Текст книги "Элита. На дне класса"

Жанин была слишком поглощена своими делами и главным образом маленьким мафиозным планом шантажа, поэтому даже не заметила, что друзья выглядели как призраки. Это был день невыносимо скучных занятий…

Правда, Мартин всегда старался сделать уроки динамичными, но сегодня всеми учениками овладела странная сонливость, и они рассеянно наблюдали за тем, как крошечные пылинки летают по классу в лучах утреннего солнца.

Мелена пропускала нудный школьный день, потому что в ее жизни царил хаос, ну а ее мать находилась в трансе, не знала, вторник сегодня или воскресенье, и не обращала ни на что внимания.

Мелена поздно уснула и поздно проснулась. Она сделала то, что ей всегда нравилось: поскольку было жарко, она включила кондиционер, потому что хотела обрести ощущение комфорта, которое давало ей нахождение под одеялом. И именно так она и поступила: зарылась в одеяло и не выходила из комнаты целый день, не ела, почти не пила и все время находилась в странном состоянии полусна, где ничего не было реальным и все было реальным одновременно.

Она спала и не спала, жила и не жила. Но она не просто пропустила скучный и жаркий школьный день, нет, она пропустила один из самых напряженных моментов, которые когда-либо происходили в классе.

Внимание Паулы привлекло то, что Самуэль возился с мобильным телефоном, и внимание Мартина тоже. То, что произошло дальше, было довольно неприятной и неловкой сценой.

Учитель забрал телефон у Самуэля, который оправдывался и бормотал, что хотел пообщаться с мамой, но Мартин передал мобильный Наде, чтобы та зачитала вслух сообщение одноклассника. Большая ошибка, не очень педагогический прием, но преподаватели тоже имеют право на ошибки и на неправильные решения.

– «У Марины нет СПИДа, животное… Это ВИЧ», – громко зачитала Надя перед всем классом.

Гусман, брат Марины, вскочил как разъяренный бык и попытался вмешаться в ситуацию, но было уже слишком поздно. Бомба взорвалась. Марина встала и нервничая, но решительно объяснила, что у нее ВИЧ, он никак не проявляется и она не может никого заразить, потому что у нее так называемая неопределяемая форма вируса, она принимает лекарства и проходит серьезное обследование. Наступила гробовая тишина.

По этому поводу возникли самые разные мнения.

Мнение А. История с Мариной меня удивляет: девчонка очень симпатичная – и совсем незаметно, что она больна. Однажды я видел фильм о людях, больных СПИДом, и все они выглядели ужасно… Марина так не выглядит. Не знаю, я понаблюдаю еще, но издалека.

Мнение Б. Марина классная. Мы не в восьмидесятых, надо перестать клеймить ВИЧ-позитивных. Все нормально, если человек принимает лекарства в соответствии с предписаниями врача, его жизнь не должна быть хуже, чем у других. И вообще, что за фигня?.. Кстати, я не думаю, что ей следовало говорить о болезни, ведь это ее личная жизнь со всеми частными проявлениями, но с другой стороны – здорово, что она призналась. Теперь нам все известно, и придурки в классе начнут нормально относиться к проблемам, связанным с ВИЧ. Такие вещи должны адекватно восприниматься. Это просто другая жизнь, которая ни на кого не влияет… Она влияет только на тупых, которые ничего не понимают, но, к сожалению, такие среди нас есть.

Мнение В. Неужели это правда? Боже, не могу поверить. Как она заразилась? Через шприц, когда ширялась? Или трахалась без презерватива… Блин, я не ожидала такого, мне жаль Марину и ее брата, который так красив…

Мнение Г. Может, Марина и говорит, что она не заразная, но я все равно к ней больше не подойду. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Надо подальше от нее держаться. Кроме того, она мне никогда особо не нравилась.

Мнение Д. Мне плевать на Марину, я просто хочу закончить этот гребаный учебный год.

Мнение Е. Как жаль, ведь у нее вся жизнь впереди.

Мнение Ж. Марина – крутая и очень смелая, раз так говорит. Она мила со мной, и это не изменит моих отношений с ней, но теперь я буду смотреть на нее другими глазами. Человек, способный открыться перед всеми и сказать правду, заслуживает моего уважения.

Паула не знала, как переварить новость. Она думала немного в стиле мнения Ж, а также Е, очень немного в стиле В, но почти не думала в манере A (хотя в ее голове крутилось нечто подобное), и, конечно, ее беспокоил Самуэль, который застыл со страдальческим выражением на лице. Бедный парень. Паула тоже страдала, не представляя, как он переживет ситуацию. Догадывался ли он раньше? Узнал ли недавно? Занимались ли они сексом? Были ли они осторожны?

Паула понимала, что значит неопределяемая форма, потому что однажды в средней школе с ними проводили беседу люди из ассоциации под названием «Позитивная поддержка» или что-то в этом духе. Но что будет, если Марина ошибается?

А смогла бы я переспать с Самуэлем, если бы знала, что у него ВИЧ? С одной стороны, не думаю, что у меня были бы проблемы, с другой – меня воспитали так, чтобы я отвергала все, что связано с заболеванием… А позже, в школе, меня слишком много информировали, что создало негативный эффект… поэтому, вместо того чтобы принять это естественным образом, возможно, я бы предпочла отдалиться… Хотя нет, ведь я люблю Самуэля и хочу быть с ним, и если мы примем меры предосторожности, ничего не должно случиться, но вдруг мы поженимся? Я хочу иметь детей… Может ли девушка забеременеть от парня с ВИЧ так, чтобы новорожденные появились на свет без вируса? Думаю, да. Надо будет погуглить сегодня вечером. И если он не может заразить меня, то его сперма тоже не передаст вирус, верно? Как сложно, как тяжело… Если бы Самуэль подошел ко мне сейчас и сказал, что у него самый страшный ВИЧ в мире, я бы обняла его, заботилась о нем и любила бы его так же сильно, как и раньше… или сильнее. Решено: даже если у Самуэля ВИЧ, потому что Марина передала ему вирус, болезнь не будет препятствием.

В любом случае это фантазии. Я выдумщица. Я не собираюсь выходить за него замуж и не намерена устраивать моральные дебаты о том, ложиться ли с ним в постель. А Марина либо переедет в другой город, либо умрет, но, боюсь, Самуэль никогда больше не посмотрит на другую девушку.

Подумав об этом, она взглянула на Горку, чтобы оценить его реакцию, но парня ничего не интересовало. Ему не нравились сплетни и пересуды, и он, вероятно, придерживался мнения Д. Ему не было дела до чужих жизней, у него и так достаточно проблем, а его жизнь перевернута вверх дном. Горка просто наблюдал.

Он смотрел перед собой, грызя карандаш, сердце парня разрывалось от желания вернуться домой. Марина привлекла его внимание на пять секунд. И если бы школа начала гореть, это тоже бы его ничуть не смутило и не озадачило. Его ощущения походили на ощущения Мелены, с той лишь разницей, что он не мог сейчас спрятаться под одеялом.

Он думал только о ней.

Мелена не пришла, потому что не хотела смотреть мне в лицо, а я, должно быть, ей отвратителен. Черт, как жалко. Я чувствую себя ужасно из-за того, что проболтался… Я не должен был ничего рассказывать Пауле. Моя подруга была в реабилитационном центре, но, вместо того чтобы облегчить ей жизнь, я пытаюсь усложнить все, подталкивая Мелену к рецидиву. Я знаю ее настолько хорошо, как будто это я ее родил, и уверен – она сейчас что-то принимает (может, просто какие-нибудь таблетки для сна и побега от реальности, но она точно что-то принимает). Не знаю, пойти к ней домой после школы или держаться от нее подальше. Не представляю, отправить ли ей сообщение, позвонить или ждать, что она сама обрушится на меня с руганью, хотя она и не такая. Когда Мелена видит конфликт, она уходит, как будто это ее не касается, и, вероятно, сейчас она начнет избегать и игнорировать меня и притворяться перед всеми остальными. Думаю, она самая самовлюбленная девушка, которую я когда-либо встречал. Мое поколение очень подвержено влиянию того дерьма, которое выливается на нас с телевидения, с каналов, где транслируют гребаные реалити-шоу, которые выставляют напоказ различные драмы. Есть странное удовольствие в том, чтобы показать, насколько тебе плохо, перед другими, чтобы они знали – твоя жизнь и впрямь тяжела. Мы чувствуем себя очень комфортно в роли жертвы, но хотя Мелене и пришлось нелегко, она никогда так себя не вела. Она ни к кому не обращалась по поводу проблем с матерью и никого не использовала в своих интересах. И она никогда не использовала свою семейную историю, чтобы получить поблажки от учителей. Она молчит: вот что мне в ней нравится. Она родилась в тот же год, что и я, но она словно не принадлежит к моему поколению. Мелена другая, да, и мне грустно ее терять из-за того, что я такой болтун. Что же делать? Я думаю, лучше всего – ничего. Подождать. Когда я попросил у нее объяснений, она меня проигнорировала, а теперь, даже если это и трусость, может, лучше мне промолчать и посмотреть, что будет, а уж потом подстроиться под ситуацию… Откуда мне знать? А насчет Марины мне глубоко плевать, ВИЧ – просто-напросто уже ничто, это не восьмидесятые.

– Извините, кто-нибудь в курсе, почему Мария-Елена не пришла на занятия? – спросил Мартин за десять секунд до звонка, когда суматоха в классе немного улеглась.

Никто не сказал ничего внятного, но некоторые из одноклассников, конечно, прокомментировали слухи, связанные с Меленой. Ее считали странной, потому что, хотя она почти всегда была открытой, в ней таилось нечто темное: иногда Мелене надоедало постоянно улыбаться, и она абстрагировалась или закрывалась, прилежно исписывая школьные тетради, но без особого интереса.

Занятия закончились, и Жанин быстро ушла. То, чего она хотела избежать в предыдущие недели, теперь стало ее нездоровой целью: она решила специально столкнуться с Марио. Она хотела посмотреть, не стал ли он теперь тем, кто пригибает голову, кто избегает ее, кому тяжело. Эта идея перемены ролей заставила ее почувствовать себя сильной.

Разумеется, она не оправдывала поведение второгодника, но признавала, что ощущение того, что она находится над ним и доминирует в создавшейся ситуации, было очень приятным. Жанин нашла Марио, он увидел ее и сразу занервничал.

Черт, опять эта жирная шлюха достает меня и не оставляет в покое, вот прилипала… лучше не скажешь.

Марио попрощался со свитой и ускорил шаг, но Жанин тоже была быстрой и шла за ним не скрываясь. Когда они очутились вне школы, парень воспользовался тем, что вокруг было мало народу.

Он повернулся к Жанин и сказал:

– Какого хрена ты за мной таскаешься? Я пойду с тобой на свидание, чего еще от меня надо?

Но Жанин не преследовала его ни с какими секретными намерениями, разве что хотела немного подразнить. И оказалось, что очень весело и интересно быть неким «убийцей в маске» именно в этом слэшере. Но слова Марио застали ее врасплох, и она не знала, что ответить, поэтому просто рассмеялась, демонстрируя напускное веселье. Парень растерялся, в обычной ситуации он бы толкнул ее, оскорбил, выказал все свое презрение и угрожал бы Жанин, но он первый раз в жизни почувствовал себя жертвой издевательств (причем легких издевательств). Наличие фотографий не давало ему покоя.

Он не понимал, как действовать в таких обстоятельствах, поэтому развернулся, выдохнул, закатил глаза и прибавил шагу.

– Марио! До встречи в субботу.

Он даже не обернулся, а поднял руку и показал ей средний палец.

Оскорбительный жест был символом презрения, но он знал, что ему придется смириться и встретиться с Жанин, хотя сама мысль о свидании вызывала отвращение. Он уже обречен на это, но собирается ли он сидеть сложа руки? Он мог вести себя как придурок и заставить Жанин пожалеть о ловушке, которую она ему подстроила, но можно быть милым и очаровательным, что, конечно, будет стоить больших усилий, заставить ее влюбиться (ведь он соблазнил ее однажды), а потом просто разорвать девку заживо, когда она начнет есть у него с ладони. Он должен что-то сделать, он не мог поддаться шантажу жирной идиотки и оставаться невозмутимым, как будто ничего не случилось. Но если Марио и знал что-то о шантаже, то лишь одно – то, что видел в нескольких дублированных сериалах.

Когда ты поддаешься один раз, то попадаешь в бесконечный цикл, в котором шантажист не останавливается и просит все больше и больше. А Марио поддался на уловку пойти на свидание. Ладно, но что будет дальше? Вот таким он задавался вопросом.

Сначала она попросит о ерунде, а потом захочет, чтобы ты с ней снова переспал, отведет к себе домой и прикинется, что у вас отношения, чтобы ее родители перестали думать, что она лесбиянка. Ну а я не доверяю этой девчонке и должен что-то предпринять. Никто не смеет смеяться надо мной. Никто. Особенно она – ведь она изгой. Я пойду на свидание и что-нибудь придумаю…

* * *

Мелена неслышно спустилась по лестнице, но не потому, что не хотела шуметь, а потому, что слишком долго сидела в комнате и теперь смахивала на привидение. Кокаин лишал ее аппетита – она всегда теряла не менее килограмма, но когда действие ядовитого вещества ослабевало, она начинала ощущать пустоту в желудке, и ее мучил чудовищный голод. Обычно девушка ела гамбургеры и пиццу или хот-доги и кебабы, в зависимости от того, как она себя чувствовала. Иногда она могла удовлетвориться всем, что находила в холодильнике, создавая невозможные смеси в собственном измученном желудке: несколько маслин, кусочек пересушенной индейки, заветренный картофельный салат, чипсы такие и чипсы сякие, ломтик арбуза, фисташки, забытое куриное бедро, крабовые палочки и (почему бы и нет?) стакан молока с кукурузными хлопьями. Взрывная смесь еды, сдобренной глутаматом, не являлась вредной, а приносила организму только пользу, это были деликатесы, созданные для наслаждения, и Мелена поглощала их, стоя перед холодильником, не присаживаясь. Но поскольку мать уже в течение долгого времени ничего не покупала, а прислугу уволили, то дом был запущен, а холодильник пуст, как чужое заброшенное жилище. Они все были заброшены. Мать, дочь и холодильник.

У Мелены не было наличных, только счет с небольшой суммой, и она берегла скудные средства на крайний случай, когда, к примеру, не сможет пережить очередную выходку матери и придется ночевать в отеле, садиться на поезд, самолет и так далее. Поэтому она не стала долго раздумывать.

Мелена пересекла холл, чтобы подойти к вешалке, где мать всегда оставляла сумку, которую брала с собой. Родительница меняла их каждый день, но уже давно никуда не выходила…

Звук телевизионной программы давал понять, что мать смотрит абсурдное шоу «Магазин на диване», где продают идиотские складные столики, шланги, которые сворачиваются сами собой, или миниатюрные часы. Тем не менее Мелена заглянула в комнату, чтобы в этом удостовериться.

Да, мать, вернее то, что от нее осталось, лежала на диване с открытым ртом. Мелена проскользнула к вешалке и быстро полезла в сумочку.

Она точно не знала, сколько евро на счету у матери: на самом деле она не представляла, были ли они настолько бедны, как говорила Аманда, или та просто блефовала. Ясно только, что бывшая модель оказалась скрягой вроде дядюшки Скруджа и не собиралась делиться сбережениями. Мелена предполагала, что у них много денег (достаточно взглянуть на их дом или изучить эксцентричные траты матери), но не могла выяснить, действительно ли полное разорение стучится в дверь. Если они все еще живут здесь, то, значит, ситуация не столь ужасная.

Она и раньше крала из материнской сумочки купюры, но сейчас собиралась скопировать номера кредитных карт, чтобы заказать еду через интернет (хотя бы пару пицц), а также купить нарезанный хлеб, туалетную бумагу и что-нибудь еще.

Она вытащила карточку, достала мобильный, сделала снимок и, прежде чем успела сохранить его и перестать чувствовать себя персонажем из кино «Миссия невыполнима» с Томом Крузом[39]39
  Серия американских остросюжетных фильмов, которые выпускают с 1996 года (среди режиссеров – Брайан Де Пальма, Джон Ву и другие); Том Круз играет главного героя – суперагента.


[Закрыть], услышала голос:

– Что ты делаешь?

Мать стояла позади нее, изможденная, в своем вечном кимоно. Мелена остолбенела и от того, что ее застукали, и от пугающего и неряшливого образа женщины с немытыми волосами.

– Я голодна. Есть нечего, а я должна питаться, и ты тоже.

– Ты обкрадываешь меня? Ты у меня воруешь, соплячка. Воровка. Я даю тебе все! Я отдала тебе свою жизнь, а ты крадешь у меня? Ты – идиотка несчастная! У меня могла быть такая же дочь, как Марина Нуньер. Вот она-то – хорошая девочка, получает высокие оценки и не ворует у родителей. Что за дерьмо, а не жизнь! Не смей брать мои вещи! Не прикасайся к деньгам! Прекрати красть мою жизнь!

Мелена не была психологом, но ей стало очевидно, что мать не в себе. Ее реакция оказалась чрезмерной, Аманда билась в истерике, а глаза налились кровью, когда она выкрикивала дочери в лицо всякую чушь. А затем неожиданно дала девушке пощечину: но отнюдь не киношную, когда одна дама бьет соперницу по щеке. Нет, то была полноценная оплеуха, да такая, что у Мелены зазвенело в ушах, и она подумала, что у нее лопнула барабанная перепонка.

Она была обезоружена и не ответила тем же, ей не хотелось так поступать, Мелена не собиралась начинать драку, поэтому завопила как сумасшедшая. Сцена была малоприятная. Истеричная, выжившая из ума мать и полумертвая дочь, эмоционально подкошенная и визжащая так, словно она увидела убийцу из «Я знаю, что вы сделали прошлым летом»[40]40
  Американский молодежный фильм ужасов (1997) режиссера Джима Гиллеспи.


[Закрыть]. Может, крик был просто защитой, как у скунсов, когда они извергают зловонную субстанцию, чтобы сбить противника с ног, но родительница восприняла это хуже, чем если бы Мелена ударила в ответ… и, чтобы не слышать ее или выиграть в схватке, она ударила снова, а потом еще раз, и Мелена упала и свернулась калачиком на полу, а мать набросилась на нее с кулаками. Откуда у нее взялась такая прыть, если минуту назад она смахивала на овощ?

Говорят, что для защиты своих детей матери черпают силу у камней, и существует миф о том, что мать, которая видит, что ее потомство в опасности, способна даже сдвинуть с места автомобиль. Так вот, здесь все события разворачивались в обратном направлении.

Мелена закрывала голову, лицо, уши и просила, чтобы мама остановилась и прекратила побои, но та превратилась в одержимую и не могла ничего с собой поделать. Она выкрикивала несвязные оскорбления, издавала нечленораздельные звуки, рыдала и лепетала что-то, истекала слюной, сидя на своей шестнадцатилетней дочери, которая хотела взять деньги только для того, чтобы поесть, ни для чего другого.

Но еще мать говорила о наркотиках и о том, что Мелена хотела украсть деньги, чтобы словить кайф, и тому подобное. В общем, это было очень жалкое и мрачное зрелище. Внезапно наступила тишина, затопившая все вокруг: женщина до такой степени измоталась, что вдруг увидела себя со стороны и уже не смогла избивать Мелену.

А сцена была такой. Мать оседлала беспомощную дочь, которая не двигалась и даже не плакала, напуганная и не знающая, что делать, кроме того как ждать, когда это прекратится.

И мать действительно остановилась. Отстранилась, поползла по полу, прислонилась к стене и разрыдалась. Эмоциональный беспорядок, который она ощущала, был соразмерен хаосу в спальне, в гостиной…

Она откинула волосы с лица, провела рукавом по носу, чтобы вытереть слезы, которые капали и стекали в рот, и прошептала:

– Возьми карточку и делай что хочешь…

Мелена была в шоке. Ее уже не интересовали ни деньги, ни еда и не волновала собственная жизнь, ее ничего не привлекало. Из носа текла струйка крови. Она потрогала лицо, увидела, что рука окрасилась в красный цвет, и протянула ее в сторону матери, глядя на родительницу расширенными глазами. Мелена ничего не сказала, да и не нужно было, сцена и так оказалась красноречивой.

Потом девушка встала и начала медленно подниматься по лестнице. Она оперлась рукой о белые перила, на которых появился кровавый след. Несколько капель упали на ковровое покрытие.

Когда Мелены не было рядом, а одиночество и тишину нарушал лишь отдаленный закадровый голос лживой телерекламы, мать прошептала нечто неуловимое, еле слышно, почти беззвучно:

– Прости…

Но было уже поздно, никто не смог услышать ее.

Мелена лежала на кровати, свернувшись калачиком под одеялом. Если бы у нее была сестра, которая бы обняла ее, девушке бы, наверное, полегчало… Жаль, что она никогда не чувствовала любви или тепла от матери. Ее охватила страшная тоска, тогда она с трудом встала и, еле держась на ногах и всхлипывая, поплелась к шкафу и принялась копаться в вещах в поисках чего-то. Вы можете подумать, что она искала марихуану, но вы ошибаетесь. Она достала свитера и толстовки. Мелена вытащила все зимние тряпки, и, когда пол был завален шерстяными вязаными вещами, обнаружила что-то скомканное и немного неправильной формы: старую мягкую игрушку – единорога, или рогатого пони, или пегаса, но очень маленького пегаса. Она очень любила его в детстве.

Лицо Мелены на мгновение засветилось от счастья, и она взяла пегаса к себе в «пещеру», крепко обняв игрушку.

Она продолжала плакать. Ей хотелось волшебным образом исчезнуть, чтобы мысли перестали мучить ее, поскольку она не могла прекратить анализировать жизнь и не возвращаться бесконечно к мрачным воспоминаниям. У нее всегда была тяжелая жизнь, она никогда не получала ни ласки, ни одобрительных похлопываний по спине. Раньше Мелена думала, что это нормально, что все матери кричат и бьют, а одиночество – естественное состояние любой девочки в мире, но теперь она выросла, могла объективно изучать обстоятельства своей биографии и отчетливо видела, что она по уши в дерьме. У нее нет будущего, а может, оно скрыто в тумане. У нее не было ни интересов, ни иллюзий, ни целей, ни друзей, ни семьи.

У нее имелся только бесконечный список ужасных воспоминаний, неприятных переживаний и отрывков из прошлого, которые она хотела бы стереть из памяти по щелчку пальцев, но Мелена не обладала такими возможностями.

Мелена даже не могла бы стать невидимкой, что в принципе бы ее устроило: но с другой стороны – она уже давно чувствовала, что никто ее не видит и она никому не нужна.

В голове проносились хаотичные картины. Вот она прыгнула с моста, нет, мостов поблизости нет, а если бы она выбросилась из окна, то, пожалуй, лишь вывихнула бы ногу – и ничего более. Она перерезала себе вены, нет, такое никогда не срабатывало, какие-то люди всегда находили тебя, спасали, а потом все становилось намного хуже. Она пыталась задержать дыхание, что оказалось бесполезно. У нее не нашлось веревки, особо рукастой Мелена никогда не была, поэтому завязывание морских узлов являлось для нее неразрешимой задачей. Она могла бы посмотреть, как это делается, на «Ютьюбе», но ей не хотелось искать телефон.

Она однажды услышала (но не могла вспомнить, где и когда), что в какой-то школе мальчик-гей, над которым издевались одноклассники, сделал себе инъекцию газировкой и умер, потому что газ попал в сердце и оно взорвалось. Он наверняка страшно страдал, а она не хотела страдать, ей вообще не хотелось чувствовать боль.

Значит, оставалось только ждать чуда, которое избавило бы ее от всего и она бы просто умерла.

Мелена вспомнила сцену из «Лабиринта»[41]41
  Речь идет об американском фантастическом фильме «Лабиринт» (1986) режиссера Джима Хенсона (в фильме, помимо различных спецэффектов, использовались куклы, в том числе марионетки). Одну из главных ролей сыграл британский рок-певец Дэвид Боуи (1947–2016).


[Закрыть]. Героиня Дженнифер Коннелли пожелала, чтобы ее маленький брат, который не переставал плакать, куда-нибудь пропал, и появился Дэвид Боуи, точнее, король гоблинов, и малыш исчез… Мелена не верила ни в магию, ни в Бога, она не верила ни во что, ей ничего не хотелось. Поэтому она изо всех сил пожелала умереть, прижала старую игрушку к груди, сжалась в комок, и случилось то, что случилось, – она заснула.

* * *

Мелена проснулась абсолютно ничего не понимающей. Она больше не хотела ни есть, ни плакать и совсем потеряла счет времени.

Она не знала, ночь ли сейчас или пасмурное утро, но ей было все равно. Она села в постели и отодвинула одеяло, тем самым разобрав укрытие, скрывавшее ее от мира. В носу зудело, она потерла его, к своему ужасу обнаружив, что к лицу прилипли волосы. Девушка испуганно дернулась, встала, включила лампу и нагнулась к подушке, чтобы увидеть то, о чем она уже подозревала.

Пряди темных волос лежали на наволочке.

Она поднесла руки к голове, и в ладонях осталась пара прядок. Она подбежала к зеркалу, чтобы посмотреть, насколько серьезна проблема, и заметила несколько залысин на голове. Мелена подумала, что их можно замаскировать, потому что их не слишком много, но ей ужасно не хотелось, чтобы ситуация с алопецией повторилась. Только этого ей сейчас не хватало.

Она знала, что подобное облысение не проходит в одночасье. Так не бывает. Волосы могли выпасть от употребления наркотиков, от переживаний в реабилитационном центре, но печально другое: не нужно быть великим сыщиком, чтобы найти кучу причин в ее ближайшем прошлом, которые могли привести к алопеции. И что теперь?

Мелена оделась и сбежала вниз по лестнице. Мать лежала на полу в том же положении, в котором она ее оставила. Девушке было все равно. Родительница выглядела спящей, а может, валялась без сознания или умерла, но Мелене не было до нее дела. Она схватила кредитную карту и выскочила из дома.

Любой бы подумал, что она собирается купить шляпу или отправиться в супермаркет, чтобы наконец-то пополнить холодильник, но нет, холодно, холодно. У наркоторговца Клауса, который работал в элитном районе и общался с богатыми клиентами, конечно же, имелся портативный мобильный терминал, чтобы платить картами, Мелена в этом не сомневалась. Она знала пин-код кредитки: четыре цифры того года, когда ее мать заполучила корону и титул «Мисс Испания».

Мелена несколько раз постучала в дверь гаража Клауса, та открылась, а об остальном вы сами можете догадаться.

* * *

Горка очень пожалел, что ответил «да» на вопрос о том, считает ли он автора дневника убийцей.

– Ты знаешь, кому он принадлежит, Горка? Не знаешь? Ладно. Тогда объясни, зачем ты подкинул дневник полиции? У нас же повсюду камеры.

Горка опять разревелся как ребенок. Инспектор привыкла, что, допрашивая несовершеннолетних, подростки выходили из кабинета заплаканными. Иногда это являлось результатом давления, страха перед допросом в пустой комнате, где нет никакой мебели, кроме металлического стола и двух стульев, душно, нет окон, где некуда деваться. Ребятам было очень страшно ошибиться, сказать что-то не то.

Ну а в других случаях это была просто скрытая попытка попросить о пощаде, чтобы на потенциальных подозреваемых не смотрели как на возможных преступников, поскольку они до сих пор вели себя как маленькие дети.

Горка плакал, потому что боялся говорить определенные вещи. Ему казалось, что он сидит на детонаторе, который сработает, если он ляпнет не то, что нужно, и все взорвется.

– Это не мое, клянусь, – заикаясь, пробормотал он.

– Я в курсе, но в таком случае чье?

– Я… я не хочу говорить… Не знаю, как сказать, потому что могу многим испортить жизнь.

– Горка, пожалуйста. Ты подкинул нам дневник, положив его в ящик жалоб и предложений. А раз ты его принес, то, значит, считаешь, что человек, написавший его, причастен к убийству Марины.

– Да… Я нашел его, прочитал, и уже тогда произошло убийство Марины, вот я и подумал, что сам точно не разберусь, с меня хватит, понимаете?

Инспектор медленным жестом, чтобы не испугать Горку, передвинула стул и села рядом, чтобы успокоить парня, но он не перестал нервничать. Он понимал, что его слова могут изменить судьбу человека, которого он хорошо знал и который был ему дорог.

– Горка, расслабься, ты все сделал правильно.

– Тогда почему мне так хреново?! – закричал он.

– Иногда нам больно совершать правильные поступки. Но ты же хочешь, чтобы справедливость восторжествовала, правда?

Он кивнул с опущенными и стеклянными глазами, сцепив руки на столе, и инспектор снова спросила почти шепотом:

– Кто написал дневник? Где ты его взял?

И, как заклинание, он назвал имя, которое буквально обожгло ему губы.