Текст книги "Элита. На дне класса"

Поезд любви таков. Одни станции он проезжает, на других тормозит, на третьих стоит в ожидании пассажиров, а затем отходит.

Так было с Горкой и Паулой. Поезд стоял на ее станции, но когда она, наконец, нашла платформу, он уже отдалялся, пустой, без пассажиров…

А Горка, услышав признание Мелены, почувствовал, как у него буквально все заклокотало внутри, и подумал, что любовь и отношения – не для него, по крайней мере не в данный момент. Паула ему нравилась, но ему казалось, что их чувства слишком сложные и запутанные. На предложения Купидона он отвечал «нет», не желая неприятностей. Зачем ему проблемы?

Не надо Горке ни влюбленных в него девушек, ни девушек, стоящих выше на социальной лестнице.

На вечеринке она была готова на все. До начала катастрофы я контролировал ситуацию и думал, что Паула проявит инициативу. Но, возможно, звонок мобильного, который прервал наше общение, был знаком, и я понял одно – мы полностью облажались. Я не хочу сложностей, слышите? Зачем? Встречаться? Чтобы все закончилось плохо, а я еще больше привязался к ней, а она была как флюгер, не зная, чего хочет?

Я пас. Хватит с меня. Может, я, как и все остальные, скачаю «Тиндер» и начну встречаться с девушками без обязательств… А может, и нет. В общем, я точно знаю, что хочу праздника, но праздника, который устрою для себя сам.

У нас был очень сложный период, очень странный, и он резко закончился наихудшим образом. Вы бы построили дом на болотистой почве? Я бы не стал, как бы ни был влюблен в эту землю, но если я вижу, что почва не будет достаточно твердой, лучше подождать. Мне не нужно ничего менять. Мне и здесь хорошо.

И что я собираюсь делать? Хотя бы раз опередить события.

Адвокат Марио настаивал на том, чтобы обвиняемый рассказал правду. Обычно в таких обстоятельствах нужно действовать осторожно, но парню нечего было скрывать. Он не убивал Марину.

– Да, но есть свидетели твоих слов. Ты сказал что-то вроде: «Ты труп».

– Черт! Стоп! Знаете, я не тронул ни единого волоса на голове этой девушки. Конечно, я сказал что-то грубое, ведь из-за нее моя жизнь действительно покатилась под откос, но я бы никогда ничего такого не сделал. Да, я пришел в школу, но моя цель была другой. Я не убийца и не тот, кто плохо обращается с женщинами.

– Но ты ударил Жанин – и не раз, – кивнула инспектор.

– Ага, – фыркнул Марио. – Да, черт, я ударил ту девчонку… и виноват, но я не бил ее жестоко, а дал пощечину, как дал бы пощечину другу, который облажался. Я не думал о том, что передо мной – девочка, честно.

– Тебе следовало сперва хорошенько подумать, Марио. Даже если бы это был парень, ты не имеешь права избивать людей.

– Но я никогда никого не бил… только дрался, обычное дело, как делают ребята моего возраста, которые время от времени попадают в неприятности. Вы слышите меня? На меня были какие-нибудь заявления раньше? Нет!

– Если твоей целью не была Марина, зачем ты пришел в школу? – спросила инспектор.

– Увидеть Жанин, извиниться, попросить, чтобы она забрала заявление. Я хотел сделать по-дружески, но она начала кричать. Она что-то бормотала, решила убежать, а я разозлился. Не знаю… Да, я довольно вспыльчивый, но безобидный.

* * *

В тот же день полиция арестовала Нано как предполагаемого виновника смерти Марины, кстати, и потому, что Самуэль обвинил его, сказав, что видел, как парень покинул место преступления незадолго до обнаружения тела девушки остальными. Таким образом, сомнения, возникшие у некоторых учеников школы, были развеяны. По крайней мере у тех, кто сразу же заподозрил что-то неладное.

Ну а Жанин не планировала отзывать жалобу, поданную против Марио. Она немного колебалась, но потом ей показалось, что дело слишком серьезное и второгодник должен быть наказан должным образом. Она решила, что инцидент, который с ней произошел, поможет привлечь внимание ко всем школьных изгоям страны, которые страдают от притеснения и жестокого обращения. Она не считала это сексистским насилием: ведь на ее месте мог быть толстяк, очкарик, гей или парень с дефектом речи, и Марио не побоялся бы дать бедолаге пощечину… но на его пути была она – девушка, который в тот момент не повезло.

Поэтому она оставила жалобу и надеялась, что это будет иметь какие-то последствия. Если ей удастся заставить хотя бы одного ученика в любой школе задуматься о том, что драки и агрессивное поведение влекут за собой наказание, она будет довольна.

Дома мы постепенно научились относиться к истории с Марио с некоторой долей легкомыслия. Мама очень нервничала и постоянно плакала, думая обо мне и о том, как все плохо, но, поскольку выяснилось, что Марио пришел в школу не для того, чтобы убить меня, я решила посмеяться над случившимся и позабавить родных. Я, знаете ли, всегда стараюсь видеть позитивную сторону вещей.

Итак, это правда, я чувствовала себя как последняя оставшаяся в живых девушка из фильма ужасов, я бегала по коридору, пытаясь открыть двери, и заперлась в туалете. К счастью, я ни разу не упала (это стереотип), и хотя я пережила многое, я люблю подшутить над собой, поэтому в итоге я стала объяснять братьям, что могла бы запросто снимать «Очень страшное кино»[67]67
  Первый фильм из серии одноименных комедийных кинокартин, пародирующих фильмы ужасов. Выпущен в 2000 году. Режиссер – Кинен Айвори Уэйанс.


[Закрыть]. А идея возникла вот по какой причине: рассказывая о своем бегстве от Марио, я наверняка выглядела смешной, и мой брат Сальва расхохотался.

В общем, я сразу же стала делать акцент на комедию и создала свое личное «Очень страшное кино».

«Конечно, ты в курсе, что спорт и я очень далеки друг от друга, поэтому я бежала, высунув язык. Я выглядела такой глупой! Дверь здесь, дверь там… и ничего, все заперты. Я назвала его убийцей, но пересохшим от страха голосом, и вряд ли Марио меня понял. А когда я заперлась в туалете, в этой вони?.. В такое невозможно поверить. Я думала, что либо он прикончит меня, либо запах прикончит меня. Картина маслом.

А потом – ничего, Марио не хотел меня убивать, но ведь я ужасно наивная, я увидела в нем маньяка и решила, что он пришел за мной».

Ладно, у меня нет будущего в качестве стендап-комика, но даже если тот день и был одним из худших в моей жизни, смех в кругу семьи заставляет меня чувствовать себя лучше, особенно потому, что я знаю: если родные видят, что я в порядке, то у них тоже все отлично. Надо принимать позитивную сторону вещей, верно? А в каком состоянии я на самом деле? В недоумении. Думаю, в моем воспитании есть нечто христианское, этакая душа самаритянина, и понимание того, что Марио может получить хороший урок за наш конфликт, заставляет меня чувствовать себя странно. Я спровоцировала его безумие шантажом, который устроила, но ничто из того, что мы делаем, не оправдывает насилия, таково мое мнение. Ну а в тюрьме, если его туда упекут, парень не пробудет долго, и, возможно, ему не помешает немного смирения. Пусть проведет какое-то время в месте, где он не будет королем. Хотя королем он в любом случае и не стал бы.

* * *

На следующий день после смерти Марины Паула проснулась от душевной боли. Все случилось так быстро, и она до сих пор не осознала, что одноклассница убита. Как страшно однажды пойти в школу, принять решение о том, влюбиться или не влюбиться, а спустя несколько суток быть кремированным или похороненным в земле.

Паулы не было на похоронах. Она думала, что это слишком интимно и неприемлемо для нее.

Похороны Марины… Я сожалею о том, что отсутствовала. Некоторые там были, чтобы просто показать, как они льют слезы, но я не собираюсь ходить на поминки, чтобы опубликовать в «Сторис», как я рыдаю.

Те, кто искренне плакали, были родственниками, а наличие кучи зрителей мне не кажется правильным. Кроме того, я их ненавижу. Я их не люблю. Я напишу сообщение Гусману, потому что Марина его сестра, а мы одноклассники, но я думаю, что в подобных ситуациях члены семьи попадают в крайне сложное положение. Они скорбят, но чувствуют себя обязанными общаться, выглядеть сдержанными… а для меня подойти и сказать им о сочувствии, когда я даже не знаю, что это значит, выглядит глупо.

А Самуэль? Он наверняка убит горем.

Паула прекрасно знала, что Самуэль влюблен в Марину, а теперь она мертва, и в довершение всего, по его мнению, это дело рук Нано, его родного брата. Вот наихудший расклад, который только можно вообразить. Она решила написать ему анонимное письмо, восхваляющее его достоинства, чтобы бедняга не чувствовал себя плохо.

Она попытается подбодрить парня искренними словами.

Паула присела к столу, вырвала страницу из блокнота и приступила к работе.

Она написала все, что чувствовала, но без подробностей, которые помогли бы Самуэлю опознать ее. Парень был вовсе не глуп и, конечно, подумал бы на нее, поскольку ее жалкое шоу с просьбой принести стакан воды или настойчивое желание сопроводить его в больницу были весьма ясными подсказками. В итоге Паула скомкала лист бумаги и швырнула письмо в корзину для мусора.

Паула промазала, ей пришлось встать, чтобы поднять письмо и снова бросить в корзину: незачем ему валяться на полу. Ей было ясно, что Самуэль теперь на втором месте в ее рейтинге любви – и продолжает падать, зато Горка находится на вершине списка.

Горка… Следуя своим мыслям, Паула отправила ему сообщение о встрече, очень похожее на то, которое он послал ей некоторое время назад.

Горка ответил формально, но молодые люди встретились за чашкой кофе.

Паула очень четко обозначила те моменты, которые они должны были обсудить.

1. Я прошу прощения за все.

2. Я готова на все ради тебя.

3. Можем ли мы начать встречаться?

Если по третьему пункту она получит отказ, то у нее было заготовлено несколько аргументов, которые она могла представить, чтобы убедить Горку и не дать ему улизнуть.

1. Мы можем быть друзьями, которые встречаются, все довольны, никаких конфликтов или проблем.

2. Если ты не хочешь быть моим парнем, мы можем встречаться время от времени и просто заниматься сексом. Это то же самое, что и секс без обязательств, но еще более необязательное. (Паула была убеждена, что с помощью интима сумеет завоевать Горку).

3. Мы можем быть просто друзьями. (Такой вариант ей нравился меньше всего, но Паула хотела быть во всеоружии и намеревалась использовать любые варианты, чтобы сблизиться с Горкой. Он же был влюблен в нее раньше, значит, полюбит снова).

Итак, они встретились в кафетерии на площади. Паула специально выбрала самый уединенный столик, чтобы ни она, ни Горка не отвлекались. Она выучила речь наизусть и хотела выпалить ее сразу, без перерывов, потому что боялась сбиться или повториться. Кроме того, ей казалось, что она не слишком хороша в импровизации.

Однако она не успела даже толком начать, как разговор потек в другое русло.

Сперва они говорили о Марине, но тема быстро исчерпала себя, и, прежде чем Паула успела сосредоточиться на своей речи, которая должна была открыть двери для новых встреч, Горка ее опередил:

– Послушай, Паула. Ты мне очень нравишься, и я знаю, что тоже начал тебе нравиться.

В этот момент она просияла. Но тут Горка сказал слово, которое никогда не захочет слышать ни одна влюбленная девушка, и свет скрылся за черные тучи.

Одно слово, всего лишь две буквы, и корабль любви, имевший такой четкий курс, потерпел крушение.

Это было слово «но».

– Но сейчас не наше время. Не хочу переживать о том, что я чувствую или чего не чувствую. Я собираюсь спокойно жить. Я, начиная с нашего первого поцелуя, когда мы вломились на вечеринку Самуэля, кстати, чертовски классного поцелуя, схожу с ума. И не из-за тебя, серьезно, я не виню тебя, это нормально, каждый делает то, что хочет, но я ощущаю себя странно и намереваюсь все это прекратить, ты понимаешь?

А на школьной вечеринке, когда мы танцевали под медляк, я заметил, что мне хочется поцеловать тебя, крепко обнять, прижать к груди и любить тебя не только в самом романтическом смысле слова, а также и в другом, самом прямом… Ладно, если бы не позвонила Мелена, я бы отвел тебя в туалет и сделал бы это прямо там, хотя и знал, что рискую, поскольку ты можешь думать о ком-нибудь еще. Нет, не говори ничего, я вовсе не осуждаю тебя. Но я не чувствую, что должен сделать первый шаг… или что мы должны одновременно его сделать. Я ценю тебя как друга, но нам не надо все портить, хорошо? Я предпочитаю, чтобы мы оставались такими, какие есть, а позже мы поговорим… или нет… если не будет желания, ладно? Да откуда я знаю? Не смотри на меня так.

Парень улыбнулся. У Паулы не было аргументов.

Она не могла предложить ему никаких вариантов, не могла поцеловать, как задумала в конце своего вызубренного монолога, не могла сделать ничего иного, кроме как сказать:

– Ты прав, Горка. Творится такая неразбериха, все ужасно беспорядочно и странно. Это ты и я. Паула и Горка – и не стоит ничего затевать.

– Блин, я рад, что ты согласна, я немного боялся, что у тебя совсем другие планы. Вот почему я предпочел заговорить первым, ведь я знаю себя… меня иногда сводят с ума твои глаза, а если бы ты подала мне многообещающий знак, я бы растерялся. Классно, что ты ничего такого не сделала.

– А у меня и не было ничего особенного в голове. Хотя… нет, неправда. Я решила встретиться с тобой, поскольку хотела увидеть тебя, спросить, как ты – после всего произошедшего, узнать, как Мелена… и как ты.

– Я? В порядке. А ты?

– Я? Тоже в порядке, Горка.

– Ну и прекрасно.

– Отлично.

Парень очаровательно улыбнулся и почесал ухо, а Паула растаяла от любви и от сожаления.

Молодые люди поболтали о каких-то глупостях. Они рассказывали друг другу о своих планах и о тех глупых обещаниях, которые обычно дают в шестнадцать или в семнадцать, когда учебный год кажется таким бесконечно длинным.

Но он обязательно заканчивается, и никто даже не вспоминает о тех разговорах.

Именно это и есть зрелость: планировать, представлять собственное будущее, не выполнять поставленные цели, а затем оглянуться и понять, что на самом деле, даже если вы не тот, кем хотели стать, вы тот, каким, по вашему мнению, вы и должны быть.

Паула вернулась домой с намерением посвятить себя одному из классических занятий: лечь в кровать и плакать, но она не могла сделать это так, как делали диснеевские принцессы. Не то чтобы она следовала шаблонам в точности или сознательно, но пару лет спустя, когда она увидела мем с русалочкой Ариэль и принцессой Авророй из «Спящей красавицы», плачущими в постели, то почувствовала, что была запрограммирована на это, пусть даже неосознанно.

Но ей не удалось лечь в постель, у двери ее ждал отец в своем пилотском костюме. Каким красивым мужчиной он был, и как ему шла форма. Они крепко обнялись. Паула каждый раз с нетерпением ждала встречи с ним, и они сели на крыльце, чтобы поговорить: он рассказывал о полетах, а она – о том, что произошло в школе.

Паула открылась и упомянула Самуэля и Горку, ничего не сказав о сексе, чтобы папа не упал в обморок.

Но именно в тот момент, когда разговор сошел на нет, а веки отца начали слипаться от разницы во времени и накопившейся усталости, Паула обратилась к нему с просьбой, над которой долго не размышляла и которая показалась ей уместной:

– Пап, я хочу поменять школу. Хочу уйти из «Лас-Энсинас».

Паула стала перечислять множество причин: она, конечно, считает школу очень хорошей, но слишком дорогой, ее беспокоит пустая трата денег… и она предпочла бы, чтобы родители отложили эти средства на будущее.

– Мир сошел с ума, папа. Я слышу тысячи историй о юристах и архитекторах, работающих в «Макдоналдсе». Мне незачем иметь проблемы с поиском работы, я действительно знаю, чего хочу. Может, я стану пилотом. Нельзя же сказать «пилотесса»?

– Думаю, что нет, – ответил отец с улыбкой и посмотрел на дочь обожающим взглядом.

– Я предпочла бы, чтобы вы сэкономили деньги и помогли мне, если будет такая необходимость, – сказала она.

– Доченька, мы всегда поможем тебе. Все хорошо.

– Знаю, но мне хочется чувствовать, что я тоже помогаю. Мне не нравится быть типичной глупенькой блондинкой, которая тратит карманные сбережения на тряпки, которые не носит. Папа, я умная. Я продолжу учиться, где бы я ни была, какой бы сложной ни оказалась школьная программа. Я прекрасно говорю по-английски и по-немецки и даже немного по-китайски. Мне не нужно продолжать свое образование в «Лас-Энсинас», чтобы создать впечатление, что я в элите, частью которой я не хочу становиться. Я собираюсь посмотреть, что представляют собой другие заведения, изучить большой мир заранее. Ведь мне все равно придется столкнуться с реальностью через несколько лет, когда я закончу школу, понимаешь? Поэтому надо быть подготовленной: это то образование, которое я хочу получить.

Рассуждения дочери показались отцу зрелыми и разумными, и он кивнул.

– Мы сделаем то, что ты посчитаешь нужным, дорогая.

Паула выразилась предельно ясно, и отец понял, что она имела в виду. Она хотела узнать много нового, но под другим углом, посмотреть, как живут люди с иным социальным статусом. Она устала от того, что ей продают классовое совершенство, и не хотела принадлежать к миру, где преуспевает тот, у кого куча денег (поэтому он может сразу заплатить за любую услугу), а не тот, кто больше всего этого заслуживает.

Смерть Марины показала Пауле, что, как это ни банально, у нас всего одна жизнь, и жаль тратить ее впустую, прозябая в клетке, которую ты сам себе навязал.

Паула обняла отца и вошла в дом. Но, поднявшись в свою комнату, она, вместо того чтобы поплакать в кровати, как планировала раньше, включила компьютер и задумалась о том, о чем никогда не думала: о собственном будущем.

Эпилог

У нашей историй нет конца, в том смысле, что и у жизни его нет. Можно рассказать о конкретном моменте в биографии человека, об этапе или, например, учебном годе, но жизнь продолжается, пока не завершится, и это единственно возможный финал.

Мелена, которую настигли ужасные события, чувствовала себя полностью потерянной, в безвыходной ситуации, словно сценаристы ее жизни прекратили творить, перевели все в режим драмы и ушли курить, не убрав за собой. Однако она ошибалась. Может, вмешалась судьба, а может, и карма, но сюрприз был не за горами, и он восстановил ее веру. Не в Бога, потому что Мелена давным-давно потеряла эту веру, но, пожалуй, в магию плюшевого единорога или в мистическую энергию, которая утверждает, что каждый пожинает то, что посеял.

Дни после «несчастного случая» с матерью прошли спокойно, но девушка находилась в подвешенном состоянии неопределенности. Она не знала, что будет, если мама очнется. Аманда была еще той штучкой, могла заявить в полицию на дочь и обвинить Мелену в тяжком преступлении, что, с какой стороны ни посмотри, по сути таковым и являлось: полноценное покушение на убийство.

И, несмотря на юный возраст, Мелене не удалось бы уйти от ответственности. Эта мысль повергала ее в панику, но она все равно не сбежала и вообще не планировала улизнуть, зато придумала распорядок дня и попыталась стать лучше, немного позаботиться о себе. Она была одинока, но это не угнетало ее. Девушка не чувствовала себя настолько хорошо, чтобы нормально общаться с людьми, поэтому решила: надо просто изолироваться, пока ей не станет так комфортно, что она начнет гордиться собой.

Каждый день после обеда она навещала мать, которая лежала в больнице. Никогда раньше Мелена не видела ее такой спокойной. Классическая гримаса горечи уступила место расслабленным лицевым мышцам. Кома и отказ от алкоголя и таблеток пошли Аманде на пользу, ее кожа очистилась, да и медики очень заботились о пациентке.

Если бы Аманда узнала, что находится в государственной больнице, она бы сошла с ума. Но за ней неустанно приглядывали, потому что медсестры знали, что она была той хорошенькой сеньорой, которая мелькала в телевизионных передачах о шоу-бизнесе, а может, и потому, что государственное здравоохранение на самом деле лучше, чем считают обыватели.

Пока мама лежала в палате, Мелена прочитала несколько книг и, как бы глупо это ни звучало, научилась вязанию благодаря нескольким урокам на «Ютьюбе» и связала шарф из толстой розовой шерсти. С одной стороны, она была занята, а с другой – релаксировала, хотя возня с клубками могла показаться пыткой кому угодно.

В больничном кафетерии работал милый парень по имени Джером, у него был странный акцент, но Мелена не решилась спросить, откуда юноша родом. Они обменивались лишь несколькими фразами за день, и Мелена всегда радовалась видеть молодого человека: он дарил ей ощущение жизни, а это было прекрасно. Ей не нужно было с ним официально знакомиться, целоваться или бежать на свидание, но она просто нуждалась в том, чтобы Джером здоровался с ней, спрашивал о матери, шутил о чае, который она пьет… и все. Ни больше, ни меньше. Невинное и полное дурачество.

В тот день лил дождь. Началась типичная летняя гроза, которая сперва затопляет улицы, а затем про непогоду говорят в новостях, показывая людей, застрявших в машинах, стоящих в пробке, потерявшихся собак и местных жителей, вычерпывающих воду. Но Мелене нравилось мокнуть, это было ей по душе. Кроме того, ее прошлое, насыщенное в том числе и самыми разными событиями и эмоциями, наложило на нее печальный и поэтический отпечаток.

Она вошла в больничную палату с пачкой печенья «Принчипе» с двойным шоколадом и журналом «Куоре», не то чтобы она любила сплетни, но ее забавляли обзоры об отвратительно одетых моделях. Сплошные противоречия, а не девушка. Мелена очень удивилась, когда обнаружила, что палата пуста.

Она сразу же подумала самое худшее. То, что Аманду забрали, могло быть очень плохим признаком. Мелена выбежала в коридор, бросилась к стойке, и ей сказали, что доктор Альварес поговорит с ней обо всем. Так и случилось.

Мелену отвели в комнату для консультаций, она села перед врачом и узнала следующее.

– Мария-Елена, твоя мама… очнулась.

На лице Мелены отразились тысячи чувств.

Конечно, она была счастлива, что мать жива: ведь, несмотря на их отношения, смерть Аманды могла означать одно – это вина Мелены (и тогда девушка почувствовала бы себя убийцей).

Но она не была убийцей. Однако радость быстро покинула Мелену при мысли о том, что родительница захочет позвонить в полицию еще в больнице.

– Но, боюсь, есть проблема, – продолжала доктор Альварес, – твоя мама ничего не помнит. Абсолютно ничего. Она потеряла память.

– Как это? – спросила Мелена.

– Амнезия. Она может не узнать тебя, когда ты придешь в палату. Это будет очень неприятно. Ты нужна ей больше, чем когда-либо, и должна помочь ей. Чем только сможешь.

Мелена вышла из комнаты в растерянности. Она поднялась на лифте на четвертый этаж и отыскала палату четыреста одиннадцать, куда перевели маму. Девушка постучала в дверь, открыла ее и обнаружила Аманду, сидящую на койке. У пациентки было озадаченное, непривычно трогательное выражение лица. Солнце светило в окно и озаряло волосы Аманды, создавая ангельскую ауру. Мелена никогда не видела ее такой красивой. Ни когда ее короновали как «Мисс Испания», ни на конкурсах, ни на фотосессиях.

Медсестра жестом разрешила Мелене подойти.

Девушка представилась.

– Послушай, Аманда, твоя дочь здесь.

Аманда молчала.

– Ты вся мокрая, дорогая, – продолжила медсестра, взглянув на Мелену, и снова повернулась к пациентке. – Был такой ливень! А тебе, Аманда, повезло иметь такую хорошую дочку: она навещает тебя каждый день и помогает нам вылечить тебя.

Мать Мелены смотрела на девушку так, словно видела ее впервые в жизни и не понимала, что у нее может быть такая взрослая дочь. Они обе замерли на мгновение, но очередная фраза медсестры изменила все.

Она сказала:

– Мария-Елена, детка, ты можешь обнять маму, если хочешь, милая! Она тебя не укусит.

И Мелена послушалась. Она разрыдалась как маленькая девочка и бросилась к матери. Она целовала ее лицо и крепко обнимала, в то время как Аманда не совсем понимала, что происходит. Возможно, подросток притворялся, а возможно, и нет, поскольку плакала Мелена искренне: она впервые увидела свет в конце тоннеля, почувствовала надежду и шанс на перезагрузку отношений.

Теперь она притворялась идеальной дочерью и подлизывалась ко всем, даже к собственной матери.

– Ты моя дочь? – прошептала Аманда.

– Да, мама. Я очень скучала по тебе и хотела обнять.

Но это было правдой. Мелена с детства хотела обнять маму, но никогда не могла, а сейчас избавлялась от душевной занозы, не подвергаясь ударам и оскорблениям. Возможно, это была судьба, которая давала ей и Аманде второй шанс.

И дела пошли на поправку. Мать абсолютно ничего не помнила, что облегчило задачу Мелене, которая начала понемногу придумывать чудесное прошлое для них обеих. В той жизни, которую она создала, они прекрасно ладили и были лучшими подругами. Мелена сказала Аманде, что та устала быть знаменитой, ей уже не нравилось быть в центре внимания, так что они копили деньги, чтобы открыть небольшое кафе.

– Не помнишь, мама? Тебе надоели фотосессии, глупая роскошь и недалекие люди, ты говорила, что хочешь продать дом и открыть кафе. Суперкрутая кофейня с разными пирожными: морковные и с мягким сыром, ну… как в Америке, когда сверху еще кладут черничный джем.

– Правда?

– Да. Сначала ты хотела открыть магазин одежды, поскольку любишь наряды, но потом мы подумали, что это очень затягивает и нам придется постоянно переодеваться. И ты со мной согласилась. Ты как наяву видела нас в кафетерии. Мы были в фартуках, обслуживали клиентов и готовили кофе.

Мелена сочиняла эту историю с таким энтузиазмом, что никто не мог усомниться в правдивости ее рассказа.

– Звучит здорово. И мы должны продать дом?

– Конечно, мама. Он слишком велик, и ты сама понимаешь, что он опасен. Ты упала с лестницы, и я бы не хотела, чтобы с тобой снова случилось что-то плохое. Это очень дорогой особняк, уверена, мы получим за него кучу денег.

– Расскажи мне что-нибудь еще, дочка.

– О кафе? Не знаю… Ты хотела, чтобы стены были как в деревенском домике, а мебель – разных стилей, но отлично сделанная, а не словно взятая с помойки, так уже не модно. И ты мечтала о шторах на окнах и особом кофейном меню: ведь это самое главное.

Нет, Аманда никогда не хотела открыть кафе. Она вообще не хотела никому прислуживать, но идея с кофейней сразу же пришла Мелене в голову, и она защищала вымысел до конца. Постепенно история и ложь росли как снежный ком, мать вновь обретала счастье и силы, и это было очень хорошо для них обеих.

Мелена была счастлива: у нее появилась мама, настоящая, мягкая и добрая, которая смотрела на дочь с гордостью и говорила, что она умная и хорошая девочка. В жизни Мелены, прежде серой и бесцельной, теперь были цель, задача… и плечо, на которое можно опереться, и мало-помалу волосы вновь отросли на ее голове.

Перед тем как Аманду выписали, Мелена устроила генеральную уборку. За один день она сделала то, на что горничная потратила бы несколько суток. И она ничего не употребляла, девушка просто хотела, чтобы все было идеально: пусть мама увидит, что они живут в уютном доме, а не в холодном особняке, полным темных воспоминаний и тяжелых предчувствий.

Она все убрала и отмыла. Она заполнила холодильник, воспользовавшись карточкой матери, и приготовила ужин.

Мать была поражена тем, насколько огромным оказался особняк, она напрочь все забыла.

– Я ничего не помню, ни запаха, ни пола, ни мебели… Ты говоришь, что именно здесь я упала?

– Да, мама. Это было ужасно.

– Я наверняка напугала тебя, когда ты меня нашла.

– Да, точно. Но я позвонила своему лучшему другу, и он мне помог.

Тоска по Горке на мгновение овладела Меленой. Она была счастлива как никогда, но не могла ни с кем это обсудить (Горка не шел на контакт), поэтому немного расстроилась… зато теперь у нее началась настоящая жизнь, которая была ей по душе.

И как в сказке, наконец-то, все пошло на лад. Мелена улыбалась и сидела на диване, прижавшись к маме. По телевизору показывали «Бестолковых»[68]68
  Американская комедия (1995). Режиссер – Эми Хекерлинг.


[Закрыть], и Аманда улыбалась, глядя на игру Алисии Сильверстоун. Она видела этот фильм тысячу раз, но как будто смотрела его впервые.

«Бестолковые» ее позабавили, ну а дочь порадовало, что фильм нравится маме, и в целом они очень приятно провели время вдвоем.

Когда наступила ночь, мать спросила, не возражает ли Мелена, чтобы они спали в одной комнате.

– Мария-Елена, спальня слишком большая, и я чувствую себя там как-то странно, если честно. Когда я усну, ты можешь уйти, если хочешь, а пока, если ты не против…

Дочь сразу же согласилась, и они спали вместе не только в эту ночь, но и в последующие.

Но сначала они всегда говорили о том, каким будет кафе. Мечтали о тыквенных пирогах, кексах и свежем кофе по утрам. Мелена была вне себя от радости. Она не могла придумать лучшей правды, чем ложь, созданная для матери, которая стала другим человеком. Если бы жизнь оказалась сериалом или фильмом, то зрители, любящие безумные повороты сюжета, ждали бы момента, когда все усложнится, но ничего подобного не произошло. Многие из зрителей, я уверена, написали бы в «Твиттере»: «Я думаю, Аманда ничего не забыла, она просто идет на сближение». Возможно, так и было.

Вероятно, Аманда удивилась тому, какая у нее дочь, и это заставило женщину последовать ее примеру в притворстве, поскольку жизнь, которую предлагала Мелена, была бесконечно красивее оставленной позади.

У Мелены время от времени появлялись подозрения, но разве это имело значение? Нет. Главное, что сейчас они были счастливы, а если судьба и приготовила для них новые темные повороты, то это случится гораздо позже, в новом учебном году.