Текст книги "Убить Кукловода"

О своём суверенитете заявила Россия. До сих пор она входила в состав СССР на правах одной из пятнадцати республик, не более того, хотя по размеру территории, природным запасам и количеству населения сама по себе была огромным государством. Депутаты избранного в девяностом году Российского парламента продекларировали независимость и самостоятельность республики, а возглавил парламент популярнейший политик Глеб Мельников.

Бывший руководитель крупной области, переведённый в Москву, и по предложению Холмогорова избранный в Политбюро, Мельников одно время возглавлял столичный горком, где проявил себя лидером энергичным, жёстким, решительным. На пленуме ЦК в восемьдесят седьмом году он неожиданно раскритиковал Генерального и кое-кого из других руководителей за обилие слов и ноль практических дел. Далее Мельников – дело неслыханное! – врезал генсеку ниже пояса, заявив, что не собирается управлять Москвой по звонкам и указке Риммы Михайловны Холмогоровой… Это прозвучало, как взрыв термоядерного фугаса. Римма Михайловна, дама красивая, властная, чертовски элегантная, охотно играла роль первой леди СССР и не стеснялась давать советы по управлению страной. По этому поводу роптали многие, но выступить осмелился лишь Мельников.

И, естественно, пострадал. Хотя и не так сильно, как мог бы. Вместо того, чтобы стереть вольнодумца в порошок, Холмогоров лишь вышвырнул его из Политбюро, но оставил в ЦК и даже предоставил кресло министра без портфеля. Тем не менее, казалось, на политической карьере Мельникова можно ставить крест. Кто же знал, что не пройдёт и двух лет, как опальный московский лидер на волне всенародной любви триумфально изберётся в Верховный Совет СССР, затем станет народным депутатом РСФСР и возглавит Российский парламент…

Триумф Мельникова – это крупнейшее поражение Холмогорова, которому и без того приходилось тяжко. Теряя опору в партии, в обществе, в силовых структурах, Генеральный секретарь, ставший в девяностом году также президентом СССР, всё глубже погружался в одиночество. Ближайшие соратники, устав от его многословия, политиканства, беспринципности, покидали Холмогорова. Он смутно ощущал, что занимается безнадёжным делом: ремонтирует фасад горящего здания. Единственная сфера, где у него действительно всё получалось, была внешняя политика. Мир любил Холмогорова. Ему аплодировали за окончание войны в Афганистане, за вывод войск из Германии, за демократизацию СССР – и это действительно были исторические достижения. Президент США заявил, что больше не считает Советский Союз империей зла. Холмогоров охотно и много ездил с визитами за границу, всё меньше уделяя внимания делам внутри страны, где всё было плохо…»

Историк Лисогонов прав. Советский Союз в свои последние годы – это полная развалина. Страну захлестнул рост цен, инфляция, абсолютный дефицит. Забастовки и митинги бушевали «от Москвы до самых до окраин». Повсюду гремело требование запретить партию, призвать КПСС к ответу. Политбюро и правительство были, в сущности, деморализованы, и лишь Холмогоров пытался делать хорошую мину при плохой игре, выступая больше обычного.

Это было смутное, странное, болезненное время больших перемен на фоне агонии страны. Казалось, что из чрева издыхающего советского монстра на белый свет нарождается что-то новое. Но что?

Было мучительно ясно, что развязка приближается. Перестав доверять Холмогорову, соратники решили отстранить его от власти. Сложился комплот из пожилых руководящих романтиков, мечтающих сохранить СССР. Сформировали Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению, куда вошли вице-президент, премьер, председатель КГБ, министры внутренних дел и обороны, секретари ЦК, крупный промышленник и твердокаменный аграрий-колхозник. Комитет руководил страной два августовских дня. На третий, испугавшись собственного народа, который сомкнулся вокруг российского президента Мельникова и отказался подчиняться указам ГКЧП, путчисты сдались и полетели на поклон к Холмогорову. Все эти дни он провёл на своей черноморской даче, где его вроде бы арестовали. А может, и не арестовали, просто сам решил отсидеться и посмотреть, чем кончится заваруха… Темна вода во облацех.

Ясно одно: желая спасти Советский Союз, ГКЧП нанёс ему последний удар. Провал путча, двусмысленная позиция президента СССР, показали, что Центра, как такового, более не существует. Начался парад суверенитетов, республики одна за другой выходили из состава Союза. Отчаянные усилия Холмогорова сохранить страну уже ничего не могли изменить. Наконец о выходе из СССР заявили Россия, Украина и Белоруссия.

После этого, в декабре девяносто первого года, президент Советского Союза Максим Холмогоров подал в отставку. Причина была уважительная: руководить больше было нечем, Советский Союз прекратил существование.

Говорят, закончив своё последнее выступление по Центральному телевидению, Холмогоров ушёл в комнату отдыха, налил стакан коньяку и сказал помощнику:

– Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Всякий конец – это нередко начало чего-то нового. Однако новая глава бурной летописи Агасфера началась примерно за год до распада Советского Союза.

Однажды, во время очередного сеанса связи, матрица доложила, что спасла жизнь человека.

– В добрые самаритяне подался, что ли, на старости лет? – съязвил Агасфер и в ответ услышал такую вот историю.

Покинув тело Суслова, «альтер эго», как уже было сказано, вселилось в скромного работника бюро ритуальных услуг Евгения Петровича Винтокрылова, и в этой ипостаси просуществовало до перестройки. Томясь вынужденным бездельем, он разнообразил похоронные будни усиленным потреблением спиртного и амурными похождениями. Свои алкогольно-сексуальные ощущения он самым добросовестным образом транслировал вечному страннику.

Но вот пришёл Холмогоров, разрешивший свободу слова, проведение митингов и создание кооперативов. Для советских граждан это стало окном в мир частного предпринимательства, о котором знали только понаслышке. Начался бум. Кооперативы регистрировались табунами. Мелкие, в подавляющем большинстве, спекулировали дефицитом (а дефицитом было решительно всё), оказывали услуги, открывали платные туалеты. Немногочисленные серьёзные создавались при госпредприятиях. Свою продукцию предприятие отпускало дочернему кооперативу по себестоимости, кооператив реализовывал её уже по настоящей цене, а разницу верхушка предприятия рассовывала по карманам.

Сосед матрицы-Винтокрылова, Вадим Натанович Лозовский, был кооператором из мелких, притом неудачником. Он пытался торговать строительными материалами, проектировать частные и промышленные объекты, открывать кафе – и постоянно прогорал. То клиентуры не было, то кассир сбегал с выручкой… А долги между тем росли. Кредиторы, в зависимости от степени интеллигентности и фантазии, грозились описать имущество, отнять квартиру, наконец, оторвать голову или прогладить раскалённым утюгом с макушки до пят. И вот однажды поздним осенним вечером этот немолодой суетливый человечек, сломленный неудачами, повесился.

Матрица в это время этажом ниже сидела дома и попивала коньяк в обществе красивой блондинки, ласково положив ей руку на просвет бедра между чулком и трусиками. Дело шло к постели. Неожиданно Винтокрылов вскочил на ноги.

– Какой нетерпеливый, – нетрезво промурлыкала блондинка, неправильно истолковав резвость партнёра.

Но дело было в другом. В ментальном эфире, совсем рядом, повис беззвучный вопль. И такой животный ужас, такое отчаяние было в этом вопле, что видавшее виды «альтер эго» поразилось. Оставив блондинку, оно проникло в запертую квартиру и достало из петли тело Вадима Натановича с конвульсивно дрожащими конечностями и вывалившимся языком. Будь на месте матрицы обыкновенный врач «скорой помощи», песня Лозовского оказалась бы спетой, но это же была матрица…

Потом пришлось взломать дверь, мотивируя появление в квартире. Дело в том, что, томясь предсмертным ужасом, Лозовский сделал несколько прощальных звонков немногочисленным друзьям и знакомым. Некоторые из них ринулись к Вадиму Натановичу отговаривать от суицида и нашли квартиру взломанной, а Лозовского спасённым руками соседа – тот якобы случайно услышал страшный крик, с которым Лозовский бросился в петлю, и пришёл на помощь. (Так информация о неудачном самоубийстве горе-кооператора просочилась и впоследствии попали в досье генерала Немирова.)

Совершив несвойственное ему доброе дело, «альтер эго» пошло дальше. Оно дало Вадиму Натановичу денег, велело расплатиться с долгами, пристроило в свою ритуальную контору (к тому времени похоронный кооператив «Добро пожаловать!») и даже уступило блондинку, внушив, что более сексуального партнёра, чем Лозовский, ей не найти.

Выслушав историю, Агасфер осведомился, какого чёрта матрица занялась благотворительностью. Нечем, что ли, заняться? Матрица чистосердечно призналась, что да, нечем. И уже давно.

– Скоро будет, – пообещал Агасфер.

Вечный странник стремительно приходил в себя от хандры и спячки. В России наступила иная эпоха, сулившая новые, дьявольски интересные возможности. К тому времени Агасфер подвёл итог тридцатилетним размышлениям о своём будущем. Он продолжит борьбу с Христом, пока хватит сил, изобретая вариант за вариантом. Земля будет уничтожена, даже если для этого придётся сделать оружие, в сравнении с которым ядерная бомба и СПИД покажутся детским лепетом. В принципе, это возможно. Распятому не удастся запугать его. И если вечный покой, и, тем более, вечные муки ничего хорошего не сулят, он, Агасфер, из двух зол выбирает третье – вечную жизнь. Да! Так он, по крайней мере, свободен в выборе поступков и решений, к тому же имеет возможность реализовать всё, что задумал. Посмотрим, хватит ли у Христа силы отнять собственный дар – бессмертие… Что касается Рябухиной, то сначала Агасфер её обманет, а потом найдёт способ уничтожить. На этот счёт брезжили кое-какие мысли.

… В новой российской эпохе с исторической точки зрения ничего нового не было. Достаточно вспомнить термидорианский этап Великой французской революции. После падения Робеспьера наступило царство денег, отмеченное тотальной коррупцией, казнокрадством, спекуляцией. Суровые революционные нравы сменила показная роскошь, игорные и публичные дома ломились от посетителей, великосветская жизнь с приёмами, балами, выездами, кипела с утра до ночи. Буржуазия щедро вознаграждала себя за пережитый ужас минувших лет. А что же простой люд? Он подыхал с голоду.

Независимо от помыслов и намерений президента Мельникова, новая российская эпоха началась мутно, самым что ни на есть термидорианским образом. Отпущены цены – и прилавки мигом наполнились, но товары и продукты мало кому по карману. Самые ловкие, наглые и пронырливые безудержно обогащаются, растаскивая госсобственность, спекулируя и посредничая. Подавляющее же большинство вчерашних «совков», оторопев, наблюдают, как на глазах сколачиваются и лопаются баснословные состояния. Биржевики, банкиры, коммерсанты, дилеры, маклеры… Имя им – легион. В этой финансово-торговой когорте, бесспорно, выделяется некий Лозовский. Умом, нахрапистостью, невероятной энергией, он забивает всех российских одноразовых нуворишей. Его банк становится популярнейшим в Москве, «Автоваз» делает его своим самым крупным дилером, несколько ведущих предприятий вдруг обнаруживают, что солидные пакеты их акций неведомо как сосредоточились в руках у Лозовского.

Его стремительно растущий бизнес пытаются взять под контроль конкуренты и криминал. Однако Лозовский ни с кем не хочет договариваться и никого не боится. Из многочисленных покушений он выходит без единой царапины, а вот киллеры и организаторы покушений вдруг становятся жертвами неожиданных аварий, взрывов, перестрелок… В конце концов Лозовского оставляют в покое, с ним уже не рискуют связываться. Он сам по себе и он сильнее всех.

Вадим Натанович вездесущ. Он ездит и летает по всей России, обрастает связями и знакомствами, одну за другой плетёт коммерческие комбинации. И Агасфер с удовольствием отмечает, что первая часть операции «Лозовский» складывается успешно.

(Новый этап сражения с Распятым требовал новой стратегии. Если раньше вечный странник десятилетиями действовал практически свободно, то теперь контроль со стороны Рябухиной осложнил ситуацию. Чтобы усыпить бдительность Христовой сподвижницы, надо было работать, если так можно сказать, легально, используя магические средства по минимуму и приближаясь к цели неторопливо, даже медленно, шаг за шагом. В качестве первого шага матрицу предстояло переместить из тела одиозного гробовщика-Дон Жуана в какую-нибудь нейтральную фигуру. Требовался рядовой человек без физических изъянов и не старый. Тут Агасфер почему-то вспомнил про горе-кооператора, спасённого матрицей. А собственно, почему бы и нет? Необходимым требованиям он вполне отвечал, а учитывая, что тело своё Вадим Натанович уступает – пусть и невольно – спасителю… это даже как-то справедливо.)

Через три года Лозовский становится одним из богатейших, и, безусловно, самым влиятельным российским бизнесменом. Степень его влияния определяется вхожестью в высшие сферы и возможностью инициировать принятие нужных ему решений – кадровых и экономических. Помня, что вечный странник практически запретил использовать сверхспособности, матрица-Лозовский торит путь в правительственные круги с помощью обычных взяток, правда, очень больших. Деньги открывают бизнесмену двери и в святая святых – дом президента Мельникова. Любимая младшая дочь Ирина, да и супруга Нина Васильевна просто очарованы умным, приятным, обаятельным Вадимом Натановичем, который умеет с невероятным тактом делать подарки, будь то навороченный автомобиль для дочери или роскошная шубка для мамы. Случается и пополнение банковских счетов крупными суммами… Лозовского представляют Мельникову, и тот под влиянием семьи вводит бизнесмена в своё окружение.

(Подземное болото довольно хрюкало. Ситуация развивалась по плану, и, судя по всему, Рябухина в ней ничего опасного не видела. Вот и прекрасно! Что Лозовский – Агасферова матрица, для неё, само собой, секретом не являлось. Но ведь ничего сверхъестественного не было! Ну, даёт взятки. Ну, просочился в руководящие сферы и с их помощью захватил ведущую авиакомпанию, крупную нефтяную структуру и главный телеканал страны. Дело предпринимательское…)

Но главный взлёт Лозовского – впереди. Приближаются выборы президента, на которых больному, полуспившемуся, утратившему былую популярность Мельникову уготована непривычная роль аутсайдера. И Лозовский впрягается в неподъёмный воз избирательной кампании. С бешеной, только ему свойственной энергией, он сколачивает эффективный штаб, проводит предвыборные мероприятия по всей стране, тратит на агитацию сотни миллионов долларов – и добивается невозможного. Полумёртвый, загнанный Мельников, снова становится президентом. И он знает, кому обязан вторым сроком.

Вот теперь можно просить всё, что угодно. Однако Лозовский довольно скромен. Он просит для себя пост госсекретаря по делам Северного Кавказа – должность по определению тяжкую, а учитывая чеченскую проблему, просто расстрельную, «Денег заработал, пора Отечеству послужить», – примерно так Лозовский объясняет прессе свой переход на чиновничью службу. Однако мало кто верит в альтруизм Лозовского, в основном говорят о его интересе к кавказской нефти. И лишь единицы видят глубинный смысл поступка Вадима Натановича. Один из таких, журналист Сергей Авилов, в своей нашумевшей книге «Пятая колонна Чечни» справедливо замечает, что Лозовский сразу же взял под крыло чеченских сепаратистов, став для них лоббистом, банкиром и администратором. «Речь идёт о беспрецедентном влиянии на судьбу всей страны, которое обрёл этот бизнесмен и политик. Ведь если сегодня Чечня держит за горло Россию, то Лозовский держит за горло Чечню», – проницательно пишет Авилов. Разоблачитель, мать его…

Но всё это пустяки. В целом дела складываются отлично. Мельников тяжело болен и ситуацию практически не контролирует. Премьер-министр, человек осторожный, ни во что не вмешивается, втихаря набивая карманы. Страной реально управляет серый комплот, состоящий из Лозовского, Ирины, главы президентской администрации и двух-трёх ключевых фигур правительства. Администрация, министерства и ведомства – всё под контролем, люди Лозовского повсюду. Он влиятелен, как никогда. Готовится указ президента о назначении Вадима Натановича вице-премьером. А там и портфель премьера не за горами. Легитимный регент при угасающей правителе – вот ближайшая и очень крупная цель матрицы.

(Агасфер восхищался своим «альтер эго». Тот работал, практически не прибегая к запредельным средствам – и работал очень результативно. Паутина Лозовского опутала ключевые российские центры управления и принятия решений, но ведь никто этого не замечал!)

Правда, население роптало год от года всё сильнее. Расслоение на бедных и богатых в России достигло африканских размеров. Господство инфляции и вакханалия цен пожирали доходы людей. Из каждой тысячи только один был богат, ещё два-три десятка не бедствовали, а все остальные еле сводили концы с концами. Жить стало не только трудно, но и опасно. Спецслужбы, парализованные чудовищной коррупцией, практически перестали бороться с преступностью. Обнаглевший криминалитет брал под контроль банки, предприятия, компании, устанавливал теневую власть в кварталах и целых городах. Передел собственности сопровождался настоящими войнами, взрывы и перестрелки на улицах стали повседневном явлением. Социологи констатировали нарастающую апатию населения, взлёт симпатий к компартии и ностальгию по временам Советского Союза.

Агасфер давно уже не чувствовал себя так хорошо. В негативной ауре, окутавшей Россию, он блаженствовал. Поэтому периодически толкал свою матрицу на действия, которые не имели отношения к поставленным целям, но увеличивали меру проблем и страданий россиян. Именно Лозовский инициировал выпуск ничем не обеспеченных государственных казначейских бумаг. Через два года эта афера, естественно, лопнула, и страна мгновенно обанкротилась. Когда Россия отказалась платить по своим обязательствам – началось такое!..)

Всё окружение Мельникова подмято Лозовским. Исключение составляет начальник управления безопасности президента генерал Немиров. Он вступает в борьбу с Вадимом Натановичем – собирает на бизнесмена досье и докладывает его Мельникову. Президент, осознавший, что, в сущности, стал игрушкой в руках Лозовского, свирепеет. Ситуация становится опасной, и матрица решает устранить Немирова. Но тут выясняется, что генерала взяла под защиту Рябухина. Этого-то «альтер эго» и опасалось… До поры до времени старуха приглядывалась к бурной деятельности Лозовского, и, видимо, пришла к выводу, что пора вмешаться.

При поддержке президента и нечувствительном покровительстве Рябухиной Немиров блестяще проводит молниеносную операцию. За считанные дни он фактически отстраняет Лозовского от дел и чистит правительство с администрацией от сторонников бизнесмена. Самого Вадима Натановича практически вышвыривают за границу. И, похоже, наступает провал.

– Этот тайм мы уже проиграли, – докладывает матрица разъярённому Агасферу.

На самом деле всё не так страшно. Ещё будучи в силе, Вадим Натанович подсунул Мельникову, озабоченному проблемой преемника, кандидатуру директора одной из спецслужб Бунеева. И когда приходят очередные выборы, Лозовский помогает Бунееву людьми, деньгами, идеями, в расчёте на то, что при новом президенте он развернётся, как и при старом. Но Бунеев ведёт себя в лучших чекистских традициях: охотно использовав ресурсы Лозовского, никаких дел с одиозным бизнесменом иметь не желает. Более того, на вернувшегося в Россию Лозовского заводят уголовное дело, и Вадим Натанович во избежание ареста вынужден вернуться за рубеж, где объявляет Бунееву войну. Он создаёт мощную оппозиционную партию; информационная империя Лозовского, включающая газеты, радио, телевидение, интернет-издания, изо дня в день шельмует и травит нового президента.

(Что ни делается – всё к лучшему… Именно в то время, когда, казалось бы, грянула катастрофа, Агасфера осенила великолепная мысль. Он увидел реальную возможность, наконец, выиграть партию, растянувшуюся на тысячелетия.

Между ним и окончательным выигрышем стояла Рябухина. Необходимо любой ценой убрать старуху. Если это удастся, Агасфер на какое-то время выйдет из-под Христова контроля и успеет предпринять все необходимые действия.

Ещё в самом начале противостояния с Рябухиной Агасфер начал обдумывать средство уничтожить старуху. Перебрав множество вариантов, вечный странник остановился на способе, которым пользовались ещё жрецы Древнего Египта. Они умели плести невидимые и невесомые сети; наброшенная на человека, такая сеть буквально высасывала из него витальную энергию. (Именно так погубили фараона Тутанхамона, посмевшего замахнуться на собственность храмов.) Способ известный, с его помощью маги всех частей света наводили порчу на неугодных, но за несколько десятилетий Агасфер сумел создать сеть-пиявку невиданной силы. И теперь, выбравшись в астрал, вечный странник набросил её на Рябухину.

Старуха, поглощённая пристальным наблюдением за матрицей, ослабила бдительность, и поняла, в чём дело, лишь когда стала стремительно слабеть. Витая в астрале, Агасфер с жестоким любопытством наблюдал, как Рябухина пыталась вырваться из ловушки. К его удивлению, это ей удалось. Используя разрыв-траву, талисман-оберег и древнеиндийские мантры, Рябухина сумела разрушить сеть-пиявку. Но Агасфер тут же накинул на неё другую, а сил, чтобы разорвать и эту, у Христовой сподвижницы уже не хватило. Рябухина просто не успевала восстанавливать энергию, уходящую из её тела, словно воздух из пробитой шины…)

Это триумф. Но радость очередной, пусть и промежуточной, победы над Христом, открывающей путь к победе окончательной, омрачена. Неожиданно ситуацию осложняет новый фактор – журналист Авилов. Снова Авилов… Пути-дороги этого человека и вечного странника пересекаются самым странным образом.

(Несколько лет назад, привычно сканируя российский ментальный эфир, Агасфер вдруг уловил упоминание собственного имени. Кто-то думал о нём и думал очень серьёзно, настойчиво. Чрезвычайно настойчиво. Заинтригованный и слегка встревоженный вечный странник вычислил источник этих размышлений. Их автором был некий Захаров, учитель-историк на пенсии, проживающий в маленьком подмосковном городке. Агасфер исследовал сознание пенсионера и пришёл в полное замешательство.

Оказалось, что Захаров надумал, ни много ни мало, докопаться до причины, по которой Россия из века в век страдает от бесконечных несчастий. Почему её исторический путь столь тернист и извилист и редко совпадает со столбовой дорогой общемирового развития. Почему и сегодня, когда с коммунистическим режимом покончено, страна по-прежнему захлёбывается в неизбывных проблемах, и подавляющее большинство россиян отказывается верить в лучшее будущее.

В своих размышления Захаров пришёл к выводу, что российская история со времён татаро-монгольского ига и по сей день формировалась под влиянием постоянно работающего негативного фактора. Существует некто, сознательно ломающий Россию, подгоняющий путь её и развитие под собственные цели и планы. Кто же этот необычайный долгожитель, настолько могущественный, что столетиями играет судьбой огромной страны? И тут по какому-то наитию Захаров сказал себе: Агасфер. Апокриф о вечном страннике не солгал! Был человек, оскорбивший Иисуса на его крестном пути и за это наказанный бессмертием. Скитаясь по Земле много веков, он овладел древними тайными знаниями и стал несказанно могущественным. Настолько могущественным, что решил бросить вызов Христу – и в свою очередь наказать его: наказать, причиняя боль, страдание, горе его возлюбленным людям. Взять целую страну и превратить в неиссякаемый источник беды и опасности для всего мира. России фатально не повезло – выбор вечного странника пал на неё…

Агасфер не знал, смеяться ему или плакать от такой прозорливости. Он невольно восхищался умом провинциала Захарова, этого Эйнштейна от истории. Однако положение было серьёзным. Существовало вероятие, что Захаров решит обнародовать глубокие, при всей их внешней бредовости, исследования. Маленькое, крохотное, но существовало. Стало быть, историк с его гениальной догадкой и начатой рукописью подлежали безусловному уничтожению. В конце концов, горе от ума – это так по-российски…

Однако матрица, получившая жёсткий приказ, возразила: «Уберу, не вопрос, но куда спешить? Пусть сначала допишет до конца. Разве не интересно, до чего ещё додумается?» Агасфер нехотя согласился. Книга Захарова, можно сказать, рождалась на его глазах. Это были своеобразные очерки-рассказы о действиях Агасфера под разными личинами в разные эпохи российской истории. Агасфер всё больше поражался проницательности Захарова. События давно минувших веков тот реконструировал, если отбросить элементы художественного вымысла, потрясающе точно. Порой Агасфер невольно спрашивал себя: да может ли простой смертный одной лишь силой ума вообразить всё это?

Когда, наконец, книга была дописана, «альтер эго» исполнило приказ: историка и его жену уничтожили. Исполнителем был верный Никита, за четыреста лет службы у Агасфера ставший достойным подмастерьем вечного странника. Однако перед смертью Захаров проговорился, что пригласил к себе бывшего ученика Сергея Авилова, ставшего известным журналистом, причём в письме к нему вкратце рассказал о своих исследованиях и рукописи…)

Итак, Авилов. Первая попытка убрать его относится ко времени, когда он работал над книгой-разоблачением «Пятая колонна Чечни». И – первая осечка: бывший десантник обезвреживает киллера-зомби, не получив и царапины. Когда выясняется, что письмо Захарова приоткрыло журналисту краешек мрачной тайны Агасфера, ликвидация Авилова становится необходимостью. За дело берётся Никита, но терпит провал. Неудачей заканчивается и третья попытка, предпринятая с помощью чеченского криминала. Хуже того, умирающая Рябухина ухитряется зазвать к себе Авилова и что-то успевает ему поведать, прежде чем экстренно вызванный Никита добивает старуху и вновь пытается убрать журналиста… Провал номер четыре.

Всё ясно – Авилов взят под высочайшее (в прямом и переносном смысле) покровительство. Именно поэтому он скрыт от ментального сканирования и внушения мощным защитным экраном, и его действия нельзя предугадать. Именно поэтому он ускользает из всех ловушек и срывает планы Лозовского, будь то уничтожение Бунеева руками экс-президента Мельникова или серия взрывов в Москве для нагнетания обстановки и дискредитации власти. Журналист идёт напролом. Каким-то образом ему удаётся вычислить координаты пещеры, в которой так уютно расположился вечный странник, растворившись в квазибиологическом болоте. И вот в Гималаи вылетает боевая экспедиция, организованная с помощью, ни много ни мало – президента. А значит, операция «Пётр Первый», которая должна решить исход затянувшейся битвы Агасфера с Христом, находится под угрозой.

Теперь всё решают часы. Вернувшись в Москву, матрица делает своё дело, а вечный странник здесь, в Гималаях, своё. В отсутствие Авилова Лозовский наносит страшный удар в спину – убивает его жену, и через Никиту, который уже в Непале, пытается подсунуть эту информацию журналисту в надежде сорвать экспедицию. Но команда Авилова начеку – попытка срывается. Покушение также не удаётся. И спуск врагов в пещеру теперь не предотвратить.

Преодолевая ловушки и теряя людей, экспедиция углубляется в горное логово. Никита преграждает ей путь. Но хотя вечный странник подкрепляет слугу всей своей мощью, верх в поединке берёт журналист. Никита гибнет, и Агасфер внезапно ощущает смертную тоску пополам с предчувствием конца… Нет! Битва продолжается. «Альтер эго» там, в Москве, уже сделало почти всё, что надо. А он, Агасфер, во что бы то ни стало должен выиграть хотя бы полчаса. И тогда никакая сила уже не сможет повернуть события вспять, что-либо исправить…

К порогу подземного зала, в котором устроен Агасферов бассейн, добирается лишь Авилов. Вот он стоит на краю бассейна и растерянно смотрит на зеленоватую, тускло фосфоресцирующую тягучую массу – этот высокий, светловолосый человек в камуфляже с лицом, перемазанным грязью и кровью. Он даже не может себе представить, что древнее знание, сконцентрированное в этой неаппетитной жиже, стоит неизмеримо дороже всех земных сокровищ, вместе взятых. И Агасферу вдруг кажется, что за плечами Авилова в полумраке пещеры еле заметно мерцает бесплотный силуэт. Неужели наступил миг, которого вечный странник ждал два тысячелетия? Как невовремя…

– Ну, здравствуй, божий человек Авилов, – мысленно произносит Агасфер.