илм ад-Дином Сулейманом ибн Жандаром, Сабик ад-Дином ибн ад-Дайей и 'Изз ад-Дином ибн ал-Мукаддамом. Когда все они явились к нему, он приказал слуге удалить из окрестностей его шатра всех, кроме этих эмиров и меня. Затем он извлек из накидки письмо со сломанной печатью; когда он начал читать его, мы увидели, что по его щекам бегут слезы. Затем он дал волю своему горю и заплакал и застенал так, что мы также заплакали, хотя и не знали причины этого горя. Когда он сказал нам, что в этом письме сообщалось о смерти ал-Малика ал-Музаффара (которая произошла во время осады Маназгерда (ныне – Меласгерд), одного из древних городов Армении. – А.В.), мы вновь принялись дружно стенать и плакать.

Затем я обратился к нему и попросил его вспомнить о Всемогущем Аллахе и покориться тому, чтобы было предопределено и предрешено. Он ответил: “Прошу прощения у Аллаха”, мы принадлежим Аллаху, и к Нему мы возвращаемся (Коран, 2:151). “Мы должны держать эту новость в тайне, чтобы враг не узнал об этом, пока наступает на нас”. Затем он приказал подать еду всем присутствовавшим, и после трапезы мы разошлись. Таки ад-Дин умер, возвращаясь из Хилата в Мийафарикйн. Его тело было доставлено в этот город, а затем перенесено в мавзолей на территории медресе, ныне весьма известного, которое было основано в его честь неподалеку от Хамы. Я сам посещал его могилу. Он умер в пятницу, в 19-й день месяца рамадан (10 октября 1191 г.).

В 12-й день месяца шаввал султан получил письмо от своих офицеров в Дамаске, к которому было приложено послание из Багдада, направленное Августейшим Судом. В нем содержались замечания по трем вопросам: во-первых, выражалось весьма сильное неодобрение поведением ал-Малика ал-Музаффара (Таки ад-Дина), который пошел на Бектимура, и официально говорилось о том, что диван халифа не будет приветствовать этого эмира; во-вторых, выражалось неодобрение поведению Музаффар ад-Дина, сына Зейн ад-Дина, который удерживал в плену Хасана ибн Кафжака, и повелевалось передать этого пленника ал-Кархани (властителю Киркука).