Текст книги "Славия. Паруса над океаном"

А вот вождю победителей не повезло, как и всем тремстам двадцати его воинам. Он еще успел самым настоящим морским абордажным палашом разрубить грудь двум пленникам, привязанным к столбам, у каждого из них вытащить трепещущее сердце, надкусить и передать лучшим воинам. Успел еще снять с головы последнего противника металлический обод и что-то сказать, ухмыляясь окровавленной рожей, а потом поймал две пули, одну в живот, а вторую в левое плечо. Вместе с его падением замолчал и барабан. Для нашей винтовки с этого места дистанция для стрельбы по цели была великовата, около пятисот метров, но умельцы лейтенанта Карнауха постарались.

– Молодцы, ребята, и не дайте никому его убить, – крикнул закрепившимся на ветках дерева бойцам, затем повернулся к невозмутимому Ивану и кивнул: – Иди с Богом.

– За мной! – заорал он, подняв над головой винтовку. Из леса выступила пехотная цепь, немного жиденькая на флангах, но плотная по центру, и начала охватывать селение с трех сторон. А я вскочил в седло и вместе с охранным десятком отправился сопровождать пулеметы и пулеметчиков на позиции, более удобные для ведения огня.

Честно говоря, за фланги и тыл беспокоился мало. Если прав в своих умозаключениях, и зачатки зулусской армии стали формироваться раньше, чем в официальной истории, то мужской и женский амабуто нам ничем не угрожают. Бесправные они, если не получили в руки оружие, им в бой вступать запрещено. И покинуть поле боя тоже принципиально не могут, поэтому не сбегут, а просто будут сидеть на месте в ожидании своей участи. Однако лучше перестраховаться.

Периодически посматривая в сторону селения, обратил внимание на то, что воинственные аборигены не испугались ни смерти своего вождя, ни звука выстрелов, ни нашей цепи. Видно, еще остались грамотные и боевые командиры. Метать ассегаи они умели ловко, часто и далеко, ничуть не ближе дальности полета пули из средневекового мушкета.

История говорила о том, что если не было пушек, то в подобном бою они чаще всего выходили победителями. Видимо, и сейчас рассчитывали на победу, поэтому, укрывшись щитами, стали сбиваться в строй не хуже римских легионеров. Кто-то из аборигенов попытался метнуть копье в привязанного к столбу вождя, но тут же свалился замертво. Были еще две попытки, но после гибели и этих воинов и окрика кого-то из старших покушения прекратились, а воины стали готовиться к бою.

Выполняя приказ Ивана, цепь наших бойцов двигалась спокойно и размеренно, никто, кроме затаившихся на деревьях снайперов, не стрелял, все шли в ожидании зычной команды. Одна минута, две, три. Наконец до рукопашного контакта осталось около ста метров. Аборигены приготовили ассегаи к броску, но прозвучал револьверный выстрел. Цепь замерла, вскинулись стволы винтовок, прогремел нестройный залп, а следом множество разрозненных выстрелов.

Щиты противника пулями прошивались, как бумага. Воины падали на землю, оголяя свои ряды, словно мишени на стрельбище. Малый Славка тоже выперся вперед и успел взвести рычаг затвора четыре раза. За это время около пяти десятков копий в сторону цепи атаковавших все же вылетели, но не долетели самую малость, метров восемь – десять. И на этом все, строй противника лег на землю умирать.

– Третий взвод! Прямо, марш! – заревел Иван. – Раненых добить! Остальные! Левое плечо вперед – марш!

Теперь наши воины неспешным ходом двинулись к сидящему в поле мужскому и женскому амабуто. Торчать у леса американским наблюдателем причин у меня больше не было, тем более что как раз начиналась моя работа. Дал Чайке посыл и легкой рысью стал нагонять нашу цепь. Метров за сто пятьдесят обогнал и остановился, немного не доезжая до сидящих рядом групп аборигенов.

Это были молодые, физически крепкие парни и девки. Как это ни странно, но страха в их глазах не увидел. Одни смотрели на меня с воспитанным безразличием и готовностью к смерти, а другие обреченно и с сожалением, особенно девки.

Несколько крылатых слов и фраз на языке народов банту знал еще из той жизни, поэтому стукнул себя кулаком в грудь и громко сказал:

– Хо инкоси иси зво зулу![24]24
  Главный герой пытается сказать: «Я владыка (правитель, вождь) людей, сошедших с неба».


[Закрыть]

Действительно, почему бы не создать клан детей неба лет на пятьдесят раньше? И почему бы именно мне не объединить эту поистине страшную силу, которую смог лишь временно, в середине двадцатого века, загнать ненадолго в резервацию режим апартеида?

Используя язык жестов, продолжил:

– Меня! Послал! Ункулункулу[25]25
  Высший небесный дух, которого почитают все банту. Но дикари еще не знают, что Он подобен человеку и Его правильно нужно именовать Иисус Христос. Но ничего, священники научат.


[Закрыть].

Выражение глаз негроидов стало меняться. После первых же слов увидел удивление и недоверие, а затем изумление.

– Он позволил! Взять ама[26]26
  Дети.


[Закрыть] банту и сделать (показал рукой на сидящего рядом не менее удивленного лейтенанта Ярослава Козельского) иси бонго[27]27
  Воин клана.


[Закрыть].

Увидев, что аборигены уставились на нас во все глаза и переводят взгляды с меня на конных лыцарей, затем на подошедших победителей, решил, что пора закреплять успех, спрыгнул с Чайки, вышел вперед и взмахом руки подозвал к себе переднего правофлангового крепыша. Как зулусы отдаются во власть вождя, мне было известно, и когда тот приблизился и стал на колени, начал импровизировать.

– Имя? – показал в него пальцем, и он, видать, интуитивно понял.

– Мбуяза, – сказал низким голосом, а я резко махнул ладонью вниз, после чего тот упал и распластался на земле. Сняв сапоги и портянки, прикоснулся к его голове босой ногой и громко объявил: «Иси бонго!» Счастливый негр вскочил на ноги, но через секунду разочарованно завертел головой:

– А азагая?

Он, видимо, имел в виду копье, поэтому пришлось вытащить револьвер, отшвырнуть его кошелку в сторону и разрядить все шесть патронов. То, как кошелка подпрыгивала, впечатлило всех негров. Еще и дальняя стрельба из винтовок у них стояла перед глазами.

– Такое и такое, – показал на винчестер Ивана, – будет у тебя. Потом. Когда заслужишь. – Показал рукой в сторону, там он должен был стоять. Мои жесты крепыш понимал прекрасно, поэтому, удовлетворенный, отошел в сторону.

Процедуру принятия трехсот двадцати парней из детей в «клан» и двухсот сорока девок в «люди» провел быстро. Назначив старшим Мбуязу, велел идти вместе с нашими воинами к селению, забрать и захоронить своих павших воинов.

Когда они по-хозяйски собрали все щиты и ассегаи, затем, сложив их у моих ног, подхватили еще теплые трупы родичей и поволокли к лесу, подошел Иван, настороженно удерживая в руках рукоять револьвера, спросил:

– Вон смотри, все хлопцы на стреме. Особенно присматривали, когда эти арапы копья собирали.

– Ничего бы не было. Я их возвысил и показал, что доверяю. Пацанов объявил воинами, девкам разрешил трахаться и выходить замуж в любое время за кого угодно.

– А сейчас они никуда не разбегутся?

– Нет, теперь они наши навечно. Где они найдут такого могучего и доброго правителя?

– И откуда ты все знаешь?

– Сам понимаешь откуда. Просто знаю, и все!

В это время ко мне подвели вождя местного племени, забинтованного кем-то из наших бойцов. Выяснив, что его зовут вождь Чока из народа свази, назвал себя посланным небесами правителем и поставил перед выбором: либо он признает себя моим сыном (внешне все выглядело наоборот!), при этом остается вождем своего народа, который, кстати, так и сидел в загоне для скота, пользуется помощью и благосклонностью людей неба, либо ему разрешается достойно умереть, а его народом я распоряжусь сам. Естественно, он выбрал первый вариант, стал на карачки и упер голову в землю.

В результате сложного общения удалось выяснить, что давно-давно, когда он из детей перешел в воины, приплыл большой корабль, и здесь поселились белые люди, которые научили сеять кукурузу и ячмень. Но потом появился отряд племени нгуни и уничтожил их почти всех. Очень немногие смогли сбежать на своем большом корабле. Ну а его племя, в свою очередь, погубило ослабленный отряд чужаков-нгуни.

Вскоре из лесу вышли мои новые подданные (сделал себе заметку, что нужно выяснить, как именно они погребли родичей), и, пригласив Чоку в гости, мы отправились домой, к будущему городу Лигачев.

Европейцы с момента своего появления здесь считали племена, представители которых теперь вышагивали рядом с нами и тащили на себе трофеи и припасы своего бывшего рода, наиболее воинственными и непримиримыми. Вести с ними мирный диалог было сложно, они уничтожали любого встреченного чужака, белого или черного, не имело значения. Значит, такова наша судьба, капитану Лигачеву предстоит превратить окрестные территории в испытательный военный полигон. Да, и крепость здесь нужно строить обязательно.

А вот другие негритянские племена, расселенные в глубине моих новых земель, в том числе и свази, тоже жили первобытно-племенным строем, но были более покладисты и миролюбивы. Встреча с европейцами у них первоначально не вызывала агрессии, только любопытство. Просто белых людей они еще никогда не видели, те их еще не уводили в рабство и не уничтожали физически. Вот с ними нам можно будет построить нормальные отношения. С вождями даже удастся договориться, как это было и в той жизни. Заключить договор о бартерной и меновой торговле и поговорить о выделении людей для стройки городов, работы на заводах, шахтах или карьерах.

– Господь создал людей не только с белым цветом кожи, но и с черным. А те, кто пойдет со мной в дальний поход, увидит людей и с желтым и с красным цветом кожи. Лично я противник расового равенства, особенно с чернокожими, – говорил вечером в кругу собравшихся офицеров и священников. – Мне было бы неприятно узнать, что кто-нибудь из моих ближников вступил в межрасовый брак с негритянкой. Но понимаю, что без более близких контактов с ними, половых связей, а часто и женитьбы, никак не обойдется, здесь любые запреты бессильны. И в данном случае у меня большие надежды на вас, отцы.

Было видно, что священники к моим словам относились с пониманием и утвердительно кивали, ведь в теологических диспутах до сих пор обсуждали, какова человеческая сущность негров и есть ли у них душа.

– Надеюсь, что со временем вы сможете привести к истинной вере все племена, населяющие земли княжества, но в первую очередь надлежит крестить мальчишек, изъятых для обучения воинскому искусству, работяг, которые у нас приживутся, ну и девок, которых воины или крестьяне все же возьмут замуж. В этом случае было бы неплохо, если бы родственниками становились туземные вожди и их приближенные. От вас, отцы, в первую очередь зависит внедрение в их быт нашего разговорного языка, православной культуры, а также поддержание общепринятых цивилизованных санитарных норм. Впрочем, мне кажется, что подсказывать вам ничего не надо, священники, воспитанные в монастырях Византии, сами могут научить чему угодно и кого угодно.

При этих словах все отцы скромно опустили головы, спрятали в кудрявые бороды легкие улыбки.

Еще обратил внимание на то, что здешние негры были грязноваты, а на черных телах замурзанных детей серая болотная грязь виднелась вполне отчетливо. Помню, бытовало мнение, что наш народ в древние века был более чистоплотным, чем прочие европейцы. Это – правда лишь отчасти. Да, русы, пруссы и северные народности, особенно люди воинского сословия, еженедельно парились в бане и поддерживали чистоту телесную. Что касается крестьян, то они зачастую тоже мылись один раз в неделю, в том числе мыли и лицо, и тело, и руки. А вот чтобы помыть руки перед едой, так об этом вообще никакого понятия не имели. Поэтому были на Руси и инфекционные болезни, и мор, и эпидемии.

– Гигиена и еще раз гигиена, господа. Приучайте негров к порядку, это залог здоровья для всех нас, – в очередной раз проедал я плешь своим офицерам.

Поддержания чистоты тела и соблюдения санитарного порядка в лагере требовал поголовно от всех, начал эту работу еще там, на Канарах, заставив подтянуться даже некоторых не совсем чистоплотных священников. И если видел у какого-то крестьянина грязные ногти, то втык получали и курирующий казачий атаман, и староста будущего поселения. Ну а те, в свою очередь, нерадивому чмошнику кнута не жалели. Наверное, это была одна из причин, в результате которой в походе не зафиксировали ни одного случая инфекционных заболеваний.

Когда-то в какой-то литературе прочел, что в семнадцатом – девятнадцатом веках в Европе свирепствовали вспышки эпидемий сифилиса, от которых вымирали многие сотни тысяч человек. Одни исследователи считали, что моряки привезли заразу из Центральной Африки, другие – что болезнь приплыла вместе с Колумбом из Южной Америки, а третьи – что это родная европейская болячка, возникшая в глубокой древности и описанная в работах Гиппократа и Ибн Сина. Какая из этих гипотез правильна, не знаю и знать не хочу, поэтому, несмотря на то, что основные мои владения будут расположены совсем в других местах земного шара, проведение дважды в год проверки на венерические заболевания всех половозрелых граждан княжества узаконил специальным указом.

О методах лечения сифилиса и гонореи в XXI веке знал любой школьник старших классов, но, к сожалению, в эти времена нужных средств еще не существовало, поэтому-то носителей этих заболеваний, даже если ими окажутся наши друзья, мы вынуждены будем убивать. И об этом поведал всем.

Распознавать различные стадии венерических заболеваний были обучены все лекари, то есть полулекари, проходившие полугодичное обучение у доктора Янкова. Живого материала, к счастью, не было, но я им объяснил, нарисовал и расписал, как эта зараза выглядит на мужских и женских органах (не только половых) от начальной стадии заболевания до последней – язв и гниения плоти.

Вот и сейчас, после первой стычки с местными воинственными аборигенами, пригласил к себе бывших казачек Марфу, Алену и Марию, ныне молоденьких жен наших офицеров, которых доктор охарактеризовал как наиболее любознательных учениц, и предложил обследовать новых подданных.

В первый день они обследовали всех прибывших с нами, а на второй под охраной эскадрона кавалерии отправились в поселок аборигенов. Провели медосмотр, оказали помощь молоденькой роженице, которая тяжело рожала и могла запросто умереть (слава богу, этому тоже научились, у нас ведь сплошные мелкие девчонки!). Сделали еще одно немаловажное дело – прививки от оспы, ибо местные от нас должны были заразиться обязательно. Еще недоставало, чтобы мои новые подданные стали больными людьми. Впрочем, результат осмотров оказался ожидаемым, все были людьми совершенно здоровыми. Да и роженица, которой помогли произвести на свет крепкого бутуза, являлась младшей женой вождя, а теперь и матерью наследника.

На следующий день вождь Чока объявился в нашем лагере прямо утром. Его голова была повязана свежей холстиной, видно, девчонки-лекарки не обошли своим вниманием, а сверху красовался обруч из желтого металла. То, что это золото, рассмотрел еще вчера, но явного интереса не проявил. Здесь, конечно, есть где-то небольшое месторождение, но оно меня интересовало мало, пусть пока пользуются, все равно с моей земли без моего ведома оно никуда не исчезнет, уж за этим прослежу строго. Да и знаю, где лежит золота в десятки, сотни тысяч раз больше, чем могут догадываться все аборигены, вместе взятые.

…Чока пришел в сопровождении двадцати совсем юных воинов, видно, объявленных таковыми сегодня на рассвете, а также с тридцатью двумя носильщиками, которые притащили шестнадцать больших слоновых бивней. Кроме того, он привел мне в подарок десять молоденьких девчонок. Ничего так, симпатичные. Я тут же затребовал к себе горшечника Паоло с женой, ткачихой Кончитой (пока что невенчанных и живущих во грехе).

За тот месяц, который мы путешествовали, краснодеревщики Лучано изготовили по моим чертежам две дюжины прялок по типу многоверетенных машин изобретения Леонардо да Винчи, но с ножным приводом. Изготовили и горизонтальные ткацкие станки, широкое введение которых в производство в свое время привело к обнищанию и голодным бунтам целой прослойки населения старой доброй Англии.

Сегодня больше всего нас интересовали парусина и тонкие одежные ткани. Все это, конечно, можно было делать из хлопка, который и брать-то недалеко – в Индии. Что касается разных тканей для платьев и костюмов, то так и будет, завезем хлопок с плантаций Индии, а шерсть – от мериносов Испании. Короче, поручил Кончите организовать ткацкую фабрику, первые трудовые кадры для которой – десять работниц – выделил тут же.

Что, в Африке шерсть не нужна? Нужна, еще как нужна. Это здесь совсем не холодно, но часть городов графства будут расположены на горном плато Высокий Вельд, где зимой (а сейчас именно зима) температура воздуха нередко опускается до отметки ниже нуля.

Парусину же и канаты лучше всего делать из пеньки, тем более что с коноплей у нас умеют работать фактически все переселенцы, да и семян с Украины целых три мешка привезли. А здесь земли болотистые, так что вместе с сахарным тростником конопля расти будет очень хорошо.

Отлично здесь будет расти и клещевина, из которой делают касторовое масло. Об этом заговорили переселенцы-итальянцы (бывшие рабы). Кстати, несколько мешков семян в агадирских трофеях тоже нашлось. Ее очень хорошо берут кожевники, да и для амортизаторов будущих пушек вещь незаменимая.

Вождю Чоке предложил покровительство и защиту от притязаний других племен, при условии, что он ежегодно будет передавать для обучения и службы в армии графства по два десятка здоровых и физически крепких юношей. Ну и разрешил его пацанам приходить в гости, невесты у нас есть.

Глава 3

Лигачев покинули на пятый день пребывания. Кроме регулярной роты воинов на месте остались бригада строителей, сорок восемь человек разных мастеровых, пять десятков крестьянских семей, а также корабелы во главе с Артемом Чайкой и солидной командой из семей плотников – бывших агадирских рабов. Правда, одного корабела, Василия Одноуха, и еще четырнадцать человек, умеющих обращаться с плотницким инструментом, забрал с собой. Они должны будут обосноваться на берегу притока реки Рось в городе Водяном, где организуют компанию по строительству несложных парусно-гребных барж, предназначенных для грузо-пассажирского сообщения между востоком и западом графства.

Четыре дня пребывания на берегу народ дурью не маялся, Иван Тимофеевич озаботил всех. Успели полностью расчистить тростниковую плантацию, она разрослась на немалой площади и занимала по моим прикидкам около шестисот восьмидесяти гектаров. В этой низине было достаточно места еще для двух десятков таких же плантаций. Однако уже сейчас для имеющихся площадей нужно было строить полноценный сахарный завод. Дал согласие сотне лигачевских бойцов и офицеров на акционирование в соответствующих долях производства копры и сахара.

Для давильных вил и пресса оставили всего один ветряк, иначе в других местах ставить будет нечего, но это не страшно. Пока не будет подготовлена древесина, умельцам Артема Чайки все равно заняться нечем, вот и построят сколько надо ветряков по уже готовому образцу.

Специалистов, производителей сахара, правда, не имелось, поэтому принял решение, что когда вернусь из похода, сгоняем в Индию и купим пять-шесть сотен умелых рабов. Кстати, в этих местах по такому пути пошли португальцы, и в той жизни к началу двадцать первого века на восточном побережье ЮАР проживало около миллиона трудолюбивых индийцев.

Положа руку на сердце, должен признать, что местные аборигены, особенно мужчины, работать физически не очень любят. И если негры племен свази в быту и по хозяйству более-менее что-то умеют делать, то из всех прочих, которые в будущем объединятся в клан зулусов, такие работяги, как из меня балерина. Вот воевать они хотят и умеют, этого у них не отнимешь.

Сравнил быт, культуру и общественную организацию аборигенов доевропейской эпохи с известными мне по другой жизни, и стало совершенно ясно, что в тактику взаимоотношений с ними нужно вносить некоторые коррективы. Мое определенным образом сформированное сознание, попав в глубь веков, вступило в противоречие с фактическим положением дел.

Во-первых, всех местных нужно было брать к ногтю и тащить под свою крышу. С учетом наших возможностей, с одной стороны, и разрозненности племен – с другой, никакой сложности в этом не видел. Тем более что они уже давно были готовы к объединению, но пока что не родился Зулу и не взял их под свою пяту. Так вот пусть склоняют головы к земле, вождь уже пришел.

Во-вторых, аборигены, ведущие натуральное хозяйство, станут жить своим укладом (если им не помогут наши батюшки, на коих очень серьезно рассчитываю!), они освобождаются от всех налогов, за исключением одного: половина мужчин, начиная с семнадцатилетнего возраста, прошедших обязательную детскую воинскую подготовку в племени, будут направляться на службу в вооруженные силы княжества. Срок службы десять лет с последующей возможностью получения трех дополнительных пятилетних контрактов и присвоения звания от сержанта до прапорщика включительно.

В-третьих, по окончании срочной десятилетней службы воспитанным православным христианам, а то, что они таковыми станут, нисколько не сомневался, разрешим жениться, а в собственность передадим жилье. По их желанию построим за счет казны либо квартиры в специальных городских кварталах, либо домики в сельской местности. Желающим разрешу выделять отдельный земельный надел и выдавать беспроцентный кредит на обзаведение хозяйством. Разрешу и покупку двуствольной вертикалки с нарезным стволом калибра десять миллиметров и гладким цилиндром калибра восемнадцать с половиной милиметров. Чертежи ружей, в том числе обычной горизонталки, как-то в свободное время сделал, детализировал и передал своему главному оружейнику Момчилу Петковичу для изготовления опытных образцов и внедрения в серийное производство. Двуствольная горизонталка в княжестве должна стать общедоступной для всех христиан православного обряда.

Однако боюсь, что привитая с детства привычка беспрекословно слушаться приказов вождя и неистребимое желание воевать подвигнут многих моих новых подданных служить в армии до упора. Бесплатно кормят всякими вкусностями, одевают как белых людей, дают возможность пустить кровь врагу, что еще надо? Женщину? Так никто не запрещает, лишь бы без насилия и желательно в рамках христианской морали.

Несмотря на то что по менталитету местные жители иные, от европейцев в корне отличаются, по состоянию души они ничем не отличаются от нас, ибо имеют такие же чувства и человеческие слабости. Таким образом, чтобы приручить их, нужно помочь исполниться их сокровенным желаниям – одним дать свободно трудиться, а другим – воевать.

Для верфи тоже нашли довольно удобное место. Недалеко от селения дикарей протекала речушка, неширокая, но достаточно глубокая и вполне удобная для строительства дамбы и установки двух-трех водяных колес. А морильные пруды измученная многодневным бездельем тысяча крестьян вырыла за два дня. Здесь оказалась отличная жирная глина, годная не только для кирпичного, но и для гончарного производства. И еще раскопали край мощного известнякового пласта. Так что строить город будет из чего, тем более что лес и рабсилу искать не надо.

Корабелы стали подумывать, а не построить ли на этом месте собственный поселок, сюда же можно будет перевести производство строительных материалов. Ну здесь я им не командир, государству принадлежит только половина дохода предприятий, а в вопросах администрирования они имеют полную самостоятельность. Да и другая половина дохода принадлежит лично им, вот пусть в Лигачеве и регистрируют участок или для кирпичного завода, или для поселка, или для еще одного города, или для всего, вместе взятого. Ребята ощутят вкус хорошей жизни и обязательно начнут развиваться, ибо бизнес, как и власть, затягивает в сети не хуже героина. А в их желаниях и способностях нисколько не сомневаюсь, ведь они воины и по духу и по устремлениям, такие же, как и я. Все, что будет мешать делу, истинный воин повергнет и затопчет, но своего не упустит.

Наш новоявленный парусных дел мастер Чернов Василий свое канатно-парусное хозяйство решил основать поближе к производителям конопли, в самом городе Лигачеве. Но пока конопля будет выращена, а затем вымочена в холодной проточной воде реки, пока дело дойдет до самой готовой пеньки, пройдет не менее двух лет, поэтому капитану Дуге дали задание закупить сколько возможно готового продукта в Константинополе, на обратном пути из Хаджибея.

По моим планам на восточном побережье графства должны были вырасти три опорных пункта постоянной дислокации военно-морских десантных бригад. Еще одна бригада будет дислоцирована на западном побережье, в Стоянове, а два пехотных и два артиллеристских полка побатальонно и побатарейно расквартируем по разным городам центральной части графства. План добровольно-принудительной мобилизации и воинской подготовки личного состава был рассчитан на двадцать один год. То есть к моменту начала Войны за испанское наследство армия княжества пополнится двадцатипятитысячным Африканским экспедиционным корпусом, хорошо обученным, профессионально подготовленным, отлично вооруженным и оснащенным.

Самое интересное, что формироваться армия будет именно из здешних племен. Задачу считаю вполне выполнимой, так как сейчас по побережью болтается до миллиона воинственных бездельников (не считая стариков, женщин и детей), которых мы должны лет за десять – пятнадцать взять к ногтю и определить под собственную крышу. Впрочем, весь миллион нам не нужен, солдат требуется раз в сорок меньше.

На третий день пребывания отделил от отряда новобранцев девяносто человек и передал в распоряжение капитана Лигачева – для формирования первой штурмовой роты, Первой военно-морской десантной бригады будущего Африканского экспедиционного корпуса. Среди бойцов тут же возникла кадровая тусовка, и учителя-инструкторы на должность девяти сержантов, и четыре сержанта на офицерские должности нашлись мгновенно. Остальных новобранцев, которые должны были пойти с караваном, вооружил трофейными ассегаями и щитами: их радости не было предела. Правда, заставил сшить неграм безрукавные рубашки и короткие штаны, нечего им наших девок смущать. За негритянок не беспокоился. Они, перейдя из категории «дети» в категорию «люди», получили разрешение распоряжаться своим телом и совестью по собственному усмотрению и пользовались неслабым успехом у многих (ныне холостых) морячков. И уже на второй-третий день щеголяли в подаренных ребятами тканях, в которые заворачивались, словно в банные полотенца после душа.

На территории будущего города стали появляться красавцы-женихи, новоявленные воины из соседнего племени Чока, но молодой батюшка, которому был определен сей приход, быстро взял ситуацию в свои руки:

– Какие женихи?! Какие женитьбы?! Все наши подданные должны быть добрыми православными христианами и проходить обряд венчания. А иначе вам никак жениться не позволено! Ату отсюда, нехристи!

Еще через день нашим бывшим пленным, а ныне новым подданным, отцы-священники что-то долго объясняли, уж не знаю, как, затем завели в реку и крестили в православную веру. Не думаю, что аборигены четко осознали, что это такое, но ничего, раз крест целовали, то со временем разберутся.

В конце концов пришла пора двигаться дальше, и караван, заложив вместе с Иваном Тимофеевичем и Петром Лигачевым первые камни в фундамент новой крепости, с Богом тронулся в путь.

Через двадцать один день за спиной остались одно серьезное приключение и около пяти сотен километров. А ведь когда-то это расстояние преодолевал всего за пять-шесть часов. Но сейчас фактически все шли пешком, а имеющиеся в обозе тридцать две повозки оказались полностью загружены деталями двух оставшихся водяных мельниц и трех ветряков, сельскохозяйственным реманентом, посевным зерном и запасами пищи. Все лошади, даже верховые, были навьючены добром по самое не могу. И это при том, что детали одной водяной лесопилки и одного ветряка остались в Лигачеве, а детали второй лесопилки выгрузили в двухстах километрах от побережья, в городе Павлово.

Больше всего переживал за питание, боялся, что будем недоедать, ведь для нашей оравы в день требовалось не менее трех с половиной тонн пищи без учета воды. И крупы как таковой у нас не было, был семенной материал, который жестко экономили и нормировали – для еды отпускали всего по пятьдесят грамм на человека в день. Однако обошлось, стада тучных антилоп попадались повсеместно, а дважды даже отведал вареный слоновый хобот. Вообще-то мясом наши крестьяне ранее не были избалованы, но через две недели оно им приелось.

Девчонки-негритянки по пути следования собирали подсохшие по местному зимнему времени кисловатые плоды с каких-то деревьев и кустов. Наши, следуя их примеру, тоже не отставали. В той жизни мне эти плоды на глаза никогда не попадались, и как называются, тоже не знал, однако появилась съедобная добавка к рациону, и это хорошо. Так что помереть с голоду или замерзнуть в пути здесь было очень сложно, что по достоинству оценили не только воины, но в первую очередь мужики.

Три десятка верховых лошадей все же барахлом не загрузил, а оставил под седлом, они использовались в авангарде и фланговом охранении. И только благодаря бдительности конной разведки при выходе в район живописных лесистых холмов, красивых озер и стремительных ручьев избежали серьезных неприятностей.

На левом фланге обнаружили, что наш караван скрытно преследуют какие-то аборигены. При попытке контакта в разведчиков полетели копья, в результате погибли два казака и четыре лошади.

Когда услышали первые выстрелы, воины без команды стали немедленно скидывать вьюки с лошадей, садиться верхом и выезжать на заранее отработанное построение.

– Ваша светлость! – Из-за деревьев на гнедой кобыле выскочил запыхавшийся верховой казак. – Нападение арапов! Убили двух наших! И четырех лошадей положили!

– Сколько их и чем вооружены?

– Тех, которые на нас напали, было десять и еще пять. Мы их постреляли и порубили. Но там, дальше, на холме стоит что-то, похожее на деревню, собралось их там до черта, даже не могу посчитать сколько, поэтому мы отступили за ручей. А вооружены все дротиками, копьями и щитами.

– Больше, чем нас, или меньше, хоть это можешь сказать?

– Людей где-то столько же, да и воинов не меньше.

Если учесть, что в нашем караване четыреста семьдесят два воина, двести сорок негритянских новобранцев, сто пятьдесят чернокожих девчонок и две с половиной тысячи крестьян, мастеровых и прочих некомбатантов, то действительно немало.

– А холм высокий?

– Не очень, но наступать придется снизу вверх.