Текст книги "Элита. На дне класса"

Но сегодня Паула пребывала не в том настроении. Она хотела освежиться, чтобы хоть на время отвлечься от «несерьезной» истории с Самуэлем, но не могла выбросить из головы другого парня – Горку. У Паулы были и чувства, и сердце, и она знала: то, что она делает с ним, не является поводом для гордости.

Но с Горкой все было просто, она очень хорошо провела время у него дома и даже послушала, как он играет на гитаре, сидя напротив нее без рубашки, однако теперь в душе Паулы возник полный сумбур.

Горка… в общем, тут сложно. В последний раз, когда мы были вместе, его присутствие временами выводило Самуэля из уравнения, но все-таки он периодически присутствовал в виде миража и был тем, кого я действительно вожделела, пока мы занимались любовью, а еще тем парнем, которого я тогда представляла. Думать о Горке в сексуальном смысле – странно и как-то кровосмесительно, но я бы солгала, если бы не сказала, что сейчас воспринимаю его по-другому. Он мне всегда очень нравился, но я считала его немного придурковатым и бестолковым, а это, может, и забавно для того, кто является твоим другом, но не для того, кто претендует занять нишу в твоей жизни.

Я чувствую себя плохим человеком, стервой, ведь я знаю, что нравлюсь ему, конечно же, так и есть, и дело не в том, что я использовала парня как объект, а в том, что я использовала парня, который является моим настоящим другом, и, в довершение всего, он уже влюблен в меня. Честно говоря, не думаю, что он способен справиться с проблемой.

И в тот момент, стоя в очереди в кассу «Эйч Энд Эм», чтобы купить пару тряпок в стиле «футболка бойфренда», Паула поняла: она больше не пойдет к Горке домой. Она не собирается компрометировать его своими прихотями и поставит дружбу выше дурацких порывов – ради всеобщего блага. Она еще раз мысленно подтвердила принятое решение, но потом засомневалась, поскольку в первый раз, когда они сделали это, она подумала точно так же, а через несколько дней скакала на нем, как будто он был Одиноким рейнджером[37]37
  Отсылка к одноименному американскому вестерну (2013) режиссера Гора Вербински.


[Закрыть].

Первое, что она должна сделать: не встречаться с Горкой наедине, не тусоваться с ним, когда есть алкоголь, иначе она не совладает с собой… но ей будет трудно, потому что, хоть она и не собиралась бросаться в его объятия в школе, вне «Лас-Энсинас» они виделись и на вечеринках, и на откровенных попойках, а Паула не хотела прекращать пить «Малибу» с ананасовым соком, чтобы обуздать чувственные порывы.

Она уже была в замешательстве и вдруг получила сообщение в Директе «Инстаграма». Горка предлагал встретиться. Он писал, что хочет поговорить, но Паула ничего не ответила. Она могла бы пообщаться и все выяснить, но чувствовала, что дело сделано, и если она увидится с парнем, то рискует снова оказаться без нижнего белья, а вот этого она должна избегать.

Когда он спросит ее в школе, она соврет и скажет, что не смотрит сообщения, которые в последнее время пишут в «Инстаграме», и как-нибудь выкрутится. Неприятное ощущение груза вновь навалилось на нее: она знала, что поступила неправильно, а такие чувства вцепляются в тело клешнями, вызывая неприятные ощущения во всем теле, поэтому она пошла в парикмахерскую, к своей знакомой Кэнди, которая отрезала девушке волосы на четыре пальца, хотя Паула обычно просила постричь только кончики.

Но смена имиджа и мытье головы с расслабляющим эффектом – всегда кстати, чтобы не думать слишком много.

* * *

Эта ночь оказалась странной. Может, из-за полнолуния, а может, именно потому, что у всех в головах крутились тысячи историй. Жанин приняла решение и составила план, который намеревалась осуществить в школе. Мелена пребывала в ужасе из-за отношений с матерью и не видела света в конце тоннеля. Горка был очень раздражен словами Мелены и осознавал, что занимается самообманом, а Паула, хотя теперь она могла похвастаться более современной стрижкой, переживала по той причине, что никогда не продвинется в отношениях с Самуэлем и морочит голову лучшему другу.

А утром все они пришли в «Лас-Энсинас» с мрачными лицами, потому что не сомкнули глаз.

Единственным, кто хорошо выглядел, оказался Марио. Он всегда спал по пять часов, потому что любил засиживаться допоздна, играя на компьютере, но, поскольку парень обладал прекрасными генами, он выглядел так, будто спокойно отдыхал всю ночь, как нормальный человек. Правда, в ближайшее время его выразительное лицо должно было резко побледнеть и измениться в худшую сторону на сто восемьдесят градусов, если можно так выразиться.

Закончился урок физкультуры, был обеденный перерыв, но Марио остался в зале еще на некоторое время, чтобы в одиночку побросать мяч в корзину. Помните, что у него было эго размером с небоскреб, а игра в команде, по словам парня, снижала эгоистический уровень, потому что одноклассники играли довольно плохо. Поэтому он решил потренироваться, позабивать трехочковые и попотеть в майке на бретельках.

Пот лил с него ручьями, и при каждом броске капли летели со лба на гладкое напольное покрытие.

В это время дверь открылась, и в зал вошла Жанин. Марио кинул мяч в последний раз и не попал в корзину, потому что, заметив ее, не сконцентрировался. Он пробурчал: «Блин». Конечно, это означало следующее: «Вот опять жирная тварь притопала».

– Слышь, ты, жирная сука, оставь меня в покое…

Но Жанин была настроена очень решительно и не отступила. Она ничего не ответила, не стушевалась, не стала глазеть в пол, не подчинилась приказу Марио, а сделала нечто гораздо более интересное: достала мобильный и показала парню кое-что, из-за чего он сразу похолодел. Совсем недавно она даже не помнила, что у нее есть такое «произведение искусства» – и не одно. Знаете, иногда случается, что на телефон не приходят уведомления, вам становится скучно, и вы начинаете чистить Галерею? Так вот, Жанин занималась этим пару дней назад и нашла настоящие жемчужины среди снимков.

Две довольно компрометирующие фотки, запечатлевшие ее вместе с Марио после секса.

Кстати, в телефоне сохранились не селфи с надутыми губками, а фотографии, которые любой посчитал бы провокационными… хотя Жанин даже не помнила, почему, как и когда щелкнула Марио. В тот вечер, когда они закончили свои постельные дела на простыне со зверями-спортсменами, второгодник страшно удивился, обнаружив, что девчонка была из его школы, в то время как она успела сделать несколько фото. Может, Жанин хотела навсегда заполучить изображение парня, с которым потеряла девственность, а может, уже знала, что рано или поздно снимки ей пригодятся, или (и это более реалистичная версия), когда она возилась с мобильным, случайно сработала камера, а такое с телефоном часто случалось.

Так что наверняка последняя версия – самая правильная, поскольку Марио оказался без рубашки, на заднем плане виднелось отражение Жанин в зеркале, и было очевидно: между подростками что-то произошло.

Это были плохие фото, не существует фильтров, чтобы сделать их лучше, но они имели компрометирующий характер.

Марио взбесился, попытался отобрать у Жанин телефон, но ее речь была предельно ясна.

– На потолке есть камеры наблюдения, и если ты хоть что-нибудь со мной сделаешь, уверяю тебя, я без колебаний сообщу директрисе, что ты плохо со мной обращался, и попрошу проверить записи. Между прочим, я могла бы попросить, чтобы они поискали видео, где ты пишешь «Жирная сучка» на моем шкафчике, прекрасный текст, кстати, простой, но высокохудожественный, но я этого не сделала. Говорю тебе, если ты хоть пальцем меня тронешь, я пожалуюсь, и у меня будут доказательства, поэтому лучше отпусти мою руку, гребаный уродец, и выслушай меня.

Ух ты! Жанин еще никогда не чувствовала себя столь напористой и решительной. Она контролировала ситуацию, ощущала себя злодеем из комикса, и это поднимало уровень адреналина в крови, она не впала в ярость, не источала злобу и не хотела быть жертвой. Но поскольку именно Марио навязал правила нечестной игры, она намеревалась сыграть в нее до конца и, конечно же, победить.

Ситуация стала такой приятной, что Жанин не смогла сдержать улыбку. Уверенность, которую она обретала, была той же уверенностью, которую он терял, словно она оказалась энергетическим вампиром и досуха высасывала энергию второгодника.

– Хорошо, я обещаю оставить тебя в покое, никаких надписей или чего-то еще не будет, – сказал он, демонстрируя остатки былой наглости.

– Нет, Марио, нет. Фотографии стоят больше, и ты это знаешь, – ответила она с видом мафиози.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы мы сходили на свидание.

Марио фальшиво расхохотался, выдавливая из себя смех и растягивая губы в улыбке. Он до сих пор пытался причинить ей боль. Это так типично для людей, которым есть что терять, – пытаться заставить противника дрогнуть, потешаясь над ним, но Жанин четко следовала плану и не собиралась сдаваться из-за очередного трюка.

– Думаешь, я влюблюсь в такую тюлениху, как ты? Ты уродлива и противна. Боже мой, свидание, да ты свихнулась?

Когда тебя называют уродиной, это очень больно, но Жанин представила, что на ней – красный плащ, с которого стекает весь негатив. Это была не ее идея. Тетя Стефани, которая увлекалась эзотерикой и всегда рассуждала об энергиях и тому подобных вещах, говорила племяннице, что если кто-то пытается обидеть ее словами, Жанин должна вообразить себя в красном плаще, чтобы оскорбления не могли проникнуть в ее душу.

Может, совет звучал глупо, но теперь Жанин оценила его, и он, похоже, сработал.

А если бы Марио снова плюнул в нее, это бы уже не имело никакого значения.

– Ты можешь смеяться, унижать меня и продолжать издеваться, если хочешь… я привыкла к такому обращению. Но либо ты пойдешь на свидание, либо я выложу фото в «Инстаграм», и хотя у меня мало подписчиков, снимки перепостят, и они разлетятся по сети как лесной пожар… Посмотрим, как ты объяснишь овцам в своем стаде, что переспал с толстушкой из школы.

Марио начал выкрикивать множество грубостей и грязных ругательств, он словно обезумел. Парню всегда доставалось все, чего он желал, он никогда не оказывался в такой ситуации. Жанин шантажировала его, и сейчас он думал только о том, что может потерять. Он чувствовал себя бессильным, и это было новое ощущение. А самым странным было то, что инцидент в спортзале пробудил в нем новые чувства. Он схватил мяч и со злостью бросил его: демонстрация несдерживаемой силы заставила Жанин насторожиться.

– Как я понимаю, твой гнев и проклятия – это «да». Идеально. Чао!

Жанин развернулась и поспешила покинуть зал, а Марио продолжал кричать и даже дубасить себя по голове: избалованный, испорченный сопляк.

Очутившись на улице, Жанин поняла, насколько она крутая и какой на самом деле потрясающей была ее встреча с Марио. Она вышла на сцену во всеоружии, словно актриса, снимающаяся в фильме Педро Альмодовара[38]38
  Знаменитый испанский кинорежиссер. Среди его фильмов – «Женщины на грани нервного срыва» (1988), «Поговори с ней» (2002), «Боль и слава» (2019).


[Закрыть]. Она прыгала, скакала и размахивала руками, издавая высокочастотные звуки, которые свидетельствовали о ее новом статусе. Успокоившись, она переступила порог ближайшего кафе и заметила, что мир, образно говоря, замедлился, пока она праздновала победу. Она не была популярна, но сейчас чувствовала себя самым успешным подростком на свете, поэтому заказала пирожное брауни, которое никогда прежде не покупала. Жанин не собиралась наедаться пастой «Болоньезе» или филе пангасиуса в панировке, нет, она намеревалась сразу перейти к десерту. В конце концов, правила существуют для того, чтобы их нарушать.

Конечно, мне не нравится Марио, но… нет, на самом деле он мне совсем не нравится. Зачем же я тогда пригласила его на свидание? Это своего рода поэтическая месть, потому что он олицетворяет все плохое, вообще все, что я терпеть не могу в классовом укладе школы, аналогичное тому, что я думаю о Марине, Лу и Карле. Если бы они начали общаться со мной, а их не сдерживала куча глупых предрассудков, они бы увидели, что я хорошая девушка, я бы им даже понравилась, и это стало бы началом крушения нашей Берлинской стены… а теперь я взяла Марио за яйца и собираюсь совершить над ним суд. Пусть узнает меня поближе. Вот единственный двигатель моей мести. Разумеется, я хочу, чтобы он перестал доставать меня, а еще просто необходимо, чтобы он встретился со мной, но не для того, чтобы он влюбился, нет! Мне надо аннулировать наказание, наложенное Марио… Но он не должен делать это по обязанности, из-за шантажа, ему нужно самому отменить идиотское правило не смотреть на него или делать вид, что мы незнакомы. Пусть он поймет, что я классная. Рискованно? Да, верно, и я в курсе, что он не собирается облегчать мне задачу… но, по крайней мере, я сделаю все, чтобы заставить самого популярного парня в «Лас-Энсинас» увидеть немного больше, чем его грудные мышцы и идеальный подбородок.

Возможно, это начало перемен… или нет, но другого шанса никогда не будет.

Жанин была так вдохновлена, что достала блокнот и начала рисовать как сумасшедшая. Она набросала несколько виньеток – с героинями на свидании, в кинотеатре, в заведении «ВИПС»… Она была романтичной и наивной.

* * *

Пока Жанин рисовала как безумная, Паула умывалась и подправляла макияж в туалете для девочек, куда и вошла Мелена. Она не следила за подругой, это было совпадение, но такой расклад ее вполне устраивал, потому что она с нетерпением ждала встречи наедине. Паула болтала об обыденных вещах, к примеру о туши, которую наносила (та была водостойкой и не поддавалась смыванию, оставаясь настолько идеальной, что вечером снятие макияжа превращалось в пытку). Мелена вежливо кивнула, но косметика ее мало интересовала. В тринадцать лет у нее была стадия увлечения эмо, и тогда она дала волю черной помаде, но теперь ходила с чистым и ухоженным личиком.

Разговор резко переменился, когда Мелена прямо спросила:

– Тебе нравится Горка?

Вопрос застал Паулу врасплох, и она автоматически отложила мини-румяна вишневого цвета, которые собиралась нанести. Она колебалась и пыталась собрать все воедино, но было очевидно, что Горка кое-что разболтал. Ничего удивительного: он всегда был треплом.

– Мария-Елена, солнышко, это не твое дело. Не знаю, что он тебе сказал, но между мной и Горкой все предельно ясно.

Ситуация становилась немного напряженной, и, если честно, ни одна из девушек не хотела конфронтации, но Мелена чувствовала себя обязанной предостеречь Паулу. Как-никак, а их общий друг оказался безумно влюблен и не мог принять решение, но сама Паула хотела сохранить все в тайне, потому что хотела избежать подобных разговоров.

Слово за слово, и внезапно девушки сорвались на крик. Они высказывали довольно неприятные вещи о дружбе и ее истинном смысле, и, похоже, у них была припасена еще уйма патронов. Они всегда были близкими подругами (пока Мелена не пропала летом, и это сильно охладило отношения), но, увы, стоило лишь немного копнуть, чтобы понять: они совершенно из разных миров.

Они даже не знали, что сегодня им предстоит свести странные счеты, и были удивлены внезапной ненавистью, хлынувшей из их уст. Мелена заявила, что Паула легкомысленна и бессердечна, а говорить во время секса кому-то, что ты думаешь о ком-то другом, значит быть безжалостной шлюхой.

В свою очередь Паула в ответ на эти нападки проорала, что если Мелене так плохо, она не должна вымещать обиду на людях, а если у нее больше нет друзей, то это потому, что она слишком странная… ну а ее измученный депрессивный вид выдает Мелену с головой, даже если она пытается улыбаться перед девочками из класса, которые ее давно раскусили.

– Раскусили? Что ты несешь? Ты не способна видеть дальше торгового центра, а все, что тебя волнует, это твоя укладка… Повзрослей, наконец, Паула, в жизни есть нечто большее. Проснись. Ты бедная богатая девочка, но реальность – совсем не то, что тебе продали родители. Повзрослей! Ты закончишь школу, столкнешься с жизнью, и я уверяю: независимо от количества денег тебя в этом мире съедят. Кем ты вообще себя возомнила, чтобы играть с людьми? Использовать Горку, которого ты всегда называла другом! Черт, это плохо.

– Вау… Я, значит, плохая. Но ведь он тебе дорог, да? Ты исчезаешь на целое гребаное лето и ничего ему не объясняешь, а теперь появляешься в роли доброго самаритянина, который должен его защитить.

– Бред! Не знаю, что он в тебе нашел, потому что ты просто идиотка.

– Конечно, Мелена. Ему было бы лучше с экс-наркошей вроде тебя! Я уверена, что ему было бы лучше…

– Что ты сказала? – переспросила Мелена, распаляясь.

– Что слышишь, Мелена: прежде чем говорить о других и пытаться исправить мир, начни с исправления себя, кстати, я думаю, тебе есть над чем поработать.

– Ты – сука.

– Нет, и ты в курсе, что это не так, – ответила Паула, снизив немного обороты, – но ты пришла, чтобы влезать туда, куда не просят.

– Это он тебе сказал? – перебила Мелена.

Молчание Паулы было весьма красноречивым ответом, и Мелена расплакалась. Она чувствовала себя обиженной и преданной. А проболтавшийся противник, видя слезы другого, тоже разрыдался. Но вместо того чтобы обняться и поплакать вместе, Мелена посмотрела на Паулу с ненавистью и выбежала из туалета.

Паула же громко всхлипывала и смотрела на свое отражение в зеркале, проверяя, выдержит ли все это водостойкая тушь.

Как они дошли до такого? Вероятно, сдерживаемая сила внутренних конфликтов вырвалась наружу в неверном направлении.

Паула не ненавидела Мелену, но она злилась и чувствовала себя виноватой, потому что знала, что дома у подруги царит полный хаос. И было кое-что еще… Некоторое время назад все описывали Паулу как маленькую принцессу, милую девочку или (что в принципе одно и то же) мелкую дохлую муху.

Но прошло уже несколько недель с тех пор, как родилась новая Паула, и, похоже, сахар в ее жилах превратился в желчь. То, что она сказала Мелене, было нечестно и явно не в ее стиле, и раскаяние овладело ею.

Мелена назвала ее сукой, и это было именно то, что она чувствовала: Паула ощущала себя плохим человеком. Конечно, люди ссорятся, совершают негативные поступки или ведут себя эгоистично, но если бы Паула умерла прямо сейчас и попала на Небеса, то привратник посмотрел бы на ее прошлое и увидел, что она никогда не сказала дурного слова, ничего не украла, всегда творила добро и помогала другим. Однако внезапно в ее послужном списке появилось большое черное пятно. Она сделала что-то очень гадкое и одним плевком, одним выстрелом ранила двух человек. То, что она сказала, будет иметь последствия для отношений Мелены и Горки, причем довольно серьезные. Он был искренен, а теперь Паула расплачивается с ним, выложив то, чего он просил не говорить, действуя исключительно для того, чтобы задеть другого человека. В ее триумфе не было никакого удовольствия, потому что это была грязная победа.

Паула продолжала плакать. Она пыталась взять себя в руки, но не могла, ей казалось, что возвращение в класс после обеденного перерыва – это крутая гора, на которую нужно подняться, а она не готова, поэтому отправила сообщение водителю, чтобы он приехал и забрал ее раньше, и придумала какую-то глупость: «Я съела несвежую пасту “Болоньезе”, мне нездоровится».

Всю дорогу домой она старалась сдержать слезы: ей не хотелось, чтобы люди, которые работали на ее семью, видели ее слабость. Но шофер, очень милый пуэрториканец, задал девушке вопрос, минуя всяческие протокольные формулировки. Фраза: «Вы в порядке?» – стала последней каплей, и Паула не смогла ничего сделать, кроме как выплеснуть все наружу и рассказать, что у нее возникла проблема с подругой, она чувствует себя плохой и вообще куском дерьма. И еще она добавила, что не знает, как это исправить.

– Сеньорита, я не хочу вмешиваться в ваши дела, – ответил водитель, положив обе руки на руль и бросив мимолетный взгляд в зеркало заднего вида, – но если она ваша настоящая подруга, то простит вас. Если же вы хотите все исправить, то первое, что нужно сделать, это извиниться и таким образом снять с себя часть ответственности. Что бы вы ни натворили, ошибку можно исправить. Честность и раскаяние открывают даже самые тяжелые двери.

Слова шофера прозвучали как дешевый совет вроде тех правильных заявлений, которые люди говорят просто ради того, чтобы сотрясти воздух, думая, что это именно и хочет услышать собеседник… но в глубине души Паула понимала, что это было правдой. Она сделала что-то не так (если честно, сделала несколько вещей не так) – и теперь действительно должна извиниться и попытаться загладить вину.

Единственным положительным моментом стало то, что она не думала о Самуэле – ни о лице Самуэля, ни о Самуэле на свиданиях – в течение нескольких часов подряд. Боль отодвигала любовь на второй план.

– Слушай, Мелена, у тебя постоянно включается автоответчик, – начала она, позвонив подруге по телефону. – Наверняка ты не хочешь отвечать. Я оставила тебе кучу сообщений, но не вижу двойную галочку, поэтому думаю, что ты заблокировала меня, и понимаю тебя. Я чувствую себя дерьмово, мне ужасно стыдно за то, что я наговорила в туалете… Я вела себя очень подло, использовала ту информацию, которую узнала, чтобы сделать тебе больно. Как-то несправедливо все получается. Не представляю, что на меня нашло. Послушай, Горка выложил мне это вовсе не с плохими намерениями: парню просто надоело, что одноклассники спекулируют на твоей персоне, и он решил защитить тебя, правда. Не сердись на него. Я сожалею о том, что с тобой случилось, и по-прежнему считаю тебя подругой, хотя и ты говорила вещи, которые меня очень ранили, но ситуация вышла из-под контроля. Но мне ужасно жаль, и я надеюсь, что ты сможешь меня простить.

Я не собираюсь эмоционально шантажировать тебя, напоминая о том, как нам было хорошо… или что-то в этом роде… ведь я знаю, что ты очень умна и сразу увидишь это за километр, но сейчас я по-настоящему расстроена и хотела бы пообщаться и попросить прощения. Тебе было тяжело, и, вероятно, трудно встать на ноги. Кстати, мне никто не говорил о твоей матери, но я знаю – все знают! – что она не в лучшем состоянии, мы же видели ее несколько раз в городе… Мелена, пожалуйста, прости меня. Если хочешь поговорить о чем угодно или хочешь оскорбить меня и снова как-нибудь обозвать, ты можешь так поступить. Назови меня идиоткой, потому что я этого заслуживаю, но, прошу, ответь хоть что-нибудь!

Мелена проигнорировала подругу. Она заблокировала ее, поскольку знала, что Паула была мягкотелой и от нее точно прилетит сообщение с извинениями. Пусть теперь помучается и пострадает. А сама Мелена не собиралась больше возвращаться к этому. Плакала ли она? Много. Переживала? Конечно, но вслух могла возразить, что все уже в прошлом.

Ее мать сумасшедшая, а единственная точка опоры, друг, который вернулся, оказался предателем. И теперь в голове Мелены кружилось множество вопросов.

Если я такая пассивная и мне плевать на весь мир, то какого хрена я парюсь из-за Паулы и Горки? Да, я хочу защитить друга, но нужно ли было вмешиваться и разговаривать с недалекой идиоткой? Однажды летом, когда я была совсем маленькой, лет шести или семи, мы полетели на каникулы в Мексику. Перед домом, который мы снимали, раскинулось поле с растениями, смахивающими на кактусы, – такие есть и у нас. Я пошла туда собирать плоды с этих кактусов и вся искололась. Было бы удобнее мыть и чистить их на кухне, но я думала, что мама обрадуется, когда увидит, что я такая самостоятельная. Я не знала, что у плодов имеются шипы, поэтому сорвала три или четыре и поняла, что в руки вонзились десятки крошечных иголочек, похожих на тоненькие волоски, впившиеся в кожу. Я потерла ладони, но стало еще хуже, и в итоге я была утыкана шипами. Я помню этот ужасный случай: после того как мама накричала на меня, я разревелась от боли и от обиды, а потом меня отвезли в больницу, чтобы удалить иголки. Я ничего не забыла и могу рассказать все подробности.

Но это была моя вина, если бы я не хотела выглядеть взрослой и не пошла бы туда, со мной бы ничего плохого не случилось.

А теперь у меня такое же чувство. Тогда движущей силой было желание угодить матери, а что стало движущей силой сейчас? Я хотела угодить самой себе, изобразить доброго самаритянина, как сказала Паула, заработать очки перед Горкой. Зачем? Не знаю. Но мне очень плохо.

Если бы она хотела покурить, то позвонила бы Омару. Мелена чувствовала себя разбитой. Она не имела ничего, за что можно было бы уцепиться, и хотя очень зрело подошла к вопросу детоксикации и относилась к своей проблеме крайне серьезно, сейчас она сдалась. Девушка перерыла всю комнату, чтобы найти номер телефона Клауса, дилера, у которого покупала кокаин, мет или таблетки до того момента, как ее едва не затоптали на дискотеке. Кстати, ему нельзя было доверять, он, вероятно, являлся одним из тех наркоторговцев, которые имеют дело с полицией: Клаус всегда чувствовал себя уверенно, продавая дозы несовершеннолетним.

Мелена отыскала номер его телефона и отправила сообщение, как делала уже много раз, а потом вышла из дома и направилась к дилеру в гараж. Это было место, где вы точно не хотели бы оказаться. Но девушка была эмоционально опустошена, ей стало совсем плохо, и она думала лишь о том, что ей нужно забыться. Она могла бы прибегнуть к таблеткам, транквилизаторам, на которые требовался рецепт, но ей хотелось нюхнуть, потому что кокаин всегда заставлял ее отключаться, уходить от реальности куда-то далеко-далеко.

Клаус, толстый лысый мужчина, который вечно сильно потел (Мелена думала, что его называют так из-за сходства с Санта-Клаусом), предложил клиентке нечто новенькое.

– Это нексус, розовый кокаин. Что-то среднее между экстази и кислотой, но, имей в виду, он дорогой, сто баксов за грамм.

Она долго не раздумывала, хотя могла позволить себе только половину на те деньги, что нашла дома. Клаус разделил розовый порошок и протянул дозу Мелене, которая не стала ждать, взяла немного кончиком ключа и нюхнула прямо в гараже.

Клаус попрощался:

– Рад был тебя увидеть снова.

– А я нет, – сказала она и вышла из гаража.

Когда она вернулась домой, то услышала, как мать что-то кричала из гостиной, но проигнорировала ее и не поняла ни слова. Она поднялась по лестнице и заперлась в своей комнате. Много лет назад она поставила задвижку на дверь. Вид стал безобразным, потому что Мелена не была большой мастерицей: металлическая защелка с шурупами, которые девушка неправильно и криво вкрутила (все было куплено в дешевом китайском магазине), изуродовала белую дверь.

Мелена надела наушники, нюхнула две полоски и легла на кровать. И время пошло гораздо быстрее. Она чувствовала себя так, словно на ней был один из тех старинных водолазных костюмов, которые изолировали ее от мира и от жизни, от ее жизни.

* * *

Паула продолжала чувствовать себя самым ужасным человеком на свете. Временами ей казалось, что все не так уж плохо, но мысль всегда была недолгой, и наступало самобичевание. Мелена не отвечала на звонки, поэтому она решила оставить голосовое сообщение для Горки. Может, Мелена еще ничего ему не сказала, и было бы неплохо предупредить парня о грядущей катастрофе.

– Привет, Горка… Извини, что я не ответила на твое послание в «Инстаграме», я просто… ну… не знала, что сказать, и не хотела морочить тебе голову. Мне кажется, что каждый раз, когда я что-то решаю или говорю тебе, это неправильно, ведь потом я увлекаюсь, забываюсь… и наступает хаос. Но, слушай, я… В общем, я облажалась по полной. Ляпнула Мелене, что ты раскрыл мне ее секрет. Я – дерьмо. Прости, черт, просто она пришла спросить, нравишься ли ты мне, и наболтала всяких гадостей, дескать, я использую тебя, я легкомысленная и плохая… и я не придумала ничего лучше, чем напасть на нее. Я чувствую себя мерзко, я обещала тебе, что буду молчать, и я знаю – тогда ты вовсе не сплетничал, но я нарушила слово и предала тебя. Я понимаю, ты меня ненавидишь, и, конечно, не хочешь видеть, но… Ладно, я все понимаю. Прости, Горка.

Печатает…

Несомненно, наступило самое долгое ожидание в ее жизни. А Горка не отвечал, поскольку не знал, что сказать. Совершенно ясно, что он любил ее, она была его подругой, но друг не втыкает кинжал тебе в спину, не использует тебя в корыстных интересах и всегда может поставить себя на твое место.

Горка проявил к девушке благосклонность и старался посмотреть на ситуацию с иной стороны, чтобы Паула не чувствовала себя куклой, которой манипулируют в сексуальных целях, но последняя соломинка сломала спину верблюда. Горка уже не мог закрыть глаза на произошедшее: он ощутил полноценное предательство, ему стало больно, что она проговорилась, но еще больнее из-за того, что это ранило Мелену и причинило ей страдания.

Никогда в жизни больше не общайся со мной, Паула.

Готово. Никакой недосказанности и намеков, никаких смайликов. Он написал ее имя, что всегда приводит получателя в ярость: ведь это все равно что вспомнить, как мама сердилась на тебя и называла твое полное имя.

Пауле стало еще хуже, чем было. В глубине души она надеялась – Горка поймет, что это случилось непреднамеренно, и простит ее, но она ошибалась. А Горка, в свою очередь, надел кроссовки и отправился на пробежку. Без маршрута, бесцельно, как будто за ним гнались на полной скорости. Но бег не заставит проблемы и конфликты остаться позади, нет, истории будут преследовать его, даже если он станет самым быстрым в мире. И вдруг он остановился на дороге, ведущей за город, освещенной лишь далеким уличным фонарем. Парень повернулся вокруг своей оси несколько раз, прижал руки к голове и начал беспомощно плакать. Он не был слезливым, но, похоже, в последнее время кнопка слезных каналов была разблокирована целиком и полностью.

Было очень странно видеть мужественного, хорошо сложенного молодого человека в спортивном костюме и дорогих кроссовках, плачущего в таком глухом месте.

* * *

На следующее утро все проснулись в типичном настроении «подросток в драме», но как бы плохо они ни спали, как бы ни колотились их сердца, словно ими играли в футбол на поле, покрытом гравием, у них были обязанности. Немногочисленные, но все же были. Следовало идти в школу.

Паула не стала принимать душ. Она еле-еле встала, поскольку уснула около половины пятого, это на нее совсем не похоже, но никто ничего, конечно, не заметит. Немного консилера, конский хвост, и она готова.

Горка даже не позавтракал, плохое настроение лишило его аппетита, и в желудке не было места для привычного утреннего «Кола-као».

Они миновали друг друга в коридоре, не поздоровавшись. Паула понимала, что должна держать дистанцию, но Горка даже не посмотрел на нее, он был очень серьезен, стиснул лямки рюкзака и направился в сторону класса. Она знала, что именно так и должно произойти, поэтому не удивилась.