Текст книги "Восьмой детектив"

Третья беседа

Джулия Харт отпила вина из бокала и закончила чтение: «Итак, теперь она целиком принадлежит Лори. Внизу на столе в холодном полицейском морге. Он сможет навещать ее, когда захочет».

Солнце наконец-то село, и ночное небо было практически черным. Яркий молодой месяц отражался в трех белых тарелках, которые стояли на столе подобно многоточию. Болезненно поморщившись, Грант вынул изо рта оливковую косточку и положил ее на краешек своей тарелки.

– До чего же неприятная история, – сказал он. – Не могу сказать, что мне нравится этот рассказ.

На ужин они заказали мидии, и сейчас пустые раковины на средней тарелке напоминали длинные черные ногти мифических существ. Грант съел едва ли половину своей порции, поскольку часто отвлекался и все остыло, поэтому и Джулия из вежливости не стала доедать свою. И теперь три тарелки стояли между ними как символ их причудливых новых отношений в качестве автора и редактора.

Джулия вытерла рот салфеткой.

– Не спорю, довольно неприятно читать описание этого убийства. Как и жестоких пыток в конце.

Грант саркастически фыркнул.

– Я считаю, в этом рассказе дурно все. Не только сцены насилия. В нем нет ни одного привлекательного персонажа, да и место действия – полная безвкусица. Лондон! Будто не нашлось других мест.

Джулия улыбнулась.

– Вы выглядите чуть ли не оскорбленным, но ведь это вы написали этот рассказ.

– Согласен, но в то время я был молод и глуп. – Он рассмеялся и кольнул воздух зубочисткой, словно поставив точку. – Некоторые из этих рассказов сейчас кажутся мне поверхностными. Например, этот, последний, вы не находите, что он слишком уж омерзителен?

– Пожалуй, нет. Полагаю, что, когда читаешь, как кто-то убивает ради развлечения, ты и должен чувствовать себя не в своей тарелке, возможно, тебя даже будет мутить. Я подумала, что таков и был ваш замысел.

– Какая великодушная интерпретация. Гораздо более вероятно, что я просто был молодым человеком с нездоровой фантазией.

– Вам лучше знать. Но зато теперь я могу понять, почему вам пришлось издать книгу частным образом.

– Для широкой публики она была, с одной стороны, слишком откровенной, а с другой – слишком академичной.

– Необычное сочетание. – Джулия сделала еще глоток вина. – И с тех пор вы ничего не писали?

– Если никто не захотел публиковать мою работу, какой смысл продолжать?

– Во всяком случае, времена теперь другие.

– Что ж, – он пожал плечами, – поверю вам на слово.

Джулия подняла свой бокал и провозгласила тост:

– За продуктивный первый день!

Он коснулся ее бокала своим.

– И пусть завтрашний будет не хуже.

После того как они закончили работать над вторым рассказом, Грант сказал, что в самую жару он обычно спит час или два. Он предложил ей свободную комнату, если она тоже склонна поспать. Но Джулия беспокоилась, что работы довольно много, и решила не откладывать ее. Пройдясь по пескам, она спряталась от солнца в тени небольшой скалы и, пока Грант спал, успела проработать несколько следующих рассказов. День подходил к концу, они оба проголодались. Она предложила угостить его ужином:

– Мы можем читать следующий рассказ и есть одновременно.

Они прогулялись пятнадцать минут до ближайшего ресторана, который находился недалеко от отеля Джулии, и устроились на небольшой террасе с видом на море. Там были еще два посетителя, и они сидели не слишком далеко, так что Джулия читала рассказ тихо, почти шепотом.

– Наверное, я потеряла чувствительность к описаниям насилия, – сказала она, осушив свой бокал. – За последние несколько лет я прочитала около трехсот криминальных романов.

Глаза Гранта расширились.

– Триста криминальных романов? Это очень много. – Он беспокойно крутил бокал за ножку, будто это число напугало его.

– Чему здесь удивляться? Вы же знаете, это моя работа.

– Да, конечно. Но, оказывается, я не представлял себе ее масштаба. Тогда вы можете рассказать о моей книге гораздо больше меня.

Из-за непривычной утренней жары Джулия чувствовала себя вялой большую часть дня. Теперь ей было слегка неловко за это, и она постаралась изобразить энтузиазм.

– И все же ваши разъяснения весьма полезны.

Он сделал еще глоток вина.

– Спасибо.

Она открыла блокнот.

– Давайте продолжим. Можете мне рассказать, чем примечательна структура третьей истории? Полагаю, все дело в том, что инспектор Лори одновременно и детектив, и подозреваемый?

– Вы совершенно правы. Мерзкий тип, не так ли? В предыдущем рассказе подозрение – в некотором роде – падало и на жертву. В этом – на детектива. И мы подходим к третьей компоненте.

Джулия кивнула.

– Собственно детективу?

– Да. Или группе детективов. Это персонажи, которые пытаются раскрыть преступление. Я не считаю их наличие обязательным, то есть группа детективов может не содержать ни одного элемента. Следовало бы говорить «рассказы о разгадывании убийств» вместо «детективные рассказы». Ведь иногда в них просто нет детектива. Итак, мы не ограничиваем количество элементов группы, оно может быть и нулевым. И мы допускаем пересечение группы детективов с группой подозреваемых, как в этом рассказе. Также возможно пересечение и с группой жертв, хотя устроить это гораздо труднее.

Джулия конспектировала. Несмотря на легкое опьянение, строчки ложились ровно.

– Подозреваемые, жертвы и детективы. Первые три компоненты детективной истории.

– Верно. – Грант прокашлялся, вино придало ему уверенности. – А сейчас ваша очередь.

Она подняла взгляд.

– Что вы имеете в виду?

– Ваша очередь что-нибудь объяснить мне. У нас же такая процедура? Сначала я рассказываю вам часть своей теории, а затем вы рассказываете мне о незначительных деталях, которые я позабыл.

Она снова перевела взгляд на блокнот и продолжила писать.

– Джулия, вы наверняка обнаружили нестыковки и в этом рассказе?

Не отрывая взгляда от страницы, она улыбнулась краешком рта.

– Такое ощущение, что вы меня испытываете. Вы внедрили в свои рассказы эти загадочные несоответствия, чтобы я попалась в некую ловушку?

– Вовсе нет. – Он ухмыльнулся. – Я мог сделать это ради шутки, не более того.

– Должна признать, мне приходится задействовать всю мою наблюдательность. К счастью, у меня маниакальная страсть делать заметки.

– И что же вы заметили на этот раз?

Джулия прекратила писать и посмотрела ему в глаза.

– Раз уж вы заговорили об этом, я действительно заметила кое-что в этом рассказе. Скажем так, некое противоречие.

Он вынул изо рта зубочистку.

– И в чем оно состоит?

– Описание человека в синем в начале рассказа и описание человека в синем в конце рассказа противоречат друг другу в каждой отдельно взятой детали. – Джулия постукивала по столу в такт своим словам.

– О! Весьма интересно, согласитесь?

– Если внимательно перечитать, можно увидеть, что из темноволосого человека с круглым лицом, тщательно ухоженными усами и короткой шеей он превращается в блондина с узким лицом, длинной шеей и ничем не примечательными усиками. И это никак не объясняется.

– Понятно, – сказал Грант, глядя на море. – Это противоречие легко могло возникнуть по невнимательности. Но, думаю, вы правы, и оно появилось по другой причине.

Джулия что-то нацарапала в блокноте.

– Мне не хотелось бы оставлять это противоречие неисправленным. Но, учитывая нестыковки в остальных рассказах, оно, похоже, соответствует общему замыслу книги.

– Да, мне тоже так кажется. Но что за нездоровое чувство юмора у меня было в те годы!

Джулия внезапно почувствовала усталость и вздохнула.

– Давайте сегодня закончим на этом, хорошо? Мне хотелось бы убрать подальше ручку и налить себе еще бокал, если вы не возражаете.

– Пожалуйста, – ответил он. – Допивайте все.

И она вылила из графина последнее вино, думая, сколько всего ей еще нужно сделать. Затем она откинулась назад и посмотрела на звезды.

– Скажите, Грант, что такого особенного в этом острове?

Он не ожидал такого вопроса.

– Что вы имеете в виду? Он прекрасен.

– Да, но здесь слишком спокойно и одиноко. Разве у вас не возникает искушения уехать отсюда?

– Никогда. С этим островом связаны все мои воспоминания.

Она сделала большой глоток вина.

– Вы крайне загадочный человек.

– Буду считать это комплиментом.

– Я думаю, вы шпион. Работаете над каким-то секретным проектом. Или вы скрываетесь от закона. – Она слегка замялась на последнем слове, так что оно растянулось на две секунды. – Может, теперь, когда вы малость выпили, вы готовы поговорить?

– О чем?

– О Белом убийстве. О Белле Уайт, задушенной неподалеку от паба «Испанская таверна» в Хэмпстед-Хите в августе тысяча девятьсот сорокового. И о том, почему вы назвали свою книгу в честь этого убийства.

Грант утомленно поднял брови.

– Я уже сказал вам все, что я об этом знаю. Это просто совпадение.

– Значит, вино не освежило вашу память?

– Не знал, что алкоголь имеет побочный эффект.

Джулия пожала плечами.

– Он стимулирует ум.

– Скорее он стимулирует воображение.

– Это правда, я немного пьяна, – она подняла бокал, – но не так трудно сопоставить факты. Утром я спросила вас, от чего вы сбежали на этот остров. Вы не захотели отвечать. После обеда я указала вам на связь между вашей книгой и нераскрытым убийством. Итак, эти вещи связаны – поэтому вы здесь?

Он рассмеялся.

– Вы думаете, я убийца?

– Я не знаю, что думать. Я просто задаю логичные вопросы.

– Думаю, вам нужно пересмотреть вашу логику. Вы предполагаете, что я убил человека, потом написал книгу и озаглавил ее так же, как называли это убийство в газетах, а спустя несколько лет сбежал сюда?

– А у вас есть алиби?

Грант улыбнулся.

– Так сразу ничего в голову не приходит.

– Тогда вы можете доказать свою невиновность, если назовете истинную причину вашего переезда на этот остров. Вы оставили жену и работу и с тех пор живете здесь как отшельник, но почему?

Улыбка застыла на лице Гранта.

– Вы очень быстро перешли на личное.

Джулия заметила, что его рука, чересчур крепко сжимающая ножку бокала, слегка дрожит.

– Да, но ведь у нас не просто светская беседа. Работа над этой книгой – наше с вами деловое партнерство, Грант. Я должна знать, что могу доверять вам.

Грант покачал головой.

– Мне вовсе не хочется говорить о том, что случилось больше двадцати лет назад. – Он примирительно поднял руки. – Лучше спросите меня о чем-нибудь другом.

Он неловким движением опустил бокал, так что его ножка ударилась о стол и от нее отлетел осколок. Проскользив по скатерти, осколок остановился возле Джулии, едва заметно поблескивая на белом полотне.

– За двадцать лет вы не женились во второй раз. Об этом можно спрашивать?

Грант оставил в покое поврежденный бокал и начал ногтями вскрывать оставшиеся мидии, чтобы занять руки.

– Нет, нельзя.

– Почему вы больше не пишете?

– Уже поздно. Эти вопросы меня утомляют.

Последняя раковина никак не открывалась, и Грант, желая показать, что беседа закончена, поднял среднюю тарелку и вытряхнул ее за перила – содержимое, вращаясь, полетело в море. Глухо зашуршал по скалам редкий дождик из раковин, гулко стукнула тарелка, которую Грант небрежно вернул на стол.

Джулия закрыла блокнот.

[04] Пекло в театральном квартале

Поначалу пожар был лишь ниточкой дыма из окна третьего этажа: прохожие указывали на нее и что-то говорили. Дымок был похож на воздушного змея. Потом он вырос в завиток, такой толстый и упругий, что вполне мог бы сыграть роль в рекламе шампуня. Затем дым выбрался за пределы одного окна и вскоре расползся по всем верхним этажам, будто серая плесень.

После этого пожар было уже не остановить: затейливые ветвистые деревья плотного черного дыма одно за другим вырастали из разверстого огненного жерла. Горел один из самых больших и роскошных лондонских магазинов, с тысячами посетителей, а также одеждой и мебелью на тысячи фунтов стерлингов; и он, казалось, вот-вот будет смят гигантской дьявольской рукой, тонкие пальцы которой скребли по небу.

Хелен Гаррик сидела одна за столиком на двоих и уже полчаса наблюдала за происходящим: улица слегка изгибалась, и, хотя пожар был на той же стороне, ярдах в двухстах, она отлично все видела со своего места у окна.

Сначала это было даже забавно: так, небольшое развлечение за ужином в одиночестве, но, когда эвакуация закончилась, а из здания выполз первый пострадавший – пожилой мужчина в форме швейцара, затоптанный выбегающими посетителями, – вина и стыд завладели ею, и уже совсем не хотелось есть принесенное официантом второе блюдо. Хоть это и была всего лишь тарелка лапши. Но чудовищность этой сцены не шла ни в какое сравнение с ужасом, творившимся на верхних этажах здания, где за окнами исступленно метались люди, осознавшие, что очутились в западне. Они кричали и выбивали стекла, высовывались из окон и свешивались вниз, но деваться им было некуда. Хелен вдруг поняла, что, хотя сначала пожар и выглядел безобидным, как развевающаяся на ветру бесцветная ленточка, эти люди сразу оказались в ловушке, как только дым заполнил единственную в здании лестницу. Никакого любопытства у нее не осталось, один стыд, и свою лапшу она доедала в слезах.

Потрескивание разговоров в ресторане служило подходящим звуковым сопровождением к пожару: громкие голоса смешивались с беспорядочным гулом, а постукивание ложки о бокал напоминало сигнал пожарной тревоги.

Постукивание продолжалось, пока остальные звуки в ресторане не стихли. Управляющий рестораном, тощий как игла, с бесовской бородкой, остался стоять в тишине под всеобщими взглядами, как фокусник, собирающийся проглотить гигантское стеклянное яйцо.

– Дамы и господа, – он говорил с сильным акцентом, жестикулируя бокалом и ложкой, – есть ли среди присутствующих врач?

Никто не шелохнулся.

– Или полицейский?

По залу пробежал едва уловимый шумок.

– Может быть, кто-то из военных?

Люди начали тихо переговариваться, но никто не откликнулся.

– Кто-то, занимающий ответственную должность?

Ответа не было.

– Хорошо. Пожалуйста, если что-то изменится, сообщите вашему официанту.

Он быстро поклонился и вышел, а посетители продолжили трапезу.

– Видимо, ищет кого-то, кто поможет с эвакуацией. – Мужчина за соседним столиком откинулся на спинку стула и поделился с Хелен своим предположением. – Если дойдет до этого.

«Не может этого быть, – подумала она. – Горит в двухстах ярдах отсюда. Если эвакуировать этот ресторан, то, может, заодно и весь западный Лондон?»

Мимо ее столика проходил официант, и она подозвала его, подняв руку. Он наклонился.

– Все в порядке, мадам?

Хелен не могла не посочувствовать управляющему. Она знала, каково это – спрашивать, есть ли желающие, и ничего не слышать в ответ: все равно что толкать камень на вершину горы – он скатывается обратно к подножию, а ты стоишь у доски со своей указкой и чуть не плачешь. А все потому, что теперь придется самой выбрать кого-то и потом весь день чувствовать себя неловко из-за этого. Почему она решилась предложить свою помощь: из сострадания или же из чувства вины, что пожирало ее последние полчаса? Или ею вдруг, как иногда случалось, овладел странный порыв сделать что-то, чего от нее меньше всего ожидают? Возможно, по всем этим причинам одновременно.

Она сказала негромко:

– Передайте, пожалуйста, вашему коллеге, что я чучитель в школе для девочек в Гилфорде, если это может как-то помочь делу. Хотя, полагаю, он рассчитывал на кого-то из мужчин.

Шагая вслед за официантом к управляющему, мистеру Лау, она почувствовала, будто идет на заклание или будто ей снова тринадцать и ее вызвали к директрисе. Хелен не так давно стала учителем и хорошо помнила свои школьные годы: она часто размышляла, сравнивая свою работу с тем, что когда-то испытала как ученица, – сестры-монахини все еще иногда являлись ей в кошмарах, – и похожее тревожное чувство охватило ее и сейчас. Оно пришло вместе со смущением, все тем же подспудным страхом, что она одета несообразно случаю.

Управляющий ждал ее в скрытом от посетителей углу ресторана, у подножия лестницы, с которой, будто чей-то язык, спускался темно-красный ковер.

– Мистер Лау?

Лестница позади него уходила в темноту – он провел ее на несколько ступеней вверх, чтобы их не слышали, так что она осталась стоять чуть ниже, глядя на его узкий силуэт, покачивающийся на красном фоне, – в этот момент он был похож то ли на священника, то ли на судью.

– Мадам. – Он поклонился, широко махнув рукой.

– Хелен. Хелен Гаррик. – Она протянула руку. Но он не пожал ее, а склонился и церемонно поцеловал.

– Я надеялся, что в переполненном ресторане найдется хоть один достойный человек, но, должен признаться, уже начал в этом сомневаться.

– Буду рада помочь. – Она с облегчением услышала, что он говорит с ней на равных, и образ директрисы в ее воображении исчез. – Чем я могу быть полезна?

– Вынужден просить вас о помощи с одним деликатным делом. – Он говорил как-то неуверенно. – Наше заведение будет у вас в вечном долгу.

– Это связано с пожаром?

– С пожаром? Нет, напрямую не связано. Пожар – лишь дымовая завеса для отвлечения внимания.

– Вот как. – Хелен была слегка разочарована.

Он смотрел в пол с напускной озабоченностью, потирая бороду кончиками пальцев.

– Ситуация непростая. К сожалению, сегодня в нашем заведении умер человек.

– О боже, – ахнула Хелен.

– Наверху у нас несколько отдельных залов. В одном из них сегодня проходит мероприятие – как я понял, день рождения. Радостное событие. Но виновник торжества умер. Точнее, был убит.

Последнее слово в его чинной речи прозвучало даже торжественно – с ударением на оба слога.

– Убит? – Она вытаращила на него глаза, недоумевая, о какой помощи он собирается ее просить. – Но тогда вам следует вызвать полицию.

– У нас есть телефон, и я только что говорил с полицией. – В его тоне появилось напряжение. – Конечно, они кого-то пришлют. Но сейчас все полицейские в округе заняты пожаром. Перекрывают улицы, эвакуируют здания, как я понял. Чрезвычайная ситуация.

Она кивнула.

– Да, конечно.

– Очевидно, им сначала нужно разобраться с пожаром, прежде чем получится отправить кого-то для охраны нашего места преступления. А пока они попросили меня организовать это своими силами.

– Угу. – Она начала понимать, к чему он клонит.

– Они сказали мне, что дело, строго говоря, не срочное. Поскольку никому не угрожает опасность.

– Хорошо, что так.

– Но у меня нет свободных сотрудников, – продолжил он. – Несколько человек, которые должны были прибыть сейчас, задерживаются из-за пожара. Я объяснил это полиции. Они сказали, что подойдет любой врач или учитель, который просто присмотрит за обстановкой до их прибытия.

Она была уверена, что в полиции не упоминали учителей, но спорить не стала.

– Да, я понимаю. – Теперь она уже не могла отказаться, даже если придется опоздать на поезд. – Что именно от меня требуется?

– Просто наблюдайте. Смотрите, чтобы никто из гостей ничего не трогал на месте преступления и никто не ушел. Это не должно занять много времени.

– Гости все еще там? – уточнила Хелен, пытаясь скрыть разочарование, ведь она уже начала представлять, как встречает закат, попивая вино наедине с покойником.

– Их пятеро. Если будут приходить новые, мы попросим их уйти. Но мне сказали следить, чтобы из тех пятерых никто не ушел, пока полицейский не запишет их данные.

– И убийца – один из них?

Мистер Лау задумчиво вздохнул.

– Да, это возможно. Но я бы не стал просить вас об этом, если бы полагал, что есть какая-то опасность. Просто побудьте вместе с ними – когда людей много, ничего страшного не произойдет.

– Хорошо. – Хелен начала нервничать и уже проклинала себя за то, что вызвалась помочь. Она не думала, что это займет много времени.

Мистер Лау взял ее за руку.

– Мадам, я, конечно, приглашаю вас поужинать в нашем ресторане в любой удобный для вас день. Поужинать лично со мной. Разумеется, это будет бесплатно. Как и ваш сегодняшний ужин.

– Благодарю вас, – отозвалась она слабым голосом.

– Я буду внизу, и если вам что-то понадобится – просто позовите.

Он повел ее наверх по кроваво-красной лестнице и открыл дверь зала наверху. Когда они плечом к плечу вошли в проем, их общий силуэт сжался, как рука сжимается в кулак или как горло сжимается при глотании.

На этот раз ощущение жертвы, ведомой на заклание, было еще сильнее: пять гостей в зале стояли зловещим полукругом и вопросительно смотрели на Хелен: кто она и зачем она здесь? Гости обменялись взглядами, а затем, как по щелчку, вся сцена пришла в движение.

Мистер Лау шагнул вперед.

– Я говорил по телефону с полицией. – По всем пяти непохожим друг на друга лицам пробежала волна интереса. – Они скоро будут здесь. Однако дело осложняет пожар. – Он прошелся по залу, будто актер по сцене. – Вас просят не покидать место происшествия до их прибытия. А пока от их имени здесь останется мисс Гаррик.

Он указал на нее рукой, и пять пар глаз посмотрели на Хелен.

– Она останется на посту до прибытия полиции и будет следить, чтобы все оставалось на своих местах. И чтобы никто не ушел.

Эта передача власти от действительного ее носителя к тому, кто им притворяется, произвела бы большее впечатление, если бы Хелен не стояла прямо за ним, в тени его вытянутой фигуры. Она будто участвовала в показе фокуса, который не удался. Хелен сделала шажок вперед.

Она рассмотрела пятерых гостей: ближе всего к двери были роскошно одетые мужчина и женщина – по-видимому, пара; в дальнем углу зала стояли рядом другие мужчина и женщина, и в их позах была заметна некоторая неловкость; еще одна девушка стояла, прислонившись к стене.

Роскошная женщина заговорила с мистером Лау, игнорируя Хелен:

– Почему мы не можем выйти на улицу подышать, пока еще светло, и вернуться, когда полицейские наконец доберутся сюда?

Мистер Лау терпеливо улыбнулся. Он шагнул назад.

– Боюсь, это невозможно: мне было велено удерживать вас в помещении ресторана.

– Это безумие, – недоверчиво произнесла она своим чувственным голосом. – Это же нелепо. Мы заперты с трупом в каких-то десяти ярдах от нас.

Девушка в углу – в синем платье, слабая на вид, с большими голубыми глазами – вскрикнула при упоминании мертвеца, обхватила плечо стоящего рядом мужчины в коричневом костюме и положила голову на свою руку: очевидно, они не были в романтических отношениях. Мужчину отличали темные густые брови и жесткие седые волосы, хотя ему явно было не больше сорока.

«Прямо как школьная поездка», – подумала Хелен.

В начале лета они ездили на экскурсию в Сент-Олбанс. Она вела от станции до римских развалин большую группу девочек – двадцать пять или около того – и следила за живой мозаикой их неподобающе коротких стрижек.

В ту поездку Хелен успела узнать и возненавидеть разные типы возмутителей спокойствия и теперь быстро определила их среди собравшихся: женщина, которая первой заговорила с Хелен, относилась к спокойному, внешне рассудительному типу, который инстинктивно противится любой власти и подрывает ее авторитет потоком вопросов. Такой типаж не переспорить – все равно что уговаривать прилив повернуть вспять.

– Согласна с вами, – сказала Хелен. – Мне и самой не хочется здесь оставаться. Но нужно сделать так, как было велено.

В ответ на это девушка в синем со слезами на глазах возразила:

– Вы так говорите, потому что не видели труп. Вы не видели, что оно с ним сделало.

Роскошная женщина улыбнулась и посмотрела на Хелен.

– А кто вы, позвольте узнать? Вы же не из полиции?

– Я здесь, чтобы следить за порядком. – Хелен засмеялась и рискнула пошутить: – Полагаю, я трезвее большинства из вас.

Ей никто не ответил.

За спиной у нее что-то скрипнуло. Она обернулась. Мистер Лау, очевидно удовлетворенный положением дел, крался к выходу из зала. Он едва заметно поклонился, открыл дверь и исчез.

Хелен снова повернулась к залу. Пятеро гостей по-прежнему смотрели на нее в упор.

Спутник роскошной женщины, привлекательный молодой человек с мягкой светлой шевелюрой и выразительными чертами лица, шагнул вперед, обворожительно улыбнулся и протянул руку.

– Я совсем забыл о приличиях! Меня зовут Грифф, Грифф Бэнкс.

Они тепло пожали друг другу руки.

– Спасибо. Меня зовут Хелен. – Она повернулась к остальным, снова чувствуя себя в знакомой ситуации. – Может быть, вы все представитесь по очереди?

Грифф шагнул назад и приобнял свою спутницу – она отвела взгляд.

– Это Скарлетт.

Хелен повернулась ко второй паре: их вид был куда менее изысканным. Мужчина в коричневом костюме смотрел куда-то в окно, возможно, на пожар; солнечный свет запутался в его редеющих волосах. Он медленно и неохотно повернулся к Хелен, будто его оторвали от просмотра боксерского поединка в решающий момент, и, казалось, на секунду забыл, что должен сказать.

– А, да. Меня зовут Эндрю Картер. Приятно познакомиться.

Он улыбнулся, обнажив плохие зубы, и стиснул свою рыдающую спутницу. Ее синее платье при этом смялось, как кожица перезрелого фрукта, и вся ее грусть выплеснулась наружу.

– Это моя сестра, Ванесса. Прошу прощения, ей все это очень тяжело дается.

– Вам совершенно не за что извиняться, – откликнулась Хелен.

На самом деле она удивилась, почему остальным все это давалось не так тяжело. Возможно, они все еще были в состоянии шока. Ванесса вытерла глаза и, слегка прихрамывая, подошла пожать руку Хелен.

– Приятно познакомиться.

Хелен повернулась к последней из гостей – девушке в зеленом платье, которая стояла в тени, явно нервничала и пила холодное черное вино из бокала. Она поставила бокал на один из маленьких столиков, расставленных по залу, и, слегка откашлявшись, представилась:

– Здравствуйте. Меня зовут Венди Коупленд. – Не зная, что еще сделать, она вяло помахала остальным гостям. – Здравствуйте все.

– Спасибо, – сказала Хелен. – А кто может сказать мне, где находится тело? Боюсь, мне дали очень мало информации.

Грифф поднял руку.

– Он в уборной.

– Вы покажете мне его? Если вам не трудно.

Он поморщился.

– Вы уверены? Это неприятное зрелище.

Ею в этот момент двигало в основном нездоровое любопытство. Но Хелен подумала, что, если они спросят, зачем ей это, она сошлется на необходимость составить представление о месте преступления, чтобы контролировать ситуацию. Поэтому решила настоять на своем:

– Да, будьте добры. Я уверена.

Грифф оглядел ее с ног до головы.

– Ну что ж, – сказал он и повернулся к стене слева от Хелен.

Он открыл небольшую дверь. Хелен последовала за ним. Скарлетт осталась одна у окна и проводила их скептическим взглядом.

Уборная оказалась больше, чем можно было ожидать: напротив двери располагалась раковина с зеркалом, у правой стены – унитаз, а между ними – маленькое окно с разбитым стеклом. Полка с маленькими полотенцами справа от унитаза и мусорная корзина у двери. Под всеми этими предметами интерьера по диагонали лежал труп мужчины – навзничь, головой к двери.

Лицо его было накрыто черным пиджаком, очевидно принадлежавшим убитому. Примерно от того места, где у него должен был быть подбородок, стекал ручеек густой крови, будто он съел что-то не то и его вырвало.

– Кто он? – спросила Хелен.

– Это наш именинник, Гарри Трейнер. Драматург. Сегодня день его рождения.

Хелен опустилась на колени и приподняла пиджак: под ним она увидела лицо человека под сорок – без следов насилия, бледное, обрамленное аккуратно подстриженной бородой и бакенбардами. Его взгляд был направлен немного влево, и в ту же сторону была повернута голова – точнее, она завалилась набок, потому что затылок был проломлен. Лужа загустевшей крови окружала голову мрачным нимбом. Обхватив лоб убитого большим и указательным пальцами, Хелен попробовала покачать его голову из стороны в сторону и заметила, как неровно та перекатывается по плитке.

Тело окружали многочисленные пятна крови.

– Вы его нашли в таком виде?

– Когда мы его обнаружили, он лежал лицом вниз. Рана на затылке выглядела так ужасно, что мы перевернули его на спину. Мы проверили пульс. Потом сняли с него пиджак, чтобы накрыть лицо. Но больше мы ничего не трогали.

Вся одежда была на нем.

– Не похоже, чтобы он собирался пользоваться туалетом.

– Нет. Видимо, убийца действовал быстро.

– А может, он как раз успел все сделать. – Она поднялась на ноги. – Бедный Гарри.

– Думаю, здесь больше не на что смотреть, – сказал Грифф, делая шаг к выходу.

Хелен колебалась, закончить с этим или задать еще вопросы. Первым порывом было дать ему уйти, раз ему хочется, но она понимала, что, если сейчас разузнать как можно больше подробностей, это может пригодиться потом, когда свидетели устанут и не смогут дать четких показаний.

– Значит, это была вечеринка по случаю дня рождения?

Грифф вздохнул.

– Встреча в узком кругу. У него был непростой характер, но несколько человек хорошо к нему относились.

– Могу я спросить, кто из вас обнаружил тело?

– Полагаю, мы все вместе. Гарри извинился и вышел в туалет. В какой-то момент мы поняли, что его давно нет. Мы постучали, никто не ответил, и я выбил дверь.

Она повернулась и изучила замок. Это была простая щеколда. Металлическая рамка, прибитая гвоздями к двери, отошла примерно на дюйм и болталась на двух гвоздях, как акробат на ходулях.

– Значит, когда тело было обнаружено, вы, все пятеро, были здесь?

– Да. – Он пожал плечами, будто и не задумывался об этом. – Думаю, да.

– А сотрудников ресторана не было?

– Нет. Мы только пришли. Наверное, еду должны были подать позже, а пока гости собирались, здесь были только мы и много вина.

Она подошла к окну. На первый взгляд казалось, что оно выходит на внутренний двор, но на самом деле оно располагалось на боковой стене здания – прямо над плоской крышей соседнего магазина.

– Если дверь была закрыта изнутри, убийца, видимо, скрылся через окно.

– Да, так же, как и вошел.

Она представила себе преступника, который выжидает на крыше, в полной видимости для людей из соседних зданий, и залезает в туалет, услышав, что туда кто-то вошел.

Грифф продолжил:

– У Гарри были недоброжелатели, как я уже говорил. Не знаю, кого еще он пригласил на день рождения, но наверняка многие о нем знали. Кто-то из них легко мог бы залезть на эту крышу и лежать там, поджидая его. Он же должен был зайти в туалет рано или поздно.

Эта картина показалась Хелен слегка абсурдной.

– Но вы никого не видели?

– Боюсь, что нет.

Она осмотрела окно. Стекло выпало почти полностью, и осколки валялись в раковине и на полу. Оно было выбито снаружи. Хелен достала платок и вынула треугольный кусок стекла, остававшийся в раме: на его кончике была кровь.

– Кто-то поранился о стекло.

– Осторожнее, – сказал Грифф.

Она наклонила голову и выглянула наружу. На другом конце крыши лежал ржавый молоток, но она решила, что лезть за ним не в ее полномочиях. Рядом с молотком вылизывала лапы черная кошка: ее шерсть потемнела от пепла. День был теплый, и над крышами клубились легкие черные облака.