Текст книги "В злом сердце Бог не живет"

– Что там такое? – спросила Эля. – Пойдем, посмотрим?

Мы подошли ближе, но дорогу нам перегородила полосатая ленточка, указывающая, что дальше путь закрыт. Возле прохода стояли охранники в темных костюмах. За переносным столиком сидела девушка и небрежно листала какой-то глянцевый журнал. Увидев нас, она поднялась с приветливой улыбкой.

– Господин Стрельцов, добро пожаловать.

В недоумении, я на секунду замешкался, пытаясь сообразить, откуда ей известна моя скромная персона, но тут взгляд мой скользнул по огромному баннеру, раскинутому над входом, и я сразу все понял. Это довольно известный в городе рекламный холдинг праздновал свой юбилей. Дело в том, что я уже много лет сотрудничаю с этой компанией в сфере телерекламы. И даже был персонально приглашен на данное мероприятие неделю назад. Однако в связи с последними бурными событиями в моей личной жизни, просто забыл об этом.

– Давайте ваш пригласительный, Роберт, – сказала девушка.

Я машинально полез во внутренний карман, однако там, как следовало ожидать, ничего не оказалось. Мой именной пригласительный билет на две персоны валялся дома в ящике письменного стола. Не мог же я заранее предположить, что судьба занесет меня сегодня на Заячий остров. Да и вообще, думать об этом забыл. А тут надо же, какой случай…

– Вы знаете, Катя, – от огорчения я даже вспомнил, как ее зовут, – билет мой, кажется, дома остался. Как получилось – ума не приложу.

– Ладно, – великодушно произнесла девушка, – проходите так, без билета. Я вас пропущу.

Мы с Элей хотели было пройти, но один из охранников решительно преградил нам дорогу.

– Без пригласительного нельзя.

Девушка Катя попыталась его уговорить, но охранник был непреклонен.

– Без пригласительного пропустить не имею права.

Вот жизнь… Только крылья распушил, почувствовал себя важной персоной – «господин Стрельцов, добро пожаловать» – и тут же вдруг «бац!», знай свое место. Перед Элей даже неудобно…

– Ладно, в другой раз, как-нибудь.

– Подождите, Роберт, – остановила меня Катя и отведя в сторону, вполголоса объяснила, – Понимаете, это московская охрана стоит по периметру. С ними не договоришься… Но ничего, сейчас я позову Светлану Борисовну и мы все решим. Только не уходите, хорошо?

Она побежала к шатрам, а мы с Элей остались ждать. Честно говоря, был бы я один, давно бы уже ушел. Но со мной была Эля, и мне не хотелось, чтобы у нее остался неприятный осадок из-за того, что нас не пустили.

– У тебя, что, действительно был пригласительный? – заговорщицки прошептала Эля мне на ухо. – Или ты это все придумал?

– Да нет, действительно был. А чего здесь такого? Меня часто приглашают на всякие мероприятия. Я же творческий человек…

– А что это за фирма?

– Довольно известная… Крупнейший оператор на рынке медиарекламы в нашей стране, СНГ и Восточной Европе. По оценкам экспертов компания контролирует почти семьдесят процентов общенациональной телевизионной рекламы России.

– Давно их знаешь?

– Давно… Бывает, через них получаю заказы на ролики или фильмы. А бывает – размещаю своих клиентов на их телеканалах. Они же прибрали к рукам практически все крупнейшие телетрансляционные сети, монополисты одним словом. В общем, получается такое взаимовыгодное сотрудничество: им хорошо, и мне неплохо.

Вдали показались две женские фигуры. Вместе с Катей шла Светлана Борисовна – заместитель генерального директора, которую я знал еще со времен, когда она была простым менеджером. Естественно, вопрос с нашим проходом на охраняемую территорию был решен очень быстро.

– Что же вы, Роберт, так поздно пришли? Мы уже давно празднуем.

– Так получилось, Светлана… Но я очень рад вас видеть. Хорошо выглядите.

– Спасибо. А как у вас дела?.. Я слышала, вы сменили сферу деятельности?

– Было такое… Два года отработал пресс-секретарем в одной солидной компании. Но сейчас опять вернулся на старое место… Так что, надеюсь, мы с вами еще посотрудничаем.

– Конечно, непременно… Наташа! – она окликнула проходящую мимо девушку. – Проводи гостей. И принеси им чего-нибудь поесть, а то на столах ничего уже не осталось.

Мы устроились за одним из небольших фуршетных столиков. Девушка Наташа предварительно смела с него мусор, протерла чистой тряпочкой и принесла откуда-то поднос с едой.

– Если хотите выпить, берите вон там, – она указала на длинный ряд сдвинутых вместе столов, на которых плотными рядами стояли наполненные бокалы. – Правда, осталось одно шампанское…

Я многозначительно посмотрел на ряды бокалов, потом – на Элю:

– Ну, что, попробуем шампанского?

Она раздумывала недолго:

– Неси.

Я ушел и быстро вернулся с четырьмя полными бокалами, держа по два в каждой руке. Поставил их на стол, сдвинув в сторону поднос с закуской. Теперь у нас было все, чтобы устроить маленький праздник.

– За что пьем? – спросила Эля, поднимая бокал, с игристым янтарным вином.

– За встречу, – нашелся я.

Мы легонько чокнулись и пригубили холодный шипучий напиток. Во рту приятно защекотало, слегка шибануло в нос. Несмотря на то, что шампанское какое-то время простояло, разлитое по бокалам, оно еще не успело полностью выдохнуться.

– Недавно прочел, что в среднестатистической бутылке шампанского «содержится» около двухсот пятидесяти миллионов пузырьков, – заметил я, решив блеснуть перед ней эрудицией.

– Кому-то не лень было считать… – рассмеялась Эля.

Выпив по бокалу, мы налегли на закуску. Большой поднос, как скатерть-самобранка щедро одарил нас шикарными бутербродами с красной икрой, семгой, изысканными канапе из мяса и овощей на шпажках, изящными тарталетками с курицей, нарезкой сервелата и еще всякой всячиной.

Я вдруг почувствовал, как дико проголодался – с самого утра ничего не ел, в рот не лезло. А сейчас, видимо, организм решил наверстать свое. Все, что было на столе, показалось мне необычайно вкусным. К тому же я заметил, как внутренне раскрепостился, перестал стесняться своей спутницы. И это обстоятельство тоже не могло не сказаться на моем аппетите.

От выпитого шампанского приятная теплота разлилась по телу. На душе стало спокойно и хорошо… Летний вечер, милая девушка, самые радужные перспективы впереди – что еще надо человеку?

– А почему ты решил заняться именно рекламой? – поинтересовалась Эля.

– Не знаю, – пожал плечами я. – Наверное, почувствовал вкус легких денег. Тогда ведь все было намного проще, чем сейчас. Рекламодатели часто платили наличкой, без оформления всяких бумаг… Сначала я занимался газетной рекламой, потом переключился на телевидение. Снимал ролики и сам же размещал их на телеканалах. Всякое бывало… До сих пор помню рекламу одного китайского ресторана. Много нервов мне это стоило.

Глотнув холодного шампанского, я поставил бокал на стол.

– Ролик сняли и смонтировали быстро. Заказчику понравилось, он все оплатил, включая расходы на размещение. У меня на руках осталась круглая сумма наличных долларов, у него – моя расписка о получении. Теперь предстояло разместить ролик на одном из телеканалов. Я договорился с директором по рекламе, моим хорошим знакомым, надо сказать. Вместе составили медиаплан, выбрали самое лучшее время для трансляции. Приехал к заказчику, показал порядок и время выхода, тот одобрил мои старания и мы, довольные друг другом расстались… В назначенный час сажусь к телевизору, чтобы лично проконтролировать время выхода ролика. Смотрю, жду соответствующего рекламного блока… Дождался, реклама пошла – один ролик, второй, третий, пятый, седьмой. Моего нет… Немного напрягся, но не паникую. Бывает, что график выхода иногда смещается. Жду следующего… Нету! Еще один блок – опять нету. В тот вечер ролик должен был выйти в эфир трижды, но не вышел ни разу. Я едва дожил до рассвета, утром бегом к своему знакомому на канал. «Как же так, – говорю. – Ты же мне обещал!» Он, конечно, извиняться – мол, недосмотрели, выпускающий что-то там напортачил. Завтра, говорит, все будет как надо. «Обещаешь?» – «Клянусь!» Я к этому китайцу… Извините, мол, так и так, завтра все исправим. В качестве компенсации – два бонусных показа. Вроде успокоил его, а заодно и самого себя. Вечера ждал с нетерпением, в назначенное время включил телевизор и… Что такое? Канал вообще не показывает. Другие работают нормально, а этот – ни в какую! Даже рябь не воспроизводит, как сатирик один говорил. Только серые крапины… Тут мне, конечно, поплохело. Представил я, как китаец этот всю семью свою перед телевизором усадил, включил – и такое безобразие увидел. Стоит ли говорить, что в эту ночь я опять не спал. Так и слышалось мне, что триада китайская – мафия ихняя – вовсю ножи точит… В лихие девяностые нравы были простые. Но даже не угроза расправы меня тяготила. А то, что обещания своего не сдержал. Вот что самое страшное… Я ведь как был воспитан – не обещай того, что выполнить не можешь. А дал слово – держи, чего бы тебе это не стоило. И всегда вроде это правило соблюдал, а тут… Утром опять рванул на канал, к приятелю своему. «Что случилось? – спрашиваю. – Это же подстава реальная!» А он мне: «Я здесь не при чем» – «А кто при чем?» – «Ворона…» Тут я подумал, что приятель мой сбрендил. «Какая еще ворона?» – «Обыкновенная, серая такая, Corvus cornix по латыни» Оказалось, что эта несчастная ворона добыла где-то большую корку хлеба, залетела на телебашню и затолкала свою добычу прямо в передающее устройство трансляционной антенны. Тем самым нарушив работу именно того телевизионного канала.

Я посмотрел на Элю, она широко улыбалась. В глазах ее светились озорные веселые искорки.

– Вот как ты думаешь, с каким чувством я отправился к этому китайцу? Мне было не до смеха… Не знаю, поверил ли он моему рассказу про эту ворону. Расправу, однако, чинить надо мной не стал. Решил видно повременить денек-другой. А я, если серьезно, места себе не находил, так перед ним было неудобно… Представить себе не могу, что бы произошло со мной, если бы и в третий раз ролик не появился в эфире. Наверное, кондрашка хватила бы… Но, слава богу, с третьей попытки эта рекламная компания все-таки пошла.

– Нервная работа, – с сочувствием сказала Эля.

– И не говори, – согласился я.

– А красный пиджак у тебя был? Я слышала, в то время это было очень модно.

– Скорее малиновый… – уточнил я. – Разные пиджаки были… Но ни малинового, ни красного – увы, не носил. Как-то не удалось пофорсить, долго собирался видимо. Потом они из моды вышли… А знаешь, что еще супермодно было?

– Что?

– Белый шарф и белые носки.

– Белые носки – это круто… Особенно с черными брюками и ботинками.

– Именно так и было… Сейчас это выглядит немного диковато, а тогда – в самый раз.

– А криминальные разборки? Ты в них участвовал?

– Если только опосредованно.

– Это как?

– Ну, я же не бандюганом работал… Чтобы непосредственно в этих делах участвовать. А так, конечно, ситуации разные бывали. Тогда ведь без «крыши» ни одно частное предприятие не работало. Либо тебя силовые структуры крышуют, либо бандиты. Третьего не дано… Беспредел, конечно, творился повсеместно. Но воспринималось это как-то буднично, в порядке вещей… Я тогда в издательском доме работал – для газеты писал и рекламой занимался. Как-то на выходном решил в свой рабочий кабинет заглянуть. Надо было забрать там чего-то… Ключ от общей двери у меня свой был. Подхожу, слышу какие-то странные звуки внутри – «бам!», «бам!», «бам!». Как будто что-то ломают. «Странно, – думаю, – ничего вроде ремонтировать не собирались. Недавно только все в порядок привели» Открываю дверь, вхожу. А прямо передо мной стоит здоровенный верзила с топором. Картина Репина «Не ждали»… «Ну, думаю, хватанет сейчас обухом по башке – и готово» Зачем свидетеля оставлять? Пока с жизнью прощался, в коридоре появляется еще один персонаж. Слышу: «Пропусти его, это свой» Надо же! Депутат Абдуллаев собственной персоной… С ним мы не раз в этих стенах встречались. Он и депутатом-то стал во много благодаря поддержке наших журналистов. А теперь… Мы прошли в приемную, где было еще несколько крепких ребятишек. «Знаешь, – доверительно сообщает он мне, – я решил Валентину Алексеевну уволить. Вместо нее будет мой человек. Как ты считаешь?» Я неопределенно пожал плечами, все еще находясь под впечатлением от столь неожиданной встречи. А он опять: «Будешь со мной работать?» – «Буду», – отвечаю. А что я еще могу сказать… «Не в курсе, где у нее печать хранится?» – не отстает Абдуллаев. «Откуда мне знать, я всего лишь журналист, в эти дела не лезу» Решил простаком прикинуться и вроде бы прокатило. На самом-то деле я, конечно, знал где лежит печать. Было в ее кабинете одно укромное местечко. Но бандюки так ничего и не нашли. Хотя даже сейф с собой забрали… Надо сказать, что за этой печатью они потом приходили еще раз, порезали директора ножом, но в итоге все же вынуждены были уйти ни с чем. Валентина Алексеевна оказалась крепким орешком. Подключив свои связи, она, в конце концов, попала под покровительство одного из авторитетных и довольно влиятельных в городе людей – тоже депутата, только рангом повыше. После стрелки, забитой в самом дорогом ресторане, Абдуллаев сразу отстал. Понял, что с этими ребятами лучше не связываться. А мы еще достаточно долго жили под этой «крышей», пока нашего покровителя однажды не арестовали. Дали ему пожизненное, он так и умер потом в тюрьме… Да, забыл сказать – раньше, еще до Абдуллаева было два нападения на нашу контору. Один раз, какому-то бандюку не понравилось, что про него написали, а другой – из-за политических разногласий. Оба раза всю офисную технику и частично мебель пришлось покупать заново. Ремонту мало что подлежало… Я лично носил свой факс в мастерскую. Там посмотрели, и сразу – «Бандиты?» – «Точно», – говорю. Видно дело было поставлено на поток. Не одни мы такие… А еще мы с приятелем, тоже журналистом, раз прямо в эпицентре перестрелки оказались. Причем, совершенно случайно – шли поздно вечером мимо казино, а оттуда толпа на разборку выскочила. Не в то время, не в то место мы попали… Начали они палить друг в друга из пистолетов, приятель мой кричит «Ложись!», я ему: «Не бойся, свою пулю не услышишь». А куда падать-то – вокруг слякоть такая, снег с грязью вперемешку. Так и прошли мимо, как будто нас не касается… Позже узнали, что стреляли из настоящего огнестрельного оружия. Трое там получили ранения, один потом скончался в больнице. Да, забыл сказать, шли-то мы с дня рождения, то есть изрядно навеселе. Поэтому, наверное, испугаться толком не успели.

– Интересно вы тут время проводили, – заметила Эля. – Есть что вспомнить.

– Точно… Как вспомнишь, так вздрогнешь. Кстати, хочешь еще шампанского?

– Нет, хватит… Присесть бы где-нибудь.

– Вон, смотри, скамейка. Идем?

Мы присели на пустующую скамью. Только сейчас я почувствовал, как у меня устали ноги. Все-таки пешком прошагали немало, да еще, сколько стояли за фуршетным столом.

– Неплохое местечко, – оценил я. – Даже сцену, смотри как хорошо видно.

На малогабаритной импровизированной сцене, поставленной по случаю мероприятия тем временем выступал известный эстрадный коллектив. Три девушки в облегающих ярких платьях исполняли под фонограмму свой знаменитый хит.

– Давно их что-то по телевизору не видно, – сказала Эля. – Раньше, помню, популярные были. В Москве на концерт к ним ходила.

– Да у них состав уже сто раз менялся. От прежней группы только платья остались… Эля, спросить хочу…

– Спрашивай?

Я немного помолчал, чтобы справиться со смущением.

– А тот парень, что был тогда с тобой в Доме культуры, он кто?

– Ты о чем? Какой парень? – Эля недоуменно захлопала ресницами, потом вдруг поняв, о чем речь, рассмеялась. – Ах, этот?.. Да никто, просто коллега по работе. А что?

– Так, ничего, просто спросил.

Не знаю, сказала она правду или слукавила, но мне стало как-то легче. Ведь в подсознании у меня сидела пусть нелепая, но вполне объяснимая мысль: «А все-таки как она одна? Разве может быть – чтобы такая красивая и одна? Или я что-то не понимаю в этой жизни?»

Белая ночь серой призрачной дымкой окутала город. Небо погасло, стало блеклым и тусклым, от воды потянуло прохладой свежестью. Я заметил, что Эля слегка поежилась, скрестив на груди свои руки.

– Замерзла?

– Чуть-чуть.

Эля была в тоненьком платье с открытыми плечами и конечно, ночная прохлада доставляла ей неудобство. Но она терпеливо сносила это маленькое испытание, не выказывая никакого недовольства. Я расценил это, как знак расположения с ее стороны. Значит, она не торопится прерывать наше общение. Даже в силу таких вот неблагоприятных обстоятельств.

Нежность теплой волной шевельнулась в моем сердце. Я скинул пиджак и бережно накрыл ее обнаженные, слегка загорелые плечи. Эля благодарно кивнула.

– Скучаешь по Москве? – спросил я.

– Конечно… Там у меня мама осталась, отец… Друзья и подруги.

– Возвращаться не думаешь?

– Нет… По крайней мере в ближайшее время точно.

– А все-таки мне интересно, – не отставал я, – почему ты решила уехать?

– Почему? – Эля задумалась. – Время пришло, обстоятельства так сложились… В общем, долго рассказывать…

– Вот и хорошо, нам торопиться некуда. Вся ночь еще впереди. Рассказывай…

Эля с грустной улыбкой посмотрела на меня. Потом изящным движением высвободила свои волосы из-под наброшенного пиджака, и они светлым водопадом рассыпались у нее по спине.

– Ладно, так и быть, слушай… Я никогда не думала, что придется когда-нибудь уехать из Москвы. Покинуть дом, где родилась, улицы, на которых провела свое детство, разлучиться с близкими и дорогими мне людьми. Но жизнь так повернулась, что поступить по-другому я просто не могла. Иначе бы, наверное, погибла… А начиналась все довольно легко, и где-то даже банально. После школы поступила в музыкальное училище. Познакомилась там с молодым человеком – мы учились на одном курсе. Звали его Илья. Хороший, воспитанный паренек, мой ровесник. Не местный, провинциал, приехал учиться из Воронежской области. Он с первого дня начал пытаться за мной ухаживать. Поначалу я не воспринимала его всерьез, поклонников у меня и без того было в избытке. Но постепенно мы как-то сблизились, стали встречаться. На втором курсе наши отношения переросли в гражданский брак. Мы сняли комнату неподалеку от училища… Родители, конечно были не в восторге от всего этого, особенно мама. Однако я не переживала, считала, что уже достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения. Я вообще как-то рано вышла из-под родительской опеки. В общем, стали мы жить вместе…

– Ты любила его?

– Да… Он был такой заботливый, нежный… Мы были счастливы и после окончания учебы хотели пожениться. Родители мои смирились с этим… Так жизнь текла своим чередом, размеренно и спокойно. Одно только порой раздражало меня – нехватка денег. Жили мы очень скромно, каждую копейку считали. Родители его и мои, конечно, чем могли, помогали, но большая часть уходила на оплату жилья. Илья пытался где-то подработать, я – тоже, однако это постоянное ощущение нужды висело над нашим домом, как проклятье. А в это время подруги мои грезили о своих принцах: богатых, успешных, на шикарных крутых авто. На меня они смотрели теперь чуть ли не с жалостью… Все это не могло не сказаться на наших с Ильей отношениях. Мы стали чаще ссориться по пустякам, копить взаимные обиды. Наше безоблачное счастье куда-то испарилось, исчезло, оставив взамен зыбкую тягостную неопределенность… И тут вдруг неожиданно появился он – состоятельный, импозантный, уверенный в себе мужчина. Он ворвался в мою жизнь как метеор: стремительно и неудержимо. Я даже моргнуть не успела, как попала под власть его магического обаяния. Еще бы… Президент крупного холдинга, известный в городе человек, с огромными деньгами и связями. Давид Тигранович – так звали его – сразу расположил к себе. Ухаживал очень тонко, не навязчиво, но сразу дал понять, что намерения у него самые серьезные. Честно скажу, пыталась перебороть себя, не поддаться соблазну. Но как тут устоишь? Роскошь, богатство, светская жизнь – я ничего такого даже близко не видела. Это было так заманчиво, увлекательно, просто как в сказку попала… Первая тайная встреча у нас состоялась в отеле. Я наврала Илье, что буду ночевать у подруги, а сама отправилась к нему. Мы отужинали в ресторане, потом поднялись в номер и там провели ночь. Когда я утром вернулась к Илье, он, конечно, сразу все понял, но сделал вид, что поверил мне. Он слишком боялся меня потерять… Потом мне приходилось врать снова и снова. И все труднее было делать вид, будто ничего не происходит. Мне тоже было очень больно, я буквально разрывалась между ними… Но выбор все же делать пришлось – Давид Тигранович настоял. Я видела, что он любит меня и готов сделать все, чтобы мы были вместе. Илья против него был все равно что ребенок… Ну какая перспектива нас ждала? Предел мечтаний – небольшая квартирка где-нибудь на окраине, скромный доход, с выплатой бесконечных кредитов, постоянный отказ себе во всем. А дети пойдут?.. Нет, я так устала от этих серых будней, хотелось праздника, чуда, всего и сразу. Раз уж судьба предоставила мне шанс – грех упускать такую возможность…

Выслушивая Элины откровения, я поймал себя на мысли, что мне это не очень-то приятно. Я ощутил целую гамму чувств, самым сильным из которых была ревность. Во мне возник внутренний протест: зачем она так подробно обо всем этом рассказывает? Но, с другой стороны, сам же напросился – расскажи, да расскажи… Так чего теперь нос воротить: сиди и слушай.

– Мы расписались с Давидом Тиграновичем сразу после моего выпуска из училища. Мне только-только исполнился двадцать один… А ему уже было далеко за пятьдесят. Но разница в возрасте нисколько меня не смущала. Выглядел он моложаво, подтянуто, бодро… Только родителям мой выбор опять пришелся не по вкусу. Мама на свадьбе плакала, и совсем не от счастья… После торжества мы сразу отправились в свадебное путешествие. Побывали во Франции, Германии, Польше. Потом махнули на Багамские острова. Это было невероятно, я потеряла ощущение реальности, казалось, весь мир у моих ног. В бытовом плане тоже все было прекрасно. Огромный загородный дом – настоящий замок со множеством просторных комнат, сад во дворе. Вежливая, обходительная прислуга, готовая немедленно исполнить любое твое желание… Не могу точно сказать, как долго я пребывала в такой сказочной эйфории, пока однажды не случилось отрезвление. Впрочем, произошло это не сразу, постепенно, совсем незаметно для меня. Но когда я осознала всю глубину своей ошибки, мне стало не по себе. Есть такое расхожее выражение – «золотая клетка». Так вот, это как раз про меня. Ослепленная богатством и роскошью, я оказалась в положении совершенно бесправного существа. Наверное, любая кошка в этом доме обладала большей свободой… Я и не заметила, как жизнь моя сузилась до пределов ограды, опоясывающей усадьбу. А ограда, надо сказать, была серьезной – высокий двойной забор с колючей проволокой по верху. Говорили, что проволока под током. Я, правда, не проверяла, но все могло быть. Кроме того, по пространству между заборами бегали две огромные лохматые кавказские овчарки. Я думаю, тому, кто отважился бы перелезть и сорвался – не поздоровилось… На территории дома постоянно дежурила смена из трех вооруженных охранников, а так же человек пять-шесть прислуги. Но с этими людьми я не могла полноценно общаться. Во-первых, они не вызывали у меня особой симпатии, а во-вторых, Давид Тигранович настоятельно требовал, чтобы я соблюдала дистанцию. Да и какая дружба может быть между хозяйкой и прислугой? Поэтому, несмотря на присутствие рядом людей, выть хотелось от одиночества. Конечно, иногда я совершала выезды в город, чтобы проведать родителей или совершить кое-какие покупки. Но самостоятельно сделать это я не могла. Меня обязательно сопровождал охранник. Я ощущала себя как под конвоем – какие уж тут подруги и друзья? К тому же Давид Тигранович это не одобрял… Хотя сам ограничений ни в чем не испытывал. Я могла целыми днями его не видеть и не знать, где он и что с ним. Даже позвонить просто так не смела – он сразу высказывал недовольство: мол, что ты меня от дел отвлекаешь, работать не даешь. Если бы у нас появился ребенок, возможно, это как-то скрасило мое одиночество. Однако забеременеть я никак не могла. Не зря же, наверное, в неволе некоторые виды животных теряют способность к размножению… Как то я заикнулась о том, что хотела бы устроится на работу. На что мне тут же была дана гневная отповедь. Он и слышать об этом не хотел. Назвал меня дурой неблагодарной. Может я и вправду вела себя не очень разумно, но быть в положении куклы, с которой можно поиграть, а потом бросить в кладовку – мне не хотелось.

Эля ненадолго замолчала, словно заново переживая все то, что с ней произошло. В сером сумраке белой ночи ее прекрасные тонкие черты проступали безупречными линиями, глаза сияли загадочным мягким светом. Она показалось мне в этот момент удивительно красивой, и в то же время такой хрупкой и беззащитной.

– Сколько вы прожили вместе? – спросил я, чтобы заполнить паузу.

– Почти пять лет, – тихо ответила она.

– Срок немалый.

– Вполне достаточный, чтобы избавиться от иллюзий… Последний год был самым ужасным. Я поняла, что нормальных доверительных отношений у нас с мужем быть не может в принципе. Ну, он такой человек, ему это не нужно… Все чаще мне стал вспоминаться Илья. Да, там была бытовая неустроенность, бедность, но были и чувства. Было ощущение близости и тепла. Того, что мне сейчас так не хватало. И самое главное – с ним я была свободна, могла принимать какие-то решения, с моим мнением считались, меня уважали и ценили не только как женщину, а в первую очередь – как человека. Я решила вернуться к Илье, я надеялась, что он по-прежнему любит меня и простит, если я повинюсь и признаю свою ошибку. С этой мыслью я отправилась к родителям и попросила маму через моих подруг разузнать о нем. Бедная моя мама, сколько она через меня натерпелась… Я ждала новостей, живя надеждой, но мама меня не обрадовала… Как выяснилось, Илья уже давно уехал в свой родной Воронеж, там благополучно женился, растит дочь. Я была сражена этим известием. Однако желание вернуть его не оставляло меня. Я всеми правдами и неправдами попыталась найти его телефон. И мне это удалось… Но разговора у нас не получилось. Прежнего Ильи уже не было. А тот, который остался – не захотел ничего возвращать. Его все устраивало. Я была в отчаянии, мне казалось, что жизнь кончена. С Давидом Тиграновичем тоже, в конце концов, пришлось объясняться. Когда я заявила, что ухожу, реакция была бурной. Наверное, он подумал, что я решила отсудить у него его миллионы. Но о деньгах в тот момент я думала меньше всего. Может быть, я поступила неправильно, недальновидно, однако ушла совсем налегке – практически с одним чемоданом. В Москве оставаться я не могла. Все здесь напоминало о моей неудавшейся жизни. Я решила бежать, куда глаза глядят, прочь из этого города. Петербург мне показался такой тихой гаванью, где можно было немного прийти в себя, залечить свои раны. И вот я здесь… Уже почти два года.

Зябко поежившись, Эля запахнула, наброшенный на плечи пиджак. Мне захотелось обнять ее, но я отчего-то не решился. Просто придвинулся ближе, прижавшись плечом к ее плечу. Она не отодвинулась, осталась сидеть, как сидела.

Позади нас раздались голоса, народ толпой повалил на берег канала. Мы оглянулись и увидели сверкающие вспышки. Кто-то поджигал фитили фейерверков, стоящих в ряд у воды. Вслед за тем обильно посыпались искры, захлопали взрывы, послышалось зловещее шипение…

– Бах! Бах! Ба-а-бах!.. Ш-ш-ш-ш-ш… Ш-ш-ш-ш-ш!..

Яркие разноцветные огни праздничного салюта озарили окрестности.

– Ура-а-а!.. Поздравляе-е-ем! – раздались веселые крики.

– Ба-а-бах!.. Ба-а-бах!.. – снова громко шарахнуло позади. Я невольно втянул голову в плечи и почувствовал себя неуютно. Захотелось отойти куда-нибудь подальше.

– Может, пойдем? – предложил я, поднимаясь.

– Куда? – спросила Эля. – Туда, поближе?

– Нет… К выходу.

– Ты не любишь салюта?

– Нет.

– Почему?

– Ну-у… Не знаю… Просто не люблю и все.

Эля посмотрела на меня с недоумением. Очевидно, ей была непонятна моя странная реакция.

– Ведь красиво же…

– Согласен. Но слишком шумно… Пойдем?

Она не стала возражать, мы двинулись к выходу. Мне было немного неловко перед Элей, но что я мог поделать, если резкие звуки близких разрывов действовали на меня удручающе. Что-то рефлекторно сжималось в груди, хотелось побыстрее покинуть это место. Слишком неприятные ассоциации вызывало у меня это невинное развлечение.

– Метро, наверное, уже закрыто? – предположила Эля.

– Ничего, – откликнулся я. – Вызовем такси.

Я достал телефон и набрал номер диспетчера. Он у меня сохранился с тех пор, когда я сам еще таксовал. Девушка ответила без промедления, я попросил прислать машину. Правда точного адреса назвать не смог, поэтому пришлось объяснять, что называется, на пальцах.

– Мостик через канал на Петропавловку со стороны Александровского парка знаете? Ну как вам объяснить… Там нет точного адреса… Если перейти Кронверкскую набережную в направлении крепости, будет мостик через канал. Там еще заправка напротив… А знаете, что, дайте лучше мой телефон таксисту. Если у него возникнут вопросы – я ему объясню.

Эля стояла, опершись на перила, и смотрела на берег, где продолжалось эффектное пиротехническое шоу. Отсюда было хорошо видно, как маленькие бойкие светлячки один за другим взмывали с земли в серое небо и тут же взрывались, превращаясь в сотни мерцающих ярких разноцветных звезд. Звуки разрывов здесь были не так слышны.

Я встал с ней рядом и тоже склонился над перилами. Внизу шумела темная вода, в ней отражались наши силуэты и небо, со вспышками салюта.

– В белые ночи фейерверки не так зрелищно смотрятся, – сказала Эля. – Небо слишком светлое, правда?

– Да, новогодний салют не идет ни в какое сравнение с этим… – подтвердил я. – Но все равно красиво.

К моему удивлению долго ждать такси не пришлось. Машина пришла довольно быстро. Мы увидели блеснувший свет фар и светящийся на крыше желтый колпак с чернобелыми шашечками.

– Карета подана, – заметил я. – Прошу…

Мы сели на заднее сидение, Эля назвала свой адрес, и такси мягко тронулось с места. Дороги были свободны, машин на улицах почти совсем не попадалось. В отличие от пешеходов, которых для этого времени суток было более чем достаточно.

Я посмотрел по сторонам и заметил, что мы едем как-то неправильно.

– Шеф, а почему не через Троицкий?

– Так он же разведен, – усмехнулся таксист.

– Ах, да, точно… – запоздало спохватился я.