Текст книги "Седьмая жертва"

…сорок пятая

– Черт возьми!

Робби не смог удержаться; слова сорвались с языка помимо его воли.

– Он был здесь, у тебя дома! Он рылся в твоих вещах.

– И увидел составленный мною психологический портрет. Теперь ему известно все, что мы знаем о нем.

– Черт возьми!

– Ты уже говорил это.

– Я должен позвонить Бледсоу, – пробормотал он, доставая сотовый телефон. – Нужно вызвать экспертов-криминалистов пусть они частым гребнем пройдутся по твоему дому. Это же фактически место преступления!

– Звони Бледсоу. А вызывать экспертов мы не станем, я ведь не имела права работать с материалами по делу Окулиста. Иначе нас поджарят быстрее, чем ты успеешь разогреть на сковородке бобы «Джолли грин джайант».

– Все равно ни к чему не прикасайся. Лучше пойдем отсюда, подождем его снаружи.

Карен вышла следом за Робби из дома, по-прежнему сжимая в правой руке свой «Глок». Она смотрела на себя как бы со стороны, пребывая в прострации, мысли хороводом кружились в голове, стремясь вырваться на поверхность, прежде чем она успевала снова загнать их внутрь.

Робби нажал кнопку отбоя и опустил телефон в карман.

– Он уже выехал. Должен быть здесь минут через пятнадцать, я застал его в штаб-квартире оперативной группы.

– Думаю, Бледсоу успеет и за десять, – невыразительным голосом ответила Карен, ощущая невыразимую пустоту внутри.

Она присела на каменные ступеньки крыльца и обхватила голову руками. Твердая, рубчатая рукоятка «Глока» неприятно царапнула кожу. Но ей было все равно.

– Просто не могу поверить. Он побывал в моем доме. Но почему я?

– Хороший вопрос, Карен. Почему именно та?

Карен покачала головой.

– Не знаю.

Робби поднялся и направился к автомобилю.

– Ты куда?

– У меня в багажнике лежит набор химикатов. По крайней мере, мы сможем обработать твой дом и хотя бы снять отпечатки пальцев.

– Да, – еле слышно прошептала она, – и окончательно затянем веревку на собственных шеях.

Робби вернулся с небольшим чемоданчиком. Опустив его на кухонный стол, он вынул из него набор для снятия отпечатков пальцев.

– Последний раз я распылял порошок года три назад, не меньше.

– Ты не захочешь знать, когда этим в последний раз занималась я.

Достав из набора пузырек с черным порошком объемом в две унции, он протянул Карен жесткую кисточку.

– Будь осторожна. Щетинки могут запросто повредить отпечаток.

– Замечательно! – Она пошла по коридору вглубь дома – Думаю, лучше начать с кабинета, потому что мы знаем наверняка, что он там был.

– Да, пожалуй, ты права. Но, если честно, я сомневаюсь, что мы что-нибудь найдем. До сих пор этот малый соблюдал дьявольскую осторожность. Ни одного случайного следа нашести местах преступлений. Так что у нас нет никаких оснований надеяться, что здесь он ошибется и снимет перчатки.

– Возможно, он не считал мой дом местом преступления. Проникновение со взломом – сущая ерунда по сравнению с серийными убийствами.

Робби начал с входной двери. Отобрав кисточку у Карен, он размял ее в пальцах, чтобы удалить выпадающую щетину, и обмакнул ее в содержимое пузырька. Легкими движениями он начал наносить порошок на дверную раму, стараясь работать осторожно и аккуратно.

– Если у тебя есть фотоаппарат, я могу отщелкать несколько снимков. Давай сделаем все по науке.

Карен достала из комода камеру с разрешением в восемь мегапикселей, в просторечии именуемую «мыльницей», и приняла снимать место преступления. В соответствии со стандартным правилами осмотра она сфотографировала свой кабинет с разных положений, включая снимок крупным планом надписи на стене и разбросанные по полу бумаги.

– Почему бы тебе не взять нингидрин?[43]43
  Нингидрин – реагент для обнаружения аминокислот. Используется для выявления и фиксации маловидимых и невидимых следов, состоящих из естественных секреций желез кожи человека, в первую очередь отпечатков пальцев, оставленных на бумажных документах.


[Закрыть] – предложил Робби – Начни распылять его по бумагам на полу. Мы знаем, что он просматривал их. И если он не надел перчатки, то и дактилоскопические следы мы, скорее всего, обнаружим – если обнаружим – именно на этих страничках.

Они принялись за работу, и только спустя пятнадцать минут когда от дверей раздалось негромкое «Привет труженикам!» Бледсоу, Карен подняла голову. Они с Робби вышли на крыльцо.

– Какого черта вы тут делаете?

– Ищем отпечатки пальцев.

– Может быть, для вас это новость, но у нас есть специально подготовленный персонал для такой работы.

– Нас учили собирать улики, – возразила Карен. – Просто это было давно.

– Да, пожалуй, слишком давно. – Бледсоу окинул их взглядом, потом посмотрел им за спину, в коридор. – Ладно, просветите меня. Что тут у вас стряслось?

Карен со щелчком сняла с рук латексные перчатки.

– Я разложила все бумаги на полу в своем кабинете. Те самые, которые Робби привез вчера. Материалы по делу Окулиста. Вчера вечером я выходила поужинать, а потом зашла в кино… и вернулась только сегодня утром, примерно полчаса назад.

Бледсоу выразительно приподнял брови и искоса взглянул на Робби. Мысленно складывал два и два. Карен была уверена, что он не подозревал о том, что между ними что-то есть. Но сейчас, скорее всего, он уже разложил все по полочкам. Совместная поездка в Уэстбери, то, что они понимали друг друга с полуслова…

– Значит, ты думаешь, что Окулист побывал у тебя дома где-то в промежутке между вчерашним вечером и сегодняшним утром.

– А ты так не думаешь?

– Похоже, это вполне очевидное умозаключение, – протянул Бледсоу. – Он пытается напугать тебя. Пытается залезть тебе в голову.

– Что ж, ему это вполне удалось.

– Ладно, давайте подведем предварительные итоги, – сказал Бледсоу. – Первое: преступник знает, где ты живешь. Второе: каким-то образом ему удалось узнать адрес твоей электронной почты. По какой-то причине он затеял интеллектуальные игры, пытаясь повлиять на тебя. С одной стороны, это хорошо. Потому что если мы бросим ему наживку, то сумеем и поймать его.

– Но при этом Карен подвергается риску. Не думаю, что игра стоит свеч.

Бледсоу отвел глаза.

– Это составная часть нашей профессии. Мы всегда рискуем.

– Кроме того, теперь мы знаем, что он приложил много сил, чтобы узнать твой домашний адрес, – подсказал Робби.

– Ты только что добавил еще один штрих в его психологический портрет, – согласно кивнула Карен.

– Пока нет ничего, чего бы мы уже не знали. Его подход означает тщательное планирование, которое, в свою очередь, подразумевает развитый интеллект. Организованность.

– Нам известно, что он делал, пока был здесь?

– Он пролистал лабораторные отчеты, выводы экспертов-криминалистов… и изучил составленный мною психологический портрет самого себя. Теперь ему известно все, что мы знаем о нем. Еще один Эд Кемпер.

– Кемпер, Кемпер… – Бледсоу щелкнул пальцами. – Что-то знакомое.

– Серийный убийца, который отирался рядом с копами в их любимой забегаловке. Он был в курсе всех мероприятий, которые они устраивали, знал обо всех уликах, которые у них были, потому что полицейские сами рассказывали ему обо всем. Они так и не заподозрили в нем убийцу.

Они молча стояли на крыльце и смотрели друг на друга. И Карен могла поклясться, что ее намек не остался незамеченным.

– Значит, наш парень может изменить свой МО, модус операнди, – сказал наконец Робби, – раз теперь он познакомился с нашим анализом себя самого… и следами, которые он оставил на месте преступления?

– Да. Он может изменить свой МО, но его ритуальное поведение останется тем же самым. – Карен пожала плечами. – Впрочем, до сих пор мне не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным. Да и история с Кемпером имела место задолго до того как я пришла в Бюро.

Бледсоу поинтересовался:

– Может, нам стоит обратиться к Дель Монако? Он называет себя ветераном твоего отдела. Возможно, в его практике бывали случаи, когда психологический профиль преступника становился известен подозреваемым.

– Мы не можем позвать на помощь Дель Монако, – возразила Карен, глядя себе под ноги, на растрескавшийся бетон. – Чтобы задать нужные вопросы, нам для начала придется рассказать ему о том, что у меня были документы, иметь которые мне не полагалось изначально. Так что первый вопрос, который он задаст нам, будет…

– Откуда ты получила материалы, если тебя отстранили от дела, – закончил вместо нее Бледсоу.

Робби поднял руку, как школьник на уроке.

– Подождите секундочку. Мы не можем быть уверены, что преступник и в самом деле видел свой психологический портрет. Мы же до сих пор не просмотрели бумаги, чтобы понять, чего не хватает.

Не говоря ни слова, Карен развернулась и направилась в кабинет. Мужчины пошли за ней. Она надела еще одну пару латексных перчаток, присела и принялась сортировать разбросанные по полу документы. Поскольку в распоряжении Карен оказалось, строго говоря, не официальное дело, вложенное в папку-скоросшиватель, а лишь отдельные странички, которые она сама разложила по стопкам, задача оказалась непростой.

– Ну? – не выдержал наконец Бледсоу. – Что-нибудь пропало?

Карен молча перекладывала документы из одной стопки в другую, одновременно просматривая их. Потом она уселась на пол, поджав под себя ноги, и оперлась спиной о диван.

– Психологический портрет исчез. Вместе с ним пропали бланки протоколов ЗООП, виктимологический анализ и…

– Что «и»? – спросил Бледсоу.

Карен проглотила комок в горле, прежде чем ответить.

– Фотографии с места преступления.

В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Ее нарушил Робби:

– Карен, теперь нам точно придется доложить об этом.

Она выпрямилась.

– Ты что, сошел с ума? Ты собственными руками разрушишь две карьеры, не говоря уже о том, что моя и так на краю пропасти.

Робби опустился на пол рядом с ней и мягким, негромким голосом сказал:

– Карен, это плохо. Очень плохо. Это повлияет на его поведение на месте преступления.

– Следствие ведет наша оперативная группа, и никто другой! – рявкнул Бледсоу. – Мы втроем образуем ровно половину ее личного состава. Кроме того, руковожу ею я, а мне уже известно о том, что случилось. Так что стоит лишь заикнуться об этом кому-нибудь еще, Бюро и Полицейскому управлению, и нас линчуют. Поскольку Турстон сует нос во все дыры, меня моментально отстранят от дела. Или кто-нибудь из вас сомневается в этом, черт подери? Готов держать пари, Робби, что тебя просто вышвырнут вон, даже без выходного пособия. У тебя не будет ни малейшего шанса. А в результате весь ход расследования затормозится. Нет, я считаю, что мы должны сохранить… это маленькое происшествие в тайне.

Карен посмотрела на своего щепетильного напарника, тот ответил ей понимающим взглядом, и наконец оба подняли глаза на Бледсоу.

Тот кивнул. Высокие договаривающиеся стороны пришли к взаимовыгодному соглашению.

…сорок шестая

После того как они пришли к согласию, встал вопрос о связи Кап с убийцей. Они по-прежнему стояли на крыльце и оживленно дискутировали на эту тему.

– В чем бы ни заключался ответ, думаю, тебе небезопасно и дальше оставаться здесь. Он знает, где ты живешь и где тебя можно найти.

Карен стиснула зубы.

– Я никуда не поеду. Я не стану убегать. Я не позволю ему выгнать меня из собственного дома. – Она повернулась и направилась в дом. – Я не стану этого делать!

Бледсоу обменялся взглядом с Робби.

– Она может пожить у меня, – предложил Робби. – У меня есть свободная комната.

Уголки губ Карен дрогнули в улыбке, и она отвернулась, чтобы Бледсоу не увидел выражения ее лица. Очень смешно, Робби. Она знала, что Бледсоу – слишком хороший полицейский, чтобы не заподозрить, что между ними что-то есть.

– Ну ладно, все лучше, чем оставаться здесь, – проворчал Бледсоу.

– Значит, решено, – заявил Робби. – Ступай, возьми что-нибудь на первое время, и я…

– Нет! – решительно отрезала Карен, давая понять, что говорить больше не о чем и своего мнения она не изменит.

Но заставить Бледсоу замолчать было не так-то легко.

– Мы заключили соглашение насчет этого проникновения в твой дом. Но наш пакт считается недействительным, если ты намерена бессмысленно подвергать свою жизнь смертельному риску, А твое упрямство при всем желании нельзя счесть уважительной причиной.

Робби кивнул.

– Я согласен. Подведи черту в своих отношениях с этим парнем каким-нибудь более приемлемым способом.

Карен, сдаваясь, опустила руки.

– Ладно, уговорили, – вздохнула она. – Я поживу у тебя. Пару дней.

– А я отправлю кого-нибудь из детективов в штатском подежурить у дверей палаты Джонатана. Пока я еще не знаю, под каким предлогом это сделать, но что-нибудь придумаю.

– Вот мы и вернулись к главному вопросу, – заметил Робби. – В чем состоит твоя связь с преступником?

Карен в ответ лишь пожала плечами и направилась по коридору к своему кабинету. Большая часть документов уже была обработана нингидрином и аккуратно сложена в стопки.

– Ты сможешь разобраться с отпечатками?

Бледсоу тряхнул пластиковым пакетом, расправляя его.

– Я попрошу одного лаборанта сделать их анализ. Он мой должник с тех пор, как я оказал ему услугу – вытащил его из передряги, в которую он угодил при разводе. Он все проверит, не составляя формального рапорта или отчета о проделанной работе.

Он сунул стопку бумаг в пакет. За ними последовала и карта памяти с фотографиями, сделанными камерой Карен.

– Круто, – заметил Робби.

Карен, присев на край письменного стола, глядела на стену над диваном, где рдела оставленная преступником надпись.

– Это здесь, в… – пробормотала она.

Робби наклонил голову к одному плечу, потом к другому, рассматривая надпись.

– На этот раз он писал не кровью. – Он подошел ближе. Учитывая его высоченный рост, надпись оказалась как раз на уровне его глаз. – Похоже на губную помаду…

– Это она и есть. Все, я поняла, – заметила Карен, подходя к Робби.

Бледсоу положил пакет на стол и присоединился к ним.

– Что ты поняла?

Карен обменялась взглядами с Робби.

– Не могу поверить, что мы оказались настолько слепы, что не заметили этого с самого начала, – пробормотал тот.

Карен покачала головой, изумленно приподняв брови.

– Это же было у нас под самым носом.

– Что «это»?

Карен криво улыбнулась.

– Каждое сообщение означает одно и то же. «Это в крови». – Она скрестила руки на груди и прислонилась плечом к стен Преступник может оказаться возмущенным и разочарованый любовником, подцепившим ВИЧ, гепатит или еще какую-нибудь вирусную инфекцию от женщины. Такое поведение вполне согласуется с логикой насильников, которые переносят свой гнев с одной конкретной женщины на всех представительниц слабого пола в целом – или женщин определенного типа, напоминающих ту особу. от которой они заразились. И ощущение сходства может вызвать что угодно – запах, прикосновение, взгляд. И теперь мы вправе предположить, что у той женщины карие глаза, как у всех наших жертв. Но, опять же, это всего лишь возможность, а мы не можем оперировать исключительно возможностями и вероятностями, иначе рискуем заблудиться и утонуть в них. Откровенно говоря. я даже не уверена, что это нам чем-то поможет.

Бледсоу несколько минут молча расхаживал по комнате, потом вытащил из кармана свой сотовый телефон.

– Давайте соберемся в штаб-квартире через тридцать минут. Я назначаю общий сбор.

– Ты хочешь, чтобы и я присутствовала?

– Сегодня – да. Ответственность я беру на себя.

Когда она перешагнула порог штаб-квартиры оперативной группы, Франк Дель Монако сказал:

– Тебе не следует здесь находиться, Карен. Это плохая идея.

– Я уже большая девочка, Франк, так что можешь не разыгрывать роль заботливой мамочки. Я сама разберусь с Гиффордом.

Дель Монако открыл первую страницу газеты «Вашингтон геральд» и сунул ее Карен прямо в лицо. Аршинные буквы заголовка кричали:

АГЕНТ ФБР – УБИЙЦА ПО ПРОЗВИЩУ ОКУЛИСТ? ВОЗМОЖНО ЛИ ТАКОЕ? О ЧЕМ ГОВОРИТ ЕЕ ВОЗМОЖНАЯ ПРИЧАСТНОСТЬ К УБИЙСТВУ СЕНАТОРА?

Карен чувствовала себя так, как будто ей влепили пощечину. Статью предваряла большая фотография Карен, снятая несколько лет назад в Нью-Йорке, во время совместной операции ФБР с Агентством по предотвращению незаконного оборота наркотиков. Ей всегда нравилось это фото: она как раз надевала наручники на преступника, заставляя его расставить ноги пошире, волосы у нее растрепались, на лице было сосредоточенное и серьезное выражение. Снимок завершал самое крупное дело из всех, в раскрытии которых она принимала непосредственное участие. Репортеры из газеты «Нью-Йорк пост» вставили его в рамочку, которая теперь висела на стене в ее рабочем кабинете.

– Что, черт возьми, все это означает?

Она выхватила газету у Дель Монако из рук и стала читать статью. Бледсоу и Робби заглядывали ей через плечо:

… Источники, близкие к ФБР, утверждают, что личность преступника, проходящего под кличкой Окулист, хорошо известна Бюро, но ФБР не спешит предпринимать решительные шаги по его поимке, поскольку он является их штатным сотрудником. Специальный агент Карен Вейл, психолог-криминалист Отдела поведенческого анализа, прикомандированная к оперативной группе, которая работает над делом Окулиста, в настоящее время отстранена от работы за жестокое нападение на своего бывшего супруга, после которого он угодил на больничную койку с множественными переломами ребер…

– Сукин сын!

…Информированные источники также утверждают, что сенатор Элеонора Линвуд, подробности гибели которой не разглашаются по настоянию Полицейского управления Вены, стала очередной жертвой Окулиста. Интрига еще более запутывается оттого, что сенатор приходилась биологической матерью агенту Вейл, хотя Линвуд бросила ее, когда она была еще совсем ребенком…

Карен привалилась спиной к стене и соскользнула по ней на пол. Ноги отказывались держать ее, в голове царила звенящая пустота. Бледсоу и Робби как по команде присели рядом с ней.

– Карен, с тобой все в порядке?

– Дель Монако! – рявкнул Бледсоу, не делая ни малейшей попытки скрыть свое недовольство. – Сделай что-нибудь полезное и принеси ей воды. Быстро!

Где-то далеко-далеко, за пределами сознания, звучали чьи-то голоса. Карен чувствовала, что Робби опустился перед ней на колени и взял ее за руку. Его прикосновение было теплым, а вот ладони оказались влажными на ощупь. К губам ее прижался холодный край стакана, и она инстинктивно сделала глоток.

Слева к ней подскочила Манетт. Робби со страхом заглядывал ей в глаза. Карен оттолкнула стакан и попросила Робби помочь ей подняться. Он подвел ее к ближайшему столу и остался рядом. Наконец Карен ощутила, что в голове проясняется и она приходит в себя. Собравшиеся в комнате не сводили с нее глаз.

– Прошу прощения, – пробормотала она.

– Тебе не за что извиняться, – перебил ее Бледсоу. – Хэнкок грозился обратиться в средства массовой информации, если мы не возьмем тебя в разработку. Все это дерьмо собачье, так что можешь не беспокоиться.

– Мы с тобой, Кари, – добавила Манетт. – Ничего, все образуется. Ты только держись.

Карен облизнула пересохшие губы.

– Гиффорд… Я должна поговорить с Гиффордом.

– Он уже едет сюда, – сообщил Дель Монако, кладя на стол трубку радиотелефона. Он стоял в дверях, ведущих на кухню.

– Это ты сказал ему, что она здесь? – зловещим шепотом поинтересовался Робби, и лицо его исказилось от злости.

Сжав кулаки, он шагнул к Дель Монако, но Бледсоу схватил его за руку. Робби стряхнул его с себя и, в два шага оказавшись лицом к лицу с Дель Монако, схватил его за лацканы пиджака.

– О чем ты думал, а?

– Я думал о своей работе, Эрнандес. Босс позвонил мне и сообщил, что не может дозвониться до нее. И если бы я не сказал ему, что она здесь, он бы надрал мне задницу. – Он попытался стряхнуть с себя руки Робби. – А теперь отпусти меня, или мне придется побеседовать с твоим сержантом.

Сзади к Робби подошел Бледсоу. Несмотря на свой немаленький рост – пять футов и восемь дюймов – он едва доставал Робби до плеча.

– Успокойся, Эрнандес. Мы все расстроены и нервничаем. Давайте-ка лучше займемся делом.

Он с трудом оторвал руки Робби от пиджака Дель Монако. Тот взглянул Робби в лицо и принялся разглаживать смятые лацканы.

Робби повернулся к Карен, которая коротко кивнула ему. Бледсоу был прав, и она знала, что и он знает об этом. Карен отпила еще глоток воды, жалея про себя, что это не что-нибудь более крепкое, например виски или джин. Она не пила ни того, ни другого, но спиртное, по крайней мере, притупило бы ее тоску и беспокойство.

Дверь штаб-квартиры распахнулась, и через порог шагнул Синклер. Он, похоже, мгновенно уловил всеобщее напряжение и поющую в комнате тишину.

– Что, еще одна жертва? – Он опустил взгляд на свой сотовый телефон, словно не понимая, как это он умудрился пропустить вызов.

– Нет, – ответил Бледсоу и поманил его за собой в сторону, чтобы посвятить в суть происходящего.

Карен положила подбородок на скрещенные руки, пытаясь представить себе, что сейчас произойдет и что будет с ней потом. Перспективы вырисовывались не радужные и грозили захлестнуть ее с головой.

Она почувствовала, как Робби положил руку ей на плечо, давая понять, что он здесь, рядом и она может рассчитывать на его поддержку. Но Карен знала, что он не в состоянии сказать или сделать ничего такого, что вывело бы ее из-под удара национальных средств массовой информации. Суд Линча в общегосударственном масштабе. Как это удобно – иметь конкретного подозреваемого, на которого можно направить гнев и ярость! И все это в статье, которую совсем скоро растиражирует международная пресса.

Карен глубоко вдохнула, стараясь успокоить дыхание, и подняла голову. Собравшиеся смотрели куда угодно, только не на нее.

– Нас по-прежнему ждет работа, – произнесла она хриплым, шершавым голосом и воинственно мотнула головой в сторону Бледсоу, который, облокотившись на стену, негромко разговаривал с Синклером.

Уловив ее жест, тот оттолкнулся от стены.

– Да. Ладно, давайте приступим. – И он, пройдя вперед, повернулся лицом к остальным. – У Карен появилась новая теория относительно того, что могут означать эти надписи. Поскольку все они были сделаны кровью, то, возможно, убийца хотел сказать нам: «Это здесь, в крови».

Он сделал паузу, заметив, как кое-кто удивленно приподнял брови.

– ВИЧ, – сказала Манетт.

Робби по-прежнему не отходил от Карен ни на шаг. Тепло его тела, само его присутствие внушали ей уверенность. Странно, но Карен не могла вспомнить, когда в последний раз нуждалась в чьей-либо поддержке, чтобы вернуть веру в свои силы.

– Этим предстоит заняться в первую очередь, – сказал Робби. – ВИЧ, СПИД, гепатит С.

– Давайте распределим задания и примемся за них, – скомандовал Робби. – Манни, достань нам список всех банков крови в этом районе, а также реестр организаций и медицинских учреждений, с которыми они работают. Нам придется проверить все их базы данных, а потом сравнить с национальной базой данных ФБР и посмотреть, что дадут перекрестные ссылки. Мы ищем мужчин которым переливали зараженную донорскую кровь.

– Это то же самое, что пытаться мизинцем достать дно трехлитровой банки, – возразила Манетт. – И еще должна сказать вам как женщина, что удовольствия здесь мало. – Губы ее изогнулись в соблазнительной улыбке, и она озорно подмигнула Бледсоу щеки которого предательски заалели. – Может, лучше начать с жертв? Проверить, не был ли кто-нибудь их них заражен ВИЧ-инфекцией или гепатитом?

– Если оставить в стороне сексуальные намеки, то Мандиза права, – заявила Карен. – Предлагаю поискать тех, кто мог заразиться от жертв.

Бледсоу несколько мгновений обдумывал ее слова, потом согласно кивнул.

– Это поможет нам сузить круг подозреваемых, не так ли? – Он покачал головой с таким видом, словно не мог понять, как он не сообразил этого раньше. – Я сам займусь этим.

– Он может находить себе женщин через банк крови, – продолжала Манетт. – Может быть, наш парень работает там, а жертвы регулярно сдавали кровь. Я попробую составить список их доноров-женщин. Посмотрим, не сдавал ли кровь на протяжении последних пары лет кто-нибудь из жертв.

Карен на мгновение задумалась, а потом решила, что такие параметры поиска будут слишком уж жесткими.

– А как насчет других источников крови? Он мог лежать в больнице и заразиться там во время переливания. Если это было действительно так и он счел, что в этом виновата какая-нибудь женщина, то – раз, и он пускается во все тяжкие.

– Значит, нам придется проверить еще и лаборатории. Больничные и частные, – заметил Робби. – Сотрудники, поставщики, субподрядчики. Любой, кто страдает или страдал умственным расстройством.

– Хотите ограничиться региональным поиском? – полюбопытствовал Дель Монако. – Или все-таки национальным?

– Пусть будет местный для начала, – ответила Карен. – Если мы займемся всеми лабораториями в стране, то бумажной волокиты хватит на год, не меньше, а у нашего убийцы руки окажутся развязанными. А вот если поиск на местном уровне окажется безрезультатным, тогда можно расширить его до региональных границ, а потом провести и в национальном масштабе.

Дель Монако сердито притопнул ногой.

– Категорически не согласен! Первым делом – региональный поиск. Если выделить на него нескольких человек, то мы закончим через пару дней.

– Серийные убийцы начинают действовать поблизости от дома, потому что им знакомо окружение, – негромко заметила Карен.

Крупное лицо Дель Монако налилось кровью.

– Не нужно повторять прописные истины, Карен…

– Начнем с местного уровня, – решительно положил конец спорам Бледсоу. – Ограничим наши усилия радиусом в пятьдесят миль. При необходимости мы всегда сможем расширить диапазон.

– Географический профиль поможет нам сузить район поиска, – сказала Карен. Приятно было смотреть, как Бледсоу ставит Дель Монако на место.

Детектив наклонил голову, в упор разглядывая Дель Монако, который не слишком успешно делал вид, что внимательно читает какие-то бумаги. Должно быть, он почувствовал на себе взгляд Бледсоу, потому что сказал, не поднимая головы:

– Кто-то из помощников Кима Россмо уже подготовил его. Я сам им займусь.

– Вот и хорошо, – заявил Бледсоу. – Гораздо лучше и полезнее для дела, когда мы сотрудничаем друг с другом, верно? Мы все по одну сторону баррикады, и у нас одна общая цель – поймать этого засранца. Давайте не забывать об этом.

Он подождал несколько секунд» ожидая их реакции, затем приказал коллегам разойтись по своим делам.

Гиффорд прибыл в оперативный штаб полчаса спустя, через несколько минут после того, как разошлись последние сотрудники. Карен только-только закончила снимать новую копию с материя лов дела, когда входная дверь распахнулась и через порог шагнул Гиффорд. Его длинный черный плащ был расстегнут, руки он засунул глубоко в карманы. Первой ему на глаза попалась Карен которая не успела отойти от копировальной машины. Рядом лежала раскрытая папка с материалами дела. Она повернулась и направилась к нему, надеясь, что шеф не обратит внимания на то чем она занималась до его прихода. Ей придется давать какие-то объяснения, тогда как сейчас она хотела получить ответы на свои вопросы, а не подвергнуться допросу с пристрастием.

– Сэр, – начала Карен, останавливаясь в десяти шагах от копировального автомата. – Франк сказал, что вы хотели видеть меня.

– Я отправил вам текстовое сообщение. Но ответа так и не получил.

Она сняла с пояса свой коммуникатор и взглянула на экран.

– Ваше сообщение до меня не дошло.

Он остановился, глядя на нее сверху вниз.

– Угу. – Гиффорд окинул взглядом гостиную и столовую, превращенную в оперативный центр, и удовлетворенно кивнул. – А у вас здесь мило.

– Бледсоу – настоящий профессионал. Он знает, как организовать дело.

– Да, я вижу. Особенно когда об этом пишут на первых страницах газет.

Вот так. Не в бровь, а в глаз. И возразить нечего.

Карен чувствовала себя не в своей тарелке, не зная, то ли сесть, то ли оставаться на ногах. Раньше она никогда не терялась в присутствии Гиффорда, но сейчас был особый случай. Он специально пришел сюда для того, чтобы поговорить с ней. Очевидно, шеф только что узнал о том, что Линвуд была ее биологической матерью. Также, очевидно, в первую очередь его занимали выдвинутые в статье завуалированные обвинения против нее, отвечать на которые придется ему. Так что, пожалуй, будет лучше, если она предоставит ему право сыграть первым номером.

Гиффорд присел за ближайший стол. Рабочее место Синклера Он взял в руки баскетбольный мяч, лежавший на низенькой подставке, и задумчиво покрутил его в пальцах.

– Автограф самого Джордана?

Карей кивнула.

– Это мяч Буббы Синклера. Он держит его здесь в качестве талисмана. На удачу.

– Хм…

Шеф ограничился коротким мычанием. Косвенный намек на то, что пока что мяч особой удачи им не принес. Но он, во всяком случае, оставил комментарии при себе, что вполне ее устраивало. Только ядовитого сарказма от непосредственного начальства ей сейчас и не хватало. Она и так держалась из последних сил. В своем нынешнем состоянии Карен и предположить не могла, какой окажется ее реакция, и последнее, что ей было нужно в данный момент, – это сорваться и накричать на собственного босса.

По-прежнему не выпуская мяч из рук и держа его перед собой в длинных сильных пальцах, Гиффорд, откинувшись на спинку стула, задал простой и прямой вопрос:

– Итак, это правда, что Линвуд была вашей матерью?

– Да.

Ее ответ оказался столь же кратким и прямым. К чему переливать из пустого в порожнее?

– Хм… – Гиффорд взглянул поверх мяча на Карен. – Правда ли, что в ту ночь, когда ее убили, вы повздорили с сенатором?

– Правда.

Гиффорд задумчиво кивнул.

– И вы не сочли возможным упомянуть об этом, когда мы с вами стояли перед домом сенатора?

– Нет, сэр.

– А почему, черт возьми?

Вот теперь его раздражение прорвалось наружу, голос прозвучал неестественно громко, насупленные брови сошлись на переносице.

Карен откашлялась.

– Потому что если бы я рассказала вам об этом, вы ни за что не позволили бы мне осмотреть место преступления. И раз уж мы об этом заговорили… я не убивала ее.

Гиффорд, сидя на стуле, подался вперед, и пружины жалобно взвизгнули под его тяжестью.

– Агент Вейл, должен сообщить вам, что это был один из самых глупых поступков, которые вы совершили в своей карьере.

– Да, сэр. Но я рассказала обо всем Бледсоу и Эрнандесу…

– Ага, значит, теперь вы получаете распоряжения от них? Позвольте напомнить вам, Вейл, что я все еще остаюсь вашим начальником, хотя в последнее время вы демонстрируете печальную склонность забывать об этом.

– Сэр, я всего лишь хотела оказать посильную помощь.

Он снова принялся перекатывать мяч.

– Помощь, значит… Черт, сейчас мне понадобится любая помощь, какую только я смогу получить, вы не находите? За меня взялся сам директор Нокс. Он лично позвонил мне сегодня утром и пригласил к себе, чтоб его черти взяли! Вы знаете, что это означает? Это значит, что он вызывает меня на ковер, чтобы надрать задницу. Я рискую лишиться работы, вот что это значит.

– Я не собиралась впутывать вас в это дело. Это все Хэнкок…