Текст книги "Элита. На дне класса"

Глава 8

За те деньги, которые родители заплатили комитету «Лас-Энсинас», можно было бы приложить больше усилий и даже арендовать клубный зал для проведения мероприятия. Но нет, это была тусовка на территории школы с декорациями, свисающими с потолка, белыми и золотыми шарами-глобусами и довольно дрянным баннером, на тот случай, если кто-то уже ничего не помнил и подумал, что попал на Хеллоуин или торжество в честь празднования Нового года.

Когда ты подросток и напиваешься каждые выходные, устраивать вечеринку, где не подают алкоголь, – просто какая-то ерунда. Тем не менее это прекрасный повод посмотреть, во что одеты ваши товарищи, которые сменили школьную форму на нечто более крутое. Если бы подросткам пришлось выбирать лучший наряд, Карла стала бы единогласным победителем: на ней было красивое белое платье, и девушка выглядела потрясающе. Но ничего подобного не разыгрывалось. Единственной наградой, вручаемой сегодня, являлся приз «Лучший ученик» – тяжелый трофей, который давал возможность получения стипендии на обучение за границей.

Горка, Жанин и Паула знали о призе, но плевать на него хотели. В классе было три или четыре человека, которые положили глаз на награду, но никто из нашей троицы не захотел ввязываться в состязание. А приз выиграла Марина, и оказалось очень странно, что через некоторое время ее обнаружили убитой.

В общем, Марина поднялась за призом, хотя и находилась в состоянии растерянности и драматического восприятия жизни, в котором пребывала уже несколько недель. Ей было неуютно, она словно несла огромный рюкзак проблем за спиной. Она подошла, чтобы забрать награду, и извинилась, поскольку считала, что не заслужила ее. Надо сказать, она была далеко не единственной, кто считал точно так же. Несколько учеников схватились за головы, услышав ее имя: «Что-о?» Конечно, замешательство никоим образом не связалось с ВИЧ, наоборот, просто замечательно, что девушка с ВИЧ получила такую награду. Это был скорее вопрос усилий.

Никто не думал, что Марина приложила много стараний во время учебы, и даже ходили слухи, что у нее проблемы с марихуаной.

Речь сестры Гусмана оказалась искренней. Марина импровизировала на ходу, вызывая одновременно восхищение и ненависть. Она говорила осмысленно, ее посчитали одной из лучших, но в воздухе витала недосказанность. Затем она покинула зал – с тяжелой наградой в руках, а через некоторое время к выходу направился Самуэль, и все происходило под пристальным взором Паулы, которая была простым зрителем, наблюдавшим за зигзагообразной историей этой парочки.

Она понятия не имела, было у них что-то или нет, но одно ей стало ясно.

– Жанин, – сказала она, повернувшись к подруге, – тебе не кажется, что у Самуэля плохо идут дела из-за Марины? Я терпеть ее не могу, правда, я просто не выношу ее… Она мне не нравится. Я сейчас вернусь.

– Куда ты?

– Куда? В туалет.

Паула выскочила из зала немного расстроенная и бросилась в туалет, чтобы побыть наедине со своим возмущением. Она скорчила гримасу, потрогала волосы, пытаясь понять, что все видят в девушке, которая получила награду, и повторила классическое: «Что у нее есть такого, чего нет у меня?»

Она вышла из кабинки, вздохнула, поправила макияж и некоторое время стояла в одиночестве, уткнувшись в мобильный телефон.

Если честно, Жанин удивилась словам Паулы. Ее поразила стервозность, с которой Паула говорила о Марине, но ей были неведомы головоломки, которые сложились в голове подруги, и она не знала, что именно та имела в виду, когда упоминала Самуэля и Марину, которая, возможно, была его девушкой.

Паула тоже терялась в догадках, но не нужно быть детективом из романа Агаты Кристи, чтобы собрать все факты воедино. Самуэль всегда бегал за Мариной как собачка, а она не обращала на него внимания, когда не хотела, или дарила парню любовь, если у нее возникало желание… Обычное «дай и возьми», такое перетягивание каната. Паула относилась к этому довольно спокойно, но чувствовала, что Марина несносная и самовлюбленная девчонка, которая не думает о других.

Хотя, конечно, кто она такая, чтобы иметь мнение, если не знает и половины. Через несколько минут она вышла из туалета и вернулась на вечеринку, присоединившись к друзьям, и они больше не вспоминали ни о Самуэле, ни о стипендиатке. Мальчишки танцевали и прикалывались над всем: над праздником, над местом, где он проходил и над самими собой. По крайней мере, музыка была сносной, а с реггетоном, вопреки опасениям Горки, не переборщили: много диско, рока и поп-хитов, время от времени сдобренных медленными композициями. Когда зазвучал очередной медляк, Горка вытащил Паулу танцевать. Она упиралась и хихикала, а он говорил всякие глупости и смеялся. Жанин почувствовала, что ее обошли стороной, и решила прогуляться по саду. Она вполне справлялась с ситуацией. Разумеется, о ней сплетничали, но она с олимпийским спокойствием не обращала на это никакого внимания.

Хотя признаюсь, все это время я глазела в потолок. Когда я была маленькой, на меня очень повлиял фильм «Кэрри»[65]65
  Это американский триллер «Кэрри» (1976) режиссера Брайана де Пальмы, снятый по одноименному роману американского писателя Стивена Кинга (опубликован в 1974 году).


[Закрыть]. Во-первых, из-за сцены с месячными в раздевалке и, во‐вторых, из-за кадров с ведром свиной крови. Думаю, она была свиная, я плохо помню. Я знаю, в школе есть ребята, которые считают меня смелой, но найдутся и другие (включая Венди), которые уверены, что я ведьма в истории с Марио. Представьте, что около меня спрятано ведро с кровью, а Венди ждет нужного момента, чтобы вылить его на меня… Но такое сложно вообразить, я же постоянно двигаюсь… ну а подружка Марио просто бездарна, я уверена, она бы поставила ведро рядом со столом с едой, думая, что я, толстуха, собираюсь провести время, поглощая пирожные (они, кстати, не содержат глютен: некоторые ученики его не переносят, а на вкус пирожные отвратительные, как опилки).

Когда кривляния Горки и Паулы уступили место настоящему танцу без ухмылок и глупостей, молодые люди посмотрели друг другу в глаза. Они уже собирались сделать то, о чем просили их тела (как тогда в спортзале), но у Горки внезапно зазвонил мобильный.

Это был один из тех входящих вызовов, которые заставляют вас бросить компанию. Звонила его лучшая подруга, страшно взволнованная и плачущая. Мелена говорила что-то невнятное и всхлипывала. Горка отошел от Паулы, он ничего не слышал из-за музыки и подумал, что Мелена снова под наркотиками или попала в беду. Последнее было недалеко от истины.

– Я плохо слышу, Мелена… Ладно… Я иду к тебе.

Горка направился к Пауле, чтобы предупредить ее и сказать о звонке, но неожиданно ситуация осложнилась еще сильнее: на сцену поднялась инспектор и заявила, что все должны организованно покинуть школу в связи с непредвиденным инцидентом.

Слухи распространялись со скоростью лесного пожара. Марина мертва. По крайней мере, так говорили. Подростки помчались к выходу, не обращая особого внимания на указания инспектора. Началась суматоха. Некоторые плакали, некоторые шептались, а другие нервничали и не понимали, куда идти, думая, что они могут оказаться следующими. Несмотря на это, несколько ребят пытались доиграть партию в бильярд. Полиция пока ничего не подтвердила, и новость о гибели Марины могла показаться выдумкой, вместо того чтобы быть реальностью. Кто-то убил Марину? Правда? Кто мог так поступить? Кто способен хладнокровно убить лучшую ученицу?

* * *

Жанин попыталась вернуться в школу, но в дверях была такая толчея, что попасть внутрь оказалось невозможно.

Но Жанин все стало ясно. Она ни в чем сомневалась: как только слух о смерти Марины достиг ее ушей, она сразу поняла, кто виноват. Дрожь пробежала по ее телу с головы до пят, когда она вспомнила слова Марио в школьном коридоре.

«Он сказал Марине, что она мертва». Жанин запаниковала, пульс участился и придал ей силы пробиваться против течения. Она уже не хотела искать друзей, она решила встретиться с полицией и объяснить, в чем дело.

Толпа постепенно рассосалась, и Жанин смогла войти в школу. Она подумала, что обязательно столкнется с полицейскими, и двинулась по коридору. Уже наступила ночь, было пустынно.

Лампы погасили, коридор освещался только светом фонарей, который проникал с улицы. Атмосфера была, мягко говоря, зловещая. Жанин вспомнила все фильмы ужасов, которые видела, и затряслась от страха. Она услышала шаги позади себя, но не стала оборачиваться, потому что не хотела знать, кто ее преследует.

Но этот человек окликнул ее:

– Эй!

Она все же обернулась и замерла в нерешительности, подумав, что это полицейский, который хочет сказать ей, что здесь нельзя находиться. Но она ошибалась. Человек медленно приближался, и, когда свет фонаря упал на его лицо, Жанин закричала.

Перед ней был Марио. Жанин заорала еще громче. Да, ее жизнь быстро превратилась в полноценный ужастик.

– Не убегай, Жанин! Подожди!

Ничего подобного. Жанин рванула как сумасшедшая.

Девушка попыталась открыть дверь одного класса, затем другого, но все были заперты, поэтому она кинулась в столовую, продолжая кричать:

– Нет! Помогите! Убийца! УБИЙЦА!

Марио был атлетически сложен, и преимущество, которое было у Жанин поначалу, быстро исчезало.

Марио был близко, очень близко. Она сменила курс, влетела в женский туалет и попыталась заблокировать дверь корзиной для мусора. Это был полный абсурд: Марио сбил преграду одним ударом ноги.

Жанин спряталась в кабинке и заперла дверь на щеколду. Она знала, что дверцы не слишком крепкие, но у нее в запасе будет несколько секунд, чтобы позвонить в полицию. Она трясущимися руками достала мобильный из сумочки, но так неудачно, что уронила телефон, и тот вылетел из кабинки, в которой она пряталась.

Марио, невозмутимо преследовавший девушку, без раздумий наступил на телефон, разбив его вдребезги. Это испугало Жанин еще больше.

– Открой дверь, Жанин.

– И не подумаю!

– Открой и не кричи, все равно никто тебя не услышит. Я просто хочу поговорить.

– Мне не о чем с тобой говорить, убийца, оставь меня в покое. Помогите! ПОМОГИТЕ!

– Что ты несешь? – удивился он.

– Оставь меня в покое! Помогите! – продолжала вопить Жанин.

Марио впал в ярость и стал ломать дверь, а Жанин еще сильнее заорала от ужаса.

– Я просто хочу поговорить, – повторил он. – Ты должна забрать эту гребаную жалобу. Ты делаешь мою жизнь невыносимой. Черт!

Марио ударил по дверце, и петли скрипнули. Еще один удар – и он выломал бы ее. Жанин никогда в жизни не была так напугана. Она помертвела и мысленно похоронила себя. Слезы наворачивались на глаза, а страх блокировал мозг, она уже не слышала Марио. Она была не в состоянии рассуждать, не могла говорить. Она чувствовала себя добычей, жертвой… ей есть что терять! Ей казалось, что она маленькая мышка, с которой играет кошка, трогая добычу лапкой, прежде чем кинуть в пасть и сожрать.

– Да открой же, наконец!

Он орал во весь голос, но она вопила еще сильнее, и, когда парень уже собирался вышибить дверь, в туалет – прямо как в кино – вбежала женщина-агент, которая размахивала пистолетом.

– Стоп, полиция! – крикнула она.

Марио повиновался и поднял руки, понимая, что снова облажался. Молодая женщина-полицейский (гораздо позже Жанин подумала, что та слишком молодая и чем-то напоминает испанскую актрису Бланку Суарес) попросила бедняжку выйти из кабинки, сказала, что все кончено и можно не бояться. Потом она проводила Жанин до двери, ведущей в коридор.

Марио уже был закован в наручники.

Ученики за пределами школы не могли поверить в происходящее. С одной стороны, Марина Нуньер была мертва, с другой – Марио арестовали, и все думали, что он убил ее, ну а Жанин под конвоем копов тоже вели к полицейской машине.

Паула ничего толком не увидела, она просто позволила течению увлечь себя к выходу, пока Горка бежал к дому Мелены. Она была озадачена, как и остальные, и чувствовала себя странно, поскольку все время думала о смерти Марины. Она желала этой смерти и теперь чувствовала себя виноватой, ведь Марина уже не казалась ей плохой или эгоистичной.

Марина была такой же девчонкой, как и я. Возможно, влюбленной, как и я. Иногда мы идем на поводу у эмоций и принимаем неправильные решения. Кто я такая, чтобы судить ее? Наверное, я всегда ей завидовала. Думаю, все в классе тоже. Если меня спросят: «Как ты думаешь, кто убил Марину?» – я отвечу, что преступником мог быть кто угодно.

Нас обуревала ненависть… и зависть. А Марина – это порождение света, человек, который сиял безо всяких усилий, показывая нам, что мы просто кучка посредственностей.

Я думаю, именно поэтому Горка вызывает у меня такие чувства, он заставляет меня не быть посредственностью и помогает ощущать себя особенной, и он ужасно милый… Да! Я продолжаю думать о нем, я все время думаю о нем.

Мне нравится Горка, правда! Симпатия к нему уже глубоко пустила корни. Он мне кого-то напоминает? Вряд ли… Он состоит из кусочков и воспоминаний о других людях? Нет. Он мне нравится таким, какой есть, мне по душе те эмоции, которые он вызывает в моей душе… Сегодня вечером я просто трепетала. Когда мы танцевали, я положила голову ему на плечо, прикидываясь дурочкой и хихикая как глупышка, которой на самом деле и являюсь, а потом мне даже стало щекотно. Я хотела, чтобы он поцеловал меня.

И я хотела поцеловать его… я мечтала, чтобы он взял меня за подбородок своими мозолистыми от гантелей руками, притянул к себе и поцеловал в губы так, как умеет целовать только он. Нет никаких сомнений, мне нравится этот мальчик. И в довершение всего он такой милый и хороший – ведь Горка решил пригласить Жанин на вечеринку, о чем я даже не подумала (какая я никудышная подруга, забочусь только о своей шкуре). А еще он бросился на помощь Мелене (кто знает, в какое дерьмо она вляпалась теперь)… в общем, все это заставило меня почувствовать, что он крутой парень. Я окажусь полной дурой, если упущу шанс стать его девушкой.

Поэтому я собираюсь взять бразды правления в свои руки и скажу ему: «Горка, ты мне нравишься, причем очень сильно. Горка, я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью и чтобы это был ты, а не кто-то другой. В моей голове нет никого, кого бы я хотела чувствовать внутри себя, – никого, кроме тебя».

Да, я собираюсь это сделать. Сейчас самое подходящее время. Мне нравится Горка. Вот и хорошо.

Мне нравится Горка, о боже!

Мне нравится Горка.

* * *

Свет фар кареты скорой помощи проник в особняк через окна. Белые стены, дорогая мебель, ковер и мраморный пол периодически заливались оранжевым цветом, наполняя комнату обманчивым теплом. Можно ли назвать Горку спасителем? Да. Он бросился к дому подруги, немного опешил от вида крови и роскошного платья, но не позволил всему этому парализовать себя и осмотрел тело матери Мелены, которое показалось ему безжизненным. Парень не собирался посвящать себя медицине, но в детстве часто смотрел сериал «Центральная больница»[66]66
  Испанский телесериал (2000–2012), транслировавшийся на канале Telecinco. Режиссеры – Хавьер Писарро, Хуан Теста, Хакобо Риспа и другие.


[Закрыть], поэтому почувствовал, что сейчас готов делать операции на открытом сердце.

Мелена пребывала в состоянии шока.

Я плохо помню тот вечер… Я лежала на полу и начала засыпать, пока не почувствовала, как адреналин захватывает тело, словно мне вкололи что-то, и за секунду он поднялся с нуля до ста. Теперь в голове всплывают лишь маленькие вспышки: звонок Горке, подъемы и спуски по лестнице, страх, мое отражение во всех зеркалах дома, разорванное платье и пятна крови, крови, которая не была моей.

Как будто все это видеоклип режиссера, который специализируется на шокирующих образах. Потом – Горка, скорая помощь, служба спасения, недоумение, опять страх и сирены… Пока я, наконец, не захлопнула дверь. Я никому не рассказала, что произошло, да меня и не спрашивали. Горке я объяснила, что мы поссорились, а остальным подсластила трагедию: дескать, услышала удар и увидела, что она лежит на полу. Кажется, я обвинила в случившемся туфли, точно не знаю… не помню. Голова сейчас взорвется. Чувствую каждый удар сердца, перекачивающего кровь прямо в мозг. Бум, бум, бум. Я ощущаю каждый орган в теле. Мне нужно отдохнуть, мне надо поспать.

Я чувствую все – и ее кровь, и свою… мне нужно поспать.

Пижама Мелены состояла из рекламной футболки хозяйственного магазина и мальчишеских треников, но для сна она подходила гораздо лучше, чем платье «Вера Вонг». Горка, который, вероятно, расплакался бы как ребенок из-за напряженной ситуации, проявил мужество и с самого начала повел себя по-взрослому: убедил подругу не садиться в машину скорой помощи и заставил ее отдохнуть. Он порылся на кухне, чтобы найти и разогреть стакан молока, но обнаружил, что холодильник пуст, а Мелена живет в весьма необычных условиях.

Он уложил ее в постель, погладил по волосам, попытался успокоить глупыми словами и банальностями, которые слышал раньше, но в основном усмирил своим присутствием. И Мелена позволила ему это сделать. Она нуждалась в прикосновениях и в ласке, ей было все равно, что душевное тепло исходило не от матери, а от друга, с которым она была в ссоре и еще несколько часов назад даже не вспоминала о нем.

Мелена по-настоящему испугалась. Она практически не думала о матери как о живой: та уже была мертва из-за падения с лестницы.

То самое падение все еще всплывало в ее голове, хотя разум девушки с трудом переваривал «теперь мертва», «теперь жива», поэтому Мелена продолжала думать, что Аманда погибла. На самом деле состояние матери было критическим: она дышала, хотя полоска индикатора была полностью красной.

Телефон Горки, казалось, раскалился. Парень отключил звук, как только прибежал к подруге, но продолжал получать звонки и послания от Паулы, от Жанин, а еще сообщения в групповых чатах об убийстве Марины… Но теперь его волновало только одно – ему надо было предупредить родителей, что он заночует у Мелены.

Мать оказалась не в восторге от этой идеи, поскольку одноклассницу сына только что убили, но едва Горка упомянул Аманду и ее падение с лестницы, все разрешения были получены.

Горка закатал рукава рубашки и лег на кровать рядом с Меленой. Она поблагодарила его, а он ответил, чтобы она не разговаривала, он здесь, а ей надо отдохнуть. И она согласилась, поскольку парень настаивал на том, что останется на ночь. Мелена сразу уснула как ребенок, которого любят, с приоткрытым ртом и уверенностью, что если случится пожар или еще бог знает что, Горка ее защитит.

Это был первый раз, когда она действительно чувствовала себя в безопасности.

* * *

Ночь прошла без новостей, Мелена погрузилась в глубокий сон, зато Горка не мог сомкнуть глаз.

Когда наступило раннее утро, он очень осторожно встал с постели и решил побродить по дому. Конечно, Мелена – его близкая подруга, но винить в падении с лестницы высокие каблуки показалось ему какой-то ерундой.

Он лично наблюдал, как мать Мелены ходила в туфлях на самых высоких каблуках в мире и выглядела совершенно непринужденно, для нее это было раз плюнуть.

Аманда работала моделью, годами дефилировала по подиуму, и, надо сказать, не только по подиуму, но и по жизни. Она как будто левитировала. Она упала с лестницы своего особняка? Но женщина поднималась и спускалась по этим ступеням тысячу раз и на шпильках, которые были повыше, чем злополучные каблуки! Горка видел Аманду пьяной, почти в алкогольной коме, но она всегда двигалась с достоинством.

Версия показалась ему хлипкой. Горка не думал, что девушка пыталась убить мать, но решил, что правда была не совсем такой, как Мелена рассказала врачам и полиции.

Горка чувствовал себя частным детективом, пока бродил по дому и перебирал всевозможные гипотезы. Он зашел в гардеробную Аманды, где все было вверх дном, особенно шкаф.

Он почти увидел обнаженную Мелену, стоящую перед зеркалом.

У него имелось две теории. Одна из самых безумных была связана с тем, что Аманда заставила дочь очень красиво одеться, чтобы отвезти ее на тусовку магнатов и бизнесменов и бессовестно продать, поэтому Мелена столкнула ее с лестницы.

Согласно второй теории Мелена украла у матери платье, чтобы пойти на школьную вечеринку. Аманда поймала ее, они поссорились, женщина ударила дочь – Горка знал, что такое случалось, – а Мелена дала ей ответную пощечину, не сдержалась и столкнула родительницу с лестницы.

Эта версия показалась ему логичной, но что-то не вписывалось в нее: окурки перед лестницей. Улики привлекли его внимание. Это означало, что мать и дочь стояли и разговаривали, и затем одна толкнула другую, но о чем они говорили? Какими оскорблениями обменялись, если Мелена попыталась убить мать? Он не знал, да и не хотел выяснять дальше. Он устал и был бы не прочь поспать.

В суматохе, связанной с приездом кареты скорой помощи, кровью и всем прочим, он забыл сказать Мелене, что Марина мертва. Девушки не общались, но выросли вместе, их матери были близкими подругами, и он чувствовал, что должен донести до Мелены эту новость.

Горка вернулся к Мелене и посмотрел на нее, ожидая, что она проснется, но ничего не могло быть дальше от истины: девушка продолжала спать. Парень подошел ближе, поцеловал ее в щеку, как будто она действительно была частью его семьи, и погладил бедняжку по голове, заметив, что ее волосы снова выпадают. На него нахлынула печаль. Сейчас они находились не в лучших отношениях, но она была настоящим другом, и его огорчало, что Мелена оказалась в катастрофической ситуации.

Оглядывая комнату, изучая особняк и анализируя жизнь девушки, он думал о том, как же ей тяжело. Горка часто жаловался на многие вещи, связанные с типичными неудачами подросткового возраста или капризами, но, сравнивая свои истории с повседневной жизнью Мелены, решил, что у него все просто, и даже поблагодарил вселенную. Единственное, что его по-настоящему волновало, касалось социальных контактов («Мне нравится эта девушка, а нравлюсь ли я ей?» – и так далее): вот что заставляло парня переживать и чувствовать себя неполноценным.

Он лег рядом с Меленой и мгновенно заснул.

Когда Мелена проснулась, Горки уже не было. Он ушел за несколько минут до ее пробуждения.

«Нет, это не сон», – подумала она и поняла, что ей требуется солнечный свет и воздух. Она надела халат и спустилась в сад, широко открыв дверь, чтобы немного проветрить комнаты, потому что тяжелая атмосфера, напряжение и кровь превратили дом в самую темную дыру в мире. Утро выдалось прохладным, поэтому было приятно укутаться.

Если бы на кухне оставался кофе, она бы приготовила себе чашку, но поскольку его не нашлось, Мелене ничего не оставалось, кроме как обнять себя, чтобы согреться. Она долго искала телефон: обнаружила мобильный среди диванных подушек и отправила сообщение Горке, набрав слово «СПАСИБО» заглавными буквами. Она могла сказать, что он спас ее мать – и спас их обоих.

Затем она проверила переписку в групповых чатах и узнала, что произошло на школьной вечеринке.

* * *

Мелена не понимала, почему она до сих пор сидит напротив инспектора полиции. Она думала, что эта женщина могла бы расспросить ее о многих вещах. Все, что касалось наркотиков, незаконных тусовок, проституции или «несчастного случая», произошедшего с матерью, но вопросы были направлены в одну сторону: Марина.

– Инспектор, я уже говорила вам. Есть свидетели, которые скажут, что я была дома и не ходила на вечеринку. Вы увидите это на записях камер наблюдения. Последний раз я видела Марину в школе очень давно.

Инспектор бросила дневник через стол.

Он шлепнулся с громким звуком перед подозреваемой и заставил всех вздрогнуть: инспектор явно не ожидала, что он совершит такой полет.

Мелена широко раскрыла глаза и взяла дневник.

– Как?.. Почему он здесь, у вас? Это глубоко личное. Вы не имеете права… Вы думаете, я как-то связана преступлением, потому что прочитали кучу глупостей в моем дневнике? Не могу поверить. И не собираюсь ничего говорить, у вас нет никаких улик против меня. Что за абсурд!

– А если это просто ерунда, то почему ты так сильно расстроена, Мария-Елена? Тебе не кажется интересным тот факт, что он появился в ящике жалоб и предложений на следующий день после смерти Марины?

* * *

Мелена буквально впечатала Горку в фасад его дома. Она была в ярости и не дала ему шанса ответить.

Она приехала, он вышел на крыльцо, и она толкнула его прямо в стену. Она удивлялась силе, которую хранила в себе, – все дело было в гневе, который заставлял Мелену черпать энергию там, где вроде бы не осталось абсолютно ничего. Но Горка уступил насилию из вежливости, а потом спокойно отстранил девушку.

На пороге появилась немного испуганная мама Горки (все очень нервничали после смерти Марины), но сын попросил ее вернуться в дом.

– Мама, иди, это наши дела.

Мать послушалась. Мелена сжала голову руками, она не могла поверить в это, она чувствовала, что ее предали. И снова постарался он – единственный человек, которому она могла доверять! Горка буквально сдал ее правоохранительным органам, и речь уже не шла о ерунде или о ее прошлом, теперь Мелену обвиняли в серьезном преступлении. В убийстве одноклассницы.

Она сердито и возмущенно повернулась к нему.

– Ты украл мой дневник?

– Ты убила Марину?

Вопрос показался ей глупым и нереальным. Как она могла убить Марину? И прежде всего, как он, знавший ее тысячу лет, мог подумать, что она способна на это?

– Нет, конечно нет. Как ты мог подумать про меня такое? Ты что, не знаешь меня?

– Но я действительно не знаю тебя, Мелена. Я думал, что да, но это не так. Я украл дневник. Ты крепко спала много часов подряд, и я увидел его. Я ничего не искал и случайно обнаружил улику. Дневник просто лежал на столе, и мне достаточно было пролистать его, чтобы понять, сколько в тебе ненависти. Разве теперь я могу думать по-другому: ведь ты сама желала ей смерти и хотела убить! Ну?.. Почему, черт подери, я должен изменить свое мнение о тебе? Кроме того, ты едва не убила родную мать…

Выражение лица Мелены говорило само за себя. Девушка была потрясена.

– Я не собиралась ее убивать, произошел несчастный случай! – закричала она, и ее наверняка услышали все соседи Горки. – Ты даже не представляешь, каково это – жить с ней. Выслушай меня! Она била меня много раз, а я никогда ничего не делала, только терпела, молчала, как последняя дура, и никому не признавалась. А вчера она вдруг заявилась домой, после того как пропала на несколько дней, когда я не знала, вернется ли она, заберут ли меня социальные службы или я умру от голода, потому что у меня не было ни единого евро, и мы поссорились. Мы ругались, я толкнула ее, но она причинила мне боль – сильную как никогда раньше. Она мне такое наговорила, обращаясь со мной как с настоящим дерьмом, провоцируя меня. Если честно, у меня возникло ощущение – она хочет, чтобы я отплатила ей за все, что она всегда делала со мной. И я это сделала. Толкнула ее, но не с целью убить, а чтобы она замолчала раз и навсегда и перестала повторять, что не любит меня…

– Она сказала, что не любит тебя?

– Да… и неоднократно. Конечно, я ненавижу Марину всей душой. И всегда ненавидела ее. Она же идеальная дочь, идеальный ребенок, идеальная сестра, идеальная ученица. И было неважно, вырастет ли она укурком-камикадзе, которому наплевать на свою жизнь, или заразится ВИЧ. Не имело значения, что на самом деле она не была безупречной, потому что она всегда казалась воплощением совершенства, и мать вечно попрекала меня ею.

Она была близка с мамой Марины, которой досталась дочь с кудрявыми волосами, а вот моей мамаше – девочка-эмо, странная и полулысая. Она постоянно рассказывала мне о ее достижениях и успехах. Мне было очень плохо, Горка. Марина, Марина, Марина, Марина. Я устала от нее, от ее имени, от всего. Я хотела, чтобы с ней случилось несчастье или чтобы она умерла. Я ненавидела ее, мечтала увидеть ее погрязшей в нищете, а потом посмотреть на мать и спросить: «Ты уверена, что это та дочь, которую ты бы предпочла?»

Когда я начала терапию в реабилитационной клинике, мне рассказали о важности ведения дневника. Это отдушина, способ не чувствовать себя последней никчемной тварью во вселенной, понимаешь, о чем я? Но теперь, когда Марины нет, я ничего не чувствую. Ни вины, ни печали, ни раскаяния. Я ненавижу не ее, Горка, а себя. Я и раньше ненавидела себя, а злость срывала на Марине, но, если честно, жаждала всех этих несчастий для себя, поскольку вовсе не хотела жить дальше. И поэтому не имело значения, успешна Марина или нет, ее достижения не могли помочь мне заслужить мамину любовь.

Я не сумела завоевать расположение матери… и никогда не сумею. Какая жалость.

Горка онемел. Он чувствовал себя виноватым. Было очевидно, что любой в его ситуации заподозрил бы Мелену. Все стрелки указывали на нее, и он просто подбирал детали пазла, которые ему подносили на блюдечке, но признание девушки имело смысл и проливало свет на случившееся, и, самое главное, ее речь исходила из нутра, из сердца, а он был убежден, что это невозможно подделать.

– Мне очень жаль. Прости, я сомневался в тебе, но меня тогда прямо осенило, и… Это было так безумно, из-за твоей мамы, из-за Марины… Я не знаю.

Мелена молча поднялась с бордюра: она присела на него, когда рассказывала свою версию. Отряхнула юбку, которую надела, чтобы посетить полицейский участок и больницу, и уже собралась уходить, но вспомнила, что осталось кое-что еще.

Она решила уладить все вопросы.

– Ты прочитал дневник целиком?

– Что? Нет. Ну…

– Ты читал ту часть, где я написала, что влюблена в тебя?

Горка покачал головой. Новость застала его врасплох, но все, что прозвучало из уст подруги, было настолько искренним, что он уже не мог удивляться, он достиг предела изумления.

– Значит, теперь ты знаешь. Не только слова ненависти могут вылетать из моего рта…

Горка не представлял, что сказать, и позволил Мелене уйти. Если бы горе и печаль оставляли метки, как слюна улитки, то на дороге бы виднелся заметный след.

Мелена была разбита, обескуражена, хрупка, она выглядела как человек, лишенный всего. Она направилась в больницу.

Нет, я не собираюсь отключать аппараты, которые поддерживают жизнь матери. Я проведаю ее, чтобы мне хоть что-то зачлось, и сейчас я думаю о том, что пришло время принять решение о моем будущем. Убийца? Как Горка мог подумать, что я убийца? Ничто не ранит меня сильнее, чем осознание того, что мама находится в такой ситуации. Я толкнула ее из ненависти и ярости, но не хотела, чтобы она умерла, я даже не рассматривала этот вариант, я просто пихнула ее, чтобы причинить боль.

Я стремилась к тому, чтобы она почувствовала ту же боль, которую причинила мне. Но толкнуть и убить… это очень трудно рассчитать. Наверное, в ту секунду мне было наплевать на все, что может в принципе с ней случиться. Вот именно. Я хотела ударить ее, дать сдачи – и сделала это. Конец. Жалею ли я о том, что натворила? Да.