Текст книги "Славия. Паруса над океаном"

– О! Васька, смотри, а у них девки тоже ничего так, – послышался рядом голос одного из моих помощников лейтенанта Ильи Сокуры.

– Угу, – сказал Бевза и добавил: – А воинов среди них нет, только какие-то голые мужики с палками.

Они стояли рядом и так же, как и я, внимательно рассматривали берег, а за спиной была деловая суета. Лейтенант Кульчицкий в это время стоял на вахте и отдавал приказы рулевому, боцман дудел в свисток и строил якорных матросов, марсовые сержанты погнали на ванты рифить паруса. Наконец корабль лег в дрейф, и под управлением боцмана была приподнята, выведена за борт и спущена шлюпка. Кульчицкий приказал провести промеры глубин.

В управление кораблем я не вмешивался, ожидал действий вахтенных офицеров. Вот и сейчас не обманулся. Выяснив, что можно подойти прямо к берегу, лейтенант, коротко сманеврировав с помощью бизань-гафеля, аккуратно причалил правым бортом. Швартовые концы тоже заводил осторожно, с помощью шлюпки.

Лейтенант Кривошапко на «Селене» выполнял аналогичные эволюции. В общем, можно было сказать, что моя команда мореманов состоялась. Теорию офицерам я преподавал сам, в море они ориентировались неплохо даже ночью, значит, можно было прийти на Канары, принимать экзамен и вручать патент. Пусть получают корабли, берут кого-нибудь из моих сержантов помощниками и отбирают команды из казаков-переселенцев.

На их место возьму боцмана Палия и сержанта-бомбардира Новикова, а оставшегося марсового сержанта переведу на должность боцмана. Да и на освободившиеся вакансии имелось кого подобрать, у нас на кораблях плавали настоящие воины. Кстати, Новикова хотел оставить дома, рядом с Настей, но тот уперся и все же уговорил меня взять его с собой. Он знал о будущих возможных перемещениях по карьерной лестнице и упускать возможности никак не хотел, даже Настя его поддержала.

– А как же ты с тремя детьми здесь будешь? – спросил у нее.

– А что? Да всегда так было, казачка держит дом и воспитывает детей, а казак им обеспечивает нормальную жизнь. Вот пусть и обеспечивает, а то некоторые наши друзья уже давно выбились в офицеры, а мой все сержант.

Восстановившаяся за месяц после родов Настя уже не выглядела перепуганной пигалицей. Проводив угрюмым взглядом группку прошмыгнувших мимо веселых индианок, она продолжила: – Да и нечего ему сейчас здесь делать, а помощницы у меня есть. У меня здесь сто подружек.

С оставшейся в Николаеве яхты «Ирина» боцмана и одного сержанта тоже забрали в морскую школу на Канары. Унтер-офицеры, которые прошли кругосветку, капитанами кораблей должны были стать в первую очередь.

От воспоминаний отвлекло интенсивное шевеление в толпе аборигенов. Вот они расступились, и к берегу подошла пара сотен мужчин, вооруженных длинными палицами с костяными наконечниками.

– Лейтенант Бевза, – повернул голову я. – Спустить трап, взять из старых трофеев пару копий и полдюжины ножей и обменять все это на десять больших черепах. А еще нужно выменять фруктов и добыть свежую воду. Ясно?

– Так точно, – недоуменно пробурчал тот, а потом все же спросил: – Но не понял, все это должен сделать я?

– А кто же еще? Возьми с собой людей сколько надо и действуй, а мы тебя подождем.

– Так мы что, отдыхать здесь не будем?

– Нет.

– А если не поменяют?

– А ты сделай так, чтобы поменяли, или возьми силой, но сегодня нам желательно договориться. Давай-давай! Нечего на дурачка косить. Вам, ребята, пора уже привыкать к самостоятельности. Ясно?

– Так точно! – вполне уверенно отчеканил Бевза.

– Тогда действуй.

Не буду долго рассказывать, как он в сопровождении кирасиров сходил на берег и представлялся местному полуголому вождю, стуча латной перчаткой в бронированную грудь, как объяснял, что ему нужно, и как вел торг. Тем не менее задолго до заката на корабли поступили три тушки тюленьего мяса, девять больших черепах, пять шлюпок бананов и ананасов, была полностью заменена питьевая вода. А еще выменяли воистину величайшие для европейского рынка ценности – две полные шлюпки кораллов, три сотни крупных темно-перламутровых жемчужин и целую тыковку (это у них такая мерная посудина) мелкого жемчуга. Сколько это все могло стоить, даже не представлял, но мы заплатили сущую ерунду, всего лишь три копья, два десятка ножей и старый палаш.

Благодаря подветренной бухте в океан корабли выходили под наполненными парусами. Да, прекрасное место для огромного порта, видать, создавая здесь базу, американцы дураками не были. Впрочем, мы тоже не будем.

– Отличное место! – восторженно повторил Бевза, провожая удаляющийся берег.

– Нравится?

– Да!

– Этот остров не единственный на архипелаге, их здесь шесть или семь крупных и до двух десятков мелких. И, да, все красивые, – согласился с ним. – Между прочим, ни на одном из них нет ни одного хищника, даже змей, мух, вшей и тараканов, земля исключительно благодатная, говорят, сухая палка может прорасти.

Еще немного поговорил, наблюдая берега прекрасных островов, которые кому-то из моих людей придется осваивать, потом перешел на бак, посмотреть очередной закат. Плыло привычно золотое солнце, тучи не нависали, значит, погода должна была держаться устойчивой. Ураганы и тропические штормы здесь наиболее вероятны с июня по ноябрь, поэтому сейчас время для судоходства исключительно хорошее.

Зная координаты Кантона, расстояние к нему от Жемчужной гавани (наименование решил не менять) определил в пять тысяч шестьсот пятьдесят миль. Таким образом, если погодные условия будут стабильными и никаких других экстраординарных происшествий не случится, дней за шестнадцать – восемнадцать мы окажемся на месте.

К сожалению, «закон бутерброда» никто не отменил. Миль за сто десять от острова Тайвань, который еще совсем недавно назывался Формоза, сменилось направление ветра и резко задул прерывистый вест, заставив идти короткими галсами. Рассветное небо раскрасили красно-медные полосы, которые вскоре скрылись за сгустившимися темными тучами. А дельфины, постоянно сопровождавшие нас, к присутствию которых мы стали привыкать, куда-то исчезли.

К началу моей первой вахты хлынул колючий дождь, сила ветра достигла девяти баллов, разразился мощный шторм. Мы особо не опасались, наши «Алекто» и «Селена» выдержали настоящий ураган. Тем более что на борту нынче всякие штатские отсутствовали и можно было капризы природы терпеть спокойно.

Фактически так и получилось, в каюте прилег, даже не раздеваясь, но после полуночи проснулся от ощущения чего-то неправильного. Как будто потерялась стабильность хода, а корабль вместо очередной смены галса вдруг зарыскал, выходя на боковую волну. Выскочил на палубу, сразу же попал под пронизывающий ветер и холодную водяную пыль.

– На бушприте строп ватер-штага[64]64
  Ватер-штаг – название такелажа на парусных судах.


[Закрыть] лопнул, – доложил вахтенный офицер Илья Сокура.

– Да как он мог лопнуть, там же дополнительные плетения?!

– Не знаю, сир. Пришлось убрать стаксели и выбросить плавучий якорь. Сейчас вахта марсовых этим занимается, заведем новый линь и перетянем, думаю, за две склянки управимся. А потом уже, когда придем в порт, все поправим.

– Разумно! Действуй! – согласился с ним.

– «Селена» вышла из зоны слышимости. И сигнальных фонарей не видать, – добавил он. И действительно, сквозь рокот шторма звона склянок ведомого слышно не было. В хорошую погоду звук рынды отчетливо различался и за четыре мили, сейчас же и в двухстах ярдах ничего было не разобрать.

– Не страшно, Кривошапко нормальный шкипер, а место встречи известно. Сейчас на траверзе левого борта должны быть Филиппины, а прямо по курсу разные мелкие острова. Осталось пройти Восточно-Китайское море, и все.

– Стихает, – мистер Рей Свифт кивнул в сторону выхода из залива, поднял оловянный кубок с вином и сделал короткий глоток.

– Истинно так, – согласился с ним мистер Клиф Райт и приподнял свой кубок. – В полдень можно будет выходить. Повезло нам на этот раз.

– И на этот раз тоже, Клиф. Грех Бога гневить, все делается благодаря Его промыслу.

На палубе трехмачтового восемнадцатипушечного флейта с развевающимся на корме британским флагом расположились за выносным столиком два молодых джентльмена не старше двадцати пяти лет. Один был одет в камзол темно-красного цвета, а второй в ярко-оранжевый. Оба темноволосые, широкоплечие, немного грузноватые, джентльмены походили друг на друга как братья. Впрочем, они и вправду состояли в близком родстве, их матери являлись родными сестрами.

В заливе, расположенном внутри высокой подковообразной скалы, укрывшись от шторма, стояли два совершенно одинаковых корабля. Дружные кузены, младшие сыновья достойных бизнесменов, торговавших в Саутгемптоне зерном и шерстью, вместе строили их на верфи Амстердама. Хотели вначале заказать у себя в Англии привычные двухмачтовые шхуны, но в конце концов уговорили своих родителей финансировать более серьезный проект. И вот третий год бороздили моря и океаны.

Доставляли в амбары и склады родителей зерно и лес, шерсть и хлопок. Однако в начале прошлого года, загружаясь в Бенгалии хлопком, обратили внимание на то, что их соотечественник мистер Джонсон закупил на сто фунтов стерлингов (очень значительную сумму) десять упаковок некого вещества, называемого опий, с которым отправился в Европу. Они рискнули купить одну упаковку на пробу, и когда в Кантоне догружались шелковыми тканями, Рей ради интереса показал новый товар местному торговцу, господину Мао Дапу. Каково же было их удивление, когда тот за всю упаковку предложил сорок пять лян[65]65
  Лян – мера серебра в Китае, выполняла функцию денег. В Шанхае равнялась 37,8 грамма.


[Закрыть], то есть за товар в десять фунтов давали почти пятьдесят!

С тех пор пошло-поехало, и остановиться оказалось невозможно. Деньги это вообще интересное дело, а большие деньги затягивают с головой, как омут. Сейчас делали уже пятый рейс в Кантон, но главное заключалось в том, что пока на этом рынке они оказались единственными продавцами бенгальского товара, обычно опий покупался через остров Ява. Информацией с другими торговцами кузены делиться не спешили.

В данный момент они везли последнюю партию прошлогоднего сбора макового молочка и планировали наконец загрузиться чаем и проведать Европу. Однако, добирая в Сингапуре питьевую воду, прознали от других торговцев о нападении на остров Формоза маньчжурской армии Цинской династии. Приверженцы династии Мин были свергнуты, а их армия полностью разбита. И сейчас там собралось множество голодных пленных солдат, которых продавали по три головы за один лян. Между тем в Кантоне их можно было сбыть по ляну за голову, а в городе Ху, то есть в Шанхае, – по два.

Тоже хороший бизнес. Вот и рванули сначала к Формозе, где в порту города Дунду действительно выкупили тысячу бывших молодых солдат. Были они невысокими ростом и тощими до невозможности, одни ребра торчали, да и в трюмы их запихали, словно селедки в бочки. Чтобы лишний раз не кормить и при этом успеть доставить на рынок живыми, решили после погрузки отправляться немедленно. Однако нарвались на сильнейший шторм, флейт Клифа едва не налетел на скалы, поэтому решили спрятаться в любой подходящей бухте среди гряды множества островков. К счастью, такая бухта нашлась, малюсенькая, но два корабля в ней поместились.

– Мистер Свифт! Сэр! – послышался с берега голос, это со скалы быстро спускался наблюдатель. – Там парус, сэр! Идет прямо к нам!

– Чей парус?!

– Далеко, сэр, пока не видно!

Глубина в заливе была приличная, корабль пришвартовали прямо к берегу, поэтому они сбежали вниз по приставленному трапу, сбитому из двух досок. Взобравшись на скалу, стали смотреть в подзорные трубы. Ветер уже значительно стих, но волнение должно было сойти на нет еще не скоро.

– Вижу три мачты. Это не фрегат? Что скажешь, Рей?

– Похоже, это флейт. Да, такой же, как и у нас. Нет, двадцатипушечный.

– А флаг видишь?

– Нет, пока не вижу.

Они еще добрых две склянки просидели на скале, пока не дождались смены галса и не увидели развернувшийся флаг.

– Испанец, – тихо проговорил Рей.

– Испанец! С изумрудными парусами! – радостно воскликнул Клиф, они переглянулись. Совсем недавно англичане дали себя уговорить лондонскому купцу мистеру Картеру и на рассвете из засады напали на трехмачтовую испанскую баркентину. Втроем расправились с ней быстро, и в живых ни одного моряка не оставили. Баркентину тоже сожгли, но специи, которые перегрузили, потянули на сорок две тысячи талеров – каждому.

Войны с Испанией сейчас не было, а их самодеятельность считалась пиратством чистой воды. Узнал бы кто чужой, виселица была бы гарантирована. Однако чужих здесь не имелось, команду держали испытанную, зачем отказываться от хорошего бизнеса. Тем более что об «испанцах» с изумрудными парусами, на которые вместо нормальных пушек поставили какое-то убожество, не слышал только ленивый.

Они опять переглянулись, при этом Рей пожал плечами.

– Смотри, как тяжело идет, а? Видно, нормально загружен. Берем!

– Ладно, – согласился Рей. – Тогда сделаем, как в прошлый раз. Ты выходишь наперерез, разряжаешь книппели по парусам и картечь по палубе, а я перед этим обойду остров, зайду ему с кормы и разряжусь по портикам. Скала высокая, он нас не увидит. На абордаж пойду со стороны расстрелянного борта, так?

Глава 7

К утру шторм стал стихать, сила ветра снизилась баллов до семи, да и направление его стало круто меняться, что позволило вначале взять бакштаг и потом постепенно перейти на полный бакштаг. Заступив на свою вахту, приказал идти под всеми парусами. Ночной ремонт выполнили благополучно, оснастка пела, корабль был хорошо управляем, и сейчас, оседлав волну, шел со скоростью семнадцать узлов.

Прямо по курсу появилась гряда небольших островков, которые, согласно лоциям, находились на траверзе Формозы. Значит, мы вошли в воды Восточно-Китайского моря. Отдав команду марсовым сержантам на фоке и гроте уменьшить парусность, сменил галс, чтобы аккуратно пройти между скалистыми островами. Мели на карте не указывались, глубины должны были быть хорошими, но все же… машине заезжать в гараж на скорости тридцать километров в час можно, но не рекомендуется. Приблизительно так это выглядит, когда идешь под всеми парусами в трех кабельтовых от кромки незнакомого берега.

Вдруг от силуэта скалы ближайшего острова отделились верхушки корабельных мачт. В первую секунду подумалось о «Селене», вот она где затерялась, но тут же сознание переключилось на стремительно вынырнувший корпус флейта и вспухшие белые паруса. Белые! Адреналин мгновенно вспенил кровь, а по мозгам ударил страх: «Попался! Попался, как последний салага!»

– К бою! – заорал что есть силы. Подскочив к висящему на рожке рупору, выхватил его и повторил: – К бою!

«Британец», отметило сознание, опознав появившиеся из-за острова корму и флаг противника. Орудийные стволы его правого борта смотрели из открытых портиков прямо на нас, вот-вот должен был последовать залп. И действительно, в темных люках заметил отблески огня жаровни и немедленно постиг весь тот ужас, который может произойти. Ведь сейчас большая часть воинов, выполняя мою команду, займет штатные места согласно боевому расчету. То есть будут на палубе, которую вражеская артиллерия сметет в упор, словно метлой. Подтверждая мои мысли, раздался топот множества ног, и первые бойцы, вооруженные винтовками, появились на верхней палубе.

– Ложись! Всем ложись! – показывая пример, упал под ограждение квартердека.

Заметил, как возле присевшего у штурвала рулевого (почему он не упал, спрашивается?) объявился лейтенант Бевза, который должен был сейчас принимать вахту, увидел, как отрабатывают команду «ложись» другие воины. Лишь марсовые матросы остались на боевом посту, зависли на вантах в ожидании распоряжений о выполнении эволюций. Еще в наступившей тишине услышал, как, несмотря ни на что, стукнули крышки наших портиков, значит, и мои пушкари приготовились к бою.

Борт противника озарился вспышкой, следом послышался звук залпа, а затем раздались свист картечи и визг книппелей. Треск ломаемого дерева был громкий, как выстрел, брам-стеньгу грот-мачты заломило и обрушило за борт вместе с парусным вооружением и тремя марсовыми матросами. Одного из марсовых фок-мачты разорвало книппелем, и он свалился на палубу бесформенными кусками мяса. Раздались хлопки наполненных воздухом, но теперь пробитых и рвущихся под напором ветра парусов.

У рулевой тумбы колесо штурвала отсутствовало, а рядом с ней лежал без чувств лейтенант Бевза. Кисть его левой руки оторвало, а из обрубка хлестала кровь. Вахтенного рулевого матроса тоже видно не было, только место пролома фальшборта обильно забрызгала кровь, а между стоек перил застряла оторванная нога. Моя грудь тоже стала влажной и теплой, когда выдернул из-под ключицы большую дубовую щепку.

Корабль противника еще окутывал черный дым, который фронтом несло на нас, но я уже вскочил, скинул хубон, резко оторвал рукав рубашки, подбежал к Бевзу и крепко перетянул ему культю.

– Доктора сюда, – хрипло просипел подбежавшим матросам и стал осматриваться.

Ах ты гадство! Кабельтовых в четырех со стороны кормы под углом к тому же многострадальному левому борту развернул открытые орудийные порты второй точно такой же «британец».

– Марсовые – вниз! Остальные – ложись! – закричал я, но этот противник выполнял эволюции и целился еще добрых минуты три. Это нам тоже было на руку, наш неуправляемый корабль заваливало под боковую волну, и, несмотря на то, что его безбожно болтало с борта на борт, он становился к противнику строго кормой, чем значительно уменьшал площадь поражения. Но все равно, выстрел будет почти в упор, думал, мало не покажется.

За это время, громко переговариваясь с офицерами и сержантами, выяснил, что с курсантами все в порядке, а в команде погибли четверо марсовых матросов и один рулевой. Еще семь человек были ранены, себя к пострадавшим не причислял, так как кровь идти перестала.

Опять раздался залп, и наш корабль ощутимо вздрогнул. Внизу на опердеке послышался звон, словно ударили в большой колокол, а затем глухо стукнуло. В голове гудело, палубу качало, но я заставил себя подняться и подойти к ограждению трапа, ведущего на нижнюю палубу. Здесь, держась за поручни, уже стояли Полищук и Новиков. Сокуры и Кульчицкого еще видно не было, они потащили Бевзу к доктору.

– Новиков, что там?

– Ядро пробило кормовую обшивку и раскололо ствол одной каронады по левому борту. Та оборвалась и зашибла Степана Малька. Насмерть.

– Ясно. Всем оставаться на местах, сейчас уберем качку, и тогда начнем воевать. Якорную вахту ко мне! Отдать правый якорь!

Хватаясь за поручни, на палубу вышли четверо матросов, перебегая при качке от борта к борту (когда правый борт заваливало вниз, бежали к левому вверх, и наоборот), они добрались до якорной площадки и разблокировали правую лебедку. Конец заметно ослаб, они его зафиксировали, и он сразу же натянулся, при этом корабль заметно качнуло, и корму медленно-медленно стало разворачивать против волны. Дело это не быстрое, но нам спешить было некуда, инициативу мы дарили противнику, пусть радуется.

Первый пират оказался ближе, но он шел против ветра, поэтому добираться по времени ему оставалось минут тридцать. Сейчас он закладывал очередной галс, но все равно собирался притираться к нашему левому борту. Значит, разряжать пушки второй батареи не планировал, уже берег почти свое имущество. Что ж, блажен, кто верует. А вот второй успеет раньше. Увидел, что мы особо не шевелимся, и также направляется к левому борту. Ну и флаг тебе в руки.

– Антон, – сказал стоявшему рядом Полищуку. – У нас серьезные потери, надо будет отобрать десяток старших курсантов и поставить стрелками на квартердек.

– Сделаю, у меня в хороших стрелках числится сорок три пацана.

– Отлично, тогда будем ставить боевую задачу. Внимание! Офицеры и боцман, ко мне! – Корабль болтало гораздо меньше, поэтому к трапу они подбежали, уже не пританцовывая. – Боевым расчетам занять свои места! Абордажникам противника дать возможность закрепиться. Повторяю, не бегать, не отсвечиваться, находиться в укрытиях, но приготовиться к открытию огня и старту на абордаж. Первую партию возглавляю лично, моим помощником идет лейтенант Сокура. Наша зона ответственности – шканцы противника. Понятно? – посмотрел на лейтенанта.

– Так точно!

– Зона ответственности второй партии – от бака до шканцев. Ее возглавит майор Полищук, а помощником к нему пойдет мичман Палий. Да, с сегодняшнего дня ты мичман и переходишь на должность моего помощника, кандидатуру нового боцмана мы обсудим после боя.

– Старшим на «Алекто» назначается лейтенант Кульчицкий. Твоя задача – винтовочный и пулеметный огонь по живой силе на втором корабле. Не дайте ему уйти, режьте пулеметами по парусам. Понятно, Кульчицкий?

– Так точно!

– В случае моей гибели примешь команду корабля. Вопросы? Вопросов нет. Тогда напоминаю, открываем огонь и действуем только по моему приказу. Все, идите с Богом и готовьтесь. Новиков, ко мне!

– Слушаюсь, сир! – Главный бомбардир взлетел по трапу с опердека буквально за несколько секунд.

– Подготовь обе батареи к бою.

– Готовы обе.

– Молодец, тогда вот что, мичман.

– Виноват, я не мичман, а сержант.

– Не придуривайся, Коля, ты же знаешь, что в таких вопросах твой князь не ошибается. Подбери из числа капралов достойную кандидатуру на свое место, с сегодняшнего дня станешь моим помощником.

– Есть! Благодарю, сир!

– Теперь слушай внимательно, очень скоро корпус нашего корабля сместится, он станет против волны. А я его смогу еще немного подправить, чтобы на траверзе левого борта появился тот самый первый фраер ушастый.

– Кто появился?

– Да вот тот пират, который стрелял первым. Выставишь каронады на прямую наводку плюс превышение полвитка. Если успеем, заведем шпринги и зафиксируем корабль, а если нет, будем стрелять так. Команду «огонь» дам на высокой волне.

– Все понятно, сделаем. А потом можно повеселиться?

– Нужно, пойдешь в моей команде. Нам сейчас понадобятся клинки всех воинов. Видишь, сколько пиратов торчит на палубах? Даже отсюда видно, человек по семьдесят – восемьдесят. Все, иди с Богом.

Все же пришлось ускорить процесс разворота корпуса корабля, так как через десять минут стало ясно, что один противник мог перекрыть директрису, и у второго останется возможность свободного маневра.

– Ну-ка, ребята, кто у нас марсовые с бизани? Вы двое, гафель на ветер!

Матросы выскочили из укрытия, рванули узел принайтованного конца и резко потянули верхнюю шкаторину[66]66
  Шкаторина – название устройств парусного вооружения.


[Закрыть]. Ранее сложенный гафельный парус наполнился ветром и стал быстро разворачивать судно. Бушприт противника уже скользил в нескольких метрах от нашей кормы, когда соосная орудиям планка ограждения квартердека стала смотреть строго на грот-мачту первого противника.

– Пушкари, огонь!

Рявкнули наши каронады, и прежде чем второй флейт перекрыл видимость, успел заметить, как снаряды поразили цель. Затем ощутили удар от столкновения, послышался жуткий скрип трущегося дерева, и на наш фальшборт полетели абордажные кошки. Выдержав несколько секунд и дождавшись, когда матросы противника перекинули трапы, скомандовал:

– Всем огонь!

Из-за бухт и щитов, из люков и трапов вынырнули мои воины и открыли частый винтовочный огонь, словно работало несколько пулеметов. А вот и действительно застрочили пулеметы, они ударили по только что раненному пушкарями флейту. После шестого выстрела заметил, что вдруг исчезли все цели. Это мы что, их всех свинцом забили, или как?

– Внимание! Боцман, свисток! Винтовки долой, приготовить палаши и револьверы! Вперед! – Оттолкнул с пути Сокуру, пытавшегося меня оттеснить, рванул к ближайшему трапу и на чужой корабль влетел самым первым.

Справа под бортом периферийным зрением заметил, как что-то шевелится, не задумываясь, направил револьвер и моментально выстрелил. Увидел упавший под ноги пиратский пистоль, даже не посмотрел на его бывшего обладателя, полоснул палашом другого стоявшего на корточках раненого врага и выбежал на квартердек. Какой-то франт в ярко-оранжевом камзоле разрядил пистоль чуть ли не мне в лицо, но я успел резко уклониться и уйти в сторону. За моей спиной кто-то вскрикнул, но отвлекаться было нельзя, только мельком взглянул на обувь находящегося сзади. Да, это был кто-то из наших, потом разберусь. А сейчас, сделав ложный выпад, обманул противника, обратным движением резанул его руку и уколол в горло. Слабый фехтовальщик попался.

Моя территория была чистой, пришла пора осмотреться. Оказывается, мою спину прикрывали бомбардиры, а ранение в плечо получил Новиков. Круглая пуля вырвала кусок мяса, но это не смертельно, заживет, как на собаке. С высоты квартердека было хорошо видно, что никаких очагов сопротивления уже нет, на палубе остались только расстрелянные и порубленные трупы. Наш флейт тоже выглядел неприглядно: побитый шрапнелью, с обломанной мачтой и порванными парусами.

Минут через десять по трапу с нижних палуб поднялся забрызганный кровью Полищук.

– Все, – глубоко дыша, сказал он. – Всех вырезали. Только в трюме рабы остались, набито их там, чуть ли не друг на друге сидят. Монголы какие-то. Мы их пока закрыли, оставили, как и было.

– Потери?

– У меня четверо раненых, не тяжелых.

– Отлично! Лейтенант Сокура! Первое, принимай трофей. Второе, втянуть трапы на борт и ослабить концы абордажных крючьев. Третье, освобождай палубу от трупов. Эй, лейтенант! – позвал Кульчицкого, стоявшего рядом, но на квартердеке нашего корабля. – Прикажи отцеплять крюки, пойдем брать трофей для тебя.

– Ура!! – закричали на кораблях.

В подзорную трубу было прекрасно видно, что два наших пулемета и десяток стрелков выкосили матросов противника, как траву. Видно, управлять кораблем с разорванными пулеметным огнем парусами оказалось некому, и флейт как-то странно, дугообразно циркулировал. Поэтому и настигли его быстро, буквально за два с половиной часа. Геройствовать оставшиеся пираты не стали и сопротивления не оказывали, надеялись на чудо. Но чуда не произошло, оставил в живых лишь капитана для допроса и трех матросов для уборки трупов и мытья палубы, а остальным порубили головы и выбросили в море.

Этих четверых мы так и не убили. Дал слово бывшему капитану Рею Свифту сохранить им жизнь, взамен получил важнейшую торговую информацию о каналах приобретения и сбыта различных товаров, а также тайник с деньгами кузенов, устроенный в Индийском океане на одном из безлюдных Мальдивских островов. Не хотели они все деньги возить на кораблях, в жизни всякое случается. Вот и случилось.

Но я не давал обещания пиратам, что не передам их в руки правосудия, поэтому доставил в Европу и сдал властям Малаги. А они устроили судебный процесс, который кончился публичной казнью через повешение всех четверых. Судили их за пиратство. Но это случилось четыре месяца спустя, а сейчас был «полон рот других забот». Слава богу, все раненые пошли на поправку, даже у Васи Бевзы исчез жар.

После боя стянули в бухту все три корабля и стали на ремонт. Перед этим облазил оба трофея, и что сказать? Корабли понравились. Обратил внимание на то, что наши снаряды свободно прошили двухслойную обшивку борта полуметровой толщины, думаю, что прошьют и метровую, так что некоторым линкорам тоже мало не покажется. На опердеке поверхность палубы, борта и потолок были густо иссечены мелкими, размером с ноготок осколками. Да, сталистый чугун – это страшная штука.

Выбравшись на открытую палубу, учуял запах дыма и готовящейся пищи. Весь берег усыпали группки рабов, они действительно были измождены, еще недельку такой жизни, и от узников Бухенвальда не отличить.

– Что с ними делать? – спросил Антон. – Бросим на острове или продадим?

– Зачем же разбрасываться таким ценным ресурсом? Пошли, подойдем к ним.

Антон сразу же захватил в сопровождение десяток стрелков и кивнул на бак караульным пулеметчикам. Мы подошли ближе к расположившимся на свежем воздухе в ожидании булькающей похлебки китайцам. Все пленные оказались людьми нестарыми, лет до тридцати, а большинство – так вообще мальчишки не старше восемнадцати. Я взобрался на высокий валун и, привлекая внимание, поднял руку.

– Кто понимает по-английски? Кто понимает по-испански? – спросил на разных языках. Оказывается, были среди них и довольно образованные люди, таких поднялось и подошло тридцать восемь человек.

– Внимание! Насколько мне известно, ценных рабов здесь нет, все, за кого могли уплатить выкуп, уже давно дома. Вы никому не нужны, а если нужны, то заплатить за вас некому. Я правитель справедливый и готов дать вам право выбора. – Обвел взглядом внимательно слушавших меня оборванных и голодных китайцев. – Таким образом, у вас есть два пути. Первый путь простой: быть проданным хозяевам рудников на рабском рынке Кантона. И путь второй. Вы мне приносите клятву верности, положив руку на священную книгу, где записаны слова Господа нашего, после чего получаете свободу. Вы будете обязаны отслужить десять лет на принадлежащих мне кораблях, при этом рядовые матросы станут получать оплату два талера в месяц, а сержанты – от пяти до шести талеров. Ну а если кто сможет выслужиться до офицерского чина, будет получать от десяти до тридцати талеров. Вижу, бывшие офицеры среди вас есть. – Китайцы между собой удивленно переглянулись, вероятно, такие деньги никогда никому не снились. – По окончании десятилетнего контракта разрешу всем жениться и дам земли столько, сколько смогут обработать. Сержантам позволю жениться через пять лет, а при получении офицерского звания – сразу. Офицером, правда, стать нелегко, но возможно. И еще, если кто-то из вас умеет работать со стеклом, фарфором, керамикой, металлом, знает другие добрые профессии, то служить необязательно. Такому сразу же помогу с жильем, невестой, работой и достойной оплатой труда. Все, думайте, сейчас каждый из вас творец собственной судьбы.

– Что-то сомневаюсь, глядя на этих несчастных, что из них могут получиться добрые матросы. – Антон недоверчиво покачал головой.

– Ты даже не представляешь, насколько они трудолюбивы, и матросами будут хорошими, не сомневайся, особенно марсовыми. Летать по вантам станут, как обезьяны.

После обеда на берег вынесли скамейки и столики, усадили курсантов с ручками, записными книгами и маленькими клочками писчей бумаги. Бывший раб подходил к столу, клал руку на Евангелие и называл свое имя, вот и вся процедура. А курсант по своему разумению как слышал, так и записывал имя претендента в книгу и на бумажку, которую тут же вручал новому служащему. Так и появились у нас новые Иваны, Васи, Коли, Чуки и прочие Чаны, а фамилии мои пацаны вообще записывали по совершенно непонятным соображениям. Таких, например, как Малой или Шкет, в княжестве объявилось очень много.