Текст книги "Элита. На дне класса"

Глава 4

Звук разбившегося стекла вывел Мелену из задумчивости. Она вышла из своей комнаты и крадучись двинулась по коридору.

Она знала, что это зеркало – и далеко не первое зеркало, которое разбилось в доме, будь то от удара кулаком или стулом. Проблема заключалась в том, что мать беспокоило ее собственное отражение, когда она пребывала не в самом лучшем настроении.

А сегодня у нее, наверное, был очень плохой настрой: ведь она разбила викторианское зеркало, красовавшееся на огромном комоде. Оно никогда не подходило ни к бюро, ни к белым деревянным шкафам, ни к коллекции босоножек на каблуках, но это не было достойным концом для вещицы стоимостью в три тысячи евро (а именно столько заплатил за него тот важный человек, который подарил его матери).

Нормальная дочь, находясь в нормальных отношениях с матерью, которая, стоя на коленях на полу, с болезненным выражением лица сжимает и разжимает окровавленные кулаки, бросилась бы родительнице на помощь.

Но Аманда и Мелена не были образцовыми матерью и дочерью.

Несмотря на это, девочка-подросток сделала нечто неожиданное, почти заботливый жест, который заключался в том, что она подошла и спросила:

– Что случилось?

Правда, она задала вопрос таким тоном, что можно было предположить: дочь скорее ругает мать, чем беспокоится о ней, но это было уже хоть что-то, и в глазах Мелены явно прослеживался интерес.

– Оставь меня в покое, – ответила Аманда, доставая осколки стекла из ладоней.

Дочь кивнула и собиралась выйти из комнаты, но тут родительница объяснила суть своих проблем, которые, хотя и менялись, по сути были одинаковыми: она старая.

Дело в том, что две матери Поло… кстати, Поло – одноклассник Мелены – был шикарным бойфрендом Карлы и являлся одним из якобы самых красивых ребят в школе (хотя Мелена всегда считала его тщеславным и странным типом с самоуверенным взглядом и слишком гордым выражением лица и никогда не думала, что он притягательный или какой-то особенный, он просто казался ей очередным заносчивым парнем). Конечно, для остальных учениц он был моделью, импозантным мальчиком и так далее, но не для нее…Так вот, матери Поло, известные лесбиянки в издательском бизнесе, владеющие журналом мод, позвали Аманду сняться для обложки. Честно говоря, они не собирались много платить, но для нее проект имел огромную важность: ведь находиться в центре внимания – это самое лучшее, просто синоним многих вещей, которые ей всегда нравились и прежде всего были необходимы.

Профессии в сфере моды имеют эффект домино, одна работа влечет за собой другую, но мать Мелены уже давно не снималась, не рекламировала даже жалкий бренд затрапезных индюшачьих грудок… В общем, она не работала.

Но сегодня одна из лесбиянок позвонила и сказала следующее. Клиентке, напрямую связанной с фирмой по производству косметических средств, не понравился образ, созданный для продукта. Помимо прочего, было добавлено, что у Аманды не очень хорошая репутация человека, опустившегося до второсортных таблоидов, а еще (и здесь начинается самое страшное), что хоть рекламируемый крем и является антивозрастным, вышеупомянутая модель слишком стара, чтобы демонстрировать его.

На фото она выглядела как «до», а не как «после».

Мать Мелены устала от того, что никто не давал ей шанса, что империя, которую она построила, принеся столько личных жертв, разорвана в клочья и никому нет до этого дела. Она колола себе ботокс, делала инъекции гиалуроновой кислоты, занималась пилатесом и бикрам-йогой и выглядела эффектно для своего возраста, но ее уже нельзя было воспринимать всерьез, наоборот. Все «эксклюзивные» материалы в желтой прессе или звонки, в которых Аманда лично предупреждала папарацци, когда она проведет лето на Ибице, превратили ее из модели в шута, который ничего не делает на подиуме и появляется только в таблоидах.

Это, конечно, дает деньги, но весьма эфемерные, а ведь при таком раскладе портится имидж – и все.

Вот на что она всегда жаловалась, и Мелена очень устала от одной и той же песни. По правде говоря, Мелене было плевать, больше у нее денег или меньше, и понимание того, что они теряют сбережения, доставляло девушке некоторое удовольствие, поскольку являлось символом того, что мать (в ее понимании) – виновница печальной жизненной истории и плохо разыграла свои карты.

И хотя это было бы извращенно и жестоко, ей доставило бы удовольствие понаблюдать за жизнью матери, если бы той пришлось работать в супермаркете, убираться в школе или посещать курсы фрезеровщиков. Мелена не очень хорошо представляла, что означает слово «фрезеровщик», но ей нравилось, как оно звучит, и хотелось бы увидеть, как родительница работает сорок часов в неделю… Зрелище вышло бы презабавным. Нетрудно догадаться, как быстро мамаша Марины, матери Поло или еще две-три так называемые подруги исчезнут со сцены, как только бывшей модели с титулом «Мисс Испания» придется закатать рукава, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

Несмотря на это, когда Мелена увидела мать на полу в крови, она бросила ей полотенце из ванной, чтобы та привела себя в порядок. Однако это широкий жест женщина восприняла как нападение.

– Не притворяйся, что заботишься обо мне, Мария-Елена. Ты лгунья, причем искусная, но притворяться, что я тебе небезразлична… это у тебя плохо получается. Я знаю, тебе нравится видеть меня конченой и валяющейся на полу, и, конечно, ты была бы рада, если бы зеркало свалилось мне на голову и убило. Ну уж нет, я пока еще здесь, сеньорита, поэтому утрись. Пошла ты!

Было очевидно, что мать пьяна. Впервые не имелось повода для ссоры, но она настолько привыкла к скандалам, что изрыгала оскорбления так, словно был включен автоматический режим.

Как всегда, она сказала свою коронную речь, состоящую из нескольких пунктов.

1. Я бы хотела, чтобы ты никогда не родилась.

2. Это все твоя вина.

3. Если бы из-за тебя мой живот не покрылся растяжками, я бы снималась для компании «Венка»[24]24
  Venca – испанская компания электронной коммерции, делающая упор на моде и товарах для дома.


[Закрыть], ведь я снималась в самых крутых каталогах, причем делала это каждое лето до твоего рождения.

4. Я в полном дерьме из-за тебя.

И на четвертом пункте она вошла в очень болезненную петлю, повторив несколько раз «Я – дерьмо, я – дерьмо».

Но Мелена не сорвалась, не закричала, не оскорбила ее и не стала говорить свою коронную речь.

1. Да, ты дерьмо.

2. Не вини меня, если ты не добилась успеха, у тебя просто нет таланта.

3. Люди не звонят тебе именно потому, что ты клоун.

4. Если бы ты не вела себя так отвратительно, ты бы не выглядела так посредственно.

Вместо того чтобы сказать все это, она молчала и наблюдала за происходящим со стороны, словно начинала одно из тех астральных путешествий, о которых слышала в еженедельной телевизионной программе «Четвертое тысячелетие», как будто ее душа покидала тело и впервые узрела все в истинном свете. И поэтому Мелене стало грустно, очень грустно.

Она увидела озлобленного подростка и стареющую модель, плачущую на полу в крови, среди осколков зеркала, которые тысячекратно отражали эту картину. Она впервые в жизни захотела обнять мать, помочь ей подняться на ноги, перевязать раны и заверить ее, что все будет хорошо, но от одной мысли об этом становилось ужасно стыдно.

Мелена заперлась в своей комнате и разразилась рыданиями, издавая всевозможные гортанные звуки, хрипя и пуская слюни. Она была в полном отчаянии. Она ощущала себя разбитой. Почему сейчас? Почему она так себя чувствует?

Если она ненавидит мать и заодно себя, то какое значение имеет недавняя ссора: одной больше, одной меньше? И какое значение имеет небольшое количество крови на ковре?

Но это имело значение… Она всерьез задумалась о том, чтобы украсть деньги из кошелька матери (у нее имелся банковский счет, но не было наличных) и отправиться за чем-нибудь… Только не за тем, чем ее мог снабдить Омар, она не думала о марихуане или гашише, а представляла нечто такое, что могло бы полностью вырубить ее. Мелена не хотела оставаться в этой реальности более ни минуты, ей требовалось срочно найти дверь с яркой неоновой надписью «Выход».

Ей необходимо отсюда выбраться.

Мелена принялась мерить шагами комнату и начала задыхаться, ей показалось, что она тонет и умирает, но теперь в дело вступила паническая атака. С этого момента она будет повторяться неоднократно, но тогда девушка еще ни о чем таком не знала.

Постепенно Мелена успокоилась, дыхание восстановилось, слезы прекратились, но ей все еще хотелось выйти на улицу, и она позвонила Горке, чтобы прокатиться на велосипеде. Идея показалась ему глупой, минуло столько лет с тех пор, как они ездили на велосипедах по окрестностям, но если ей невмоготу…

* * *

Свежий воздух превратил все проблемы Мелены в чуть менее серьезные. Если бы она могла выбрать суперспособность, то выбрала бы умение летать, это было для нее очевидно. Ей часто снилось, что она подпрыгивает и несется по воздуху, отрываясь от земли максимум на метр, но все-таки это был полет. А езда на велосипеде оказалась неплохой альтернативой…

Когда Мелена перестала крутить педали и велосипед помчался очень быстро, она почувствовала ветер на своем лице, и это почти напоминало полет. Ей уже не нужно ничего делать, можно только наслаждаться скоростью. Полет…

Она глубоко вздохнула и жестом показала Горке, что им следует остановиться в парке Сан-Хусто. Улицы были пустынны, уже начинало темнеть, а здесь было лишь несколько человек, которые выгуливали собак.

Подростки, не раздумывая, рухнули на траву и намочили спины, потому что полчаса назад газоны полили из автоматических разбрызгивателей. Мелене было очень приятно лежать на мокрой траве: ей стало совершенно все равно, что подумает мир и конкретные люди, когда увидят ее испачканной в зелени. Это вообще ее не волновало.

Горка настаивал на своем: он хотел знать, почему ее глаза налиты кровью, но ей не хотелось распространяться о домашних скандалах (кроме того, Горка уже был более-менее в курсе), поэтому она предпочла сменить тему.

– Я не собираюсь ничего рассказывать… Лучше послушаю тебя.

– А что ты хочешь услышать? – спросил он, отряхивая намокшую одежду.

– Мне все равно, что-нибудь.

– Я переспал с Паулой в субботу, – начал он наконец. – Не говори ей, пожалуйста… я знаю, ты и не собираешься, но… я… мне… ну, она мне нравится, – выпалил он, как будто ему нужно было оправдываться. – Да, она мне нравится уже давно, но я никак не решался ей признаться и долго молчал. А потом просто подошел к ней на вечеринке у Самуэля, посмотрел очень пристально и поцеловал, как в кино, а она не сопротивлялась. Получилось странно и одновременно поразительно, потому что мы ничего не сказали друг другу. Мы взялись за руки, я отвел ее домой, и мы сделали это. Секс был потрясающим. Она оказалась девственницей, но было совершенно не похоже, что она неопытная, она такая… отвязная.

– Избавь меня от подробностей, ладно?

– Хорошо, – фыркнул Горка. – Но сейчас, между нами, все так чертовски непонятно, хотя я ни о чем не жалею, и она тоже не жалеет: утром она была немного более…

– Веселее, чем обычно.

– Ага. Она не была такой застенчивой, она шла с высоко поднятой головой.

– Конечно, Горка, она потеряла девственность. Это как-то меняет тебя, хватает за живое.

– Да. Но вот еще что – сегодня она действительно казалась другой. Но она избегает меня, не в плохом смысле, но избегает – и все.

Мелена задумалась. Существует ли способ избегать других «по-хорошему» и «по-плохому»?

Так или иначе, но получается, что Паула шарахается от Горки, и Мелена не собиралась начинать спор, она устала и просто хотела, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

– Можно я переночую у тебя, Горка?

– Конечно. Блин, мама подумает, что я Казанова. Казанова или Козанова? Черт, я никогда не знал.

– Без понятия, давай поищу…

Она достала мобильный и уткнулась в него. И объяснила Горке, что правильно говорить «Казанова». Затем стала смотреть видео, на которых все падали, а потом видео с девушкой, которая насадила кукурузный початок на сверло дрели, и, когда включила дрель, чтобы было удобнее есть крутящуюся кукурузу, волосы у нее навертелись на сверло, и бедняге вырвало целый клок.

Они смотрели вдвоем на всякие глупости и смеялись во весь голос.

Горка попросил Мелену найти пародию на трейлер «Сумерек», который заставлял его хохотать каждый раз, и так, переходя от одного видео к другому, они встретили закат и начало ночи. Часы пролетели настолько незаметно, что Мелена забыла о матери, о разбитом зеркале, о сложной жизни впереди, о наркотиках… она забыла все и смеялась так, как не смеялась уже давно, просто глазела на ерунду со своим лучшим другом, которого была рада вернуть.

Как она могла оказаться настолько глупой, чтобы забить на него на каникулах? Ну и дура же она. Он такой милый и… чистый. В Горке не имелось ничего плохого, поэтому было так приятно часами валяться рядом с ним.

* * *

Подростки, как правило, стремятся оставаться незамеченными во время уроков. Поэтому голос директрисы, вызывающей вас по громкоговорителю, чтобы вы зашли в ее кабинет, вряд ли кому-то понравится. Жанин предпочла бы, чтобы об этом никто не узнал, потому что понимала: когда она вернется в класс, все будут взбудоражены и начнут спрашивать, зачем ее вызвали. Она могла бы много чего сказать, чтобы привлечь к себе внимание, но факт оставался фактом: вызов был на грани унижения. Все верно – вот вам очередное мини-унижение в спокойной повседневной жизни Жанин.

– О чем ты думала, когда рисовала граффити на своем шкафчике? – недовольно спросила директриса. – Отвечай, я жду.

Жанин не представляла, что сказать. Очевидно, что надпись «Жирная сучка», замаскированная ее прекрасный рисунком в стиле манга, – дело рук ее дорогого второгодника Марио, которому мало было плевка ей в лицо.

Но что ей оставалось делать?

Просто обвинить его? У нее нет доказательств, но они ей и не нужны. Было много людей, которые шипели: «Жирная», – когда она проходила мимо, или шептались о ее заднице, руках и так далее, но только тупой Марио мог быть настолько безмозглым идиотом, чтобы написать ругательство на шкафчике. А то, что он красив, ничего не значило, это же данность. Если бы Жанин сказала правду, гнев Марио вырвался бы наружу, и она закончила бы этот год очень плохо, но правосудие бы восторжествовало. Проблема заключалась в том, что Жанин, начитавшаяся школьного сёдзё[25]25
  Манга и аниме, специально созданные для девушек от двенадцати до восемнадцати лет.


[Закрыть], совсем не верила в божественную справедливость учителей, поэтому начала импровизировать и придумывать какую-то ерунду.

– Да, я поступила нехорошо, не знаю, о чем я думала, мне очень жаль. Если вы позволите мне купить растворитель, я обещаю все отмыть до идеального состояния. Я не могу не рисовать, это такой глупый возраст, энергия просто бурлит и рвется наружу… Я рисую везде, таков мой способ самовыражения, и когда я увидела одинаковые шкафчики, то подумала, что было бы неплохо придать немного индивидуальности своему. Сначала я нарисовала сердечко, крошечное, но в итоге ситуация вышла из-под контроля. Простите меня, я идиотка, простите меня.

Директриса не очень-то поверила в эту историю, но надо сказать, что у нее имелись дела поважнее, а Жанин всегда была прилежной ученицей, поэтому Асусена велела ей остаться после уроков, чтобы отмыть дверцу шкафчика, и не уходить домой, пока рисунок не исчезнет целиком и полностью. Она могла бы (в качестве публичного наказания) «исключить» Жанин на пару дней из школы или могла бы поговорить с ее родителями, но в «Лас-Энсинас» политика работы с учениками была такова, как если бы они были взрослыми: девушка совершила проступок, значит, она может исправить ситуацию, взяв на себя ответственность за содеянное.

После уроков Жанин попросила уборщицу, чтобы та принесла ей растворитель, чистящую пасту и немного серой краски, чтобы привести шкафчик в порядок и вернуть его в прежнее состояние. Она терла и терла, а из головы у нее не выходил Марио. Она уже не ненавидела его (и не знала – почему), но точно не ненавидела.

Она полагала, что, отдав ему небольшое пространство в своем сердце, как первому парню, с которым она занималась сексом, предоставила Марио некий кредит доверия, а он оказался ублюдком, поэтому кредит был явно на исходе. Тем не менее Жанин радовалась, что не сдала второгодника. Злорадство не было ей присуще, что заставляло ее гордиться собой.

Она никогда раньше не оставалась в школе в одиночестве. Это было очень странное чувство. Никого не слышно, никто не мчался по коридору, опаздывая на урок. Не было никого, кроме нее, растворителя краски и остатков граффити. Жанин редко бывала одна. Она жила в огромном доме, постоянно окруженная родными, и рядом всегда находился кто-то, кому она была нужна для чего-то, или она сидела в вотсапе, который поддерживал ее связь с миром.

Но в школе в шесть часов вечера не было никого.

Она надела наушники и, не желая сдаваться, продолжала оттирать пятно в ритме песни Эми Уайнхаус[26]26
  *Британская исполнительница (1983–2011), прославившаяся оригинальной манерой пения, в которой сочетались ритм-энд-блюз, джаз и соул.


[Закрыть], который постепенно овладевал ею.

Пение не входило в число ее достоинств, Жанин была далека от этого, но, знаете, когда поешь в наушниках, то плохо слышишь себя и чувствуешь, что ты самый лучший в мире исполнитель.

И она чувствовала себя дивой, когда пела «Валери»[27]27
  Имеется в виду песня Valerie (2006) британской рок-группы The Zutons (англ.). Эми Уайнхаус записала кавер-версию этой композиции вместе с британским диджеем и продюсером Марком Ронсоном для его второго альбома Version («Версия» – англ.), вышедшего в 2007 году.


[Закрыть] в школьном коридоре, двигаясь как утка, которую укачало, танцуя без свидетелей, которые могли бы ее увидеть. Возможно, это был эффект от растворителя, а может, ей просто было хорошо. Итог: плевок в лицо пережит.

* * *

Неделя выдалась вполне нормальной. Паула и Горка много думали о том, что произошло в субботу, но помалкивали, а в присутствии остальных вели себя как ни в чем не бывало. Ну а когда Жанин спросила о том, что они сделали, ее друзья рассмеялись и ответили, что она ужасно надоедливая, хотя все и так было ясно. Создалась некая странная шуточная атмосфера, и такой расклад их забавлял.

Со своей стороны, Мелена старалась избегать мать. Обычно это не составляло для нее труда, поскольку та могла исчезнуть на пару дней, а потом опубликовать в «Сторис» фото на яхте, но теперь все сложилось иначе. Вместо того чтобы просто испариться, Аманда бродила по дому в японском халате-кимоно и опиралась о стены плохо перевязанными костяшками пальцев. Она напоминала одного из тех призраков в фильмах Джеймса Вана[28]28
  Австралийский сценарист и режиссер фильмов ужасов; среди его работ – «Заклятие» (2013), «Астрал: Глава 2» (2013) и многие другие.


[Закрыть], которые выглядят как люди, но на самом деле являются духами, не нашедшими путь к свету.

А пути к свету у нее, конечно, не было. Она вставала и пила. Ела что-нибудь из службы доставки и опять пила.

Она могла лежать на любом диване, на полу, на кровати (или рядом с кроватью) и ничего не делать, только быть. Она находилась в доме, но словно не существовала, как будто ее деактивировали – и она стала андроидом без батареи, которого не перезагрузили.

Она без особых объяснений уволила Анну, приходящую молодую уборщицу, и пакеты с логотипом курьерской службы «Глово» копились вместе с остальным мусором. Дом, а особенно кухня, оказался истинным отражением ее эмоционального состояния: мусор, беспорядок и грязь. Вопреки всему, состояние матери заставило Мелену напрячься и взять на себя ответственность. Не то чтобы они поменялись местами, нет, девушка не играла роль мамочки, но подбирала с пола коробки из-под пиццы или огромные клубы пыли, которые почему-то часто образовывались под столом. Это было не очень гигиенично, но она брала их в руку, скатывала в шарик и бросала в другое место, подальше от глаз.

Если бы их семья была более нормальной, Мелена позвонила бы бабушке и дедушке, но она даже не знала их, ведь мать (по ее же словам) «никогда больше не собиралась разговаривать с этими сукиными детьми».

Мать сказала, что они корыстные старики, которые хотели только воспользоваться успехами дочери, поэтому она в возрасте семнадцати лет начала жить самостоятельно и уже никогда о них не слышала. У нее не было ни дядей, ни братьев: только они вдвоем в этом мире. Некого попросить о помощи, нет ни одного ответственного человека, к которому можно обратиться, чтобы он снял груз с ее плеч, хотя о каком грузе могла идти речь? Это был не первый раз, когда Аманда совершала подобные драматические путешествия в никуда.

Когда она общалась с мужчинами, с которыми встречалась не из финансовых побуждений, а руководствуясь реальным сексуальным влечением или тем, что она считала любовью (а на самом деле – просто страхом одиночества и тревогой), они быстро уставали от нее… Они бросали партнершу, устраивая полноценный гостинг, то есть резко прекращая отношения или унижая Аманду, а порой и прибегая к насилию в малых дозах, и женщина могла провести несколько дней, ползая по дому. Поэтому Мелена была убеждена, что подобные «американские горки», состоящие из истерик и нездоровой пищи, когда-нибудь закончатся, к обоюдному благу матери и дочери.

Она и раньше видела мать не в себе, но никогда – так долго и в таком плачевном состоянии. Дело было не в журнальных съемках… то была лишь вершина айсберга, верхушка, торчащая из моря разочарований и венчающая многие не только психические, но и вполне осязаемые проблемы. Не ее вина, что ей не предлагают работу, не ее вина, что мужчины бросают ее после второго свидания, не ее вина, что целлюлит овладел ее прекрасной попкой и теперь та похожа на упакованный в вакуум пакет с сухофруктами.

Во всем были виноваты другие, кроме нее самой.

Мелена переступила через родительницу в буквальном смысле слова, потому что та лежала на ковре в гостиной. Оказавшись у себя в комнате, девушка выкурила косяк и попыталась успокоиться. Она подумала, что могла бы сделать несколько фотографий своей жалкой матери и продать их на интернет-аукционе, если закончатся деньги: было много знаменитостей, замешанных во всяких грязных историях, но не так уж много тех, кто ползал по полу. Она также представила, что отец, которого она никогда не видела и от которого унаследовала только огромное родимое пятно на спине (недостаточно информации, чтобы начать поиск), явился бы к ней как спаситель и увез дочь в другую страну. Здесь ее ничто не держало. Как было бы здорово начать новую жизнь вдали от людей, которые знали, что однажды она облысела. Как хорошо находиться вдалеке от подростков и их глупостей, а главное – вдали от чудовища, которым являлась ее мать.

Иногда Мелена думала об отце, но в глубине души он тоже был ей безразличен. Она размышляла о нем, поскольку обладала богатым внутренним миром и ее интересовали многие вещи.

Зная ее мать, имелось два возможных варианта.

A. Богатый, уродливый, толстый, старый бизнесмен… Плохо воспитанный грубиян, с желтыми от курения пальцами, деспот, шовинист, грубый эксплуататор и вообще ужасный человек.

Б. Хороший, но недалекий парень. Типичный парнишка, у которого нет ничего, ни денег, ни имущества, ни ума, ни забот.

Мелена не понимала, что ее мать могла увидеть в прототипе Б.

Прототип А было легко понять, но Б… Иногда она сталкивалась с некоторыми Б: они слонялись по дому, а Мелена даже пыталась поговорить с ними, но последнее было столь же бесполезно, как разговаривать с бутылкой «Фейри». Она предполагала, что отец не может относиться к Б: ведь если бы он являлся Б, она не была бы такой душевно беспокойной, а могла бы похвастаться непробиваемой и прямо-таки каменной тупостью… и ее бы выгнали из «Лас-Энсинас».

Значит, отец – богатый мачо, магнат, бесстыдный и безжалостный деспот. У матери была странная привязанность к этим мужчинам, привязанность под названием «Деньги».

После рождения Марии-Елены деньги несколько раз толкали Аманду на брак, но она не поддерживала отношений ни с одним из своих бывших. Наверное, не случайно. Дело в том, что, к лучшему или худшему, мать всегда была одна и чувствовала себя покинутой.

Мелена находилась дома, ее и Аманду разделяли несколько комнат, и хотя дочь была не слишком занята, она даже и не подумала выйти, затащить мать в ванную, окатить ее водой из душа, влепить пару пощечин и сказать, чтобы та перестала ныть. Нет.

* * *

То, что он переспал с Паулой, не являлось проблемой для Горки, наоборот, он получал массу удовольствия, вспоминая ту сцену в своей комнате. Он часто думал о случившемся, но не в смысле «это очень плохо», а в смысле «черт, как же классно». Правда, когда он видел Паулу, они ни о чем таком не говорили. Если он поднимал щекотливую тему, то она уклонялась в своей легкомысленной манере, похоже, девушка уже перевернула эту страницу и хотела бы поскорее забыть о произошедшем. Горку такой расклад не задевал: желание повторить затмило желание вести себя с достоинством, которое было уязвлено, когда он узнал, что Паула думала о ком-то другом, пока они занимались сексом.

Он хотел заниматься с ней этим снова (вот так просто), а то, что она мечтала о ком-то другом, с каждым разом казалось ему все менее и менее важным.

Горка вышел из душа и лег на кровать совершенно голый и немного влажный. Было жарко, и ему нравилось смотреть на сползающие капельки воды на своих плечах и прессе. Он взял мобильный и нашел переписку с Паулой в вотсапе… Как лучше поступить? Сказать прямо, чтобы она пришла к нему, кстати, и родителей нет дома, или использовать откровенную лексику горячих видео? Может, достаточно начать с приветствия?

Он много раз писал ей, а потом удалял сообщения, у него не имелось никакого точного плана, но сегодняшним вечером намерение было совершенно четким: он хотел, чтобы Паула пришла к нему домой и легла в его постель. Точка.

Эй, что делаешь? Мне скучно, я лежу дома, родители уехали на выходные в Альмерию. Может, зайдешь ко мне? (Смайлик в солнцезащитных очках)

Паула печатает…

О боже, какие тяжелые сотые доли секунды. Наверняка она сейчас даст ему отпор или прочитает нотацию. Эти сотые доли оказались слишком длинными, и он жалел о том, что написал, но Паула уже прочитала, появилась двойная синяя галочка, а потом и сообщение.

Хорошо. Сейчас оденусь и приду.

Черт, все не слишком сложно, оказывается, быть искренним – ключ, который открывает любые двери. Кто знает… Я хочу трахаться, ты хочешь трахаться, поэтому давай. Конечно, мы не взрослые, но достаточно зрелые и в состоянии понять, чего мы хотим, когда хотим, и так далее… конечно, это ничего не значит, у нас не свидание, и все приведет к тому, к чему приведет, но я написал именно то, что хотел… И собираюсь постараться сделать так, чтобы в следующий раз уже она меня просила.

Горка обманывал себя. Он не был настолько взрослым – и для него не было так просто снова переспать с девушкой, которая ему нравилась, как будто это ничего не значило. Он мысленно говорил «трахаться» и воображал себя и ее во всевозможных грязных сценах, но в глубине души знал, что, если Паула окажется в его постели, он будет нежен и займется любовью. Никаких позиций сзади, как в мечтах, или на коленях перед ним, как он представлял, ничего такого.

Паула не заставила себя долго ждать. Они жили в одном районе (здесь на территории каждого домовладения был разбит большой сад, а еще имелся бассейн), и дом Горки находился всего-то в трех кварталах от нее.

Горка открыл ей дверь, не надев рубашку, – вот так по стереотипу, – на нем были только короткие треники, и Паула оглядела парня с ног до головы: он выглядел отлично, и это было неоспоримо.

Она нарядилась в платье в цветочек на тонких бретельках, на лбу выступили бисеринки пота, но это не казалось отталкивающим, ведь на улице было слишком жарко. Сцена могла бы стать прекрасным началом одной из многократно виденных в кино историй о девушке, которая навещает подругу, но та куда-то отлучилась, а в доме есть только ее старший брат, хотя в их случае в доме вообще не было взрослых.

Горка пригласил ее войти, но она отказалась.

– Нет, Горка. Извини, если то, что я скажу, покажется грубым, но я на днях все четко объяснила и не хочу, чтобы это стало проблемой, ведь, блин, я тебя люблю – и ты мой друг… Да, ты классно целуешься и очень сексуальный, но ты мне не нравишься, Горка. Не обижайся, то есть ты мне нравишься как человек, я считаю тебя сексуальным, и мне нравится быть с тобой, ты один из моих лучших друзей, но давай не будем выходить за рамки дружбы в поисках выгоды. В тот день я была не в себе, я призналась, что влюблена в другого, но алкоголь… и все такое… – Паула покачала головой и продолжала: – Не знаю, я запуталась. Но сегодня у меня в голове все прояснилось, и хотя я вижу твой отличный пресс и мускулистую грудь, у меня нет желания прикоснуться к тебе. Прости, но я на этом остановлюсь, ладно? Мы можем обсудить все на вечеринке, посмеяться, и если какая-нибудь девушка спросит меня, я отвечу, что ты прекрасный любовник – и я нисколько не жалею, что ты был первым, но в моей голове первым стал другой, понимаешь, о чем я? Нет, правда, ты понимаешь? – Паула уже настаивала.

– Ну… я понял. Извини, мне было очень хорошо с тобой, и я думал, что…

Она молчала: твердость и искренность ее слов уступили место доброй улыбке. Между ними не должно быть никакой вражды, но в плане секса она уже поставила точку.

Паула поцеловала парня в щеку и ушла.

Она была уверена в принятом решении. Иметь друга для секса, конечно, неплохо, но Горка для этого не подходил: ведь очевидно, что у него есть чувства к ней, и использовать его нечестно. Примерно так она и думала.

Поскольку она оделась и причесалась (собрала волосы в хвост) и очутилась на улице, ей захотелось прогуляться. Она надела наушники и пошла по городу, слушая классические песни, такие как «Обычный мир» группы «Дюран Дюран»[29]29
  *Песня Ordinary World (англ.) британской синти-поп-рок группы Duran Duran (англ.). Сингл был выпущен в 1992 году в США. Название группы связано с заимствованием имени отрицательного персонажа французско-итальянского фантастического фильма «Барбарелла» (1968) режиссера Роже Вадима.


[Закрыть]. В том, что касается музыки, ее вкусы, скажем так, были немного винтажными…

Она ведь была очень юной, поэтому «Аэросмит»[30]30
  Aerosmith (название можно дословно перевести как «Кузнец воздуха» – англ.) – американская хард-рок-группа, выступающая с начала семидесятых годов.


[Закрыть] и треки девяностых являлись для нее винтажными.

Осознанно или нет, но она вышла на улицу, где жил Самуэль. Издалека она увидела, как он сидит в дверях и разговаривает с парнем-арабом из продуктового магазина, братом Нади, ее одноклассницы. Во всяком случае, она думала, что они брат и сестра, хотя не была уверена.

Омар ушел, и Самуэль остался один, сидя на ступеньке. Паула уже стала новой Паулой, поэтому она не развернулась, как сделала бы раньше, а приблизилась и увидела, что Самуэль в смокинге, как в романтических фильмах. Если между ними что-то и должно произойти, то это должно случиться именно сегодня.

Паула была в ударе после недавней речи, поэтому чувствовала себя неотразимой и уверенной.

А вот ее разговор с Самуэлем, слово в слово.

Паула: Привет!

Самуэль: Привет!

Паула собиралась начать издалека, однако передумала и пошла ва-банк.

Паула: Что-то не так? Ты прекрасно выглядишь для такого кислого выражения лица.

Самуэль: Спасибо.

Самуэль улыбнулся, а Паула подумала, что выиграла очко, поскольку первый шаг был удачным.

Самуэль: Просто я чувствую себя как будто в карнавальном костюме.

Паула: Да, наверное, это не очень вяжется с фартуком и с бургерами… Ты в порядке?

Самуэль: Ничего, все оказалось немного сложнее, чем я себе представлял, плюс проблемы с коллегой.

Отлично, он уже сделал шаг и вступил в игру. Паула прислонилась к стене, но было не очень похоже, что разговор будет развиваться дальше, поэтому у нее сработали тревожные звоночки… Самуэль находился на расстоянии вытянутой руки, ей удалось сказать ему несколько предложений и не выглядеть дурой, как она обычно себя чувствовала, когда он оказывался рядом.