Текст книги "От города ГУЛАГа к моногороду. Принудительный труд и его наследие в Воркуте"

ВОРКУТЯНЕ ДЛЯ ВОРКУТЫ

Городам необходимы не только здания, улицы и пространства. Им нужны жители. В ноябре 1943 года, когда Воркуту официально основали, в ней было совсем мало жителей (воркутян, как их стали вскоре называть). В то время за пределами колючей проволоки жили лишь около 5500 мужчин, женщин и детей. Хотя не существует подробного анализа, кем были эти люди, но, скорее всего, большинство из них составляли лагерные охранники и служащие, ссыльные, освобожденные узники и их семьи. Но за следующие несколько лет население города стремительно выросло. Уже к началу 1945 года в городе жили почти 25 тысяч незаключенных, а к 1947 году это число превысило 35 тысяч309309
  См. Приложение В, таблицу В.1.


[Закрыть]. Иными словами, численность незаключенных выросла в семь раз и меньше чем за четыре года – даже быстрее, чем численность заключенных. Что обеспечило такой стремительный рост? Кто были новые жители Воркуты?

И снова причиной стремительного роста населения послужила война. Подобно тому как продвижение Советской армии на запад обеспечило Воркутлаг десятками тысяч новых заключенных, деятельность и политические меры советского правительства во второй половине войны привели в Воркуту десятки тысяч незаключенных. Эти мужчины и женщины составили основную массу воркутян, первых жителей нового города. Большинство из них приехали в город не по своей воле. Они даже не были действительно приезжими в город, чьими «горожанами» стали. Подавляющее большинство из 30 с лишним тысяч человек, ставших «горожанами», были в прошлом узниками Воркутлага. Как лагерные постройки переделывались в городские, так же и их обитатели превращались в горожан. И хотя большинство незаключенных постепенно приобретали более высокий социальный статус и лучшие бытовые условия, чем большинство заключенных, на первых порах никакой разницы между ними не было.

Можно выделить несколько больших групп людей по критерию того, каким образом они трансформировались в горожан. Первой группой являлись «мобилизованные» в так называемую трудовую армию этнические немцы, которые начали прибывать в Воркуту в мае 1943 года310310
  Первая группа из трехсот человек прибыла в мае 1943 года (ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 128. Л. 34).


[Закрыть]. Это были советские граждане немецкой национальности, которых еще в 1941 году депортировали в Казахстан и Сибирь, а теперь распределяли на разные производства по всему Советскому Союзу311311
  Первый из этих приказов был издан Государственным комитетом обороны 10 января 1942 года и затрагивал всех мужчин немецкой национальности в возрасте от семнадцати до пятидесяти лет, высланных в Новосибирскую, Омскую, Красноярскую области, Алтайский край и Казахстан (Бугай Н. Ф. «Мобилизовать немцев в рабочие колонии – И. Сталин». Сборник документов (1940‑е годы). М.: Готика, 1998. С. 39–40). За ним в последующие два года были изданы еще несколько приказов. Тексты многих из них опубликованы в той же книге (часть 1). Обзор трудовой мобилизации этнических немцев см. в: Barnes S. A. Death and Redemption. P. 148–151. (Новейшие исследования по истории Трудовой армии: Gedenkbuch: «Гордое терпенье». Книга памяти советских немцев – узников Тагиллага / Авторы-составители В. М. Кириллов, П. М. Кузьмина, А. Я. Цейзер, С. Л. Разинков. Екатеринбург: ОАНРН; НТГСПА, 2004; Gedenkbuch: Книга памяти немцев-трудармейцев Богословлага. 1941–1946 гг. / Авторы-составители В. М. Кириллов, П. М. Кузьмина и др.: В 2 т. М.: РНД; Нижний Тагил: НТГСПА, 2008; Книга памяти немцев-трудармейцев ИТЛ Бакалстрой – Челябметаллургстрой. 1942–1946 / Авторы-составители В. М. Кириллов, С. Л. Разинков, Е. П. Турова. Т. 1. М.: МСНК; Нижний Тагил: НТГСПА, 2011; Gedenkbuch: Книга памяти немцев-трудармейцев Усольлага НКВД/МВД СССР (1942–1947 гг.) / Ред. В. Ф. Дизендорф. М.: Общественная академия наук российских немцев, 2005. – Прим. научн. ред.)


[Закрыть]. К началу 1944 года в Воркуту депортировали почти 7 тысяч таких подневольных работников. Немцы-трудармейцы жили примерно в таких же условиях, что и заключенные. Хотя их места жительства формально отделялись от лагерных зон, трудармейский жилищный фонд представлял собой такие же ветхие бараки, огражденные колючей проволокой. Их заставляли трудиться на тех же работах, что и заключенных, поскольку большинство работали в шахтах. В 1944 году умерли почти четыреста трудармейцев, откуда следует, что выжить в таких условиях было непросто312312
  ГАРФ. Ф. Р-8361. Оп. 1. Д. 72. Л. 16.


[Закрыть]. Но статус «мобилизованных» немцев радикально изменился в ноябре 1945 года, когда НКВД приказал больше не держать их в зонах. Эта реформа освободила немцев от самых драконовских условий, то есть жизни и работы под вооруженным конвоем. В Воркуте и других местах они превратились из эрзац-заключенных в ссыльнопоселенцев без права покидать место жительства313313
  История сталинского ГУЛАГа. Т. 5. С. 471. Но официальный приказ вывести «мобилизованных» немцев из зоны появился только в марте 1946 года (ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 154. Л. 83).


[Закрыть]. Они больше не были частью огромной армии несвободных работников, а стали жителями нового мальцевского города. Такой же статус имели более восьмисот ссыльных «кулаков», которых «мобилизовали» и перевезли в Воркуту во время войны, а после ее окончания перевели в разряд незаключенных314314
  Там же. Д. 217. Л. 285.


[Закрыть].

Другая группа ссыльных, так называемые окруженцы, прошли подобный же путь. Это были красноармейцы, захваченные в плен немцами, но недавно освобожденные Советской армией по мере ее наступления на запад. В июне 1943 года тысячу этих бывших военнопленных прислали в Воркуту, вероятно по личной просьбе Мальцева315315
  Там же. Д. 52. Л. 6; История сталинского ГУЛАГа. Т. 2. С. 242.


[Закрыть]. Как и «трудмобилизованные» немцы, они жили и работали на равных условиях с заключенными, хотя их полагалось содержать в строгой изоляции от последних. Но в июле 1944 года особый лагерь, где их держали, ликвидировали и военнопленные стали «постоянными кадрами» КВУ316316
  АУИН МЮ РФ по РК. Ф. 1. Оп. 3. Д. 7066. Л. 195.


[Закрыть]. Хотя эта реформа означала улучшение бытовых условий, по сути заключение превратилось в спецссылку.

В течение всей войны бывших советских военнопленных, как и советских граждан, заподозренных в активном сотрудничестве с немцами, подвергали «проверке и фильтрации», чтобы установить, можно ли позволить им вернуться в советское общество317317
  История сталинского ГУЛАГа. Т. 2. С. 250.


[Закрыть]. В первой половине 1945 года больше 10 тысяч «репатриантов» отправили в Воркуту для проведения этой процедуры318318
  К июлю 1945 года в Воркуту выслали 10 695 «репатриированных». Из них 2219 человек уже были приговорены к ссылке (ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 1248. Л. 54).


[Закрыть]. С «контингентами подлежащих фильтрации» обращались примерно так же, как с этническими немцами и окруженцами. Они жили и работали отдельно от заключенных, но содержались под строгой охраной в зонах, где изучали их дела. До конца 1946 года, когда судьбы этих мужчин и женщин были решены, их труд эксплуатировался в интересах быстрорастущего угледобывающего комплекса. Лишь около трехсот арестовали и приговорили к разным срокам в собственно Воркутлаге319319
  ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 1265. Л. 11.


[Закрыть]. Около половины освободили после того, как следствие установило их невиновность. Большинство оставшихся «репатриантов» сочли подозрительными и приговорили к ссылке в отдаленные места Советского Союза. Из них примерно 2 тысячам приказали поселиться в Воркуте. Теперь они жили вне зоны и пополнили собой ряды незаключенных жителей Воркуты320320
  ГАРФ. Ф. Р-8361. Оп. 1. Д. 110. Л. 36.


[Закрыть]. Даже у тех, кого освободили после фильтрации, были дополнительные мотивы остаться в Воркуте, поскольку бывших красноармейцев, свободных от подозрений, активно вербовали на службу в лагерную охрану Воркутлага321321
  История сталинского ГУЛАГа. Т. 2. С. 250.


[Закрыть].

В совокупности эти категории труд-, а затем спецпоселенцев увеличили численность незаключенных в Воркуте с 1943 по 1947 год почти на 16 тысяч. Но, как сказано выше, общая численность населения Воркуты выросла за этот период почти на 30 тысяч человек. Кто были остальные жители Воркуты? Большинство из них в прошлом были узниками самого Воркутлага. Подобно другим лагерям ГУЛАГа, Воркутлаг работал как «вращающаяся дверь»: освобождение и перевод заключенных из лагеря в лагерь были почти так же обычны, как прибытие вновь осужденных, особенно после войны322322
  Этот концепт предложила Гольфо Алексопулос: Alexopoulos G. Amnesty 1945: The Revolving Door of Stalin’s Gulag // Slavic Review. 2005. Vol. 64. № 2. P. 275.


[Закрыть]. С 1943 по 1947 год из Воркутлага освободили больше 34 тысяч заключенных – гораздо больше, чем можно было бы ожидать. Почти треть из них освободили в 1945 году, когда объявили амнистию в честь победы СССР над Германией323323
  Авторитетный анализ этой амнистии и ее последствий: Ibid. P. 274–306. Текст указа об амнистии: Голяков И. Т. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР, 1917–1952 гг. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1953. С. 426–427. В Воркуте освободили по этой амнистии 10 900 заключенных (ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 1246. Л. 2). (Не все эти освобождения означали, что человек реально выжил. Иногда под видом освобожденных администраторы и лагерные врачи в отчетности проводили уже умерших. См. пример Ивдельлага 1944 года в: Nakonechnyi M. Gulag Medical Releases: A Response to Stephen G. Wheatcroft // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2002. Vol. 23. № 4. P. 873–898. – Прим. научн. ред.)


[Закрыть]. Как обычно в ГУЛАГе, чаще всего освобождали заключенных с короткими сроками, женщин, стариков, несовершеннолетних и инвалидов324324
  Об освобождениях и категориях освобождаемых см.: Alexopoulos G. Exiting the Gulag after the War: Women, Invalids, and the Family // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2009. Bd. 57. № 4. S. 563–579.


[Закрыть]. Некоторых узников с большими сроками, осужденных за контрреволюционные преступления, освободили лишь потому, что их сроки закончились. Но освобождение из лагеря не всегда давало возможность покинуть Воркуту. Например, в последний год войны Мальцеву позволили оставлять в городе всех освобожденных заключенных, даже если они подлежали призыву в Красную армию. Это было лишь одно из многих потенциальных ограничений географической мобильности бывших заключенных325325
  ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 1a. Д. 158. Л. 10 об.


[Закрыть]. Таким образом, освобожденные узники составляли существенную часть населения города.

Подавляющее большинство населения Воркуты происходило изнутри зоны за колючей проволокой, и этот факт многое говорит о текучести социальных категорий и иерархий в Воркуте и Воркутлаге. Мы привыкли считать, что в мире ГУЛАГа каждому индивиду присваивалось особое место в неизменной социальной иерархии, но реальность социальных отношений в лагерях ГУЛАГа и окружающих их сообществах была не столь однозначна и проста. Для основной массы жителей Воркуты социальный статус человека и соответствующее пространство, к которому он приписывался (лагерь или город), менялись одним росчерком пера в Москве. Но не только официальные приказы влияли на положение в социальной иерархии. Неформальные отношения тоже играли важную роль при определении социального статуса. Патрон-клиентские отношения функционировали и среди заключенных, и среди незаключенных, обеспечивая их привилегиями, которые не всегда соответствовали официальному месту человека в социальной иерархии. Как результат, социальная вселенная города и лагеря, взятых вместе, была изменчива и полна кажущихся противоречий.

Существование и жизненный опыт многих жителей Воркуты постоянно испытывали на прочность социальные иерархии и хрупкие границы между лагерем и городом. Например, после окончания войны все больше незаключенных ехали в Воркуту, чтобы поселиться рядом с родными, заключенными в лагере, и тем самым создавали смешанные семьи заключенных и незаключенных. Подобные ситуации бросали вызов и пространственным границам, и социальной иерархии. Двенадцатилетняя Ирина Скаковская в августе 1946 года приехала в Воркуту со своей тетей, чтобы жить поближе к своей матери – одной из множества узниц, которые отбыли весь свой срок в Воркутлаге, но продолжали содержаться в лагере из‑за правил военного времени, запрещавших освобождение некоторых категорий заключенных326326
  Скаковская называет свою мать «пересидчицей», то есть буквально пересидевшей свой срок (Скаковская И. О Воркуте и воркутянах // Воля. 2002. № 8–9. С. 58). По определению Жака Росси, «пересидчик – заключенный, не отпускаемый на волю после истечения срока» (Rossi J. The Gulag Handbook. P. 301 (на рус.: Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. London: Overseas Publications Interchange Ltd., 1987. С. 279–280. – Прим. перев.). О заключенных, не освобожденных во время войны, см. главу 1.


[Закрыть]. Хотя мать Скаковской получила пропуск, позволявший ей свободно перемещаться по городу, она все еще была заключенной и должна была возвращаться ночевать в зону. Мать и дочь виделись нечасто, хотя жили практически по соседству. Скаковская пишет в мемуарах: «Наш путь в школу проходил мимо лагерной зоны, и мама иногда по утрам видела нас через колючую проволоку»327327
  Скаковская И. О Воркуте и воркутянах. С. 60.


[Закрыть]. Поскольку семья была разделена ограждением зоны, друзья ее матери, сами бывшие заключенные, высказывали опасения и скепсис: какое место займет Ирина в здешней социальной иерархии. «Что она будет здесь делать? – спрашивали они у ее матери. – Станет любовницей какого-нибудь лагерного начальника?»328328
  Там же. С. 59.


[Закрыть] Но хотя Ирина была отделена от матери, жила рядом с лагерем и имела непонятный социальный статус, она жила в Воркуте сравнительно благополучно. Она отлично училась в школе, и, когда ее мать освободили в 1947 году, семья воссоединилась и стала жить вне зоны. Но до освобождения матери семья не имела определенного места в социальной иерархии.

Изменчивость и противоречивость социальных и пространственных отношений в городе особенно ясно проявились во многих представлениях на сцене Воркутинского музыкально-драматического театра. Труппа, состоящая в основном из заключенных, ставила сотни спектаклей в год для незаключенной публики329329
  В 1947 году труппа играла почти шестьсот раз (ГУРК НАРК 1. Ф. Р-0605. Оп. 1. Д. 1314. Л. 53). Она готовила не менее тринадцати новых спектаклей в год (Галинская Е. Б. Театр за полярным кругом. С. 143).


[Закрыть]. Социальная близость двух групп, которым не полагалось сближаться, была источником беспокойства для обеих сторон. До какой степени незаключенным зрителям позволялось благодарить заключенных актеров? Хотя многие из публики сами были недавно освобожденными узниками и ссыльными, слишком бурные аплодисменты могли означать слишком сильное восхищение заключенными и даже инверсию принятой социальной иерархии330330
  Е. Галинская считает, что по крайней мере в некоторые периоды у публики была традиция не аплодировать спектаклю (Галинская Е. Б. Театр за полярным кругом. С. 146).


[Закрыть]. Многие на сцене и за сценой тоже испытывали моральный дискомфорт, устраивая спектакль для тех, кто стоял на более высокой ступеньке социальной лестницы. Бывший заключенный Э. Котляр вспоминает, как однажды спорил о том, морально ли работать в этом театре, с режиссером Борисом Мордвиновым и сценаристом Алексеем Каплером. Он пишет:

Речь зашла об уместности лагерных театров. Нет, не о том, почему лагерное начальство идет на организацию сценических коллективов из заключенных. Мы понимали, что не из‑за гуманности и не ради культурно-воспитательной работы. Мы знали, сколько в этом лицемерия и лжи. Речь шла о том, имеет ли моральное право сам артист идти в подобный театр. <…> Не становится ли он при этом пособником жестокой карательной системы?

На этот острый вопрос Мордвинов ответил, что ставит свои спектакли для освобождения людей «второго, третьего сорта», бывших заключенных и других маргиналов, которые действительно ценят эти спектакли331331
  Котляр Э. «Фауст» в ИТЛ. С. 50. Эта примечательная беседа выявляет еще один аспект патрон-клиентских отношений: до какой степени участие в системе привилегий развращало заключенных?


[Закрыть]. Как бы ни адаптировались к ситуации обе стороны – сдерживая аплодисменты или играя для менее привилегированной части публики, – театральные представления неизбежно несли в себе потенциал разрушения социальных иерархий и пространственных границ. Эти спектакли, происходившие в центре города, вовлекали в себя все группы населения Воркуты и Воркутлага: заключенных, ссыльных, охранников и сотрудников лагерной администрации. По самой своей природе театр демонстрировал, как многообразно охранялись и испытывались на прочность пространственные и социальные границы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вторая мировая война занимает особое место в мифологии Воркуты. В советской истории города никакой другой период не освещался с такой гордостью. В 1959 году выпустили юбилейный сборник, где писали, что в Ленинград с 1943 по 1954 год пришел 591 состав воркутинского угля, и это была «одна из самых славных страниц в истории Воркуты»332332
  Печорский угольный бассейн / Ред. Б. Л. Афанасьев. Л.: Лениздат, 1959. С. 51.


[Закрыть]. В современной Воркуте вклад города в войну по-прежнему восхваляют как величайшее достижение333333
  Когда в июле 2004 года я работал в муниципальных архивах Воркуты, архивисты сделали небольшую выставку, посвященную вкладу города победу в войне с Германией. Немалое внимание уделялось заслугам начальника лагеря Мальцева, но о существовании лагерного комплекса не упоминалось вообще.


[Закрыть]. Такое увековечение роли Воркуты в войне вполне типично. Как указывали многие историки, Вторая мировая война играла важную роль в легитимации советского режима, и эта роль только возрастала со временем334334
  См., например: Weiner A. Making Sense of War: The Second World War and the Fate of the Bolshevik Revolution. Princeton: Princeton University Press, 2001.


[Закрыть]. В данном случае довольно просто отследить сознательное конструирование мифа о Воркуте и о ее роли в войне. Как сказано в начале этой главы, вхождение Воркуты в публичный дискурс в 1943 году было отмечено демонстрацией в честь отгрузки угля для блокадного Ленинграда. Эта демонстрация, восславленная воркутинской лагерной газетой и кратко упомянутая в «Правде», представляла собой появление города Воркуты в символическом пространстве, отдельном от Воркутлага.

К 1946 году конструирование мифа о Воркуте и самоотверженных жертвах ее «рабочих» в помощь Ленинграду находилось в самом разгаре. В «Сиянии севера», статье в четырех частях, вышедшей в «Правде» в 1946 году, доставка угля в Ленинград во время войны трактовалась как центральное событие в истории города335335
  Величко В. Сияние севера // Правда. 1946. 26, 27, 30, 31 мая.


[Закрыть]. Год спустя, в ноябре 1947 года, о Воркуте написал популярный советский журнал «Огонек». Фотомонтаж на две страницы под заголовком «Город за полярным кругом» (ил. 6) изображал горожан Воркуты за работой и отдыхом, но уголь и угольные шахты присутствовали только на одной фотографии железнодорожного состава с углем. Особое внимание уделялось зданиям и уличным панорамам Воркуты с несколькими образцами сталинской неоклассической архитектуры. В центре фотомонтажа располагалась карта северной части Советского Союза с ясно выделенным названием «Воркута»336336
  Евграфов В. Город за полярным кругом // Огонек. 1947. № 45.


[Закрыть]. Городская география Воркуты была теперь официальной частью советской публичной культуры, а сам город обрел место на карте Советского Союза. Эти две публикации рассказывали в прозе и фотографиях о том, как война преобразила Воркуту.

Но эти рассказы о Воркуте и их последующие пересказы в советском и постсоветском публичном дискурсе содержали значительные лакуны. Война заставила интегрировать Воркутлаг в советскую программу тотальной войны, и последствия этой перемены повлияли на жизнь тысяч мужчин и женщин, которым не повезло оказаться в этом городе. Непрекращающаяся потребность в угле и казавшийся бесконечным поток заключенных из западных приграничных регионов Советского Союза привели не только к масштабному расширению лагеря и угледобывающего комплекса. Сочетание этих факторов также «удешевило» жизнь заключенных в глазах начальства, которое решало, жить им или умереть. Не случайно момент величайшей «славы» Воркуты совпал с периодом самых тяжелых условий жизни и самой высокой смертности в истории лагерного комплекса. Война показала Воркуту на карте Советского Союза миллионам советских граждан, но тем из них, кому не посчастливилось самим оказаться в Воркутлаге, пришлось на собственном опыте познать трагическую реальность так называемых самоотверженных жертв во имя победы.

Ил. 6. Опубликованные фотографии Воркуты. Источник: Евграфов В. Город за полярным кругом // Огонек. 1947. № 45

Война привела не только к расширению лагерного комплекса, но и к основанию города, который по крайней мере теоретически был от него отделен. Вначале город Воркута имел лишь несколько тысяч жителей и существовал почти исключительно на бумаге. Но в следующие несколько лет Мальцев руководил строительством зданий и организацией публичных пространств, номинально отдельных от лагерного комплекса. Он действовал не только в рамках своих официальных полномочий начальника лагеря, но и неофициально в роли покровителя архитекторов и планировщиков, поскольку стремился построить город, отражающий его представление о себе как о благодетельном и просвещенном местном магнате. Но до массовых перемещений людей во время войны Воркута оставалась городом без жителей. «Мобилизованные» этнические немцы-трудармейцы, бывшие советские военнопленные, советские граждане, побывавшие под немецкой оккупацией, и бывшие заключенные вскоре составили основную массу воркутян. Все они начали свою жизнь в Воркуте за колючей проволокой, но к 1947 году почти все получили статус вечных ссыльнопоселенцев. Это было странное городское население, составленное по большей части из людей, которые прибыли в город против своей воли и не могли уехать.

Создание отдельного города и его населения означало, что границы между лагерем и городом, зоной и внешним миром стали прочерчивать отчетливее. Но недостаточно было просто создать площади, парки и театры. Повседневная жизнь тысяч заключенных и незаключенных свидетельствует об иной реальности, где между ними постоянно шло общение, а позиции в социальной иерархии размывались. Эта двусмысленность идентичности и пространства проявлялась на ежевечерних спектаклях Воркутинского музыкально-драматического театра, где труппа из заключенных и незаключенных играла для лагерного начальства, охранников, бывших узников, ссыльных и их семей. Этот театр, созданный начальником лагеря Мальцевым и заключенным Мордвиновым ради эскапистских развлечений во время тягот войны, парадоксально демонстрировал как дистанцию между миром лагеря и миром города, так и близость и тесный контакт этих миров и их обитателей. Очевидно, отношение между Воркутлагом и городом Воркутой все еще не определилось. В период послевоенного сталинизма оно продолжало развиваться непредсказуемо.

Глава 3
В ПОИСКАХ «НОРМАЛЬНОСТИ». ВОРКУТА В ПЕРИОД ПОСЛЕВОЕННОГО СТАЛИНИЗМА

Когда развитие [советского лагерного города] достигло определенной ступени, тогда различие между лагерем и поселением, заключенным и свободным, начало исчезать.

Бернхард Рёдер. Каторга

Зимой 1946/47 года городского архитектора Всеволода Лунёва командировали из Воркуты в Москву по официальным делам лагеря. Лунёв пять дней путешествовал по Северо-Печорской магистрали, а затем несколько дней изучал закрытый бассейн, построенный в Сокольническом районе. Покровитель Лунёва, начальник лагеря Михаил Мальцев, поручил ему спроектировать подобное же здание в Воркуте. Если бы бассейн построили, он занял бы самое почетное место в городе – на Московской площади, где пересекались улицы Московская и Горняков, за памятником Сталину. Но этот амбициозный проект вскоре похоронили, и бассейн в Воркуте построили только через десять лет337337
  Бассейн построили неподалеку на улице Ленина. Строительство было завершено в 1957 году (Плавательный бассейн в Заполярье // Заполярье. 1957. 22 июня).


[Закрыть]. В Москве Лунёв узнал, что Мальцев – яркий человек, руководивший стремительным развитием Воркуты во время войны, – отправлен в отставку.

У мальцевского преемника Алексея Кухтикова были другие планы. Он скептически отнесся к планам строительства бассейна и предложил построить на этом месте другое здание: детскую больницу338338
  ВМВЦ. Ф. ОФ. Д. 3111. Л. 1.


[Закрыть]. Итак, Лунёву поручили проектировать строительство первой воркутинской детской больницы, а не первого бассейна. Задача была нетривиальна из‑за сложного грунта на месте строительства. Лунёвский проект следовал неоклассическому стилю его же музыкально-драматического театра и включал в себя три разных типа фундамента339339
  ВМВЦ. Ф. ОФ. Д. 2996/2. Л. 21, 27; ГУРК НАРК 2. Ф. 2216. Оп. 1. Д. 1. Л. 44.


[Закрыть]. В 1950 году, когда здание достроили, оно считалось архитектурной достопримечательностью и занимало центральное место на главной площади Воркуты (см. ил. 7). Оно больше не используется как детская больница, но стоит на том же месте спустя более семидесяти лет.

Ил. 7. Воркутинская детская больница. Фотография автора, 17 мая 2003 года. Отметим, что памятник Сталину (см. ил. 1 на с. 19) располагался на этом месте до 21 декабря 1961 года, когда его заменили памятником Кирову, ранее стоявшим на соседней площади

На примере этой больницы, истории ее проектирования и строительства видны как преемственность, так и разрыв между военным и послевоенным периодами. Детская больница во многих отношениях напоминала проекты военного времени: она тоже была построена по прихоти всемогущего начальника и спроектирована членом его группы сети патронажа. Сам Лунёв был типичным жителем Воркуты военного времени: его прислали туда против воли, и, хотя формально он никогда не был заключенным, все же провел несколько месяцев за колючей проволокой. Теперь он имел несколько двусмысленный статус ссыльнопоселенца и мог свободно перемещаться по городу Воркуте, но не мог больше никуда уехать на постоянное жительство. Самым очевидным примером преемственности с военным периодом служил факт постройки больницы заключенными, которых каждый день после работы на стройке в центре города отводили обратно за колючую проволоку под вооруженным конвоем. Но детская больница отличалась от прежних проектов как в символическом, так и в практическом отношении. В ней воплотилось представление о том, что Воркута сравнялась в «нормальности» с другими советскими городами, заботившимися об удобствах гражданского населения, особенно детей. Эта больница также служила практическим потребностям города, находившегося на пике послевоенного всплеска рождаемости. С 1948 по 1952 год в Воркуте родились больше 13 тысяч детей, и возникла сильнейшая потребность в новых здравоохранительных учреждениях для них340340
  Эта цифра составлена из данных по источникам: ГУРК НАРК 1. Ф. Р-1941. Оп. 1. Д. 22. Л. 17, 20, 32, 44, 52, 58, 64; Д. 31. Л. 4–40; Д. 40. Л. 9; Д. 53. Л. 1–2; Д. 64. Л. 3–4, 57.


[Закрыть]. Поэтому строительство больницы указывает на происходившую демографическую трансформацию. Кроме того, заключенные, строившие больницу, жили и работали совсем в других условиях, чем узники военных лет. Продовольственное снабжение радикально улучшилось, и смертность значительно снизилась в сравнении с военным временем.

В этой главе я изучаю Воркуту в период между окончанием послевоенной реконструкции и смертью Сталина. Я утверждаю, что город и лагерный комплекс пережили нечто вроде «возврата к нормальности», типичного для городов и сел по всему Советскому Союзу. Как показали многие историки, 1947–1948 годы были важным поворотным пунктом для послевоенного советского общества – началом периода «позднего», или «послевоенного», сталинизма. Демобилизация сошла на нет, голод 1946–1947 годов закончился, карточную систему отменили, и промышленное производство вернулось к довоенному уровню341341
  О демобилизации см.: Edele M. Soviet Veterans of the Second World War: A Popular Movement in an Authoritarian Society, 1941–1991. New York: Oxford University Press, 2008. Chaps. 1–3. О голоде см.: Зима В. Ф. Голод в СССР 1946–1947 годов. Происхождение и последствия. М.: Институт российской истории РАН, 1996; Zubkova E. Russia after the War: Hopes, Illusions, and Disappointments, 1945–1957. Armonk, NY: M. E. Sharpe, 1998. Chap. 4; Filtzer D. A. Soviet Workers and Late Stalinism: Labour and the Restoration of the Stalinist System after World War II. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. Chap. 2. Об отмене карточек: Ibid. Chap. 3. О восстановлении промышленности: Gorlizki Y., Khlevniuk O. V. Cold Peace: Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945–1953. New York: Oxford University Press, 2004. P. 52–58, 69.


[Закрыть]. Согласно Елене Зубковой, эти перемены сопровождались трансформацией «общественного сознания» советских граждан: на смену жертвенной атмосфере военных лет приходила жажда стабильности мирного времени342342
  Елена Зубкова называет это «кризисом послевоенных ожиданий» (Zubkova E. Russia after the War. Chap. 10).


[Закрыть]. Но, несмотря на все перемены в период позднего сталинизма, «возвращение к нормальности» оставалось отчасти эфемерным, отчасти осязаемым эмпирически. Как утверждает Шейла Фицпатрик, идея возвращения к обычной жизни выглядела трудноосуществимой ввиду постоянного террора после войны и того факта, что жизнь в тридцатых годах вряд ли хоть сколько-нибудь походила на нормальность, к которой общество могло бы вернуться343343
  Fitzpatrick Sh. Postwar Soviet Society: The «Return to Normalcy», 1945–1953 // The Impact of World War II on the Soviet Union. P. 129–156.


[Закрыть]. Оба этих аргумента особенно верны в случае Воркуты, города и лагерного комплекса, порожденных террором и массовыми репрессиями. Явно не было никакого «нормального» состояния, к которому могли бы вернуться Воркута и ее жители. Но это ничуть не мешало попыткам конструирования «нормальности» в Воркуте при позднем сталинизме.

Строительство детской больницы для обслуживания растущего населения было лишь одной из таких попыток. После увеличения выдачи продовольствия и введения кое-каких поощрений, нацеленных на улучшение бытовых условий заключенных в лагерном комплексе, смертность резко сократилась. В то же время около половины узников лагерного комплекса были переведены на новый режим заключения, нацеленный на усиленную изоляцию и наказание некоторых групп заключенных. В городе благодаря растущей миграции и естественному приросту населения численность незаключенных с 1947 по 1953 год почти удвоилась, и начались первые попытки найма незаключенных на работу в Воркуте. Власти учредили несколько важных организаций, чтобы обслуживать растущее население Воркуты и усилить обособление города от лагерного комплекса, по крайней мере в теории. Хотя в первые годы эти организации не были достаточно независимыми и влиятельными, в долгосрочной перспективе они заложили фундамент для роста Воркуты как моногорода. Наконец, много сил уделяли созданию и поддержанию границ между городом и лагерным комплексом и между заключенными и незаключенными. Такие попытки изолировать мир города от мира лагеря во многих важных аспектах были успешными. Несомненно, при позднем сталинизме эти миры были сильнее обособлены друг от друга, чем когда-либо за предыдущие двадцать лет. Но, как следует из эпиграфа к данной главе, повседневное взаимодействие этих двух миров продолжалось и по-прежнему вызывало тревогу властей. Продолжение связей и столкновений между ними выявляло пределы «нормальности» и социальные конфликты, зарождавшиеся по мере роста моногорода рядом с лагерным комплексом. Все это предвещало кризис, разразившийся после смерти Сталина в 1953 году.