Текст книги "Нойоны. Черный дождь"

Гримли в легкой накидке под струями дождя стоял на особых точках арены, в «огненных точках», и проходил путь, принимая и отдавая жизненную силу. Он знал, что когда сможет пройти по арене полный круг извилистого пути, то будет знать всё, что знает Солмир. Сейчас Гримли едва доходил до конца первой четверти, и каждый следующий шаг давался гораздо сложнее предыдущего.

Вдруг наверху, прямо над собой в астрале Гримли ощутил дуновение силы. Невидимая рука магии воды пронеслась над лесом, в тот же миг дождь кончился, и в дыры разорванных облаков прорвались снопы солнечных лучей. Гримли осмотрелся, от главного здания центра связи к арене шел Солмир. Маг был в эрафийском кожаном полудоспехе и серой хламиде. Его можно было принять за проповедника культа Велеса, таталийского отшельника, но только не за белого мага, одного из тех шести, кто управлял течением жизни этого мира. В астрале к Гримли летел ярко-белый ангел с молодым лицом, лицом Солмира. Таким он был много лет назад. Даже сейчас, после стольких тренировок, Гримли не мог долго смотреть на него в астрале. Учитель знал это и умерил свою разящую ауру.

– Тучи сегодня совсем некстати, к нашему экзамену, – улыбаясь, заметил маг, подойдя ближе.

– Я никогда не видел вас таким!

– Каким?

– Не в белых одеждах. Мне казалось, одеяние будто часть вашей жизни, артефакт, что-то важное…

– Мой вид лишь предосторожность, необходимая к концу сегодняшнего занятия.

Путь ученика к центру арены преграждал поток чар природного характера жизненной силы. Они были изощрены в лучших эльфийских традициях. В астрале перед Гримли трепетала сеть с тысячей мелких разящих узелков. Их надо было понять и развязать, либо прорваться наружу.

– Ты хотел меня вчера о чем-то спросить… – Солмир беззаботно прошествовал в середину круга.

И как его самого не берет, злился Фолкин.

– Да, я о многом хотел спросить вас, учитель! О расколе эльфов, например. Выходит, что тогда ваши предки, вернее те, кто был кругом Света, навязали эльфам отказ от бессмертия! Вы изолировали недовольных, а самым активным врагам провели внушение Изен-Сенна. Эльфов силой принудили к покорности, и поэтому сингмарцы настроены против нас, верно?

– Не совсем, темные эльфы-отступники за многое нам благодарны. Ведь мы сохранили им жизнь, сохранили их обычаи, их культуру, традиции. Позволили дальше заниматься магией. Вспомни, как поступают нойоны с теми, кто отказывается им повиноваться…

– Но вы все равно лишили их выбора.

– Так поступили из соображений безопасности.

– Это жестоко!

– Это было мудро! Понимаешь, это и есть суть, корень проблемы бессмертия. Мы считаем его абсолютным злом. Ведь тогда, имея бессмертие в эльфийской перворожденной форме, или принимая его в таком виде, как подают его нойоны, ты замыкаешься в одном мире, становишься рабом своего тела. Заключишь самого себя в темницу из плоти и крови!

– Но ведь в отличие от нойонов, эльфы не умерщвляли людей для своих опытов! Они не чинили насилия, а рождались бессмертными от природы!

– И что с того? Когда первые маги встретили эльфов, у них уже были построены города, могучие силы природы служили им. Они неплохо разбирались в астральных потоках, и знаешь, что странно, среди них не было никого старше нескольких сотен лет. Как ты думаешь, почему? Ведь рождаясь бессмертными от природы, эльфы должны быть очень древними…

– Я не понимаю…

– Они истребляли друг друга, бессмертие очень быстро наполняло этот мир. Их дети, дети их детей и так далее, всем не хватало ни земли, ни ресурсов, ни власти. И молодые начинали борьбу со старыми. Она была так обострена, что все прочие народы – люди, орки, гноллы, минойцы, получили шанс выжить. Кроме того, эльфы не могли покидать свою местность, ведь силу им придавали мистические живые леса, деревья Кори. Энтические существа. Сейчас их осталось совсем немного. Нойоны придумали заражать энтов черной магией, превращая в кровавых хуорнов, деревья пожиратели плоти. С появлением нойонов раса эльфов и так была обречена!

– То есть их мистическая сила и бессмертие были связаны с жизнью среди лесов Кори?

– Возможно. Тогда бессмертные эльфы не могли надолго покидать свои леса, они мгновенно старели. Теперь же авлийцы путешествуют по всему миру, этому мы их научили, мы порвали их привязанность к лесу, и они весьма благодарны. Спроси любого члена Совета Правды! К тому же мы могли лечить лес от чудовищ хуорнов, и тем самым вообще сохранили Сингмар. Очевидно, что темные эльфы сожалеют о былом могуществе, но никогда за почти тысячу лет они не выступали против нас на стороне нойонов.

Гримли хотел ещё что-то сказать, но слова путались в голове. Аргументы Солмира были столь весомы, что противопоставить им что-либо было очень сложно. За ним была сила и мощь, с которой в этой части мира никто не мог сравниться. За спиной Гримли были двадцать три года жизни, из которых двадцать, как ему казалось, он не жил, а просто существовал.

– Можно мне выйти из круга? Я не могу сегодня пройти линию природы…

– Нет, спроси меня, о чем хочешь, но арену покидать не стоит! Нельзя отступать перед обстоятельствами. А ты и оценить их пока толком не можешь!

– Вы знаете, учитель, мне ночью приснился страшный сон.

– Сны людей соединяют дар предвидения с прошлым. Что же тебе снилось?

– Сражение в Карстольде, тот сумеречный чародей, выступивший против меня. Он ведь сразил, победил меня, понимаете…

– Судя по твоим рассказам, он был много опытнее тебя и имел огромный набор специальных артефактов. Ты был безоружен против его приемов, хотя и истинный маг…

– Вы опять шутите, учитель. И сон мне напомнил не его силу, а мысли, ту ярость, с которой он набросился на меня. Он знал Аделаиду, понимаете, когда-то раньше слышал о ней, и в его мыслях был поток ревности!

– Не стоит мне повторять тебя урок об опасности сильных привязанностей. Ревность, если она и была, не придавала ему сил, наоборот, ослепляла его. Тот сумеречный становился слабее.

– Я не об этом. Мне интересно, как он узнал о ней? Я хотел расспросить Аделаиду, но вы тогда нас прервали и забрали меня! Его мысли в момент боя в Карстольде частично приоткрылись мне. Я видел, где прошла часть его жизни. Где прошло детство, какой-то остров…

– Как его звали?

– Орки обращались к нему Синкат.

– Синкат, сын Гуннара Гарди, – бормотал Солмир. Он сразу вспомнил последний разговор с Аджитом, в котором повел себя так надменно и заносчиво. Тогда Аджит сказал, что сын Гуннара может оказаться союзником, а не врагом. Это и есть его свидетель раскола среди нойонов, понял старый маг.

– Ты верно заметил, Гримли, я сейчас тоже подумал, этот Синкат может оказаться нам полезным. Ты мог бы узнать его, если он даже будет носить астральную маску и изменит внешность?

– Да, я хорошо запомнил его!

– Отлично, как только я вернусь из Валтары, мы с тобой направимся в Кревланд.

– Вы отбываете в северную обитель?

– Мне надо кое-что показать и разъяснить. Ты ведь плохо думал о нас…

– Да, об Арагоне в целом, понимаете, чем больше я читаю книг, чем больше смотрю информ-кристаллы, чем больше узнаю о прошлом, тем меньше понимаю вас. Почему вы все время устраняетесь от людей, даже в мелочах. Вы можете перемещать горы, изменять русла рек, делать дни ясными, – махнул рукой на просветлевшее небо Гримли, – а урожаи большими, чтобы никто не страдал от голода.

– Я уже говорил тебе о цветке и поливе. О том, что он умрет, если перелить, помнишь?

– Ну, а хотя бы лечение детей! Множество несчастных умирают от болезней. Вы знаете тысячи заклятий, что позволяют преодолеть их. Вы можете вдохнуть жизнь в камни и сталь, вроде големов и титанов, почему же вы не жалеете людей?

– Мы жалеем людей, Гримли, и именно поэтому не приходим им на помощь, во всех тех случаях, что ты упомянул. Мы не можем вдохнуть в камни жизнь, лишь способность к движению. Породить жизнь может лишь сам этот мир, весь мир! Ни нам, ни нойонам, ни Велесу и Хаиду, о которых ты слышал, это не под силу.

– Я не понимаю. – Гримли сошел со своих огненных точек, и чары природы хлестким ударом отбросили юношу к покатой стене арены. Солмир, спокойно стуча посохом по песку, переступал через ряды сотен заклятий и подошел к нему.

– Ты не понимаешь, но хочешь разобраться. Это главное, и это хорошо. Поднимайся! – Маг протянул руку. Гримли вскинул свою, и они встретились. Юноша встал.

– Сейчас мы перенесемся в одно место. Здесь недалеко, сорок миль к югу. Этой ночью я думал, стоит ли подвергать тебя столь серьезному испытанию, и сейчас вижу, эта необходимость назрела. Ты хорошо освоил совместный телепорт в сильном потоке?

– Я надеюсь…

Белый маг обвел концом посоха круг и произнес слова, связывающие оба места. Его память была безукоризненна. Он видел пункт их назначения, круг засветился белым огнем множества знаков. Только что произнесенное на староэрафийском языке заклятие отобразилось на песке ярким текстом. Солмир переступил черту, за ним вошел Гримли. Он не успел разобрать, что написано, как маг резко одернул его:

– Смотри только перед собой, а то попадешь в стену или в дерево, что тогда я буду с тобой делать?

Астрал сжался и разжался вновь, в реальности Гримли не успел и глазом моргнуть. Они были в плохо освещенном деревянном коридоре. Стоял резкий запах, как от огненной воды в трактире, только более резкий.

– Хорошо, что никого нет, а то многие в обморок падают… – улыбнулся маг, – идем.

Они пошли прямо. Это было небольшое двухэтажное деревянное здание, напоминавшее хорошо отделанный барак. Гримли видел в астрале – в каждой комнате есть кровати, там лежат люди и эльфы.

– Это школа лекарей? – Солмир не ответил, на следующем повороте у входа стояли двое стражников эрафийской форме.

– Кто такие? Сюда нельзя! – начал было один из них.

Маг посмотрел на них, и стража затихла.

– Здесь палата для умирающих. А вообще это дом скорби. Тут доживают свои последние дня эрафийские торговцы и обедневшие аристократы. Некоторые эльфы, что особенно были близки с людьми.

Какая-то женщина в серой хламиде несла поднос с целой уймой склянок и напитков, она увидела замерших в неестественных позах стражников и двух гостей у палаты умирающих. Хотела закричать и чуть не выронила поднос.

– Замри, – отрезал Гримли, и сиделка замерла, парализованная спутавшей её магической сеткой воздуха.

– Ну, зачем так грубо? Ее ждут страждущие, ты доставляешь людям мучения, которых они не заслуживают! – Солмир коснулся разума послушницы лекарей, и она, не сказав ни слова, поклонилась и пошла дальше по коридору, исчезнув в последней комнате.

– Что стоишь, сейчас самое время, идем! – Маг открыл дверь, и Гримли зашел следом. В комнате был тяжелый спертый воздух.

– Странно, они не открывают окна.

– Дождь, – прошептал Солмир.

Воздух палаты наполнился свежестью весеннего луга после дождя, запах первоцветов в несколько мгновений наполнил комнату. Тут было десять кроватей, на девяти из них лежали женщины, почти все спали. Гримли находился в астрале, из многочисленных, невидимых в реальности ран силы жизни быстро покидали их тела.

Вдруг одна женщина слегка за сорок лет резко поднялась на постели, её будто пробил резкий удар. Но этого была не магия, а просто боль. Маг отступил за спину послушника. Гримли видел, что время её жизни практически истекло.

– Вы! – вскричала она, это был не громкий резкий возглас, не злобный, но у Гримли по коже побежали мурашки.

– Вы… я знаю вас, вы ангелы! Вы пришли за мной, – в исступленно-красных глазах женщины играли безумные отблески, – вы ведь всё можете?!

Её лицо покрывали красные пятна, волосы на лбу слиплись. Женщина говорила, срываясь и сипя глубокой одышкой. В астрале было видно – её внутренние органы поражены каким-то загадочным гниением, невидимым для простых смертных.

– Боже, великий Велес, какая боль!!! Если бы вы знали, – она почти встала с кровати, дорогой шерстяной плащ с серебряным плетением, стоивший больше, чем жизни нескольких крестьян, смятым повалился на пол. Когда-то она была красавицей, первой невестой в своей провинции, а теперь замерла всего в шаге от бездны.

– Вы маг, я знаю, знаю, – хрипела женщина. Вдруг, соскочив с кровати, с бесноватой резвостью она бросилась к Гримли, вцепилась в руку и пала на колени.

– Вы маги, вы всё, всё можете! – Гримли пробил пот. – Вы разогнали дождь, дали мне дышать, – лицо несчастной было сведено судорогой, она целовала юноше руки, размазывая слюни и сопли.

– Излечите меня! Дайте, дайте ещё год, два года жизни! Я не хочу умирать, мне так больно! – Гримли жутко напрягся. Как подло, Солмир не предупредил его, что сейчас здесь будет.

– Я молю тебя, милый юноша! Я буду твоей рабой, ты сможешь брать меня, когда только захочешь. Я буду мыть тебе ноги, молю же – дай! Дай мне ещё жизни! – Её руки тянулись все выше, как будто она хотела повиснуть на шее Гримли. Он отшатнулся, да и боль во всем теле не позволила женщине встать.

– Я не знаю, что делать, учитель, кто она? – Солмир молчал. Его лицо было холодно, будто из мрамора, он смотрел только в астрал, не испытывая ни жалости, ни удовольствия. Маг созерцал смерть, зная, что его ждет та же участь. Гримли думал, что это испытание только для него, но на самом деле это было не так.

– Да кто она?! – юноша дернул Солмира за рукав.

– Неважно, ты ведь ничего не сделаешь, – ответил маг.

Взгляд женщины впился в лицо Гримли и седобородого старца, метался у него за спиной, потом назад. Она уже не могла говорить и лишь тихо стонала. Её взгляд – одна чистая мольба о спасении, один страх, но вот он отступал, сменяясь обреченной безысходностью.

– Ты не спасешь её.

– Спасу!

– Нет… – Солмир презрительно покачал головой.

– Да!

– Нет!!

– Да!!! – громко крикнул Фолкин в реальности. Кто-то из страдальцев проснулся, кто-то повернулся на другой бок, высунув из-под одеяла желтую пятку.

Гримли протянул астральную руку и, вспомнив весь набор заклятий магии природы, нашел то, что, по его мнению, было необходимо именно сейчас.

Женщина ослабла и начала оседать назад, уперлась в спинку кровати, все ещё цепляясь руками за воздух, как жуки хватаются за последнюю соломинку, уносимые бурным потоком.

Гримли почти коснулся её, как вдруг яркая белая вспышка прошла по астралу – его рука уперлась в преграду, теплую и греющую. Он резко обернулся к Солмиру. В параллельном мире вокруг тела ангела с яркими белыми крыльями был очерчен круг. Гримли был внутри него, а умирающая – снаружи.

– Нет, ты не посмеешь! – злобно крикнул Гримли. Он с силой ударил препятствие, раз, другой. Вновь посмотрел на Солмира, глаза мага сияли серебристым холодным огнем.

– Не пытайся остановить волю всего мира!

– Нет! Это не воля мира, это твоя воля, пусти! – молодой чародей рванулся в астрале и вновь лез вперед. В реальности основные здания и стены затряслись, тело женщины, потерявшей сознание, соскользнуло с его рук. Кончики пальцев юноши окутало яркое белое свечение.

– Ты разрушишь здесь всё! Ты этого хочешь? – Солмир говорил неровно, с придыханием перекрикивая ураган. Ему приходилось сдерживать огромный напор эмоций и ярости своего ученика.

– Ты убиваешь её! Ты убиваешь их всех!

– Это жизни естественный финал!

– Нет! – Гримли ударил в «щит Анора» так сильно, как только мог. Все здание зашаталось, люди с криком покатились с шатающихся кроватей, ещё миг – и прорвавшиеся потоки его ярости испепелят все вокруг. Тут сквозь прозрачную стену щита Гримли увидел, как мощные естественные потоки астральных течений охватили женщину, закрутили её. Связь с реальным телом затрепетала и оборвалась, как тонкая нить на сильном ветру. В тот же миг глаза несчастной остекленели, изо рта сползла тонкая струйка крови.

Астральное тело женщины, столь ясно различимое сейчас, как серый лист, оторвавшийся с дерева, было подхвачено трепещущим темно-красным потоком и унесено неведомо куда.

– Зачем? – Гримли яростно обернулся к магу, сжимая кулаки.

– Ты увидел… – Солмир взмахнул посохом и коснулся его лба.

Юноша видел, что астрал сжался вокруг него, противиться навязываемому телепорту было очень опасно. Гримли был сломлен, чувствовал себя так, будто его очень сильно избили. Он не противился и через миг оказался там, откуда они убыли – на краю арены в святилище мага-дипломата.

Гримли вскочил, хотел броситься на Солмира, но остановился, замер и плача повалился на землю. Над ними было голубое небо. Никаких следов туч – лишь глубокая, искрящаяся голубизна и солнце далеко на во-стоке.

– Вы их убиваете! Убиваете! – яростно кричал он в астрале. – Не хочу вас видеть! Не хочу! Чудовища!

– Мы не можем стоять над смертным одром каждого. Чем тогда мы будем отличаться от нойонов? Бессмертие это их путь, хочешь к ним?

Вопрос остался без ответа. Гримли встал и, не говоря ни слова, утер лицо. Умылся наколдованной водой и побрел к своему домику. Солмир и не думал оправдываться, хотя понимал, что испытание было не из легких. Маг пошел назад к воздушной капелле и центру связи.

Если он и правда поднимет спящую армию, как думает Теодор, при таких приступах ярости, такой необдуманности, таких эмоциях – это смертельно опасно для нас, для всех! «Не думал, что власть так портит людей», – вспомнил он слова Аджита. Как все это не вовремя. Война и Теодор с его вратами, теперь ещё и Гримли расстроен. Надо ехать, разобраться во всем самому, самому!

Юный маг до вечера не выходил из своего домика. Он почувствовал, что учитель покинул святилище. Яркий светящийся пегас Рон уносил всадника далеко на север. Туда, где под незаходящим солнцем сверкала кристаллическими гранями Белая Цитадель Валтары.

Глава 11

Южный Лордарон, окрестности Уру-итиля. 10-й путь Лун, 989 год н. э.

Лазарен думал, что это никогда не кончится. Он и прежде не раз бывал в заточении, но чтобы у своих, и ему никто не уделял внимания – такое было впервые. Разведчик насчитал четыре заката и рассвета. Четыре дня он видел лишь желтые медные лица големов, обращаться к которым было все равно, что разговаривать со стеной. Он сидел в каком-то амбаре, где хранились колеса крестьянских телег. Раньше, судя по смятой соломе, их было много, теперь только несколько сломанных ободов и всепроникающий запах сырости. Руки рыцаря были привязаны к толстому бревну, можно было бы изловчиться и постараться перегрызть путы, но он все-таки был у своих, по крайней мере, разведчику так казалось. Окажись он в лапах Кип-де-Зула, все было бы по-другому, но это задержание просто какая-то нелепость, ошибка. Его освободят, и после первого допроса он увидит Шиву. Лазарен постоянно думал о ней. О Шиве, о войне, о войсках нойонов в лесу, всего в пятидесяти милях к югу отсюда. Может, они уже разбиты. Проклятье, когда же можно будет хоть с кем-то поговорить, узнать, что происходит?!

Будто в ответ на его мольбы двери сарая распахнулись и на пороге появились три голема. В руках у двоих были пики, третий с высоким золотистым гребнем был безоружен. Еды с ними не было, да есть и не хотелось, местная баланда за прошедшие дни ему опротивела. Питание походило на худшие эрафийские тюрьмы.

– Лазарен, вставайте и идите!

– Ты руки развяжи, я с этим бревном пойду? – разведчик добавил к сказанному крепкое ругательство.

Голем зашел сзади, дважды ударив пикой, перерезал путы. Вот ещё, не развязывают, а портят, какое тупое отношение ко всему. Лазарен сплюнул. Что толку говорить с этими истуканами.

– Да не сбегу я, – он демонстративно развел руки, и стоявший сзади золотой страж вновь ощупал его.

– Идите за мной, – низким голосом приказал старший голем.

Они вышли на улицу. Был вечер. Солнце припекало как-то совсем по-весеннему, кровь разливалась по дико затекшим ногам, каждый шаг давался с трудом. Это была окраина крошечной деревушки, кругом большие лиственные деревья с желтыми кронами. Он видел, как на холме пятеро грифонов лакомились огромной развороченной тушей гросса. Значит, здесь есть люди, уже неплохо. Он думал, на каком языке и кто его сейчас будет допрашивать. Что-то с памятью случилось – авлийский почти забыл, бывает же такое! Не мог сейчас построить ни одной фразы. Арагонцы, они наверняка говорят на авлийском. За всю свою жизнь Лазарен ни разу не был в пределах снежной страны магов и видел живым только одного из них – Солмира. Ему вспомнилась коронация Эдрика Третьего. Королей Эрафии всегда короновали истинные маги. Что за глупость у меня в голове? Вспомнить не могу ни слова по-эльфийски, тьфу!

Тут Лазарену пришлось отвлечься от своих мыслей. Големы втолкнули его в бревенчатую избу, двое остались на карауле, один вошел следом. Стол, три стула, все грубо срубленное, крестьянское, не хватало только котелка с дымящейся картошкой. Вместо этого стояла пирамидка просмотра информ-кристаллов, в ней висел фиолетовый светящийся камушек. Окна были без стекол, раньше их затягивали бычьим пузырем или закрывали тяжелыми ставнями. Стекла для селян были непозволительной роскошью. По ту сторону стола, делившего комнату надвое, около мазаной печи стоял человек в коротком кожаном камзоле. На поясе висела обычная серебристая сабля, на руках кольца. Волосы не короткие и не длинные, редкого русого цвета, будто он был родом из Кревланда. Мужчина стоял спиной и смотрел в сторону.

– Садитесь! – Резкий высокий голос совсем не вязался с широкоплечей фигурой. Лазарену не хотелось сидеть, воспоминания о долгих часах в неудобной позе давали о себе знать болью в каждом суставе.

– Кто вы? – Хозяин обернулся. Обычное лицо, каких Лазарен видел тысячи. Телосложение грузноватое, узкий неприятный нос, глаза серые, будто соты в осином улье.

– Вы сядьте! – Голем положил руки на плечи разведчика. Не желая тратить сил попусту, Лазарен подчинился.

– Меня зовут Келлсар, я служу истинному магу Даремифу, – представился широкоплечий.

– По какой причине меня задержали? Почему не дают связаться с властями Эрафии, почему кормят отбросами и пытают изощренным изнурением?!

– Вы уже пять вопросов задали, я ответил лишь на один. Меж тем вас привели сюда, чтобы вы отвечали на вопросы. Вы хотите говорить со мной или предпочитаете сидеть в обнимку с бревном?

Лазарен промолчал. Как на вершины арагонской иерархии попадают такие люди? Это же обычный палач, в любой нашей тюрьме или в ордене таких дознавателей как грязи…

– Молчание знак согласия, – скупо улыбнулся Келлсар, – вы представьтесь для начала.

Фиолетовый камень на подставке сиял приглушенным светом. Он записывает разговор, понял разведчик. Ему оставалось лишь коситься на этот недобрый свет.

– Вы сюда зачем пришли? – без эмоций, как мозаику, расставлял слова Келлсар. – Вы там орали, бились головой о стену, просили возможности поговорить, предупредить. И вот я перед вами – говорите, предупреждайте, ну, что смолкли? Я хочу вам только лучшего, но помочь тому, кто сам себе добра не желает, дело сложное.

– Мне нужна помощь, мое задержание незаконно. Я служу в тайной миссии Эрафийской короны, и отвечать могу только перед Грифонхатами и моим прямым повелителем Оллином Эй-Тоем. А вы кто?

– Я экзорцист высшего ранга Келлсар. Мне пятьдесят лет. Вы так молоды, а уже успели так испортить себе жизнь. Нога под протезом сильно затекла, да?

– Вы просто недалекий извращенный дознаватель!

– Нет, мой добрый Лазарен, я ваша последняя надежда. Хотите знать, почему вас задержали?

– Хочу знать много чего ещё, но это в первую очередь, – огрызнулся разведчик.

– Вы подозреваетесь в измене. В сговоре с Темным кругом, расхищении эрафийской казны, участии во внутренних делах Кревланда по собственной инициативе, безо всяких приказов от короля Эрафии, на которого вы так бурно ссылаетесь. За этот набор проступков наказанием служит Изен-Сенна – Белый огонь мысли, в вашем случае проще покончить с собой, чем стерпеть это. Может, спасете вашу бессмертную душу, как вы любите говорить.

Келлсар улыбнулся. Лазарен сидел несколько опешив. Он понимал, что браслеты на его руках не могли не вызвать подозрения, но чтобы все сразу…

– Это бред! Все, что вы говорите! – разведчик чуть было не сорвался на ругань, но взял себя в руки. Все же он у своих, тут можно добиться правды.

– Я требую, чтобы меня передали эрафийским властям!

– А я хочу поехать в Авлию, на праздник «Дня Основания», и что с того?

Эти волосы, вытянутый череп, одежды. Келлсар чем-то напоминал огромную толстую осу, гигантского посеревшего от старости шершня, который смешно сгибал в локтях руки и шевелил губами, ничего не говоря. Колдует что-то, был уверен разведчик.

– И зачем вы меня здесь держите? Я в первый день всё описал големам и просил всё рассказать главному, видимо вам, если не ошибаюсь.

– Не ошиблись! – парировал его остроту экзорцист. – Вы говорили об отряде в несколько тысяч личей во главе с некромантом Кип-де-Зулом в пятидесяти милях к югу отсюда. Я отправил туда разведку и запустил глаза. Но в лесах никого не было, зато мы обнаружили руины аванпоста Серая Башня. В завалах големы нашли тело бывшего короля Кревланда Гирда Смелого, которого вам было велено доставить в Энроф. Потом мои отряды встречают вас вместе с любовницей, варваркой Шивой, помощницей нашего врага узурпатора Крага Хака. Вы бежите с золотом в сторону Кревланда, и оба живы, хотя ваши люди, вместе с Гирдом, остались там под руинами. Вы рассчитывали выдать свое спасение за чудо?

Лазарен молчал.

– Вы ведь сами это все спланировали, верно? Нойонам была нужна смерть Гирда, вам золото. Вы вели себя не как рыцарь света, а как посредственный варвар-наемник. Как потный и жадный самец! Вас одурманила эта рыжеволосая охотница за головами, или что-то иное? Я жду от вас хоть сколько-нибудь правдоподобную версию!

– Я не хочу более говорить с вами, это территория Эрафии?

– Нет, это граница Лордарона и Кревланда.

– Все равно, тут должны быть люди из отрядов генерала Велеска, передайте меня им!

– И вы снова сбежите к своим покровителям из числа нежити?

– Вы просто параноик! Я думал, это болезнь лишь ордена Фавела, но вы…

– Как вы считаете, Лазарен, я только и делаю, что слушаю ваши сказки? Когда не могу перетряхнуть мысли преступника, думаете, больше мне делать нечего? Знаете, почему вы здесь? Из-за этих браслетов. Они не такая большая преграда для меня. У вас уже есть один протез из дерева Кори, эльфы могут и кисти сделать… Будешь совсем как солдат-дендроид, смешно, правда? Глядишь, и корни пойдут…

Лазарен понял, о чем говорит экзорцист, и поёжился. Ему вспомнился Кип-де-Зул. Как они похожи, только этот ещё омерзительнее, ведь он «свой». Эдрик, наши генералы и эльфийские, встречаясь с этим Келлсаром, думают, что это могучий приближенный белого мага – а на деле жалкий палач, как хищная оса перебирает лапками.

Пауки и Осы, вдруг мелькнула у него крамольная мысль обо всем великом противостоянии колдунов. Келлсар вновь отвлек его от изящного сравнения.

– Ну так что, прибегнем к крайним мерам? – Экзорцист улыбнулся. – Пока я думаю, оставить ваши руки на месте, поговорим лучше с вашим «защитником». Вы молодец, что ничем его не выдали.

Каким защитником, помилуй Велес, кто может меня защитить здесь, генерал Велеск? Нет, всё отрицать, всё! Это провокация, он всё пишет, потом отрубит руки и выбросит куда-нибудь безо всякой помощи, решил Лазарен.

– Устроим вам очную ставку. Вы опытный человек, многое видели, не понимаю одного, чем они могли вас прельстить.

Голем подхватил Лазарена под руки и помог встать.

– У вас под носом армия нойонов, а вы здесь страдаете о собственной никчемности! – крикнул разведчик.

– Идите, я вызову вас вечером!

Снова сарай, обрывок веревки, он привязан к бревну. Как неудобно, они знают свое дело. Жаль, что так и не увидел Шиву.

Зато на обратном пути он видел конных эрафийских гвардейцев и несколько рыцарей – они ехали на восток. Значит, тут есть люди, есть возможность спастись. А если он и правда отрубит руки? От одной мысли его бросило в жар. Память сотрет, урод. Да и Шива – она для них враг, её не спасти от стирания памяти. Нет, надо бежать. Но куда? Какой же он все-таки глупый, этот экзорцист! Даже Кип-де-Зул был умнее. Тут разведчика одолела усталость. С трудом он устроился на земле и, стараясь не разрезать в кровь руки, уснул.

Его разбудил лязг, у двери големы убирали засов, потом яркий свет, тени. На улице вечер, он ясно видел багровое небо.

– Оставьте нас, – голос знакомый, низкий, масленый. Проснувшись, он плохо видел, но когда веревки сами сползли с его рук, он понял – перед ним маг. Это было колдовство, но разведчика оно не коснулось, только веревок. Вошедший наклонился и помог Лазарену встать на ноги.

Большой широкий нос, волосы, карие глаза.

– Это вы Аджит?

Гость кивнул.

– Я так сильно изменился за последние пятнадцать лет?

– Нет, мастер, совсем не изменились! Я благодарен вам за совет остаться в Эрафии. Маходж просил при случае передавать вам приветствие!

Перед глазами в памтяи Лазарена пронеслись пятнадцат лет разлуки с прежним наставником, предложившим ему найти свое место в тайной разведке королевского двора, единственном месте, где можно было совершенствовать свои навыки, не боясь угодить в застенки ордена Святого Фавела.

– Старого друга минойца я видел недавно в Энрофе. Был там из-за пары неотложных дел, – маг сумрака подвел разведчика к дверям. Снаружи стояли големы, трое рядом, еще несколько по периметру амбара.

– Что здесь происходит? Мне кажется, весь мир сошел с ума, этот местный экзорцист…

– Он не местный и колдун вообще так себе. Интриган, ему бы в вашем ордене работать, а не подвизаться с магами. Но Даремифу зачем-то нужен.

– Что со мной будет и с… – он чуть замялся.

– С Шивой, ты хотел сказать?

– Как вы узнали… – разведчик отвернул рукава, показывая светящиеся браслеты.

– Я не только с тобой говорил. Успокойся, все будет хорошо. Поверь я знаю, – маг улыбнулся.

– Но обвинения Келлсара очень серьезны.

– Это неважно. Правды ему все равно не узнать, вас обоих давно бы передали эрафийцам, ты сейчас был бы в штабе генерала Велеска, но я этого не хотел. Я попросил вас в обмен на ценную для Арагона информацию. Келлсар хоть и глуп, но очень хочет быть первым учеником и наследником Даремифа. Вот и купился на это. А обвинения, думаешь, если бы вас задержали солдаты Велеска, их бы не было?! Было бы ещё хуже. Люди ордена давно растянули бы тебя на дыбе, и Шиве тоже пришлось бы нелегко. Этот же лишь изматывает, высасывает из тебя слово за словом, чтобы потом, если я его обману, было хоть какое-то оправдание. Для этого и допросы твои записывает.

– Это всё из-за вас? Это так вы о нас печётесь? – обидчиво глянул на мага Лазарен. – Что вам от меня нужно, мастер?

– Мне нужна твоя помощь! Я случайно узнал, что ты в плену у Келлсара. Я уезжаю, далеко на восток. – Лицо мага подернулось тенью. – Ты можешь ехать со мной…