Текст книги "Записки военного коменданта"

Ранней осенью 1923 года я был переведен в Тулу и был избран секретарем Тульского уездного комитета комсомола и членом Бюро Губернского комитета комсомола.

Для юношества того времени была трудная пора. Молодежь была малограмотна, а промышленность требовала опытных работников. На работу устроиться было трудно, и подростков старались не принимать на работу, их надо было обучать. Вот и приходилось комитету комсомола заниматься образованием молодежи, устройством их на работу, надо было создавать профессионально-технические школы. Но ни средств, ни оборудования, даже помещения не было. И все-таки мы отыскивали возможности и помогали молодежи становиться на ноги.

Положение деревенской молодежи было еще тяжелее. Неустроенную молодежь привлекало в свои хозяйства зажиточное крестьянство и явно эксплуатировало малограмотных юношей и девушек. И здесь комитет комсомола приходил на помощь и становился на защиту деревенской молодежи от кулачества.

Так я работал до марта 1924 года.

В марте 1924 года я был призван в армию. Призванные коммунисты направлялись в дивизионные школы младшего командного состава. К осени того же года мы становились учителями молодого пополнения, начиная от ликвидации неграмотности и до военной подготовки рядового состава.

Служить мне пришлось на Кавказе. Так, уже осенью 1924 года я, будучи командиром, комсоргом полка, участвовал в боях по ликвидации меньшевистского восстания в Западной Грузии – Батуми – Озургети.

В нашем полку было много малограмотных бойцов. Мне, как наиболее грамотному в политическом отношении, было поручено проводить занятия по политической грамоте, разъяснять текущие вопросы политики нашей партии. Так я постепенно, обучая других, учился сам. Вскоре меня назначили политруком роты и ответственным организатором комсомола полка. Потом я был секретарем партийного бюро батальона, затем инструктором политотдела.

В 1930 году я поступил в Военно-политическую академию им. Ленина (ранее им. Толмачева). Окончив академию, поступил в распоряжение Политического управления Северо-Кавказского военного округа.

С декабря 1935 года работал в Москве в Главном политическом управлении РККА.

В начале войны участвовал в боях под Москвой и под Ленинградом.

В августе 1942 года был назначен начальником Политического отдела 54-й армии, а затем начальником политотдела 61-й армии. С войсками этой армии в составе 1-го Белорусского фронта принимал участие в боях севернее Берлина.

В августе 1945 года был назначен начальником Управления Советской военной администрации в провинции Саксония-Анхальт.

С апреля 1946 года по сентябрь 1950 года – комендант Берлина.

С сентября 1950 г. по август 1955 г. – на политической работе в аппарате Министерства обороны СССР.

В 1955 после тяжелой болезни вышел в отставку.

На партийном учете состоял на 2-м Часовом заводе – был избран заместителем секретаря парткома завода, вел пропагандистскую работу; читал лекции от общества «Знание», был член Президиума Правления общества «Знание» РСФСР, нештатный лектор ЦК КПСС, член Президиума Общества дружбы народов СССР и ГДР.

Почетный Гражданин города Берлина.

Почетный Гражданин города Белева.

Награжден орденами советскими, немецкими, польскими.

Записки военного коменданта Берлина

Предисловие

Вот уже сорок лет народы нашей планеты восторгаются беспримерным интернациональным подвигом нашего советского народа, его армии в освобождении своей страны и в освобождении народов Европы от гитлеровского фашизма. Вся история Советской страны полна незабываемых примеров интернациональной помощи в освободительной борьбе угнетенных народов против империализма. Монголия, Китай, Куба, Корея, Афганистан, Эфиопия, Ангола, Йемен. Все это такие факты, которых не знала дооктябрьская история народов.

Интернациональный освободительный подвиг Советской армии во Второй мировой войне является продолжением освободительной миссии нашего Советского государства, его наиболее полным и всесторонним проявлением. Народы Восточной Европы были освобождены не только от гитлеровского фашизма, но и от ига капитализма. Советский народ помог этим народам встать на путь построения социалистического общества.

Четыре страшных года вела наша страна Отечественную войну с фашистскими ордами. Четыре года шла битва один на один. В этой войне наш народ потерял двадцать миллионов своих сынов в самом расцвете сил. Освобождение Восточной Европы стоило нашей армии одного миллиона погибших. Их могилы во всех странах обозначены мемориальными памятниками. К ним не зарастает народная тропа. К ним идут нескончаемым потоком теперь уже внуки и правнуки тех, кто был освобожден сорок лет тому назад от самого страшного ига, которое переживала когда-либо цивилизованная Европа.

Советские люди знают, что история немецкого народа полна революционных взрывов, сменявшихся мрачными периодами разгула немецкой реакции. Когда-то, в пору мятежной юности, мы с пылкой страстью приветствовали революцию в Германии в 1918 году. Мы радовались тогда тому, что немецкий рабочий класс, по примеру российского пролетариата, поднялся против своих угнетателей, и эти два великих революционных потока сольются в единый поток мировой пролетарской революции. Мы рады были, что немецкие рабочие идут к нам на помощь, и мы не одиноки. А когда революция в Германии была затоплена в рабочей крови, мы продолжали верить, что немецкий рабочий еще скажет свое слово. Мы верили, что в стране Маркса, Энгельса, Либкнехта, Тельмана, Гейне, Гёте, революцию не задушить. Мы верили и тогда, когда Германия попала под иго фашизма, что существует две Германии: трудовая Германия рабочего класса и фашистская Германия.

Мы верили… но «немец» пошел с мечом на нашу родину в 1941 году. И уже в самом начале войны обнаружились эти две Германии. Солдаты рабочей Германии переходили на нашу сторону, брали советское оружие и вместе с советскими солдатами громили нашего общего врага – фашизм. А откуда же взялся тот солдат, который был взят в плен нашими войсками в районе Бологое по Октябрьской железной дороге, которого мне довелось допрашивать в конце декабря 1941 года? От имени какой Германии он заявил тогда на допросе: «Подождите еще немного и на русской земле хозяевами станем мы, немцы». Только солдат, взятый в плен под Бологое, представлял Германию прусских помещиков и милитаристов, Германию воинствующего империализма, волю которых выполнял фюрер со своей армией. Но как же этот одержимый фюрер увлек за собой десятки миллионов рабочих и крестьян Германии на эту страшную войну? Ведь эти солдаты Гитлера, убивавшие грудных детей в Белоруссии, на Украине, под Тулой, на Смоленщине, на Кавказе, ведь они, эти головорезы, имели свои семьи, своих матерей и отцов, жен и детей. Матери этих головорезов давали благословение идти на войну, убивать другие народы, ради фюрера, ради великой Германии. Фашизм опустошил духовный мир этих людей и сузил мир их представлений, их интересов, сделал их непроницаемо холодными и бесчувственными к страданиям других народов, даже своих людей, но с другой улицы. Фашизм лишил их общественного кругозора, глубокого понимания всеобщей взаимосвязи общественной жизни всех людей земного шара. Он опустошил мир их представлений. И за все это он обещал им жирную свинину с Северного Кавказа, пшеницу с Украины, уголь из Донбасса, нефть из Баку и Башкирии. И теперь, спустя сорок лет после Второй мировой войны, этот опустошенный обыватель живет еще в самых респектабельных городах Европы, и круг его интересов по-прежнему ограничен интересами его личного мира.

Как ни противоречивы были чувства красноармейца на пути в Европу, в Германию, он верил в существование трудовой Германии, более близкой нам по духу, по конечным результатам. Он верил, что рабочая Германия еще скажет свое слово. Простой рядовой красноармеец нашел в себе и силы, и мужество, и смекалку, чтобы отличить фашистского головореза, драпающего по дорогам Польши, Восточной Пруссии, от простого немца-труженика, пусть набитого предрассудками, но трудового человека, и освободил его от гитлеровского фашизма, от которого он страдал не меньше. Не только освободил, но и помог ему встать на правильный путь в одной части Германии.

Все это теперь дела давно минувших дней. Но мы не имеем права их забывать никогда, сколько будем живы. И хотя давно это было, но попробуем пошагать по дорогам минувшей войны, перебрать в памяти раздумья тех тяжелых, тревожных лет. Красная армия шла к вершинам победы через сожженные города и села нашей страны и стран Восточной Европы, через разрушенные фабрики и заводы, через израненные поля и сожженные леса, через кладбища погибших товарищей, через могилы ни в чем не повинных детей, стариков, женщин – своих соотечественников.

В этот грязный период не раз задавали себе вопросы красноармейцы, офицеры, население нашей страны, и задают теперь еще: что было бы, если бы немцы, французы, итальянцы – все труженики даже одной Европы, прислушались к трезвому голосу коммунистов – образовать единый антифашистский фронт против империалистической войны, и встали бы в этом едином фронте великой сплоченной силой, могли бы они воспрепятствовать войне? Безусловно! И судьба народов мира, народов Европы была бы иной. А что же помешало этому? Разобщенность! Но что было, то было. Хотя мы намерены проследить историю этого вопроса, уроки, которые извлекли люди труда из этой разобщенности, хотя бы на примере Германии. Это очень поучительно для каждого сознательного человека.

Гитлеровская Германия подвергла наш народ великим и страшным испытаниям. Враг повел против нас войну на уничтожение всего нашего народа. Испытания были настолько тяжкими, что из пламени войны люди мира услыхали душераздирающий крик ребенка: «Папа! Убей немца! Сколько увидишь их, столько и убей!» Дети призывали к отмщению. Разумеется, голос ребенка услышал первым его отец-солдат, и он повел войну на уничтожение гитлеровского фашизма.

Летом 1944 года Красная армия очистила нашу землю от гитлеровских извергов и широким фронтом начала освобождение народов Восточной Европы, Польши, Румынии, Болгарии, Албании, Югославии, Венгрии, Чехословакии, Австрии – наших соседей и народ Германии, глубоко сознавая, что гитлеровский фашизм и трудовая Германия – не одно и то же. В конце января 1945 года перешли границу Германии – освобождали немецкий народ и одновременно наносили последний и решительный удар по фашистскому логову – Берлину. Фашистская армия в панике отступала. И тогда-то наша Советская армия вплотную столкнулась с немецким народом. Это было за Одером. Гитлеровские вояки бежали, как по чужой стране. Все прятались от них. Пропасть между гитлеровской армией и немецким народом расширилась. Не так отчетливо, но мы заметили тогда, что немецкий народ и думает и ведет себя иначе, чем думала и вела себя официальная фашистская Германия.

С самого начала на стороне Советской армии активно боролись с фашизмом немецкие революционеры: Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт, немецкие патриоты из военнопленных. И теперь на историческую сцену выступил немецкий народ в самом прямом смысле слова. С ним-то и встретился советский солдат лицом к лицу. Это и была та самая вторая Германия, разделенная пропастью с гитлеровской Германией. Советский солдат понимал меру своего военного долга, продиктованного политикой Коммунистической партии, и потому делал все, чтобы не задеть ненароком мирного немецкого населения, его чувств, его традиций, склада его национального характера. Наша Коммунистическая партия внимательно следила за поведением наших военнослужащих. Кто из нас не знал, с каким грузом ненависти и мести пришли наши воины в Германию, какую неистребимую скорбь утраты родных и близких им людей несли они в своих сердцах. Но поведением солдата руководило главное – исполнение своего военного долга, состоявшего в том, чтобы нанести последний и решительный удар по врагу в его логове. И это было не то время, чтобы заниматься своими личными чувствами, как бы они ни были трагичны.

Наши империалистические недруги серьезно рассчитывали, что советский солдат начнет отмщение немецкому населению. Они потирали руки от удовольствия в предчувствии близкого вооруженного столкновения с мирным немецким населением, когда бы они могли включиться в новую войну, но уже под предлогом защиты немцев от русских. Вздорны были эти надежды. Но они вынашивались, и немцев подталкивали на такую войну. Это было по сердцу реваншистам. Империалисты спали и видели, как немцы будут оттеснять русских к их прежним границам, освобождая страны Восточной Европы от советского влияния, чтобы включить их снова в орбиту капитализма и обратить против СССР, как это было перед Второй мировой войной.

Советская армия, оставаясь верной своим интернациональным принципам, помогла немецкому населению выйти из своих укрытий и своими глазами посмотреть на реальную обстановку, сложившуюся для Германии под конец Второй мировой войны, поближе рассмотреть и своих врагов, и своих истинных друзей, посмотреть и подумать, как быть дальше, по какому пути следует повести Германию после войны, чтобы избавить себя и другие народы Европы от новых разрушительных войн, посмотреть на меру своей ответственности за минувшую войну и найти такой путь развития послевоенной Германии, который помог бы немецкому народу самому решить, какой дорогой он пойдет дальше, каким путем лучше искупить свою вину за злодеяния фашистской армии в минувшей войне и приобщить свой национальный талант к расцвету промышленного, научного и культурного развития народов мира. Не допустить исход новой разрушительной войны с территории Германии.

Советский воин тревожился, как поведет себя немецкое население в отношении Красной армии. Наблюдательный глаз воина, научившегося за годы войны чутко наблюдать происходящее вокруг, подметил, что отношение немецкого населения к отступающим немцам-военным безучастно, – это решило исход сомнений. Жизнь брала свое. В апреле бои шли на подступах к Берлину. Наша 61-я армия выполняла в Берлинской операции роль обеспечения правого фланга главной берлинской группировки и развивала наступление в полосе по главной оси: Бад-Фрайенвальде, Шубин, Нойрюпин, Кириц, Виттенберге, Эльба, правый берег. В районе боев на окраине одного населенного пункта расположилась ротная кухня. Повар, видимо, не успел догнать своих и раздавал солдатские обеды немецким детям и женщинам, которые были посмелее и быстро сориентировались.

Что поражало очевидцев? Немецкий солдат удирал под натиском Советской армии будто по вымершей Германии. Советские воины, как только был подходящий случай, находили общение с немцами, раздавая им еду на внезапно появившихся ротных кухнях, а потом и, наевшись наконец-то, жители присматривались к оккупантам – совсем нестрашным, незлобивым, приветливым и добродушным. Наша Советская армия проявила невиданный доселе гуманизм в отношении к побежденному народу. Под давлением таких именно отношений и стали рушиться антисоветские нагромождения геббельсовской пропаганды, возведенные против советского народа. Уж не у той ли ротной кухни, не под влиянием ли того солдатского повара начали пробивать захламленную почву ростки будущей большой человеческой социалистической дружбы между народом ГДР и Советским Союзом, уж не там ли был нанесен первый удар по реваншистским затеям западных империалистов организовать новый поход немцев против СССР? И, как бы ни была ужасна минувшая война, как бы ни отравляла она чувства людей, доброе начало в людях продолжало теплиться и давать новые побеги, как у растения, под живительными лучами весеннего солнца. И теперь, в нынешнее время, как ни глушат поборники войны добрые чувства людей, а гений человеческого разума берет верх над безрассудством. И, когда мы говорим, что на историческую сцену поднялся народ в его самом широком смысле слова, мы должны, видимо, иметь в виду, что он принес на этот Олимп и свой исторический опыт, и способность разбираться как в помыслах и чувствах, так и в делах людей, классов и партий.

Наша 61-я армия в Берлинской операции должна была обеспечивать правый фланг Берлинской группировки главного удара. Конечная цель в этой операции – река Эльба, ее правый берег, в районе Виттенберга. Войска армии вышли к цели в последних числах апреля. Привычные звуки канонады смолкли. Наступила непривычная, волнующая и… что говорить, тревожная тишина. В Берлине льется кровь наших товарищей. А мы? Мы стоим и чего-то ждем. Общий любимец полка – командир, полковник Винокуров, бывший секретарь Воронежского обкома комсомола до войны, твердо сказал слова, которых от него за всю войну никто никогда не слышал:

– Ни шагу вперед! Вот вам рубеж, который вы не должны переходить, – правый берег реки Эльба.

– А что же там, за Эльбой?

– Это не наше дело.

– Как же так? Смотрите, сколько набросано на нашем берегу немецкого оружия, обмундирования, – можно полк снарядить. А что если они там собрались и рванут на нас, а мы не будем готовы?

– Мы всегда должны быть готовы ко всему. Стойте на своих постах и делайте все, что делали в прошлых боях. Но за Эльбу выходить строжайше запрещено.

И, на досуге, солдату представились на конечном отрезке войны на Эльбе три главные действующие силы, на которые следует по-новому посмотреть теперь, когда, не сегодня завтра, где-то отзовется голос последнего залпа войны.

Это – мы, Советская армия, пришедшая положить конец гитлеровскому господству.

Западные армии, солдат которых притаился где-то в сосновом молодняке, в туманной дымке на левом берегу Эльбы.

И сила, которая только выходит на широкую дорогу политической деятельности, – это немецкий народ, представитель той второй Германии, о которой мы мечтали в мятежной юности. Теперь, когда наши головы здорово посеребрили седины, он встал перед нами и присматривается, кто тут настоящий друг, а кто враг.

Наши солдаты не только вглядывались в заэльбинские дали, но и пристально присматривались к той, третьей силе, которая немецкий народ. Хоть это и детишки, старики, старухи, но это – немецкий народ, и к нему надо приглядываться. Мы не знаем дум солдат наших союзников, мы знаем думы и чаяния их руководителей за океаном. Они, эти думы и замашки, тревожны. Пока все, что мы о них знаем. А немецкий народ? Что мы о нем знаем? Сквозь ужасно противоречивые наблюдения пока с трудом просматриваются некая общность, близость между нами, но столько психологических и нравственных наслоений лежит на пути познания истины, что все наблюдения витают где-то в дымке сомнений и желаний, гнева, ненависти и чувства долга, чувства понимания чужого людского горя.

Еще немного, и руководство нашего государства предложит на Потсдамской конференции решения коренного вопроса о судьбе послевоенной Германии, о судьбе немецкого народа, о его законном праве самому решать свою собственную судьбу. А пока солдат думает, присматривается, как в преобразовании немецкого общества после войны поведет себя доминант исторического будущего Германии. Говорят, что дети разгадывают своим поведением самые запутанные вопросы отношений между людьми. И он, этот озорной мальчишка, выскочил из-за угла и потянулся к советскому солдату просто из любопытства, из возможности получить лакомство и просто посмотреть, что это за чудище, о котором так много говорили дома. Действительно ли он ест людей, приносит им страдания. И, присмотревшись поближе, мальчуган ничего такого не заметил. И, разумеется, шмыгнул снова за угол, и тогда-то стали выходить поодиночке старики, которые уже пожили на свете, и им все равно, где и как помирать. Первая встреча с немецким населением оставила многообещающие впечатления. С этим народом можно и нужно ладить. Судя по всему, наши дороги совпадают.

На левом берегу Эльбы неожиданно появился английский солдат. Спустя несколько дней на правом берегу, на прекрасной зеленой лужайке, в рамке молодых сосновых побегов состоялась первая встреча советско-английских подразделений. Все было. Парад был. Обед был. Игры были. Осмотр вооружения был. Взаимно солдаты показывали технику, с которой они вели бои. Английские военные посмотрели на блеск наших танков, пушек, автоматов, внешний вид и подтянутость наших воинов, заметили, что они этого не ожидали.

– А что же ожидали вы, наши союзники по войне?

– Нам говорили офицеры, что вы приползете на Эльбу на брюхе.

– И что же вы обнаружили? – спросил один наш офицер английского офицера.

– Мы заметили, что вы сила грозная, готовая к новым походам.

Но один английский солдат грустил. Не радовала его встреча с союзниками. Наши, конечно, заинтересовались.

– Не ищите никаких секретов. Мне осточертела эта война. Я жду минуты, когда буду около своих детей в кругу моей семьи, занятый моим любимым делом. Как решат на нашем верху? Война может стать историческим прошлым и никогда больше не потревожит мирной жизни моих детей и мою старость, когда она придет.

– А разве возможно другое решение? – спросил наш товарищ.

– Возможно. Стоит сделать завтра один неправильный шаг, и силы войны вновь вырвутся наружу и захлестнут народы новыми потоками крови.

Тот солдат был из самого разрушенного города Англии – Бирмингема. Наш товарищ встревожился от этого диалога с англичанином, но был рад, что ему противна война. Он не хочет ее вновь.

О возможных поворотах послевоенного развития думали не только политики, государственные деятели. Думали все, кому тяжело досталась Вторая мировая война: солдаты всех армий, население всех стран Европы, господствующие классы старой Европы и мира. Они лихорадочно искали новые решения для продолжения войны, но уже против Советского Союза. Почему же появилась вдруг охота пустить в ход пушки и танки против своих союзников? Капитализм в результате войны зашатался и охвачен страхом гибели. Так ведь было и после Первой мировой войны. Тогда капитализм в Европе зашатался, и на помощь ему поспешила империалистическая пожарная команда – американский империализм с планами Дауэсса, Юнга и многих других.

Снова заговорили американские империалисты по поводу спасения Европы. Почему? Разве не освобождена Европа от фашизма, от настоящего национального унижения и утраты национальной самостоятельности? Да, конечно. Но все привело в движение силы, будить которые было не в планах империалистов. На арену начинавшегося послевоенного развития поднялись народы европейских стран и заявили о своем праве на управление своей собственной судьбой.

Под действием победоносной войны, где Советский Союз сыграл решающую роль, под воздействием международной внешней политики Советского Союза вырастало здание новых послевоенных отношений между народами, принципиально отличное от той политики, которую проводили и предполагают проводить империалистические страны.

Люди, даже далекие от политики, сердцем понимали, что к миру нет иного пути, кроме как при взаимопонимании между народами, доверии, сотрудничестве, мирном разрешении возникающих споров. Люди понимали, что этот путь к миру захламлен разного рода предрассудками, своими корыстными интересами. Но это не огорчало людей. Народы из собственного опыта вынесли из войны, что вирус этой страшной заразы гнездится в природе империализма, и единственное средство от этой болезни лежит в сплочении всех народов против империализма. Солдаты антигитлеровской коалиции, народы Европы, в том числе и немецкий народ, лихорадочно искали пути к миру. Правящие классы шарахались в сторону от одной только мысли о мире на такой почве. Они видели в этом чуть ли не победу социализма, и, разумеется, свою собственную гибель. И чем зримее вырисовывались очертания сотрудничества между народами вообще, и между советским и немецким народами, тем острее разгоралась страсть к противостоянию этому естественному явлению, как наиболее радикальному выходу из Второй мировой войны.

В конце июля выход был найден. Союзники при общем согласии решили на Потсдамской конференции все коренные вопросы послевоенного устройства Германии. Но, как это бывало раньше и случается еще и теперь, декларации-то подписали, а выполнять их не пожелали. Уже когда подписывали декларации, они думали, как бы их не выполнять, что для этого сделать. Но потсдамские решения еще более объединили Советский Союз и немецкие демократические силы. Их эти решения устраивали, и они начали их реализацию в Советской оккупационной зоне.

Сразу после войны взаимоотношения между Советской армией и немецким народом в Восточной Германии пошли по единственно правильному пути. Они начали сотрудничать в осуществлении выгодных и нам, и немцам, и народам Европы решений Потсдамской конференции. Рождалась нерушимая и вечная дружба между нашими народами. Правильное поведение нашей Советской армии только ускоряло этот процесс. Росло доверие, взаимопонимание, сотрудничество, совершенствовалось единство взглядов между нашими коммунистическими партиями во взглядах на перспективы послевоенного развития Европы и мира.

Нам кричали вслед разного рода предсказатели, что это противоестественно, что никогда еще армия-победительница не устанавливала именно таких отношений с побежденным народом. Эти предсказатели старались поскорей записать нас в число революционных романтиков. А мы делали свое дело. Предсказатели смотрели назад и оттуда черпали материал для своих выводов, мы же смотрели вперед и думали, как лучше устроить послевоенный мир. Такого мнения была и демократическая Германия, немецкий народ, который посчитал, что он, взяв судьбу Германии в свои руки, так преобразует немецкое общество, что на этом пути буду искоренены без остатка все силы немецкого империализма и будет создана возможность народу Германии искупить свою вину, и внести со временем достойный вклад в производство, науку и искусство народов земного шара. И если КПСС в ходе войны неоднократно заявляла, что гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается, то теперь наступило время внимательно посмотреть, что можно сделать, чтобы немецкий народ осуществил свои замыслы и создал такую социально-политическую основу для нового немецкого государства, когда Германия никогда не стала бы новым источником новой агрессивной войны. Это и делали советские люди, выполняя задание нашей Коммунистической партии и советского правительства.