Текст книги "Нойоны. Черный дождь"

Маг обошел бассейн, и его посох оставил позади след горящих голубоватых рун – заклятие экзорцизма, которое он произносил, тихо шевеля губами. Ему предстояло расстаться с большой долей своих сил, но мысли Солмира были сейчас не здесь. Он понял, что нашел то, что искал так давно, и то, что лежало все это время у него под носом. Он почти не сомневался в том, кто отец Гримли и откуда у него эти удивительные способности.

Встав в торце бассейна, маг воздел руки, и вся толпа замерла в религиозном трепете – Солмир громко, нараспев произносил заклятия, как некий жрец невидимого культа. Невидимого для них, астральных слепцов. В такие минуты Солмир боялся сам себя, так искушало его разум это бессилие и безволие людей вокруг.

И это элита Эрафии – какой народ может подчиняться этому разношерстному сброду?! Тьфу, дурные мысли вон! Солмир гнал от себя тщеславие и, окончив обряд, опустил конец посоха в воду. Та как будто просветлела и засеребрилась изнутри. Рунические символы вокруг усилились, загорелись ярче звезд и потом исчезли. На поверхности воды поднялся в полный рост водяной элементаль в форме ангела с крыльями и мечом. Все ахнули. Ангел поклонился Солмиру и светящимся облаком брызг разлетелся над бассейном.

– Велес благословляет вас! – изрек маг.

– Слава, слава великому чародею! Слава Велесу! – завопил Мартинсон, сам уверовав в чудо, явно указывающее, что мощь белых ниспослана самим Творцом. Рочделли, единственный из присутствующих, кого Солмир уважал за познания в магии, просто поклонился. Бритое лицо монаха сияло восхищением.

Цирк, он ведь понимает, все понимает. Солмир устало облокотился на жезл и пошел в парк сквозь толпу оттесняемой стражами знати. Анна Грифонхат помахала ему вслед, маг кивнул. Мудрая женщина, это она тогда спасла Гримли, от куда более явной опасности, чем нынешняя. Он сел на каменную лавку со спинкой, изображавшей охоту, и увидел, что стража, отталкивающая любопытных, ещё на подходе расступилась – к нему подошел Катберт.

– Великий Солмир, что вам сказала Анна? Что произошло, почему вы говорили о ребенке? Могло так случиться, что он не умер, что меня обманули? – бывший король сел, его руки тряслись от волнения. – Я должен знать правду! Столько лет у меня не было смысла жизни, сейчас вы зажгли во мне маленький огонечек надежды!

Его бил озноб, хотя полдень был небывало жарким для начала осени.

– Скажите, вы что-то знаете?

– Маги пока не уверены, вместе мы найдем верное решение. Твое откровение открыло глаза на многое…

Солмир увидел, как двое здоровых алебардщиков в парадных латах не пропускают к нему молодую девушку с черными как смоль волосами. Через астрал маг велел пропустить гостью.

– Я должен вас оставить? – не дождавшись удовлетворительного ответа, резко спросил Катберт.

– Вы должны верить. Тогда судьба будет щедра к вам! – ответил маг. Бывший монарх, ослабев и будто резко состарившись, покачнулся вперед. Потом овладел собой, встал, поклонился и пошел назад к дворцу. Солмир успел испугаться за его здоровье, но астрал подсказывал, что сердце старого Грифонхата бьется ровно. Девушка поклонилась Катберту, взяв в руки кончики платья. Тот кивнул.

– Рад тебя видеть, Адель! Ты все так же прекрасна, не сильно тебя испортил восток, – улыбнулся будто через силу бывший король.

Аделаида Торнтон прошла ещё несколько шагов и вдруг со всей силой бросилась на шею вставшему приветствовать её белому магу.

– Ну, как он там, скажите?! Расскажите, как ему там живется?! – захлебывалась она в словах, едва сдерживая слезы радости, будто перед ней стоял сам Гримли. Невысокая Аделаида просто повисла на руках чародея.

Стража, да и те, кто видел это объятие, были шокированы, некоторые так и остались стоять как вкопанные.

– Ты привлекаешь много лишних взглядов и мешаешь людям насладиться праздником! – с шутливой строгостью заметил Солмир и сотворил вокруг себя сферическое зеркало из ауры воздуха. Для случайных зрителей они просто исчезли. Маг между тем продолжал: – Гримли очень хорошо, он живет в Авлии. В прекрасном зеленом лесу, каждый день он встает до восхода и бежит в лес, проводя несколько часов в суровых физических упражнениях. Потом возвращается, чтобы целиком отдаваться познанию магии. Иногда я с ним путешествую по округе, это удивительно красивые места, и ты обязательно там побываешь. – Солмир спроецировал перед ними картинку долины со святилищем. Маг не хотел вторгаться в мысли девушки.

– Он ведь помнит меня, ну хоть чуть-чуть? Ведь вы забиваете ему голову, вдруг там не останется места для наших чувств?

– Ты плохо обо мне думаешь. – Солмир все время улыбался и смотрел ей в глаза. Эмоциональный всплеск стихал, Аделаида успокаивалась. Её будто несло по морю слов мощное теплое течение. Воздух вокруг был очень горяч. Аура любви и трепета перед белыми сковывала желания.

– Жарковато у вас для ранней осени, – заметил маг, когда вопросы Адель исчерпались, а сам он передал приветы от Гримли, принцессы Эльзы и Ивора.

– Сейчас я понимаю, все-таки вы были правы, тогда в армии, отправив меня назад. Я вообще не верила, что от меня тут будет толк, а произошло все просто удивительно.

Маг с интересом посмотрел на неё, и девушка продолжала:

– Я вернулась и узнала, что королева Анна поправилась после долгой болезни. Она приняла меня и сразу после этого отношения с придворными резко изменились. Даже Рууд перестал строить мне пакости, правда. Он не хочет открыть мне правду в одном вопросе, таков уж его гадкий характер…

– В каком же?

– Дело в том, что недавно нашелся мой старший брат, Михаэль! После войны с эльфами он бросил столицу, ушел в отшельники в Таталию. Хотел найти правду о причинах той бойни. Он писал «Книгу миров», здесь при дворе его не очень-то поняли, ведь он поменял деньги и службу на смешную забаву.

– Это вовсе не забава, а полезный и ценный труд. Почему вернулся твой брат? Монахи-отшельники редко возвращаются к мирской суете.

– Он хотел предупредить короля о том, что власти Таталии сотрудничают с нойонами. Это героический и рискованный поступок!

– Так вот на какой скрытый источник ссылался Эдрик сегодня на военном совете. – Маг улыбнулся, а про себя думал: как мало внимания мы можем удалить даже близким и ценным людям, вот и о её родстве я так мало знаю. А пора бы задуматься…

– Я вас сейчас с ним познакомлю, хотите?

– Конечно. – Адель, сама того не замечая, вышла из ауры и появилась будто из ниоткуда, следом возник Солмир. Адель метнулась вправо, обошла фонтаны, раскланялась с кем-то и вернулась к магу, стоящему на газоне под чуть желтеющим кленом.

– Он куда-то ушел, а ведь так хотел вас видеть… – расстроенная девушка пожала плечами. – Михаэль так много спрашивал про вас и про Гримли. Может, его снова вызвали во дворец или к канцлеру?

– Герцога нет в городе, – погладил бороду чародей.

– Зато здесь тот, кого ты давно не видел, мудрец, – раздался голос с кроны соседнего дерева.

Солмир и Адель запрокинули головы. С верхних ветвей вниз спрыгивал большой, с человеческую руку, ярко-красный попугай, у него был длинный хвост и крючковатый клюв, похожий на морскую раковину.

– Говорящий попугай, – прыснула от удивления Адель.

Солмир вгляделся в птицу, его астральный взор попытался пронзить ауру – перед ним был переоблаченный сумеречный чародей, понял он.

– Не смотри так пристально, а то сожжешь меня, – заметил попугай, подмигивая. Потом птица взлетела, приземлившись уже на плечо мага. Перебирая лапками, попугай что-то заворчал на ухо всесильному чародею.

– Какой он милый, это ваш волшебный попугай? – радостно протянула к нему руки девушка.

– Да, да, волш-шебный, волшебный попугай! – зашипела птица, поднимая хохолок. Попугай поклонился Аделаиде и вновь что-то забурчал на ухо белому магу.

Девушка видела, что под нисходящей улыбкой Солмира скрывается беспокойство.

– До встречи. Великому магу поче-ёт и слав-ва! – кудахтнул, дергая головой, попугай и под удивленные крики охранников и гостей улетел в сад, а потом за стену замка.

– А что он шептал? – поинтересовалась Адель с трепетом, уже совсем не так фамильярно, как в начале беседы с магом. Вокруг Солмира в астрале росло напряжение. Виски стоящей рядом Аделаиды будто налились свинцом, в глазах потемнело. Маг хотел развеять нахлынувшее переживание, обратив все в шутку.

– Это мой старый друг, колдун известный. Решил меня разыграть, и что удивительно, ему это удалось. Скажи, а адепты ордена у вас всегда так «внимательны», что пропускают под нос короля опасного колдуна?

– Он мог и у трона Эдрика передать, с этими увальнями, – рассмеялась Адель. – Орден интересует только нажива и собственное существование. Они ведь хотели силой забрать Гримли, когда он спас эльфа Ивора, открыв свои способности. Потом за время жизни в Карстольде и я, и Гримли узнали о множестве их преступлений. Мятеж, что сейчас охватил восточные провинции, дело рук произвола церковников! Если вы можете, измените орден, перестройте его! Всю церковь Велеса, ибо её слуги уже давно поклоняются только золоту!

– Милая леди, – Солмир склонился, опираясь на посох, чтобы его лицо было на одном уровне с девушкой, – во-первых, мы не можем вмешиваться в дела людей. Это свободная страна, и решения здесь принимает король Эдрик. Кроме того, ты слышала о церкви и ордене плохое, но не можешь утверждать, что все люди там одинаковы. Разные, и это хорошо. Орден сослужил вашей стране великую службу!

– То, что есть негодяи, это хорошо?

– Не будь их, как бы ты узнала тех, кто творит добро? – прищурился чародей.

Аделаида надула губы.

– Я бы узнала. От добра становится хорошо!

– Большинство злодеев испытывают удовольствие от того, что творят.

– Вы нечестный спорщик, – обидчивым голосом заметила Адель и обернулась в поисках кого-то. – Вы как мой новоиспеченный брат, все хотите заставить меня верить вам, а не себе!

– Я забочусь о тебе и о Гримли, ты не потеряла мой колокольчик? – Солмир положил руку ей на плечо. Легкую как пушинка могучую руку, от которой Адель становилось легко и тепло. Она показала магу кожаный мешочек на тонком шнурке. – Ты помнишь, как им пользоваться и для чего? Надеюсь, тебе не пригодится! – заметил маг. Как только они вышли из-за ряда стражей, к Солмиру потянулся сонм придворных. Одни просили ответа на старые вопросы, мучившие их всю жизнь, другие жаждали чуда.

Солмир на скорую руку сотворил несколько чудес, исцелил руку одного известного в прошлом воина, подарил всем по говорящему камню, который подсказывал, как вести домашнее хозяйство, и следить за чистотой. Всем дамам наколдовал цветы, создал несколько воздушных элементалей, что, порхая по саду, развлекали кавалеров и дам.

Все это карнавал и только карнавал, с грустью заметил маг. Буквально завтра им идти на войну, а духа, боевого духа в помине нет! Одно лицедейство. Балаганное настроение. В сверкающих чертогах Валтары Теодор очень слабо представляет себе, что здесь происходит.

Настал вечер. Все гости собрались в центральном зале приемов короля Эдрика. Сверкая золотыми накидками, разноцветными камзолами, стояли кавалеры, парчой и шелком струились одеяния дам. Чистый пол, скользкий для неопытного, блистал мягко-желтыми тонами. Белый мрамор стен, множество позолоты, статуи и росписи на потолке. В торце зала около трона, где всегда сидел Эдрик поставили другой очень редко вносимый сюда трон, из белой кости дракона, исписанный резьбой с изображением великих деяний и Арагона. Около него стоял Солмир. Это было его почетное место. Трон мага был выше и проще позолоченного королевского, покрытого атласным шелком. Вокруг двух главных персон находилась вся высшая знать Эрафии: королева Анна и принц Кристиан со своей избранницей. Их помолвки ожидали со дня на день, вице-канцлеры, глава ордена Мартинсон, сэр Бэдивер, Оллин Эй-Той. Поодаль от всех стоял проще других одетый Катберт. Вдоль стен зала теснились фрейлины, высшие военные, торговцы, пажи, замерли в парадных посеребренных и позолоченных доспехах стражники, вокруг трона стояли адепты ордена в белых мантиях, верные телохранители. Прямо напротив мага и короля со свитой находился оркестр – два десятка музыкантов и протеже королевы, певец и актер Луцио Венеди. Говорили, что в каком бы зале он ни выступал, его голос находил общий язык со стенами и помогал им подпевать. Он был родом из Таталии и пришел в Энроф бедным странником, певшим на базарах за пригоршню медных монет.

После того как король произнес речь в честь великого гостя с севера, а Солмир ответил комплиментом гордому потомку Эй-джей-Дая, оркестр начал разыгрываться. Маг и король сели, люди вокруг зашуршали одеждами. Взгляд мага скользил по присутствующим. Удивительный день. Во-первых, сегодня он, кажется, разгадал тайну Гримли, и это оправдало его самые смелые предположения. Во-вторых, ему назначил встречу тот, кого он совсем не ожидал встретить в Энрофе. Маг был погружен в свои мысли, придворные шептались, казначей Норман Хиггс подсел к королю, чуть подвинув принца, которому предстояло участвовать в первом танце, и что-то шептал тому на ухо. Солмир даже прикрылся от астрала, так мешали ему мысли людей, окружавших Эдрика.

– Танец южной провинции Адол-Лютиен! Песня сочинена придворным стихотворцем Маллоем Рвотом, – объявил управляющий балом мажордом. Народную песню опять украл, шептались вокруг.

Луцио Венеди в прекрасном камзоле, расшитом жемчугом, вышел перед музыкантами и приготовился петь. Взоры всех дам, не участвующих в первом танце, как и завистливые взгляды кавалеров, были устремлены на него. Красивое выбритое лицо, прямой нос, черные как смоль, блестящие влажные волосы, лучистые карие глаза с очерченными бровями и ресницами. Он был вычурно красив, как и подобает быть первому среди придворных артистов.

Но только грянули первые звуки оживленной мелодии южного танца, и первая пара сошлась в центре зала. Мужчина слева, женщина справа, маг заметил – это была Адель. Она была в иссиня-голубоватом платье с мраморно-красным кантом и искрящимися стразами горного хрусталя. Это платье было подарено самой королевой Анной. Её черные, кудрявые волосы, чуть задранный носик, голубые глаза выдавали в ней не чистокровную представительницу кочевого народа Шейди. Её серьги небольшими серебряными нитями подчеркивали изящество и грацию, сверкая из-под спадавших чуть ниже плеч вьющихся локонов.

Но ещё больше взоров привлек кавалер, вышедший ей навстречу. Почти во всем схожий с Луцио, но ниже ростом и чуть шире в плечах, с небольшой бородкой, в его движениях чувствовалась какая-то невиданная легкость и сила. Лицом он был отдаленно похож на Рууда, но глаза меньше и нос прямой, как у таталийца. На мужчине был фиолетовый камзол со стальными и серебряными нитями, вплетенными в ткань. Он был в редких по нынешним временам туфлях на деревянном, а не кожаном каблуке. Кавалер перехватил руки Аделаиды в такт музыке и положил её левую ладонь себе в правую руку, резко развернулся лицом к королю и знати, будто представляя свою спутницу. При этом его каблуки умудрялись отбивать ритм в полутакт к музыке, что поражало окружающих. Он остановился в нескольких ярдах от короля и заставил Аделаиду обойти кругом. Потом резким движением привлек её к себе, и когда Луцио Венеди запел красивейшую Адол-Лютиен, они пошли в танце, кружась через весь зал, и эту дорожку запомнили все, кто был там.

Их движения, их грация, их совпадение по росту и возрасту – будто идеально скроенные друг для друга, дополняющие цветами одежд и манерой движения друг друга, они танцевали так, будто эти несколько мгновений были смыслом их жизни. Аделаида смотрела в глаза Михаэлю, в следующем повороте ей был виден лишь белым мрамор потолка и золоченые канты росписи. Мелькали статуи, колонны, люди, с восторгом и завистью смотрящие на вихрь её платья, на силу и решительность её партнера. Их ноги двигались столь синхронно, что Адель не чувствовала шага. Брат вел её за собой, и каждый миг будто на одно движение впереди. Даже маг Солмир оторвался от своих раздумий и посмотрел на них. Он видел, что от партнера в астрале разит какими-то редкими чарами, но это был не темный след, а след сумрака. Он знал, кто перед ним, ведь и Карлос Мартинсон уже вовсю хвастался, что это новый член руководства ордена, прибывший из Таталии отшельник, обратившийся в истинную веру, после того как встретил здесь сестру, потерянную более десяти лет назад.

– Как его зовут? – присматривалась к кавалеру через золотой лорнет одна статс-дама.

– Михаэль Торнтон.

Кто-то рядом шептал:

– Смотрите, как хмур Олин Эй-Той, раньше первым среди танцоров и красавцев был его Лазарен. Уже два месяца от него ни слуху ни духу. А ещё говорят, он инвалид и ходит на эльфийских протезах! Хорошо, что канцлер в разъездах, а то сейчас бедного разведчика засмеяли бы со всех сторон…

– Наверное, у него длинный… список амурных побед? – поинтересовалась молодая дама из свиты принца Кристиана.

– К сожалению, он дал обет безбрачия, и девушкам будет сложно совратить его с этого пути, он очень религиозен, – отвечал глава ордена.

– Не то, что его сестра, она продолжает нападки на вас. Ежедневно пишет королю жалобы, – шептали фрейлены.

Аделаида и её брат пошли на второй круг танца, тут к ним должны были присоединиться другие пары, но никто не вышел в круг. Многие просто засмотрелись и заслушались, а принц со своей пассией решил пропустить танец, дабы не выглядеть блекло на фоне гостей куда более низкого происхождения.

Завершив танец – они так и остались вдвоем, когда Луцио Венеди взял последнюю ноту и тянул её почти минуту. Музыканты смолкли, Аделаида вместе с Михаэлем замерли в центре, раскинув напряженные руки, будто их обдувало невидимым ветром. Зал взорвался аплодисментами, зашумели. Кто-то даже крикнул «браво», что на приемах было не принято, ведь это был бал, а не уличное соревнование простолюдинов танцовщиков. Пара распалась, их место заняли другие. Первым среди всех был принц Кристиан, сорвавший поклоны и аплодисменты ещё до начала танца.

Адель издали поклонилась Солмиру и королю, Михаэль сделал то же и подошел к Мартинсону, что-то зашептав на ухо.

– Да он здесь. Я держу его в южной префектуре, у меня все бумаги от канцлера. Только совершите сделку, и мы его заберем, – ответил святой отец.

– Хорошо, а лорд-мэр? – загадочно понизив тон, поинтересовался Михаэль.

– Не беспокойся о лорде Стэнли, он будет здесь ещё долго. Видишь, какой прием, здесь великий маг, и ожидается прибытие эльфийских генералов. Пока Эй-Той здесь, а его лучшие люди в разъездах, действуй! – Старик похлопал Михаэля по плечу и прищуренным взглядом из-под набухших век осмотрел зал.

Михаэль ещё раз откланялся, махнул рукой Аделаиде и вышел.

В здании южной префектуры Энрофа было темно. Несколько сонных стражей, слабый огонь лампад. После захода солнца сюда редко наведывались, ведь префект не давал аудиенций вечерами. Но сейчас всадник в лиловой хламиде ордена и надвинутом на глаза капюшоне дерзко въехал во внутренний двор. Алебардщик на стук отпер скрипящие, не смазанные ворота.

– Вы по какому делу? Префект не принимает! – грозно заявил младший гвардейский офицер, которому предстояло дежурить в ту ночь.

– Я к Товарду Левеллу по прямому поручению канцлера, – Михаэль протянул бумаги и показал нашитый на левой груди серебряный крест, символ ордена. История этого креста восходила к основателю, некоему Фавелу, изготовившему артефакт подобного вида, который чудесным образом спасал от любой магии, творимой нойонами. За то чудо Фавел был причислен к лику святых, а о нынешнем местонахождении его творения никто ничего не знал.

– Хорошо я провожу вас к префекту! – кивнул офицер.

– И ещё одно, – уже в здании заявил Торнтон, – после моего отъезда усильте посты, у вас часовые спят. Перекройте все выходы, возможно, орден будет проводить здесь операцию, будьте готовы во всем им сопутствовать и помогать, ясно? – он пристально посмотрел в глаза молодого бойца.

– Да, сэр! – Офицер поклонился и отдал честь Михаэлю, хотя тот не принадлежал военной службе. В сопровождении стража молодой монах поднялся на второй этаж здания, в темноте его спутник чуть не врезался в косяк.

– Тут, – указал на дверь глава стражи, и Михаэль, вдохнув воздуха, вошел внутрь. В скромной комнате было несколько шкафов с переплетенными рукописными книгами из настоящей бумаги. Среди них высился список жителей префектуры, главная местная ценность. За большим столом сидели невзрачный серый человечек среднего роста в коричневом камзоле и богато одетый гость из южной страны. Последнее обстоятельство бросалось в глаза резкостью красок одежд и лица. Глаза у него были большие, масленые, как у Рууда, но не голубые, а карие.

– Товард Левелл, – представился хозяин помещения, – рад вас видеть.

Это был тот самый человек, что помог Катберту спастись от монахов ордена во время провала заговорщиков два года назад.

– А вы, я полагаю, Пол Вернон? – потирая руки, поинтересовался Торнтон.

– Да, я первый советник регента Карнской империи, – гордо заявил гость.

– Мне вас оставить? – поинтересовался Левелл.

– Да, если можно, прикажите страже зажечь побольше свечей. Здесь очень темно! – походя заметил Михаэль. Он обошел префекта и, когда тот вышел, сел на его место, повернув стул спинкой перед собой и обхватив его руками.

– Я буду говорить с вами не только от имени канцлера, ордена и короля, а от имени всего Светлого круга, вы понимаете? Вы в курсе, что сам великий маг Солмир прибыл в Энроф? Я только что имел с ним аудиенцию.

Южанин откинулся к спинке кресла.

– Вы знаете, мое уважение к Светлому кругу огромно! Я проделал долгий и рискованный путь, чтобы уже здесь узнать страшные вести о том, что моя родина оккупирована нойонами! Предатель, глава гвардии Десмос Миридий, с их помощью захватил власть. Вы представляете, какова опасность, нависающая над всеми нами? Нойоны готовятся к тотальному истреблению!

– Вы говорили нашим людям, что обладаете особой информацией о начинающейся войне, обладаете тайной нойонов. Вы знаете, что их силы уже выступили из-за хребта Пепла?

– Да, но эти простые силы ничто, обман для отвода глаз. Они изображают нашествие для того, чтобы напугать и отвлечь внимание. У них есть другое тайное оружие, которым они хотят уничтожить своих врагов, – прошептал Вернон.

– Да, – Михаэль надменно посмотрел на карнца. Он сам знал лишь часть мозаики, и теперь ему открывалось то, что предпочитали скрывать даже в Колдсоуле, – но ваши слова могут оказаться пустой выдумкой. Мы не можем идти на оговоренные обещания без доказательств.

В дверь постучали, вошли стражи. Каждый нес в руках по большому канделябру со свечами.

– Оставьте на столе, – Михаэль натягивал на руку перчатку с золотым узором, похожим на летучую мышь.

– Вы просите реальных уступок Карну после войны. Просите, чтобы вас объявили правителем, признанным Севером…

– И не только! Ещё публичности нынешнего положения! Я хочу, чтобы меня признали главой Карна в изгнании, – строго заявил Пол Вернон, – мне нужен дом, содержание, верная стража. Нынешнее Карнское посольство абсолютно недееспособно и может быть полно нойонских шпионов!

Взгляд Торнтона скользил по окнам, они выходили во внутренний двор, построенный буквой П. Вроде все удобно устроено. Оставалось чуть надавить, но карнец сам лез на рожон.

– После встречи меня ждут могущественные посредники! – надменно бросил Вернон. – У меня с собой лишь часть информации, остальная скрыта, и вам не узнать, где, даже в моих мыслях. Я сам не знаю. Ни вам, ни даже магу ничего не найти. Я оказываю вам и Арагону услугу, какой никто не оказывал прежде, и прошу столь малого! Мое положение это крохи по сравнению с тем, что поставлено на карту!

– Хорошо. Я, как вы понимаете, не король и не высший маг, чтобы дать вам такие гарантии. Канцлер Рууд лишь приказал мне убедиться, что все ваши слова правда. – Торнтон извлек из сумочки, наброшенной через плечо поверх дорогого камзола, устройство для чтения информ-кристаллов. Во всей Эрафии таких не больше десятка.

Михаэль улыбнулся.

– Покажите кристалл!

Вернон вытащил камень и передал его адепту ордена. Перед ними тут же появилась голографическая картина голубовато-желтого цвета, разрезавшая конусом света полумрак помещения.

Внутри горел огонь двенадцати рун, мерцая и отбрасывая тени обоих зрителей на стены комнаты.

– Это язык сумеречных, о нем известно немногое. В моем присутствии прочтению помогал маг Малькольм, но после переворота в Ангкоре он бесследно пропал, – объяснял Вернон.

Торнтон коснулся одной из рун, его будто обожгло, и монах с криком отдернул руку.

– Проклятье! – он грязно выругался. – Под ними белый код, прочесть письмо полностью может только белый маг!

– Именно, это архив посла острова Зейлот Даса, служившего в темной цитадели Агону – сердце тьмы! Вы понимаете, как много он мог знать, теперь вы мне верите?

Изображение померкло. Михаэль извлек кристалл из проигрывателя, отдал карнскому вельможе.

– Я вам верю. Думаю, король выполнит вашу просьбу…

Это та самая удача, что происходит в последний миг, обрадовался Вернон, тогда, когда не ждешь. Он хотел обернуться, но в тот же миг Михаэль схватил его за плечо, а из перчатки ударили голубоватые молнии, воздух вокруг наполнился треском и гулом жгучих разрядов.

Вернон дернулся и, опрокинув рукой канделябр, тихо осел на пол. Михаэль резким движением выхватил кинжал и сделал на плече у самой шеи советника надрез, расширил его, буквально пальцами расковыривая мясо, потом замер, и голубое свечение с его перчатки потекло в голову карнца. Торнтон замер в этой странной позе. будто перед ним открылась бездонная пропасть, и он опешил. На деле перед ним была память Вернона, и адепт ордена старательно иссекал в ней все, что тому больше не следовало знать.

* * *

На королевском приеме Солмир наклонился к трону монарха и объяснил Эдрику, что отбудет с бала сразу после прибытия посланников Авлии, но вскоре может вернуться.

– В городе есть одно важное дело, – заметил маг, – пора навестить одного друга. Сейчас как никогда сложно понять, где окажешься завтра…

Эти извинения и тон мага, который обращался к Эдрику, как к стоящему над собой, подкупили короля, и он рассыпался комплиментами. В момент их трогательного объяснения из зала как-то незаметно исчез Карлос Мартинсон. Однако, когда зазвучали фанфары, и посол Киррь объявил, что прибывают военачальники Авлии генерал Гем и воительница Мепхала, глава ордена вновь вернулся в зал.

По заранее условленному знаку стража раскрыла огромные створчатые окна правой стороны зала, и в помещение ворвался холодный воздух, а вместе с ним и громкий драконий рык. Огромный золотистый исполин приземлялся посреди парка. Грифоны, сидевшие у каждого входа, злобно клекотали, шипели, чувствуя свою слабость рядом с этим гигантом. Со спины дракона спустились несколько пассажиров. После этого друид-погонщик ткнул монстра указательным жезлом, и тот выпустил вверх приветственную струю пламени.

– Прекрасно, изумительно. – Говор и шум в зале нарастали до тех пор, пока стражники не закрыли окна, одновременно раскрыв золоченые двери зала. Трубачи заиграли приветствие, и генералы эльфов в сопровождении адъютантов вошли в зал. Аделаида захлопала в ладоши и придвинулась к трону Солмира.

– Смотрите, это Илирвен Мей! Видите там, за спиной эльфийской генеральши!

Маг встал, приветствуя гостей. Гем, как старший из присутствующих авлийцев, зачитал послание Совета Правды, тот самый текст, что Солмир слышал в Рейхавен неделю назад.

– Пятидесятитысячная армия эльфов вступила в пределы Эрафии и движется на юг, – могучий друид поблагодарил короля за прекрасную организацию прохода их войск и отсутствие проблем с местным населением.

– Наш народ помнит, как Авлия первой откликнулась на вылазку головорезов Кревланда! – снисходительно заметил Эдрик. – Генерал Улафий получит от меня высшую награду, грифонову ленту и голубой орден. Уверен, наш союз остановит врага и покончит с нойонской угрозой, – король протянул авлийцам руку дружбы.

Солмир также выразил благодарность и восхищение смелой оперативностью эльфов. Гости расположились в зале, и Илирвен удалось пробраться к Аделаиде, когда музыканты вновь приковали к себе внимание публики, а Луцио Венеди готовился исполнить песню о дружбе с жителями авлийских лесов.

Подруги даже не могли обняться, Мей сразу шепотом засыпала Аделаиду вопросами. Та качала головой, то и дело указывала на Солмира и улыбалась. Они вспомнили о Толине и Марке, об Иворе и Лазарене, вопросы так и сыпались…

Те, кто сражались в осажденном Карстольде, мужчины и женщины выжившие назло року, когда шансов уцелеть уже не было, все они будто сплавились в одну большую семью. Аделаиды там не было, но все знали, не будь её – Гримли не сделал бы всего, что смог тогда, какое-то время почти в одиночку сдерживая всю армию Крага Хака. Аделаида знала, что Илирвен не безразлична к Гримли. Знала, что воительница почти на десять лет старше её, и что хотя внешне эльфы не теряют молодости, на самом деле они стареют. Она не боялась и не ревновала к эльфийке, хотя та была очень красива, и сейчас огромное количество мужских взглядов было приковано к белокурому адъютанту Мепхалы.

Маг Солмир встал и вышел через задние двери зала куда-то вглубь королевских покоев. Аделаида была удивлена, её друзья разбегались с празднества один за другим. Сначала брат сказал, что должен забрать важное сообщение в пригороде. Теперь ушел маг, а она так хотела пробраться к нему и спросить, о чем не решилась обмолвиться днем, в парке. Когда, когда же закончится обучение её возлюбленного, и она сможет вновь увидеться с Гримли?! Но маг ушел, и было совершенно невозможно узнать, с какой надобностью и надолго ли.

– Я завтра покину Энроф, так и не встретившись с нашим коротышкой, – с сожалением заметила Мей, так промеж собой они называли Толина Атоя. – Вообще я не очень понимаю, что у вас тут происходит. Ты знаешь, с какими потерями проходили последние войны стихий?

Аделаида кивнула.

– Надеюсь, ты не считаешь меня трусихой, но как-то не по себе выходить на поле боя против таких колдунов. – У эльфов не было принято прямо упоминать нойонов.

– Каждый в отдельности против них ничто, лишь вместе – сила, – возразила Аделаида. Девушка видела, как менялось лицо собеседницы по ходу рассказа о мощи повелителей нежити. Казалось, тело эльфийки объял холод, и тень легла на прекрасное лицо.

– Ты слышала, что тот, кто убьет нойона, всегда погибает сам?

– Да, так говорят в церкви… Какое-то глупое проклятье, согласись, ведь оно подрывает наш дух. И почему его не запретят…